Текст книги "Часовые вселенной"

– Хорошая идея. Град пуль через днище вертолета, и они свалятся со своего насеста.

Вертолет вышел из облаков, и перед ним теперь простиралось сияющее звездное небо, на котором была видна ложная луна под названием Земля. Граница тумана находилась на высоте примерно две тысячи футов. Толщина слоя зависела от местности, в некоторых местах она достигала десяти тысяч футов, а, например, в зоне дождевых лесов тумана практически не было. Днем он поднимался до сорока тысяч футов, оставляя атмосферу внизу не очень ясной, но чистой.

Сориентировав машину прямо на маяк Города Равнины, пилот летел на высоте ста футов над верхней кромкой облаков. Забираться выше не было смысла, так как полет был коротким. В то время как пилот сосредоточил все свое внимание на приборах, Торстерн, угрюмый и молчаливый, уставился на оранжевый свет маяка. Подсознательно пилот чувствовал, что машина стала тяжелее, чем час назад. Скорость упала, но его это не взволновало.

Они уже находились над городом, когда загорелся сигнал вызова радиосвязи. Едва пилот включил ее, как открылась дверь и вошел Рейвен.

– Добрый вечер, – приятно улыбаясь, обратился к Торстерну Дэвид.

Рука пилота так и застыла на кнопке. Не веря своим глазам, он посмотрел в окно, чтобы убедиться, что они летят, затем повернулся к Рейвену и воскликнул:

– Что за чертовщина?! Как вам удалось…

– К вашим услугам, сэр! – ответил, улыбаясь, Рейвен. – А за бортом, на шасси, испытывает неудобства еще один, который гораздо тяжелее меня. – Он вновь сосредоточил свое внимание на Торстерне и заметил, как тот уставился на боковой карман кресла.

– На вашем месте я бы этого не делал! – посоветовал Дэвид.

Все было сказано спокойным голосом, но в словах чувствовалась угроза.

Решив, что лучше будет ответить на радиовызов, пилот включил связь и сказал:

– Кэрри на связи.

Из маленького динамика раздался сиплый голос:

– Скажи мистеру Торстерну, чтобы он взял оружие и выпустил с дюжину пуль через днище. Эти два типа прицепились к вашему шасси.

– Он уже знает, – ответил пилот.

– Уже знает?!

– Именно это я и сказал.

– О господи! – Обладатель этого голоса повернулся и сказал кому-то рядом: – Шеф уже знает! – А затем вновь пилоту: – И что он предпринял?

– Ничего, – ответил пилот.

– Ничего? Но как же…

– Это меня не касается. Я всего лишь летчик.

– Что? Возможно… – неожиданно голос прервался на самой высокой ноте и связь отключилась.

– Парень сделал слишком поспешные выводы, – заметил Рейвен. – Он считает, что вы и мистер Торстерн лежите связанные где-нибудь в углу, а все это время он разговаривал со мной.

– Но кто же вы?

Кэрри спросил это таким тоном, словно был уверен, что только привидения могли войти в летательный аппарат во время полета.

В этот момент Торстерн первый раз подал голос:

– Я сам с этим разберусь. Тебя это не касается.

Деятельность его мозга давала наглядное представление о том, насколько непоследовательны в моменты кризиса человеческие мысли. Он чувствовал, что попал в переплет. Учитывая то, что случилось в, замке, это было нечто серьезное. Имелись все основания считать, что его жизнь находится в опасности и что через некоторое время он последует за бедным Гриториксом по дороге забвения.

Но в этот момент в его мозгу преобладали очень прозаичные мысли:

«Предел грузоподъемности у антигравитационной машины – две десятых тонны. Вертолет поднимает до тонны. Если бы я воспользовался „антигравом“, я бы не влип в такую ситуацию, как нынешняя. Мы бы даже не взлетели с двумя этими типами за бортом. Если сейчас мне удастся спастись, то никогда больше не воспользуюсь вертолетом… по крайней мере без сопровождения».

– А у вас уже есть сопровождение… я и мой спутник, – заметил Рейвен. Сказав это, он открыл наружную дверь. – Идите сюда. Нам пора выходить.

Торстерн медленно поднялся:

– Если я шагну за борт, сверну себе шею.

– Успокойтесь. Ничего с вами не случится. Мы позаботимся о вас.

– Да, но что вам может помешать отпустить меня в полете?

– Ничего. Абсолютно ничего.

– Если вы двое – левитаторы, – вмешался пилот, – то хочу вам напомнить, что законом запрещено покидать летательный аппарат, если он находится в воздухе над населенным пунктом.

Не обращая на него никакого внимания, Рейвен продолжил разговор с Торстерном:

– У вас несколько вариантов. Например, вы можете протянуть руку к этому карману рядом с вами, и тогда увидите, чем все кончится. Или броситься за борт по своей собственной воле и посмотреть, где приземлитесь. Или заставить вертолет упасть, и тогда другие будут вынуждены собирать то, что от вас останется, по всей округе. Но если вы предпочтете выйти с нами, то приземлитесь целым и невредимым.

Мозг Торстерна моментально отреагировал на эту речь:

«Он может загипнотизировать меня и заставить делать все, что пожелает, абсолютно все. Даже умереть против моей собственной воли, повлияв на расстоянии, через спектроэкран. А для меня предпочтительнее делать то, что мне нравится. Но я не могу ожидать, пока мне улыбнется случай. Сейчас пришел его черед, мой наступит позже. Другие обстоятельства предоставят другие возможности».

– Это и есть то, что мы называем благоразумием, – одобрительно отозвался Рейвен. – Можете быть спокойны, пока мы на чем-нибудь не проколемся. Уж тогда вы сможете вывернуть нас наизнанку.

– Я хорошо знаю, что вы телепат и можете читать все мои мысли. Но в этот момент я ничего не могу с вами сделать… пока! – ответил Торстерн и направился к двери.

Он высунулся в проем, в то время как Рейвен держал его за одну руку, а Чарлз – за другую.

У Торстерна была голова на плечах и изрядная доля храбрости, но все его существо протестовало против такого прыжка без ничего в открытое пространство. Имей он парашют или антигравитационный пояс, не колебался бы ни секунды. Но ничего не имея, кроме поддерживающих его двух враждебных рук, это было сделать ох как не просто!

Наконец он закрыл глаза, задержал дыхание и ступил за борт. Он почувствовал приступ тошноты, когда шагнул в этот бездонный колодец. Плотная, тяжелая паровая атмосфера окутала его, надув парусом брюки. От страха волосы встали дыбом. Воздух свистел в ушах.

Торстерн отгонял от себя ужасные картины падения на скалы или крышу дома с переломанными ногами и телом, когда сильный толчок замедлил падение.

Вверху пилот кричал в микрофон:

– Два типа схватили его на высоте две тысячи четыреста футов. Я думал, что они левитаторы. Но они падали вниз как камни. Что?! Он не сопротивлялся и не отдал мне никаких приказов. По моим приблизительным подсчетам, они должны упасть в секторе девять, где-то вблизи авениды Риса.

После некоторой паузы продолжил:

– Насколько я его знаю, он не хотел… Во всяком случае, у него был странный вид. Он не хотел идти… но пошел!

– Ваш пилот, – сказал Рейвен Торстерну, – просит полицию о помощи.

– Не думаю, что это очень уж поможет, – Торстерн осмотрелся вокруг, пытаясь определить, где он находится, в условиях почти нулевой видимости. – При любом раскладе.

– Вы становитесь фаталистом?

– Я подчиняюсь обстоятельствам, которые не могу изменить. Я всегда умел ждать. Ни одна игра не может идти от начала до конца в пользу только одного партнера.

Вытащив из кармана платок, он вытер капли влаги на волосах.

– Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

Но это заявление было начисто лишено самоуверенности и хвастовства. Это прозвучало как мнение человека, чьи сложные планы потерпели неудачу, но который уверен, что преодолеет все препятствия, сложности и осуществит их на следующей неделе, в следующем месяце или на будущий год.

Он исходил из того, что этой ночью он проиграл, мог бы вообще погибнуть, но одновременно предупреждал их, что, пока он жив, всегда будет существовать надежда. В конце концов, даже в этих условиях он еще мог кое-что сделать.

Глава 13

Они даже не успели позвать ее или позвонить, как Мэвис открыла им дверь и впустила в дом. У нее был такой вид, будто она была в курсе всех событий и знала, что произошло в каждый отрезок времени. При этом лицо ее не выражало ни удовольствия, ни удивления.

Словно мать, упрекающая напроказившего ребенка, она сказала Чарлзу:

– Ты еще пожалеешь об этом. Я это предчувствую. – Сказав это, она вернулась на кухню.

– О, у нас появился еще один тип мутантов, – пробормотал раздраженно Чарлз. Плюхнувшись в кресло, добавил: – Это прорицатели!

Одобрительно поглядывая в направлении кухни, Торстерн заметил:

– Какое удовольствие видеть здравомыслящего человека!

– Для каждого существуют свои собственные эталоны здравомыслия. Каждый – сам себе оракул, – ответил Рейвен, подвигая кресло поближе к Торстерну. – Садитесь. Нет нужды стоять только потому, что вы находитесь в такой плохой компании.

Торстерн сел, пытаясь не думать о некоторых вещах, настойчиво лезших ему в голову, чтобы эти двое не прочли эти мысли.

У него не было полной уверенности в том, что эти двое не исследовали его внутренний мир. Телепат может почувствовать и обнаружить все в другом мозгу. Простому смертному это не дано. Поэтому-то Торстерн так сильно переживал этот свой «гандикап» и всеми силами пытался отогнать от себя мысли, словно тучу мошкары.

«Эта парочка супермутантов способна защитить свои мозги. Женщина, наверное, также. Но я не могу этого сделать и сомневаюсь, что они способны экранировать свой мозг от других телепатов. Полицейские патрули уже должны прочесывать улицы, а некоторые из них, наверное, находятся в этом районе. Все телепаты, которых удастся найти в этих местах, будут включены в их состав. Поэтому, если только эта комната не имеет системы защиты, есть маленькая надежда, что кто-нибудь из них пройдет рядом, прочтет мои мысли и установит, кому они принадлежат. После этого он вызовет войска и…»

На какое-то мгновение ему удалось отогнать эти мысли, но затем они вновь против воли полезли в голову.

«Хотел бы я знать, являются ли мысли такой же индивидуальной характеристикой, как голос. Наверное, все они одинаковы. Если это так, то у меня мало шансов выбраться отсюда. Разве что подвернется счастливый случай послать сигнал, который трудно спутать. Но если они перехватят сигнал, могут принять суровые меры. Я должен рискнуть».

Посмотрев раздраженно на Рейвена, он сказал:

– Я выпрыгнул из вертолета, как вы приказали. Сел в кресло, как вы сказали. Подчинился всем вашим приказам. Что дальше?

– Беседа.

– Сейчас три часа утра. Может быть, завтра мы найдем более подходящее для беседы время? Нужно ли продолжать дальше эти мелодраматические прелюдии?

– К сожалению! Вы нам очень затруднили контакт. Более того, вы преследовали меня, словно бродячего пса.

– Я? – Торстерн в удивлении поднял брови.

– Вы и организация, которую вы возглавляете.

– Вы имеете в виду мою разветвленную торговую фирму? Это какая-то чушь! Как будто нам больше делать нечего, как преследовать людей. Похоже, вас мучает мания преследования.

