Текст книги "Диана. The Crown"

Впереди ждали и другие проблемы. Принц Уильям только начал ползать, когда от правительства Австралии пришло приглашение нанести официальный визит. В прессе велось множество дискуссий о том, как Диана бросила вызов королеве, взяв принца Уильяма в его первый крупный зарубежный визит. В действительности же тем, кто сыграл важнейшую роль в принятии того решения, был премьер-министр Австралии, Малколм Фрейзер. Он написал чете Уэльских, упомянув, что понимает проблемы, с которыми пришлось столкнуться молодой семье, и что он предлагает им взять маленького принца с собой. До того момента они пытались смириться с тем, что покинут его на время четырехнедельного турне. Внимательный жест Фрейзера позволил им продлить визит, включив в него еще две недели для посещения Новой Зеландии. Разрешения королевы тогда никто не просил.

Во время визита Уильям оставался вместе со своей няней Барбарой Барнс в Вумаргаме, в Новом Южном Уэльсе, на овцеводческой ферме площадью 4000 акров[127]127
  Примерно 1618,7 гектара. – Прим. пер.


[Закрыть] под присмотром сотрудников служб безопасности. Несмотря на то, что его родители могли проводить с ним время только во время редких перерывов в напряженном графике, Диане было спокойнее от осознания, что они находятся под одним небом. Одно только его присутствие было прекрасной темой для разговоров во время их бесконечных прогулок, и Диане особенно нравилось рассказывать о его успехах.

Та поездка стала проверкой Дианы на прочность. С таким невероятным воодушевлением, с которым их встречали, приходилось сталкиваться нечасто. В стране с населением семнадцать миллионов человек около миллиона почитателей путешествовали из города в город за принцем и принцессой Уэльской, чтобы их увидеть. Иногда их приветствия граничили с безумством. В Брисбене, в центре которого собралась толпа в триста тысяч человек, истерика достигла точки кипения. Было немало случаев, когда неожиданный эмоциональный всплеск в толпе мог привести к катастрофе. Никто из сопровождающих лиц, включая принца Уэльского, не сталкивался с подобным восторженным приемом.

Первые дни дались нелегко. Диана страдала из-за смены часовых поясов, испытывала приступы тревоги и мучилась тошнотой, связанной с булимией. После официального визита в авиационное училище Элис-Спрингс она и ее фрейлина Энн Беквит-Смит утешали друг друга. За закрытыми дверьми Диана выплакала все глаза из-за нервного истощения. Она хотела увидеть Уильяма, хотела вернуться домой, хотела быть где угодно, но не в Элис-Спрингс. Даже двадцатидевятилетняя Анна, женщина с немалым опытом за плечами, была совершенно разбита. Эта первая неделя стала тяжелым испытанием. Диану словно выбросили за борт в самую пучину, поставив перед выбором: утонуть или постараться доплыть до берега. Диана собрала все свои внутренние силы и была готова продолжать.

В то время как Диана искала в супруге лидера и советника, реакция прессы и общественности на чету Уэльских вбила клин между ними. Как и в Уэльсе, толпа выражала недовольство, если принц Чарльз выходил к публике в одиночестве. Средства массовой информации сосредоточили все внимание на принцессе, Чарльзу оставалась незначительная роль сопровождающего. Подобное произошло позже в тот же год, когда они отправились на три недели в Канаду. Один из бывших придворных принца так прокомментировал это: «Он никак не ожидал подобной реакции. В конце концов он – принц Уэльский. Когда он выходил из машины, люди не скрывали разочарованного вздоха. Это задевало его самолюбие и неизбежно привело к зависти. В конце концов все это стало похоже на турне двух поп-звезд. Все это было очень грустно, и это одна из причин, по которой они участвуют в официальных мероприятиях раздельно».

На публике Чарльз благосклонно принимал изменившийся статус-кво, оставаясь с Дианой наедине, он переходил к обвинениям. Разумеется, она подчеркивала, что никогда не мечтала о подобном преклонении, а даже наоборот, откровенно ужасалась вниманию прессы. И в самом деле, не было ничего хуже для женщины, страдавшей от заболевания, напрямую связанного с самооценкой, видеть собственное улыбающееся лицо на обложках каждой газеты и журнала.

В конечном счете именно успешное завершение этого изнурительного путешествия стало поворотным моментом в ее королевской жизни. Она уезжала все еще наивной девочкой, но вернулась домой уже мудрой женщиной. Не было ничего общего с той трансформацией, которая произойдет с ней несколько лет спустя, но те изменения стали началом медленного воскрешения ее внутреннего духа. Долгое время она не могла взять все под контроль, не могла справиться с повседневными обязанностями, связанными с ее новой королевской ролью. Теперь она обрела уверенность в себе и опыт, которые позволили ей без страха выступать перед публикой. Не обходилось без слез и душевных травм, но худшее осталось позади. Постепенно она начала собирать свою жизнь по крупицам. Долгое время Диана не могла найти в себе силы, чтобы встретиться с многими своими друзьями лицом к лицу. Запертая в клетку, она знала, что ей будет невыносимо слышать новости о жизни людей, напоминавших о ее собственном прошлом. С их точки зрения, разговоры о поездках в отпуск, званых ужинах, новой работе казались чем-то примитивным в сравнении с ее новоприобретенным статусом звезды мировой величины. Но для Дианы вся эта повседневная болтовня означала свободу, которой она больше не могла наслаждаться.

В то же время Диана не хотела, чтобы друзья видели ее такой – сломленной и несчастной. Она была больше похожа на раненого зверя, желающего забиться в угол и зализать свои раны в тишине и уединении. Путешествия в Австралию и Канаду подарили ей уверенность, достаточную для того, чтобы возобновить дружеское общение. Она написала множество писем, интересуясь, как поживают ее друзья и чем они занимаются. Одно из таких писем получил Адам Рассел, с которым она договорилась встретиться в итальянском ресторане в Пимлико.

Женщина, которую он увидел, была полной противоположностью той веселой, озорной девушке, с которой он познакомился на лыжных склонах. Безусловно, она стала заметно увереннее, но за шутками Дианы скрывалась одинокая и очень несчастная молодая женщина. «Она особенно сильно ощущала, как прутья клетки не позволяют расправить крылья. Тогда она еще не смирилась с происходящим», – вспоминал он.

Самой большой роскошью в ее жизни стала возможность сидеть перед телевизором, поедая тосты с запеченной фасолью. «Так я представляю себе райскую жизнь», – рассказывала она Адаму. Самым заметным признаком новой жизни Дианы был вид ее телохранителя из Скотленд-Ярда, сидевшего за соседним столиком. Ей потребовалось немало времени, чтобы смириться с его присутствием: приближенность вооруженного офицера полиции служила веским напоминанием золотой клетки, в которой она была заточена. Мелочи, по которым она скучала, были просты: блаженные моменты уединения, когда можно слушать любимую музыку на полной громкости, разъезжая на своем авто. Теперь же все время приходилось считаться с желаниями еще одного человека.

В первые дни она могла отправиться вечером на своем автомобиле в центр Лондона, чтобы «зажечь», оставив своего телохранителя из Скотленд-Ярда дома. В одну из таких поездок по лондонским улицам ее преследовала машина, полная разгоряченных молодых арабов. Позже она часто ездила на южное побережье, чтобы пройти по любимому пляжу, насладиться ветром в волосах и подставить лицо свежему морскому бризу. Она любила проводить время у воды, будь это река Ди или берег моря. Именно там она предпочитала размышлять, оставаясь наедине с собой.

