Текст книги "Острова богов"

СЕЛЛИ. Корабль «Лизабетт». Море Полумесяца

К полудню я прихожу к выводу, что принц Леандер – самый надоедливый парень из всех, кого мне доводилось встречать. Не думала, что он заставит изменить мое мнение о нем, но случилось именно так. Оглядываюсь назад и вспоминаю, что смеялась про себя, видя, как наш Ученый старательно избегает встречи с принцем. Теперь мне самой интересно, смогу ли я так же.

Я совершила ошибку, рассказав Абри, что видела утром принца без рубашки. Теперь она вызвалась носить ему еду.

– Ты сошла с ума, Селли Уокер, – сказала она мне почти ласково.

В переводе на обычный язык это значит, что, раз у нас на борту красавец-принц, с которым ты не хочешь разговаривать, я с радостью займу твое место.

Каждый раз, когда я смотрю на него, он очаровательно мне улыбается. Ему известно, какое это производит впечатление. Видимо, он ждет, когда я упаду, сраженная наповал. Самое в этом неприятное, что сегодня я поддалась его чарам не меньше, чем духи, которые от него в восторге. К тому моменту, как мы закончили разговор, я почти забыла, чего из-за него лишилась.

Потом Ренса потащила меня вниз забрать тарелки и убрать его – мою – койку. И только тогда я вспомнила.

Он стоял на палубе, показывал мне секретные карты и флиртовал с каждым духом, который оказывался рядом. Я же теперь убираю собственную койку для него, чтобы он спокойно спал ночью, в то время как сама буду затыкать уши ватой, чтобы не слышать храп Джонлона, и вертеться без сна в гамаке в общей каюте.

Именно принц Леандер со своим чертовым расшитым золотом одеялом виноват в том, что я застряла на «Лизабетт» еще месяцев на шесть. Нет, больше я это не забуду.

– Я не желаю, чтобы ты проводила с ним время, – сурово начала Ренса с порога, и я принялась расправлять одеяло. – На мгновение мне показалось, что ты изменила о нем мнение в лучшую сторону. К счастью, вижу, я ошиблась.

– В какую лучшую сторону? – бросила я в ответ. – Почему мы, капитан? Мы ведь торговое судно.

– Именно поэтому, девочка. Нас никто не заподозрит. Мы исполняем то, что должны. И пытаемся сделать то, что поможет всем кораблям флота Уокера не ходить, гружеными солдатами, которых отправляют воевать и умирать на чужой земле.

– Ага, вместо этого мы везем на край света мальчика, который опоздал с поездкой на целый год.

– Да, Селли, везем. И маленькие роли можно сыграть достойно. Никто не узнает, что мы там были, если все пройдет хорошо. Пусть наша задача не главная, но и не последняя.

Я умолкаю, потому что не нахожу ответа, и принимаюсь стелить кровать принца, стараясь не думать о том, что нас ждет. Полгода самых трудных вахт, самой грязной работы и отстранение от обсуждения важных вещей в жизни экипажа.

Вот сейчас он стоит на корме рядом с Кайри и Ренсой и делает вид, что интересуется навигацией, хотя на самом деле интересуется Кайри, которая заливается смехом, склоняет к нему голову, показывая, в каком положении держать руки на штурвале. Я уверена, что он пошел в ту часть корабля, потому что видел, куда направляюсь я.

Переключаю внимание и достаю веревку, из которой перед обедом плела канат, оглядываюсь и снимаю перчатки. Нахожу конец и соединяю со сделанным ранее куском. Устраиваюсь с подветренной стороны у мачты, в месте, где тепло и безопасно. Поднимаю голову к солнцу, от света которого не защищают даже веки закрытых глаз, отключаюсь от действительности и несусь по волнам вместе с «Лизабетт». Мне даже удается забыть о принце. О том, что впереди нас ждет нечто похожее на безумный квест. Забыть о «Фрее», уже взявшей курс на север, в Холбард, – она удаляется, увозя мой последний шанс встретиться с папой.

Не знаю, сколько прошло времени, когда послышался крик из «вороньего гнезда» – места для наблюдения на мачте. Слова Джонлона не разобрать, но интонации заставили меня мгновенно вскочить на ноги. Засовываю нож за пояс и запрокидываю голову.

Солнце слепит и вызывает слезы. Они стекают по щекам, когда я моргаю, чтобы видеть четче.

Рука Джонлона вытянута в сторону севера. Там, за горизонтом, берега королевства Фонтеск или, возможно, Бейнхоф. Я обхожу мачту и замечаю поднимающийся прямо из моря дым. Здесь нет земли, это не может быть сигнал. И это не облако – такое темное не возникнет на ясном небе. Скорее всего, пожар на борту судна.

Пытаюсь нащупать бинокль, автоматически хватаю канат и сразу чувствую боль. Не тратя времени на то, чтобы надеть перчатки, забираюсь наверх, хватаюсь за реи и смотрю вниз на Ренсу. Взмахом руки она велит мне подниматься дальше. Принц Леандер стоит у релинга, взгляд его устремлен вдаль, на растущее темное облако.

Канат у головы больно ударяет по скуле. Охнув от боли, опускаю глаза и вижу Кайри – она поднимается следом за мной. Каштанового цвета коса вьется на ветру. Я не жду ее, быстро добираюсь до «вороньего гнезда», переваливаюсь через край и встаю рядом с Джонлоном. Нахожу бинокль за поясом, подношу к лицу.

Я знаю Джонлона всю свою жизнь. Он всегда был крупным и невозмутимым, всегда первый миротворец на кораблях отца. Ему одному удавалось усмирить острого на язык и быстрого на действия брата Конора.

Теперь он стоит, будто превратившись в каменное изваяние, взгляд замер, губы плотно сжаты. Корабль кренится, и он подхватывает меня за плечи, помогая устоять. Качка здесь ощутимо сильнее, поэтому я прижимаюсь к его широкой груди и пристально смотрю вдаль, стараясь разглядеть источник дыма.

Кайри перекидывает ногу, протискивается в корзину и умудряется встать рядом. Выхватывает у Джонлона бинокль, бормоча слова благодарности. Мы с ней больше чем соседи по каюте, связь наша не менее крепка, чем у Джонлона с Конором. Именно ей я доверяю свои тайны, хотя она во многом моя противоположность – лицо ее чаще приветливое, тогда как мое хмурое. Бывает, что мы ссоримся, но тогда я вспоминаю, что она наш корабельный маг, что мои знаки – пустяки по сравнению с теми, что на ее руках, и еще она носит бант первого помощника, а я никто благодаря Ренсе. Короче, мы с Кайри – одно целое.

Она подставляет плечо так, чтобы мне было легче удерживать равновесие. Я прижимаюсь к дорогим мне людям, оглядываю в бинокль линию горизонта и вижу, наконец, темное пятно.

Похоже на погребальный костер.

С нескольких горящих кораблей поднимается в небо пламя, на одном из них что-то взрывается, и я вздрагиваю. Вместе с клочками парусов в стороны летят части тел и обломки корпуса. В отчаянии перевожу взгляд на соседний корабль, надеясь найти объяснение происходящему или сигналы выживших.

От ужаса грудная клетка болезненно сжимается, к горлу подступает тошнота. Наконец выхватываю из общей картины третий корабль и понимаю, что это королевский флот принца. Эти обломки – все, что осталось от красивых судов, мимо которых мы шли в гавани Киркпула. Они тогда были украшены цветами и гирляндами, из трубы граммофона вырывались громкие звуки музыки, а молодые богачи, беспечно смеясь, танцевали на палубе.

Кто бы это ни сделал, он хотел убить принца Леандера.

Морской закон нарушать нельзя. Терпящему бедствие судну нужно прийти на помощь, даже если это сложновыполнимо или страшно. Нужно идти и помочь. Но я точно знаю, что на этих кораблях уже некого спасать.

– Нет! – слышится снизу. – Там мои друзья!

– Они могут взорвать и нас! – не раздумывая, отвечаю я. – Мы должны идти дальше!

На принца я даже не смотрю, на «Лизабетт» его слово ничего не значит, приказы здесь отдает капитан. Поворачиваюсь, чтобы перехватить взгляд Ренсы.

