Текст книги "Шагающая Цитадель"

Глава восьмая. тандрия

Ландмейстер Верморт, будучи вне себя от злости и ярости, возвращался в Тандрию. Помимо приора Тольда, Альмета и Буна, его сопровождал отряд из пятерых всадников лорда Иствуда, владетеля княжества Дойл. Пылая злобой и ненавистью, Верморт явился к лорду после поражения, нанесенного ему Айовингами. Лорд Иствуд выслушал старинного друга и дал ему в провожатые своих гвардейцев. Верморт пробыл в гостях у Иствуда четыре дня, затем направился обратно, в Турпан.

Они уже въезжали в Тандрию, когда целый взвод тяжеловооруженных луннарианских всадников нагнал и окружил их. Верморт побелел от страха и, круто осадив коня, выхватил меч. Гвардейцы Иствуда, которым было приказано охранять ландмейстера, также обнажили оружие, хотя силы были явно неравны.

– Что это значит? – заорал ландмейстер, обращаясь к капитану луннарианцев. – Что вы себе позволяете? Я ландмейстер Верморт!

– Я капитан Шепард. По приказу его величества Соло Третьего, короля и защитника Луннариана, я обязан препроводить вашу светлость под конвоем во дворец. Прошу, ландмейстер, отдайте ваш меч.

– Под конвоем? – в растерянности переспросил Верморт. – Но чего же… Чего же хочет от меня его величество?

– Мне это неизвестно, – ответил Шепард. – У меня приказ доставить вашу светлость, вот и все. Итак, король ждет. Намерены ли вы идти добровольно?

Ландмейстер беспомощно оглянулся, словно ища поддержки у своей свиты. Затем, покоряясь неизбежному, он передал капитану луннарианцев меч рукоятью вперед.

– Приор Тольд, – начал было Верморт, но Шепард прервал его:

– Его преосвященство также приглашается во дворец. Следуйте за нами.

Четверо луннарианских кавалеристов окружили ландмейстера и отряд, поднимая тучи пыли, помчался в сторону Эндердрилла, столицы Луннариана.

Через два часа почти безостановочной езды перед ними открылся город, обнесенный высокими крепостными стенами. Глубокий ров с перекинутыми подъемными мостами, окружал Эндердрилл, на верхушках квадратных сторожевых башен горели костры. На зубчатых стенах застыли дозоры. В окрестностях города наблюдалось оживление, из ближайших деревень, по всем проселочным дорогам, двигались груженые телеги, принадлежащие фермерам, прибывшим в столицу на ярмарку.

Не сбавляя хода, отряд влетел в город через широкую арку, копыта лошадей гулко застучали по каменной кладке моста. Всадники промчались по забитой народом центральной площади и подъехали к дворцу, охраняемому многочисленной стражей в красно-белых плащах. Заехав через ворота в обширный внутренний двор, всадники спешились. Солдаты повели лошадей в конюшни. Капитан Шепард пригласил ландмейстера и приора Тольда следовать за ним и направился во дворец. Трое стражников шли чуть позади.

Они поднялись по мраморной лестнице с резными перилами, прошли по открытому коридору, миновали несколько комнат и очутились в приемной, где встретили камердинера короля. У высоких дверей дежурила стража.

– Передайте его величеству, ландмейстер Турпана поспешил исполнить приказание и находится здесь, – сказал капитан Шепард, обращаясь к камердинеру.

Тот молча кивнул и исчез за дверями, но уже через мгновение вернулся обратно в приемную.

– Его величество ждет, – объявил он, распахивая двери.

Ландмейстер Верморт с замирающим сердцем вошел в зал. Соло Третий сидел на роскошном троне, устланном шкурой леопарда. За спиной короля, на стене, висел королевский меч и золоченые доспехи. Зал был огромен, сквозь цветные витражи окон проникало солнце, освещая украшенные коврами и гобеленами стены, мраморный пол и развешанные вдоль стен охотничьи трофеи.

