Текст книги "Диана. The Crown"

Семейная гармония и супружеское счастье вскоре сменились напряженностью в отношениях. Фрэнсис постоянно ощущала непреодолимое давление со стороны общественности, ожидающей наследника, и она все больше убеждалась, что образ жизни, который в юности казался ей изысканным и соблазнительным, на деле оказался скучным и унылым. Покойный граф Спенсер отзывался о своем первом браке следующим образом: «Сколько времени из тех четырнадцати лет брака мы были по-настоящему счастливы? Мне казалось, что каждый день, до тех пор, пока мы не расстались. Я ошибался. Наш брак не рассыпался в одночасье, мы постепенно отдалялись друг от друга».

Когда на фасаде семейного благополучия появились первые трещины, атмосфера Парк-хауса становилась все более тягостной. На публике пара продолжала улыбаться, но за закрытыми дверями все было совершенно иначе. Можно только догадываться, какое травмирующее влияние на детей оказали ледяное молчание, жаркие стычки и горькие слова, сказанные родителями друг другу. Диана хорошо помнила, как, выглянув из своего укрытия за дверью гостиной, стала свидетельницей особенно яростной ссоры между ее матерью и отцом.

Катализатором назревающего негодования стало появление в их жизни богатого бизнесмена, покойного Питера Шанда Кидда, который незадолго до этого вернулся в Великобританию после продажи овцеводческой фермы в Австралии. Элторпы[69]69
  Один из титулов отца Дианы – виконт Элторп. – Прим. пер.


[Закрыть] впервые встретились с общительным предпринимателем с университетским образованием и его женой-художницей Джанет Манро Керр на званом обеде в Лондоне. Последующая договоренность отправиться вместе в отпуск покататься на лыжах в Швейцарию оказалась роковым поворотным моментом в их жизнях. Питер, забавный бонвиван (bon viveur) с очаровательной богемной жилкой, казалось, обладал всеми качествами, которых Джонни был обделен. Леди Элторп была одиннадцатью годами моложе его и была настолько взволнована этим романом, что не замечала его приступов депрессии и мрачного настроения. Это произойдет позже.

По возвращении из отпуска Питер, которому тогда было сорок два года, покинул свой лондонский дом, оставив жену и троих детей. В то же время он начал тайно встречаться с Фрэнсис в квартире в Южном Кенсингтоне в центре Лондона.

Когда Элторпы пришли к согласию пожить раздельно, мать Дианы переехала из Парк-хауса в съемные апартаменты на Кадоган Плейс в Белгравии. Именно тогда и родился миф о «побеге», о том, что Фрэнсис бросила своего супруга и покинула своих четверых детей во имя любви к другому мужчине. Ее представляли в роли эгоистичной злодейки этой драмы, ее мужу досталась роль невинной, пострадавшей стороны. На самом деле, леди Элторп, покидая дом, организовала все, чтобы Чарльз и Диана могли жить с ней в Лондоне. Она записала Диану в школу для девочек, а Чарльза – в ближайший детский сад.

Спустя несколько недель после переезда Фрэнсис в новый дом дети вместе со своей няней последовали за матерью, которая искренне надеялась, что Чарльз и Диана не сильно пострадают из-за семейного кризиса, особенно учитывая тот факт, что Сара и Джейн уже уехали учиться в школу-пансион. Здесь младшие дети проводили свое учебное время и возвращались в Парк-хаус на выходные, и в то же время их отец, виконт Элторп, проводил с ними время в Белгравии, когда приезжал в Лондон. Эти встречи были безрадостными, гнетущими. Самым ранним воспоминанием Чарльза станет то, как он тихо играл с паровозиком на полу, пока его мама сидела на краю кровати, всхлипывая, а отец слабо улыбался ему в жалкой попытке убедить сына, что все в порядке. Семья воссоединилась в Парк-хаусе на половину учебного семестра и вновь – во время рождественских каникул. Но позже миссис Шанд Кидд призналась: «То Рождество было последним праздником, проведенным совместно, потому что к тому моменту стало совершенно очевидно, что брак уже не спасти».

Этот визит стал роковым. Каникулы прошли без традиционных пожеланий или радостных планов на будущее. Несмотря на отчаянные возражения жены, виконт Элторп настоял на том, чтобы дети навсегда вернулись в Парк-хаус и продолжили свое обучение в Силфилдской школе в Кингс-Линне. «Он попросту отказался отпустить их на Новый год обратно в Лондон», – вспоминает мать Дианы.

По мере того как запускался юридический механизм бракоразводного процесса, дети становились пешками в ожесточенной битве, в которой мать была против дочери, а муж – против жены. Леди Элторп возбудила дело об опеке над своими детьми. Иск изначально внушал надежду на успех, поскольку обычно выигрывает мать – если только отец не аристократ. Его статус и положение в обществе давали ему серьезное преимущество.

Дело, которое слушалось в июне 1968 года, не улучшил тот факт, что двумя месяцами ранее леди Элторп была названа «другой женщиной» в бракоразводном процессе супругов Шанд Кидд. Однако самым унизительным в этой ситуации стало то, что ее не поддержала собственная мать, Рут, леди Фермой. Это стало величайшим предательством в ее жизни, которое она никогда не простит. Бракоразводный процесс Элторпов тянулся до апреля 1969 года, а месяцем позднее, 2 мая, Питер Шанд Кидд и леди Элторп поженились, проведя тихую церемонию регистрации брака в узком кругу, и купили дом на западном побережье Сассекса, где Питер мог проводить время за любимым занятием – парусным спортом.

В этой ожесточенной юридической схватке пострадали не только взрослые. Как бы родители ни старались смягчить удар, влияние на детей все равно оказалось огромным. Впоследствии друзья семьи и биографы не раз предпринимали попытки свести этот негативный эффект к минимуму. Они утверждали, что Сара и Джейн едва ощутили все связанные с разводом трудности, так как находились в школе-пансионе; что четырехлетний Чарльз был слишком мал, чтобы понять истинную суть происходящего, а семилетняя Диана отреагировала на развод с «легкомысленной гибкостью, присущей ее возрасту», и даже воспринимала происходящее за «свежее воодушевление».

Реальность оказалась куда более драматичной, чем многие могли предположить. Примечательно, что и Сара, и Диана страдали от изнурительных расстройств пищевого поведения: нервной анорексии и булимии соответственно. Причины этих состояний коренились в сложной паутине отношений между родителями и дочерями, едой и тревожностью, и тем, что на жаргоне называют «сбоем» семейной жизни. Как говорила Диана: «Родители были заняты тем, что пытались разобраться между собой. Часто заставала маму в слезах. Отец никогда с нами не разговаривал о том, что происходит. Мы никогда не задавали вопросов. Слишком много сменилось нянь за это время. Все казалось очень зыбким, абсолютно все».

На случайных посетителей Диана производила впечатление счастливого ребенка. Она всегда была чем-то занята. Аккуратная маленькая девочка, которая бродила ночами по дому, проверяя, все ли задернуты занавески, укладывала свой зоопарк маленьких пушистых зверушек, что теснились на ее кровати, – всю ее жизнь они оставались вместе с ней. Она каталась по подъездной дорожке на своем синем трехколесном велосипеде, катала своих кукол в коляске во время прогулок – на каждый день рождения она неизменно просила новую куклу в качестве подарка – и помогала одевать младшего брата. Теплая, почти материнская, заботливая жилка, которая отличала ее всю сознательную жизнь, в том возрасте начинала проявляться в мелочах. Участились визиты к бабушке с дедушкой и другим родственникам. Графиня Спенсер часто останавливалась погостить в Парк-хаусе, в то время как Рут, леди Фермой, учила детей карточным играм. В ее элегантном доме, который дети называли «маленьким уголком Белгравии в Норфолке», она объясняла тонкости маджонга и бриджа. Однако Диана не могла скрыть своего замешательства.

Ночь была самым худшим временем суток. Диана и Чарльз, как и многие дети, боялись темноты. Они настаивали на том, чтобы в их комнатах оставляли ночник или по крайней мере зажженную свечу. Парк-хаус мог быть жутким местом для ребенка из-за ветра, гудящего в кронах деревьев за окном, и криков сов и других существ. Однажды вечером, когда отец ненароком упомянул, что поблизости бродит убийца, дети были перепуганы настолько, что не могли уснуть, беспокойно прислушиваясь к каждому шороху, поскрипыванию и потрескиванию в темноте дома. Диана выкрасила глаза своему плюшевому зеленому бегемоту светящейся в темноте краской, так что ночью казалось, что он стоит на страже ее покоя и присматривает за ней.

Каждую ночь, лежа в своей постели, Диана, окруженная своими плюшевыми игрушками, слышала всхлипывания ее брата, который плакал из-за матери. Иногда она приходила к нему, а иногда ее страх перед темнотой оказывался сильнее материнского инстинкта, и она оставалась в своей комнате, слушая, как Чарльз жалобно причитал: «Я хочу к моей мамочке, я хочу к мамочке». Тогда Диана зарывалась головой в подушку, не сдерживая рыданий. «Я просто не могла этого вынести», – вспоминала она позднее. – «Я никак не могла набраться достаточно мужества, чтобы выбраться из постели. До сих пор не могу этого забыть».

Не доверяла она и многим няням, которые теперь работали в Парк-хаусе. Они менялись так часто, что это само по себе могло вызывать тревогу, а сами они имели совершенно разные характеры: от приторно-сладких до настоящих садисток. Одну няню уволили на месте, когда мать Дианы обнаружила, что та в качестве наказания подсыпала старшим дочерям в еду слабительное. Мать удивлялась, почему дети постоянно жалуются на боли в животе, до тех пор пока не поймала женщину с поличным.

Другая няня била Диану по голове деревянной ложкой, если та капризничала, или же сталкивала Чарльза и Диану головами. Чарльз вспоминал, как проломил ногой дыру в двери своей спальни, когда его отправили в свою комнату безо всякой на то причины. «Дети обладают врожденным чувством справедливости, и если мы чувствовали, что с нами поступили несправедливо, мы бунтовали», – объясняет он. Другие няни, такие как Салли Персиваль, были добры и терпеливы и нередко получали рождественские открытки от «детей» и спустя много лет после того, как оставили службу.

Однако перед каждой новой няней стояла куда более сложная задача, потому что дети, несчастные и сбитые с толку происходящим, считали, что няни приходят, чтобы занять место их матери. Чем красивее они были, тем с большим подозрением к ним относилась Диана. Дети подкладывали на стулья кнопки, выбрасывали их одежду из окна и запирали нянь в ванной комнате. Именно детские переживания Чарльза позднее убедили его в решении не нанимать няню для своих собственных детей.

Отец иногда присоединялся к детским чаепитиям в детской, но, как вспоминала их бывшая няня Мэри Кларк: «Это давалось очень непросто. В первое время после развода он постоянно был с ними напряжен». Джонни похоронил себя в работе для Совета графства Нортгемптоншир, Национальной ассоциации клубов для мальчиков и управлении своей фермой крупного рогатого скота. Чарльз позже вспоминал: «Он был по-настоящему несчастен после развода, практически контужен. Все время проводил в кабинете. Помню, как он редко, очень редко играл со мной в крикет на лужайке. Для меня это было настоящим праздником!»

Школа не помогала детям отвлечься, а просто облачила проблему в другую форму. Чарльз и Диана были «другие» и знали об этом. Они были единственными учениками в Силфилдской школе, чьи родители были разведены. С самого начала это отделило их от остальных учеников, и это подчеркивала бывшая школьная наставница Делисса Нидхэм: «Она была единственной из всех, кого я знала, чьи родители были разведены. Тогда подобное просто не происходило».

Сама по себе обстановка в школе была достаточно гостеприимной и дружелюбной. В заведении, которым управляла директриса Джин Лоу, царила настоящая семейная атмосфера. Примечательно, что директриса также давала показания, являясь свидетельницей со стороны лорда Элторпа, во время бракоразводного процесса.

В классах было совсем немного учеников, и учителя щедро награждали баллами и золотыми звездочками за достижения в чтении, письме и рисовании. На территории школы располагались теннисный корт, песочница, лужайка для игры в нетбол и в английскую лапту, а также сад, где еженедельно проводилась «охота за сокровищами»[70]70
  В оригинале scavenger hunts – также известная как «охота за мусором». Это детская игра, в которой организаторы составляют список конкретных предметов, которые участники как самостоятельно, так и в команде, должны найти. Основная цель – найти как можно больше предметов, опередив соперников. – Прим. пер.


[Закрыть]. Диана, непривычная к суете школьной жизни, была тихой и застенчивой, хотя ей удалось подружиться с Александрой Лойд, которая составляла ей компанию.

Несмотря на то, что ее почерк был аккуратен и читала она бегло, учеба Диане казалась довольно запутанной. Мисс Лоу помнила ее доброту к младшим детям, ее любовь к животным и ее постоянную готовность прийти на помощь, но не ее учебные достижения. Она прекрасно рисовала, но друзья не могли объяснить, почему в один чудесный солнечный день она разрыдалась без какой-либо видимой причины во время урока живописи. Они помнят и то, что все картины она посвящала «мамочке и папочке».

Путаясь во всех «таблицах» и книгах «Джанет и Джон»[71]71
  В оригинале Janet and John – это серия детских книг для раннего чтения, первоначально опубликованная в Великобритании Джеймсом Нисбетом и другими в четырех томах. – Прим. пер.


[Закрыть], Диана все больше и больше завидовала своему младшему брату, который запомнился всем угрюмым, но очень прилежным маленьким мальчиком. «Я мечтала быть столь же успешной во время занятий», – признавалась Диана. Как это часто бывает между братьями и сестрами, случались и драки, в которых Диана, будучи крупнее и сильнее, неизменно одерживала победу. Чарльз постоянно жаловался, что она щипалась. Вскоре он осознал, что может ранить словами, безжалостно поддразнивая свою сестру. Оба родителя даже приказали ему прекратить называть сестру «Брайаном» – прозвище, позаимствованное у медлительной и глуповатой улитки, персонажа популярной детской телепередачи «Волшебная карусель» (The Magic Roundabout).

Однажды ему удалось отомстить с помощью неожиданного союзника – жены местного викария. Чарльз с удовольствием вспоминал: «Я не знаю, сказал бы психолог, что это было последствием травмы после развода, но ей было очень сложно говорить чистую правду, ощущая потребность приукрасить действительность. Однажды по дороге из школы жена викария остановила машину и сказала: „Диана Спенсер, если ты еще раз соврешь подобным образом, тебе придется идти домой пешком“. Конечно, я испытывал триумф, потому что ее тайна была раскрыта».

И если соперничество между братом и сестрой было неизбежной частью взросления, то гораздо более невыносимым становилось возрастающее соперничество Фрэнсис и Джонни за любовь своих детей. И хотя они осыпали своих отпрысков дорогими подарками, дети не получали нежных объятий и поцелуев, которых они жаждали. Отец Дианы, уже имевший в округе репутацию человека, который устраивает великолепные зрелищные фейерверки в Ночь Гая Фокса[72]72
  Guy Fawkes Night – также известная как Ночь костров – традиционное для Великобритании ежегодное празднование в ночь на 5 ноября по случаю раскрытия заговора против короля Якова I в 1605 году. Не является государственным праздником, во время которого зажигают фейерверки и костры, на которых сжигают чучело Гая Фокса. – Прим. пер.


[Закрыть], устроил чудесный праздник на ее седьмой день рождения. Он на день позаимствовал у зоологического сада Дадли одногорбого верблюда по кличке Берт и с явным удовольствием наблюдал, как удивленные дети катались по лужайке.

Рождество стало для них возможностью попытаться перещеголять друг друга в расточительстве. Перед большим праздником Чарльзу и Диане вручали каталог из огромного магазина игрушек «Хэмлис» в лондонском Вест-Энде и предлагали выбрать те подарки, которые они хотят получить от Деда Мороза. И вот на Рождество их мечты становятся реальностью, рождественские чулки в изголовье кроваток были забиты сладостями. «Подобное может сделать тебя меркантильным», – отмечал Чарльз. Один из подарков поставил Диану перед самым мучительным выбором в ее юные годы. В 1970 году она была приглашена на свадьбу своей кузины Элизабет Уэйк-Уокер и ее избранника Энтони Дакуорт-Чада в церковь Святого Джеймса на Пикадилли. Перед репетицией торжества папа ей подарил изящное белое платье, а мама – не менее прекрасное зеленое. «Я до сих пор не могу вспомнить, какое из них я в итоге надела, но я помню, какие тяжелые переживания мне пришлось перенести, потому что выбор платья по сути демонстрировал, словно я делаю выбор в пользу одного из родителей», – будет вспоминать Диана.