– Послушайте! Мы все это уже слышали. Все, сказанное второй раз, теряет новизну. Ваш двойник не представил вам отчет о нашей беседе?

Как ни хотелось Торстерну отрицать существование двойников, он был достаточно хитер, чтобы не говорить что-либо, противоречащее мыслям. У него не было ни малейшего шанса их обмануть. Но он мог быть уклончивым, выигрывая время и оттягивая развязку. Поэтому он откровенно сказал:

– Понятия не имею, что вы там сказали Гриториксу. Я знаю только, что он убит и вы тому виной. Мне это совсем не нравится, – его голос стал суровым и угрожающим. – И наступит время, когда вам тоже кое-что не понравится!

Чарлз хохотнул и изрек:

– То, что я сейчас вижу, – это четкая, живая картина двух повешенных типов. У вас многоцветное воображение. Мне нравится, как вы нас вообразили с черными воспаленными, высунутыми наружу языками. Но некоторые детали ошибочны. Узлы находятся не там, где нужно… а у меня две левые ноги.

– Мало того, что у меня постоянно читают мысли, так я еще должен терпеть критику! – раздраженно сказал Торстерн, обращаясь к Рейвену.

– Он не смог удержаться. Садистские мысли вызывают соответствующую реакцию. – Рейвен начал ходить взад-вперед по комнате, провожаемый взглядом пленника. – Думая, что Гриторикс – это вы, мы попросили его прекратить воевать с Землей. Он, как и вы недавно, стал уклончиво разглагольствовать бог знает о чем. Мы предупредили его, что любая атака влечет за собой самые неприятные последствия для жертвы. А он продолжал ходить вокруг да около. Каким бы высокомерным он ни казался, все же не мог прыгнуть выше своей головы.

– Почему? – спросил Торстерн, внимательно за ним наблюдая.

– Потому что, не будучи настоящим Торстерном, он не мог принять самостоятельное решение такой важности. Кроме того, зная вас как себя, он не осмелился сделать это. Ему ничего не оставалось, как сыграть наилучшим образом роль, которую он так хорошо выучил. Вследствие этого он был лишен инициативы, которая могла его спасти. – Обреченно взмахнув рукой, он добавил: – Поэтому он умер…

– И из-за этого вы чувствуете раскаяние?

– Раскаяние? – В зрачках Рейвена появился холодный металлический блеск. – Разумеется, нет! Мы не можем себе позволить роскошь придавать этому большое значение!

Такой ответ вызвал крайне неприятное ощущение у Торстерна. Холодок пробежал по его спине. Никогда еще он не был так близок к смерти. Если уж Гриторикса, у которого грехов куда меньше, чем у него, смахнули как кучку пепла…

– Я вижу, что здесь, кроме меня, есть любители садистских удовольствий, – ответил Торстерн.

– Вы плохо меня поняли. Мы не испытываем ни удовольствия, ни сожаления. Можете назвать это равнодушием.

– Что, по сути дела, одно и то же.

Это был удобный момент для того, чтобы послать телепатический сигнал патрулю, который мог оказаться поблизости.

– Я не знаю, почему вы так поступили, но я называю это убийством!

В этот момент вошла Мэвис и внесла дистиллятор с несколькими чашками. Налила жидкость, поставила блюдо с булочками и вышла, не проронив ни слова.

– Мне показалось, что вы заговорили об убийствах? – заметил Рейвен. – Несомненно, именно это вы и хотите обсудить.

Торстерн подумал, что это был идиотский выпад против него. Кроме того, это было несправедливо. Сколько бы грехов на нем ни было, но он не был монстром, страстно желающим крови. В действительности же он руководил тем, что земляне любили называть необъявленной войной, а по сути было освободительным движением. Правда, необходимо было признать, что, несмотря на его инструкции, жертвы были.

Некоторых из них избежать было невозможно. Он давал свое согласие лишь на те жертвы, которые были абсолютно необходимы для достижения цели. И не больше. Но даже эти вызывали у него глубокое сожаление. По сути дела, он был самым гуманным из завоевателей в истории, добиваясь впечатляющих результатов малой кровью.

– Будьте так добры, объясните это свое замечание! Раз вы обвиняете меня в массовых убийствах, я бы хотел услышать хоть один-единственный пример, подтверждающий это обвинение!

– В прошлом были только отдельные случаи. Но если вы продолжите осуществление своих планов, то в будущем нас ожидают массовые зверства… Впрочем, если вы доживете до этого будущего.

– О господи! Еще один прорицатель! – прокомментировал Чарлз, на этот раз совершенно серьезно. Более того, в его тоне чувствовалось раздражение.

А Рейвен продолжал, обращаясь к Торстерну:

– Только вы и знаете, до какой степени справедливо это утверждение, какие акции сейчас готовятся, какую цену вы готовы заплатить, чтобы стать властелином собственного мирка. Но мне это не нужно говорить. В тайных уголках вашей памяти все это написано. А огненными буквами горит главный лозунг: «Никакая цена не является слишком высокой!»

Торстерн не нашел что ответить. Подходящего ответа просто не было. Он знал, чего хотел. Он хотел победить с минимальными затратами и без шума.

В данный момент, находясь в руках этой опасной парочки, он ничего не мог сделать. Если бы они захотели покончить с его амбициозными планами, его непременно ожидал бы тот же финал, что и Гриторикса. Торстерн не сомневался, что они способны на это. Но что именно они замыслили, это еще предстояло выяснить. По крайней мере, он не должен упускать свой шанс.

Надеясь, что никто не заметит, он все свое внимание сосредоточил на двери. Но сколько он ни пытался, ему не удалось подавить связанные с этим мысли. Даже если бы какой-нибудь патруль услышал эту беседу о преступлении, вовсе не обязательно, что он сразу же вошел бы в дом. Прежде всего они попытались бы вызвать подкрепление. Поэтому существовала надежда, что в любой момент в дом могла ворваться хорошо вооруженная группа и освободить его.

Рейвен продолжал говорить, хотя Торстерн слушал его очень невнимательно.

– Если бы ваше движение было всего лишь способом завоевания независимости и формирования собственного правительства, мы могли бы, несмотря на его насильственные методы, даже симпатизировать вам. Но ваш мозг говорит о том, что это лишь инструмент для достижения личной славы и могущества. Увы, главная цель ваших устремлений – достижение личной власти. Жалкая и несчастная личинка!

– Что? – Торстерн вновь сосредоточился.

– Я сказал, что вы всего лишь жалкая личинка, которая прячется от света за завесой таинственности и анонимности.

– Я не боюсь…

– Подобным образом вы лелеете детскую мечту о владычестве над такими же червяками, как вы, причем в кратчайшие сроки. После этого вы навсегда канете в вечность. Вы превратитесь в пыль. Пустое имя в бесполезной книге, которое будут упоминать недальновидные историки и проклинать в школах дети. Возможно, кто-нибудь из беспокойных студентов даже будет наказан за написание исследования о вашей персоне. Приход к власти и падение императора Эммануила. – Рейвен презрительно поморщился. – Именно это вы называете бессмертием?!

Это уже было слишком. Несмотря на редкое самообладание и непробиваемость, у Торстерна все же были уязвимые места. На оскорбления он не реагировал, так как считал их признанием своей силы и власти. Единственное, что для него было невыносимо, когда его считали букашкой, нулем, ничтожеством. Этого он вынести не мог.

Торстерн побледнел, вскочил на ноги, выхватил из кармана две фотографии и швырнул их на стол. Когда он заговорил, в его голосе появились металлические и нервные нотки.

– Игра пока за вами, но и у меня есть свои козыри. Посмотрите на это! Это не все, но остальные вы никогда не увидите!