Ландмейстер сделал несколько шагов по направлению к трону и почтительно опустился на одно колено. Воцарилось молчание, во время которого король разглядывал своего вассала.

– Приветствую тебя, Верморт, ландмейстер Турпана, – наконец произнес Соло Третий.

Верморт хотел было ответить, но король прервал его повелительным движением пальца.

– До нас дошли слухи, будто на днях ты предпринял весьма интересное путешествие к границам Луннариана. Однако, нам весьма непонятно, почему ты не поставил в известность меня, своего повелителя? Или ты считаешь, что поимка врага Живого Бога даст тебе возможность возвыситься надо мною?

Ландмейстер, при этих словах короля, задрожал, уловив в его тоне повисшую угрозу. Не смея поднять лица, Верморт склонился еще ниже.

– Ваше величество, я прошу понять меня правильно, – начал он, глядя в пол. – Обстоятельства таковы…

– Обстоятельства таковы, что ты, ландмейстер Верморт, посчитал, будто над тобой нет господина, будто ты можешь поступать так, как тебе вздумается, забывая, что самое существование твоего народа зависит от моего слова или прихоти, – процедил король, начиная гневаться. – Приор Тольд!

– Я почтительнейше слушаю, ваше величество, – отозвался священник.

– Письмо, в котором вы извещаете о предательстве и самоуправстве ландмейстера Верморта, оказало нам пользу. Мы принимаем во внимание то старание, которое вы приложили, служа нам. Можете рассчитывать на награду.

Услышав эти слова, ландмейстер дрожащей рукой отер струящийся по лицу пот. Он не ожидал от приора такого предательства, но не смел произнести ни слова. Страх закрался глубоко в его сердце, он почувствовал, что стоит на краю пропасти, и в любое мгновение может свалиться в ее зияющую бездну.

Что же касается приора, то он заметно приободрился после того, как убедился, что ему не угрожает никакая опасность со стороны короля. Между тем, Соло Третий, вперив взгляд в несчастного ландмейстера, продолжал:

– Здесь, во дворце, присутствует некто, и он весьма желает говорить с тобой. Советую сказать ему правду, хотя по-другому и быть не может.

При этих словах короля распахнулась боковая дверь. Верморт боязливо оглянулся и в темном проеме увидел высокую фигуру, закутанную в черный плащ. Лицо вошедшего полностью скрывал капюшон, но руки оставались открытыми, и к своему ужасу, ландмейстер понял, что перед ним джак’каи.

Верморт не успел даже вскрикнуть, когда демон схватил его за горло когтистой рукой и поднес к своему лицу. При виде желтых глаз с горящими зрачками, Верморт чуть было не потерял сознание. Джак’каи продолжал пристально смотреть в глаза ландмейстеру. Тот вдруг почувствовал слабость и поник, бессильно повиснув в держащей его руке. Острая боль пронзила его голову, она словно прожигала раскаленной иглой, разливаясь по телу огненной волной. Верморт хотел закричать, но голосовые связки не слушались, он конвульсивно дергался, пока джак’каи читал его. Так продолжалось короткое время, затем демон с отвращением отбросил выдохшегося и измученного ландмейстера Турпана.

– Вы узнали все, что хотели, Посланник? – с оттенком робости спросил король.

– Все, что было нужно, – прорычал джак’каи. – Я передам Посреднику о твоем старании, Соло Третий. Будь уверен, Луннариан получит привилегии в глазах Джак’к Катора.

С этими словами джак’каи ни на кого не взглянув, вышел из зала. Король сошел с трона и приблизился к ландмейстеру, валяющемуся в изнеможении на полу.

– Твоя глупость, Верморт, заставившая тебя пуститься в погоню за самозваным Ангелом Мести, приведет к тому, что за нее будет расплачиваться твой народ, – проговорил Соло Третий и пнул ландмейстера носком сапога. – Я отправляю войска в Турпан. Наконец-то у меня есть повод стереть вас с лица земли. Я поднесу в дар Джак’к Катору всех турпанцев, а в награду получу полную неприкосновенность для Луннариана в трех циклах Шагающей Цитадели.

