Текст книги "Корсары султана. Священная война, религия, пиратство и рабство в османском Средиземноморье, 1500-1700 гг."

В Средние века кораблестроителям Севера не удавалось строить столь же добротные суда, как в Средиземноморье, сколько бы они ни ломали голову, пытаясь обуздать морскую стихию. Типичным северным судном в этот период стал cog[510]510
  Невзирая на то, что османское слово göke (гёке) похоже на cog, корабль, обозначаемый им, равноценен каракке (carrack) и ее торговым подвидам – nef и barza (османы именовали оба последних «барчами»). Как мы узнаем далее, в Средиземноморье каракку называли «коча» (cocha).


[Закрыть], – торговый корабль округлой формы с одной мачтой и плоским дном. С ХІІ века когги вошли в обиход в Средиземноморье; однако лишь в ХIV столетии на здешних верфях начнут строить их усовершенствованные версии, и когги заменят круглые торговые суда, оснащенные двумя кормилами и одним парусом[511]511
  Pryor, «The Mediterranean Round Ship», 76.


[Закрыть]. Благодаря удобному прямому парусу[512]512
  Тур. Kare yelken.


[Закрыть] и судовому рулю новым кораблям еще меньше требовались многочисленные экипажи, и их постройка обходилась дешевле. Они быстро завоюют популярность в Средиземноморье.

Но спустя какое-то время однопарусные когги уже не подходили для региона, где ежедневно возрастал объем торговли. Кораблестроители, заинтересованные в навигационных преимуществах нового корабля, решили проблему, сочетая южные и северные методы судостроения. Они начнут строить более громоздкие корабли с пропорцией 1:3 или даже 1:5. У жителей Средиземноморья они позаимствуют латинский парус и образец нескольких мачт; у моряков Севера – судовой руль и прямоугольный парус. И в середине ХIV века перед нашим взором предстанут корабли, требующие меньшего мастерства в изготовлении, чем технология строительство судна с обшивки[513]513
  Англ. shell-first construction. Популярная в Античности технология постройки корабля: остов после обшивки.


[Закрыть], и построенные по более дешевому принципу (вначале – каркас)[514]514
  Англ. skeleton-first construction. Метод постройки судна с остова. Средневековая технология, менее затратная.


[Закрыть]. Тем не менее на них будут возвышаться четыре мачты вместе с бушпритом (осм. дживадыра)[515]515
  Англ. bowsprit, фр. beaupré, итал. bompresso. Наклонное рангоутное дерево, выступающее вперед c форштевня парусного судна.


[Закрыть]; на нем, как и на грот– и фок-мачтах, забелеет прямоугольный парус, и лишь на бизани останется латинский. Последний повышал мобильность судна, однако его было очень тяжело использовать на больших кораблях; он способствовал плаванию против ветра, но, когда тот был попутным, появлялись проблемы с равновесием корпуса. Так был создан корабль, на котором прямые паруса легко сворачивались с помощью гитовов[516]516
  Англ. brail. Снасть бегучего такелажа, с помощью которой убирали паруса.


[Закрыть]. Он мог и противостоять океаническим волнам и мощным течениям, и ходить по мелководью безветренного Средиземного моря[517]517
  John H. Pryor, «The Mediterranean Round Ship», 68–69; Ian Friel, «The Carrack: The Advent of the Full Rigged Ship», Cogs, Caravels and Galleons, 78.


[Закрыть]. В торговле Венеции и Генуи с Фландрией отныне будут преобладать только такие корабли.

Тем временем в Средиземноморье со второй половины ХIV века на смену названию «когг», которое когда-то употреблялось наряду с cocha, придет обобщенный для всех круглых кораблей термин нао, или неф; ведь теперь такие суда встречались повсюду, и они не были изобретением, позаимствованным с Севера[518]518
  Ian Friel, «The Carrack», 79; Michel Balard, «Coastal Shipping and Navigation in the Mediterranean», Cogs, Caravels and Galleons, 135.


[Закрыть]. Неизвестно, когда неф в регионе стали называть «караккой»; похоже, на Востоке переименование шло постоянно. Венецианцы построят более легкий вариант нефа и назовут его barza. Собственно, в османской терминологии это была «барча».

Преобразование терминов – коча, нао, барча, каракка – указывает и на изменения в структуре самого корабля. Его палубы постепенно повышаются, а вес увеличивается до 300–600 тонн. В первой половине ХV века каракки дополнились второй и третьей мачтами, а в 1470 году к ним присоединилась и четвертая – бонавентура[519]519
  Самая задняя мачта.


[Закрыть]. Но если вначале паруса на всех мачтах были прямоугольные, то затем бонавентуру и бизань увенчают латинскими, стремясь повысить маневренность судна. Благодаря четырем мачтам, на которых теперь вздувались и «габья»[520]520
  Второй парус на мачте. Члена экипажа, ответственного за паруса с реями, также называли «габьяр». «Габья» – итал. gabbia, термин итальянского происхождения, закрепившийся в турецком языке; в русской терминологии его аналогом является «марсель». – Прим. пер.


[Закрыть], каракки предстают уже как «корабли с полной оснасткой» (full-rigged ship)[521]521
  Англ. full-rigged ship, фр. trois-mâts carré. Судно с прямоугольными парусами на всех мачтах.


[Закрыть]; их форму можно считать и знаком торговой марки. Рамбады каракк на 4–5 метров возвышались над ютами[522]522
  На каракках весом 625 тонн разница составляла 3,7 м, на более мелких, по 400 тонн – 5,2 м. Ian Friel, «The Carrack», 82.


[Закрыть]. И в случае абордажа судно обладало огромным преимуществом, причем бесценным в эпоху, когда на море все еще пользовались холодным оружием вроде копья, лука и сабли. Впрочем, не стоит полагать, будто до каракк не добралось огнестрельное оружие. Пушки размещали на ютах, а с первой четверти ХVI века – и в боковых отсеках, затворенных водонепроницаемыми крышками люков (бойниц-иллюминаторов)[523]523
  Боковое окно для пушки на парусниках.


[Закрыть].

Рис. 8. Каравелла

Добавим, что мореходные качества каракк во многом уступали военным. На океанских волнах высокая рамбада не только мешала сохранять равновесие, но и вела к килевой качке (осм. каванча)[524]524
  Движение носа корабля вверх-вниз под воздействием волн.


[Закрыть], которая нарушала структуру гидродинамических усилий, воздействующую на корпус судна, поскольку у него задирался нос. Вместе с тем в Средиземноморье каракку из-за ее ограниченных маневренных возможностей никогда не снарядили бы на войну в качестве главного боевого корабля.

Еще одно судно, возникшее в ХV столетии – каравелла. Вначале она была простым рыбацким суденышком, но с 1440-х годов португальцы уже исследовали на каравеллах берега Западной Африки. Крохотные корабли этого типа – их не следует путать с османскими каравеллами, которые появились в ХVIII веке[525]525
  Yener, «Ottoman Sail Warships.»


[Закрыть], – обладали достаточно высокими мореходными качествами. Обычно каравеллы ходили под латинским парусом, но на некоторых были и прямоугольные. Две первоначальные мачты судна со временем заменили на четыре[526]526
  Martin Elbl and Carla Rahn Philipps, «The Caravel and the Galleon», Cogs, Caravels and Galleons, 92.


[Закрыть]; таким образом, каравелла могла идти под углом 45–50° к ветру, а также заходить на мелководье и в устье рек, поскольку на нее не брали воду. Каравеллы, не очень эффективные на войне, из-за крохотных размеров постепенно утратят свое значение в ХVI столетии.

Рис. 9. Каракка с тремя мачтами

Итак, если каракки обладали высокой грузоподъемностью, но низкими мореходными качествами, то каравеллы были слишком маленькими для плавания через океан. Галеон, появившийся в 1530-1570-х годах, объединит в себе особенности обоих типов и проторит путь боевым парусникам, позволив им воцариться в Средиземном море. Собственно, первые версии галеонов и созданы на средиземноморских верфях. Что же общего у галеона с каравеллой? Прежде всего – низкая рамбада и высокие мореходные качества. Тем не менее, сохранив высоту юта, необходимую для военных действий, корабль обрел форму полумесяца. Как и каракка, он располагал большими трюмами, однако был немного короче (сорок два метра против пятидесяти). Кроме того, надстройки галеона, по сравнению с их аналогами на каракке, в большей степени становились частью корпуса. Корабль имел три-четыре мачты, и бизань украшал латинский парус, но его особой отличительной чертой служила передняя часть палубы, прикрепленная к форштевню впереди бака и напоминавшая клюв. Вес галеонов, которых использовали и в военных, и в торговых целях, варьировался от трехсот тонн до тысячи в зависимости от их длины. Соответственно и соотношение размеров зависело от предназначения корабля. Например, испанские галеоны, которым предстояло плыть к американскому континенту, строились в пропорции 1:3; они охраняли груженные серебром корабли, идущие из Перу. А англичанам требовались более проворные суда, пригодные для пиратства и тактики «нападай-убегай», и они решительно пожертвовали пространством трюма в пользу длины судна; ширина английских галеонов соотносилась с длиной как 1:4[527]527
  Elbl and Philipps, «The Caravel and the Galleon», 107–110.


