Текст книги "Боль и сладость твоих рук"

Глава 8
Играй только со мной

Ирина.

Она понятия не имела, что может измучиться с Лори. Что эта добрая, милая, всегда послушная саба способна превратиться в такую безжалостную госпожу. Если бы она на секунду забыла, что попросила об этой игре сама – решила бы, что Лори мстит ей за что-то. И дело было не в боли – стек в руках временной госпожи почти не жалил. Просто перед ней разверзлась бездна унижения.

Казалось, Лори шлепала и одергивала ее чаще, чем раз в секунду – за каждый неловкий взмах ресниц, поворот головы, за недостаточную мягкость жестов и изящество движений. Ирина изо всех сил старалась сдерживать рвущуюся наружу ярость и досаду. Она столько раз произнесла «да, госпожа», что эти слова утратили для нее всякий смысл. Лори заставляла ее опускаться на колени и подниматься снова и снова – пока это не начало напоминать тяжелые физические упражнения в зале.

Добившись покорности, Лори решила дать ей урок перемещений всевозможными способами – от «простой» походки послушной сабы до кошачьего ползания на четвереньках в максимально соблазнительных позах. А затем минут двадцать порола по всему телу, заставляя при этом стоять, лежать, наклоняться и выгибаться в самых изящных соблазнительных позах.

Когда через пару часов Ирина вышла из комнаты, она пошатывалась от усталости и на всякий случай не смотрела на Лори, боясь, что вцепится ей в волосы. Ей казалось, что прошла целая вечность. Каждая мышца, каждый сантиметр кожи болел. Вдобавок мучил зверский голод. При этом все, на что ее хватило – это вызвать такси, приехать домой и рухнуть спать.

Но, закрывая глаза, она чувствовала себя победительницей. И даже ненависть к Лори уже постепенно проходила.

А утром она проснулась от сообщения Тимофея.

Он писал ей много раз за эту неделю. Спрашивал о любимых книгах, фильмах, затевал интеллектуальные дискуссии, а потом внезапно присылал эротические фото женщин из БДСМ-студий – но не пошлые, скорее, художественные.

Возбуждал воображение, и снова внезапно обрывал сам себя, заговаривая о чем-то невыносимо будничном, вроде выбора из двух сервисов по доставке готовой еды. Ирина подсказывала, какой сервис лучше, а потом дразнила его своими интимными фото, отснятыми хорошим фотографом в «Сабспейсе». Тимофей делал ей комплименты и грозил высечь при встрече.

«За что?» – кокетничала Ирина. «Слишком дерзкая», – лаконично отвечал он.

В новом сообщении, которое пришло утром в субботу, он осведомлялся, как ее киске нравятся игры с душем. Судорожно сжав колени, Ирина улыбнулась и написала ответ:

«Моя киска будет наслаждаться этим… Если этого пожелает мой господин». Но от следующего сообщения едва не выронила телефон.

«Заеду в семь», – коротко написал он.

Ирина ошеломленно замерла. Еще вчера он писал, что они встретятся не раньше воскресенья. Дьявол! Ее тело еще болело… метнувшись к зеркалу, она сбросила халат, повернулась и приглушенно застонала. Даже будучи осторожной накануне, Лори не смогла не оставить следов кое-где: отчетливые следы от розг виднелись на верхней части бедер и у коленей. А спереди немного припухла нежная кожа под грудью.

«Дура, дура», – ругалась на себя Ирина, замазывая следы кремом от ушибов. Разумеется, это следовало сделать вчера – теперь скрывать синяки было уже поздно. Но отменять свидание она не хотела, не могла… придется объяснять. Впрочем, не мог же он рассчитывать на лебединую верность после первого же свидания? Или… мог?

Нерешительно замерев с телефоном в руках, она долго смотрела на погасший экран, после чего молча отложила его в сторону. Нет, она не станет скрывать от Тимофея что– либо. Она просто объяснит как есть. Если не поверит и приревнует, если не поймет – так тому и быть. В ее жизни уже было достаточно ревнивых идиотов. Пусть этот ведет себя нормально или сразу катится ко всем чертям.