Верморт в отчаянии закрыл лицо руками.

– Лига Человеческих Народов уже предупреждена и не будет вмешиваться, – продолжал король. – Совет Лиги признал, что вина целиком лежит на тебе, Верморт. Сюда уже летят восемь Больших Арконов, чтобы забрать твоих людей. Чего ты хотел? Обойти меня, изловить врага Джак’к Катора и получить власть над Луннарианом из рук Живого Бога? – король все больше приходил в неистовство. – Ты хотел отправлять детей Луннариана в Шагающую Цитадель вместо турпанских ублюдков? Стража!

На зов явились стражники, во главе с капитаном Шепардом. Король обернул к ним раскрасневшееся от злости лицо и повелительным жестом указал на ландмейстера:

– Взять это животное и посадить в темницу под северной башней. Не давать никакой еды, только хлеб и воду. Все ясно?

Стражники поклонились и, схватив под руки несчастного ландмейстера, поволокли прочь из зала. Когда двери за ними захлопнулись, король перевел взгляд на согнувшегося в глубоком поклоне приора.

– Приор Тольд, вы хорошо послужили Луннариану, пришло время вознаградить вас.

– О, ваше величество! – скромно потупился священник.

– Высочайшим распоряжением Священного Синода Луннариана, вам будет предоставлен приход в Ривервилле и десятая часть доходов тамошнего монастыря. А теперь расскажите все, что произошло в походе за самозванцем, но берегитесь что-либо утаить от меня.

Покуда Тольд рассказывал королю обстоятельства охоты, из ворот Эндердрилла, по направлению к Турпану, один за другим начали выступать батальоны луннарианцев. Красно-белые значки пестрели в поле, кирасы и шлемы солдат блестели на солнце. В авангарде шли лучники, их прикрывали тяжеловооруженные кавалеристы. Позади двигалась пехота.

С востока в небе показались, вынырнувшие из-за гор, гигантские черные тени и вслед за этим раздался чудовищный грохот. Выпуская струи голубого пламени, восемь арконов, покачиваясь в воздухе, летели над равниной и вскоре достигли луннарианского войска. При их приближении, лошади заржали и понесли, кавалеристы тщетно пытались остановить испуганных животных. Многие люди попадали, и кони в страхе топтали головы упавших. Солдаты пригнулись к земле, клубы пыли окутали их, забиваясь под одежду и в глаза. Арконы пролетели мимо, и было видно, как они один за другим приземляются на невысоком плато, неподалеку от Тандрии. Разрозненные батальоны луннарианцев снова выстроились в боевой порядок и двинулись дальше.

Но на подходе к Тандрии их встретили турпанцы. Их армия состояла из нескольких батальонов пехоты, всадников и личной гвардии ландмейстера. Наспех вооруженные, малочисленные войска турпанцев, конечно же, не могли противостоять опытным воинам короля Соло Третьего, к тому же, в четыре раза превосходивших в численности. Среди пехотинцев и всадников Турпана виднелись крестьяне, единственным оружием которых были вилы и топоры. Они выстроились в поле неровной линией и вместе с солдатами ждали приближения луннарианцев. По проселочным дорогам, ведущим из Эрвенвилля и Этельвуда, торопясь присоединиться к защитникам Тандрии, двигались небольшие отряды деревенских гарнизонов, вперемешку с фермерами и крестьянами.

А между тем, в самой Тандрии и трех остальных селениях Турпана царила паника, женщины, дети и старики, наскоро ухватив пожитки, огромными толпами стекались к лесу Пяти Сестер, в надежде найти там убежище. Их собралось около трех тысяч человек, живая линия растянулась почти на целую милю. Женщины брели, прижимая к груди плачущих младенцев, дети постарше цеплялись за юбки матерей. Старики, изо всех сил старались поспеть за основной массой и семенили рядом, опасаясь упасть и быть затоптанными в обезумевшей от отчаяния толпе. Редкие в этой массе испуганных людей повозки, запряженные ослами, были облеплены сидящими друг на друге детьми, а те, кому не хватило места, бежали рядом, держась за веревки.

Не дойдя до противника, шагов за двести до линии расположения турпанской армии, луннарианцы остановились и приготовились к атаке. По знаку генерала Картрайта, лучники выстроились в боевой порядок и вложили стрелы в луки. Из их рядов, на пространство, разделяющее обе армии, выехал герольд и в одиночку направился к турпанцам. Навстречу ему, в сопровождении шести всадников, двинулся генерал Уэнтворт с намерением узнать, что скажет посланец луннарианцев. Герольд вплотную подъехал к ним и осадил коня, надменно глядя на Уэнтворта и его свиту.

– Его величество милостивый король Луннариана Соло Третий предлагает незамедлительно сложить оружие и предотвратить кровопролитие, – громко, чтобы слышали остальные турпанцы, заявил герольд. – В случае добровольной сдачи мне поручено обещать, что вам будет оставлено право жизни в королевстве, предоставлена возможность сохранить семьи и самим определять тех из вас, кто будет принесен в дар Живому Богу. Отныне ваш народ будет приносить дары Джак’к Катору вместо нас. Однако, если вы будете сопротивляться воле его величества, наказание будет неминуемым и жестоким, а все вы, включая ваши семьи, будете незамедлительно переданы в Шагающую Цитадель!

Сказав это, герольд замолчал, ожидая ответа. В рядах турпанцев произошло движение, солдаты пересказывали тем, кто стоял позади, слова луннарианского герольда. Генерал Уэнтворт обернулся, окидывая взглядом своих воинов и видневшиеся неподалеку белые дома Тандрии.

Суровое обветренное лицо генерала исказила болезненная гримаса. С тоской он вспомнил о сотнях женщин и детей, отчаянно пытающихся в это время спастись, и ему показалось, что он еще может что-то сделать для своего родного Турпана. Уэнтворт подумал о том, что ждет его народ, попади он в рабство к луннарианцам, представил череду мучений и издевательств, которые ждут их, и краска гнева залила его лицо. Тяжело дыша, генерал обернулся к герольду луннарианцев.

– Передай своему вероломному королю, что народ Турпана, веками правивший Луннарианом, никогда не станет рабом на своей древней земле, – сжав кулаки, проговорил он. – Мы лучше умрем, чем будем служить телами и кровью вашему процветанию. Готовьтесь, мы собираемся дорого продать наши жизни.

Эти слова генерала вызвали оживление в рядах турпанской армии. Герольд луннарианцев в ярости развернул коня и поскакал обратно, чтобы передать ответ генерала.

Картрайт вздрогнул от гнева и поднял вверх руку, затянутую в кожаную перчатку. Лучники натянули тетивы и прицелились в турпанцев. Генерал решительно опустил руку, и туча стрел со свистом понеслась в небо. Турпанцы прикрылись щитами, но многие из них не смогли спастись от роя луннарианских стрел, легко пробивавших их кольчуги.

– Вперед, в атаку! – крикнул генерал Уэнтворт и, подавая пример, пришпорил лошадь.

Солдаты, переступив через убитых и раненых, с криками бросились за генералом, подставляя щиты под непрерывно летящие стрелы. Им навстречу, потрясая оружием, выдвинулись пешие луннарианские пехотинцы, в то время как тяжеловооруженные кавалеристы разделились, намереваясь взять турпанцев в кольцо.

Две армии яростно схлестнулись, но перевес сразу же оказался на стороне более многочисленных и лучше вооруженных луннарианцев. Они легко отбили первую атаку турпанцев и начали их теснить. Несколько сотен луннарианских кавалеристов с двух сторон окружили турпанское войско, которое к тому времени уже заметно поредело. Луннарианцам удалось разрушить построения противника и оторвать их друг от друга. Поле битвы было усеяно окровавленными телами, повсюду раздавались крики сражающихся и стоны умирающих, вперемешку с ржанием лошадей и звоном стали.

Наиболее ожесточенно кипел бой на участке, где сражался генерал Уэнтворт. Более половины его конного отряда лежало на земле убитыми и раненными, сам генерал был уже дважды ранен, но не сдавался, продолжая наносить удары направо и налево. Конь Уэнтворта, получивший стрелу в шею, бесился под ним, и генералу приходилось удерживать его одной рукой. Уэнтворт не надеялся победить, его единственной целью было желание оттянуть время, чтобы дать возможность беженцам уйти как можно дальше в лес. Эта мысль придавала генералу сил, и он яростно налетал на луннарианцев, каждый удар его клинка нес смерть. Но стоило ему оглянуться в пылу боя, как краем глаза он заметил несколько больших отрядов джак’ка, черными тенями спускающихся в сторону леса Пяти Сестер с плато, где приземлились арконы.

Генерал заскрежетал зубами – джак’каи намеревались перехватить беззащитных беженцев и без помех отвести их к арконам. Уэнтворт понял, что на его глазах разворачивается последняя страница существования его народа и им овладело бессильное отчаяние. Поддаваясь ему, генерал безвольно опустил оружие. В то же мгновение острия трех мечей, проникнув сквозь прорези лат, вонзились ему в грудь и бока.

Уэнтворт зарычал. Кровь струей хлынула у него изо рта, но генерал сумел удержаться в седле и нанес еще несколько разящих ударов по головам луннарианских пехотинцев. Он стремительно слабел. Один из вражеских солдат подкрался к нему сзади. Длинным копьем с металлическим крюком на конце, он схватил генерала за горло и стащил его с коня. Тотчас же к упавшему Уэнтворту подбежали пехотинцы и вонзили в него кинжалы. Генерал турпанцев конвульсивно дернулся и закрыл глаза.

Убедясь что он мертв, герольды луннарианцев громко прокричали о его гибели, что сильно подействовало на оставшихся в живых турпанцев. Многие из них, побросав оружие, попытались бежать, но луннарианские кавалеристы быстро настигали их, загоняя в середину большого круга. Тех, кто сопротивлялся, убивали на месте.

Вскоре все было кончено.

Жалкие остатки турпанской армии, преследуемые луннарианцами, не могли более оказывать какого-либо сопротивления. Захваченные пленники сидели на земле, охраняемые батальоном пехоты и арбалетчиками. А тем временем джак’ка бросились наперерез турпанским беженцам и настигли их в лесу, внеся смятение и ужас в толпы вопящих от отчаяния людей. Развернув людей ударами кнутов, джак’ка погнали вереницы беженцев на плато где стояли арконы. Луннарианские пехотинцы, которым было приказано помогать джак’ка, выстроились живой цепью по пути следования плененных толп, следя, чтобы никто не смог сбежать.

Джак’ка подводили кричащих людей к вздымающимся бокам арконов и с силой заталкивали пленников внутрь чудовищ. Победившие луннарианцы с содроганием наблюдали происходящее, некоторым из них стало дурно, их тошнило. Пронзительные крики женщин, разлученных со своими детьми, и плач младенцев действовали на победителей удручающе, солдаты отворачивались, чтобы не видеть этого зрелища.

Ближе к ночи арконы были заполнены. Джак’ка, ведя на поводу ландагонов, вошли внутрь арконов и чудовищные создания, взмахнув перепончатыми крыльями, взмыли вверх. Пламя с грохотом вырвалось из-под округлых лап и арконы начали постепенно удаляться, пока не превратились в мерцающие голубые огоньки за горизонтом. Вскоре и они растворились в наступающем мраке.

Глава девятая. «тяжелая вода»

– Вы объясните, что это значит? – спросил Ричард.

Его собеседник, заложив руки за спину, прошелся по пустой комнате и остановился, окинув Ричарда острым взглядом из-под очков в роговой оправе.

– Мне кажется, что ты уже все понял, не так ли? Или, по крайней мере, догадался.

– Это… это будущее, так? – неуверенно произнес Ричард, разводя руками.

– Абсолютно верно, мой дорогой майор, – засмеялся тот. – Ты удивлен, не так ли?

– Но как?

– Для начала предлагаю сменить обстановку. Эта комната не слишком удобное место для разговоров. И кстати, зови меня Айзеком, отбросим формальности.

Он взмахнул рукой, и стены как-будто поплыли, растворяясь в тумане. Ричард увидел, что теперь они находятся в кабинете, точнее библиотеке, обставленной резной мебелью в мягкой зеленой коже. На стенах, в глубоких рамках за толстым стеклом, висели картины, освещаемые встроенными светильниками. Одну из картин Ричард узнал, это была «Джоконда» да Винчи.

– Любуешься моей коллекцией? – ухмыльнулся Айзек. – Здесь есть на что посмотреть, тем более, что все это подлинники.

– В самом деле? – спросил Ричард. – Впечатляет, нечего сказать. Это же целое состояние.

– Частицы богатств человеческой цивилизации, все, что удалось спасти. База «Тяжелая Вода» последнее пристанище памяти о нашем мире. Я большой поклонник итальянской живописи, поэтому повесил эти картины здесь, в библиотеке. Остальных – Ван Дейка, Моне или кого хочешь, можешь найти в хранилище.

Осмотрясь в библиотеке, Ричард опустился в кресло перед массивным письменным столом. Айзек сел напротив.

– Ты, конечно, хочешь знать, как все произошло, – произнес он.

Ричард утвердительно кивнул, готовый слушать.

– С две тысячи десятого года здесь, на «Тяжелой Воде», мы занимались изучением свойств пространства и модулированием устойчивых связей внутри него, – сказал Айзек. – Мы пытались получить возможность кратковременного управляемого сжатия пространства, чтобы иметь способность мгновенно перемещать объекты в заданную точку координат. Проще говоря, перебросить танковый батальон из Калифорнии в Ирак в течение доли секунды. Это могло изменить саму сущность ведения войн, давало возможность нанесения молниеносных ударов и помогло бы надежно защитить страну от внешних угроз.

– Еще бы! – присвистнул Ричард.

– В процессе работы, при испытаниях модуля сжатия, я натолкнулся на интересное и загадочное явление, – продолжал Айзек. – Нам удалось получить поле, довольно устойчивое, способное принимать в себя предметы, оставляя их неизмененными, но останавливающее любые временные процессы, могущие влиять на эти объекты. Например, мы помещали в это поле пробирки с материалом, куда заливали серную кислоту и относительно внешнего пространства, разложение останавливалось ровно на то время, сколько пробирка находилась в сфере действия поля. Но стоило извлечь пробирку обратно, процесс разложения мгновенно продолжался, но в несколько раз быстрее, словно наверстывая упущенное время. Тогда я понял, что мы открыли… Настоящее.

– Настоящее? – переспросил Ричард. – Но мне кажется, настоящее вот оно, перед нами. Как можно открыть то, что существует всегда?

– Боюсь разочаровать тебя, Ричард, но настоящее существует исключительно в общем понимании, – самодовольно усмехнулся Айзек. – Видишь ли, само время – это крайне подвижная среда. Оно не останавливается ни на мгновение, поэтому в его контексте может существовать только зафиксированное, пройденное Прошлое и постоянно недостигаемое Будущее. Настоящее же настолько ничтожно относительно текущего времени, что его даже не представляется возможным измерить. Но раз оно существует, то его можно осязать, можно открыть, что мы и сделали здесь, на «Тяжелой Воде».

Это поле позволяло остановить время на участке Настоящего. Мы еще не знали, как можно применить это открытие, но ощущение счастья не покидало нас весь год, пока мы продолжали экспериментировать с полем Настоящего, или полем Розенберга, как окрестили его в Пентагоне. Мы научились модулировать поле, расширять его до любых размеров, но это было все, чего удалось достичь за год. Военное руководство требовало результатов, и мы вернулись к проблеме сжатия пространства.

Вскоре нам удалось переместить небольшие объекты из одной комнаты в другую. А потом случилась трагедия. Один из моих лаборантов погиб при взрыве модуля приема червоточины, двое других были тяжело ранены. Пока комиссия разбиралась в причинах, работа затормозилась, и Элизабет Портной из Массачусетского Технологического пригласила меня поучаствовать в экспериментах по созданию саркофага криогенной заморозки. Поэтому могу сказать, что холодильник, в котором ты провалялся последние пять тысяч лет, и моих рук дело тоже.

Ричард вскочил и схватился похолодевшими руками за край стола.

– Сколько? – судорожно прохрипел он.

Ноги его подкосились, и он бессильно рухнул обратно в кресло.

– Пять тысяч, плюс минус столетие, – небрежно бросил Айзек. – Но что произошло, то произошло, нечего волноваться. Я кстати, тоже несовсем прежний профессор Айзек Розенберг…

Ричард, подавленный всем услышанным, попытался унять дрожь, охватившую его с головы до ног.

– Кто же ты тогда? – с трудом проговорил он.

– Сверхточная голограмма, способная к развитию копия самого себя, – ответил Айзек и, видя все возрастающее удивление собеседника, весело рассмеялся. – Что, трудновато поверить? Я вполне осязаем, меня можно потрогать, но я существую внутри кристалло-компьютеров базы. И проживу еще, сам не знаю, сколько тысячелетий, наблюдая за всем, что происходит с этим миром. Твой саркофаг, кстати, открылся потому, что заряд энергии в нем, наконец, закончился, а работал он на обогащенном уране. Что же касается консервирующего геля, то он вообще бессрочный, пока не соприкоснется с воздухом.

Ричард покачал головой не зная, верить ли ему во все происходящее или считать плодом воспаленного воображения.

– И что случилось потом? – спросил он.

– Через три месяца после несчастного случая в лаборатории, в самом начале две тысячи шестнадцатого года, мы вернулись к работе. Теперь все пошло быстрее. На следующий год мы уже могли перемещать предметы небольшого размера за несколько километров от базы, точно по указанным координатам. Но проблема состояла в том, что в то время мы не могли обойтись без модуля приема в точке, куда посылался объект. Оборудование было громоздким и неудобным, что-нибудь постоянно ломалось или перегорало, создаваемые червоточины не всегда оказывались стабильными. Был случай, когда мы пытались отправить небольшой скутер, но он бесследно исчез, так и не попав в модуль приема. На следующий день в вечерних новостях передали о скутере, упавшем на фермерский дом в Арканзасе будто бы с воздуха. Я бросился обратно в лабораторию, восстановил физические подробности предыдущего эксперимента, но так и не понял, каким образом скутер смог миновать модуль приема и оказаться почти за шестьсот миль от него.

Время шло, нам удалось сделать оборудование и модули более компактными, ошибок в работе аппаратуры становилось все меньше, но меня продолжал мучить вопрос как научиться обходиться без модуля приема. Бесчисленные эксперименты не всегда оканчивались удачно и не давали ответов, наоборот, вопросов становилось все больше. Так прошло два года напряженной работы под постоянным давлением Пентагона, когда в две тысячи восемнадцатом году, я неожиданно наткнулся на фантастический, и на первый взгляд, нелепый ответ.

Что если поместить модуль отправки в поле Настоящего?

Тогда червоточина начнет раскрываться внутри поля, минуя реальное пространство, и этот луч не будет зависеть от его свойств. Что касается реализации пересылаемого объекта в заданной точке, то она должна производиться сразу же, после отключения поля. То есть переход из искусственного пространства в реальное. Все равно, что послать письмо в конверте, причем конвертом должно служить поле Розенберга. Ведь расширять поле мы научились до любых размеров, сжимать и управлять им. Эта простая мысль настолько потрясла меня, что я незамедлительно принялся за нее. Мы установили излучатели поля в лаборатории так, чтобы они покрывали модуль и запустили его. Результат был мгновенным и поразительным. Объекту, а это снова был скутер, потребовалась всего четверть секунды, чтобы достичь цели, причем мы попали точно туда, куда целились. Полевые наблюдатели сообщили, что объект появился у них, он возник в голубом свечении и находился в рабочем состоянии.

Трудно передать ту радость, что охватила нас. Восемь лет титанической работы не прошли даром. Когда первые восторги утихли, руководство в Вашингтоне потребовало приступить к фазе активных экспериментов с живой материей. Теперь все казалось легким. Первые два десятка шимпанзе и кроликов успешно перенесли транспортировку на дальние расстояния, и вопрос встал о человеческом участии в проекте.

Это был торжественный день, пятнадцатого июля две тысячи восемнадцатого года, на следующий день, кстати, после твоей заморозки в «Сент-Вирджин». Все наше руководство из Пентагона, представители НАСА и личный состав базы во фраках собрались в банкетном зале. Там были установлены телевизоры, подключенные к точке назначения на военно-морской базе в Луизиане, куда планировалось отправить добровольца, лейтенанта ВВС Джонатана Хаббла.

Накануне я сильно порезался, когда монтировал дублирующую плату в системный блок модуля отправки, и повязка, несмотря на то, что рану недавно обработали, снова пропиталась кровью. Я хотел было направиться в лазарет и заново наложить бинты, но подошло время запуска эксперимента, поэтому пришлось под аплодисменты собравшихся пройти в лабораторию. Сколько раз после этого я проклинал себя за то, что не пошел в лазарет и не поручил все своему помощнику Энди Моргану!

По привычке я быстро подключил излучатели поля и дождался, когда оно покроет модуль отправки. Лейтенант Хаббл лежал внутри, изо всех сил стараясь храбриться. Я сказал несколько ободряющих слов, но он вряд ли услышал меня, поскольку поле уже накрыло его, и он застыл, перестав существовать для нашего пространства и времени. Вдруг я заметил, что несколько капель моей крови просочились сквозь повязку, упали на корпус модуля и проникли внутрь блока через вентилирующие отверстия. Я отдернул руку, но было поздно. Поле стремительно начало менять цвет на красный, и вскоре весь модуль оказался накрыт багровой энергетической оболочкой. Я с ужасом наблюдал за происходящим, будучи не в силах пошевелиться, поскольку модуль неожиданно начал вырабатывать сильнейшее магнитное поле. Вдруг меня отбросило к стене волной неизвестного импульса. Я потерял сознание, наверное, на секунду или две, а когда пришел в себя, то увидел, что отправка уже прошла. Через коммуникатор доносились крики, и я помчался в банкетный зал.

Первое, что я увидел, была трансляция из Луизианы. Наш доброволец превратился в бесформенную массу окровавленных останков. Но дальнейшие события заставили нас забыть обо всем…

Розенберг замолчал, и, встав с кресла, прошелся по библиотеке. Ему явно тяжело давались эти воспоминания.

– Своей кровью я открыл портал в другое и чуждое нам измерение, – продолжал он, – своего рода случайный симбиоз научной технологии и магии. Портал был крошечный, диаметром не больше ширины посланного импульса, но этого оказалось достаточно. Начался разрыв пространства, увеличивавшийся с каждой секундой. Первыми в наш мир проникли джак’каи. Ты уже их видел.

– Так эти существа из другого измерения? – воскликнул Ричард.

– В то время они были могущественными демонами, одержимыми яростью и ненавистью, – ответил Айзек и заметив скептическое выражение, появившееся на лице Ричарда, добавил: – понимаю, довольно странно слышать такие слова от ученого, но реальность такова, что это действительно демоны в полном смысле этого слова…

Ричард покачал головой: рассказ Айзека начинал походить на сказку или бред сумасшедшего.

– Впоследствии оказалось, что был открыт далеко не один портал, – продолжал тот, – однако они были нестабильны и быстро закрывались один за другим. Но и этого хватило, чтобы в наш мир явились существа, которых можно встретить, разве что, в дурном сне.