Каждый выходные Чарльз и Диана словно ходили по канату над пропастью, когда вместе с няней садились на поезд из Норфолка в Лондон, до станции Ливерпуль-стрит, где их встречала мама. Вскоре после того, как они добирались до ее апартаментов в Белгравии, стандартной ситуацией становилось то, что мать ударялась в рыдания. «В чем дело, мамочка?» – спрашивали они хором, на что неизменно получали ответ: «О, я просто не хочу, чтобы вы завтра уезжали». Это был ритуал, в результате которого дети чувствовали себя виноватыми и смущенными. Каникулы, разделенные между родителями, были такими же мрачными.

Когда в 1969 году Питер Шанд Кидд на правах законного супруга матери появился в их жизни, все стало куда спокойнее и беззаботнее. Впервые они встретились на платформе Ливерпуль-стрит во время очередного пятничного рейса между Норфолком и Лондоном. Красивый, улыбающийся и элегантно одетый мужчина – он сразу же расположил к себе детей, тем более что мать сообщила им, что накануне утром они поженились.

Питер, сколотивший свое состояние на семейном производстве обоев, был очень щедрым, открытым и простым в общении отчимом. Вскоре после недолгого пребывания в Букингемшире молодожены переехали в скромный загородный дом под названием Эплшор в Итченоре, на побережье Западного Сассекса, где Питер, ветеран королевского флота, брал детей кататься на яхте. Он позволял Чарльзу надевать адмиральскую фуражку, тогда и появилось его прозвище «адмирал». Диану он окрестил «герцогиней» – прозвище, которые по сей день используют ее друзья. Как отмечал Чарльз: «Если вы задаетесь вопросом, почему Диана не стала кисейной барышней, то это потому, что мы жили в двух совершенно противоположных мирах. В нашей жизни были не только величественные дома и дворецкие. Дом моей матери был абсолютно обычным, и каждые каникулы мы проводили половину времени с мамой, поэтому и находились в обстановке относительной нормальности большую часть свободного времени».

Три года спустя, в 1972 году семья Шанд Кидд приобрела имение площадью 1000 акров[73]73
  Примерно 404,7 гектара. – Прим. пер.


[Закрыть] на острове Сейл, к югу от Обана в Аргайле, где миссис Шанд Кидд жила до самой своей смерти в июне 2004 года. Когда дети приезжали на летние каникулы, они наслаждались идиллией «ласточек и амазонок»[74]74
  «Ласточки и амазонки» (в оригинале: Swallows and Amazons) – детский приключенческий роман, написанный английским автором Артуром Рэнсомом. – Прим. пер.


[Закрыть]. Они целыми днями ловили макрель, охотились на омаров и ходили под парусом. В хорошую погоду устраивали пикник на пляже. У Дианы там даже был свой собственный шотландский пони по кличке Суфле.

Занимаясь верховой ездой, она получила перелом руки, из-за которого впоследствии опасалась садиться на лошадь. Она скакала галопом на своем пони Ромилли по территории Сандрингемского парка, когда лошадь оступилась, и Диана не удержалась в седле. Несмотря на сильную боль, не было никаких признаков того, что рука сломана, и поэтому двумя днями позднее она отправилась кататься на горных лыжах в Швейцарию. Во время тех каникул ее рука была практически безжизненной и постоянно болела, поэтому она отправилась в местную больницу, чтобы сделать рентген. Ей был поставлен диагноз «перелом по типу зеленой ветки», состояние, при котором детские кости настолько гибкие, что не ломаются, а сгибаются. Доктор наложил гипс, но позже, попытавшись вновь сесть в седло, она тут же отказалась от этой идеи – не выдержали нервы. Она продолжала ездить верхом во взрослой жизни, но все же предпочитала плавание или игру в теннис – виды спорта, которыми было удобно заниматься, проживая в центре Лондона.

Плавание и занятие танцами были тем, в чем она преуспевала. Это пришлось весьма кстати, когда отец записал ее в следующую новую школу, Риддлсворт-Холл, которая находилась в двух часах езды от Парк-хауса. Со временем ей удалось полюбить школу, которую старались сделать вторым домом для 120 девочек, пока они находились вдали от родного дома. Однако первыми чувствами, которые она испытала, когда ее туда отправили, были предательство и обида. Диане было девять, и она остро чувствовала себя насильно оторванной от отца. Диана в своей собственной манере проявляла заботу и беспокойство об отце, стараясь помочь ему, пока он пытался собрать свою жизнь по кусочкам. Его решение отправить ее и брата как можно дальше от родного дома, оставить их в чужом мире, было истолковано как отвержение. Она упрекала отца: «Если ты меня любишь, ты не оставишь меня там!» – а отец мягко объяснял ей все преимущества обучения в школе, где есть уроки балета, плавания, верховой езды и даже место для содержания ее любимой морской свинки Арахиса. Она заняла первое место со своим питомцем на Сандрингемской выставке в секции «мех и перья». «Может быть, потому что моя морская свинка была единственной участницей», – сухо заметила она. Позже они завоевали Кубок Палмера за уголок домашнего животного в новой школе.

Отец также повторял, что в новой школе Диана будет среди старых друзей. Александра Лойд, ее двоюродная сестра Диана Уэйк-Уокер и Клэр Пратт, дочь ее крестной матери Сары Пратт уже учились в школе-пансионе для девочек рядом с Диссом в Норфолке. Тем не менее, когда отец оставлял ее там с чемоданчиком, подписанным «Д. Спенсер», прижимающей к груди своего любимого зеленого бегемота – девочкам разрешалось иметь только одну плюшевую игрушку в кровати – и Арахиса, что-то внутри него болезненно сжималось. Позже он скажет: «Это был кошмарный день, расставаться с ней было невыносимо».

Момент до того, как Диана должна была уехать из дома, запечатлен на прекрасном любительском снимке, сделанном отцом. На фотографии изображена миловидная девчушка, застенчивая, с открытым и солнечным личиком, одетая в школьную униформу, которая состояла из темно-красного жакета и серой плиссированной юбки. Он также сохранил записку, которую она отправила ему из школы: «большой шок. торт, имбирные печенья, Twiglets»[75]75
  Twiglets – бренд известной закуски на основе пшеницы, похож на соломку, но меньший по форме. – Прим. пер.


[Закрыть]. Точно так же он хранил вырезку, которую она прислала ему из газеты «Дейли Телеграф», где говорилось о некоторых успешных личностях, чьи академические успехи были исключительно провалами.

Хотя в первом семестре она была тихой и скромной, она не была паинькой. Диана предпочитала смех и шутки усидчивой работе, но хоть она и могла быть шумной, избегала быть в центре внимания. Диана никогда не выкрикивала ответы с места и не вызывалась отвечать у доски во время урока. Вовсе нет. Однажды во время одной из ее первых школьных постановок, где ей досталась роль деревянной голландской куклы, она согласилась принять участие только в том случае, если сможет сохранять молчание.

Шумная со своими подругами в спальнях, она была тише воды во время уроков. Она была популярной среди учениц, но почему-то всегда чувствовала себя обособленной от других. Диана больше не чувствовала себя не такой, как все, из-за развода родителей, но словно бы внутренний голос говорил ей, что стоит быть самой по себе, а не идти за стадом. Интуиция подсказывала ей, что ее жизнь, как она позже в этом признается, «будет извилистой дорогой. Я всегда чувствовала себя совершенно оторванной от всех. Я знала, что меня ждет что-то другое, я чувствовала себя не на своем месте».

Несмотря на это, она с удовольствием принимала участие в школьных мероприятиях. Диана представляла свою команду «Соловьи» на соревнованиях по плаванию и нетболу, там же она открыла в себе талант к танцам, которые стали пожизненной страстью. Во время ежегодных рождественских спектаклей она преисполнялась приятным волнением, нанося грим и надевая костюмы. «Я была одной из тех, кто подходил засвидетельствовать почтение малышу Иисусу», – позже вспоминала она с улыбкой. Дома она любила примерять наряды старших сестер. На одной из ранних фотографий она изображена в широкополой черной шляпе и белом платье, принадлежавшем Саре.

Если Джейн она уважала как самую разумную из всей их четверки, то перед старшей сестрой буквально благоговела. Когда Сара вернулась домой из школы Уэст-Хит, Диана была добровольной служанкой, которая разбирала ее чемоданы, наполняла ей ванну, прибиралась в ее комнате. Ее любовь к созданию уюта была отмечена не только дворецким виконта Элторпа Альбертом Беттсом, который вспоминал, как она самостоятельно гладила свои джинсы и с легкостью выполняла другие домашние обязанности. Это отметила и директриса Риддлсворта Элизабет Ридсдейл – ученики называли ее Ридди – которая наградила ее Кубком Легатта за готовность прийти на помощь.

Это достижение больше всего порадовала ее бабушку, графиню Спенсер, которая заботливо опекала Диану после развода родителей. Их чувства были взаимны. Девочка была очень привязана к бабушке, и когда осенью 1972 года графиня скончалась от опухоли мозга, сердце Дианы было разбито. Она присутствовала на поминальной службе вместе с королевой-матерью и принцессой Маргарет в королевской часовне в Сент-Джеймсском дворце. Покойная графиня Спенсер занимала особое место в сердце Дианы, которая искренне верила, что ее бабушка присматривает за ней в мире духов.

Вопросы потустороннего мира уступили место земным заботам, когда у Дианы наступило время сдачи Общего вступительного экзамена[76]76
  Здесь идет речь о Common Entrance Examination – общем вступительном экзамене в Великобритании, который дети сдают в одиннадцать или тринадцать лет, в зависимости от школьной программы. – Прим. пер.


[Закрыть], чтобы последовать по стопам своих сестер, Сары и Джейн, и продолжить обучение в школе-пансионе Уэст-Хит. Она была основана в 1865 году как учебное заведение с религиозным уклоном и подчеркивала сохранение таких ценностей, как «твердость характера и уверенность» наравне с академическими заслугами. До 1997 года школа располагалась на 32 акрах[77]77
  Примерно 13 гектаров. – Прим. пер.


[Закрыть] парковой зоны и лесов на окраине города Севеноукса в графстве Кент, после чего она была закрыта. Сестра Дианы Сара, однако, слишком рьяно проявляла свой характер, желая понравиться директрисе Рут Радж.

Стремясь быть лучшей во всем, Сара тогда уже сдала шесть экзаменов по программе пятого класса, выступала за школьную команду на соревнованиях по верховой езде в Хикстеде[78]78
  Хикстед – главное место проведения международных соревнований по конкуру в Великобритании, первые состоялись в 1960 году. – Прим. пер.


[Закрыть], блистала в любительских театральных постановках, была членом команды по плаванию. Ее невероятный дух соперничества также означал и то, что она была самой скандальной, непослушной и недисциплинированной девочкой в школе. «Она должна была быть лучшей во всем», – вспоминали ее однокурсницы. И если ее бабушка Рут, леди Фермой, навещавшая семью, простила даже то, что буйная рыжая девчонка ворвалась на своей лошади в Парк-хаус, то мисс Радж не находила прощения остальным ее весьма колоритным выходкам. Сара жаловалась на скуку, поэтому мисс Радж велела ей собрать чемоданы и покинуть школу по крайней мере на семестр.

Джейн, которая стала капитаном школьной команды по лакроссу, была полной противоположностью Саре. Очень умная, она была одной из тех, кто сдал не только все обычные экзамены, но и экзамены по программе повышенной сложности. В высшей степени разумная и надежная, она была старостой в шестом классе, когда приехала Диана.