Рейвен взял фотографии и невозмутимо стал изучать первую. На ней он увидел самого себя крупным планом, хотя изображение и было не слишком четким.

– Каждый час это изображение передается по спектроэкрану, – с видимым удовольствием сказал Торстерн. – Вся охрана получила копии. Завтра все будут знать вас в лицо… и арест не заставит себя долго ждать! – Торстерн с триумфом посмотрел на Рейвена. – Чем жестче вы будете относиться ко мне, тем суровей для вас станет жизнь. Вам удалось попасть на нашу планету, несмотря на меры, которые я принял для вашего задержания. Но мы еще посмотрим, удастся ли вам отсюда выбраться… – И, повернувшись к Чарлзу, добавил: – Это и к вам относится.

– А вот и нет. У меня нет ни малейшего желания куда бы то ни было уезжать. Я чувствую себя здесь очень хорошо. Мне все равно, Венера это или какое-нибудь другое паршивое местечко. В конце концов, здесь моя работа. И как бы я ее выполнял, если бы уехал?

– Какая еще работа?

– А вот этого, мой дорогой друг, вам никогда не понять, – ответил Чарлз.

– Он присматривает за собаками и стыдится этого, – заметил Рейвен. Бросив на стол первую фотографию, он взял вторую. Лицо его сразу же стало жестким. Показав ее Торстерну, он спросил: – Что вы с ним сделали, подлец?

– Я? Ничего.

– А кто сделал эту грязную работу?

– Я не давал каких-либо особых инструкций. – Торстерн явно испугался реакции Рейвена на увиденное. – Я только приказал схватить Стина и заставить его рассказать все, что произошло. – Посмотрев с отвращением на фотографию, добавил: – И они сделали это.

– И, очевидно, с огромным удовольствием. – Рейвен не скрывал своей ненависти. – Они превратили его в бесформенную массу. Стин мертв, без вины виноватый. Но меня это не волнует, как, впрочем, и моего коллегу.

– Не волнует?

Торстерн был явно удивлен несоответствием слов и реакции Рейвена.

– Да, представьте себе. Его смерть ничего не стоит. Рано или поздно человек умирает, проживи он хоть сто лет. Что мне не нравится, так это как он умирал. Ясно, что смерть была медленная и мучительная. А это плохо. Этому нет прощения. – В глазах Рейвена загорелся огонь. – И когда придет ваша очередь, это не будет забыто.

Вновь Торстерна бросило в холодный пот. Он-то думал, что этими фотографиями сможет запугать своих противников. Похоже, он ошибся.

– Они нарушили мои приказы. Я их сурово отчитал за это.

– «Отчитал»! Вы только посмотрите!. – Рейвен повернулся к Чарлзу. – Как мило с его стороны!

– Они оправдывались тем, что он был очень упрям и вынудил их пойти на крайние меры. – Торстерн подумал, что есть смысл продолжить этот разговор: – Вначале они использовали телепата, который на расстоянии попытался прочесть его мысли. Безрезультатно. Стин думал о совсем других вещах. Поэтому они вынуждены были заставить его сказать причины, по которым он сыграл с нами такую скверную шутку. Он не хотел. Всеми силами он отказывался говорить. Когда он стал более восприимчив, было уже поздно.

Всем своим видом Торстерн демонстрировал полную невиновность в случившемся.

– Что вы хотите этим сказать?

– Он, как Галлер, сошел с ума. Начал нести какую-то белиберду и умер. Он сказал, что вы совершенно новый, опасный и неожиданный тип мутантов. Вы можете покидать свою телесную оболочку. Сказал, что вы, помимо его воли, переселялись в его тело.

– О господи! – не выдержал Чарлз, явно забавляясь. – Теперь к «биомеханикам», «прорицателям» добавились «властелины душ». Это никогда не кончится!

– Это была утонченная ложь, – продолжил презрительно Торстерн. – Я навел справки у самых крупных специалистов по паранормальным способностям. Все они утверждают, что эта бред, вымысел… но поняли, почему Стин так сказал.

– И каков был диагноз?

– Он получил чрезмерную дозу гипноза от телепата более сильного, чем он. В картотеке подобных индивидуумов нет, но теоретически это возможно.

Впервые Торстерн осмотрелся по сторонам и заметил чашку уже остывшего кофе. Он взял ее и выпил в три—четыре глотка.

– На какое-то время вы внушили Стину, что он – это вы. И приказали ему вывести Галлера из игры. И он сошел с ума. А сейчас вы готовы применить тот же рецепт на мне, если я не выполню ваши приказы.

– Вы в самом деле так думаете?

– Или уничтожите, как Гриторикса. Любой из этих вариантов не имеет смысла. Если вы проделаете со мной то же, что со Стином и Галлером, действие гипноза закончится через сутки, и тогда я смогу аннулировать все сделанное под вашим воздействием.

– Да, это правда, – согласился Рейвен.

– В случае же моей смерти у вас в руках будет всего лишь труп. А труп, согласитесь, не может положить конец войне. Вы уже повторяли неоднократно, что мертвецы не в счет. В этом случае в отличие от Гриторикса мне не о чем беспокоиться. – Вдруг ему в голову пришла какая-то идея, и он спросил: – А каким образом вы ликвидировали

Гриторикса? Даже супергипнотик не в состоянии заставить человека улечься на пол и умереть. Что вы с ним сделали?

– То же, что мы будем вынуждены сделать с вами, если убедимся, что у нас нет другого выхода. – Рейвен выразительно посмотрел на него. – Вбейте это в свою дубовую голову. Нас очень мало беспокоят какие бы то ни было препятствия. Разница между вами и нами заключается в том, что мы это делаем быстро и безболезненно. Мы не позволяем, чтобы пациент страдал. Ведь именно продление момента смерти и есть настоящее преступление! – Пристально посмотрев на Торстерна, Рейвен продолжил: – Гриторикс ушел в мир иной так быстро, что не успел что-либо осознать. А бедный Стин был лишен этой возможности.

– Я уже вам объяснил, что…

Рейвен резко оборвал его:

– Вам не удастся превратить Венеру в свою личную собственность. Как и объединиться с марсианами для того, чтобы атаковать Землю по вашему усмотрению. Если однажды человечество окажется в подобной ситуации, то за свое спасение будет бороться все человечество, а не только земляне. Все мы! Поэтому вы должны прекратить враждебную Земле деятельность и убедить марсиан последовать вашему примеру. В противном случае вы исчезнете со сцены навсегда, как и ваши последователи, кто бы они ни были. Мы уничтожим вас всех одного за другим, и движение развалится, оставшись без командования.

Указав на маленький радиохронометр, встроенный в кольцо на руке Торстерна, он закончил: – У вас пять минут для принятия решения.

– У меня гораздо больше времени, чем вы думаете. У меня его столько, сколько мне нужно. – С этими словами Торстерн швырнул на стол третью фотографию. – Посмотрите-ка лучше вот это.

Даже не притронувшись к фотографии, Рейвен наклонился и внимательно посмотрел на нее. Ни одна жилка не дрогнула на его лице.

– Кто там? – спросил Чарлз, ленясь встать и посмотреть.

– Лайна, – ответил Рейвен.

Торстерн засмеялся. Было неприятно слушать его смех. Чувствовалось, что он упивается произведенным эффектом. Особенно он был доволен тем, что до этого момента ему удавалось отогнать мысли о Лайне.

Ничто не доставляло ему такого удовольствия, как взять верх над обладателем паранормальных талантов. Это было его слабостью.

– Мы знаем все привычки вашей женщины, ее обычные маршруты, особые таланты. Например, нам известно, что она такой же, как и вы, супергипнотик. Это нам сообщил Стин. И он не солгал. Возможно, именно это вас и привлекает в этой амазонке. Иначе я не могу объяснить вашу любовь к слонообразным формам.

– Оставьте ваши шуточки насчет форм. Она не предназначена для удовлетворения ваших вкусов. Давайте-ка ближе к делу. Что вы хотите этим сказать?

– Только одно, – ответил Торстерн, с трудом сдерживая злорадное удовлетворение. – Если я умру, сойду с ума или со мной приключится еще что-нибудь, она заплатит за все!

– Хорошая шутка! – ответил Рейвен.

– Надеюсь, она вам понравится еще больше, когда вы найдете эту женщину мертвой.

– Я плакать не буду, – заверил Рейвен, не выразив при этом никаких чувств.

Торстерна такой ответ поверг в ужас. Он недоверчиво посмотрел на Чарлза, как бы ища подтверждение своим чувствам. Однако тот уставился с показным безразличием в потолок. Торстерн вновь, не веря своим ушам, посмотрел на Рейвена.

– Она может умирать очень долго.

– Неужели?

– Уверен. Если только у нее не слабое сердце, то агония может продлиться в десять раз больше времени, чем в случае со Стином. Ну как? Это вам понравится?

– Считаю, что это омерзительно.

– Да ну?!

– Мозг движения, могущественный завоеватель прячется за женскую юбку!

Торстерн вновь почувствовал себя униженным. Ярость охватила его, но он сумел сдержаться.

– Кто бы говорил… человек, которому абсолютно безразлично, что из-за него страдает женщина.

– Ей это безразлично, – улыбнулся Рейвен, совсем сбив с толку Торстерна.

– Вы – ненормальный, – заявил он, сам начав в это верить.

– Гриториксу и Галлеру также было все равно, и Стину было безразлично. Почему Лайна должна как-то отличаться? Даже вы…

– Замолчите, убийца! Вы – маньяк!

Торстерн вскочил на ноги и сжал кулаки. В его голосе чувствовались сила, облегчение и триумф:

– Вы слишком долго занимались разговорами и потеряли бдительность. Нас услышали, вам понятно?

Он сделал жест в направлении главного входа:

– Вы слышите шаги? Их двадцать, а может, и пятьдесят! Или сто! Весь город движется сюда!

– Очень жаль, – ответил Рейвен, побледнев.

– Уничтожьте меня, и вы увидите последствия, – храбро бросил вызов Торстерн. – Через несколько секунд вы получите сполна. – Пытаясь одним глазом смотреть на Рейвена и в то же время наблюдать за дверью, он добавил высокомерно: – Разве только если я вновь буду обладать всеми моими возможностями, то прикажу вас не трогать…

– Похоже, у нас появились трудности, – прокомментировал Чарлз, испытующе поглядывая на дверь.

Сейчас Торстерн стоял, сжав губы и нисколько не заботясь, что кто-нибудь прочтет его мысли:

«В данный момент они не решатся что-либо предпринять. Слишком дорого придется платить. Они отодвинут осуществление своих планов на время, которое никогда не наступит. Разбираться с ними будут по земным законам. Все будет сделано так чисто, что не подкопаешься. Даже Керати не сможет их спасти. Можно организовать несчастный случай. Пожалуй, это будет быстрее и надежней. Да, в любом случае…»

Как и Чарлз, он все свое внимание сосредоточил на двери, за которой, он мог бы поклясться в этом, слышались осторожные шаги. Возможно, некоторые полицейские боятся этих супермутантов, Рейвена и его напарника. Слишком уж они были нерешительны. Когда они войдут, он должен будет действовать быстро и начать отдавать приказы.

Торстерн раздраженно поморщился, увидев, что Дэвид и Чарлз даже не пошевелились. Похоже, они смирились с ситуацией, в которой не было спасения. Приведенный в действие телекинетиком, дверной замок, как бы против своей воли, начал медленно поворачиваться.