– Капитан, – произношу я, – нам навстречу идет пароход. Свидетелей тоже могут убрать.

Ренса говорит так тихо, что слова едва можно разобрать, звуки заглушает шум волн.

– Помогите нам, духи, – она крепче сжимает штурвал. – Мы не будем рисковать, погибшим уже не помочь. На всех парусах идем мимо тех, кто это сделал.

На палубе к нам подходят Конор и Абри, Джонлон спешно приземляется и спешит обнять брата, парня на целую голову его ниже. За их спинами виднеется голова нашего Ученого, в глазах его тревога. Все поворачиваются к Ренсе. Она медленно скользит взглядом по нашим лицам, словно запоминая их. Затем, будто очнувшись, громовым голосом отдает приказ:

– Полный вперед! Поднять паруса!

Все бросаются по местам, даже Ученый куда-то бежит. Ренса косится на меня, и я встаю так, чтобы помешать принцу подойти к ней.

– Как вы можете! – кричит он, хватая меня за руку, но я крепко удерживаю его за плечи. – Как вы можете оставить их умирать в воде!

Однажды мне довелось стать свидетелем пожара на корабле в доках Эскиума. На борту был горючий груз, и соседям ничего не оставалось, кроме как отогнать суда подальше и ждать, пока они выгорят до самой ватерлинии.

Я была среди наблюдающих на берегу, когда мимо меня пробежал человек. Он задел меня плечом и прыгнул в море, в самое пламя. Кто-то потом рассказывал, что там был один из его товарищей по команде. Матрос буквально умом тронулся, так хотел спасти его.

Леандер сейчас ведет себя как тот матрос. Все его мысли читаются на лице – будь он уверен, что сможет помочь, он бы тоже бросился за борт. Если он выкинет нечто подобное, Ренса сменит курс и вернется обратно в порт.

– Вы не понимаете очевидного, а я понимаю, – я сжимаю его плечи сильнее и понижаю голос. – Те, кто это сделал, уже все проверили и убедились, что выживших нет. У вас обязанности пред страной, принц, перед живыми, а не перед мертвыми.

– Селли, как ты не понимаешь…

– Я понимаю, что они вас убьют, если выпадет шанс, – перебиваю его я и сжимаю плечи еще сильнее. – Вы не думаете, что это мелласеане, готовящиеся начать войну? Как думаете, кому будет лучше, если они убьют принца Алинора?

Взгляды наши встречаются. В его карих глазах глубина, которую он обычно скрывает улыбкой.

– Хочешь сказать, я слишком ценный объект, чтобы мной рисковать? – Кажется, будто каждое слово его душит.

Должно быть, непросто быть заложником своего положения и видеть, как из-за тебя гибнут невинные.

– Простите, Леандер, – шепчу я. Я впервые называю его по имени.

Но он не просто Леандер.

Он принц Алинора.

А у нас на хвосте убийцы.

ЛАСКИЯ. Корабль «Кулак Макеана». Море Полумесяца

Два матроса перетаскивают тело ближе к нам, один держит его за руки, второй за ноги. Это молодой парень примерно моего возраста. У него темные волосы и светло-коричневая кожа, которая кажется светлее из-за смертельной потери крови. Рана его огромна, почти во все туловище, одежда разорвана, словно намеренно, чтобы продемонстрировать вывороченные куски мяса. Матросы отпускают его ноги и руки, и они безжизненно падают, а невидящие глаза обращены к небу.

Я тяжело сглатываю, затем решаюсь заговорить и убеждаюсь, что голос звучит уверенно, хотя мне самой он слышится слабым и невыразительным.

– Это он?

Джуд стоит рядом, зажав рот ладонью – его уже дважды тошнило. Он не произносит ни звука, хотя и руку не убирает. На мой вопросительный взгляд лишь качает головой.

– Что? – я хватаю его за руку и тащу за собой к краю, к релингу, где нас не услышат члены экипажа. – Скажи мне, где его искать?

– Не знаю, – шепчет он, обхватив себя руками. Сейчас он совсем не похож на крутого парня на ринге «Красавчика Джека», это ясно нам обоим. – Я его здесь не видел. Кажется. Да и как его разглядеть среди… этого?..