Но несмотря на воинственный настрой Ирина потратила почти весь оставшийся день на то, чтобы прихорошиться. Она ругала себя за глупость: Тимофей мог оказаться кем угодно, хотя и казался мужчиной, для которого стоило стараться. Мужчины, которые с первого взгляда кажутся идеальными, чаще других оказываются мудаками.

Но в их первую ночь он проявил себя таким чутким, страстным, терпеливым любовником… и Макс с ним дружил, а это значило немало. Всю неделю она смотрела и читала его материалы из сети, стараясь отыскать в нем недостатки, а вместо этого невольно влюблялась в него еще больше.

То, как он рассказывал людям о детской психологии, то, как призывал обращаться друг с другом, его чувство юмора, здравый смысл, обаяние – в это невозможно было не влюбиться. И она чувствовала, что ее затягивает с каждой минутой. В одном из интервью его спросили об отношениях между мужчиной и женщиной, и он ответил коротко, но этот кусок она пересматривала много раз.

«Если женщина достаточно здорова психически, чтобы оставаться мягкой, то мужчина рядом с ней может стать бесконечно сильным. Если мужчина достаточно силен и дружит с головой, любая женщина рядом станет нежной и женственной», – сказал он. Когда Ирина услышала это впервые, ее сердце пропустило удар. Ей показалось, что Тимофей облек в слова именно то, что она почувствовала, когда он сидел в кресле и сказал

«Посмотри на меня», а потом велел ей опуститься на колени.

Без пятнадцати минут семь ее нервозность достигла пика, и Ирина нашла себя за тем, что снимала невидимые пылинки с бордового шелкового платья. Ее грудь соблазнительно выглядывала из низкого декольте, одно плечо кокетливо открыто, но сверху она накинула черный газовый платок. Аромат «Шанель» окутывал ее терпким облаком, черные замшевые сапожки-чулки обтягивали ноги.

Широкий кожаный пояс, подумав, она с платья сняла, словно услышав слова «слишком дерзкая», произнесенные его голосом. В свои двадцать пять она думала, что умные мужчины за такой чепухой, сказанной серьезно, скрывают шутку. Теперь понимала – ни фига они не скрывают. И все, что касается их самолюбия, их ревности и прочей чепухи, для них не чепуха.

Макияж и прическу она сделала в очень спокойном стиле: простые косы послушной девочки, закрученные в затейливый пучок с парой выпущенных прядей, розовая помада, неяркие тени, мягкое контурирование овала лица. Вспомнив, как плакала в тот раз, Ирина на всякий случай воспользовалась водостойкой тушью и наложила ее в один слой.

Гадая, опоздает он или нет, она прождала до без пяти семь и даже вздрогнула от звонка – он застал ее врасплох. Чуть раньше…

– Выходи, малыш, – бархатным мягким голосом скомандовал он, едва она ответила, и сразу положил трубку, не дожидаясь ответа. На секунду ее тело напряглось: он был раздражен или ей показалось?

Спустившись, Ирина наткнулась на него возле самой двери подъезда и странным образом это напрягло ее еще больше – непредсказуемость в мужчинах всегда ее настораживала, хотя и завораживала тоже. Даже в мелочах.

Она была уверена, что Тимофей не выйдет из машины. Такие мужчины же всегда ждут женщин за рулем, раздраженно по нему барабаня, чтобы скоротать время, разве нет?

Про водителя Лешу она вспомнила лишь тогда, когда забралась в машину и встретилась с ним глазами в зеркале заднего вида. Тимофей сел на заднее сидение вместе с ней.

– Домой, – коротко скомандовал он, как только Ирина и Алексей поздоровались.

Дорога прошла в полной тишине. Ира смотрела в окно, облизывала губы и нервничала. Она совсем забыла про водителя, когда рассчитывала, что сядет в машину и сразу объяснится с Тимофеем по поводу Лори, предупредит о следах на теле. Так она смогла бы сбежать, если бы он разозлился. Но при Алексее такой разговор был немыслим, и теперь ей придется снова ссориться с ним у него дома. А что, если он рассвирипеет и слетит с катушек?

– Что с тобой, малыш? – тихо спросил Тимофей, когда они остались в лифте одни.

– Эм… я должна сказать тебе кое-что.

