Текст книги "Диана. The Crown"

В тот критический момент неприязнь между Рейн и детьми достигла точки кипения и переросла в яростные словесные перепалки. Спенсеры тоже славятся железным характером. Больничные коридоры звенели из-за грозной графини и вспыльчивой леди Сары Спенсер, шипящих друг на друга, как пара разъяренных гусынь.

В ноябре у графа Спенсера случился рецидив, и его перевели в больницу Бромптон в южном Кенсингтоне. И вновь его жизнь висела на волоске. Но что бы ни говорили врачи, сила воли Рейн побеждала. Она слышала о немецком препарате под названием «Азлоциллин», который, как она полагала, мог помочь. Поэтому она потянула за каждую ниточку, чтобы его достать. В Британии данный препарат не был лицензирован, но и это ее не остановило. Чудо-лекарство было приобретено вовремя и чудесным образом сделало свое дело. Однажды днем, когда она продолжала нести свою обычную вахту у его постели, под звуки играющей на заднем плане «Мадам Баттерфляй»[90]90
  Мадам Баттерфляй – опера Джакомо Пуччини в трех актах по мотивам одноименной драмы Дэвида Беласко. – Прим. пер.


[Закрыть] он открыл свои глаза и «вернулся». В январе 1979 года, когда его наконец-то выписали из больницы, Джонни и Рейн забронировали апартаменты в отеле «Дорчестер» (Dorchester Hotel) на Парк-Лейн, чтобы пройти дорогостоящее месячное восстановление.

Все это время семья была в сильном напряжении. Сара, жившая неподалеку от Бромптонской больницы, регулярно навещала отца, несмотря на то, что враждебность Рейн осложняла и без того непростую ситуацию. Когда ее не было на месте, сочувствующие медсестры позволяли Диане и Джейн навещать отца. Однако стоило только графу Спенсеру прийти в себя, он вновь впадал в забытье и почти никогда не замечал присутствия своих детей. Даже если он и оставался в сознании, питательная трубка в его горле означала, что он не мог сказать что-либо. Как вспоминала Диана: «Он был не в состоянии спросить, где его дети. Бог знает, о чем он тогда думал, потому что никто ничего ему не говорил о происходящем».

Совершенно очевидно, что Диане было сложно сосредоточиться на курсах кулинарии, куда она записалась за несколько дней до того, как ее отец пережил удар. В течение трех месяцев она ездила на метро в Уимблдонский дом Элизабет Рассел, где долгие годы дочери рыцарей, герцогов и графов обучались тонкостям приготовления изысканных соусов, бисквитов и суфле. Для Дианы это был еще один набор навыков, которыми владеют «бархатные ободки». Она поступила на курс по настоянию родителей, и, хотя кулинария не была тем занятием, которое доставляло ей особое удовольствие, это казалось лучшей альтернативой, чем сидеть за пишущей машинкой. Часто обжора в Диане брала верх, и ее регулярно отчитывали за то, что она лазила пальцами в кастрюлях, наполненных густым соусом. Она окончила курс, прибавив на несколько фунтов в весе, но сжимая в руках диплом, полученный за свои старания.

Пока отец только начинал борьбу за восстановление здоровья, мать Дианы взяла в свои руки устройство карьеры дочери. Она написала мисс Бетти Вакани, легендарному преподавателю танцев, которая обучила три поколения королевских детей, письмо с вопросом, есть ли у нее вакансия для учителя балета для младших классов. Вакансия нашлась. Диана прошла собеседование и с весеннего семестра приступила к работе в танцевальной студии Вакани на Бромптон-роуд. Эта работа прекрасно сочетала в себе ее любовь к детям и увлечение балетом. Но и здесь она продержалась всего три месяца, хотя в этом не было ее вины.

В марте ее подруга Мэри-Энн Стюарт-Ричардсон пригласила Диану провести каникулы вместе с ее семьей, катаясь на лыжах во Французских Альпах. Диана неудачно упала на лыжном склоне и получила серьезную травму, порвав все сухожилия в левой лодыжке. Три месяца ей пришлось ходить в гипсе, пока сухожилия медленно заживали. Это положило конец ее надежде стать преподавателем танцев.

Несмотря на несчастный случай, Диана вспоминала ту поездку в Валь-Кларе как один из самых приятных и беззаботных отпусков за всю свою жизнь. Именно там она впервые встретила многих людей, которые позднее стали ее верными и надежными друзьями. Диана присоединилась к семье Стюартов-Ричардсонов, которые только начинали приходить в себя после семейной трагедии. Не удивительно, что она чувствовала себя не в своей тарелке, находясь в их шале, поэтому приняла приглашение Саймона Берри, сына богатого виноторговца, присоединиться к его компании.

Берри и трое его старых друзей из Итона, Джеймс Болтон, Алекс Лайл и Кристиан де Лотбиньер, были инициаторами путешествий «лыжный Боб». Это была компания, названная в честь их наставника Боба Бэйрда, которую они создали, когда выяснили, что по закону все они слишком молоды, чтобы самостоятельно бронировать поездку. Тогда эти молодые предприниматели основали свое дело, которое началось с их коллектива, состоящего из 20 человек, преимущественно выходцев из Итона, где самым большим почетом было получить прозвище «Боб».

Диана вскоре с легкостью влилась в компанию, став одним из «Бобов». Она кричала голосом мисс Пигги[91]91
  Мисс Пигги – один из главных персонажей Маппет-шоу, гламурная свинка с непредсказуемым характером, претендующая на звание ведущей актрисы Маппет-театра. – Прим. пер.


[Закрыть]: «Вы ходите по тонкому льду», когда лавировала на спуске в опасной близости позади членов группы. Она участвовала в боях подушками, играх в шарады и распевала за компанию комические куплеты. Диану безжалостно поддразнивали из-за фотографии принца Чарльза в рамке, сделанной во время церемонии инвеституры[92]92
  Инвеститура – официальная церемония принятия титула, в данном случае принца Уэльского с принесением клятвы. Чарльз стал наследником престола при вступлении на него своей матери 6 февраля 1952 года, автоматически получив титул герцога Корнуолла. 26 июля 1958 года Елизавета II выдала патент на присвоение своему старшему сыну титула принца Уэльского. Но сама церемония инвеституры состоялась 1 июля 1969 года, когда Чарльз стал совершеннолетним. – Прим. пер.


[Закрыть], – изображение, висевшее еще в ее школьной спальне. «Не виновна», – твердила она. Это был памятный подарок школы. Когда она жила в шале Берри, то ночевала на диване в гостиной. Надо сказать, высыпаться ей не удавалось. Студент-медик Джеймс Колтерст обожал потчевать сонную толпу непрошеными ранними выступлениями с речью Мартина Лютера Кинга «У меня есть мечта»[93]93
  Мартин Лютер Кинг – американский баптистский проповедник, общественный деятель и активист, лидер движения за гражданские права чернокожих в США. «У меня есть мечта» – название его самой известной речи, в которой он провозгласил свое видение будущего, где люди имели бы равные гражданские права вне зависимости от расы. – Прим. пер.


[Закрыть] или своим столь же противным подражанием Муссолини.

Адам Рассел, правнук премьер-министра Стэнли Болдуина, а ныне владелец оленьей фермы в Дорсете, признавался, что Диана не произвела на него особенного впечатления в первый день их знакомства. Он вспоминал: «Когда она только приехала, она сделала грубое замечание, а затем хихикнула. Я тогда подумал: „Господи помилуй, очередная хохотушка“. Но однажды увидев ее душу, понимаешь, что она гораздо спокойнее, чем пытается показать. Ей не хватало уверенности в себе, это она пыталась скрыть всеми силами. Очень жизнерадостная и вечно смеющаяся, но совсем не пустышка». Когда он сам получил травму, они составляли друг другу компанию, и во время общения он разглядел задумчивую и даже ранимую сторону ее личности. «Внешне она казалась счастливым человеком, но глубоко в душе развод ее родителей оставил неизгладимый след», – рассказывает Адам.

Ее сестра Сара, работавшая тогда в «Савиллс» (Savills), ведущем агентстве недвижимости, нашла квартирку, которая в скором времени станет самым известным адресом в Британии. Трехкомнатная квартира в особняке по адресу Колхерн-Корт, 60, стала для Дианы подарком от родителей на совершеннолетие. В июле 1979 года она перебралась в квартиру за 50 000 фунтов стерлингов и, не теряя времени, с воодушевлением занялась обустройством комнат в уютном, но простом стиле, популярном в то время. Белые стены были перекрашены в пастельные оттенки, гостиная стала светло-желтой, а ванная – яркой, вишневой. Диана всегда обещала своей школьной подруге Кэролайн Бартоломью выделить комнату, когда у нее появится своя собственная квартира. Она сдержала свое слово. Софи Кимболл и Филиппа Кокер проживали у нее какое-то время, но в августе к Диане и Кэролайн присоединились Энн Болтон, также работавшая в «Савиллс», и Вирджиния Питман, самая старшая участница их квартета. Именно эти трое были с ней все то время, что длился роман с принцем Чарльзом.

