Текст книги "Охотница за скальпами. Смертельные враги (сборник)"

Глава XI
Скальп Джона

Джордж Деванделль был вполне убежден, что его спутнику поручено или покончить с ним, или в лучшем случае увезти его в какую-нибудь трущобу, чтобы его не могли освободить американцы. Он ехал со связанными за спиной руками, и когда оглядывался, то видел, что неизвестный ему краснокожий, то есть Сэнди Гук, следует за ним на расстоянии пяти или шести шагов, готовый при малейшей попытке бегства исполнить свою угрозу.

Неожиданно за его спиной послышалось характерное американское проклятие. Джордж Деванделль вздрогнул и невольно обернулся. К своему удивлению, он увидел, что его спутник подъезжает к нему, опустив ружье.

– Ну, как поживаете, мистер Деванделль? – сказал Сэнди Гук.

– Что такое? Кто вы?

– Я? Об этом поговорим после. Кстати: я забыл передать вам привет от ваших друзей.

– Мои друзья могли поручить такому… такому человеку, как вы, ренегат и предатель, передать поклон мне? – с горечью ответил молодой офицер.

– Та-та-та! Зачем так торопиться? Представьте, что именно ваши лучшие друзья оказали мне такую честь. Впрочем, быть может, вы не знаете Джона, индейского агента, и его двух товарищей, трапперов Джорджа и Гарри? Тогда я просто-напросто извиняюсь…

– Джон, индейский агент? И с ним Джордж и Гарри? Вы их видели? Где они? Что с ними?

– Опять-таки не торопитесь, молодой человек. Во-первых, разрешите мне разрезать проклятую веревку, которой стянуты ваши руки. Так, готово! Мой любезный друг Сидящий Бык, великий вождь, подарил мне один винчестер. У меня есть уже карабин, и я думаю, вы не откажетесь держать в руках винтовку? Вот и заряды к ней.

Не веря своим глазам, Джордж Деванделль машинально взял винтовку и надел на себя пояс с патронами.

– Винтовка заряжена! – продолжал Сэнди Гук. – И прошу вас, если вы только заметите на расстоянии ружейного выстрела какого-нибудь краснокожего, пожалуйста, постарайтесь всадить в его череп пулю, не ожидая специального приглашения. Иначе… Иначе нам с вами не удастся добраться до Джона и его товарищей, не потеряв по дороге собственных скальпов.

Вне себя от изумления, Джордж Деванделль обратился к своему загадочному спутнику с вопросом:

– Ради бога, скажите наконец, кто вы? Вы, кажется, освободили меня?

– Кажется! – подтвердил, улыбаясь, Сэнди Гук.

– Но почему? Или вы действительно ничего общего с индейцами не имеете? Кто же вы?

– Индейцы называют меня Красным Мокасином, хотя, уверяю вас, ни разу мой мокасин не был украшен ничьим скальпом.

– А белые? Как зовут вас белые?

– Видите ли… У меня нет, положим, причин скрывать моего имени. Среди американцев я больше известен под именем Сэнди Гук, или…

– Или «потрошитель поездов».

Сэнди Гук весело рассмеялся.

– Вот что значит иметь популярность! – сказал он. – Да, «потрошитель поездов» – это один из моих титулов. Но, признаться, мне надоела вся эта популярность. Знаете, иногда чувствуешь крайнее неудобство быть знаменитым. Я надумал остепениться, ликвидировать все свои предприятия, вернуться на родину и зажить мирным гражданином. Признаюсь вам по секрету, я чувствую, что я – артист в душе. Питаю непреодолимую склонность к живописи. Поэтому, может быть, я займусь искусством. Если только нам с вами удастся выбраться отсюда живыми. Дело в том, что я только что заметил явно следившего за нами с приличного расстояния краснокожего, который опрометью бросился в лагерь Сидящего Быка. Но, как я узнал, вчера в этот же лагерь явилась прелестная мисс Миннегага.

Джордж Деванделль вздрогнул и даже чуть побледнел.

– Я знаю, что эта индианка почему-то упорно добивалась моей выдачи у Сидящего Быка.