Его спокойный взгляд невозмутимо изучал ее лицо. После небольшой паузы он спросил с легкой улыбкой, которая показалась ей опасной:

– Про Лори?

Ее рот рефлекторно приоткрылся, а глаза изумленно распахнулись.

– Как?… – прошептала она после паузы. Лифт с мягким рывком остановился. Тимофей жестом предложил ей выйти первой, снова улыбаясь странной угрожающей улыбкой.

– Мне рассказал Макс, – невозмутимо пояснил он уже в квартире, наклоняясь, чтобы снять обувь. – Он очень заботится о тебе, ты знаешь?

– Понятия не имела, что он вообще видел меня вчера, – честно призналась Ирина, замирая на месте от замешательства. Она автоматически сняла туфли, но не знала, что делать дальше и робко посмотрела ему в лицо, ожидая каких-то более ясных намеков: к чему он ведет?

– Мне было сказано, что если с твоей головы упадет хотя бы волос, то я не жилец, – сардонически ухмыльнулся Тимофей в ответ, тронул ее за локоть, кивнул в сторону и развернулся, пошел в гостиную, где они провели столько времени в прошлый раз.

– Я не всегда его понимаю, – призналась Ирина, послушно шагая за ним по теплому паркету, – Мне всегда казалось, Максу до меня мало дела.

Она поддерживала разговор автоматически, а сама напряженно размышляла о том, насколько сильно разгневан Тимофей. В том, что он злится, сомневаться не приходилось: доминанты терпеть не могут, когда в их отношения с нижней лезут другие домы. А тут – вмешалось, получается, целых два.

– Это не так, – мягко возразил Тимофей, опускаясь в кресло. – Но я хотел бы услышать больше об этой… Лори.

Ирина закрыла глаза, глубоко вздыхая. Ее щеки залились краской. Она стояла перед ним, почти на том же месте, где находилась в прошлый раз, когда он расстегнул брюки и велел ей начать с минета. Но даже тогда ей не было так трудно начать, как сейчас.

Пауза показалась ей получасовой. Но Тимофей терпеливо ждал ее слов и подался вперед, когда она, наконец, ответила.

– Она моя подруга. Я попросила ее поучить меня, – призналась она.

– Неужели для меня? – сузив глаза, спросил он быстро.

– Да, – чуть тише сказал Ира.

– Я польщен.

Его тон не оставлял простора для сомнений: это был сарказм. Тимофей больше не скрывал своего бешеного гнева – его темные глаза сверкали в полумраке гостиной. На этот раз паузу сделал он, и она была еще более мучительной, но Ира молчала, прекрасно помня все вчерашние уроки Лори. Опустив глаза, она безропотно ждала приговора, и в конце концов он откинулся на спинку кресла, глубоко вдохнув:

– Я хочу, чтобы между нами не было никакой неясности. Если ты еще раз придешь в клуб и позволишь себе играть с кем-то, мы больше никогда не встретимся, нижняя.

– Да, мой господин, – тихо сказала она, – простите меня.

– Я прощу тебя, поскольку не объяснил тебе моих правил в прошлый раз, но сегодня ты будешь наказана. И я не хочу, чтобы ты пользовалась всеми этими штучками, которым она обучила тебя, – резко сказал Тимофей. – Прекрати смотреть в пол, меня от этого тошнит. Посмотри на меня.

Ирина робко подняла глаза – разумеется, она сделала это именно так, как вчера научила ее Лори. Они отрабатывали этот взгляд до автоматизма – и результат получился неожиданно сильным. Лицо Тимофея мгновенно смягчилось:

– Хорошо, милая. Не бойся. Я не буду слишком жесток с тобой.

У Ирины мгновенно пересохло во рту. Все ее тело отреагировало возбуждением на бархатистый тон и обманчивую нежность. Это был голос садиста, который предвкушал долгое – очень долгое и извращенное – наказание своей нижней. И в то же время он испытывал искреннюю нежность к ней. И желал ее.

Ее соски стали такими твердыми, что она ощутила боль, а трусики мгновенно промокли насквозь, мозг почти отключился. Поэтому до нее не сразу дошла его следующая фраза.

