Текст книги "Часовые вселенной"

Глава 8

Мэвис, миниатюрная блондинка с голубыми глазами, откинулась на спинку удобного кресла и внимательно наблюдала за Дэвидом тем пронизывающим насквозь взглядом, от которого частенько страдали многие люди. Она словно пыталась добраться до самого сокровенного в душе Рейвена через телесную оболочку, которая ее окружала.

В комнате также находился Чарлз, на первый взгляд жирный и высокомерный тип с самыми обычными глазами, лишенными того света, которым обладали глаза Мэвис. Он казался обычным человеком с низким уровнем умственного развития. Чарлз, таким образом, был великолепно защищен этой маской, что, в свою очередь, могло послужить поводом для зависти.

– Мы рады тебя видеть, – сказала Мэвис, обращаясь к Дэвиду. – Но что ты сделал с законом, который предписывает заниматься только тем, что каждому положено?

– Есть обстоятельства, когда ни одно из правил не применимо, – ответил он. – Кроме того, там осталась Лайна. Она способна разрешить любую проблему.

– За исключением той, что она осталась одна, – сказала Мэвис, защищая Лайну. – Эту проблему никто не может решить!

– Да, ты права. Но никто не остается в одиночестве навсегда. Рано или поздно происходит встреча, – он рассмеялся непонятно почему и добавил: – По крайней мере, последняя встреча всегда происходит.

– Ты и твоя идеология… – заметил Чарлз. – Если верить тому, что говорит Лайна, ты влез в человеческие дела? Это правда?

– На пятьдесят процентов правда. Но ты еще не выслушал историю целиком. Кто-то здесь, на этой планете, при помощи неизвестных помощников на Марсе, решил, что настало время потрепать матушку Землю. Они ведут себя, как неразумные дети, которые играют с ружьем, не зная, заряжено оно или нет. Они вбили себе в башку, что могут стать независимыми, если начнут воевать, хотя и довольно своеобразным способом.

– Война? – недоверчиво переспросил Чарлз.

– Именно это я и сказал. Самое плохое, что войны в определенный момент имеют обыкновение выходить из-под контроля. Те, кто начинают войну, в итоге оказываются не способны ее остановить. Поэтому, » если это возможно, мы должны не допустить, чтобы война стала настоящей. Я имею в виду, что она не должна стать кровавой.

– Ну и дела! – Чарлз задумчиво потер щеку. – Мы знаем, что на планете существует мощное националистическое движение, но до сих пор не придавали ему большого значения. С другой стороны, даже если они забросают Землю бомбами и уничтожат друг друга полностью, нам-то что до этого? Для нас это только выгода, не так ли? Их потери – наши приобретения.

– В определенной степени это так, но есть обратная сторона медали.

– О чем ты?

– Земляне нуждаются в абсолютном единстве и сплоченности, потому что готовятся к полетам к денебам.

– К чему?! Ты хочешь сказать, что власти Земли уже знают о существовании денеб? Но, черт побери, как им это удалось?

– Причина очень проста, – начал объяснять Рей-вен. – Они сейчас находятся на четвертой стадии развития. Много чего происходит на Земле, о чем публика, в общей своей массе, даже не подозревает, не говоря уже о Венере или Марсе. Земляне изобрели новый принцип двигателя и уже его испытали. Сейчас они готовятся к испытательным полетам на большие расстояния, даже не зная точно предельный радиус действия. Для существ с телесной оболочкой в области науки они выглядят вполне прилично.

– Да, я согласен, – ответил Чарлз, погруженный в свои мысли.

– Пока я еще не знаю расстояния, которого они достигли, данных, которые собрали пилоты-испытатели, но в чем я абсолютно уверен, так это в том, что у них уже возникли подозрения о существовании других непонятных и трудно объяснимых форм жизни. Мы с тобой знаем, что, кроме денеб, таковых нет. Мы также знаем, что денебы уже давно бороздят космическое пространство, словно свора борзых, пытаясь отыскать какие-нибудь следы. Они еще не знают, каким путем пойдут для достижения желаемого, но главное направление их наступления угадали.

– Да, это правда, – вмешалась Мэвис. – Но последние прогнозы говорят о том, что понадобится по меньшей мере два столетия, пока они откроют эту солнечную систему.

– Это вполне разумный вывод, но он основывается на тех данных, которые в то время имелись, – ответил Рейвен. – Однако сейчас мы обладаем новой и очень важной информацией, которую необходимо заложить в наши компьютеры и которая заключается в том, что homo sapiens готов на всех парах мчаться им навстречу. Этот новый тип двигателя наполовину уменьшит время, которое денебы потратят на то, чтобы проверить, что здесь происходит.

– Ты уже составил отчет об этом? – спросил Чарлз.

– Естественно.

– И каков был ответ?

– «Спасибо за информацию».

– Й только? – в изумлении поднял брови Чарлз.

– Увы, – подтвердил Рейвен. – А что ты еще ожидал?

– Что-нибудь более эмоциональное и менее равнодушное, – вмешалась Мэвис. – Вы, мужчины, – все одинаковы. Вы не более чем бесчувственные медные будды. Вы никогда не пробовали взобраться на стол и заорать во все горло?

– А для чего? Что это дает? – спросил Чарлз.

– Слушай, опять ты со своей логикой! – ответила Мэвис. – По крайней мере облегчит душу.

– Опять двадцать пять! Я уже слышал это неоднократно. Вот стол. Если хочешь, можешь забраться на него и покричать от души. Мы на это не обратим внимания.

– У меня нет привычки кричать, – сердито ответила Мэвис.

– Вот вам пожалуйста! – Чарлз бросил взгляд на Рей-вена и пожал плечами. – Женщины, женщины!.. Холодные и расчетливые. Вы никогда не способны открыть предохранительный клапан и сбавить давление.

– Когда-нибудь я подрежу тебе крылья, злой толстяк!

– Вы только представьте! Я, с крыльями! – Чарлз расхохотался так, что затрясся его огромный живот. – Летать и парить в космосе, словно толстый, заплывший жиром ангел. Или порхать, как толстая бабочка… Вот это воображение!

Вытащив маленький, обшитый кружевом платок, Мэвис стала вытирать появившиеся в глазах слезы. Чарлз посмотрел на нее и встревожился.

– О господи! Да что я тебе такого сказал, что ты так расстроилась?

– Ты послужил стимулятором понижения давления.

Поднявшись и подойдя к Мэвис, Рейвен погладил ее по затылку и дружески похлопал по плечу.

– Ну-ну! Ты не должна оставаться здесь, если воспоминания начинают тебя захлестывать так, что ты уже не выдерживаешь. Если ты предпочитаешь уйти, не оставайся здесь. Мы можем подыскать кого-нибудь другого.

Она скомкала платочек и, всхлипывая, сказала:

– Я не хочу уходить. Я уеду только тогда, когда наступит время, и никак не раньше. За кого ты меня принимаешь? Уж нельзя женщине и поплакать немножко, если ей захотелось?

– Можно, но…

– Не обращай внимания. – Она засунула платок в карман, поморгала и улыбнулась ему. – Все уже прошло.

– У Лайны тоже такое бывает? – спросил Чарлз, глядя на Рейвена.

– Нет. По крайней мере, при мне.

– Лайна была постарше, когда… когда… – не закончив фразы, Мэвис остановилась.

Но оба мужчины поняли все, что она хотела сказать. Некоторое время они молчали. Чарлз первым нарушил тишину и сказал:

– Приступим к делу, Дэвид. Каковы твои планы и наше участие в них?

– Планы довольно простые. Я хочу установить контакт и затем поговорить с руководителем оппозиции на Венере, в руках которого все нити управления националистическим движением, – с руководителем, который имеет абсолютный авторитет и является фигурой номер один на планете. Как ты знаешь, достаточно вытащить один камень из свода арки, чтобы она рухнула…

– Иногда… – заметил Чарлз.

– Да, иногда, – согласился Рейвен. – Если их организация по-настоящему серьезная, то, несомненно, должен быть заместитель, готовый в случае необходимости заменить руководителя. Иногда их даже несколько. В этом случае наша задача осложняется.

– Кроме того, ты не должен забывать, что есть еще марсиане, – напомнил Чарлз.

– Нет, не забываю. Но все зависит от того, как они прореагируют на то, что произойдет здесь. Заговор «Марс – Венера» в большой степени держится на взаимном подбадривании. Каждая из сторон постоянно вдохновляет партнера. Стоит положить конец аплодисментам, и представление уже не покажется партнеру таким хорошим. У меня есть надежда, что они заткнутся, если Венера выйдет из игры.

– Я одного пока не понял, – задумчиво заметил Чарлз. – Что мешает Земле отплатить бунтарям той же монетой? Саботаж и другие подобные фокусы – это все же игра, в которой могут принять участие двое партнеров. Рейвен подробно все объяснил.

– Ах вот в чем дело! – Чарлз потер щеку. – Теперь понимаю! Местные ребята могут делать все, что им захочется, со всем, что они считают чужим, в то время как земляне все считают своим.

– Нас это абсолютно не касается, – вмешалась Мэвис. – В противном случае нас бы уже известили. – Ее взгляд, устремленный на Рейвена, стал напряженным и пронизывающим. – Разве тебе поручили вмешиваться в дела землян?

– Нет, моя дорогая, и маловероятно, что это произойдет.

– Тогда почему?..

– Потому что проблема, которая кажется важной и значительной в этом уголке Галактики, выглядит ничтожной по сравнению с тем, что происходит в других местах. Издалека все видится по-иному, понимаешь? А всеобщий закон гласит, что необходимо проявлять личную инициативу в вопросах даже небольшой важности. Именно это я и делаю.

– Абсолютно с тобой согласен, – поддержал Рейвена Чарлз. – Что мы должны делать?

– Ничего необычного. Этот уголок находится под вашей юрисдикцией. Вы знаете о нем гораздо больше, чем кто бы то ни было. Назовите мне имя человека, которого вы считаете наиболее вероятным вдохновителем этого сепаратистского безумия! Представьте мне всю информацию о его способностях и талантах и скажите, где я могу его найти. В чем я сейчас больше всего нуждаюсь, так это в точной и надежной информации. Ну и, если вам это будет приятно, окажите мне любую другую помощь, которую сочтете нужной.

– Я готов тебе помочь во всем, – сказал Чарлз. – А ты, Мэвис?

– На меня не рассчитывай. Я последую примеру Лайны и буду лишь наблюдать. В конце концов, именно для этого мы здесь. Кто-то должен это делать, пока вы, упрямые мужики, слоняетесь без дела.

– Ты абсолютно права, – сказал Рейвен. – Поддерживать бдительность – это очень важно. Благодарю вас, очаровательные нимфы. В этом случае мы, твердолобые упрямцы, будем иметь больше времени для наших опасных авантюр.

Она со злостью на него посмотрела, но ничего не сказала.

– Ситуация на планете довольно любопытная, – начал Чарлз. – Здесь есть ортодоксальный губернатор с Земли, который дипломатически ни во что не вмешивается и делает вид, что не знает о том, что девяносто процентов власти уже находится в руках незаконного националистического движения. Глава этого движения – высокий и симпатичный агитатор и демагог, некто Волленкот.

– А что в нем особенного для такого поста?

– Лицо, фигура и личность, необходимые для этой роли. Он абориген этой планеты, мутант шестого типа, то есть «хамелеон», с пышной, седой, внушающей уважение шевелюрой и с хорошо поставленным командирским голосом. В любой момент он может принять облик вождя племени, предводителя народа. Говорит словно оракул… но только после того, как выучит наизусть слова. Думать сам он не способен.

– Все это звучит просто и восхитительно, – заметил Рейвен.

– Подожди, не торопись. Я еще не закончил, Волленкот – идеальная кандидатура на роль динамичного лидера патриотического движения. Именно поэтому выбор пал на него.

– Чей выбор?

– Есть один крепкий орешек, некто Торстерн, настоящий шеф, своего рода «серый кардинал» за спиной у Волленкота. Подлинная власть его настолько велика, что даже если Волленкота повесят, организация будет работать, как и раньше.

– Кукловод, не так ли? А у этого типа есть какие-либо особенности?

– И да и нет. Самое интересное, что он не является мутантом. Он не обладает ни одним паранормальным талантом. – Чарлз сделал паузу, подумал немного и затем продолжил: – Но он очень жесткий, амбициозный, прекрасный психолог, обладает мозгом, которого хватило бы на тысячу обезьян.

– Обычный смертный с высоким уровнем интеллекта.

– Вот именно. И это наиболее значимое качество, так как не всегда опасные способности принадлежат людям с соответствующими мозгами. Обладая высшим интеллектом, даже простой смертный может подчинить себе дурака-телепата. Благодаря огромной скорости мышления он может свести на нет способность телепата прочесть его мысли и предпринять соответствующие действия.

– Понятно. Я уже сталкивался с одним или двумя подобными случаями. Это создает иллюзию у мутанта, что можно недооценивать своего оппонента только потому, что он обычный человек. Кроме того, сами по себе особые способности мало что значат. Необходимо уметь их применять. Именно в этом денебы мастера. Они в совершенстве овладели искусством на все сто процентов использовать данные им способности. – Почувствовав беспокойство, Рейвен направился к двери. – Но мы должны исходить из того, что находимся здесь. Наша первоочередная цель – Торстерн.

– Я иду с тобой, – Чарлз с трудом поднялся со своего надувного сиденья и добродушно сказал Мэвие: – Защищай крепость, дорогая. Если кто-нибудь будет спрашивать обо мне, скажи, что я пошел на рыбалку. Но не говори, что я собираюсь ловить!

– Постарайся вернуться. И, желательно, целым и невредимым, – ответила она.

– В этой странной фазе существования жизни во время смерти никто ничего не может гарантировать. – Чарлз деланно рассмеялся. – Но даже в такой ситуации я попытаюсь.

Успокоив таким образом свою подругу, Чарлз вышел вслед за Рейвеном.

Она, как и Лайна, сидела и прислушивалась… постоянно прислушивалась к самой незначительной мысли, к малейшему намеку на опасность. Ее единственным утешением была мысль о том, что ее одиночество разделяют другие молчаливые часовые с большими и сияющими глазами, разбросанные по Вселенной.

Глава 9

Вечером на город всегда накатывалась волна липкого тумана, который к полуночи влажным и темным одеялом окутывал проспекты и улицы города. По мере того как солнце садилось за горизонт, туман становился все плотнее.

В дождевых лесах было по-другому, так как туман клубился в основном в долинах и на равнине.

Чарлз и Рейвен прошли мимо магазина, в витрине которого на спектроэкране показывали сцену из балета «Сильфиды»,

В нескольких милях отсюда в густых и диких лесах жили своей жизнью монстрообразные и отвратительные растительные формы, как бы отмечая границу между полуизвестным и абсолютно неизвестным.

Остановившись перед витриной и наблюдая за примадонной, Чарлз сказал:

– Обрати внимание на мягкость и изящество, с которыми она делает эти пируэты. Эта балерина представляет собой прекрасный образец почти неземного типа, который властвует над человечеством уже столетия: «балетный тип». Она восхищает меня и заставляет думать…

– О чем? – спросил Рейвен.

– Не принадлежит ли она к паранормальным существам? Возможно, речь идет о слишком хрупком таланте, чтобы иметь название или быть классифицированным.

– Объясни-ка получше, – попросил Рейвен.

– Возможно, подобные ей люди обладают подсознательной формой экстрасенсорного восприятия, которое заставляет их напрягаться в поэтической форме для того, чтобы достичь цели, названия которой они даже не знают и не могут описать. Подобное интуитивное предчувствие дает им страстное желание красоты, которую они могут выразить только таким образом. Это словно бабочка, которая обожает солнце, день и свет.

– Наверное, ты недалек от истины.

– Я уверен в этом, Дэвид. – Отвернувшись от витрины, он широкими шагами зашагал прочь. – Как формы жизни человеческие существа накопили значительные знания. Но они поднялись бы на гораздо более высокую ступень развития, если бы могли обобщить и присоединить к реальному знанию все подсознательное и интуитивное.

– Наш друг Карсон, который далеко не дурак, в этом пункте с тобой согласен, – сказал Рейвен. – Очень трудно заявлять о себе как о анормальных существах, если эта анормальность не проявляется сама по себе.

Кивнув в знак согласия, Чарлз добавил:

– Ходят слухи, что на этой неделе совершенно случайно был открыт абсолютно новый тип. Какой-то парень потерял на пилораме руку, а теперь на этом месте у него растет другая.

– Биомеханический тип, – определил Рейвен. – Может снабжать себя «запасными частями». По сравнению с некоторыми другими типами это вполне безобидная разновидность таланта.

– Согласен. Но все дело в том, что до этого случая он и понятия не имел об этой своей особенности. И если бы не этот несчастный случай, то он мог до самой смерти даже не подозревать об этой своей супернормальной способности. Поэтому я начинаю задумываться, сколько же еще людей, которые не знают о своих способностях, как этот.

– Я думаю, много. Достаточно обратить внимание на то, что мы знаем.

– Именно об этом я сейчас и думал, – спокойно ответил Чарлз. – Их столько, что это вызвало бы настоящее потрясение, если бы они об этом узнали. Но, Дэвид, ты веришь в то, что… что…

– Заканчивай, раз начал говорить, Чарлз.

– Ты уже думал о том, что, возможно, мы не знаем и половины того, что, как нам кажется, мы знаем. Что, возможно, есть и другие, которые наблюдают за нами, как мы за этими, иногда смеясь над нами, иногда жалея нас?

– Я не знаю, что тебе ответить, – Рейвен вымученно улыбнулся. – Но если даже и существуют подобные существа, в одном мы можем быть уверены: они не вмешиваются в наше существование.

– Не вмешиваются? Мы можем быть уверены в этом?

– По крайней мере мы не замечаем их вмешательства.

– Мы чувствуем движение денеб, – ответил Чарлз. – Они много суетятся и предпринимают бесчисленные попытки войти в контакт с нами, но пока безрезультатно. Таким же образом и другие могли бы вести борьбу с нами, не зная, с кем имеют дело, а мы в свою очередь не знаем, что с нами борются.

– Или еще похлеще. Они могли усвоить наши собственные методы, чтобы еще больше запутать, – скептически заметил Рейвен, хотя и выразил желание обсудить проблему. – Они могли появиться перед нами, как мы появились перед этими человеческими существами, то есть абсолютно нормальными и без чего бы то ни было, что бы их отличало. Как любой обычный человек. Представь, я тебе говорю, что я один из этих в телесной оболочке… Ты бы отважился назвать меня лгуном?

– Еще как отважусь! – не колеблясь заявил Чарлз. – Ты – бессовестный врунишка.

– Извини за фантазии. – Рейвен дружески похлопал Чарлза по плечу. – Вот видишь, ты знаешь, кто я есть. Ты должен обладать какой-либо формой интуитивного знания. В конце концов, ты существо паранормальное и должен освободить свое подсознание, посвятив себя балету.

– Что? – Чарлз грустно посмотрел на свой живот, который выделялся, словно спрятанный под пиджаком рождественский подарок. – Это ты такого высокого мнения обо мне?

Неожиданно он замолчал, увидев трех человек в униформе. Они только что вышли из-за угла и остановились, ожидая приближения Дэвида и Чарлза.

Командир группы подождал, пока они подойдут поближе, повернулся на каблуках и гаркнул властным голосом:

– Вас зовут Дэвид Рейвен?

Остановившись от удивления, Дэвид спросил:

– А как вы догадались?

– Не надо острить! – предупредил командир.

Рейвен повернулся к Чарлзу и спросил печальным голосом:

– Он говорит, что я острю. И ты так считаешь?

– Считаю, – подхватил игру Чарлз. – С тех пор как в трехлетнем возрасте ты упал на голову, ты стал остряком. – Глупо посмотрев на командира, он сказал: – Вы ищете человека по имени… по имени?..

– Рейвен, – пришел ему на помощь Дэвид, не то забавляясь, не то печалясь.

– Ах да! Точно, Рейвен. А зачем он вам понадобился?

– Потому что за его голову назначено вознаграждение. Вы что, никогда не смотрите свои спсктроэкраны?

– Очень редко, – ответил Чарлз. – В большинстве случаев надоедает все до слез, поэтому я его почти никогда не включаю.

Командир патруля нахмурился и повернулся к своим спутникам:

– Вот вам пример того, почему люди остаются бедными всю жизнь. Шанс разбогатеть дается почти каждому, только не ленись его использовать. – Не обращая внимания на Рейвена, он продолжил, обращаясь к Чарлзу, который казался печальным: – Передали по спектроэкрану, что необходимо схватить этого типа как можно скорее.

– А почему?

– Потому что он подверг опасности жизни пассажиров и экипажа «Призрака». Он нарушил навигационный кодекс космических кораблей, открыв в полете герметичный отсек и отказавшись… – Человек сделал паузу, чтобы перевести дух, и спросил у своих коллег: – Что там еще было?

– Он уже давно хотел совершить это преступление, потому что во всех кабинах имеется предупреждение о том, что это запрещено.

– Я бы так никогда не сделал, – сказал Рейвен, метнув холодный взгляд на патрульного.

– Помолчи! – приказал командир и повернулся к Чарлзу, явно предпочитая его из-за глуповатого, но почтительного вида.

– Если случайно встретите этого типа Дэвида Рейвена или что-нибудь о нем узнаете, позвоните по телефону «Западный лес семнадцать—семнадцать» и сообщите нам, где он находится. Это опасный тип!

Подмигнув своим компаньонам, он закончил:

– Само собой, вы получите за это приличное вознаграждение.

– Спасибо, – Чарлз всем своим видом изобразил смиренную благодарность. Повернувшись к Рейвену, он сказал: – Ну ладно, пошли. Мы и так опаздываем. Будь начеку и помни, что этот тип похож на тебя.

До них донесся тихий разговор патрульных:

– Они приняли нас за лесной патруль, идиоты.

– Хорошо будет, если и капитан патруля так подумает.

– Мы теряем наше время только потому, что какой-то тип на спектроэкране говорил о деньгах. Мы могли бы убить время гораздо более приятным способом, чем этот.

– А почему они не распространят фотографию этого типа?

– Вам уже сказали, что нам поможет телепат. Нам ничего не остается делать, как ждать, пока он укажет дорогу. Затем наступит наш черед.

– В конце концов ты устанешь считать бабки.

– Именно поэтому я считаю, что с вознаграждением что-то не так. Они никогда не обещали столько денег, даже в деле Мазона-щеголя, который ограбил многие банки и убил с дюжину людей.

– Возможно, это затрагивает личные интересы Волленкота.

– Послушайте, парни. Здесь недалеко есть одна пивная, где подают раков…

– Отличная идея! Пойдем хотя бы на полчаса. Если кто-нибудь нас застукает там, у нас будет оправдание: мол, нам сказали, что Рейвен должен здесь с кем-то встретиться. Если Волленкот хочет его поймать… – Постепенно восприятие становилось все слабее и слабее.

Некоторое время они продолжали болтать о Волленкоте, пока не вышли из зоны приема.

Только и было слышно: Волленкот, Волленкот, Волленкот. Не было даже намека на имя Торстерна. Нужно было отдать должное интеллекту владельца этого имени.