– О, очень просто! Ее матери нравился скальп вашего отца, маленькой змейке нравится ваш собственный скальп…

Снова дрожь пронзила молодого офицера.

– Но куда мы едем? – приостановился он.

– Не останавливайтесь! Гоните своего мустанга! – повелительно крикнул Сэнди Гук. – В скорости – наше единственное спасение. Мы во что бы то ни стало должны постараться добраться вон до того пика. Там ждут нас Джон, трапперы и знаменитый шериф из Гольд-Сити Бэд Тернер. И там, в случае нужды, мы сможем выдержать настоящую осаду в продолжение двух или трех дней. Но я надеюсь, что гораздо раньше ваш собственный командир, генерал Честер, подойдет сюда со всем своим отрядом. По совести сказать, я настойчиво отсоветовал ему втягиваться в горы: боюсь, как бы он не попал в ловушку. Индейцев слишком много, у них отличная позиция, а отряд Честера далеко не так велик, чтобы без риска вступить в открытый бой. Но генерал упрям как бык, и мне осталось только умыть руки…

– Сидящий Бык отпустил меня?

Сэнди Гук засмеялся:

– Да, отпустил! Я, собственно, надул бедного малого. Я знал имена трех его приятелей, индейских вождей, преспокойно разгуливающих на свободе, и сказал, что они попали в плен и что Честер предлагает отпустить их на свободу, если Сидящий Бык отпустит вас. Но об этом фортеле мой краснокожий брат и великий вождь узнает тогда, когда, как говорится, мы с вами будем уже вне пределов досягаемости для его воинов… Но я боюсь не Сидящего Быка: вы должны признаться, что с вами этот краснокожий обращался как настоящий джентльмен, и нам нечего опасаться предательства с его стороны.

– Тогда что же значит преследование?

– А это, надо полагать, маленькая шалость со стороны Миннегаги. Держу пари, она держала в лагере Сидящего Быка собственных соглядатаев, которые доносили ей ежедневно обо всем, о каждом вашем движении. Теперь она узнала, что я увез вас, и сейчас же погонится за нами. Будьте уверены, что она ни за что не откажется от удовольствия скальпировать вас собственноручно. Погоняйте же, погоняйте своего мустанга! Если вам дорог ваш скальп, то мне не менее дорога обещанная мне амнистия: я хочу снова вернуться в Мэриленд…

Прошло еще около получаса. За это время Сэнди Гук успел посвятить молодого офицера во все происшедшее за время его плена.

Гора-пирамида, окутанная довольно густым облаком тумана, была уже не так далека, как вдруг Сэнди Гук вскрикнул тревожно:

– Я так и знал! Вся эта свора гонится за нами! Оглянитесь и посмотрите.

Одного беглого взгляда было достаточно для Джорджа Деванделля. Он увидел на расстоянии не более полукилометра отряд из пятидесяти или шестидесяти всадников, мчавшийся бешеным галопом. Впереди отряда вихрем неслась молодая женщина, за плечами которой развевался белый плащ, а рядом с ней на великолепном черном мустанге скакал высокий и жилистый старик.

– Узнаете ли приятелей? – весело крикнул Сэнди Гук.

– Миннегага?

– Да! А рядом с ней ее почтеннейший папаша. Жулик и выжига, каких на свете мало. Премированный экземпляр! Они хотят отрезать нам дорогу. Нo Сидящий Бык – великолепный человек! Он подарил мне пару лучших мустангов, и нам покуда удается держаться на достаточном расстоянии от преследователей. Глядите в оба; правда, покуда мы держимся на расстоянии полукилометра, едва ли индейцам удастся подстрелить нас, тем более что им пришлось бы стрелять на ходу. Но не дай бог допустить, чтобы лошадь споткнулась и упала. Тогда ничто вас не спасет.

– Знаю! – коротко ответил Джордж Деванделль. – Я не новичок в верховой езде…

Погоня принимала все более и более неблагоприятный для беглецов оборот. Краснокожие разделились на два отряда. Одним руководила Миннегага, другим – Красное Облако. Они, неистово улюлюкая, без жалости рвали бока мустангов острыми шпорами и пытались обойти беглецов с двух сторон. Время от времени Сэнди Гук оборачивался и привычным взглядом измерял расстояние.

