Текст книги "Тайны черных джунглей"

– Достаточно будет показать его одному из наших, – сказал он – и все туги Калькутты будут в твоем распоряжении.

Тремаль-Найк молча надел кольцо на палец правой руке.

– Ты хочешь еще что-нибудь мне сказать? – спросил он.

– Да! Мы будем крепко стеречь твою Аду.

– И что дальше?

– А то, что если ты нас предашь, мы бросим ее в огонь.

Тремаль-Найк выпрямился и гневно взглянул на него.

– Прощай! – резко бросил он и вышел.

Он подошел к Дарме, которая волновалась и била себя по бокам хвостом, как бы понимая, что хозяин опять покидает ее.

– Бедная ты моя, – сказал он грустным голосом. – Но не бойся, мы еще увидимся. Нагор позаботится о тебе.

Шестеро тугов ждали его, стоя невдалеке.

Он еще раз потрепал Дарму за густой загривок и, вздохнув, направился к ним.

– Ведите меня к шлюпке, – приказал он.

И держа ружья под мышкой, чтобы воспользоваться ими при первом же признаке опасности, растянувшись цепочкой, они двинулись в лес.

В два часа ночи они добрались до берега реки, где в укромной заводи в гуще бамбука была спрятана лодка.

Весла были на месте; имелась даже мачта с косым парусом. Оставалось только занять места.

– Никого не видно? – спросил Тремаль-Найк.

– Никого, – ответили туги.

– Тогда в лодку!

Все семеро прыгнули в лодку и оттолкнули ее от берега.

Глава 10
ФРЕГАТ

Хугли, чьи воды считаются священными у жителей верхней Индии, – одна из самых важных рек Индостана.

Ее длина не превышает двухсот лиг, но масса воды значительна и пополняется за счет многочисленных больших и малых притоков.

На ней всегда царит оживленная деятельность, как на всех больших реках Востока. Пароходы, барки, пинассы, всякого рода парусники и бригантины, не говоря уже о простых лодках, встречаются повсюду, бороздят ее во всех направлениях.

Пользуясь приливом, очень сильным в этих местах, суда, приплывшие со всех концов света, поднимаются вверх по ней до Калькутты, Сандернагора или Хугли – трех самых важных городов, расположенных по ее берегам.

Но в тот момент, когда шлюпка Тремаль-Найка оторвалась от берега, лишь несколько лодок виднелось на поверхности реки и все они двигались вверх по течению. Смешаться, затеряться среди них не представляло большого труда.

– Живее! – приказал Тремаль-Найк. – Нужно добраться до форта прежде чем экспедиция тронется в путь. Опоздание будет стоить вам Раймангала.

– Не беспокойся, – отвечал самый старший, казавшийся начальником этих тугов. – Придем как раз вовремя.

– На каким расстоянии мы от форта?

– Меньше десяти лиг.

Туги, крепкие парни, закаленные в тяжелой работе и с детства привыкшие к веслам, устроившись на банках, слаженно орудовали веслами, и вскоре шлюпка полетела по воде, как стрела.

Ночь была очень яркая, лунная, воздух, освеженный вечерним бризом, приятно холодил лицо и грудь.

Оба берега видны были с лодки, как днем, и представляли собой красивое зрелище. Чудесные леса со стройными рядами кокосовых пальм сменялись прекрасно возделанными плантациями индиго, обширные заросли бамбука, расступаясь, освобождали пространство для уютных поселков и деревень.

Не было здесь недостатка и в изящных бенгали с пирамидальными крышами, на которых дремали черные аисты, попадались и целые дворцы, роскошные пагоды, сказочно красивые при свете луны.

Прошло уже с полчаса, как шлюпка покинула свою тихую заводь, когда с правого берега послышался крик:

– Эй вы… Стойте!..

При этом резком окрике, неожиданно прозвучавшем в ночи, Тремаль-Найк встал и внимательно огляделся.

– Смотри туда, – сказал один из гребцов, указывая пальцем на берег. – Мы проходим мимо бенгали капитана Макферсона.

– Нас заметили?