Оглядываю палубу через плечо. Сестры Берис не видно, а фигура Дазриэля видна вдалеке.

– Смотри внимательнее, это ведь его корабли, – говорю я сквозь зубы.

– Да, его.

– Значит, он должен быть здесь.

– Уверен, он где-то здесь, – отвечает Джуд и опускает веки.

– Это ты по возвращении скажешь Руби?

Он стоит неподвижно, ветер треплет волосы, закрывая прядями часть лица. Он закусывает губу почти до крови и произносит слово, которое может быть единственным ответом в этом случае:

– Да.

Ему не хуже меня известно, как Руби воспримет совсем не то известие, которого ждала.

– Иди, – велю ему я, и он, спотыкаясь, удаляется.

Дождавшись, когда он скроется из вида, облокачиваюсь на релинг и смотрю вдаль, чтобы не видеть открывающейся страшной картины.

Мы приближались к кораблям принца, и пассажиры махали нам с палубы. Корабли выглядели потрясающе – нарядные, украшенные гирляндами и флагами на мачтах, разноцветные ленты развевались на ветру. На самом верху синий с белым штандарт Алинора. Все это, разумеется, привлекало внимание. Капитаны, вероятно, недоумевали, зачем мы подходим так близко. Наш «Кулак Макеана» рядом с ними выглядел скучно. Он серый, хоть и вылизанный, но по-своему красивый. Похож на серого волка, который вышел на охоту. Урчание в брюхе заставляло его решительно рассекать воды.

Я стояла у борта, а не на капитанском мостике, но обзор оттуда был еще лучше. Капитан внимательно смотрел на меня сквозь стеклянные панели рубки, ожидая приказа.

Я отвернулась, оглядела три корабля, битком набитые праздными любителями вечеринок. Большинство из них были не старше меня, одеты ярко, красиво, должно быть, в лучшие наряды. Одна из девушек послала мне воздушный поцелуй.

Она была красивая.

– Пора.

Это слово прозвучало резко и совершенно неожиданно. Я подпрыгнула на месте, ругая себя за то, что показала сестре Берис, как ей удалось меня напугать. Она стояла рядом: стеганое зеленое пальто поверх сутаны, черные волосы стянуты так туго, что даже на ветру не выбилась ни одна прядь. Удивительно: у нее тихий голос, но его не заглушил даже царящий шум.

– Да, знаю, – сказала я, глядя за ее спину, где стоял Джуд, готовый опознать принца. Он выглядел так, будто измучен морской болезнью, смотрел на воду и крепко сжимал ограждение обеими руками.

Люди все еще махали нам. Я перевела взгляд на капитана и кивком подала знак. Следом раздался грохот пушки, и в борту корабля напротив образовалась огромная дыра. С нижней палубы появились наши матросы, готовые бросать гранаты. И тогда начались крики.

Они не прекращались последующие полчаса. Корабли поразительно быстро кренились набок. После первых залпов их капитаны сделали попытку развернуться и уйти, но судна большие, неповоротливые, и времени на маневры мы им оставляем мало.

Обеим сторонам было ясно, что у них нет шанса ответить нам. Мы действовали слаженно и последовательно. Пушки наносили смертельные удары, потом мы вылили на воду масло и подожгли.

Горело все: и тела, и цветы с украшениями. Для меня стало неожиданностью, что крики не смолкают так долго и оставшиеся в живых пытались уплыть. Они были совсем близко, я видела их лица. Но самое удивительное, что среди них, как мне казалось, были знакомые люди.

Сестра Берис все это время находилась рядом, стояла, положив руку мне на плечо. Я до сих пор не вполне понимаю, пыталась ли она придать мне сил или удержать от необдуманного шага. Или и то и другое. Пожар был страшнее, чем я полагала. Пришлось долго ждать, пока все выгорит и можно будет разбросать тела, которые мы привезли с собой.

Всего пару дней назад они находились в морге Порт-Наранды. Мы отобрали подходящих по параметрам – светлоглазых, не окоченевших. Натянули на них военную форму Мелласеи.

И вот я смотрю за борт, куда матросы выбрасывают тела. Слышны всплески. Они будут лежать на обломках судов и ждать, когда проходящий мимо корабль заметит уничтоженный флот принца. Наша уловка позволит сразу дать ответ на вопрос, кого винить. Мы не оставим путей для отступления нашему правительству, которому следует найти достаточно сил и начать войну, сражаясь за нашего бога.

Макеан-Игрок, надеюсь, одобрил бы выбранный нами и только что приведенный в исполнение план.

Ко мне идет сестра Берис. Изо всех сил сжимаю релинги и заставляю себя выпрямиться, чтобы приветствовать ее должным образом.

– Может, спустимся вниз и поищем какую-нибудь еду? – привычным тихим голосом предлагает она.

Закрываю глаза, вспомнив, что будет храниться на камбузе до завтрашнего утра, но, сделав над собой усилие, киваю.

Мой план сработал. Я выполнила то, что обещала. Наконец сестра поймет, что я на многое способна. Проклятие, отчего же мне так паршиво?

– Это надо было сделать, – говорю я себе, будто убеждая.

– И ты справилась, – поддерживает меня сестра Берис и снова сжимает мое плечо, отчего по телу разливается тепло. – Твоя сестра это знает. Я заметила, как изменилось ее отношение к тебе с того дня, когда ты рассказала о своей идее. Она видит, Лаския, что у тебя есть потенциал.

– Ты правда так думаешь?

– Дитя мое, я это точно знаю. Ты способна сделать много значимого для сестры и Макеана. Пришло время Хранительнице ослабить хватку, а для этого важно закрыть ей источник силы. Макеан проснется, Лаския. Он поднимется на небывалую высоту, и ты вместе с ним.

– Спасибо тебе, – говорю я шепотом, хотя не понимаю, за что благодарю сестру.

Перевожу взгляд с нее на юношу, которого только что достали из того ада, что творится на поверхности моря, и быстро отворачиваюсь. Снова смотрю в бледно-голубые глаза сестры Берис.

– Я не говорила это раньше, позволь сделать сейчас, – начинает она. – Я благодарна тебе, Лаския, за веру. Я благодарна, что ты ступила на этот путь борьбы, веря и понимая, что и как надо делать, и у тебя есть средства, чтобы реализовать свои планы.

Я смотрю на нее во все глаза и часто моргаю. Непонятно, то ли ветер, то ли ее слова заставляют слезы выступить.

Я благодарна тебе.

К нам бежит матрос.

– Капитан говорит, они изменили курс, мэм, – он обращается к сестре Берис и рукой указывает на корабль, который мы не сразу заметили. – Поняли, что мы будем преследовать.

– А мы можем их догнать? – спрашивает сестра Берис.

– Пожалуй, если располагаем временем. Тогда добавляйте к сроку возвращения еще не меньше дня.

– Нельзя допустить, чтобы они пустили слух о том, что видели, – задумчиво произносит она и смотрит на меня.

Я выдерживаю взгляд, хотя сердце стучит так, что, кажется, бьется о ребра.

Еще один корабль. Еще смерти. Но я уже зашла довольно далеко.

Поставила на карту все, что имела, ради возвышения Макеана и своего собственного. Теперь обе цели вполне достижимы. Мой бог и я так близки к власти, на которую оба имеем право.

Перед глазами вновь картины из недавнего прошлого: девушка что есть силы плывет прочь от горящего корабля, ей тяжело, намокшее платье тянет вниз. На палубе, раскинув руки, лежит мертвый юноша, лицо его обращено к небу.

Живот выкручивает от ужаса, и я усилием воли прогоняю видения. Все. Я должна. Цель оправдывает средства.

Перевожу взгляд на матроса, который смотрит настороженно и с уважением. Скоро так будут смотреть на меня все.

– Скажи капитану, пусть продолжает преследование, – уверенно говорю я. В голосе появляются твердые нотки, и я добавляю: – Мы их догоним.