– Гм! Наше дело не из блестящих! – бормотал он. – Надеюсь, однако, что нам все-таки удастся добраться до пирамиды на десять минут раньше их, и готов прозакладывать голову, что Джон и его товарищи уже обратили внимание на нашу скачку с препятствиями и приготовят хорошую встречу моим краснокожим братьям, чтоб они все провалились сквозь землю. Но если нас и будет семь человек, да еще в хорошей позиции, все же нельзя забывать того, что мы будем сидеть как в ловушке, покуда не подойдет генерал Честер, если он только подойдет. Это может затянуться на несколько дней.

– Ну что же? Отсидимся…

– А как у вас аппетит? – осведомился экс-бандит.

– Ничего! А что? – удивленно спросил молодой человек.

– И у меня аппетит слава богу! Ваши знакомцы, Джордж и Гарри, способны в этом отношении любого едока за пояс заткнуть. Да и Джон недолго высидит с пустым желудком…

– Что вы хотите этим сказать?

– О господи! Самую простую вещь! Видите ли, припасов у нас очень мало, а нас всех семь человек, и боюсь, что если мы не захотим есть друг друга, то нам придется съесть наших лошадей.

Джордж Деванделль, не отвечая, погонял своего мустанга.

Теперь краснокожие иногда осыпали беглецов выстрелами, но эта пальба не приносила никаких результатов. Прошло еще четверть часа, и перед беглецами словно из-под земли выросла скала в форме пирамиды. В то же мгновение несколько человеческих фигур показалось на вершине скалы, загремели выстрелы карабинов, засвистели пули, и индейцы рассыпались во все стороны. Еще минута, и Джордж Деванделль лежал в объятиях Джона, индейского агента. Почти в то же самое мгновение послышались громовые залпы, раздававшиеся у входа в большой каньон.

– Что случилось? – спросил Джордж Деванделль.

– Боюсь, что это волонтеры генерала Честера, – отозвался угрюмо Сэнди Гук.

– Как вы странно выражаетесь, мистер Гук, – удивился Деванделль. – Уж не хотите ли вы сказать, что…

– Ничего я не хочу сказать! Но у генерала не будет и тысячи человек, и, насколько я могу судить, он решился на отчаянную штуку: пошел по руслу каньона. У индейцев же около трех тысяч воинов. Ему не удастся застать их врасплох, а это был бы единственный шанс на победу. Ну да посмотрим…

В самом деле, генерал Честер выполнил свой фантастический план: вопреки советам опытных офицеров, знавших, какими опасными врагами являются индейцы, он ночным маршем продвинулся к горам Ларами и перед рассветом добрался до большого каньона. Его офицеры и тут предупреждали его, что индейцы приготовили засаду, но окрестности были спокойны и молчаливы, и самоуверенный Честер вообразил, что ему удастся застигнуть краснокожих врасплох. Теперь совершалось то, чему суждено было совершиться.

Едва последний солдат вошел в каньон, как впереди загремели выстрелы: по берегам каньона показались малочисленные и плохо вооруженные индейцы. Они явно не могли оказать серьезного сопротивления, и Честер ликовал, отдавая приказ идти вперед и вперед. Но вот над ущельем пронесся пронзительный свист. В мгновение ока оба берега покрылись тысячами краснокожих воинов. В то же время в тылу отряда Честера раздался грохот: это рушились в пропасть настоящие лавины из камней и стволов деревьев, загромождавших выход из каньона. Такие же лавины скатывались и с боков и погребали под собою злополучных солдат.

Весь отряд генерала Честера находился в ловушке, из которой не было выхода, и со всех сторон его окружали индейцы, буквально засыпая градом пуль.

С первого же момента янки стали нести ужасные потери. Индейцы стреляли сверху, по большей части из-за прикрытия, в то время как американцам приходилось отстреливаться, находясь на совершенно открытом месте. Несколько раз волонтеры с мужеством отчаяния кидались в атаку, взбираясь по крутым откосам каньона, чтобы ударить на врага в штыки, но ни разу дело не доходило до рукопашной схватки, потому что глыбы скал и стволы деревьев, заранее приготовленные индейцами на краях каньона, обрушиваясь, сметали смельчаков, калеча и дробя их тела.