Присутствие телохранителя стало вечным напоминанием о невидимой завесе, отделявшей ее от семьи и друзей. Вместе с тем пришло и понимание того, что она может стать жертвой анонимного террориста или неизвестного психопата. Дерзкая попытка похитить принцессу Анну прямо посреди улицы Мэлл, лишь в нескольких ярдах от Букингемского дворца, и успешное проникновение безработного Майкла Фрейгана в спальню королевы были достаточными доказательствами постоянной опасности, с которой сталкивается королевская семья. Диана с присущим ей здравомыслием восприняла эту угрозу как должное. Она отправилась в штаб-квартиру SAS, расположенную в Херефорде, чтобы пройти курс «жуткого» вождения, благодаря которому она усвоила основные техники противодействия возможным террористическим атакам или попыткам похищения. Ее «недоброжелатели» бросали под колеса ее автомобиля шумовые гранаты и дымовые шашки, чтобы максимально приблизить урок к реальности. Как-то она отправилась в Липпиттс-Хилл, что располагается в Лоутоне, Эссекс, где проходят обучение владению оружием офицеры из Службы столичной полиции. Там она научилась стрелять из револьвера 38-го калибра системы Смит и Вессон, а также автоматического пистолета системы Хеклер и Кох, которые были стандартным вооружением для представителей королевской службы безопасности.

Со временем она смирилась со своей второй тенью; выяснила, что телохранители вовсе не представляли для нее угрозы, а были очень мудрыми собеседниками – общение с ними было гораздо приятнее общества некоторых придворных джентльменов, порхавших вокруг нее. Офицеры полиции, среди которых были сержант Аллан Питерс и инспектор Грэм Смит, стали словно бы добрыми отцами-покровителями, которые разрешали неприятные ситуации и пресекали действия самонадеянных субъектов то остроумной шуткой, то жестким приказом. Они же попали под крыло ее материнской заботы. Она помнила о каждом дне рождения, не забывала отправлять записки с извинениями их женам, когда им приходилось сопровождать Диану в заграничных поездках, и всегда следила за тем, чтобы их «кормили и поили» и за пределами Кенсингтонского дворца. Когда у Грэма Смита диагностировали рак, она пригласила его вместе с супругой в отпуск на Карибы, на остров Некер, и в круиз по Средиземному морю на борту яхты, принадлежавшей греческому магнату Джону Лацису.

Когда она обедала со своими друзьями в «Сан-Лоренцо», любимом ресторане в Найтсбридже, один из ее телохранителей, инспектор Кен Уорф подсаживался к столу принцессы по окончании трапезы и потчевал собравшуюся компанию порцией своих шуток на десерт. Возможно, она сохранила самые теплые воспоминания о сержанте Барри Маннаки, который стал ее телохранителем в те времена, когда она чувствовала себя потерянной и одинокой в большом королевском мире. Он ощутил ее замешательство и предложил свое плечо, на которое она могла опереться, а иногда и выплакаться в тот болезненный период ее жизни. Нежная связь, возникшая между ними, не осталась незамеченной ни принцем Чарльзом, ни коллегами Маннаки. В июле 1986 года, незадолго до свадьбы герцога и герцогини Йоркских, он получил назначение на новое место службы, к огромному разочарованию Дианы. Весной следующего года он трагически погиб в автокатастрофе.

На протяжении большей части несчастливой ранней истории Дианы в королевской семье она исключала из окружения всех тех, кто был ей близок и дорог ее сердцу. Хотя принц Чарльз продолжал встречаться со своими друзьями из холостяцкой жизни, в особенности с семьями Паркер-Боулз и Палмер-Томкинсон. Принц и принцесса присутствовали на вечере в честь новоселья семейства Паркер-Боулз, когда те перебрались из усадьбы Болехайд в Мидлвик-хаус, что располагался в двенадцати милях[128]128
  Примерно 19,3 км. – Прим. пер.


[Закрыть] от поместья Хайгроув, так что теперь Чарльз регулярно мог видеться с Камиллой во время охоты на лис. В Кенсингтонском дворце и поместье Хайгроув супруги развлекались мало, настолько редко, что их дворецкий Аллан Фишер назвал свою работу на чету Уэльских «скучной». Мероприятия, проходившие в доме, были достаточно скромные: ежегодный ужин для друзей Чарльза, с которыми он играл в поло, «исключительно мужские» вечера, редкие обеды с подругами, среди которых были Кэтрин Сомс, леди Сара Армстронг-Джонс и Сара Фергюсон.

