Текст книги "Шаг во времени"

Тронутая, Аманда с напускной шутливостью сказала:

– Просто вам, сэр, вечно было недосуг узнать меня по-настоящему. А я всегда была такой, как теперь, – и это, как она сама понимала, было совершеннейшей правдой, лишь в известном ей одной смысле, но в конкретном случае – полной неправдой. Из Бельгии продолжали поступать неутешительные известия, и через пару дней, в воскресенье после полудня мрачный Джереми опять пригласил к себе Аша. В дверях его встретила Аманда, а Джереми, заспешивший из своего кабинета, на ходу выкрикнул безо всякого предисловия:

– Веллингтон уже движется навстречу своему поражению!

– Как это? – воскликнул Аш.

– Поток новостей не прекращается с утра. Пруссаки застряли где-то вдали от места столкновения Веллингтона и Бонн. Бонн довел до конца один из своих блистательных ударов и отбросил Веллингтна за реку Самбра.

– Говорите, Веллингтон отступил?

– Нет, тупица вы этакий, я говорю, что ваш драгоценный Веллингтон разбит, понес большие потери в пехоте, коннице и артиллерии. И нам следовало знать, – закончил он горько, – что он не может победить в открытом сражении с Наполеоном.

– А откуда вы все это знаете?

– Об этом знает весь Сити. И сейчас Бонапарт уже в Брюсселе, диктует свои условия.

Аманда, заметив, как от слов Джереми побледнел Аш, взяла его за руку и почувствовала, как его пальцы стиснули ее ладонь.

– В Сити всеобщая паника, – продолжал Джереми. – Брокеры носятся, как угорелые, стараясь продать ценные бумаги, я тоже продаю. Одному Богу известно сколько я на этом теряю, но у меня много других дел, поэтому я-то переживу этот бум. А вам, молодой человек, советую, – и он ткнул пальцем в галстук Аша, – продать все, что у вас там имеется. Можете воспользоваться услугами моего маклера, Глайдингза, он сумеет сбыть по высшей цене, – и подтолкнул Аша к выходу. – Поезжайте туда. Если будете медлить, с вами случится беда.

Аш спокойно снял его руку со своего рукава и покачал головой:

– Я еще не решил продавать, мистер Бридж. А если решу, то у меня есть свой человек для таких операций.

– Ну и дурак же вы! – заорал Джереми. – Неужели не понимаете, что творится?

– Полагаю, что это вы не понимаете, – ответил холодно Аш. – Тем не менее, обещаю серьезно обдумать ваш совет, – он отвернулся, собираясь уйти, а Джереми, пробормотав пару неразборчивых фраз, закричал ему вслед:

– Тогда не рассчитывайте, что я буду спасать ваши гроши, Ашиндон! – и потрясая руками над головой, он развернулся и бросился к своему кабинету.

Аманда пошла за Ашем, не выпуская его руки.

– Что вы думаете предпринять? – спокойно спросила она, и в ответ он улыбнулся как-то виновато.

– Вопреки тому, что я сказал вашему отцу, думаю, надо продавать. По-прежнему верю в Веллингтона, но не имею права рисковать и потерять все. Отец ваш обещал восстановить мой... наш дом, но я намерен справиться самостоятельно за счет своих средств. От одной мысли, что я вечно буду обязан этому человеку... Простите, Аманда, что я так говорю о вашем отце, но... – он сжал губы, и Аманде очень захотелось погладить его по окаменевшей щеке.

– Не надо продавать, Аш, – прошептала она осипшим от напряжения голосом. – Веллингтон уже побеждает. Уверяю вас, через пару дней Наполеон будет драпать к Парижу, как побитая собака, поджав хвост, – от этих слов лицо Аша немного оттаяло.

– Ваш патриотизм достоин похвалы, дорогая, но в данный момент вы судите о вещах, в которых ничего не смыслите. – И он надел слегка набекрень свой касторовый цилиндр с лихо загнутыми полями. – Поеду спасать свои... э-э... гроши, – сказал он с наигранной веселостью, нелегко давшейся ему.

– Нет! – выкрикнула Аманда, вцепившись ему в рукав и почти теряя рассудок от путаницы противоречивых соображений, что вихрем неслись в ее голове. «Боже, если бы было время подумать!» И вдруг в единое мгновение собралась и приняла решение. – Ни в коем случае не продавайте государственные облигации! – Аш хотел было возразить, но она торопливо проговорила: – Я должна вам сказать кое-что секретное.

Аш раздраженно вырвал свою руку:

– Аманда, мне сейчас некогда заниматься беседами на личные темы.

– Аш, это чрезвычайно важно. Подождите здесь минуту! – она бросилась наверх в свою спальню и через пару минут вернулась в накидке и шляпке. – А теперь, – сказала она, еле переводя дух, – везите меня в какое-нибудь тихое место, где нам никто не помешает поговорить.

Аш хотел что-то сказать, но, заглянув ей в глаза, сдержался и молча вывел ее из дому. Спустя минут пятнадцать он повернул свою коляску в Грин-парк и поехал по той заросшей дорожке, где они беседовали в первый день пребывания Аманды Лондоне времен Регентства.

– Это место хорошо во всех отношениях. Ну, так в чем же дело, Аманда? У меня, действительно, мало свободного времени.

Аманда судорожно втянула в себя воздух.

– Аш, вы неоднократно высказывались по поводу перемен, которые произошли со мною, как вы считаете, со времени... того неприятного случая в часовне Гросвенор.

– Да, – ответил он с нескрываемым нетерпением в голосе.

– И тому есть причины, – сказала Аманда и немного помедлила. – Ваше сиятельство, граф Ашиндон, позвольте представиться: меня зовут Аманда Маговерн и родилась я... то есть я буду рождена в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году...

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Аш в шоке долго и пристально смотрел на нее широко открытыми глазами. И наконец, взяв ее за руку, сказал:

– Аманда, Аманда...

– Нет, пожалуйста, разрешите мне досказать. Все началось в тот апрельский день 1996 года. Я сидела в часовне Гросвенор и ко мне подошел странный человек... – Ее история не заняла много времени, и, закончив, Аманда откинулась к спинке сиденья, сложила руки на коленях и выжидательно посмотрела на Аша.

– Аманда, – сказал он, – дорогая, я не представлял себе, что вы настолько больны, – и сердце ее упало. Тяжело вздохнув, она сказала:

– Вы хотели сказать, что я окончательно сошла с ума. За такие слова я не обиделась бы на вас. Сначала я и сама так думала. Считала все это галлюцинацией. Но по прошествии многих дней поняла, что в самом деле... перенеслась... во времени... – закончила она, запинаясь, как лунатик. – Вы же сами, – заторопилась она, заметив, что Аш хочет перебить, – часто отмечали резкие изменения во мне после попытки так называемого побега. Например, в моей манере высказываться. По-моему, вы даже как-то сказали, что я стала совсем другим человеком.

– Я-то имел в виду, что вы мне кажетесь другим человеком, это был просто словесный оборот.

Она помолчала, но ей на ум пришло новое соображение:

– Вы даже думали, что я симулирую амнезию. Неужели после этого вы теперь считаете, что я выдумала историю, которую только что рассказала вам?

Он ответил уклончиво:

– Мне не понадобилось слишком много времени, чтобы понять, что ваша амнезия настоящая, хотя сейчас предполагаю – вы скажете, что никакой амнезии и в помине не было. Честно говоря, не знаю, как мне реагировать на все это; уверен лишь в одном – вы думаете, что говорите правду. Но очевидно, вы все-таки страдаете от какого-то заболевания мозга.

Сочувствие в его взоре несколько смягчило жесткое значение слов, и на душе у Аманды стало полегче. Она улыбнулась более решительно.

– Давайте забудем на время о моей умственной неполноценности. Сейчас покажу вам одну вещицу, которая, по-моему, убедит вас в истинности моих слов. – И, сунув руку за кружевной вырез платья, вынула тот самый медальончик, что несколько недель хранила в своем туалетном столике. Сняла его через голову и передала Ашу.

– Что это такое?

– Эта вещица прибыла со мною из двадцатого столетия. Сначала я не поняла – почему только она и ничего другого из моего имущества, теперь понимаю. Некто или нечто, с чьей помощью я оказалась здесь, предположил, что в какой-то момент мне может понадобиться вещественное доказательство. Взгляните на него. «В Господа веруем», – прочитал он. – А кто этот джентльмен с бородой?

– Авраам Линкольн, шестнадцатый президент Соединенных штатов Америки. Он был... то есть будет убит в 1865 году, вскоре после окончания Гражданской войны в США. Да, было у нас и такое. Обратите внимание на дату, Аш, – добавила она, – взгляните на дату.

– 1989, – пробормотал он изумленно, – Откуда это у вас?

– Это не моих рук дело, если вы такое имеете в виду; я не могла изготовить подобное за последние несколько недель, – сухо проговорила она.

– Не могли, – заметил Аш, вертя монету в пальцах. – Выглядит как несомненно настоящая, но я не понимаю...

– Говорю вам как другу: это – монета, часть денежной единицы; она была... то есть будет отчеканена в 1989 году – как там и обозначено. Неужели и теперь вы не понимаете, что это значит?

– Нет, конечно, понимаю, – огрызнулся Аш, – но надо поискать еще какое-то объяснение, – он опять тщетно повертел монету в пальцах. – А кто такой Дерек, – резко спросил он.

– Дере... Ох! Это – один старый знакомый.

– Звучит так, будто вы были с ним близко знакомы, – сказано это было небрежным то ном, но с подтекстом.

– Аш, у меня сейчас нет настроения рассказывать о Дереке. Позже у нас будет достаточно времени и я вам расскажу о жизни и времяпрепровождении Аманды Маговерн. В данный момент надо обсудить совсем иные проблемы. Так уж вышло, что у меня появились веские причины раскрыть вам правду о моих недавних – фу! – путешествиях. – Аш промолчал, но вопросительно поднял брови. – Дело в том, что я могу принести вам удачу.

– Прямо так?

– Так! – отрезала она. – Не продавайте облигации государственного займа. Наоборот, купите их как можно больше, потому что как раз сейчас Веллингтон наносит Наполеону сокрушительный удар в жестоком сражении у маленькой деревушки, именуемой Ватерлоо.

– Никогда не слышал этого названия, – проговорил Аж уже менее недоверчиво.

– Кажется, это около десяти миль южнее Брюсселя.

– Ага...

– Цена государственных облигаций будет падать еще некоторое время, и завтра до полу дня вы сможете за бесценок накупить этих бумаг хоть полную корзину. И весь следующий день пелена мрака и уныния будет еще висеть над городом, но в среду, двадцать первого числа, из королевского дворца Сент-Джеймс выедет карета, она проследует по улице Сент-Джеймс-стрит мимо дворянских клубов к площади Гросвенор-сквер, а из ее окон будут торчать трофейные французские гербы – императорские орлы. Вскоре последует и официальное оглашение победы Англии – и все! Цены на государственные бумаги вздуются и вы заработаете кучу денег.

Аш молчал довольно долго и пристально смотрел на нее с какой-то туманной поволокой во взоре, потом опять глянул на монету. Аманда взяла ее.

– У вас есть перочинный нож?

Он молча вынул из жилетного кармана нож с рукояткой из слоновой кости и подал ей. Аманда сковырнула ножом золотую оправу и снова отдала монету Ашу.

– «Соединенные Штаты Америки», – прочитал он на обороте и быстро взглянул на Аманду. – Значит, там вы живете? – Аманда кивнула.

– «Е Pluribus Unum», – прочитал он далее.

– Означает в переводе с латыни: «Из многих единственное», – поспешила объяснить Аманда.

– Мне понятно значение, – выпалил Аш, – я был первым в классических языках. А что это за здание с колоннами?

– Памятник Линкольну в Вашингтоне, федеральный округ Колумбия.

– М-да... новая столица. Я слышал, так зловонная трясина и ничего более.

– Наверное, так оно и есть – пока, – улыбнулась Аманда. – Но сейчас нам не стоит тратить время на разные подробности. Мне кажется, я вам наговорила достаточно, чтобы как следует призадуматься. А сейчас, полагаю, вам пора отвезти меня домой, – и Аш молча тронул лошадей.

– А где в Америке вы родились... то есть еще родитесь? – спросил через некоторое время Аш.

– В маленьком городке по имени Кестер в Южной Дакоте, в 1968 году, теперь мне двадцать восемь лет, – и потом Аманда рассказала ему об аварии, в которой была изуродована и...

– При катастрофе экипажа? – переспросил он.

– Да, хотя правильнее этот экипаж называется автомобиль, ну... он без лошади... работает на бензине, который делают из нефти, – пояснила она.

– Угу...

Аманда продолжала рассказывать, будто не замечая его недоверия, перешла к своей жизни в Калифорнии, потом в Чикаго.

– Так вы говорите, в двадцатом столетии женщины преподают в университетах?

– Да! – с негодованием ответила она. – В моем веке женщины имеют права голоса и участвуют в выборах; у нас есть женщины – губернаторы штатов и члены законодательных собраний штатов. У нас даже... – Она уже начала развивать свою излюбленную тему, но Аш прервал ее.

– Должно быть, мужчины в этом вашем веке – бестолковые и слабовольные существа, – презрительно фыркнул он.

– Ничуть не больше, чем в любом веке, – отпарировала она. – Нам предстоит пройти еще долгий путь развития, но несомненно у нас людям во всех отношениях гораздо лучше и живут они намного обеспеченнее, чем когда – либо за всю предыдущую историю человечества.

Аш опять продолжительно помолчал, а потом задал безадресный вопрос:

– Почему?

– Что – почему? – переспросила она, не поняв.

– Почему же, думаю я, выбрали именно вас для такого единичного предприятия с переносом во времени? Полагаю, что оно в самом деле совершенно исключительного характера, ибо я никогда не слышал ни о чем подобном. Почему Аманду – Маговерн, кажется так? – отправили в такое фантастическое путешествие? – Аманда хладнокровно восприняла вопрос.

– Я тоже об этом не раз думала. Не уверена, что я единственная, с кем произошло такое за все времена. Но о данном случае я думаю следующее: по всей вероятности, предполагалось, что Аманда Бридж проживет полную положенную ей жизнь. Однако произошел какой-то сбой – случилось что-то непоправимое с ее мозгом. В связи с этим вмешался некто (или нечто), чтобы исправить ситуацию. Это... существо... натолкнулось на меня... а я ведь знаю историю Англии и ее жизнь этой эпохи, пусть не в совершенстве... и у меня, думаю, такое же заболевание, что у нее... то же имя и, как я недавно узнала, то же число у дня рождения. Быть может, все это – простое совпадение или часть какого-то вселенского предначертания, но, судя по всему, было решено, что я подходящая кандидатура для продолжения жизни Аманды Бридж до изначально задуманного срока. Я до сих пор не знаю – было ли совпадением то, что я появилась в часовне Гросвенор в то же самое число 1996 года, что и сто восемьдесят лет назад, когда Аманда Бридж должна была там скончаться, или все это было специально подстроено каким-то сверхъестественным организатором. Но я пришла туда и, стало быть, оттуда. Понятия не имею... – она внезапно замолчала, заметив, что они въехали на улицу Верхняя Брук-стрит. Спустя несколько минут Аш остановил коляску у входа дома Бриджей. Проводил ее до двери, и, прежде чем он ушел, она пальцем слегка оттянула его жилетный карман и опустила туда медальон.

– Пусть монетка побудет при вас, – сказала она, улыбнувшись. – Вдруг она поможет убедить вас, что я говорю правду. Но вы не должны медлить. Не подумайте, что я строю из себя вашу добрую фею, но если вы завтра ничего не предпримете, то упустите свой шанс, – и она уже собиралась войти в дом, но вдруг резко обернулась: – Ох! Вот что еще пришло мне в голову – у меня же полно драгоценностей! Вы видели ту бриллиантовую скалу, что папаша подарил мне в день объявления о нашей помолвке? За нее могут дать приличные… – и она резко смолкла, увидев окаменевшее, словно от оскорбления, лицо Аша. Глаза его были холодны, как арктический лед.

– Благодарю, мисс Бридж, не надо. Вам будто хочется увеличить мою задолженность вашему семейству и усугубить то бесчестье, которое для меня и так уж едва переносимо.

– О нет, Аш! – Аманда от изумления раскрыла глаза. – Я ни в коем случае не хотела...

– Простите, – лицо Аша немного смягчилось. – Но даже если бы я был убежден в достоверности всех... необычайных последствий тех событий, о которых вы мне только что поведали, то мысль о возможности воспользоваться ими за счет таких именно средств, какие вы предлагаете, для меня совершенно неприемлема. И вы должны понимать это. Сердце Аманды сжалось. Ей следовало предполагать, что он именно так отреагирует на все ее откровения. Что тут еще было ждать при такой тупой мужской заносчивости – естественно, он должен был отказаться от ее предложения! Ладно, она сама подумает: как ей реализовать все это. И открыто ему улыбнулась:

– Я понимаю, что вы при этом чувствуете, Аш. Я говорила только правду, но сознаю, как это неправдоподобно и фантастически звучит. Хочу лишь попросить вас – подумайте над тем, что я говорила.

Он натянуто улыбнулся, коснулся губами ее руки на прощание, развернулся и отбыл.

Почти час он бесцельно колесил по улицам района Мейфэр, все думал, думал и совершенно запутался. «Конечно, надо было отвезти Аманду прямо в «Бедлам», психиатрическую больницу, а не домой. Откуда вся эта галиматья у нее в мозгах? Путешествие во времени! Безлошадные экипажи! Но все же...»

Все же... Он увидел, как наяву, ясные голубые глаза Аманды. Неужели за этим ясным взором прячется больной рассудок? Рассказ ее был связным, понятным и очень увлекательным. Конечно, и сумасшедший может притворяться нормальным, но в ее манерах, во всем ее поведении нет и намека на невменяемость.

Он вытащил из карманчика монету и снова принялся ее внимательно разглядывать. Ее подлинность не вызывала сомнений. Понадобился бы чрезвычайно искусный мастер, чтобы кропотливо сотворить такие крохотные буковки на медной поверхности. Внезапно он вспомнил мертвенный вид Аманды, когда он взял ее на руки после обморока в часовне Гросвенор. Ни одна жилочка на ее нежной шее не пульсировала, не было никаких признаков дыхания, губы замерли. Неужели именно в тот момент и умерла Аманда Бридж? И ее подменили женщиной, пронесенной по туннелям времени, чтобы она дожила все годы, ранее отведенные неожиданно скончавшейся девушке?

«Боже милостивый!»

Свернув к улице Сент-Джеймс-стрит, он спустя несколько минут вошел в клуб вигов «Брукс». В кофейном баре нависла атмосфера всеобщего уныния и разобщенности; члены клуба, сидевшие группками, что-то взволнованно вразнобой бормотали приглушенными голосами. Очевидно, вести из Бельгии лучше не стали с той поры, когда Джереми Бридж утомительно скучно изливался перед ним. До его слуха донеслось, как один джентльмен сказал, что армия разбита. Другой добавил, что союзники подвели Веллингтона, его войска попали в окружение, понесли огромные потери, и все кончилось позорным поражением. Пробыв в клубе всего несколько минут, Аш покинул его и остаток дня и весь вечер провел перед своим камином, глядя в огонь.

«Господи, – сокрушался он мысленно, – я помолвлен с женщиной из будущего!» – слова эти звучали в уме какой-то бессмыслицей. Он старательно напрягал свои умственные способности, но ему никак не удавалось постичь, что человеческое существо может путешествовать вспять в потоке времени, словно вверх по реке на прогулочной яхте. Но по всей видимости, именно такое и произошло. Именно вследствие этого Аманда и заверяла его, что все его финансовые затруднения могут закончиться. И тут он понял, что она очень сильно рисковала, открывая ему тайну своего... приключения, ибо знала, что такое откровение могло привести ее к безвозвратному заточению в психиатрической лечебнице. Он не решился углубляться в размышления о таком обороте ее доверчивости.

Толчея отрывочных мыслей без ощутимых причинных связей утомила его; он отправился в постель, но сон не шел, и Аш невидящим взором созерцал потолок.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Незадолго до полудня в среду, двадцать первого числа, мистер Джеймс Уинканон уже натягивал сапоги, но ему помешал слуга, явившийся с сообщением, что в гостиной сэра Джеймса ожидает молодая особа.

– Как это? – изумился хозяин.

– Именно так, сэр, – с достоинством отвечал Саймондз. – Речь у нее правильная и выглядит она, как благородная дама, но я не совсем понимаю... – и он осмотрительно кашлянул.

– Хорошо, – остановил Джеймс. Хоть он и не упускал возможности поухаживать за хорошенькой женщиной, но его крайне редко навещала какая-нибудь из них, будь то благородные или иные. – Ты ее раньше видел?

– Вот об этом-то ничего не могу сказать, сэр. На даме огромная шляпа с вуалью, с такой, знаете, непрозрачной, – и решив, что исполнил свой долг, Саймондз сдержанно поклонился и вышел.

Спустя несколько минут Джеймс вошел в гостиную и увидел, что Саймондз не преувеличивал – родная мать бы не узнала ту молодую женщину, что поспешила ему навстречу, протягивая к нему руки:

– Джеймс! Как хорошо, что я вас застала дома! – и она откинула вуаль. – Мне очень нужна ваша немощь.

– Мисс Бридж! – Джеймс в недоумении уставился на гостью. – Какого черта...

– Ох, простите, не было времени предупредить вас, но сейчас не до формальностей. Зовите меня Амандой. Я понимаю, что верх неприличия с моей стороны явиться к вам домой, но...

– Неприличия?! Господи, миледи, если кто-нибудь видел, как вы входили сюда, то вас же смешают с грязью. Не говоря уже о том, что меня Аш просто расчленит по косточкам.

Аманда рассмеялась:

– Не говорите глупостей! Ведь я была под вуалью, – она осмотрелась. – Можно присесть? – и села на стул, не ожидая ответа.

– Поймите, мисс Бри... Аманда, не думаю, что вам следует задерживаться у меня.К тому же, я сам сейчас ухожу – в районе Степни откопали римские мозаики. Насколько я знаю, там прокладывают новую дорогу. Быть может, там был особняк или святилище, и мне действительно надо туда...

– Джеймс, – мягко возразила Аманда, – вы тратите время на пустой лепет. Я искренне сожалею, что отрываю вас от дел, но мне не потребуется много времени. А теперь сядьте, выслушайте меня и поезжайте себе в этот – как его – Степни.

Джеймс сел.

– Так вот, – сказала Аманда, – просьба моя очень проста: мне надо, чтобы вы купили как можно больше облигаций государственного займа вот на эти деньги, – она открыла ридикюль и на глазах удивленного Джеймса вынула толстую пачку банкнот.

– Но где... как...

– Купите на имя Аша. Ему я посоветовала тоже приобрести побольше, и вы поступите так же... я предлагала ему дополнительные средства, в придачу к его собственным, но он отказался, – но Джеймс, не ухватив сути, вытаращил глаза.

– Не могу поверить, – выговорил он наконец. – Моя дорогая юная леди, ну почему вам взбрела в голову идея, что вкладывать именно сейчас деньги в государственные фонды разумно? Ведь, на самом-то деле...

– Мне все известно о падении цен на фондовой бирже, но, к счастью, мне также известно, что завтра, когда распространится весть о победе Веллингтона, цены пойдут вверх.

– Но откуда вам такое может быть известно? Но, неважно, – добавил он поспешно. – Ничего больше не желаю слышать об этом. Даже если бы собирался подчиниться вашему решению, будь оно несомненно верным. Однако я не имею права действовать за спиной Аша. И он будет взъярен, когда узнает о вашем визите ко мне.

– Ну я сама скажу ему об этом, но не раньше, чем он получит возможность убедиться в моей правоте. Джеймс, прошу вас, – проговорила она умоляюще. – Вы даже не представляете насколько критична сейчас ситуация. Если вы окажете ему эту небольшую услугу, то поможете ему опять встать на ноги. Вы же освободите его от обязательств перед моим отцом.

– И на кой же черт вы все это затеяли в таком случае? – спросил вконец изумленный Джеймс. – Откуда вы знаете, что чувствует Аш по поводу того, что был вынужден... то есть по поводу Поместья Ашиндон?

– Действительно, откуда мне знать о его чувствах? Он же носится со своею гордыней, как с писаной торбой. Ну, Джеймс, ради Бога, помогите, я же хочу освободить его от помолвки со мною, ибо знаю, что пошел он на это вынужденно.

– Иными словами, вам не угоден этот брак? – прищурился с подозрением Джеймс.

– Понимаю, – сказала Аманда, опустив глаза, – можете считать меня глупой и наивной, но я не хочу брака без любви.

Джеймс помолчал, потом проговорил мягким тоном:

– Но, дорогая, инвестировать сейчас средства в государственные фонды– все равно, что просто выбросить деньги на ветер.

– Вот тут-то вы ошибаетесь, – сказала Аманда, подняв голову. – Но если бы вы были даже правы, то это – мои деньги и я прошу вас вложить их. Я бы сама так поступила, но не знаю, каким образом это делается. – Засмеявшись, она добавила: – У меня уже были значительные трудности при продаже моих драгоценностей.

– Вы продали драгоценности? – ахнул пораженный Джеймс.

– Да. Я спросила у Хатчингз, моей служанки, и она посоветовала мне обратиться в магазин «Харперз» на улице Кандит-стрит, потому что там не слишком щепетильны в такого рода делах. С нею вместе и еще с лакеем я и отправилась туда. Таким образом, я не была беззащитна и одинока в карете на опасных улицах Лондона. Когда я сказала господину в ювелирном магазине о своем намерении, он, по-моему, готов был вызвать полицию или что-то в этом роде, тогда я объяснила ему, что я овдовела, попала в тяжелое материальное положение, и он посочувствовал. Вся сделка заняла не более получаса, и вот смотрите! – воскликнула Аманда, помахав пачкой кредиток. – Больше шести тысяч фунтов! Господин говорил, что, к счастью, у него есть эти деньги, так как незадолго до меня кое-что удачно продал, – сказала она, усмехнувшись. – Думаю, он дал полцены, но я не жалуюсь.

– Да уж, – проронил Джеймс.

– Вы ведь сможете исполнить мою просьбу? – спросила Аманда. – Я имею в виду, позволяет ли закон купить облигации на чужое имя?

– Да. Я знаком с маклером Аша. Полагаю, он возьмется...

– Ну, тогда все это не составит особого труда, – Аманда встала и положила деньги Джеймсу на колени. Он неприязненно вздрогнул, и Аманда нахмурилась. – Джеймс, прошу вас. Я понимаю, что бросаю вызов бастиону мужской сплоченности, но будьте добры, помогите мне помочь Ашу.

Джеймс встал, оказавшись лицом к лицу с ней:

– Я могу вам поверить только при условии, что вы действительно желаете помочь ему.

– Господи, а почему же еще я бы это делала! – выкрикнула она в отчаянии.

Джеймс покачал головой:

– Не знаю. Может, решили связать его нерушимыми оковами долга перед вами. Простите за откровенность, но, судя по моему жизненному опыту, женщины крайне редко бывают настолько альтруистичны.

Аманда хотела запротестовать, но он вдруг улыбнулся, и Аманда поразилась, как изменилось его доселе неприступное и отчужденное лицо. Он сразу показался ей намного моложе и красивей.

– Не знаю ничего о вашем жизненном опыте относительно женщин, – сказала она просто, – но мне крайне необходимо помочь Ашу, и, поскольку вы его друг, то, думаю, наши желания должны совпадать. А насчет его обязательств по отношению ко мне я придерживаюсь мнения, ровно противоположного вашему. Если у него будет достаточно средств для решения всех задач, которые он наметил, то я ему не буду нужна, – произнесла она беззаботным тоном, но чуть не охнула от боли в душе.

После этого в маленькой гостиной нависла удручающая тишина, и Аманде начало казаться, что она вот-вот задохнется, потому что ощущение было такое, будто сердце ее стронулось с места и перегородило гортань.

– Ладно, – произнес наконец Джеймс с совершенно непроницаемым лицом, – я сделаю это.

– Ох, слава Богу! – воскликнула Аманда, даже ослабев от резкого спада напряжения.

Визит закончился через несколько минут при обоюдных добрых пожеланиях, и Аманда поспешила домой, где провела весь остаток дня в ожиданиях и волнениях, граничивших с паникой. Правильно ли она поступила, рассказав Ашу свою необыкновенную историю? Он явно дал понять, что в его представлении она чуть лучше лунатика. Но за что его винить? Быть может, она виновата? Вдруг она – та личность, которая верит, что она – Аманда Маговерн, а эта Маговерн никогда на самом деле не существовала и не было никакого переноса во времени и все это выдумки тяжелобольного рассудка. Однако ей казалось, что если рассудок настолько расстроен, то это должно же как-то ощущаться, то есть она сама должна чувствовать болезнь; к сожалению, ее знания о заболеваниях мозга была весьма скудны. Господи, если она больна, а Аш внял ее совету и будет окончательно разорен, потому что Веллингтон на самом деле потерпит поражение от Наполеона!

Она глубоко подышала, успокоилась. Нет, она не сумасшедшая, совершенно нормальная; и если Аш последовал ее совету, все будет хорошо.

Продолжая сидеть, принялась с предельной аккуратностью выдергивать ниточку за ниточкой из той вышивки, которую начала несколько дней назад.

Тем временем Аш сидел в маленькой кофейне в Сити и похлебывал из чашечки горячий напиток, не прислушиваясь к разговорам вокруг, шум которых то усиливался, то ослабевал, как шелест морского прибоя. Чувствовал он себя легко, голова была ясная, словно он постился несколько дней. В памяти то и дело возникала картина посещения конторы его маклера.

Мистер Шаффли занимался делами рода Уэксфордов всю свою сознательную жизнь так же, как до него их вел его отец. Это именно он привлек внимание Джереми Бриджа к своему безденежному клиенту. Когда Аш вошел к нему в кабинет, он приветствовал графа с пониманием и сочувствием.

– Я вас давно уже жду, милорд. Новости о неудачах Веллингтона носятся по всему Сити. Должен сказать вам, я очень расстроился, когда вы приобрели много облигаций государственного займа уже после побега Наполеона с острова Эльба. К сожалению, теперь вы понесете очень большие убытки, потому что я не уверен, что за эти бумаги смогу получить хоть сколько-нибудь приличную цену. Если вы сейчас...

– Но я не собираюсь продавать. Я хочу покупать.

– Что?! – вскрикнул мистер Шаффли. – Но... но... милорд...

– Я понимаю, что кажусь вам совершенно сумасшедшим, сэр, но те новости, на которые вы ссылаетесь – не более чем домыслы и непроверенные слухи; более того, я считаю, что и газетные сообщения – лживые фабрикации. Но если Веллингтон на самом деле побеждает, то, согласитесь, сейчас самое время покупать.

– Так-то оно так, милорд, но есть ли у вас деньги для новых вложений?

– У меня еще есть некоторые источники доходов, и, кроме того, – Аш собрался с духом и договорил, – я намерен заложить свои йоркширские владения.

– Ваше сиятельство! – ахнул мистер Шаффли с таким потрясенным видом, будто Аш предложил продать себя в рабство.

– К тому же, – заторопился Аш, – я взял крупную денежную ссуду в моем банке, – он криво усмехнулся. – Несколько месяцев назад они не согласились дать мне ни пенса, но когда я превратился в будущего зятя Джереми Бриджа, моя рыночная цена непомерно возросла.

Внезапно мистер Шаффли уселся за свой письменный стол и проговорил:

– Не знаю, что и сказать вам, милорд.Неужели ничто не способно разубедить вас предпринимать то, что по моему глубокому убеждению представляет собою пагубный образ действий?