– Идем в ванную, малыш, – сказал он, поднимаясь. – Кстати, когда у тебя в последний раз был анальный секс?

С трудом снова включив мозг, она на секунду почувствовала, что ноги приросли к полу. А правда, когда? Лет пять назад? Десять? Есть ли смысл делать вид, что она не хочет?

Снова бросив трепетный взгляд ему в глаза, она поняла, что вот-вот растает и расплавится целиком – не только ноги, которых уже почти не ощущалось, но она вся прекратит человеческое существование и превратится в его добровольную рабыню, не способную к сопротивлению даже в малом. Вот почему ей так не хотелось оставаться на завтрак в прошлый раз, вести с ним разговор утром, создавать этот пролог к новому возвращению – все потому, что с Тимофеем все человеческое в ней прекращало существование.

Он был настолько сексуален, что оставалось лишь бешеное вожделение и приступ фанатичной покорности в надежде получить невозможное, удовлетворить болезненную потребность, которая никогда, за всю ее жизнь, не была удовлетворена даже на минуту. Надежды и фантазии – единственная тень удовлетворения, которая когда-либо была ей доступна. Вот как сейчас…

– Давно, – выдавила она покорно, вкладывая ладонь в нетерпеливо протянутую руку.

– Ммм… узенькая попочка. Обожаю, – шепнул он на ухо, и она споткнулась. Во рту стало нестерпимо сухо.

– Мой господин… можно воды? – пискнула она, умирая от возбуждения, смешанного с легким страхом.

Тимофей обернулся, пристально посмотрел в глаза и сходил на кухню за водой. Напоив ее из своих рук, он отнял от губ стакан, когда Ира выпила четверть, и допил остальное сам. Затем он снова посмотрел ей в глаза, и, поставив стакан, снова взял ее за руку и молча повел за собой.

В просторной ванной было прохладно. Ирина полностью разделась, повинуясь его приказу, и молча залезла под горячий душ. Тимофей грел струями воды и ее, и себя минут пять, пока пар не окутал всю комнату, и она не расслабилась. Тогда он повесил душ на держатель и принялся ласкать ладонью ее плечи и спину, повернув ее лицом к стене.

Он делал это особым образом – так умеет не каждый дом. Его движения одновременно были и ласковыми, и хозяйскими. Мужчины чаще так гладят свои автомобили, чем женщин. От машин они не ждут нападения и предательства. Возможно поэтому они любят их сильнее и беззаветнее. Тимофей гладил ее тело именно так – словно был ее хозяином, словно купил в каком-нибудь салоне, хорошенько попользовался и теперь хотел поухаживать, помыть ее и натереть перед тем, как оказаться внутри и снова разогнать на полную скорость.

Ира наслаждалась каждой секундой и полностью расслабилась… до тех пор, пока в какой-то момент она не почувствовала, как намыленный палец скользнул между ягодиц.

– Помоем тебя внутри? – шепнул он на ухо, надавливая пальцем.

Ира тихо охнула, прикусив губу и тяжело дыша. Она тихо застонала, когда он добавил второй палец, а затем и третий. В полной тишине он целую вечность насиловал ее попу под ее тихие беспомощные стоны. Ее возбуждение могло бы полностью пройти от боли и дискомфорта, но левой рукой Тимофей ласкал клитор, иезуитски не позволяя ей ни страдать, ни наслаждаться.

– Что ты задумал? – спросила она, когда он внезапно убрал руки. Из ее груди вырвался непроизвольный вздох, когда прошла мучительная боль, но тут он наклонился и перевел душ в капельный режим.

– Трахнуть тебя мокрую, – сказал он и не спеша открутил колпачок какого-то тюбика.

– Что это?

– Смазка. Ты же не думала, что я буду трахать тебя с помощью геля для душа?

– Нет!

– Конечно, нет, – явно забавляясь, согласился он. – Это отличная смазка. Наклонись, сабочка.

– Я не…

– Сейчас.

Его лицо стало жестким. На секунду в голове Иры пронеслась идея сказать «желтый», но она тут же снова осознала, что хочет этого. Хочет этой боли и этой его ярости. Он все еще злился на нее. Все еще ревновал – понимать это будет особенно приятно, даже во время наказания. Каждую секунду, пока он не сделает ей слишком больно.