КИГАН. Корабль «Лизабетт». Море Полумесяца

Экипаж занят с парусами, отвязывают канаты – я их раньше и не замечал. Парус с громким хлопком расправляется и надувается, перехватывая ветер. «Лизабетт» несколько мгновений медлит, словно собирается с силами, покачивается на месте, свыкаясь с возросшей мощью. Затем рывком, словно резвый скакун, устремляется вперед, летит навстречу волне. Выругавшись, капитан Ренса крепче сжимает штурвал одной рукой, другой машет и кричит:

– Канат!

Они тянутся вдоль борта, привязанные к релингам, я хватаю один и тяну к ней.

– С другой стороны! – еще громче выкрикивает она, и то же самое, что недавно я, делает Леандер у другого борта.

Селли бросается к мачте, чтобы помочь товарищам. От грубого каната больно ладоням, он оказался тяжелее, чем я думал.

Пока я безрезультатно тяну его, подбегает первый помощник Кайри – та девушка с каштановой косой. Она вырывает из моих рук конец каната и делает то, что не удалось мне.

Капитан пытается удержать штурвал, Кайри привязывает к нему канат, чтобы «Лизабетт» держала курс.

– Есть ли у нас шанс обогнать пароход? – спрашивает Леандер.

– Попробуем, – бросает в ответ капитан. – Ветер сильный. Если справимся с парусами, он поможет нам развить скорость. А если «Лизабетт» не развалится на части и не поймает большую волну, тогда сможем уйти. Она у нас быстрая.

– А что случится, если она поймает волну? – спрашиваю я, чувствуя, как сжимается до боли сердце.

– Корпус остановится, а мачты продолжат движение. А теперь, господин Ученый, отправляйтесь вниз и разберите свою одежду. Может, там найдется что-то попроще для принца. Если нас возьмут на абордаж, ему нельзя оставаться в таком виде.

Леандер неотрывно смотрит на поднимающийся к небу сизый дым – уродливое пятно на прекрасном голубом небе. Кажется, он не слышал ни слова из сказанного капитаном.

– Принц! – говорю я, чтобы привлечь его внимание, а сам уже мысленно перебираю рубашки и брюки, обдумывая, как решить проблему разницы в размере.

– Там должен был быть я, – тихо произносит он и поворачивается к нам. Глаза его пусты. Я видел его каждый день много лет подряд в школе, и он либо смеялся, либо улыбался. Таким я вижу его впервые.

– Хорошая новость в том, что вас там не было.

Он вздрагивает от слов Ренсы.

– Они погибли из-за меня.

– Вы ни в чем не виноваты, – вступает в разговор первый помощник Кайри. Она вытягивает руку, словно хочет коснуться, успокоить, но замирает, вероятно, вовремя вспомнив, что перед ней член королевской фамилии. – Это сделали они, – яростно выкрикивает она. – Это их вина.

Взгляд Леандера перемещается в сторону и останавливается на мне. Ему надо услышать нечто подобное от человека, не благоговеющего перед ним.

Я смотрю на него, чувствуя, что сердце сжимается от боли. Это случается всякий раз, когда я становлюсь свидетелем того, что люди страдают из-за его пренебрежительного отношения к обязанностям. Оставив за спиной хаос, он привычно продолжает путь по жизни, зная, что появятся те, кто наведет порядок. Правда суровее, чем полагаем мы с Кайри. Она в том, что такой трагедии не произошло бы в случае своевременной поездки к Островам богов. Но ведь он сам ее отложил.

Леандер не сводит с меня глаз, но я молчу, не находя в себе силы сказать то, что он ждет. Тогда принц поворачивается к капитану.

– Штурвал закреплен надежно? – спрашивает он.

Она кладет руку на один из канатов.

– Да. А теперь, принц, помогите Кайри умилостивить духов. А вы, юноша, – она смотрит мне в лицо так, что хочется вытянуться и расправить плечи, – идите и принесите одежду.

Я готов уйти, но медлю, наблюдая, как Леандер снимает с пальца кольцо с королевским гербом и разглядывает, положив в ладонь. Мне оно хорошо знакомо: кажется, досталось ему от отца. Он носил его еще во время учебы.

Внезапно он делает взмах рукой.

Золотое кольцо вспыхивает, поймав солнечный свет. Траектория его полета похожа на радугу. В каком-то месте оно исчезает из зоны видимости, подхваченное духами раньше, чем морской волной.

Не говоря ни слова, принц раскидывает руки в стороны и закрывает глаза, будто вознося молитву. Удивительно, но стоит он довольно устойчиво, несмотря на качку, лишь немного сгибая ноги в коленях.

Ветер усиливается. Волны подхватывают «Лизабетт», доски ее корпуса поскрипывают. Духи милостиво выполнили его просьбу.

Весь мир для меня изменился в одно мгновение, словно некто щелкнул выключателем. Этот некто – парень, с которым я учился в одной школе и который, как мне казалось, никогда не был увлечен магией больше, чем для показа фокусов на вечеринках, тем более ее использованием для дел, от которых зависят судьбы народов и стран. Мне никогда в жизни не доводилось видеть такую силу, оставалось только стоять с открытым ртом и наблюдать.

Кайри тоже смотрит на него, затем бросается к алтарю и падает на колени, желая дополнить сделанное.

На мгновение все в мире замирает: капитан Ренса за штурвалом, Леандер и Кайри у алтаря, погруженные в молитвы духам, чтобы наделить корабль скоростью. Кажется, будто жизнь останавливается, и теперь мы все будем существовать вечно только в этом моменте, никогда не узнав, что ждет нас за горизонтом.

Я резко выдыхаю, разворачиваюсь и спешу на нижнюю палубу. В коридоре, когда корабль качает особенно сильно, меня бросает от стены к стене. Ввалившись в каюту, открываю чемодан, извлекаю несколько предметов одежды из запасных однотонных рубах и брюк. Для ученого они вполне подходят, подойдут и для принца.

За спиной внезапно распахивается дверь, и на пороге появляется один из матросов – братьев-двойняшек, как оказалось. Сейчас передо мной тот, что здоровее. Он протискивается мимо меня, захлопывает крышку чемодана и не без усилий поднимает его.

– Что ты делаешь? – я пытаюсь его остановить. – Там только мои вещи, зачем они тебе?

– Все, что не приколочено, – за борт. Приказ капитана. Надо сделать корабль легче.

Я холодею от ужаса.

– Ч-что? – выдавливаю я из себя. – Нет, здесь книги… ты не сможешь… – горло и грудь сдавливает так сильно, что я замолкаю.

– Думаете, они пригодятся, если нас догонят? – спрашивает он и пытается поднять чемодан, пробуя на вес.

Я бросаюсь к чемодану, вырываю его из рук и с ужасом оглядываю содержимое. Пальцы перебирают корешки томов. Вот сказки Уилкинсона, которые я любил в детстве: потертости на кожаных переплетах знакомы мне, как собственное лицо. Мемуары Амелиада. Эту книгу я не могу отдать, ведь она – мой неизменный спутник и товарищ в мире, где так много невзгод.

Здоровяк забирает чемодан и делает шаг к двери.

– Пожалуйста, – шепчу я. – Неужели ты не понимаешь…

Матрос, не оглядываясь, выбирается в коридор сквозь узкий дверной проем, а я стою на середине крошечной комнаты, с трудом сдерживая рыдания. Глаза горят от слез. Этого не может быть. Это не может происходить на самом деле.

Опускаюсь на качающийся пол и упираюсь в него руками. Внутри все оцепенело, включая разум, а я пытаюсь растормошить его, заставить оценивать происходящее. Я будто тычу пальцем в то место, где недавно был зуб, ожидая, когда станет больно.

Если они нас догонят, они нас убьют.

Если они нас догонят, принц не совершит жертвоприношение.

Если нас поймают и убьют принца, начнется война. Война, которую мы с большой вероятностью проиграем, к тому же с десятками тысяч жертв и разоренными странами. Если Баррика не обретет силу благодаря жертве.

…Но мне уже не будет до этого дела, потому что меня не будет в живых.

Я смог произнести это, но не смог поверить.

С трудом заставив себя двигаться, добираюсь до койки, дрожа от страха, что здоровяк вернется, и просовываю руку под подушку. Там спрятаны золотые цепочки. Надеваю их и прячу под рубаху. В глубине души понимаю, что мне не придется их продавать и думать об оплате первого года обучения в Книгохранилище. Но я не могу расстаться с ними после того, что сделал ради обладания ими…

Частичка надежды все еще питает меня. Она крошечная и умирает последней в каждом из нас, поэтому мы боремся.