Все слабее и слабее становились залпы американцев. Все громче и громче слышны были ликующие крики краснокожих. Груды трупов громоздились на трупах, и кровь потоком бежала по ущелью.

Сэнди Гук, Джордж Деванделль, Джон и остальные их товарищи с замиранием сердца наблюдали за ужасной картиной с вершины своей пирамиды, словно из ложи театра.

– Ну что, джентльмены? – обратился к спутникам экс-бандит.

– Ужасно! – отозвался глухим голосом Джордж Деванделль.

– Боюсь, ни один американец не выйдет живым из этого проклятого ущелья. Краснокожие с лихвою отплатили за устроенную Чивингтоном бойню! – промолвил бледный как полотно Бэд Тернер.

В это время оставшиеся еще в живых американцы сделали отчаянную попытку спастись и пошли в атаку, но индейцы, уже убежденные в своей победе, ринулись им навстречу, оглашая воздух яростным воем, словно превратились в бешеных волков. Завязалась схватка. Ружья замолчали.

Четверть часа спустя Сидящий Бык спустился на дно каньона. Двое молодых воинов вытащили из груды трупов еще теплое тело генерала Честера, покрытое бесчисленными ранами, и швырнули это окровавленное тело к ногам своего вождя.

Сидящий Бык ударом томагавка разрубил грудь генерала Честера, вытащил сердце и сожрал его под оглушительные крики четырех тысяч своих соплеменников…

Словно пробудившись от кошмарного сна, прятавшиеся на вершине скалы беглецы огляделись вокруг мутными взорами. Они забыли о собственной безопасности, наблюдая разыгравшуюся в Кровавом каньоне ужасную трагедию – гибель генерала Честера и всех его солдат.

При первых залпах американцев Миннегага и ее воины прекратили преследование беглецов и присоединились к главным силам Сидящего Быка. Таким образом наши знакомцы не были никем потревожены в течение добрых двух или даже трех часов, покуда индейцы не одержали полную победу. Но теперь, когда в стане краснокожих шло ликование и воины Сидящего Быка занялись добиванием всех павших, у мстительной дочери Яллы, принявшей самое активное участие в побоище, были развязаны руки, и с минуты на минуту она могла явиться к пирамиде, чтобы покончить с ненавистными врагами.

Сэнди Гук схватился за голову, упрекая себя в допущенной грубой неосторожности: надо было бежать гораздо раньше, тем более что исход боя был ясен с самого начала…

За это время лошади успели отдохнуть и насытиться.

– За мной! Не теряйте ни одного мгновения! – скомандовал Сэнди Гук.

Пять минут спустя семеро беглецов покинули гостеприимную скалу и понеслись стремглав вниз по склонам Ларами, рассчитывая спастись на просторах прерии. Но едва они сделали несколько сот шагов, как из-за груды скал вылетел отряд краснокожих воинов.

Нападение было таким неожиданным, беглецы еще настолько были под впечатлением гибели генерала Честера и его солдат, что они не дали никакого отпора нападающим, а только бросились врассыпную. Последним шел Джон, индейский агент.

Две секунды спустя загрохотали выстрелы. Лошадь Джона споткнулась и рухнула. Старый траппер вылетел из седла и упал на землю без чувств. Всадница на белом коне в белом бурнусе вихрем подлетела к тому месту, где лежал злополучный индейский агент, беспомощный и беззащитный.

Паника среди беглецов продолжалась несколько секунд. Потом они опомнились, увидели, что творится сзади них, и с яростным криком бросились на краснокожих, осыпая их выстрелами.

В свою очередь, паника охватила индейцев, не ожидавших отпора. Трое или четверо всадников грузно свалились со своих коней. Остальные, не думая о сопротивлении, бросились наутек. Среди них был старый вождь Красное Облако, которому чья-то пуля перешибла правую руку. Следом за ним скакала Миннегага.