Позже Диана будет вспоминать те дни в Колхерн-Корте как самое счастливое время в ее жизни. То была ее беззаботная юность, не обремененная сложностями, но наполненная весельем. «Я хохотала с ними до упаду», – говорила она, и единственным мрачным инцидентом стал эпизод, когда квартиру ограбили, украв большую часть ее драгоценностей. Как домовладелица, она взимала с остальных еженедельную оплату в размере восемнадцати фунтов стерлингов и составляла график уборки. Естественно, у нее была самая большая комната с двуспальной кроватью. И чтобы никто не забыл о ее статусе, двери ее спальни украсила надпись «Главная цыпочка». «Она всегда хлопотала по хозяйству в резиновых перчатках, – вспоминает Кэролайн, – но это был ее дом. А когда дом принадлежит тебе, ты невероятно этим гордишься».

Впрочем, ей никогда не приходилось беспокоиться о мытье груды грязной посуды. Девочки крайне редко готовили, несмотря на то, что Вирджиния и Диана окончили дорогие курсы Кордон Блю. Двумя коронными блюдами Дианы считались шоколадный рулет и русский борщ: друзья часто просили их приготовить и доставить к ним на дом. Обычно девочки уплетали рулет до того, как он успевал покинуть стены Колхерн-Корта. Обычно же они жили на хлопьях Harvest Crunch и шоколаде. «Мы были весьма пухленькими», – позже вспоминала Кэролайн.

Счастливая юная обладательница собственного дома уделяла внимание и карьере. Вскоре после переезда в свою квартиру она нашла работу, которая была по-настоящему ее стихией. Несколько дней в неделю она трудилась в детском саду «Молодая Англия» при церкви Христа Спасителя в Пимлико, управляемом Викторией Уилсон и Кей Сэтт-Смит. Она обучала детей рисованию, живописи и танцам, а также присоединялась к играм, которые они придумывали. Виктория и Кей были так впечатлены ее отношением к детям, что предложили ей еще и утренние часы работы. По вторникам и четвергам она присматривала за Патриком Робинсоном, сыном представителя американской нефтяной компании: это была работа, которую она «обожала».

В ее рабочей неделе все еще оставались свободные часы, поэтому ее сестра Сара взяла на себя ответственность занять их. Она наняла ее помощницей по хозяйству в свой дом на Элм-Парк-Лейн, в районе Челси. Соседка Сары Люсинда Крейг Харви вспоминала: «Диана боготворила ее, а Сара чуть ли не ноги об нее вытирала. Она сказала мне не стесняться поручать Диане мыть посуду или еще что». Диана, которая пылесосила, вытирала пыль, стирала и гладила одежду, получала 1 фунт стерлингов в час, а также тихое удовлетворение от своих трудов. После обручения с принцем Чарльзом, отвечая на поздравительное письмо Люсинды, Диана упомянула о своей работе уборщицы: «Миновали дни моющих средств и тряпок для пыли. О, дорогая, увижу ли я их снова?»

Она возвращалась в собственную квартиру, скрываясь от пристального взгляда сестры. Возможно, это было и к лучшему, так как забавные, но иногда неуместные шутки младшей сестренки могли стать причиной недовольства Сары. Диана и Кэролайн постоянно коротали тихие вечера, обзванивая людей с дурацкими именами, которые могли найти в телефонном справочнике. Еще одним любимым времяпрепровождением было планирование налетов на квартиры и машины, принадлежавшие их друзьям. Кэролайн вспоминала: «Мы часто колесили по ночному Лондону, чтобы провернуть очередную секретную операцию Дианы».

Тем, кому случалось чем-то обидеть этих девушек, расплачивались с процентами. В двери обидчиков звонили глухой ночью, ни свет ни заря раздавались тревожные телефонные звонки, а замки на авто приятелей бывали заклеены клейкой лентой. Однажды проснувшись утром, Джеймс Гилби, работавший тогда в компании по прокату автомобилей в районе Виктория[94]94
  Район в центре Лондона в Вестминстерском Сити, назван в честь вокзала «Виктория». – Прим. пер.


[Закрыть], обнаружил, что его новенькая «Альфа Ромео» вся покрыта яйцами и мукой, которые успели затвердеть намертво. Каким-то образом он подвел Диану на свидании, поэтому они с Кэролайн решили отомстить.

Однако подобное работало в обе стороны. Однажды вечером Джеймс Колтерст и Адам Рассел тайно прикрепили спереди и сзади к автомобилю Дианы «Хонда Цивик» два огромных значка с буквой L[95]95
  L – looser, крупная красная буква на белом фоне, вешается под номерным знаком. – Прим. пер.


[Закрыть], означающей начинающего водителя. Ей удалось их отодрать, но стоило только выехать на улицу, как раздался грохот привязанных к бамперу консервных банок. И снова Диана и Кэролайн применили муку и яйца для возмездия.

В действительности, эти невинные и совершенно бесхитростные забавы не прекращались и на протяжении всего ее романа с принцем Чарльзом. «Мы были теми хихикающими несносными девчонками, какими нас всегда изображали, однако кое-где проскальзывали черты зрелого характера», – говорила Кэролайн. Безусловно, бесконечная вереница молодых людей, заглядывавших поболтать за чашкой чая, если это было возможно, или пригласить девушек сходить куда-нибудь вечером, были просто мужчинами-друзьями. В основном окружение Дианы составляли выпускники Итона, с кем она познакомилась во время катания на лыжах или где-то еще. Среди них были: Гарри Герберт, ныне восьмой граф Карнарвон; сын бывшего управляющего королевскими скачками Джеймс Боуи; также лейтенант Колдстримской гвардии, сын фермера Джордж Пламптре, который пригласил ее на балет в день ее помолвки; художник Маркус Мэй; блестящий лейтенант Королевского шотландского полка Рори Скотт, который частенько заглядывал вместе с Саймоном Берри, Адамом Расселом, Джеймсом Колтерстом. «Нас связывали исключительно дружеские отношения», – вспоминал Саймон Берри.

Мужчины, составлявшие круг ее общения, были порядочными, надежными и скромными молодыми людьми хорошего происхождения, приятными в общении. «Диана – девочка из хорошей семьи, которая никогда не выбирала плохих мужчин», – заметил Рори Скотт. Чаще всего ее внимание получали те, кто носил мундир или был отвергнут Сарой. Последним она действительно сочувствовала и зачастую пыталась, пусть и безуспешно, привлечь их внимание и получить приглашение на свидание.

Например, она помогала со стиркой Уильяму ван Стробензи, одному из бывших молодых людей Сары, и гладила рубашки для Рори Скотта, который тогда снимался в телевизионном документальном фильме о Церемонии выноса знамени[96]96
  Trooping the Colour – изначально торжественный вынос знамен проводился для того, чтобы солдаты знали цвет знамени своего полка. Впоследствии парад стал проводиться в день рождения правящего монарха. Начиная с 1748 года проводится летом, вне зависимости от настоящей даты рождения короля или королевы (они сами назначают время празднования своего второго «дня рождения»). У Елизаветы II это вторая суббота июня. – Прим. пер.


[Закрыть], и Диана часто гостила в выходные на ферме его родителей недалеко от Петворта в Западном Сассексе. Она продолжала беспокоиться о его гардеробе и во время своего августейшего романа: так, однажды, пытаясь избежать внимания прессы, доставила стопку свежевыстиранных рубашек к черному ходу Сент-Джеймского дворца, где дежурил Рори. Джеймс Боуи был еще одним военным, который приглашал ее в рестораны и театры, а сама Диана навещала Саймона Берри и Адама Рассела, заглядывая в их съемный дом в округе Бленхейм, когда они учились в Оксфорде.

Ее окружало множество молодых людей, но ни один не завоевал ее сердца. Предчувствие своей судьбы, которое Диана ощущала с ранних лет, формировало, пусть и неосознанно, ее отношения с противоположным полом. «Я знала, что должна вести себя очень осторожно ради того, что ждало меня впереди».

Кэролайн позже отметит: «Я не могу назвать себя глубоко духовной личностью, но я действительно верю, что ее предназначением было то, чем она сейчас занимается, и она, безусловно, верила в это. Ее окружал этот особый ореол света, который не позволял мужчинам заходить слишком далеко; хотели оно того или нет, но так обстояли дела. Она каким-то невероятным образом была защищена этим безупречным светом».