Воспользовавшись удобными металлическими держателями, она послушно наклонилась, не в силах отделаться от мысли, что каждый сантиметр этой квартиры продуман для БДСМ-вечеринок. Странно, что в ванной еще нет креплений для наручников. Или есть?

Ира вздрогнула, когда он крепко прижался сзади… но ничего пока не сделал, просто просунул руку между бедер, и снова начал ласкать кончиками пальцев. Ей стало жарко, хотя теплая вода лишь слегка брызгала сверху, почти не доставая до их тел. Но вскоре Тимофей придумал, как еще можно использовать душ…

Он дразнил ее целую вечность – и пальцами, и с помощью душа. И только когда она с громким стоном кончила, нагнул сильнее, а затем безжалостно и быстро поимел.

Ее крики, вероятно, слышал весь дом, подумала позже Ира – это было больно до слез из– за отсутствия привычки мышц, но даже в голову не приходило сказать «красный».

Как ни странно, она наслаждалась каждой секундой. Когда Тим кончил и мягко вышел из нее, она обессилено привалилась к нему, всхлипывая, и позволила помыть себя и утешить.

Усталость немного выбросила ее из образа. Она долго собиралась с мыслями прежде, чем обратиться к нему с важным вопросом.

– Вы простили меня, мой господин? – так кротко, как только могла, наконец, спросила она, когда они оба выбрались из ванной, и он подал ей полотенце. И тут же с досадой поняла, что все равно немного сфальшивила.

Тимофей чуть приподнял подбородок, и от него повеяло холодком. Сглотнув, Ирина поймала себя на том, что снова смотрит в пол и плотно закрыла глаза, чувствуя, как дрожат от напряжения веки и ресницы. Щеки становились горячее с каждой секундой его молчания и, не выдержав, она отвернулась к раковине, включила воду, плеснула себе в лицо.

– О чем ты, малыш? – невозмутимо спросил он тогда, погладив ее по спине. – Ты ведь наслаждалась. Я еще и не начинал тебя наказывать. Хочешь прерваться на чашку кофе перед тем, как мы перейдем к этой части?

Изменившись в лице, Ирина повернулась, не вытирая лица, и уставилась на него в полном замешательстве. Щеки горели по-прежнему, только теперь в довершение по ее лицу текла мокрая вода вперемешку с косметикой, превращая его в хаос. Черные потеки туши на щеках ощущались почти физически.

Она хотела что-то сказать, моргая мокрыми ресницами, но не могла в то время, как он смотрел в ответ, и в его глазах плескалось море издевки.

Глава 9
Отвези меня домой

Лори. На сутки раньше.

Лори чувствовала себя так хорошо, что даже захотела поговорить с Димой. Ей казалось, что весь страх рассеялся как дым, теперь она вообще не понимала, почему бегала от него целую неделю. Надо просто найти его и попросить прощения за эту глупую выходку. А в знак примирения предложить любую сессию, какую только он захочет. Она чувствовала, что способна на все. Если уж Ирина смогла ползать у ее ног как кошка и целую вечность позировать во время ненавистной порки, то что может ей помешать доставить удовольствие своему дому?

Перед тем, как выйти из комнаты, она приняла душ, поправила прическу, капнула духов на шею и запястье, освежила макияж. На все ушло не больше четверти часа – сноровку не пропьешь, как часто шутила Ирина. Она тоже умела быстро приводить себя в порядок после каждой сессии.

Уже на лестнице Лори поняла, что вся храбрость осталась в комнате наверху. А, ступив в зал, и вовсе застыла в ступоре: идти дальше? Или тихонько смыться в раздевалку?

Весь клуб бурлил обычным для середины ночи возбуждением. Громкая ритмичная музыка, к которой примешивались звуки хлыстов, шлепков и приглушенные стоны, мешала соображать, тяжелый запах разгоряченных надушенных тел смешивался с ароматными парами от кальяна из лаунж-зоны. Казалось, этот пар делает воздух в клубе плотным, осязаемым и мутным – или у Лори слегка мутилось в глазах от напряжения?

– Малыш? – спросил кто-то нараспев совсем рядом, и Лори повернулась – так резко, что звякнули серьги. Мастер Дав. О нет. О нет. Теперь еще один из ведущих мастеров в клубе смотрел на нее плотоядно.

– Поиграем, солнышно? – мягко спросил он, наслаждаясь ее смятением.

Лори почувствовала, как ускоряется сердцебиение, а щеки заливает краской смущения – и опустила ресницы. Поймет ли он, что она всерьез напугана или репутация лучшей сабы в клубе защитит ее? Спишет ли он все, что видит, на игру и мастерство? И, самое главное: что ей ответить?

Как отказаться от игры, чтобы не разозлить мастера? Ведь по правилам клуба она уже не имела права ему отказывать. Бесхозная саба не вправе отказывать мастерам… и ни одна саба в своем уме этого не сделает. Зачем тогда приходить в клуб, если не хочешь играть с лучшими?

Все, что могла сейчас сделать Лори – лишь запретить проникновения.

– Я… уже дала обещание другому дому, – соврала она, не поднимая глаз. Ей нужно было срочно найти Диму… если Макс узнает, что она врала мастеру – ее снова выставят из клуба. Или придется расплачиваться публичной сценой, а она не может… совсем.

– Кому же, малыш? – внезапно послышалось сзади, и Лори похолодела. Чтобы узнать этот голос, оборачиваться ей не потребовалось. Макс.

– Я… хотела сказать, что собиралась поиграть с другим домом, – упавшим голосом призналась Лори.

– Но хочет ли он играть с тобой? – быстро сказал Дав, и Лори, резко подняв голову, впилась взглядом в его лицо. Разумеется, глаза опытного дома ровно ни о чем ей не сказали – что-то, а скрывать эмоции мастера умели. Но даже слов ей хватило – происходило нечто неладное. Они сговорились, с упавшим сердцем сообразила она. Дима все же разозлился и натравил на нее мастеров.

– Судя по всему, нет, – с горечью ответила она после небольшой паузы и невольно опустила холодную маску на лицо.

– Глаза, саба, – резко одернул ее мастер Дав.

– Так-так, – с наигранным удивлением произнес Макс, обходя ее сзади – довольно близко, чтобы она ощутила жар его тела и запах горьковатой туалетной воды. – Эта саба нам дерзит?

Лори вспыхнула. Ей было так страшно, что на секунду захотелось упасть на колени и просить прощения. Она знала, что этого будет достаточно, чтобы смягчить двух домов, но после сцены с Ириной все еще не могла полностью погрузиться в роль сабы, словно застряла между двух состояний, двух миров. Гордыня домины, едва завершившей сцену со своей сабой, не позволяла ей немедленно встать на колени. Ей нужен был отдых и плавный переход. Зачем она только спустилась? Раз поймав добычу, эти хищники не выпустят ее ни под каким предлогом.

– Я просто ищу своего дома, мастер. Простите, – процедила Лори тоном, который никак не мог бы считаться приемлемым для нижней в «Сабспейсе».

– Все ясно. Боюсь, твой дом немного занят… он занят с другой сабой, малыш, – усмехнулся Дав. – И просил нас развлечь тебя, чтобы ты не скучала.

Лори медленно подняла глаза и проследила направление его взгляда. К ее облегчению, Дима вовсе не играл с другой сабой – просто болтал с какой-то девушкой у стойки бара. Но и этого ей хватило, чтобы преисполниться обиды на него.

– Подонок, – прошептала она еле слышно в бессильной ярости.

– Что ты сказала, нижняя? – холодно спросил Макс после паузы.

Лори сглотнула и усилием воли взяла над собой контроль, а затем одарила хозяина клуба сладчайшей улыбкой:

– Я с удовольствием поиграю с вами, мастер.

– Увы… на сегодня я уже исчерпал лимит игр с кем попало. Моя нижняя ждет меня, – насмешливо отсалютовал Макс. – Мастер Дав составит тебе компанию, малыш. Наслаждайся.

Второе предательство за вечер полностью деморализовало ее. Ноги Лори приросли к полу, в ушах зашумело. Как они могли? Ладно – Дима, он действительно пострадал от нее, но Макс? Как он мог вот так оставить ее в распоряжении дома, которого она не хотела? Да еще нахамил вдобавок. «С кем попало» – как по щеке ударил. Ему-то она что сделала? Не говоря уж о том, что он еще лучше, чем Дима, знал, как она паникует… ведь он был ее психологом, а не только любовником. Он был единственным, с кем она могла бы играть, кроме Димы!

Играть с Давом или послать все к черту и сбежать? Пусть исключают ее из клуба. Она больше не хочет боли, не хочет играть с незнакомыми мужчинами, не хочет бояться… но сможет ли она жить без еженедельных походов в «Сабспейс»? Без Ирины, без этого привычного сумасшествия огромного зала, наполненного возбужденными людьми, без драйва, без звуков ритмичной музыки и восхищенных взглядов? Обреченно опустив глаза, Лори снова покраснела.

В прошлый раз изгнание из клуба тяжело далось ей… это была почти ломка. Она слишком привыкла наслаждаться всеобщим восхищением, желанием, ухаживаниями. Возможно, теперь просто пришло время расплаты, и это не такая уж непомерная цена за право и дальше быть королевой этого странного ночного общества?

– Ты идешь, саба?

Брови мастера Дава слегка приподнялись, но взгляд оставался спокойным и изучающим. Теперь она даже не могла понять, хочет он ее или просто выполняет некие договоренности с Димой и Максом. Это уязвляло больше всего. Играть с мужчиной – еще куда ни шло. Но играть с мужчиной, который ее не желает? Возможно, это все же выше ее сил.

– Иду, – выдавила она и без всякого энтузиазма пошла за своим новым домом сквозь зал. Место, куда он привел ее, было ожидаемо нейтральным – далеко не самым страшным во всем зале. Это было пространство, оборудованное для игры у стены с ограничением движений нижнего: всего две пары мягких наручников для рук и ног.

– Лицом ко мне, малыш, – мягко подсказал Дав, и у Лори закружилась голова от страха – едва обернувшись, она заметила несколько заинтересованных взглядов. Люди уже начали подходить, едва заметив, кто будет играть. А вот это уже хуже… Ей придется смотреть им всем в глаза.

– Смотри на меня, – тут же велел мастер, будто прочитав ее мысли.

– Я не смогу, – еле слышно прошептала она, скорее себе, чем ему, но Дав неожиданно услышал.

– Стоп-слово? – нахмурившись, спросил он. Лори посмотрела на него долгим взглядом. Нет. Нет, она не станет произносить стоп-слова до начала сцены. Сделать это – означало окончательно сдаться. А она все еще злилась на Диму и Макса. Нет, она не доставит им удовольствия изгнать ее из клуба с позором.

– Простите, мастер. Я в порядке, – произнесла она глубоким грудным голосом и встала у стены, как он велел.

– Сними платье.

Лори раздула ноздри, но, лишь секунду помедлив, подчинилась. И в тот момент, когда она негнущимися руками стягивала тонкую ткань с себя через голову, ее взгляд упал на забавляющуюся парочку. Макс и Дима, полностью утративший интерес к девушке у стойки, стояли рядом, наблюдая за ней так пристально, словно следили за опасным химическим процессом и ждали взрыва с минуты на минуту… ха. Этого они не дождутся.

– Ты очень красивая. Ты роскошна, милая, – прошептал Дав, привлекая ее внимание.

Он закрепил ее руки в наручниках, приблизившись вплотную, на несколько мгновений скрыл ее обнаженное тело от публики, и Лори стало легче. Их взгляды встретились. Его взгляд мягко ласкал ее, голос выдавал нежность, а запястья не так уж сильно стягивали наручники – она могла бы освободиться, если бы захотела.

Не отводя взгляда, Дав внезапно вытянул из кармана шелковый шарф, которым обычно мастера завязывали глаза сабам, но повязал его не на голову ей, а на бедра, прикрывая промежность от жадных взглядов.

– Так лучше? – спросил он, изучая ее по-прежнему невозмутимым взглядом.

– Да, благодарю, – выдохнула Лори. Несмотря на то, что снятое платье было почти прозрачным, без него она почувствовала себя слишком уязвимо.