Пули белых жужжали вокруг нее, но она казалась словно заколдованной: ни одна пуля ее не задела.

Вылетев галопом на гребень горы, индианка на мгновение остановила своего коня и с криком торжества взмахнула в воздухе своим трофеем. Это был окровавленный скальп Джона, индейского агента. Дочь отомстила за мать: дух Яллы мог теперь успокоиться на просторе небесных полей Маниту.

Мгновение спустя Миннегага исчезла, словно тень.

Обезумевшие от горя охотники окружили тело лежавшего на земле Джона.

– Он жив! – воскликнул Бэд Тернер. – Эта тварь не убила, а только оскальпировала его.

Два дня спустя шесть всадников на измученных лошадях добрались до форта Каспера.

– Ради бога, позовите скорее доктора! – крикнул один из этих всадников, в котором наши читатели без труда узнали бы Джорджа Деванделля. – Мы привезли человека, заживо скальпированного индейцами. Он еще жив! Может быть, его можно спасти.

И его спасли.

Крепкая натура закаленного в боях и странствованиях траппера помогла Джону пережить последствия скальпирования.

Прошло несколько дней, и он стал поправляться.

Его окружали самой внимательной заботой. Доктор находил, что ему нужен только покой и отдых. Но Джон, индейский агент, заботился только об одном: как бы поскорее выйти из больницы.

– Между мною и Миннегагой не покончен счет! – твердил он. – Земля тесна для нас обоих! Правда, я потерял мой скальп. Но я чувствую, что мои силы возвращаются ко мне, и я не успокоюсь, покуда не расплачусь с Миннегагой.

– Мы поможем вам, Джон! – успокаивал его Сэнди Гук. – Я раздумал возвращаться в Мэриленд. Это еще успеется. Как вспомню о судьбе генерала Честера, сам становлюсь как помешанный. Подождите, правительство уже присылает подкрепление, чтобы расплатиться за устроенную Сидящим Быком бойню.

– И мы не покинем тебя, Джон! – отозвались одновременно трапперы.

Не было слышно только голоса лорда Вильмора: незадачливый охотник на бизонов нашел, что его сплин излечен радикально кровавым зрелищем в горах Ларами, и покуда Джон отлеживался в лазарете форта Каспера, англичанин находился уже далеко, возвращаясь на родину. Он увозил с собой целый музей. Сэнди Гук не терял времени даром и успел сбыть ему удивительную коллекцию всяких редкостей, за которые лорд Вильмор расплатился чистым золотом. Читатель может сам без труда представить себе, каковы были купленные англичанином редкости…

Смертельные враги

Глава I
На берегах Волчьей реки

Была темная и бурная ночь. Не светились звезды, и не озаряла землю кроткая луна.

На берегу потока, с тихим ропотом катившего свои холодные воды у подножия каменистого холма, пылал костер, и дым, поднимаясь столбом, расплывался под навесом переплетавшихся густых ветвей многовековых лесных великанов.

У костра, расположившись на одеялах из бизоньих кож, сидели люди, прибывшие к берегам потока издалека, из-за океана, чтобы посмотреть на своеобразную жизнь Нового Света…

На огне костра жарились куски оленьего мяса, и воздух был напоен тонким и пряным ароматом.

– Эту местность нельзя узнать! – говорил пришельцам один из проводников. – Сколько дичи было тут! Какие медведи, ягуары, кугуары бродили тут по ночам! Их нет, они истреблены почти совсем!

– А индейцы? – задал вопрос один из путников.

– Индейцы? Они бродят тут и в наши дни, но, конечно, это не те свирепые и беспощадные краснокожие, с которыми приходилось вести без устали кровавую борьбу! Они превратились теперь в мирных поселенцев.

– Которые не прочь заняться при случае конокрадством, а то и грабежом, – пробормотал второй проводник.

– Вы хотите, чужестранцы, видеть краснокожих этих местностей? Ну так ждать и искать их не придется долго! Они, как койоты, чуют поживу! Я слышу крадущиеся шаги двух или трех индейцев, которые издали увидели свет нашего костра и плетутся сюда, чтобы поживиться подачкой, – снова заговорил первый проводник.

Минуту спустя к костру действительно подошли дети этой страны.

Это был высокий, могучего сложения старик и с ним девушка, почти ребенок. На обоих были жалкие лохмотья, лица их были худы и бледны, во взорах читались голод и робость.

Один из проводников хотел отогнать индейцев, но другой остановил его:

– Не трогай их, Сэм! Ну их в болото! Кинь им какую-нибудь кость да пару сухарей, и они будут довольны!

– Да, как же! За ними надо смотреть в оба! Того и гляди украдут еще что-нибудь, а мы будем в ответе!

Но, поворчав, он все же не прогнал пришельцев. Индейцы расположились поодаль от костра, усевшись прямо на земле.

– Он слеп, – сказал вполголоса один из спутников, кивая в сторону старого индейца, смотревшего упорно на костер странно блестящими, но неподвижными глазами.

– А девушка хороша, как цветок! – отозвался другой. – Странная жизнь, трагическая участь! Из господ и владык страны, самой богатой в мире, они превратились в париев, скитаются нищими там, где когда-то царили, в полном смысле этого слова, просят милостыни у тех, кто отнял у них все…

Чужестранцы распорядились, чтобы проводники, не обижая краснокожих, уделили им кое-что из обильной трапезы.

– Маниту да благословит вас за вашу доброту! – мелодичным голосом сказала девушка, беря из рук проводника большой кусок жареного мяса и ломоть хлеба. – Мой дед стар и беспомощен, род наш вымер, и некому помочь нам, а я, женщина, не могу сделать ничего, и мы скитаемся по полям и лесам, лишенные куска хлеба, не смея зайти на ферму, откуда нас выгоняют, травя собаками!

– Бедное дитя! – вымолвил один из чужестранцев.

Когда ужин был окончен, девушка заговорила снова:

– Мой дед просит разрешения у вас, джентльмены, поблагодарить вас, он вам споет наши старинные баллады, наши боевые поэмы.

– Ладно! Пусть поет! – был ответ.

И старик, придвинувшись к костру, запел странным, дребезжащим голосом. Сначала тихо, медленно, речитативом, потом, отдаваясь во власть нахлынувших на него воспоминаний, все громче, властнее, звучнее.

Он вскочил, и стоя, весь освещенный пламенем костра, пел, простирал руки к костру, как будто огню, а не людям рассказывал свою печальную повесть.

В глубоком молчании слушали чужестранцы странную песню краснокожего.

– О чем он поет? – задал один из них вопрос проводнику.

– Да про старое, – неохотно отозвался тот. – Ну, про их знаменитый поход к границам Канады, когда часть племени сиу пыталась окончательно уйти с территории Штатов в Канаду, чтобы, соединившись с племенем «сожженных лесов», попытаться дать отпор бледнолицым.

– Он упоминает какие-то имена. Что это значит?

– А, видите ли. Индейцы этих местностей чтят двух своих сахемов-женщин! Одна звалась Яллой, другая – она жила сравнительно недавно и была дочерью Яллы – звалась Миннегагой.

– Сахемы-женщины? Своего рода Жанны д’Арк краснокожих? – удивились чужестранцы. – И чем они прославились?

– Обе – неукротимой свирепостью! Ялла погубила столько трапперов и солдат, как ни один вождь-мужчина, причем ее любимым занятием было скальпировать белых пленников!

– А ее дочь, Миннегага?

– Она играла главную роль в последних стычках с нашими войсками. Но если вы хотите, джентльмены, я могу вам подробно рассказать всю эту историю, потому что мой отец тоже был одним из участников трагедии, близко знал всех ее героев.

– Расскажите!

И когда краснокожий бард смолк, траппер принялся рассказывать странную и страшную кровавую повесть минувших дней. Повесть о грозных битвах, о скитаниях. Об ужасных жестокостях, применявшихся обеими сторонами, – повесть о том, как догорало великое пламя несколько столетий назад вспыхнувшего пожара – борьбы между краснокожими и белыми.

Началось дело с того, что молодой охотник, некий Деванделль, попал в плен к сиу и был пощажен ими по настоянию дочери влиятельного вождя, красавицы Яллы, на которой и женился по индейскому обычаю.

Но цивилизованного человека отталкивала от себя страстная и не по-женски властная Ялла, и Деванделль бежал от сиу, оставив Яллу с ребенком-сыном.

Вернувшись к жизни белого человека, Деванделль обзавелся новой семьей, позабыв о существовании Яллы, но не позабыла о нем Ялла: она поклялась, что отомстит изменнику, навлекшему на нее позор.

Прошло несколько лет, и над Деванделлем разразилась гроза.

Во время одного из восстаний краснокожих Ялле удалось захватить в плен двух детей Деванделля, который за это время получил возможность выдвинуться и командовать одним из отрядов войск Соединенных Штатов Северной Америки в чине полковника. Детей этих, мальчика и девочку, Ялла собиралась предать лютым мукам на глазах у их отца, которого она захватила в плен при следующих обстоятельствах.

В стычках с американцами в плен к Деванделлю попал молодой индейский воин, увозивший из лагеря индейцев маленькую девочку: это были сын Яллы от Деванделля и ее дочь Миннегага от брака с вождем «воронов» Красным Облаком.

По приказу Деванделля молодой индейский воин был расстрелян как шпион: отец не узнал собственного сына и предал его казни.

Миннегага отомстила за брата, тяжело ранив ударом ножа в спину Деванделля, после чего Деванделль попал в плен к восставшим индейцам.

Но Ялле не удалось довести до конца свою месть. Она, правда, успела оскальпировать Деванделля, но не успела замучить его до конца. Лагерь индейцев подвергся нападению американских войск, и красавица Ялла была убита другом Деванделля, правительственным агентом, охотником Джоном Максимом, который освободил полумертвого Деванделля и его детей.

Прошли годы, новый сахем появился у неукротимых сиу: это была Миннегага, дочь Яллы.

В дни нового восстания индейцы жестоко отомстили янки за прежние поражения; большой отряд американских войск, заманенный в один из каньонов Колорадо, подвергся поголовному истреблению, и подвернувшийся под руку мстительной Миннегаге Джон, как когда-то Деванделль, был ею скальпирован на поле битвы, но выжил и снова скитался по прериям Дальнего Запада, ведя жизнь траппера, подвергаясь тысячам опасностей. Миннегага поклялась отомстить ему, убийце своей матери, и поклялась истребить обоих детей полковника Деванделля, освобожденных из плена тем же Джоном Максимом.

Прошли годы, и капризная судьба вновь свела героев печальной драмы: сиу задумали уйти в Канаду, их вели знаменитые вожди, в том числе беспощадная Миннегага.

Старый степной волк, агент Джон Максим, со своими неразлучными спутниками, трапперами Гарри и Джорджем Липтонами, сопровождая молодого Деванделля, сына полковника, оказался в пределах той территории Небраски, по которой проходили переселявшиеся в Канаду сиу.

Казалось, рок тешился, снова сводя вместе непримиримых врагов.

То было темной и бурной весенней ночью.

Утром молодой лейтенант Деванделль с траппером Гарри отправились на охоту, оставив в наскоро сооруженной на берегу могучего потока землянке агента и второго траппера, Джорджа.

Около полуночи верный охотничий пес Джона по кличке Хватай поднял тревогу: лаем он извещал хозяина о приближении опасности.

Этот пес отличался удивительным чутьем и, как и его хозяин, ненавидел краснокожих.

– Боюсь, – поднялся со своего спартанского ложа индейский агент, – боюсь, Джордж, что наши парни попали в беду! Тут шляются краснокожие!

– Может быть, – отозвался траппер, – попросту медведь прошел, и это его присутствие тревожит Хватая.

– Какое там?! Разве не слышишь, как лает Хватай? Я ведь обучил его, так сказать, подавать военные сигналы! Если бы речь шла о каком-нибудь звере, Хватай просто ворчал бы. А теперь он трижды испустил отрывистый лай, потом залаял еще дважды. Первое означает близость краснокожих. Второе: есть и бледнолицые. Наши друзья в отсутствии, значит, сигнал может относиться к ним. А первый – к краснокожим, которые за ними гонятся! Боюсь, что нам придется в эту ночь удирать отсюда, ведь в открытую борьбу с индейцами вступить мы, конечно, не можем: против каждого из нас они могут выставить по целому отряду. Как бы нам не пришлось жестоко поплатиться за нашу неосторожность, сунувшись так далеко в эту область!.. Эх, предупреждал же я Деванделля, что нам сюда лучше бы и вовсе не показываться! Но у парня течет в жилах горячая кровь, он настоящий сын своего отца, полковника Деванделля, который славился на весь Дальний Запад своей предприимчивостью. «Хочу произвести разведку, чтобы представить командиру генералу Форсайту точные сведения о движении индейцев!» – заявил он. Ну вот и допрыгался! А если еще нет, так допрыгается: не сегодня, так завтра!.. Его покойника-отца когда-то скальпировала ведьма Ялла, как меня – ее дочка, Миннегага. У Джорджа Деванделля, слава Маниту, скальп покуда уцелел, но только покуда, друзья мои!.. Нет, чтоб меня черт побрал за мою недогадливость! Ведь было время, когда эта самая Миннегага, тогда еще девчонка-подросток, была в моих руках, и мне стоило пальцем пошевельнуть, чтобы покончить с ней. Почему я этого не сделал – сам не понимаю! Должно быть, ума меня Бог лишил в то время!.. А сколько человеческих жизней не пропало бы, если бы я покончил тогда с Миннегагой!

– Что пользы вспоминать о старом? – пожал плечами траппер. – Вы, дядя Джон, напрасно предаетесь угрызениям совести! Что с возу упало, то пропало. Лучше пойдемте да посмотрим, не нуждаются ли в нашей помощи лейтенант Деванделль и Гарри. Слышите? Стреляют!

– Конечно, слышу! Получше тебя слышу еще, даром что после оскальпирования я все чаще и чаще страдаю насморком, а при насморке уши постоянно закладывает.

Охотники выбрались из землянки и стали прислушиваться.

Ночь была бурной: от разлившейся реки, по которой неслись глыбы почерневшего, рыхлого льда, доносился непрерывный шум: ледяные осколки, проплывая мимо, сталкивались друг с другом, терлись о скалистые берега Волчьей реки и миллионами голосов твердили о приходе весны, о том, что пришла пора вольным водам освободиться от зимнего плена, разбив свои оковы.

Шумел лес, и по временам слышался треск обломанного сухого сучка, падающего на землю.

– Наши отстреливаются, – вполголоса заметил агент. – Я ясно слышу выстрелы «райфла» Гарри и карабина лейтенанта. Значит, до рукопашной схватки дело еще далеко: перестреливаются на значительном расстоянии. А что ты скажешь, Джордж, об ответных выстрелах индейцев?

– Что я скажу? – почесал переносицу траппер, внимательно прислушиваясь к звукам приближавшейся к землянке перестрелки. – Я скажу, что индейцев не очень много: десятка полтора, не больше, дядя Джон!

– Глуп ты! – рассердился Джон. – Совершенно правильно, что в непосредственной близости к нашим друзьям идет только маленький отряд, человек до двенадцати – пятнадцати. Но ты прислушайся получше, раскрой уши, может быть, услышишь что-нибудь другое!

– Да-да, – озабоченно пробормотал траппер. —

С той стороны к нам приближается большой конный отряд. Я слышу ржание мустангов! Они идут наперерез, чтобы стать между беглецами и рекой!

– Правильно! Только едва ли поспеют! Наши-то совсем близко!

Правительственный агент не ошибся: через каких-нибудь десять минут лейтенант Деванделль и его спутник, траппер Гарри, уже добрались, правда, задыхаясь от усталости, но невредимыми, к землянке и сообщили о случившемся. Индейцы, по их словам, несколько отстали от них, но сейчас будут здесь. Защищаться в землянке немыслимо: краснокожие возьмут землянку приступом через полчаса.

– Надо сматываться! – с досадой согласился с высказанным предложением Джон Максим. – Я так и знал! Но что вы, джентльмены, узнали на разведке?