Текст книги "Часовые вселенной"

– Понимаю. – Погладив подбородок, Рейвен задумчиво посмотрел на собеседника. – И что мы должны делать в связи со всеми этими бредовыми умозаключениями?

– Все будет зависеть сейчас от того, сможете ли вы убедительно доказать, что вы – человеческие существа, а не какая-то другая форма жизни. Доказательства должны быть очевидными, опровергнуть которые будет невозможно.

Глава 18

Рейвен всем видом показывал раздражение:

– Черт бы вас побрал, а вы сами сможете доказать, что не являетесь пришельцем откуда-нибудь с Сириуса?

– Я не собираюсь вступать с вами в дискуссию, а также не позволю, чтобы вы выводили меня из эмоционального равновесия.

При этом Ломакс указал на последний лежащий перед ним лист.

– Меня интересует только то, что указано здесь. А здесь говорится, что вы должны представить неопровержимые доказательства того, что являетесь человеческими существами земного происхождения, хотя и относитесь к высшей форме жизни.

– В противном случае?..

– Земля будет вынуждена защитить себя всеми возможными способами. В качестве первого шага она уничтожит нас троих, одновременно продолжая переговоры с той парочкой на Венере и готовясь к отражению любой атаки извне.

– Ха! Вы сказали «нас троих». Ничего хорошего для вас, не так ли?

– Я уже объяснил вам, почему был выбран именно я, – напомнил Ломакс. – Я почти готов отправиться в мир иной, если это будет необходимо, особенно после того, как меня заверили, что все произойдет быстро и безболезненно.

– Это уже приятно, – загадочно произнесла Лайна.

Ломакс же продолжил, глядя на них:

– Я умру вместе с вами только для того, чтобы лишить вас последнего шанса на побег. Вместе со мной у вас не будет ни малейшей возможности выжить. Даже если вы действительно являетесь новыми формами жизни, то все равно вы не сможете выйти отсюда в обличье человека, которого зовут Ломакс. Мы или выживем вместе, или умрем, в зависимости от того, представите вы доказательства или нет.

Ломакс выглядел почти довольным сказанным. Впервые его физическое состояние дало ему такую власть и сделало непобедимым. Если один из соперников охвачен страхом, а другой – нет, то результат борьбы предрешен: поражение ждет труса.

На этот счет ни он, ни тот, кто планировал данную ситуацию, не обманывались. Сложнее было скрыть данный факт от жертв, обладающих даром предвидения.

Соответствующим данной ситуации тоном Рейвен сказал:

– От рук людей, страдающих хронической подозрительностью и охваченных безудержным страхом, погибло множество невинных. В этом мире никогда не переставали охотиться на ведьм… Каким временем мы располагаем, чтобы доказать нашу невиновность? Есть ли какие-то ограничения?

– Дело не во времени. Вы или представляете доказательства, или нет. Если вы сможете доказать, начинайте немедленно. Если же нет, то рано или поздно вы придете в отчаяние. И тогда вы попытаетесь во что бы то ни стало спастись. Если это произойдет, я сделаю… – его голос прервался.

– Вы отреагируете?

– И очень эффективно! – Ломакс оперся локтями на письменный стол, положил подбородок на руки и принял вид человека, готового к неизбежному. – Я очень спокоен, и у вас есть полная свобода пользоваться этим преимуществом. Но мой вам совет не затягивать на неделю.

– Еще одна угроза.

– Нет, это дружеское предупреждение., – поправил Ломакс. – Хотя пара на Венере дала гораздо меньше поводов для подозрений, с ними обращаются точно так же. Судьба у всех четверых – одна: или будете выпущены на свободу, или казнены все вместе.

– Стало быть, между нами существует связь? – спросил Рейвен.

– Да. Чрезвычайные меры здесь побудили сделать то же самое там. По этой причине мы и изолировали обе пары одновременно. Чем больше времени потратит одна пара, тем больше вероятность, что другая пара определит ее судьбу.

– Ну что ж, достойное решение, – согласился Рейвен.

– У вас имеется две возможности навсегда распрощаться с этим миром: от моих рук, если вы меня к этому вынудите, или от рук ваших коллег на Венере. – Улыбнувшись, он добавил: – Вы сейчас находитесь в положении человека, который утверждает, что он мог справиться со своими врагами, но только господь бог может спасти его от друзей.

Глубоко вздохнув, Рейвен откинулся на спинку скамьи, закрыв глаза, словно хотел сконцентрироваться на возникшей проблеме.

«Чарлз! Чарлз!»

Ответ пришел не сразу, так, как Чарлз был поглощен своим собственным положением и вынужден был отвлечься.

«Да, Дэвид?»

«О чем сейчас ваш разговор?»

«О том, что денебы напали на землянина, но были обращены в бегство. Я не могу думать об этом».

«Вы отстаете от нас на несколько минут. Мы приближаемся к концу. Кто вас допрашивает?»

«Очень старый человек. Очень умный, но жить ему осталось совсем немного».

«У нас – молодой, – сообщил Рейвен. – Грустный случай. Настолько, что не будет ничего странного, если вдруг с ним случится сильный приступ и он умрет от перенапряжения в нашей беседе. Все будет выглядеть очень естественно, и запись на магнитофоне не вызовет подозрений. Печально, но естественно. Думаю, что мы с успехом сможем прикрыться и создадим вам преимущество».

«Что ты предлагаешь?»

«Мы разыграем перед микрофонами маленькую драму и постараемся как можно правдоподобнее изобразить свою невиновность. Затем с ним случится приступ, мы отреагируем очень естественно на это, потому что он ничего не сможет сделать. В результате вы выпутаетесь из этой западни, так как мы здесь закончим раньше и вам не придется что-либо говорить в свою защиту».

«Сколько времени это займет?»

«Несколько минут».

Открыв глаза и сев с таким видом, словно он только что нашел блестящее, дающее надежду решение, Рейвен возбужденно сказал:

– Послушайте, если моя жизнь известна вам до мельчайших подробностей, то очевидно, что мое тело было похищено во время моей смерти и воскрешения.

– Без комментариев, – сказал Ломакс. – Решать будут другие.

– Они согласятся со мной, – уверенно заявил Рейвен. – Если вы настаиваете на том, что новые формы жизни могут воспользоваться чьим-то телом, то как они смогут украсть такое нематериальное явление, как память?

– Вопросы не ко мне. Я не являюсь экспертом. Но продолжайте.

– А если я смогу привести несколько детских воспоминаний начиная с трех лет, – продолжил с видом триумфатора Рейвен, – и большая их часть будет подтверждена и ныне живущими людьми, как завершится мое дело?

– Я не знаю, – ответил Ломакс. – Ваше предложение сейчас изучается где-то в верхах. Мне дадут знать, можете вы или нет продолжать защищаться избранным способом.

– А если я представлю свидетельства, что в юности я сознательно подавлял свои способности, чтобы не выглядеть монстром? Если я докажу вам, что объединение четверых в одну группу из-за этих способностей высосано из пальца?

– Будет этого достаточно или нет, мы скоро узнаем, – уклончиво ответил Ломакс. – Если вам больше нечего сказать, то настал момент.

Осмотревшись по сторонам, Рейвен увидел глазки телекамер, провода от магнитофона, спрятанные глубоко в стене, маленькую кнопку на полу рядом с правой ногой Ломакса, провода, тянущиеся к установленному в подвале аппарату. Без всякого труда он мысленно обследовал машину и вычислил эффективность смертоносных лучей, которые она должна была произвести.

Они с Лайной обратили на это внимание сразу, как только вошли. Отсоединить провода было нетрудным делом при помощи телекинеза, даже не двигаясь с места. Очень легко было нажать кнопку или испортить генератор там внизу. И вопреки уверенности Ломакса, путь был бы свободен. Но, к несчастью, успешным мог быть только уход в совокупности со всеми другими действиями.