[Закрыть]. Узким галеонам, любимым кораблям таких морских разбойников, как Фрэнсис Дрейк и Джон Хокинс, отдавали предпочтение и османские корсары.

В ХVII столетии галеоны воцарились в Средиземном море, и на то были причины. Во-первых, их парусное вооружение повышало маневренность, и плавание в прибрежных водах стало менее рискованным. Во-вторых, пушки за век стали и больше, и дешевле, что усилило огневую мощь галеонов. Через орудийные порты над грузовой ватерлинией[528]528
  Грузовая ватерлиния – линия соприкосновения воды с корпусом судна при условии его полной загрузки.


[Закрыть], ведущие к двум отсекам, на корабли можно было погрузить десятки пушек, – ведь с тремя-пятью не очень-то повоюешь против галер, тем более, когда те оснащены тяжелыми артиллерийскими орудиями. Да и палубы галеонов, по сравнению с галерами, были достаточно высоки, хотя и ниже, чем у каракк. Тем самым с галеонов было удобно вести огонь сверху по галерам и преспокойно расстреливать беззащитные экипажи. Напомним, что в те дни никто еще не мог затопить большой корабль с пушками, сколько бы те ни возрастали в размерах и в количестве. Главная функция тяжелой артиллерии заключалась лишь в том, чтобы парализовать вражеское судно, разрушив его мачты. В 1626 году, когда галеон «Сампсон» (Sampson), весивший 600 тонн и имевший 200 человек экипажа, отвозил на родину английского посла Томаса Ро вместе с супругой, им пришлось вступить в бой с четырьмя мальтийскими галерами. Сражение, длившееся семь часов, показывает, насколько изменился баланс сил на море[529]529
  Tomas Roe, The Negotiations of Sir Tomas Roe in his Embassy to the Ottoman Porte, from the Year 1621 to 1628 Inclusive, yay. haz. Samuel Richardson (London: Samuel Richardson, 1740), 826.


[Закрыть]. Галеры выстрелили из пушек четыреста раз, но в цель попали всего 120 ядер, убив одного пассажира, двух овец и попугая и ранив еще четверых моряков. Тем временем 56 ядер, выпущенных из 32 пушек «Сампсона», унесли жизни тридцати шести мальтийских рыцарей и двухсот шестидесяти четырех гребцов – им было негде спрятаться на открытой палубе галер[530]530
  Michael Strachan, «Sampson’s Fight with Maltese Galleys, 1628», Mariner’s Mirror 55/3 (1969), 287; Peter Kirsch, The Great Ships of the Armada Era: The Galleon (London: Conway Maritime Press, 1990), 65–66.


[Закрыть]. Похоже, венецианский адмирал Николо Дона не ошибся, когда говорил, что только отчаянный глупец поведет галеру в атаку на суда с высокими палубами[531]531
  ASV, Provveditori da Terra e da Mar, fil. 1363, fol. 28v-29v (2 августа 1607).


[Закрыть].

Рис. 10. Португальская каракка с четырьмя мачтами, 1585 г.

На иллюстрации запечатлены все следы перехода к галеону от каракки во второй половине ХVI века. Высокая рамбада, характерная для каракк, уже стала ниже; исчезла и корма, похожая на арбуз

Отчасти причины победы галеонов непосредственно связаны с самими галерами. Галеры потяжелели – возросли и их размеры, и количество пушек; Гилмартен даже сравнивает их с тираннозаврами. И потому упала скорость, а чтобы ее повысить, изменили систему гребли и начали набирать на банки невольников, отчего возникли новые трудности. В основном владельцы галер, недорогих в строительстве[532]532
  Bondio, Burlet and Zysberg, «Oar Mechanics and Oar Power», 188.