Я мечтал увидеть Книгохранилище.

Мечтал об этом всю жизнь.

Сгребаю одежду, выхожу из каюты и поднимаюсь на палубу. На пути мне попадается девушка из камбуза. Мы отскакиваем друг от друга и бежим каждый по своим делам, но я успеваю заметить ее полные ужаса глаза и бледное лицо.

Наверху я не могу заставить себя посмотреть в сторону, где находятся наши преследователи. Несколько раз выдыхаю, собираюсь с силами и перевожу взгляд на воду. Только клубы дыма, корабля нет. Бегу на корму, где все еще стоит за штурвалом капитан, громко отдавая приказы экипажу. Рядом с ней Селли – они работают слаженно, даже не обмениваясь словами.

– Мы набираем скорость? – выкрикиваю я. – Парохода не видно.

Капитан качает головой, и я сжимаюсь от страха.

– Он еще далеко. За горизонтом. С корабля его можно увидеть только с мачты.

С боку слышится грохот, мимо проносится матрос – снова один из братьев, тот, который худой. Он катит перед собой бочку, которую бросает за борт – неужели это наша вода?

– Я могу помочь? – задаю вопрос, чтобы дать себе повод отвернуться. Мне отвечает Селли. Она крепко держит штурвал, наблюдая за волной, появившейся благодаря Леандеру, той, которая несет корабль.

– У нас почти нет оружия. Ты умный, можешь что-то придумать?

Я размышляю, стараюсь замедлить бег мыслей, чтобы покопаться в памяти.

– Да, – отвечаю я после паузы. – Если на борту есть растительное масло.

– Тогда поспеши, проверь, чтобы братья не вышвырнули его за борт.

Дальше я существую будто в тумане. Проще делать необходимое, чем пытаться бороться с ситуацией. В этом есть довольно странная, но все-таки рациональность – ведь невозможно постоянно испытывать страх. Проходит время, и тело начинает привыкать к обстоятельствам, даже если разум еще противится.

Леандер стоит, не шевелясь, он похож на статую. Так проходит несколько часов его общения с духами. Вероятно, он опустошен и расстроен, но держится вполне стойко.

Что мне не известно, так это какими приношениями он удерживает духов рядом? Да, он самый могущественный маг в Алиноре, но такое едва ли сотворить одному, скорее десяти сильным магам. Уверен, духи потребуют от него больше, чем дорогое ему кольцо отца.

Порой у меня возникает страшное предположение, что они захотят получить его самого, его жизнь. Никогда не слышал, чтобы маги трудились до изнеможения, но судьба к ним жестока.

Рядом матросы, они управляют кораблем и стараются, чтобы он остался цел. Слышу, как они возносят молитвы Баррике, вероятно, забыв, что у нас на борту принц, который направляется на ее остров ради жертвоприношения. Некоторые обращаются и к самой Матери. Мне казалось, при таком сильном ветре лучше идти без парусов. Мы же подняли все, что есть, и не используем, пожалуй, только простыни. «Лизабетт» стонет и дрожит, но несется вперед. Селли вновь поднимается наверх, в корзину, и смотрит вдаль. Стараюсь не думать, какие новости она может сообщить, когда спустится. Вот она уже лезет вниз, цепляясь за канаты и рангоуты, чтобы не сорваться. Едва ноги касаются палубы, она поворачивается к капитану, хмурится, а потом поднимает руки вверх, ладонями к себе. Качает головой и медленно начинает сводить руки.

Изнутри к горлу поднимается тошнота.

Это невозможно.

Невозможно.

Настало время признать истинное положение: они скоро нас нагонят.

– Надо будет дать отпор, – говорю я, сам не веря, что это мой голос. Я не должен здесь находиться. Может, это просто сон? – Мы должны сражаться, даже если наша судьба – проиграть.

– Я знаю, – отвечает капитан, глядя в пустоту перед собой. – Нам могут помочь только духи, больше некому.