Эту особенность отмечал и ее старый друг. Рори Скотт говорил с озорным огоньком в глазах: «Она была очень сексуально привлекательна, и с моей стороны отношения не были платоническими, но они не выходили за рамки дружбы. Она всегда держала некоторую дистанцию, и казалось, что есть много такого, о чем ты никогда о ней не узнаешь».

Летом 1979 года другой молодой человек, Адам Рассел, получил степень по лингвистике в Оксфордском университете и решил посвятить целый год путешествиям по миру. Он оставил невысказанной свою надежду на то, что после его возвращения дружба между ним и Дианой могла бы быть возобновлена и перерасти во что-то большее. Однако по возвращении домой через год обнаружил, что уже слишком поздно. Один из его друзей сказал ему: «У тебя теперь только один соперник: принц Уэльский».

Той зимой звезда Дианы начала переходить на орбиту королевской семьи. Она получила неожиданный рождественский подарок в виде приглашения присоединиться к охоте, проводимой августейшим семейством в Сандрингеме, в одни из февральских выходных. Люсинда Крейг Харви, которую друзья называли Берил, вспоминает волнение Дианы и иронию последующего разговора. Они болтали о планах на те выходные, пока Диана, настоящая Золушка, стояла на коленях, отмывая кухонный пол. Диана произнесла: «Представляешь, я поеду охоту в Сандрингем». Люсинда тогда ответила: «Черт возьми, вдруг ты станешь следующей королевой Англии». Выжимая половую тряпку, Диана пошутила: «Очень сомневаюсь в этом, Берил. Разве ты можешь представить меня разгуливающей в лайковых перчатках и вечернем платье?»

И пока в жизни Дианы назревали крутые перемены, ее сестра Сара переживала очередной кризис. Она и Нил Маккоркодейл, бывший офицер Колдстримской гвардии, неожиданно отменили свадьбу, которая планировалась на конец февраля. В истинном духе семейства Спенсер – очевидно, эта семья не для слабонервных, – между участниками произошедшего прозвучало немало грубых слов, как в письменной, так и в устной форме. И пока Сара пыталась разобраться в этом беспорядке – к слову, они все-таки поженились в мае 1980 года в церкви Святой Марии недалеко от Элторпа, Диана наслаждалась жизнью. В кои-то веки Диана оказалась в той социальной среде, которую она называла «взрослым» обществом. Диана испытывала невероятное удовольствие от того, что проведет выходные в Сандрингеме, но дело было не в близости к принцу Чарльзу. Она все еще благоговела перед этим мужчиной, но ее чувство уважения смягчилось чувством глубокого сочувствия горю принца, чей «любимый дедушка» граф Маунтбеттен погиб в результате покушения ИРА[97]97
  Ирландская республиканская армия – террористическая организация. – Прим. пер.


[Закрыть] лишь за полгода до этого. В любом случае, после охоты, в понедельник, этой аристократической Золушке, пока она оттирала полы в квартире своей сестры, приходилось щипать себя, чтобы убедиться, что прошедшие выходные были не просто игрой ее воображения.

Что бы ни нашептывал ей тихий голосок интуиции о собственной судьбе, здравый смысл подсказывал, что у принца был немалый список потенциальных избранниц. Она отправилась в Кингс-Линн, а позже в Сандрингем вместе с леди Амандой Нэтчбулл, внучкой убитого графа. Лорд Маунтбеттен настоятельно сватал свою внучку не только принцу Уэльскому, но и всей королевской семье. В конце концов, несмотря на скептицизм Георга VI, именно он всеми силами содействовал браку принцессы Елизаветы и своего племянника принца Филиппа.

Пока досужие критики отвергли Диану как серьезную претендентку, те, кто тесно взаимодействовал с принцем и непосредственно наблюдал за махинациями Маунбеттена, были убеждены, что брак между принцем Чарльзом и Амандой Нэтчбулл практически неизбежен. Достаточно бросить взгляд на рабочий дневник принца за 1979 год и увидеть, как часто принц останавливался в Бродленде, родовом поместье Маунтбеттенов, под предлогом провести выходные за рыбалкой или охотой. После убийства Маунтбеттена в августе 1979-го, дружба между Чарльзом и леди Амандой Нэтчбулл крепла, и он провел несколько уикендов в ее компании, когда они вместе пытались примириться со своей потерей. Если бы Маунтбеттен, неофициальный «делатель королев»[98]98
  Явная ассоциация с Ричардом Невиллом, 16-м графом Уориком, политическим деятелем эпохи Войны Алой и Белой розы, прозванным «Уорик – Делатель королей» (англ. «Warwick Kingmaker»). – Прим. пер.