Нынешняя ситуация показала, что даже частица правды не могла укрыться в мозгу человека без страха, что однажды она станет известна другим. Незнание служило своего рода защитой для людей, и они стремились сохранить его во что бы то ни стало. Даже маленькое знание могло стать очень опасным. Они не могли иметь на это право никогда.

Будто случайно его рука коснулась руки Лайны, делая знак, чтобы они действовали заодно. Нужно быть осторожными, так как за ними внимательно наблюдали. Кроме того, был еще бесстрастный магнитофон, маленькая кнопка и генератор смертоносных лучей.

– Всегда были и есть мутанты, отличающиеся от уже известных, – словно извиняясь, сказал Рейвен. – А это приводит к тому, что вся генеалогическая информация становится необъективной и ошибочной. Например, если мой дед по материнской линии, будучи неисправимым мошенником, тщательно скрывал свои гипнотические способности и пользовался ими только в незаконных целях, это доказывает, что…

Он перестал говорить, так как Ломакса опять схватил внутренний спазм и он наклонился вперед. Прежде чем Ломакс успел прийти в себя, Лайна закричала:

– Дэвид, смотри! Что с вами, Ломакс?

Одновременно мыслительная энергия обоих с неудержимой силой пробила мозговую защиту Ломакса. Он слышал восклицание Лайны, а затем словно кинжал пронзил его мозг. Он еще больше склонился вперед, автоматически его нога нажала на кнопку.

Какое-то мгновение его мозг кричал: «Я достал его! О господи, я…»

Затем крик прекратился.

Наступил период хаоса и абсолютной неразберихи. Что могло произойти после того, как Ломакс нажал на кнопку? Служили ли он и двое его собеседников в качестве подопытных кроликов при испытании нового и ужасного изобретения? Был ли он заброшен в прошлое, будущее или в какое-то иное измерение? Или, что гораздо хуже, ему дали мозг-инвалид, как и его тело?

Ему показалось, что он больше не чувствует той изматывающей, бесконечной боли, которая за последние два года превратила его жизнь в ад. Медленно, но уверенно он стал вновь ощущать себя, как маленький ребенок. То ему казалось, что он парит вверх-вниз среди больших и малых сверкающих пузырей, то плывет неуправляемым кораблем по большой реке, покрытой удивительными пузырями.

Боль несомненно исчезла, осталось только это сонное мечтательное состояние на разноцветном ложе. Он дремал и готов был находиться в этом состоянии всегда.

Но затем его мозг пробудился, до него донесся целый хор голосов, которые можно было не столько услышать, сколько почувствовать.

Некоторые говорили короткими рублеными фразами откуда-то очень издалека. Другие шептали где-то совсем рядом, парили близко, среди дыма, пузырей и разноцветностью пространства, и говорили загадочные вещи:

«Оставайтесь с ним!»

«У него не должно быть отрицательных реакций, но все же будьте с ним, чтобы избежать опасных проявлений, как у Стина».

«Он говорил, что готов к этому, значит, приспособится быстро».

«Это всегда нелегко, как бы мы ни были готовы».

«Он должен усвоить, что ни один человек не может быть врагом».

«Цветок не может ненавидеть семена, а птица – свое яйцо».

Появились у него и другие ощущения, пока он размышлял о том, является ли этот бред следствием мозговой травмы или нет. В этом хаосе он вдруг осознал, что Рейвен и Лайна находятся вместе с ним, разделяя его сон. Они как бы поддерживали его, в то же время не касаясь, и все вместе неслись куда-то сквозь мглу и эти ослепительные пузыри. Пузыри были несколько другими, но сейчас, несомненно, он уже знал, что это такое. Он словно смог проникнуть сквозь их радужную оболочку и все увидеть.

Неожиданно туманное ощущение приобрело ясность. Сверкающие пузыри превратились в солнца и планеты, продолжающие свой извечный путь в бездонных глубинах космоса. Новый образ не был стереоскопическим, был лишен перспективы, но обладал автоматическим и чрезвычайно точным расчетом расстояний.

