Книга: Проступок аббата Муре. Страница любви - Эмиль Золя

Серж Муре, в отличие от Амаро Виейры, с детства был искренне привязан к Богу. В церкви свет ламп, запах ладана, звон колоколов и звуки молитвы окутывали его пушистым облаком, доставляя неимоверное наслаждение и позволяя отрешиться от мирской суеты и войти в новый светлый мир. Все его желания и помыслы были глубоко невинны и сводились к служению Деве Марии. Вера переполняла его радостью и спокойствием, трудности и лишения не вызывали страха. Но мерное течение жизни молодого аббата нарушила одна роковая встреча...

В книге Серж проходит серьёзное испытание. Ему предстоит сделать нелёгкий выбор, который во многом определит его дальнейшую судьбу. Параду, прекрасный сад, похожий на огромный сказочный лес, искушает Сержа, заставляет забыть обо всём, что когда-то было для него важным. Душистый аромат цветов, сочные плоды с деревьев, журчание ручья и пение птиц так же влекут его, как когда-то влекла молитва. В саду он познаёт земную любовь и верит, что нашёл своё место. Природа расцветает вместе с его чувством, всё вокруг играет яркими красками наступившего лета. Читая описание трав, различных цветов, могучих деревьев, сам начинаешь ощущать тонкие запахи летнего леса и луга, слышать жужжание насекомых и шелест листвы. Прямо хочется там остаться. Вообще сад здесь выступает отражением внутреннего мира Сержа, его мечтаний, сомнений и терзаний. Интересно, что в части, посвящённой Параду, автор называет аббата Муре исключительно по имени и никак не подчёркивает его связи с религией. Дева Мария, Иисус остаются за стенами сада, даже звон колоколов заглушается птичьим щебетом и треском ветвей деревьев. Молодой человек словно рождается заново, и мы видим, по какому пути могла бы пойти его жизнь.

Под конец я поняла, что, согласно Эмилю Золя, у аббата Муре всё же тоже проявилось семейное заболевание. Не в таком виде, как у его сестры Дезире, но, к сожалению, весьма явное. Гены взяли своё. И если абсолютно здоровый падре Амаро вызывает неприязнь своими поступками, Серж Муре как-то больше навевает грусть и сожаление.

Чудесная книга. Может, не такая увлекательная, как другие романы Эмиля Золя, но на размышления она толкает.

Аббату должно явиться видение и дать ответ на вопрос о первородном грехе и назначении религии. Поэтому он отправляется в райские кущи Параду и срывает плоды древа познания, чтобы быть изгнанным и вернуться в Арто преобразившимся и сопричастным всеобщей греховности. После этого служитель креста встраивается в (вос)производственный процесс общества. Его благословение сопутствует движению конвейерной ленты, механизации деторождения и захоронения. Жизнедеятельность его паствы («un troupeau», «sans cesse multipliée», «s’étalant davantage sur le sol, à chaque portée des femelles») гомотетична жизнедеятельности скотного двора Дезире, подчиняющегося закону сохранения энергии и принципам экономии. В соответствии с последними все процессы протекают с соблюдением необходимой меры насилия и физического страдания: рождение и зачатие в муках, тяжелый труд, болезни и грубые нравы. «Все мужчины похожи здесь на разбойников, а у женщин – умирающие глаза, как будто их убивают». Убийство уравновешивает показатели потребления и производства. «C’était nécessaire, - говорит Дезире. - ça faisait de la place aux petits qui poussaient».

Однако логика экономического порядка стирает качественные различия там, где в соответствии с количественными расчетами возникает равенство: смерть и похороны Альбины уравниваются рождением теленка, будто речь идет о соотношении массы тел. Это указывает на то, что качественные потери неощутимы для (вос)производственного процесса, являются эффектами фантазматического порядка, нивелируемыми мерой смерти, которая обеспечивается религией, или трудовой дисциплиной существования: эту уравновешивающую постоянную хочет отыскать аббат Муре: «Ah! La mort, la mort de tout…». Бог конвейерной ленты – это эксплуататор, внедряющий данную дисциплину среди рабочих, которые объективируется и становятся «la chose de Dieu», выхолощенными проводниками капиталистической благодати. Таким образом, религия определяет константы, поддерживающие математическую модель экономии воспроизведения и утилизации человеческого материала: «Revertitur in terram suamunde erat et spiritus redit ad Deum qui dedit ilium».

La faute de l’abbé Mouret печатается издательством Шарпантье в 1875 г. Собирая материал для романа, книжными изысканиями и посещением богослужений Э. Золя даже начал внушать батиньольскому священнику ложные надежды на спасение его заблудшей души. Большое внимание автор уделил самому саду Параду: можно сказать, это отдельный персонаж романа, которому посвящена практически вся вторая часть. Используя слова вместо красок, он создал превосходные живописные полотна, которые отразили его близость духу импрессионистов.

Примечательна реакция Г. Мопассана, выраженная в письме Э. Золя, которую нельзя не привести целиком: «Что касается лично меня, то от начала до конца книги я испытывал странное ощущение: я не только видел, но как бы вдыхал то, что вы описываете, ибо от каждой страницы исходит крепкий, дурманящий аромат. Вы заставляете нас ощущать землю, деревья, брожение и произрастание; вы вводите нас в мир такого изобилия, такого плодородия, что это ударяет в голову... Я совершенно охмелел от вашей книги».

В сущности антиклерикальная, книга вызвала нужный эффект среди католиков. Один из рецензетов «Revue de France» писал, что этот «проступок мсье Золя» является его очередным смертным грехом.

Речь же в этом романе идёт о сыне и дочери семьи, чья судьба была рассказана в прошлом томе - "Завоевание Плассана". Что ещё раз подтверждает, что читать все же стоит цикл Золя по порядку. Пока старший брат получил все наследство и уехал в Париж, младший Серж закончил семинарию, стал кюре деревеньки Арто и добровольно взвалил на себя уход и содержание слабоумной сестры Дезире. И жили бы они вдвоем спокойно и счастливо, хоть приход совсем маленький и бедный...

...если бы поклонение Сержа не дошло до крайней степени религиозного фанатизма. До того что он хотел стереть собственную личность и быть лишь послушным орудием, мысли и деяния которого направляло бы высшее божество. Как по мне это не есть нормально. Потому что то как он стал смотреть, относиться и поклоняться Деве Марии, скорее походило на поклонение какому-то бесу, который свёл его с ума, но чтобы кюре ничего не заметил, принял наиболее любимый облик. Если бесы и ад существуют, то чем не отличная стратегия сбивать праведные души с пути истинного и приводить ко греху? Но и сквозь этот фанатизм Сержа, приведший его к опасной грани безумия, смогла просочиться роковая любовь. Теперь уже не к богине, а земной девушке. И от главного героя зависело, чем эта любовь для него станет - спасением или грехопадением.

И если первая часть книги ещё была мне интересна, то вторая - где Серж повстречал девушку, и они вдруг стали испытывать друг к другу "взрослые" чувства и не знали, что с этим делать, поэтому бесили и себя, и читателя, вызывала лишь раздражение. Также как и поведение окружающих. Потому что закономерно - если оставить двух молодых людей, испытывающих друг к другу симпатию, наедине, в благоприятных условиях, то ясно к чему это может привести.

И тут у меня возникло множество вопросов: почему Сержа привезли в Параду? Почему его не выхаживал доктор Паскаль, почему его не оставили дома под присмотром служанки, почему заботу о нем доверили чужой диковатой девушке? Почему они были одни? Где были два дядюшки с той и другой стороны? Почему не присматривали? Почему Сержа не вернули сразу в его приход? Или тогда уж, к чему столько метаний и страданий, если герои сами к этому шли и сами этого хотели? На некоторые из них автор завуалировано ответ дал, некоторые так и остались для меня вопросами.

Не могу не отметить описания в этом романе. Их здесь было столько, особенно, сада, что хватило бы на целую ботаническую энциклопедию))) Я ещё ни в одной книге не встречала такого количества различных наименований цветов, растений, деревьев. Но и тут мы с автором не сошлись - если мой любимый "Таинственный сад" Бернетт место успокоения и исцеления, то сад Параду, это как бы предверие Рая в противопоставлении предверия Ада деревни Арто и скотного двора Дезире, вышел слишком пышным, дышащим, волнующим, слишком плотским, удушливым и греховным. А мне больше по душе не сад грехопадения, как бы красив или обилен он не был, а скромный, небольшой и тихий сад какого-нибудь философа.

Итого: Метущиеся герои, религиозные аллюзии, красочные описания природы в этот раз, увы, создали для меня картину максимально раздражающего сюжета. Пускай на этот раз Золя меня простит, но "Проступок аббата Муре" точно не войдёт в топ впечатливших меня книг цикла о Ругонах-Маккарах. Книга прочитана в рамках игры "Литературный турнир"

История любви наивного двадцатишестилетнего аббата Сержа Мурэ и шестнадцатилетней деревенской красавицы полудикарки Альбины от реалистической плоскости смещается в плоскость идеалистическую. Так, вторая часть романа, целиком посвящённая пребыванию влюблённых в огромном заброшенном саде (прозрачная метафора Эдема), вообще представляет собой что-то из разряда магического реализма или даже сюрреализма, чего не ждёшь от Золя.

Вышеозначенное может быть как большим плюсом произведения, так и большим минусом; зависит от предпочтений читателя. Для Золя же, как для художника, подобное расширение палитры несомненно является однозначным шагом вперёд, тем более, что глубинное проникновение в психику главного героя (как в предыдущих произведениях) от этого шага совершенно не пострадало.

Для меня книга показалась призывом к размышлению о трех возможных крайностях:

1) Любовь к Богу (аббат Серж Муре)

2) Любовь к природе (Дезире Муре, сестра аббата)

3) Любовь к человеку (Альбина)

По итогу "побеждают" любовь к Богу и природе, а Альбина трагично умирает. Проступок аббата как-раз заключается не в прелюбодеянии, а в душевном эгоизме и невозможности открыть своё сердце и души для близких и любящих.

Как и что надо любить? Как комбинировать эти возможности? Как помогать (надо ли?) существам тяготеющим к какой-т крайности? Золя оставляет эти вопросы без ответа, но глубокими бороздами, стягивающими сердце чуткого читателя.