– Поблагодари меня поцелуем, саба, – приказал он, наклоняясь к ее губам, но не касаясь их.

В порыве искренней благодарности Лори без особых колебаний поцеловала его и сделала это нежно, с мстительным удовольствием думая о том, что Дима, вероятно, будет ревновать.

– Вкусная, – прошептал Дав, слегка отстраняясь после поцелуя.

Лори невольно бросила взгляд в ту сторону, где стояли Дима с Максом. И ее словно ударили кулаком в грудь – их там больше не было. Не поверив глазам, она пробежалась глазами по толпе – его не было нигде. Она закрыла глаза, даже не чувствуя, как ее рот приоткрылся, боль в груди стала почти физической.

Еще секунда – и Лори бы снова стала обшаривать взглядом все вокруг, но тут ее разбудила звонкая пощечина.

– Саба! – резко одернул ее мастер, который, как все лучшие домы клуба, не привык к тому, что их нижняя мысленно отсутствует во время сцены – даже если она отвлеклась на секунду.

– Простите, мастер, – автоматически ответили губы Лори прежде, чем она сама успела понять, что произошло.

Ее руки рефлекторно дернулись в наручниках, когда она вернулась вниманием к происходящему. Она заметила, как потемнели и сузились глаза мастера Дава. Лори невольно попыталась вспомнить его настоящее имя. Андрей? Алексей? Наверное, там была буква «А», его ник – это первые буквы из фамилии, имени и отчества. А может, это изначально была шутка про мыло… ведь этот мастер часто производил впечатление обманчивой мягкости.

– Вижу, что я был слишком нежным с тобой, – резко бросил он и поднял руку.

Лори зажмурилась, получая еще две пощечины – неопасные, почти безболезненные – одним словом, очень умелые, но ошеломляющие и такие унизительные перед всей этой жадно наблюдающей толпой… после чего он еще и поднес тыльную сторону своей руки к ее губам, глядя в глаза так, что у Лори не осталось сомнения: если не поцелует – он возьмется за что-нибудь ужасное, вроде кнута.

Коснувшись его теплой кожи губами, она сглотнула, думая только о том, что Дима ушел. Мелькнула страшная мысль, что она просто ошиблась – ему нет до нее никакого дела. Ни ему, ни Максу. Как ужасно она ошиблась. Думала, что они сосредоточили на ней все внимание, но ее всего лишь поставили на место.

К счастью, Дав на этот раз не понял, насколько она была далеко: ее глаза, кстати наполнившиеся слезами, заставили его смягчиться, и мастер, удовлетворенно улыбнувшись одними глазами, погладил раскаявшуюся сабу по плечу:

– Как насчет флоггера, милая? – тихо спросил он, внимательно изучая ее глазами. – Или

поиграем с зажимами?

Тело Лори отозвалось помимо ее воли: соски мгновенно затвердели, губы пересохли, и она рефлекторно облизнула их, на что Дав отозвался тихим смешком:

– Ты права, малыш. Возьмем и то, и другое.

Следующие пятнадцать минут стали для Лори сладкой пыткой вкупе с самыми горькими переживаниями. Дав мастерски играл с ее телом – стало просто невозможно не реагировать. Обманчиво мягкие хвосты флогера были похожи на мастера, который играл с ней: то ласкали кожу, то превращались в орудие пытки. Для Лори, впрочем, совершенно не страшное. Зажимы добавляли перчинки и возбуждения, а пальцы мастера, время от времени ласкающие ее тело, сводили с ума.

Лори тихо постанывала, подыгрывая ему и собственному наслаждению снаружи, но полностью отключиться не смогла: мысли о Диме причиняли невыносимую боль изнутри. Ни один зажим, ни один удар флоггером или даже плетью не могли бы доставить ей такую муку.

Тихо плача, Лори внезапно поняла: он значил для нее гораздо больше, чем она могла бы даже представить всего лишь час назад. Даже неделю назад, когда она еще была с ним и не думала бежать. Чтобы понять это, ей нужно было увидеть своими глазами, как он ушел во время ее сцены с другим мужчиной. Как он бросил ее…