Текст книги "Опасные объятия"

– Нет, нет. Совсем не то, – продолжала Либби, глядя на разочарованное лицо Аманды. – Преподобный Стори вернулся, да. Но это – совсем другой человек, не тот, которого мы знали.

– Что вы такое говорите?!

– Я имею в виду то, что несколько часов назад в Тумстоун приехал человек, который называет себя преподобным Кэботом Стори и говорит, что он – настоящий священник. А первый – самозванец.

Аманда смотрела на нее расширившимися глазами.

– Не может быть!

– Я вам говорю. – Она схватила Аманду за руку. – Пойдемте. Я вам его покажу. Он в церкви. Все хотят посмотреть на него и сравнить.

Аманде хотелось со всех ног побежать туда, но она спокойно сказала Либби, что сначала ей надо взять шляпку.

Она шла в церковь со странным чувством: новость ее не удивила, но обеспокоила. Люди толпились на ступеньках новой церкви. Еще больше народу было внутри. