Текст книги "Счастливые шесть пенсов"

Глава XXVIII
Счастливые шесть пенсов

Минуту все молчали. Быстрее всех собой овладел лорд Хау.

– А теперь, сэр, объяснитесь: почему вы врываетесь в дом и выламываете дверь в комнату? – властно спросил лорд Хау. – Чем продиктован ваш возмутительный поступок?

Молодой офицер явно струхнул.

– Простите за вторжение, ваше превосходительство… – начал он неуверенно, но адмирал его прервал.

– Мне не нужны ваши извинения. Почему вы выбили дверь?

– Чтобы поймать Аллена МакЛейна, ваше превосходительство. Мы видели, как он вошел в этот дом, все остальные комнаты мы обыскали, только эта была заперта. Он должен быть где-то здесь.

– Нет, – сказал адмирал с полной уверенностью. – Он где угодно, только не здесь. Это говорю вам я.

Я не могла поверить своей удаче: в шуме и неразберихе лорд Хау не слышал, как в комнату вошел капитан МакЛейн.

Молодой офицер был в замешательстве и решил уйти от этого разговора:

– Имею честь доложить, ваше превосходительство, что, когда мы увидели этого мятежника, МакЛейна, мы на самом деле искали вас. Генерал Хау отрядил нас на поиски и сказал, что будет ждать вас в поместье семейства Шоу. Уверен, ваше превосходительство, обед будет готов как раз к вашему приезду.

При слове «обед» лорд Хау заметно смягчился.

– Наконец-то вы сказали что-то путное. Выезжаем, я ужасно голоден.

У крыльца адмиралу подали лошадь.

– Я очень благодарен вам, мисс Беатрис. Думаю, здесь не обошлось без какого-то секрета, о котором мне лучше не знать. Но вы предоставили мне убежище, когда я больше всего в нем нуждался. Помните, что я всегда к вашим услугам.

Он поцеловал мне руку и тронул лошадь. Все офицеры последовали за ним.

Я ужасно устала, мне была отчаянно необходима хоть минутка покоя, но наверху ждал капитан МакЛейн.

– Мне не терпится пуститься в дорогу, – заявил он, едва выйдя из укрытия. – И проучить пару-тройку британцев. Но сперва нужно поесть.

Мы спустились в столовую. Увидев на столе еду, капитан обрадовался и стал с аппетитом есть.

– Хватит улыбаться, Беатрис. Я уже понял, что уплетаю чей-то обед, – беззлобно сказал он. – Ты скажешь мне, кто это был?

– Не могу.

– Ладно, не буду тебя мучить. Ты выглядишь измотанной. Неудивительно: война слишком тяжелое испытание для девушки. Но терпеть осталось недолго. Сэр Генри Клинтон не задержится в Филадельфии, даю слово. Страна оправится и воспрянет. Ну, мне пора.

Он поблагодарил меня и, попрощавшись, уехал.

Я поднялась в свою комнату и без сил бросилась на кровать. Волнения последнего часа лишили меня последних сил. Лежа на кровати, я вспоминала наш старый добрый дом в Англии, где все дышало спокойствием и тишиной. Больше всего на свете мне хотелось обнять бабушку и выплакаться у нее на плече.

Я была уверена, что совершенно выбилась из сил, но самое страшное испытание было еще впереди.

В комнату влетела миссис Маммер.

– Мы пропали, пропали! Британцы у порога…

– Мне все равно, – прервала я ее. – Пусть приходят. У нас нечего забрать, разве что крышу. Пожалуйста, дайте мне побыть одной.

– Ты не понимаешь, дочка! Это капитан Бланделл! Он клянется, что сожжет дом!

Я в ужасе вскочила на ноги.

– Нет, нет, он этого не сделает!

Но беда была неотвратима. Вести о том, как англичане бессмысленно сжигали дома и имения сторонников повстанцев, доходили до нас все чаще и чаще, но мне и в страшном сне не могло присниться, что такая участь постигнет Деневуд. Я любила этот дом, обожала своего брата, который поручил мне заботу о поместье.

– Возьмите же себя в руки, мисс Беатрис! Бегите навстречу Бланделлу, упадите перед ним на колени, если нужно…

– Я охотно бы сделала что угодно, лишь бы спасти Деневуд, но это не поможет. По-вашему, капитану Бланделлу знакомо милосердие? Да он только громче посмеется… Не плачьте, миссис Маммер, я знаю, что делать. Мне только нужно время.

– Он сказал, что сожжет поместье, как только пообедает. Да я скорее умру, чем подам ему обед!

Я схватила ее за руки:

– Нет, дорогая, милая миссис Маммер, накормить его – наша единственная надежда. Ступайте, и выставьте на стол все лучшее, что у нас осталось. Постарайтесь тянуть время как можно дольше! – с этими словами я выбежала из комнаты.

Выглянув в окно, я пришла в отчаяние. Повсюду были солдаты, выйти незамеченной не было не единого шанса. Солдаты носили хворост и сухие ветки и обкладывали ими конюшню и дворовые постройки.

Тихо подошла малышка Пегги.

– Мы пропали, Пег! Если бы я только могла незаметно выйти из дома!

– Т-ты м-можешь выйти через м-мышиную норку.

– Скорее, Пег, милая, покажи мне путь…

По обеим сторонам камина стояли баки с водой – таким образом вода нагревалась и оставалась теплой. Но баки примыкали к стене неплотно, а за ними был узкий лаз. Пег обнаружила его случайно, когда однажды искала котенка. Вниз шла крутая узкая лестница, прорубленная прямо в стене.

– Куда она ведет?

– В п-пещерку над р-родником. Но т-там неглубоко, г-где-то п-по колено.

Я поцеловала ее и велела не отходить от миссис Маммер ни на шаг.

Спустившись по лестнице, я прыгнула в воду. Не стала разуваться, чтобы не терять времени. Кое-как подобрав подол, я поспешила к выходу.

Выбежав из убежища, я рванула по направлению к поместью Шоу, но налетела прямо на двух солдат.

– Куда это ты собралась?

– Я иду к Шоу, попросить масла. Господа офицеры будут обедать у нас. Но, может, вы съездите за маслом вместо меня? Вы справитесь быстрее, у вас же лошадь.

– Ну уж нет, девочка. Мы должны следить за подъездной дорогой. Но ты можешь взять конягу.

Солдат подсадил меня на лошадь, я притворилась, что мне очень страшно, и неловко выехала на главную аллею. Дольше разыгрывать спектакль не было времени. Я ударила лошадь пятками по бокам и вмиг снялась в галоп. Сзади раздались возмущенные крики солдат, но я не оглянулась.

Итак, я была на большой дороге, а подо мной был добрый конь. Я собралась с духом и во весь опор поскакала к поместью Шоу. Я понимала, что времени, а значит, и шансов спасти дом у меня очень мало. И единственной надеждой было найти адмирала. Если бы он только согласился мне помочь!

Вскоре я добралась до дома Шоу, вокруг было полно солдат. Я галопом пронеслась по подъездной аллее, спешилась и бросилась на крыльцо. У двери меня остановили солдаты.

– Мне срочно нужно к лорду Хау! Он здесь, правда же?

– Здесь, – часовой неспешно растягивал слова, и меня это страшно злило. – Он и еще дюжина его свиты набивают животы, пока мы тут стоим голодные…

– Дайте мне войти.

– Ну-ну! – он твердо отстранил меня. – Не так быстро, не так быстро. Что у тебя за дело?

– Это не для ваших ушей.

– Тогда не пропустим.

– Но мне очень нужно! – я была в отчаянии. – Умоляю, передайте ему это! – я протянула свою половинку монеты в шесть пенсов.

Ворча, часовой взял мой талисман и вошел в дом. Я не находила себе места, но долго ждать не пришлось. Раздался приглушенный возглас изумления, стук опрокинутого стула и на пороге возник лорд Хау.

– Кто принес это? – начал он, но увидел меня. – Что случилось, дитя? Ты ранена? – он смотрел на мое порванное платье и облепленную грязью обувь.

– Со мной все в порядке, сэр, но…

Я коротко рассказала о том, что произошло. Выслушав, он сказал только «Подожди!» и вернулся в дом. Было слышно, как он отдает приказы. Полминуты спустя дюжина офицеров во главе с адмиралом Хау вскочили на лошадей.

– Ты поедешь со мной, – адмирал подал руку, и я запрыгнула в седло впереди него.

Мы галопом неслись к Деневуду, почти не разговаривая по пути. Когда мы подъезжали, я вскрикнула от ужаса: впереди вился дымок разгоравшегося пожара.

– Повесить бы их на нок-рее! – в гневе воскликнул адмирал и пришпорил лошадь.

Когда мы подскакали ближе, стало ясно, что дом пока не пострадал. Горели только дворовые постройки, но какие-то люди уже заносили в парадную охапки соломы.

Я соскочила с лошади, кажется, прежде, чем она остановилась, и первой вбежала в дом. Здесь, посреди кучи хвороста, раскиданного у подножия лестницы, стоял Бланделл с зажженным факелом в руке, а перед ним умоляюще щебетали миссис Маммер и крошка Пег.

– Стойте! – я бросилась к капитану, выхватила из его рук факел и швырнула в камин.

– Так-так, это вы, мисс Беатрис! Вы как раз вовремя. Вы будете моей помощницей и подожжете этот дом собственноручно.

– Что вы говорите? – раздалось за спиной.

Бланделл, побагровев, отдал честь.

– Я не ожидал увидеть ваше превосходительство.

– Не сомневаюсь. Но я здесь, капитан, так что слушайте приказ: собирайте своих людей и немедленно уезжайте.

– Прошу прощения, ваше превосходительство, но у меня есть приказ уничтожать дома мятежников, и нет более опасного гнезда, чем дом Джона Трэверса. Это место сбора всех грязных повстанцев…

– А я сказал, что он не будет сожжен! – прогрохотал лорд Хау. – Вы оспариваете мой приказ, сэр?

– Нет, ваше превосходительство, – ответил растерянный Бланделл. – Ваше слово – закон. Но я хотел бы знать о причине, без сомнения, весомой, такого милосердия к мятежникам…

– Стойте! – я бросилась к капитану, выхватила из его рук факел и швырнула в камин.

– Ничего более весомого, чем половинка монеты в шесть пенсов. Но довольно болтать! Запомните: приказываю вам и вашим людям никогда не трогать этот дом.

Бланделл козырнул еще раз, созвал своих солдат и уехал.

Я едва могла подобрать слова, чтобы отблагодарить адмирала за то, как быстро он пришел мне на помощь. Он остановил мою сбивчивую речь.

– Ну, полно, полно, мисс Беатрис. Будем считать, что мы квиты.

– Нет, я буду обязана вам всю жизнь.

– Хорошо сказано, дитя, – ласково произнес он, – но ты ничего мне не должна, и надеюсь, ты можешь сказать то же самое обо мне.

– У вас по-прежнему половинка монеты, – сказала я с робкой улыбкой.

– И правда! – сказал он со смехом, достал из кармана обе половинки и протянул их мне.

– Я говорила только о моей половинке, ваше превосходительство. Теперь я вижу, что цыганка-прорицательница была совершенно права. Половинка монеты в шесть пенсов спасла Деневуд.

– Так и есть. Но возьми обе половинки, Беатрис. Однажды ты встретишь человека, который заслуживает этот дар больше, чем я. Я не прорицатель, но осмелюсь предсказать тебе будущее. «Когда половинки снова соединятся вместе, две жизни сольются в одну». Не ломай над этим голову сейчас, просто запиши в свою Книгу Истин и прочти через несколько лет.

Он отечески обнял меня и через минуту уехал.