Заграничные поездки, новые дома, новорожденный ребенок и болезнь Дианы были тяжелым бременем. В своем отчаянии она обращалась за советом к астрологу Пенни Торнтон, которую ей представила Сара Фергюсон. Диана признавалась Пенни, что она больше не могла выносить давления, которым сопровождалось ее положение. Тогда она впервые сказала о том, что ей необходимо вырваться из этой системы. «Однажды вам позволят уйти, но это позволение будет чем-то иным, а не разводом», – сказала тогда Пенни, подтверждая предчувствия Дианы о том, что она никогда не станет королевой.

1984 год не принес облегчения, состояние усугублялось беременностью принцем Гарри. Она вновь страдала из-за ужасного утреннего недомогания, хотя в этот раз все протекало не так уж плохо в сравнении с предыдущим. Диана была еще на первых месяцах беременности, когда возвращалась из своего одиночного визита в Норвегию. По пути домой Диана по очереди вместе с ныне покойным Виктором Чапменом, помощником пресс-секретаря королевы, отлучалась в туалет самолета. Примечательно, что он мучился похмельем, а она утренней тошнотой. Это случилось в период тех долгих месяцев, когда сердце подсказывало ей, что супруг вновь видится с Камиллой. Она повсюду видела очевидные знаки, подтверждавшие это: телефонные разговоры поздними ночами, необъяснимое отсутствие и прочие незначительные, но существенные изменения в его привычном распорядке. По иронии судьбы, именно то время стало для Чарльза и Дианы периодом, когда они наслаждались счастьем своей семейной жизни. Нежные летние месяцы незадолго до рождения Гарри были временем довольства и взаимной преданности. Но грозовые тучи уже собирались на горизонте. Диана знала, что Чарльз отчаянно хотел, чтобы вторым ребенком была девочка. Однако результаты ультразвукового исследования уже показали, что у них будет мальчик. Диана хранила это в секрете до самых родов, пока 15 сентября в 4.20 после полудня в стенах крыла Линдо больницы Святой Марии на свет не появился мальчик. Реакция Чарльза окончательно и бесповоротно сожгла все мосты для любви, которую Диана все еще испытывала к нему. «О боже, это мальчик, да еще и рыжий»[129]129
  Рыжие волосы – отличительная черта семьи Спенсер, которая в конечном итоге породила домыслы о том, что Гарри был сыном любовника Дианы, рыжеволосого армейского офицера Джеймса Хьюитта. – Прим. пер.


[Закрыть], – только и сказал он. После этого пренебрежительного замечания он покинул Кенсингтонский дворец: назавтра у него была запланирована игра в поло. С того момента, как Диана признавалась друзьям, «что-то внутри меня умерло». То была реакция, положившая начало концу их брака.

Дорогой, кажется, я вот-вот упаду

Это была лишь очередная просьба королевы к своей невестке, принцессе Уэльской. Приближалась неделя королевских скачек на ипподроме в Аскоте, и именно на ней лежала ответственность за составление списка гостей для небольшого традиционного мероприятия в Виндзорском замке. Не хотела бы принцесса порекомендовать двух незамужних девушек из хороших семей, достойных такого приглашения? В должное время Диана внесла в список имена двух подруг: Сьюзи Фенвик и Сары Фергюсон, дочери тренера принца Чарльза по игре в поло, майора Рональда Фергюсона.

Сара была жизнерадостной рыжеволосой девушкой, известной всем и каждому как Ферги. Впервые они с Дианой встретились в Каудрей-парке вблизи Сассекса, где располагался дом Сьюзи Баррантес, матери Сары. В ту встречу Диана наблюдала за игрой принца в поло: роман с Чарльзом тогда только начинался. Девушки заочно знали друг друга гораздо дольше, являясь четвероюродными сестрами, и имели немало общих знакомых. Вскоре они стали близкими подругами. Сара получила приглашение на свадьбу Дианы и развлекала свою королевскую подругу в своей квартире неподалеку от железнодорожной станции Клэпхем-Джанкшн в южной части Лондона.

На одном из коктейльных вечеринок, устроенных Сарой в своем доме на Левендер Гарденс, Диана познакомилась с Пэдди Макналли, предпринимателем в сфере автоспорта. У него был непростой и в конечном счете несчастливый роман с Ферги. Именно Пэдди в июне 1985 года подвез Сару к приватному входу в Виндзорский замок, где ее встретил лакей, а позже и одна из фрейлин королевы, чтобы сопроводить в отведенную ей комнату. На прикроватном столике лежала карточка с королевской монограммой. Там указывались время трапез и ее место за столом, а также записка, сообщавшая, каким транспортом гостей доставят на ипподром: в открытом экипаже или в черном лимузине компании «Даймлер». Даже несмотря на то, что семья Фергюсон в течение многих лет очень близко общалась с королевским семейством, Сара по понятным причинам нервничала. Затем она отправилась в Зеленую гостиную, где перед обедом подавали напитки, и обнаружила, что ее место за столом рядом с принцем Эндрю, служившим в то время в Королевском военно-морском флоте Великобритании, который приехал в отпуск.

С первой встречи они нашли общий язык. Он, поддразнивая, предлагал отведать шоколадные профитроли. Она отказывалась, кокетливо касаясь его плеча, и ссылалась в оправдание на одну из своих бесконечных диет. «Все всегда начинается скромно, с чего-то ведь нужно начинать», – говорил Эндрю во время совместного интервью по случаю помолвки спустя восемь месяцев. И хотя Диана была объявлена свахой в этом королевском романе, правда заключалась в том, что она никогда не замечала романтической искры между своим шурином и одной из лучших подруг. Как-никак Сара все еще состояла в длительных отношениях с Пэдди Макналли, а Эндрю продолжал питать слабость к Кэтлин «Ку» Старк, американской актрисе, вызвавшей немалый интерес у средств массовой информации благодаря появлению в эротических фильмах.

Диана познакомилась с Ку во время их романа с Эндрю, и знакомство произвело приятное впечатление. Принцесса знала Эндрю с самого детства и понимала, что под маской дерзкого и шумного молодого человека скрывается гораздо более проницательный и одинокий характер, чем мог признать он или его семья. Чарльз лишь однажды позавидовал своему брату: когда тот с отличием проходил службу пилотом вертолета во время Фолклендской войны. Хотя он вернулся после той кампании возмужавшим и повзрослевшим, даже его лучшие друзья не могли бы назвать его человеком с невероятными амбициями. В свое свободное время он с удовольствием смотрел мультики и телепередачи, или бродил по королевским покоям, болтая с персоналом на кухне, или смотрел, как Диана занимается балетом в Кенсингтонском дворце. Диана видела, как Ку Старк, нежная, тихая и чрезвычайно преданная девушка, подарила этому довольно одинокому мужчине свою любовь и дружбу, которые он искал. Поэтому, когда Эндрю начал встречаться с Сарой, принцесса заняла нейтральную позицию. «Я всегда рядом, если понадоблюсь тебе», – говорила она своей подруге. По мере того как у них развивался роман, Диана была счастлива ответить согласием на просьбы Эндрю, например, пригласить его и Сару в Хайгроув на выходные. Как отмечала мачеха Сары Сьюзан Фергюсон: «С каждой неделей их отношения становились все лучше и лучше. Никогда не возникало вопросов „Есть ли что-то между нами или нет?“. Все складывалось гладко, потому что они прекрасно ладили. В этом и была вся прелесть: идеальная история любви. Разумеется, если бы Сара не была подругой принцессы Уэльской, ситуация могла бы быть куда сложнее на первых порах. Благодаря Диане Саре было проще видеться с ним. Следует помнить, что в его положении очень сложно знакомиться с женщинами».

Как и в случае романа Дианы, события начали набирать обороты, независимо от воли сторон. В январе 1986 года королева пригласила Сару погостить в Сандрингеме; вскоре после этого Чарльз и Диана взяли ее в поездку в швейцарский Клостерс, кататься на лыжах. Диана одолжила Саре черно-белое клетчатое пальто, когда они навещали принца Эндрю на борту его корабля, фрегата Королевского военно-морского флота Великобритании «Брейзен» в лондонском порту. Диана искусно направляла Сару во время ее первого появления на публике в обществе членов королевской семьи. В сравнении с начинающей дебютанткой, которой она когда-то была, Диана теперь прекрасно держалась перед камерами. Она расцвела, представ утонченной красавицей, чей изысканный вкус получил признание во всем мире.

Травмирующие события, связанные с беременностью и родами, обустройством дома и улаживанием супружеских взаимоотношений, остались позади, и постороннему казалось, что Диана наконец-то смирилась со своим королевским статусом. В конце концов она все еще грелась в лучах всеобщего восхищения, не утихающего с момента ее первого появления на телевидении при объявлении о помолвке. Несколькими неделями позднее в Кенсингтонском дворце они с принцем Чарльзом давали интервью ветерану журналистики сэру Аластеру Бёрнету. Диана была рада, что смогла ответить на его вопросы ясно и спокойно, что не осталось незамеченным другими членами королевской семьи. Вместе с тем высший свет все еще гудел сплетнями по поводу ее импровизированного выступления на сцене Королевского театра Ковент-Гарден вместе со звездой балета Уэйном Слипом. Они втайне подготовили танцевальный номер под песню Билли Джоэла «Девочка с окраины»[130]130
  Billy Joel – Uptown Girl. – Прим. пер.


[Закрыть], воспользовавшись гостиной в Кенсингтонском дворце в качестве репетиционной студии. Принц Чарльз наблюдал за гала-представлением из королевской ложи, совершенно не подозревая о замыслах своей супруги.

За два номера до окончания представления она покинула свое место рядом с мужем и переоделась в серебряное шелковое платье, прежде чем Уэйн жестом пригласил ее на сцену. Зрители не удержали изумленный вздох, когда они начали исполнять свой номер. Их вызывали на бис восемь раз, Диана даже сделала реверанс в сторону королевской ложи. На публике Чарльз признался, что был «совершенно поражен» поведением Дианы, в частной беседе он выразил категорическое неодобрение в отношении ее поведения. Это было недостнойно, она была слишком худощава, слишком эффектна.

Именно такой абсолютно негативной реакции она теперь и ожидала. Независимо от того, чтобы она ни делала и как бы сильно ни старалась, каждый раз, когда она пыталась проявить себя, он сокрушал ее дух. Такое отношение изматывало ее. Во время подготовки к свадьбе Сары и Эндрю состоялось еще одно свидетельство его безразличия по отношению к ней, когда они прилетели в Ванкувер на открытие колоссальной международной выставки Expo. Незадолго до их отъезда вновь поползли слухи о здоровье Дианы, а таблоиды взялись описывать ее фигуру «худой, как щепка». Ходили слухи, что Диана воспользовалась летним отпуском в Балморале, чтобы сделать операцию по изменению формы носа. Ее внешность так сильно изменилась за последние четыре года, что единственным правдоподобным объяснением оставалась лишь пластическая хирургия. Однако хроническое расстройство пищевого поведения, такие как булимия и анорексия, вызывают значительные физиологические изменения, что и случилось с принцессой. Диане повезло, что она не страдала от выпадения волос, кожных заболеваний или проблем с зубами в результате истощения организма и нехватки необходимых витаминов и минералов.

Разговоры вновь вернулись к ее диете после того, как она упала в обморок во время открытия выставки Expo возле стенда, посвященного Калифорнии. Несмотря на хронические приступы булимии, Диана всегда заставляла себя съесть свой завтрак. Перед той встречей она не ела уже несколько дней, разве что погрызла плитку шоколадки Kit Kat во время перелета на тихоокеанское побережье Канады. Она чувствовала себя просто отвратительно, пока они переходили от стенда к стенду. В конце концов она положила ладонь на плечо супруга и прошептала: «Дорогой, кажется, я вот-вот упаду», – и тут же безвольно соскользнула, цепляясь за его руку. Ей на помощь бросились фрейлина Энн Беквит-Смит и помощник их личного секретаря Дэвид Ройкрофт: отвели в отдельную комнату, где помогли Диане прийти в себя и вернуть самообладание.

Когда она, наконец, смогла вернуться к своему супругу, то не нашла в нем ни капли сочувствия. Он, не скрывая своего негодования, сказал без обиняков, что, если она хотела упасть в обморок, стоило это делать не на глазах у публики, а за закрытыми дверями. Вернувшись в пентхаус с видом на Ванкуверский залив, который они занимали в отеле Pan Pacific, Диана упала на кровать и залилась слезами. Она не ела, была измучена и несчастна из-за безразличного отношения мужа. Случилось то, чего она и ожидала, однако его неодобрительный тон все еще глубоко ранил ее чувства.

В то время как остальные члены делегации советовали принцессе благоразумно пропустить торжественный ужин и хоть немного поспать, Чарльз настаивал, что она должна занять свое место во главе стола, утверждая, что ее отсутствие создаст никому ненужное ощущение драмы. К этому моменту Диана осознала, что нуждается в помощи, чтобы справиться со своим состоянием, но знала, что ни время, ни место не являются подходящими, чтобы озвучить свои страхи. Вместо этого она позволила доктору, сопровождающему их в турне, выписать лекарства, которые помогли ей пережить тот вечер. Ей удалось продержаться до конца визита, но, когда они прибыли в Японию, Диана выглядела бледной, рассеянной, и всем было совершенно очевидно, что она нездорова. Возвращение в Кенсингтонский дворец не способствовало улучшению ее состояния: незадолго до королевской свадьбы на другую должность перевели Барри Маннаки. Он был единственным из ее ближайшего окружения, кому она могла доверить свои переживания об одиночестве, своем самочувствии и об отношении к ней королевской семьи как к посторонней. С его уходом она почувствовала себя невероятно одинокой.

В некотором смысле приезд герцогини Йоркской сделал ее жизнь еще менее выносимой. Новоиспеченная герцогиня вписалась в свою новую роль с энтузиазмом восторженного щенка. В свой первый визит в Балморал, отдых, который обычно оставлял Диану совершенно опустошенной и подавленной, герцогиня, казалось, справлялась со всем играючи. Она ездила верхом в компании королевы, каталась в карете с герцогом Эдинбургским и взяла за правило проводить время с королевой-матерью. Герцогиня всегда была словно хамелеон – она легко приспосабливалась к желаниям других. Она делала это и тогда, когда, вписавшись в компанию состоятельных, утонченных, но ужасно саркастичных приятелей ее бывшего возлюбленного Пэдди Макналли, проводила время в Вербье[131]131
  Горнолыжный курорт в Швейцарии. – Прим. пер.


[Закрыть]. То же самое она делала и сейчас, пытаясь адаптироваться к жизни в королевской семье.

Немногим старше Дианы, но житейски значительно более опытная герцогиня проявляла энтузиазм там, где Диана выказывала смятение, Ферги была всегда весела и добросердечна по сравнению с уныло молчаливой Дианой, ее неуемная энергия была противоположностью постоянным недомоганиям принцессы. Ферги незамедлительно стала любимицей в семье; к Диане по-прежнему относились как к загадочной незнакомке, что предпочитала держаться в стороне. Когда Ферги появилась как глоток свежего воздуха, принц Чарльз не замедлил провести сравнение. «Почему ты не можешь быть похожей на Ферги?» – спросил он. Так он сменил свой привычный рефрен, согласно которому постоянно сравнивал Диану с любимой бабушкой, королевой-матерью. Однако смысл оставался прежним.

Диана была невероятно растеряна. Ее лицо красовалось на обложках миллионов журналов, а общественность воспевала ей дифирамбы, однако ее муж и вся его семья крайне редко находили для нее слова поддержки, поздравления или совета. Неудивительно, что Диана, которая не могла похвастаться чувством собственного достоинства или самоуважения, согласилась с мнением королевской семьи о том, что она должна стремиться быть больше похожей на свою невестку. Эта точка зрения укрепилась, когда принц и принцесса Уэльские отправились по приглашению короля Испании Хуана Карлоса на Майорку, во дворец Маривент. Пока общественность считала, что этот «отпуск с ведром и лопатой» организовала Диана, чтобы сбежать от сурового распорядка Балморала, отдых был все-таки идеей принца Чарльза. Ходили даже нелепые сплетни, согласно которым Диану и Хуана Карлоса связывали романтические отношения. В действительности, король был куда более близок с Чарльзом, чем с принцессой, которая сочла испанского монарха плейбоем совершенно не в ее вкусе. Во время их первого отпуска Диана переживала несчастные времена. Большую часть времени ее тошнило, в то время как хозяева чествовали Чарльза. Вскоре весть об этом дошла до остальных членов королевской семьи. И вновь Диана стала проблемой, вновь ее муж вопрошал: «Почему ты не можешь быть похожей на Ферги?»

В то время как полное отсутствие поддержки и атмосфера неодобрения и критики подрывали уверенность Дианы в себе, проблема усугублялась ожиданиями общества по отношению к королевской семье. В сущности, о мужчинах из правящей династии судили по тому, что они говорят, о дамах – по тому, как они выглядят. Диану, уже расцветшую своей природной красотой, оценивали по ее внешности, а не по достижениям. Долгое время Диана принимала роль покорной помощницы своего красноречивого мужа-крестоносца. Ее астролог Феликс Лайл заметил: «Одна из худших вещей, которая с ней случилась, заключалась в том, что ее поставили на пьедестал, который не позволял ей развиваться в том направлении, в котором она хотела, но который заставлял ее беспокоиться о своем имидже и идеальности».

Диану восхваляли за одно только существование. За ее бытие, а не за ее свершения. Как отмечал один из ее неформальных консультантов: «Королевское общество ожидало, что она будет удобной вешалкой для нарядов и покорной женой. Если вас определяют подобным образом, то хвалить не за что, кроме выбора одежды. А если одежда частично подбирается остальными, то и восхвалять нечего вовсе. Они не предусмотрели для нее какое-либо занятие, достойное похвалы». Герцогиня Йоркская, эта бойкая, независимая и энергичная девушка, представлялась принцу Чарльзу, всей королевской семье и средствам массовой информации желанным гостем и подходящим образцом для подражания для принцессы Уэльской. Казалось, весь мир подталкивал ее следовать примеру герцогини.

Первым сигналом к изменениям в поведении стала холостяцкая вечеринка принца Эндрю, когда принцесса Уэльская и Сара Фергюсон переоделись в полицейскую униформу в тщетной попытке прорваться на мероприятие. Вместо этого они пили шампанское с апельсиновым соком в ночном клубе «Аннабель» перед возвращением в Букингемский дворец, где они остановили автомобиль Эндрю у ворот, когда он возвращался домой. Технически выдача себя за офицеров полиции является уголовным преступлением, и этот эпизод не остался без внимания нескольких придирчивых членов парламента. На некоторое время в королевской семье воцарилась атмосфера шумного веселья. Когда герцог и герцогиня устроили праздник в Виндзорском замке в знак благодарности тем, кто помог организовать их свадьбу, именно Ферги принадлежала идея прыгнуть всем в бассейн в вечерних туалетах. Устраивалось множество шумных ужинов и даже рождественская дискотека в зале Ватерлоо в Виндзорском замке. Ферги умудрилась уговорить Диану присоединиться к ней в импровизации канкана.