[Закрыть], тратились на экипаж; и рост числа гребцов ударил по их кошелям. Кроме этого, у галерного флота снизился и размах операций. Гребцов стало больше, но трюмы остались прежними, а потому запасы воды на кораблях подходили к концу гораздо быстрее. Галеры, выходившие в море по одной или же группами, по две-три, пополняли воду в источниках, о которых знал экипаж; однако ни один флот центральных держав не располагал такой возможностью. Это, как выразился Гилмартен, мешало галерным флотам совершать морские переходы от одного берега Средиземного моря к другому его берегу, как прежде, и в долговременном плане привело к стагнации. Последний же удар по галерам нанесет инфляция, которую уготовит эпоха первой революции цен, случившейся в последней четверти ХVI века. Эти корабли, уже стратегически невыгодные, станут еще дороже и в итоге сойдут с арены имперских войн, уступив парусникам, которые вполне могли перевозить даже более многочисленный экипаж[533]533
  Guilmartin, Gunpowder and Galleys, 237–241.


[Закрыть]. Впрочем, галеры не сразу снимут с производства – они будут служить до конца ХVIII столетия. Нам известно, что османы, потеряв прибыль от своего судостроительного эксперимента в середине ХVII века, дождутся его завершения и перейдут на галеоны[534]534
  Aydın, Sultanın Kalyonları, 25.


[Закрыть]. Североафриканские корсары, которым удастся быстрее привыкнуть к парусникам, будут выходить в Средиземное море на разных версиях галер, предпочитая их другим чектири. Ведь эти корабли просто идеальны для налетов на побережья! Суда было трудно обнаружить благодаря небольшим размерам, а кроме того, на них почти не брали воды, – и беззащитные берега будто сами собой становились ближе к пиратам.

Есть причины и тому, почему галеры не подходили для океанов. Во-первых, у гребных судов всегда низкие палубы; иначе их пришлось бы оснащать длинными веслами и терять скорость. Но с низкой палубой труднее держаться на гребнях океанских волн. А кроме того, все сложнее становилось при помощи крюков брать на абордаж высокие парусники[535]535
  Tenenti, Piracy and the Decline of Venice, 140.


[Закрыть], и к тому же галеры не выдерживали огневой мощи галеонов, которая все возрастала. А еще они не могли одолеть океанские волны из-за своей медлительности. Они не справились бы с течениями, которые тянулись в Ла-Манше и Северном море на 10–12 морских миль (ок. 19–22 км). А кроме того, в океане чектири нигде не могли запастись пресной водой; в отличие от Средиземного моря, они не встречали на пути ни защищенных портов, ни удобных мест для якорных стоянок (anchorage), ни «желтых песков, способных сгодиться как временные причалы»[536]536
  Guilmartin, Galleons and Galleys, 77–78; a.g.y., Gunpowders and Galleys, 79.


[Закрыть]. То, сколь быстро менялись условия, покажет разная участь галер Леонардо Спинолы и флота чектири, воевавшего на стороне Габсбургов спустя двадцать лет тоже под командованием Спинолы, но уже другого. Если Леонардо доказал свое мастерство, захватив в 1580 году Португалию, а в 1582–1583 годах – Азорские острова[537]537
  Williams, Empire and Holy War, 91.


[Закрыть], то Федерико Спинола в 1602 году испытает глубокое разочарование: возглавляемый им флот из одиннадцати галер потерпит разгромное поражение от пяти английских галеонов. Вслед за этим Спинола повстречает в Ла-Манше корабли из Англии и Дюнкерка – и ему снова не посчастливится: неожиданный встречный ветер помешает его галерам быстро отступить, и двумя из них придется пожертвовать. На обратном пути генуэзский адмирал потеряет в проливе Па-де-Кале еще один корабль; а через три года, так и не отказавшись от плавания на галерах в океане, лишится капитанского судна[538]538
  Kirsch, The Great Ships of the Armada Era, 63–65.


[Закрыть].

Слава богу, османские корсары не были такими упрямцами, как Спинола. Единственное серьезное исключение – Буюк Мурад-реис, в 1585 году переплывший Гибралтар на трех кальетэ и, вопреки всем предостережениям, взявший курс на Канарские острова. Впрочем, чего еще было ожидать от упрямого албанца? Итак, с приходом ХVII столетия галеры останутся только в Средиземном море, точно в темнице. Между тем голландские, английские, португальские и датские корсары, внезапно исчезнувшие из Алжира, благодаря парусникам начнут устраивать набеги на беззащитные ирландские и исландские берега и охотиться на испанские галеоны, доставлявшие в Старый Свет американские сокровища, и на рыбацкие флотилии, плывущие от Ньюфаундленда.

Рис. 11. Сражение Спинолы с английскими галеонами. Неизв. автор, 1602–1604. Рейксмюсеум

Именно английские и голландские корсары, оставшись без дела после перемирия, подписанного в 1604 году Нидерландами и Англией, познакомят с парусником Северную Африку. Современные историки, опираясь на Джованни Батисту и Пьера Дана, не устают повторять, что новые корабли появились в Алжире благодаря Симону Дансекеру, а в Тунисе – благодаря Джону Уорду[539]539
  Sacerdoti, «Africa overo Barbarìa», 390–391.


[Закрыть]. Тем не менее здесь следует привести ряд объяснений. Во-первых, Гарсиа-Аренал и Бунес Ибарра, должно быть, ошиблись касательно Дансекера с датами, указав 1600–1601 годы. Как нам известно, фламандский корсар не появлялся в Алжире раньше 1606 года[540]540
  García-Arenal y de Bunes Ibarra, Los españoles y el Norte de Africa, 200–201.


[Закрыть]. Во-вторых, Фишер возражает против упоминания Джона Уорда; по его мнению, с парусниками Тунис познакомил кто-то другой, с похожим именем[541]541
  Fisher, Barbary Legend, 160.


[Закрыть]. Действительно, в самых ранних первоисточниках, повествующих об этом событии, указаны антропонимы «Guardo» и «Edoüart» вместо «Ward» (Уорд), что делает тезис Фишера весьма актуальным.

Рис. 12. Английский галеон «Золотой Лев» (Golden Lion). Клас Янсон Висхер-мл.

В Триполи парусники появятся еще позже (1618), и это заслуга не северян, а грека-ренегата по имени Мемирес[542]542
  Dan, Histoire de Barbarie, 315; Anonim, Histoire chronologique du royaume de Tripoly de Barbarie, vr. 51r-51v.


[Закрыть]. Добавим и то, что в 1613 году изгнанные из Испании мудехары поделились с корсарами своими познаниями в кораблестроении[543]543
  Devoulx, «La marine de la régence d’Alger», 390–391.


[Закрыть]. И христиане, и ренегаты с севера, заполонив магрибские порты и в первую очередь Алжир [см. раздел 1, тaбл. 2], не просто выходили в море на новых кораблях. Они научили турок тому, как совладать с неожиданными океанскими штормами, безжалостными волнами и коварными течениями[544]544
  Tinniswood, Pirates of Barbary, 85.


[Закрыть].

Часто повторяют, будто бы корсары не умели строить парусники и в основном захватывали их, но я полагаю, что этому нельзя доверять. Бесспорно, появление кораблей с полной оснасткой, разнообразие типов судов, рост количества стандартизированных пушек и другие инновации привели к тому, что верфи ХVII столетия преобразились в более комплексные предприятия. Конечно же, отсталый в экономическом плане Алжир, второсортный порт даже по меркам Средиземноморья, не мог конкурировать с берегами Англии, Голландии и Франции. Но сколько бы Сальваго и Дан ни убеждали нас в том, что в первой половине ХVII века корсары не умели строить парусники, мы видим, что в последующие годы они все же научатся этому у корабельных мастеров Европы. Даже в Триполи, где этим искусством овладеют позже, пришлось довольствоваться захваченными парусниками всего лишь двадцать два года, и все благодаря столярам-провансальцам[545]545
  Фр. Provençal: жители провинции Прованс, что на юге Франции.


[Закрыть]. В 1640 году Пьер Песенг построил там два корабля, затем в 1654 году кто-то еще соорудил четыре больших парусника (grands vaisseaux). Подмастерья провансальцев унаследуют их дело на трипольской верфи[546]546
  Anonim, Histoire chronologique du royaume de Tripoly de Barbarie, vr. 52r.


[Закрыть]. Как следует из таблицы 18 (след. раздел), в 1679 году пять из двенадцати парусников в порту были построены именно там; еще семь – захвачены у европейцев. Важнее то, что эти корабли, имевшие от шести до двадцати двух пушек и экипажи от 80 до 200 человек, были маленькими по сравнению с судами, изготовленными по заказу корсаров. Парусники местного производства имели 38–48 пушек и вмещали по 300–360 моряков[547]547
  Pennell (yay. haz.), Journal of Tomas Baker, 106.


[Закрыть].

Если учитывать, что Триполи был самым скромным из корсарских портов и к тому же располагался вдалеке от Атлантического океана, не стоит удивляться, что парусники строили и на верфях Алжира, Сале и Туниса[548]548
  Sebag, Tunis au XVIIe siècle, 97; Merouche, La course: mythes et réalité, 163; Fontenay, «Le corso dans l’économie portuaire», 294.


[Закрыть]. В 1669 году в Сале был построен фрегат, рассчитанный на 300 членов экипажа и 24 пушки. Девятнадцать лет спустя там будет уже шесть фрегатов, и каждый оснастят восемнадцатью пушками в ожидании дня, когда их выведут в море[549]549
  Coindreau, Les corsaires de Salé, 202, 208.


[Закрыть]. В 1659 году в Алжире спустят на воду три фрегата, а четвертый будет готов через месяц[550]550
  Olfert Dapper, Description de l’Afrique contenant les noms, la Situation & les Confins de toutes ses Parties, leurs Rivieres, leurs Villes & leurs Habitations, leurs Plantes & leurs Animaux; les Moeurs, les Coûtumes, la Langue, les Richesses, la Religion & le Gouvernement de ses Peuples (Amsterdam: Wolfgang, Waesberge, Boom & van Someren, 1686), 177.


[Закрыть]. Как видно из таблиц четвертого раздела, в Алжире создали 13 из 15 корсарских кораблей, стоявших в порту в 1694 году; кроме того, четыре находились на стапеле. По сравнению с кораблями местного производства, самый большой из которых имел 60 пушек, каждая из захваченных каравелл – да, захватить удалось только каравеллы, – обладала всего двенадцатью. Мало что изменилось и в 1724 году. Со стапелей верфи сошли 12 больших парусников, каждый из которых имел от тридцати двух до шестидесяти пушек; среди трофеев были только маленькие суда вроде полакров (polacca) и каравелл, вмещающих по 10–20 орудий.

Рис. 13. Галеон «Арк Ройял» (Ark Royal). 1587. Клас Янсон Висхер-мл.

В этот ранний период галеоны, возникшие в Алжире уже в 1606 году, упоминаются в Средиземноморье под названием «буртун». Они немного меньше типичных. Встречаются и их большие варианты, скажем, галеон, принадлежавший греку-ренегату Хасану Калфе, попавшему в плен к христианам в 1626 году. Корабль, оснащенный сорока шестью пушками, вмещал 300 членов экипажа. Однако это скорее исключение из правил; семь кораблей, сопровождавших судно Хасана, были значительно меньше[551]551
  Le Mercure François, vol. XII, 78.


[Закрыть]. Буртуны тоже были излюбленными кораблями алжирских корсаров, и из произведения Альберто Тененти, которое до сих пор остается классикой, мы узнаём, как в начале ХVI века они успели стать грозой венецианских галер. Итак, наши маленькие галеоны с высокой палубой и тремя мачтами могли брать на борт 375–500 тонн.

Собственно, галеоны с высокими палубами, возникшие как отклик на плохие мореходные качества больших каракк, к концу ХVI столетия разрослись даже больше необходимого. А военные тактики менялись, абордаж понемногу уходил в прошлое, и становились ненужными высокие юты с рамбадой. Кораблестроители теперь делали более низкие и длинные корпуса с улучшенными навигационными качествами[552]552
  Ruthy Gertwagen, «Nautical Technology», A Companion to Mediterranean History, Peregrine Horden and Sharon Kinoshita (Chichester, West Sussex: Wiley Blackwell, 2014), 166–167.


[Закрыть].

Век шел вперед, и линейные корабли (в турецкой терминологии галеоны-саффыхарб, или же хаттыхарб) заняли место галеонов. Их уменьшенные формы идеально подходили для корсарства. Корсары очень любили фрегаты, пусть даже небольшие размеры и не позволяли им занять место в боевой линии[553]553
  Англ. line of battle: линия, которую образовывали во время морского сражения линейные парусники, выстраиваясь друг за другом. Начиная со второй половины ХVII столетия экипажи галеонов не шли на абордаж; вместо этого за счет боевой линии они пытались бортовыми залпами из пушек потопить вражеские корабли так, чтобы не попадать по собственным.


[Закрыть]. С приходом 1640-х годов англичане и голландцы начали отдавать этим однотрюмным парусникам предпочтение перед галеонами. Фрегаты располагали низкой палубой без тяжелых надстроек. Еще в начале ХVII века дюнкерские корсары усовершенствовали их, чтобы преодолевать голландское мелководье. До конца столетия на кораблях возросло и количество пушек, с тридцати до пятидесяти[554]554
  Rif Winfield, The 50-Gun Ship (London: Chatham Publishing, 1997), table 14, p. 21.


[Закрыть]. На английском флоте, куда часто попадали алжирские аналоги этих судов, весившие по 500 тонн, их обычно причисляли к низкопробным[555]555
  С 1677 по 1682 год пять алжирских кораблей были захвачены англичанами и вошли в состав английского флота в статусе «четвертого класса». См. перечень: Winfield, The 50-Gun Ship, table 18, p. 23.


[Закрыть]. Кроме того, корсарам нередко служили малые вариации фрегатов – корвет (corvette) и бриг (brig, двухмачтовое судно с прямым парусным вооружением).

Пригодились пиратам и каравеллы. Оснащенные 8-10 большими пушками и 20–25 орудиями типа «эйнек», они вмещали 150 членов экипажа; имели три мачты и бушприт; их длина составляла 22 метра, ширина – 8. Легкие и мобильные по сравнению с галеонами, каравеллы-разведчицы идеально подходили для дальних рейдов. В 1630 году одна послужила капитану Сале Кючюк Мураду-реису, известному своими налетами на берега Балтимора с Исландией[556]556
  Coindreau, Les corsaires de Salé, 103. Барнаби, основываясь на документах Государственного архива Великобритании (Public Records Office), утверждает, что его 300-тонная каравелла была вооружена двадцатью четырьмя пушками, и ее экипаж насчитывал 200 человек. H. Barnaby, «The Sack of Baltimore», Journal of the Cork Historical and Archeological Society LXXIV/220 (Temmuz-Aralık 1969): 101–129. Корабль также сопровождала то ли еще одна каравелла, то ли производная от нее забра – оснащенный двенадцатью пушками парусник, экипаж которого состоял из 80 человек.


[Закрыть]. В таблицах следующего раздела указано много алжирских каравелл с десятью-двадцатью пушками. Безусловно, и они, пройдя эпоху Великих географических открытий, в ХVII веке отчасти поменяли свой облик. Бывший гребец-невольник дю Шастеле де Буа свидетельствует, что каравеллы ходили и под парусом, и на веслах[557]557
  René du Chastelet des Boys, «L’odyssée ou diversié d’aventures, rencontres et voyages en Europe, Asie et Afrique, divisée en quatre parties par le sieur du Chastelet des Boys», L’ésclavage du brave chevalier de Vintimille d’Henry du Lisdam (1608) suivi de L’odyssée ou diversié d’aventures, rencontres et voyages en Europe, Asie et Afrique par le sieur du Chastelet des Boys (1665), yay. haz. Christian Zonza (Saint-Denis: Éditions Bouchène, 2012), 55.


[Закрыть].

Корсары не могли отказаться ни от чектири, ни от маневренности, которой обладали гребные суда[558]558
  Напомним, что в списке материалов, отосланных в ХVIII столетии из Стамбула в западные оджаки, все еще присутствуют весла для фыркат. Aydın, Sultanın Kalyonları, 381.


[Закрыть]. Оттого им особо полюбились парусники со съемными веслами. Благодаря им в спокойных водах Средиземного моря корсары могли как брать на абордаж парусные корабли, так и сохранять в штиль скорость и маневренность. Кроме того, если экипаж парусника хотел войти в мелководный порт, скажем, Сале, ему неизбежно требовалось переходить на весла[559]559
  Dan, Histoire de Barbarie, 315; Coindreau, Les corsaires de Salé, 40, 111.


[Закрыть]. Среди кораблей, сочетавших особенности чектири с парусниками, главную роль играла шебека, или, по-османски, «сёнбеки» – поистине пиратский корабль, «navires corsaires par excellence», как называет ее Куиндро[560]560
  Coindreau, Les corsaires de Salé, 101.


[Закрыть]. Размеры этих кораблей, преобразившихся в боевые из простых рыбацких, варьировались в пределах 30–35 Ч 6–8 м; а наибольший вес составлял 200 тонн. Шебеки имели от двенадцати до тридцати пушек и вмещали 200 членов экипажа. Со временем в ХVII столетии на некоторых из них начали ставить прямоугольный парус, но все же три мачты типичной шебеки украшали другие паруса – латинские. Впрочем, если ее фок-мачта традиционно возвышалась впереди, то бизань – неподалеку от кормы. На носу шебеки, про запас имевшей где-то тридцать весел, также находился приподнятый кверху водорез, к которому можно было привязывать паруса[561]561
  Jean Boudriot et Hubert Berti, Le Requin: chébec de 24 cannons du constructeur majorquin Joseph Caubet (Paris: A.N.C.R.E., 1987), 34–41; Coindreau, Les corsaires de Salé, 101; Belhamissi, Histoire de la marine algérienne, 60; Konstam, The Barbary Pirates, 38, 40.


[Закрыть] [см. рис. 2, цветная вкладка]. Не забудем упомянуть и широко распространенное мнение, согласно которому этот корабль будто бы изобрел сам Улудж Али[562]562
  Wolfram Mondfeld, Die Schebecke und andere Schiffstypen des Mittelmeerraumes (Leipzig: VEB, Hinstorff Verlag Rostock, 1974), Tafel 15.


[Закрыть].

Пинк и полакр – еще два «потомка» шебеки, похожие друг на друга как две капли воды. Эти трехмачтовики с одинаковым корпусом прочертили границу, разделившую парусники. Если пинк, как вариант торгового корабля, оставался верным латинскому парусу, то полакр, взявший от латинских парусов свое название, сам, по иронии судьбы, ходил под прямоугольными, натянутыми на грот-мачте, и с латинским на бизани. В любом случае и на пинке, и на полакре, в отличие от шебеки, не было весел; их с нею объединял только приподнятый водорез. С кормы полакра немного выдвигалась наружу легкая платформа. Корабль был рассчитан на 200 членов экипажа, а по бокам у него вмещалось всего 4–6 пушек, которые, как и на галерах, стояли на носу и корме. Весившие по 200–300 тонн полакры в сравнении с шебеками явно стали шире и, соответственно, двигались медленнее[563]563
  Boudriot et Berti, Le Requin, 29–33; Coindreau, Les corsaires de Salé, 101, 103; Konstam, The Barbary Pirates, 38–39.


[Закрыть].

Был еще один вид парусника, который, как и шебека, ходил на веслах – путач. На рис. 8 (цветная вкладка) мы видим один из таких двух-трехмачтовых кораблей, которые итальянцы именовали petaccio, а французы – pétache. Там же изображена и его версия, которая приглянулась пиратам. Опять-таки, 200-тонный путач сопровождал тунисский буртун, когда их атаковали галеры ордена Святого Стефана [см. рис. 23–26].

Отметим, что корсары выходили в море и на небольших тартанах (11,5 × 2 м), способных брать на борт 75–130 тонн. Экипаж тартан, имевших одну-две мачты с латинскими парусами, насчитывал от трех до десяти человек; впрочем, тартана могла вместить и 80 моряков, когда этого требовало корсарство[564]564
  Boudriot et Berti, Le Requin, 17–22.


[Закрыть]. Бесспорно, операции корсаров, проводимые на таких крохотных корабликах – можно сказать, парусных фыркатах, – не приобретут ощутимого масштаба.

Рис. 14. Типы кораблей в 1540 году

На этом рисунке изображены корабли португальского флота, отправленного в 1538 году в Индийский океан на борьбу с османами. Разные виды представлены вместе. Напротив двух каракк (в левом верхнем углу слева) – галеон, который лег-ко узнать по специфическому «клюву». В правом нижнем углу – более «приземистая» каравелла. Обратим внимание и на то, что она, популярная в эпоху Великих географических открытий, обзавелась четырьмя мачтами вместо прежних двух. Слева – чектири; и если больший из них – обычная галера, то меньший – по всей видимости, фуста. D. Joao de Castro, Tabuas dos Roteiros da India – Roteiro do Mar Roxo, 1540, Biblioteca Geral da Universidade de Coimbra, Codice 33

* * *

Конечно же, нам предстоит еще многое узнать о тех османских судах ХVI-ХVII столетий, которым корсары отдавали предпочтение. Сведения, скрытые в иностранных архивах, в строках писем и рапортов и в детальных изображениях, еще ждут своих исследователей. Пока мы очень тщательно не изучим все эти данные, принимая во внимание технические факторы и сопоставляя их с тем, что знаем о западных кораблях, нам будет очень трудно создать всеобъемлющий аналитический труд. В этом разделе мы попытались последовательно изучить корсарские корабли в свете технологического прогресса за двести лет. Впрочем, мы всего лишь готовим читателя к оставшейся части книги. И пусть мы стремимся прояснить некоторые моменты, но все же должны уступить эту тему нашим коллегам, более сведущим в мореходстве и технических подробностях, имеющих отношение к морским кораблям. А мы перейдем к следующему разделу. Он посвящен тому, как был устроен корсарский флот.