[Закрыть], был жив, королевская история могла бы сложиться совсем иначе.

Несмотря на то, что Аманду можно было считать «официальной претенденткой», чье происхождение и воспитание делали ее чрезвычайно подходящей королевскому двору, у принца также был бурный роман с Анной Уоллес, дочерью шотландского землевладельца, с которой он познакомился во время охоты на лис в ноябре 1979 года. Она была последней из длинной череды подружек, по большей части из высших слоев аристократии, которые появлялись на его романтическом горизонте. Однако Анна с ее вспыльчивым, своенравным и импульсивным характером не вписывалась в рамки регламента королевской семьи. Недаром она получила прозвище «хлесткая Уоллес». Принц Чарльз, по собственному признанию, легко влюблявшийся, настойчиво желал продолжить общение с Анной, несмотря на то, что доброжелатели намекали, что у нее есть и другие поклонники.

Их отношения зашли настолько далеко, что, по крайней мере по одной из версий, он сделал ей предложение. Говорят, что она отказала ему, однако это не умерило его страсть. В мае журналисты застали их лежащими на пледе на берегу реки Ди в королевской резиденции Балморал. Принц пришел в такую ярость из-за вторжения в его личную жизнь, что уполномочил своего друга лорда Трайона, присутствовавшего на пикнике, выкрикнуть в адрес журналистов нецензурное ругательство.

Окончание их романа в середине июня было не менее драматичным. Она горько сетовала, когда принц практически игнорировал ее во время бала по случаю восьмидесятилетия королевы-матери в Виндзорском замке. Присутствующие слышали, как Анна яростно выговаривала: «Не смейте игнорировать меня подобным образом. Никогда в жизни со мной не обращались настолько отвратительно. Ни от кого не потерплю такого обращения со мной, даже от вас». Во время следующего появления на публике он повел себя точно так же. Она с нарастающим бешенством наблюдала, как он танцевал весь вечер напролет с Камиллой Паркер-Боулз во время бала в Стоуэлл-парк, Глостерширском поместье, принадлежавшем лорду Вести. Он настолько жаждал внимания Камиллы, что даже не уделил внимания хозяйке дома, леди Вести. В конце концов Анна позаимствовала у леди Вести ее автомобиль BMW и уехала в ночь, разозленная и униженная таким публичным пренебрежением.

Не прошло и месяца, как она вышла замуж за Джонни Хескета, младшего брата лорда Хескета.

Оглядываясь назад, испытываешь соблазн спросить, на кого было направлено ее негодование: на принца или на Камиллу Паркер-Боулз – женщину, которая его так пленила? Если принц Чарльз настолько серьезно задумывался о женитьбе на Анне, то ей, умудренной опытом двадцатипятилетней девушке, должно было быть известно о его дружбе с Камиллой. В отличие от Дианы, которая осознала все слишком поздно, она должна была догадаться, что излюбленной проверкой Камиллой избранниц Чарльза была не столько оценка их потенциала в качестве королевской невесты, но выяснение, насколько серьезную угрозу они представляют для ее отношений с принцем Чарльзом.

Возможно, она просто устала играть вторую скрипку в увлечениях принца. На протяжении всех его холостяцких лет – да и после брака – его подруги просто вписывались в его образ жизни. Они были заинтересованными зрителями во время его игры в поло, рыбной ловли или охоты на лис. Когда он приглашал их поужинать, они приезжали в Букингемский дворец, и никогда не рассматривались другие сценарии. Его служащие заказывали ложу в опере и даже не забывали отправить цветы его спутницам. «Очаровательный шовинист», – так описывает принца один из друзей. Подобная манера поведения, как заметил сто лет тому назад викторианский конституционалист Уолтер Бейджхот, была прерогативой принцев. Он писал: «Весь мир и вся его слава, все самые изысканные удовольствия всегда у ног принца Уэльского, так было, есть и будет всегда. Едва ли можно ожидать лучшей добродетели, когда искушение облачается в самую мучительную и соблазнительную форму в самый хрупкий период человеческой жизни».

К лету 1980 года принц Чарльз уже был мужчиной с устоявшимися привычками и нерушимыми устоями. Один из бывших придворных, наблюдая за распадом брака принца и принцессы Уэльских, искренне верил, что принц, будь у него выбор, изначально предпочел бы остаться холостяком. Он вспоминал: «Это невероятно печально. Разумеется, он никогда бы не женился, потому что наслаждался своей холостяцкой жизнью. Если его рыболовные снасти были под рукой, пони для игры в поло под седлом, а пятифунтовый церковный сбор уплачен, он был он был невероятно доволен. Все было замечательно. Его бы будили в шесть утра фразой: „Сэр, пора отправляться в путь“, – и мы бы тут же выезжали». Его отношения с Камиллой Паркер-Боулз, которая охотно приспосабливалась к его распорядку дня, идеально вписывались в его образ жизни.

К несчастью для Чарльза, его титул сопряжен не только с привилегиями, но и с обязанностями. Его священный долг – жениться и произвести на свет наследника престола. Этот вопрос граф Маунтбеттен без конца обсуждал с королевой за чашечкой послеобеденного чая в Букингемском дворце, а принц Филипп дал понять, что его все больше раздражает легкомысленное отношение сына к браку. Призрак герцога Виндзорского[99]99
  Речь идет об Эдуарде VIII – короле Англии, отрекшемся от престола ради вступления в брак с разведенной Уоллис Симпсон, который не одобряло все правительство Великобритании. – Прим. пер.


[Закрыть] витал перед мысленным взором всей королевской семьи. Все прекрасно понимали, что чем старше становится принц, тем меньше шансов подобрать ему в невесты достойную невинную девушку-аристократку протестантского вероисповедания.

Его поиски жены стали национальным развлечением. Принц, которому уже было почти тридцать три, по собственной воле стал заложником судьбы, публично заявив, что тридцать лет – подходящий возраст, чтобы остепениться. Он публично признал проблему, связанную с выбором подходящей невесты. «Вступление в брак – дело куда более серьезное, чем влюбленность. Думаю, что нужно сосредоточиться на идее, что брак – вопрос взаимной любви и уважения по отношению друг к другу… Прежде всего вы должны быть хорошими друзьями, и, я уверен, со временем дружба перерастет в любовь. Я несу особую ответственность за то, чтобы принять правильное решение. Развод – последняя вещь, которую я могу себе позволить».

В другом своем выступлении он заявил, что брак – это партнерство, где его жена не просто выходит за мужчину, но и принимает его образ жизни. Как он отметил: «Если я принимаю решение, с кем я хотел бы разделить следующие пятьдесят лет, то последнее, что мне нужно: чтобы голос сердца заглушал голос разума». Таким образом, вступление в брак, с его точки зрения, было прежде всего исполнением обязательства перед своей семьей и нацией – задача еще более трудная из-за невозможности расторжения союза. В его прагматичном подходе к поиску избранницы любовь и счастье имели лишь второстепенное значение.

Встреча, которая окончательно вывела принца Чарльза и леди Диану Спенсер на путь к собору Святого Павла, состоялась в июле 1980 года, на тюке сена, в доме командора Роберта де Пасса, друга принца Филиппа, и его жены Филиппы – фрейлины королевы. Диана получила от их сына Филиппа приглашение погостить в их доме в Петворте, в Западном Сассексе. «Ты юна, – сказал он тогда, – сможешь составить ему приятную компанию».

В те выходные она отправилась в соседний Каудрей-парк, чтобы понаблюдать, как принц играет в поло за свою команду Les Diables Bleus[100]100
  Les Diable Bleus – фр. «синие дьяволы». – Прим. пер.


[Закрыть]. После окончания матча небольшая компания вернулась в Петворт, чтобы устроить пикник на территории загородного дома семейства де Пасс. Диана села рядом с Чарльзом прямо на охапку сена, и после обычного обмена любезностями разговор перешел к смерти графа Маунтбеттена и его похоронам в Вестминстерском аббатстве. Во время разговора, который она позже пересказала друзьям, Диана произнесла: «Вы выглядели таким грустным, когда шли по проходу на похоронах лорда Маунтбеттена. В жизни не видела ничего трагичнее. У меня сердце кровью обливалось, когда я смотрела на вас. Я тогда подумала: „Это плохо, что ты так одинок, а должен быть с кем-то, кто заботился бы о тебе“».

Ее слова тронули самые глубокие струны его души. Чарльз увидел Диану в совершенно новом свете. Как она позже делилась со своими друзьями, совершенно неожиданно он начал осыпать ее знаками внимания, что ошеломило ее. Диана была польщена, смущена и сбита с толку той страстью, которую пробудила в мужчине старше ее на двенадцать лет. Позже они продолжили разговор, болтали до самой ночи. Принц, которому нужно было вернуться к работе с документами в Букингемский дворец, предложил ей на следующий же день уехать с ним. Она отказалась, объяснив, что поступить так было бы невежливо по отношению к хозяевам.

Однако с этого момента их отношения начали развиваться. Ее соседка по квартире Кэролайн Бартоломью вспоминала: «Принц Чарльз постепенно вошел в ее жизнь. Совершенно очевидно, он занимал особое место в ее сердце». Он пригласил ее в Королевский Альберт-Холл на спектакль «Реквием» Верди – одно из ее любимых произведений. Ее бабушка Рут, леди Фермой, сопровождала их в качестве дуэньи, когда они возвращались в Букингемский дворец на вечерний фуршет в его апартаментах. Примечательна его служебная записка для камердинера Стивена Барри по поводу этой встречи. Записка – демонстрация тщательно продуманного планирования, предпринятого для простейшего королевского свидания. Там говорилось: «Будьте любезны позвонить капитану Энтони Асквиту[101]101
  Бывшему конюшему. – Прим. пер.


[Закрыть], перед тем как отправиться на охоту, и сказать ему, что я пригласил леди Диану Спенсер (внучку леди Фермой) на концерт в Альберт-Холл, а затем и на ужин в БД на вечер воскресенья. Пожалуйста, спросите его, можем ли мы организовать эту встречу, на которой также будет присутствовать ее бабушка. Если это возможно, пожалуйста, попросите его позвонить днем в обеденное время, когда мы будем дома[102]102
  Имелся в виду Букингемский дворец. – Прим. пер.


[Закрыть]. Ч.».

Проблема заключалась в том, что приглашение, должно быть, пришло довольно поздно. Кэролайн позже вспоминала: «Я вернулась домой около шести часов, а Диана собиралась выходить: „Быстрее, быстрее, через двадцать минут я должна встретиться с Чарльзом“. Тут и началось веселье: нужно было вымыть и высушить голову, подобрать платье: где же это платье? Мы справились ровно за двадцать минут. Но, позволю уточнить: как он посмел пригласить ее так поздно?»

Она едва успела прийти в себя после того безумного вечера, как он снова пригласил ее составить ему компанию на королевской яхте «Британия» на Неделе Каус[103]103
  Парусные гонки Cowes Week проводятся с 1826 года в конце августа и считаются одними из самых зрелищных, успешных и продолжительных по времени соревнований в парусном спорте. – Прим. пер.


[Закрыть]. В течение многих лет королевская яхта, старейший корабль королевского флота, списанный лишь в 1997 году, была неотъемлемой частью вод Солента[104]104
  Пролив между островом Уайт, на котором расположен город Каус, и Великобританией. – Прим. пер.


[Закрыть] в августе, во время регаты, и принц Филипп устраивал вечеринки, на которых присутствовали его немецкие родственники вместе с принцессой Александрой[105]105
  Двоюродная сестра Елизаветы II, дочь четвертого сына короля Георга V. – Прим. пер.


[Закрыть], ее мужем, покойным достопочтенным сэром Ангусом Огилви, и множеством друзей, участвующих в регате.

Те выходные Диана провела в обществе леди Сары Армстронг-Джонс, дочери принцессы Маргарет[106]106
  Младшая сестра Елизаветы II. – Прим. пер.


[Закрыть], и Сьюзан Депфорд, будущей второй женой майора Рональда Фергюсона. Она каталась на водных лыжах, пока принц Чарльз занимался виндсерфингом. Ходили слухи, что она в шутку столкнула его с доски, но выглядело это крайне неправдоподобно, учитывая, какой благоговейный трепет Диана испытывала рядом с ним. Более того, она чувствовала себя «весьма запуганной» атмосферой на борту королевской яхты. Не только из-за друзей принца, которые были намного старше ее самой, но и потому, что они будто бы знали о планах принца Чарльза на нее. Она находила их слишком дружелюбными, слишком понимающими. «Они шагу не давали мне ступить», – рассказывала она своим друзьям. Для девушки, которая предпочитает держать все под контролем, ситуация крайне неприятная.