– Должно быть. Они что-то подозревают и следят за всеми лодками, которые поднимаются вверх по реке. Ты разве не видишь людей на террасе?

Тремаль-Найк посмотрел на бенгали. На террасе, которая нависала над самой рекой, стояла группа людей. Лунный свет играл на дулах их ружей.

– Эй!.. Остановитесь! – повторил тот же голос.

– Быстрее вперед! – приказал Тремаль-Найк. – Еще минута – и они бросятся в погоню.

Шлюпка, которая замедлила было ход, снова начала набирать скорость. Оглушительный залп прогремел в ее сторону с террасы.

– Это они! – закричал кто-то там. – Огонь, ребята!

Хлопнули еще три или четыре ружейных выстрела. Туги, хотя и успели отплыть достаточно далеко, услышали, как пули свистят над их головами.

– Ах разбойники! – воскликнул Тремаль-Найк, хватая карабин.

– Берегись! – закричал один туг. – Они собираются пуститься в погоню.

– Я постараюсь удержать их. Направьте шлюпку к паруснику, что спускается по реке. Он плывет из Калькутты и сможет нам что-нибудь сообщить об экспедиции.

– Смотри, Тремаль-Найк! – завопил один из гребцов.

Тот обернулся к бенгали и увидел лодку с пятью или шестью сипаями и полудюжиной гребцов, отчалившую от берега.

– Гребите! – приказал он, поднимая карабин.

Их шлюпка неслась со все возрастающей скоростью, тем не менее лодка, управляемая, по-видимому, более опытной рукой, быстро нагоняла.

На носу ее было несколько мешков с песком, за которыми с карабинами в руках прятались сипаи.

– Остановись!.. – загремел голос.

– Гребите, ребята, гребите! – скомандовал Тремаль-Найк.

Один сипай выглянул из-за моего укрытия. Этого было достаточно: Тремаль-Найк прицелился и выстрелил. Сипай вскрикнул, взмахнул руками и свалился на дно лодки.

– Готов! – закричал Тремаль-Найк, хватая второй карабин.

Ответом ему был общий залп. Пули впились в борта шлюпки, взбрызнули воду за кормой.

Еще один сипай показался из-за укрытия, и упал, как и первый.

Такая исключительная меткость обескуражила сипаев: отстав, они направили лодку к противоположному берегу.

– Будь осторожен, Тремаль-Найк, – сказал один из тугов. – На том берегу английские бенгали.

– Которые снабдят их и людьми, и лодками, – добавил другой.

– Мы не дадим им на это времени. Правьте к паруснику.

Судно, которое спускалось вниз по реке, было в полумиле от них.

Это был один из тех парусников, которые строятся в Бомбее, где кораблестроение с давних времен было доведено до высшего совершенства. Носовая часть судна была чисто индийской – довольно стройная и заостренная, украшенная божествами и головами слонов. Три его мачты гнулись под свежим утренним бризом.

В пятнадцать минут шлюпка сблизилась с ним и пристала к правому борту. Капитан судна наклонился над фальшбортом, чтобы узнать, чего они хотят.

– Откуда идете? – спросил Тремаль-Найк.

– Из Белого города, – отвечал морской волк.

– Давно вы проходили перед фортом Вильям?

– Пять часов назад.

– Видели военные корабли?

– Да, фрегат «Корнуэлл».

– Уже снаряженный?

– Нет, на него садились солдаты.

– Наверняка они собираются на Раймангал, – сказал кто-то из тугов.

– А вы не знаете, куда он идет? – спросил Тремаль-Найк.

– Не знаю, – отвечал капитан.

– Машина уже работала?

– Да.

– Спасибо, капитан.

И шлюпка отчалила от парусника.

– Вы слышали? – спросил Тремаль-Найк.

– Да, – ответили туги, склонясь над веслами.

– Нужно добраться раньше, чем фрегат выйдет в плавание, или все погибло. Гребите! Гребите!..

В этот миг один из тугов издал торжествующий возглас.

– Слышите? – вскричал он.

Все прислушались, затаив дыхание. Со стороны моря послышался слабый гул, как будто приближалась какая-то буря.

– Прилив! – закричали туги.

Течение Хугли внезапно остановилось. С юга показалась пенистая волна, которая приближалась со скоростью пущенной в галоп лошади.

С глухим ревом она накатила на шлюпку, приподняла ее и понесла дальше, к Калькутте, увлекая с собой и все суда, и массу сора, травы, стволов и веток деревьев.

– К правому берегу! – скомандовал главарь тугов. – Через час мы будем у форта.

Шлюпка повернула к правому берегу, где прилив ощущался сильнее, чем у левого, и снова помчалась, лавируя по фарватеру, помогая приливу веслами.

Занималась заря. Звезды, еще недавно блиставшие на темном небе, понемногу бледнели, исчезали, а берега в чистом утреннем воздухе проступали все виднее и отчетливее.

По мере того как шлюпка приближалась к Калькутте, берега величественной реки теряли свой дикий вид. Девственные леса, населенные диким зверьем и змеями, непроходимые заросли бамбука понемногу исчезали, уступая место плодородным полям и плантациям хлопка. Тщательно ухоженные сады и парки окружали все чаще встречавшиеся богатые особняки. Деревни были населеннее и оживленнее, у пристаней стояло много судов.

– Приближаемся к Калькутте, – сказал один из гребцов, всматриваясь в берега.

Тремаль-Найк, уже несколько часов пребывавший в лихорадочном нетерпении, порывисто вскочил и устремил взгляд на север.

– Где она?.. – спросил он. – Ты ее видишь?

– Нет еще, но скоро увидим.

– Гребите!..

Шлюпка ускорила ход. Туги, не менее нетерпеливые, чем он, упирались изо всех сил, сгибая весла мощными гребками и шумно дыша. Никто не разговаривал, чтобы не сбиться с ритма.

В восемь часов в верхнем течении реки раздался пушечный выстрел.

– Что такое? – с тревогой спросил Тремаль-Найк.

– Мы поблизости от Киддепура. Какой-то военный корабль отправляется в плавание и салютует.

– Давайте! Давайте!.. Мы должны прийти вовремя!..

Река начинала необычайно оживляться. Барки, бриги, китайские джонки, изящные клиппера и бригантины, а также дымящие своими трубами пароходы во множестве поднимались и спускались вниз по течению. Сидевший у руля Тремаль-Найк должен был пустить в ход всю свою ловкость, чтобы не столкнуться с кем-нибудь в этой массе судов и лодок, которая так возросла, что иногда занимала всю реку.

В десять шлюпка прошла перед Киддепуром, большим поселком, расположенном на левом берегу реки, а чуть позже оказалась в виду Калькутты, королевы Бенгалии, столицы всех английских владений в Индии, с ее внушительным рядом дворцов и пагод, с ее куполами и причудливыми колокольнями, с ее улицами и площадями, под защитой форта Вильям – самой большой и мощной крепости на полуострове.

Тремаль-Найк вскочил и широко раскрытыми глазами смотрел на эту разворачивающуюся перед ним изумительную панораму большого столичного города.

– Какой блеск!.. – прошептал он. – Никогда б не подумал, что так близко от страны тигров и змей может возвышаться такой огромный город.

Он повернулся к одному из тугов, самому пожилому, и спросил:

– Ты знаешь город?

– Да, – отвечал индиец.

– Ты знаешь, какова моя миссия?

– Коульи мне сказал: убить капитана, чтобы он не напал на Раймангал.

– Где мне найти его?

– Мы это узнаем, я надеюсь.

– Он еще не отправился?

– Мы не видели ни одного военного корабля, спускающегося по Гангу, – ответил старик. – Значит, экспедиция еще не отправилась.

– Не знаешь, есть ли у капитана свой дом в Калькутте?

– Есть, недалеко от форта Вильям.

– Ты найдешь его?

– Да, конечно.

– Интересно, там ли он сейчас?

– Мы это скоро узнаем.

– От кого?

– От одного из наших. Это боцман на борту «Девоншира».

– Что это за «Девоншир»? – спросил Тремаль-Найк.

– Вон, взгляни на ту канонерку у форта Вильям.

Тремаль-Найк посмотрел в указанном направлении и увидел в пятидесяти ярдах от массивных стен крепости небольшое паровое судно с довольно низким корпусом и такой небольшой осадкой, что оно легко могло подниматься даже по притокам Ганга. На нем была только одна мачта, расположенная ближе к носу, а на корме, на круглой платформе, стояло тяжелое артиллерийское орудие.

– Ваш человек служит на этом судне? – спросил Тремаль-Найк.

– Я тебе сказал: это боцман Хидар.

– Пошли к нему.

– Спокойно. Здесь нужна осторожность.

– Нас тут не знают.

– И все-таки не стоит так спешить.

– Делай, как знаешь, – сказал Тремаль-Найк.

Туг оставил на минуту весло и, встав на скамейку, внимательно оглядел палубу канонерки.

На палубе виднелись несколько матросов, занятых приборкой, и среди них седоватый боцман, который, стоя на корме, болтал с юнгой.

– Это он, – сказал душитель, повернувшись к Тремаль-Найку.

– Кто он?

– Хидар.

– Он тебя видел?

– Подожди минуту.

Он приложил ладони ко рту, образовав нечто вроде рупора, и издал пронзительный звук, который скорее мог исходить из медной трубы, чем из человеческого рта.

Боцман тут же повернулся к реке и наклонился над фальшбортом. Шлюпка в этот момент проходила под самым бортом канонерки.

Взгляд боцмана встретился со взглядом старого туга, но он тут же перевел его дальше, притворившись, что разглядывает парусник, шедший вниз по течению.

– Скоро Хидар будет на берегу, – сказал старик. – Он меня понял.

– Где мы встретимся с ним?

– В одной харчевне, которую содержит наш человек.

Шлюпка двинулась дальше, держась вблизи берега, и направилась к пристани.

По берегам реки, особенно на больших каменных лестницах, спускающихся к воде, толпились мужчины, женщины и дети, чтобы совершить свои омовения в священных водах Ганга.

В любое время года индиец не забывает о религиозном омовении; оно стало для него ежедневной необходимостью. Во всех городах, которые расположены на берегах священной реки, толпы жителей каждое утро заполняют эти лестницы, и, едва взойдет солнце, погружаются в воду.

Мужчины и женщины, богатые и бедные, старики и дети, раздеваются на ступеньках, на открытом воздухе, на глазах у всех, не обращая внимания на взгляды любопытных, и совершают омовения, обратив лицо к солнцу, как предписывает культ.

Первым делом они полощут себе рот, потом предлагают пригоршню воды дневному светилу. После этого стирают одежду, никогда не пользуясь мылом, поскольку оно считается нечистым веществом, и снова одеваются, всё так же на открытом воздухе, мужчины и женщины вместе, после чего возвращаются по домам, унося с собой кувшин с водой для дневных омовений.

Пройдя этот хаос из судов и купающихся, проплыв мимо портовых строений и складов, шлюпка причалила к широкой лестнице, которая в этот момент была безлюдна.

Старый туг велел своим товарищам оставаться в ней и сказал Тремаль-Найку:

– Следуй за мной.

Они поднялись по лестнице и сквозь торговые ряды и портовые лавочки вышли в город.

Несмотря на раннее утро, толпа заполняла уже улицы города, множество экипажей и пешеходов кружило по его площадям, своим великолепием не уступающим Лондону.

Старый туг быстро пересек несколько улиц и площадей, прошел мимо блестящих дворцов с фронтонами в стиле греческих храмов, окруженных садами, и вскоре углубился в грязные, узкие улицы бедных кварталов, где остановился перед хибарой нищенского вида, над дверью которой висела вывеска в виде рыбы с квадратной, как у лягушки, головой, и длиннющими плавниками.

– Подождем его здесь, – сказал туг. – Хидар скоро придет.

Они вошли в темную и грязную комнату, где виднелись несколько столов и бамбуковых табуреток, и уселись в самом освещенном ее углу. Хозяин, худой, как факир, и страшно изуродованный оспой, принес им блюдо риса, приправленного соусом из рыбы и пряностей, и кувшин «тоди», очень светлого и приятного пальмового вина.

Проголодавшись от утреннего воздуха и долгого путешествия, Тремаль-Найк и его товарищ опустошали свои тарелки, когда в харчевню вошел боцман королевского флота. Это был крепкого сложения мужчина лет сорока, с черной бородой и умными глазами.

Он держал во рту короткую трубку и беспрерывно дымил. Завидя старого туга, он подошел к нему и протянул руку.

– Рад снова встретиться с тобой, Мок, – сказал он и пристально глянул на Тремаль-Найка, словно ощупывая его взглядом.

– Не бойся, Хидар, – ответил старик, поняв его. – Это наш, он посланец Кали.

– Дай мне доказательство, – сказал боцман.

Тремаль-Найк показал ему кольцо, которое носил на пальце.

Моряк склонил голову.

– Я в твоем распоряжении, посланец Кали.

– Садись и выслушай, – сказал Тремаль-Найк. – Ты знаешь капитана Макферсона?

– Конечно. Я его знаю, наверное, лучше всех.

– Ты знаешь, где он находится?..

– Он что, покинул свое бенгали? – спросил вместо ответа Хидар.

– Да.

– Когда?..

– Три-четыре дня тому назад.

– Этого я не знал. Интересно, что он будет делать в Калькутте?

– Готовить экспедицию против Раймангала.

Боцман вскочил на ноги, выронив трубку, которую держал во рту.

– Против Раймангала, вы сказали? – спросил он, стиснув зубы. – А!.. Я подозревал кое-что!.. Недаром они снаряжают «Корнуэлл».

– Корабль? – спросил Тремаль-Найк.

– Старый фрегат, который был предоставлен капитану Макферсону.

– Где он находится?

– Здесь, у арсенала. На него погрузили много боеприпасов, продовольствия; его снаряжают, как транспорт, точно готовят десант.

– Среди его экипажа есть наши люди? – спросил старый туг.

– Да, двое: Палаван и Биндур.

– Я их знаю. Нужно повидать и расспросить их.

– Они ничего не знают о предназначении «Корнуэлла». Я говорил с ними вчера вечером и выяснил, что цель и маршрут похода держатся в строжайшем секрете.

– Не остается никаких сомнений, – сказал Тремаль-Найк как бы про себя. – Фрегат предназначен для военной экспедиции.

– Я тоже начинаю подозревать это, – согласился Хидар.

– Этот корабль не должен отплыть!.. – воскликнул охотник на змей.

– А кто помешает ему уйти в плавание?

– Я!..

– Каким образом?..

– Убив капитана до отплытия. Этого ведь хотели Коульи и Суйод-хан.

– Но это будет нелегким делом, – задумчиво сказал Хидар. – Капитан держится начеку, особенно теперь.

– И все-таки я убью его. Мне говорили, у него в Калькутте есть дом.

– Да, есть.

– Пошлем кого-нибудь проверить, там ли он живет.

– А как?

– Пока не знаю, но способ найдем, – ответил Тремаль-Найк.

Старый туг минуту подумал и, тряхнул головой, сказал:

– О капитане мы скоро узнаем.

– Каким образом? – спросил Хидар.

– Один человек нам поможет.

– Кто?.. Какой человек?..

– Нимпор.

– Факир?..

– Он самый. Пошли!..

Глава 11
ФАКИР

Бросив на стол деньги за обед, трое индийцев покинули нищую харчевню и через площади, начинавшие пустеть из-за дневной жары, направились вдоль берега Ганга, стремясь держаться в тени больших деревьев, образовавших здесь прекрасные аллеи.

Пройдя центральную и самую многолюдную часть Калькутты, так называемый Белый город, они поднялись вверх к северной ее части и углубились в индийский город, грязный и убогий, но при этом и живописный, поскольку именно там находятся старинные постройки и красивые пагоды, посвященные Браме, Шиве, Вишну, Парвати и всем другим божествам, почитаемым индусами.

Здесь не увидишь блестящих экипажей или богатых носилок с шелковыми занавесками, здесь нет дворцов, нет широких и чистых мостовых; а вместо этого хаотическое скопище лачуг, бараков и хижин, осененных тощими деревцами, путаница грязных, кривых и зловонных улиц, где возятся в пыли сотни голых и вечно голодных ребятишек, куда слетаются, точно на свалку, птицы-падалыцики, ковыряя своими огромными клювами уличный мусор.

Пройдя несколько таких улиц, старый туг остановился на площади, где гордо возвышалась среди всей этой нищеты большая красивая пагода, увенчанная куполом и украшенная ажурным зубчатым карнизом, легким, как кружево. Мок поднялся по широкой лестнице, ведущей к входу в пагоду, и остановился перед каким-то индийцем, сидящем на верхней ступеньке.

– Вот факир, – сказал он Тремаль-Найку и Хидару.

При виде его Тремаль-Найк едва удержал гримасу отвращения.

Это был не человек, а скелет. Его пергаментное лицо, заросшее густой неухоженной черной бородой, доходившей ему до пояса, было покрыто причудливой татуировкой, красной и черной, а на лбу было несколько грязных полос, прочерченных пеплом. Его длинные волосы, никогда не знавшие ни расчески, ни ножниц, образовывали настоящую гриву – раздолье для насекомых. На теле, страшно худом и почти голом, не было ничего, кроме узкой набедренной повязки.

Однако самое главное, что вызывало отвращение, была его левая рука; почти отмершая и парализованная, иссушенная до кожи и костей, она была прижата к груди в каком-то искривленном положении. В эту руку крепко связанную полосками кожи и сложенную так, чтобы образовать сосуд, фанатик положил землю, посадил маленький священный мирт, который и вырос тут, как будто он в горшке.

Никогда не подстригавшиеся ногти факира сначала согнулись, а потом вросли в руку и теперь выходили, как когти дикого зверя, сквозь ладонь.

Этот несчастный не был обычным факиром, каких немало водится в Индии: он принадлежал к тому их разряду, который, до индийским поверьям, считается божественного происхождения. Индийцы убеждены, что эти факиры живут тысячу лет, ничем не питаясь, что, будучи брошены в огонь, они не горят, а в воде не тонут, за что их уважают и почитают, как сверхъестественные существа.

– Нимпор, – сказал старый туг, почтительно склонившись к факиру, который оставался неподвижным, точно не замечая стоявших перед ним людей. – Кали нуждается в тебе.

– Моя жизнь принадлежит богине, – отвечал факир, не поднимая глаз. – Кто тебя послал?..

– Суйод-хан.

– Сын священных вод Ганга?..

– Да.

– Чего ты хочешь?..

– Чтобы ты помог нам,

– Что нужно сделать?

– Найти человека. Он наш смертельный враг. Мы должны убить его, или же он уничтожит наших братьев на Раймангале.

Дрожь пробежала по бесстрастному лицу Нимпора.

– Кто же осмеливается идти на Раймангал?

– Капитан Макферсон.

– Он!.. Это решено?

– Да, Нимпор.

– И ты хочешь знать, где находится капитан?

– Да, и как можно быстрее.

– Когда?

– Сегодня вечером.

– Он не в своем доме?..

– Никто этого не знает, – отвечал Мок.

– Я выясню.

– Каким образом?

– Сегодня вечером будь перед домом.

– А потом?..

– Остальное тебя не касается. А теперь уходи: Вишну призывает меня на молитву.

Факир с усилием поднялся и, повернувшись к ним спиной, вошел в пагоду, держа все время на весу свою руку.

– Где мы увидимся? – спросил Хидар. – Сейчас я должен вернуться на борт.

– Мы попросим гостеприимства у Виндхиа, – сказал старый туг. – Пока мы в Калькутте, ты найдешь нас у него. Когда мы встретимся?..

– Завтра после полудня. Раньше невозможно – у меня на борту много работы. Ты знаешь, что через несколько дней мы отплываем?

– Куда направляется «Девоншир»?..

– На Цейлон.

– Жаль, что ты не будешь с нами в таком трудном предприятии.

– Мы отплываем не очень скоро. Прощайте, до завтра!..

Оставшись одни, Тремаль-Найк и старый туг тем же путем по берегу Ганга вернулись в Белый город и направились к пристани, где их ждала шлюпка.

– К Виндхиа, – коротко приказал старый туг гребцам.

Он уселся на корме рядом с Тремаль-Найком, и легкое суденышко, поднимаясь вверх по течению реки, пустилось в путь.

Тремаль-Найк, этот дикий сын джунглей, никогда раньше не видел такого большого города – все вокруг занимало его. Величественные дворцы, гордые пагоды, украшенные множеством статуй, красивые особняки, пышные жилища богатых индусов, с их ажурной каменной резьбой по фронтонам и изящными тонкими колонками, которые, казалось бы, должны переломиться от простого нажатия руки, но в то же время способны стоять веками, – все это изумляло и восхищало его. За первой линией дворцов и храмов виднелся новый ряд сверкающих золотом куполов, тонких шпилей и колоколен, разнообразных террас и высоких стен, живописно обвитых зеленью.

Под деревьями, которые склонились над водами реки, поднимались клубы от погребальных костров, которые ветер уносил на середину реки.

Трещали дрова в кострах, выбрасывая вверх тучи искр, звучала заунывная траурная музыка, а вокруг пританцовывали, совершая ритуальные жесты, юноши и девушки, в то время как в небе над их головами летали прожорливые птицы-падалыцики, готовые наброситься на останки покойников, сброшенных в реку.

Время от времени ящички из благовонного дерева с останками сожженных трупов отрывались от берега и плыли вниз по течению священной реки, тогда как брамины читали стихи из Вед, а родственники сажали дерево или водружали украшенный флажками шест в память об умершем.

Тут же по берегам ждали своей очереди умирающие, окруженные скорбящими родственниками. Индиец, у которого есть еще время приготовиться к собственной кончине, стремится встретить ее поближе к Гангу, чтобы легче было по нему попасть после смерти в рай Брамы.

Лежа на траве в тени какого-нибудь дерева на берегу, утешенный и успокоенный, в окружении родственников, он ждет, когда душа его покинет тело, в то время как те опрыскивают ему лицо речной водой, обмазывают речным илом, а брамин читает молитвы и осыпает ему голову листьями базилика. Тут же рядом другие готовят костер, на котором сожгут его тело.

Проплыв еще две-три мили мимо все новых храмов, дворцов и бесконечного числа лачуг, лодка остановилась у длинной отмели, осененной кокосами и латаниями, которая в этот момент была пуста.

– Мы будем ждать вас у Виндхиа, – спрыгивая на землю, сказал старый туг своим.

Он сделал Тремаль-Найку знак следовать за ним и углубился в лабиринт улочек, окружавших старую пагоду, полуразрушенную, хотя и огромных размеров.

Пройдя несколько бедных и грязных кварталов, где вперемешку с лачугами тянулись огороды, он остановился перед глинобитной хибаркой с крышей из пальмовых листьев, которая одиноко возвышалась на берегу заболоченного пруда.

Старый, морщинистый индиец сидел у двери, держа в руке связку сухих листьев, посыпанных пеплом, как принято у факиров, принадлежащих к касте рамананди, то есть почитателей Рамы. Как у всех прочих факиров, у него были длинные волосы, выпачканные красноватой глиной, но свернутые вокруг головы так, словно образовывали огромный парик; бороду он брил, но оставляя на конце подбородка тонкий хвостик волос, который стал уже таким длинным, что почти касался земли. Три знака на лбу, сделанные пеплом и коровьим пометом, три других на впадине груди и столько же на руках и коленях довершали его облик.

Старый туг приблизился к этому страшилищу и без предисловий обратился к нему:

– Мы нуждаемся в тебе, Виндхиа.

Факир посмотрел на индийца и ответил:

– Будь благословен, посланец Кали. Я готов повиноваться.

– Мне нужен твой дом.

– Он твой.

– И несколько советов.

– Я готов дать их.

– Мы голодны.

– Мои припасы – твои.

– Войдем.

– Я проведу вас.

Рамананди вскочил с проворством, неожиданном в его древнем возрасте, отбросил связку сухих листьев и вошел в хибарку.

Туг и Тремаль-Найк оказались в комнатке со стенами, увешанными банановыми листьями, которые поддерживали в ней приятную свежесть. Мебели не было совершенно. Стояли лишь огромные глиняные кувшины, содержащие, по-видимому, припасы факира, и несколько ящиков, где хранились пахучие корни и свернутые циновки, служившие постелями ночью и сиденьями днем.

Туг сделал Тремаль-Найку знак располагаться, а сам увел факира в дальний угол и долго разговаривал с ним вполголоса.

Закончив, он подвел его к Тремаль-Найку и сказал:

– Вот человек, которого Суйод-хан рекомендует тебе.

– Я готов повиноваться ему, – отвечал рамананди.

– Виндхиа все знает, – пояснил затем туг Тремаль-Найку. – Он человек осторожный и мудрый, но при этом хитрый и решительный; он всегда может дать нам ценный совет.

– Хорошо, – сказал Тремаль-Найк, подавив вздох.

Рамананди запер дверь, извлек из кувшина три чашки, прекрасную золоченую бутыль и предложил своим гостям «арак» -изысканный ликер, очень любимый индийцами.

– Теперь можешь говорить, – сказал старый туг. – Ты знаешь уже, о чем идет речь. Как ты думаешь, сможет Нимпор найти место, где скрывается капитан?

– Да, – ответил рамананди. – Нимпор имеет связи повсюду. У него целое войско шпионов.

– Обнаружить – это еще не значит убить его, – сказал Тремаль-Найк. – А смерть этого человека необходима, чтобы спасти девушку, которую я люблю.

– Ты храбрец и ты добьешься своего.

– Но как?.. Капитан Макферсон наверняка принял меры предосторожности, чтобы его не захватили врасплох.

– Попытаемся устроить ему ловушку.

– Он слишком осторожен, чтобы попасться в нее.

Улыбка показалась на губах рамананди.

– Увидим, – сказал он. – Когда речь идет о наших секретах, англичане не медлят, тут же готовы к нам прибежать.

– Что ты хочешь сказать?..

– Я разрабатываю план.

– Говори.

– Не сейчас: сначала узнаем, где капитан.

– Так ты надеешься все же завлечь его в западню?

– Возможно.

– Он не будет так неосторожен.

– Будет, – сказал рамананди с несокрушимой уверенностью. – Он не знает точно, где находится вход в подземелья Раймангала, и на все пойдет, чтобы выяснить это.

– Где вход он не знает, это верно, – сказал Тремаль-Найк. – Ему известно только, что убежище тугов находится на Раймангале, и больше ничего.

– Пусть попытается обнаружить нас, если сможет, – усмехнулся старый туг. – Может обшаривать остров хоть месяц – ничего не найдет.

– Тогда он придет сюда.

– Сюда?!. – воскликнул Тремаль-Найк, с изумлением глядя на факира. – А кто заставит его прийти сюда?..

– Я.

– Каким образом?

– Пообещав ему раскрыть секрет.

– Он пойдет не один.

– Ну и что?

– Он прихватит с собой взвод сипаев.

– Пусть, они нам не помешают.

– Не понимаю: ведь если я убью его, сипаи тут же нас схватят.

– Если смогут найти, – сказал рамананди с загадочным смехом. – Пагода рядом, и в нее у меня есть ход.

И, скрестив руки на груди, он торжественно провозгласил:

– Великая Кали защищает своих сыновей, а Виндхиа – один из них. Капитан Макферсон причинил нам много зла, он хочет уничтожить нас, и он умрет.

– Да, – прошептал Тремаль-Найк, прижимая руки ко лбу отчаянным жестом. – Я убью его, потому что только его смерть может вернуть мне мою Аду.