Несомненно, в учительской велись споры о том, какой сестре младшая Спенсер, новенькая в классе, будет подражать: Саре или Джейн? Возможны были оба варианта. Диана благоговела перед старшей сестрой, но ее близкая связь с Джейн сформировалась в более позднем возрасте. Во времена их юности Джейн больше интересовалась собственным весом и воспитанием брата Чарльза, а не младшей сестрой. Сложилось так, что Диана во всем стала подражать Саре. В первые несколько недель она была шумной и мешала всем в классе. Пытаясь соответствовать достижениям Сары, она даже приняла вызов, из-за которого ее чуть не исключили из школы.

Однажды вечером ее подруги, подсчитывая истощающиеся запасы сладостей в своих коробках, попросили Диану встретиться с другой девочкой на подъездной дорожке у школы и забрать у нее новые припасы. Это был вызов, который она приняла. Пробираясь по аллее в кромешной тьме, она смогла преодолеть свой страх темноты. Подойдя к школьным воротам, она обнаружила, что там никого нет. Она решила подождать. Ожидание затягивалось. Когда через школьные ворота проехали два полицейских автомобиля, скорее всего, вызванные преподавателями, обеспокоенными ее местонахождением, Диана спряталась за стеной.

Позже она заметила, что по всей школе зажгли свет, но не задумывалась, с чем это может быть связано. Наконец, она вернулась в свою спальню, напуганная не столько перспективой быть пойманной, сколько тем, что она возвращается с пустыми руками. Как назло, однокурсница Дианы по общежитию пожаловалась на приступ аппендицита. Пока ее осматривал врач, учитель Дианы обнаружил пустую постель. Вот и доигрались. Не только Диане пришлось отвечать за свои поступки, но и ее родителям. Их вызвали к мисс Радж, которая в самых мрачных красках описала выходку дочери. В глубине души родителей Дианы забавляло то, что их почтительная и кроткая дочь проявила такой непокорный дух. «Не думала, что ты способна на подобное», – позже сказала ей мама.

Несмотря на то, что происшествие несколько охладило ее озорной нрав, Диана все еще легко поддавалась на провокации. Испытания едой были любимым развлечением. «Это стало отличной шуткой: давайте заставим Диану съесть на завтрак три порции копченой рыбы и шесть кусочков хлеба», – вспоминала Диана. И она съедала все это. Ее репутация обжоры значила только то, что она часто наведывалась в кабинет медсестры из-за проблем с пищеварением, однако подобные выходки едва ли вредили ее популярности. На один из дней рождения ее друзья сбросились и купили ей ожерелье, украшенное инициалом «Д», первой буквой ее имени. Кэролайн Прайд, ныне Кэролайн Бартоломью, чья кровать находилась по соседству с кроватью Дианы, позже стала ее соседкой по квартире, которую они снимали в Лондоне. Она помнит Диану как девочку с «сильным характером, жизнерадостную и легкую на подъем».

«Джейн пользовалась популярностью, она была милой, скромной, но переубедить ее было невозможно. Диана, наоборот, была полна жизни, имела озорной характер», – также вспоминает Кэролайн. Они с Дианой с самого начала нашли общий язык, потому что оказались единственными ученицами, чьи родители были в разводе. «Этот факт не был для нас испытанием, из-за которого мы бы сидели и рыдали в углу», – рассказывала Кэролайн, хотя другие ученицы помнят Диану как «скрытную и сдержанную» девушку, которая не любила выставлять эмоции напоказ. Примечательно было и то, что вместо семейных фотографий на прикроватном столике стояли две фотографии ее любимых хомяков – Маленького Черного Мафа и Маленького Черного Пафа.

Однако она постоянно беспокоилась о своих академических способностях. Ее сестры задали высокую планку, которую было тяжело достичь, позже и ее брат в Мейдуэлл-Холле, графство Нортгемптоншир, демонстрировал невероятные успехи в учебе, которые позволили ему получить место в Оксфордском университете. Диана была неуклюжим подростком, постоянно сутулилась в попытках скрыть свой рост и мечтала быть такой же успешной в учебе, как ее брат. Она завидовала и чувствовала себя неудачницей. «Я не была хороша в чем-либо, я была безнадежна, недоучка», – признавалась она.