Продолжая оставаться вместе с Рейвеном и Лайной, он услышал крик: «Чарлз! Чарлз!» – и слабый ответ, пришедший очень издалека: «Лечу, Дэвид!» Имена, которые произносились, были другими, но он почему-то думал об этих и знал, к кому относились новые имена.

Поверхности многих миров были прекрасно видны. Там жили странные существа, копошились личинки, рептилии, пресмыкающиеся, индивиды в форме волны, существа самых разнообразных типов, большая часть которых явно была из нижней части соответствующей шкалы развития.

Вдалеке сновали узкие, похожие на карандаш корабли черного цвета с реактивными двигателями. Они исследовали другие миры, патрулируя пространство между ними, составляли различные карты и передавали данные на базу. И конца этому движению не было видно. Денебы?

По его мнению, они были господами мироздания. Но у денебов был один недостаток: они не могли примириться с мыслью, что космос может быть поделен с цивилизацией, равной им или превосходящей.

А были и такие!

Поэтому столетиями они яростно рыскали в космосе, словно соревнуясь с кем-то. Это становилось невыносимым. Если бы они смогли отыскать источник соперничества, то положили бы ему конец.

Ломакс почувствовал особый интерес к этому последнему типу созданий.

Вполне вероятно, что среди них были индивиды с паранормальными способностями. Они ощущали себя элитой из-за того, что могли какое-то время реализовать эти способности. Некоторые могли читать мысли своих товарищей вплоть до горизонта. Некоторые могли внушить страх своим товарищам и заставить их беспрекословно подчиняться.

Несомненно, каждая группа обладала своей культурой, философией и теологией. Будучи неспособными допустить даже мысль о существовании чего-то более развитого, некоторые стали считать себя сотворенными по образу и подобию Высшего разума.

Время от времени какой-нибудь смельчак выбирался из своего убежища, бежал от привычных условий исследовать мрак космоса, как ночная бабочка бесконечно паря в ночи.

Постепенно все огромное разнообразие жизни наполнило личность Ломакса, привело в порядок всю информацию. Он увидел Рейвена и Лайну, живых и бесконечно могущественных. Вместе с ними были Чарлз и Мэвис, которых раньше он никогда не видел. Они все еще его сопровождали, помогая ему, присматривая за ним и побуждая приспособиться к окружающему. Личинки! Птицы!

«Наши птицы ожидают вашего естественного превращения! Если бы денебы смогли распознать правду при помощи кого-нибудь с проницательным мозгом, они бы методично уничтожили всех. Если какая-нибудь личинка узнает слишком много, все может быть зверски уничтожено в зародыше».

«Никогда! – заверил тот, кого он раньше знал как Рейвена. – Никогда ни один из них ничего не узнает: В каждом гнезде два разведчика, каждый живет в теле личинки, так же, как я жил в теле Дэвида Рейвена с его разрешения. Они являются стражами, но непременно по парам».

«Чтобы наблюдать, нужен всего один. Но чтобы разрушить одиночество Земли, нужны двое».

«Место, которое мы оставили, вакантно?»

«Там уже находится другая пара».

Понемногу они начали отпускать его, молча передвигаясь в бескрайних просторах, которые и были их полем деятельности. Денебы были самыми могущественными в пределах этих пузырей, но эти были еще могущественнее, так как их ничто не ограничивало. Это были сверхчувствительные создания с многими талантами, с широко раскрытыми глазами.

«Эти слабые двуногие создания, как они называют сами себя? – попытался вспомнить Ломакс. – Ах да! Человек Разумный! Некоторые из них возомнили себя Высшим разумом. В определенной степени это печально, даже трогательно».

Инстинктивно, как ребенок делает свои первые шаги или котенок выпускает когти, он задвигался, стремительно опустился вниз, чтобы разбудить своих товарищей.

Он никогда не чувствовал себя таким живым, как сейчас. Он был полон бурного ликования, потому что знал, во что превратился сам и во что превратятся маленькие личинки: ЧЕЛОВЕК ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ!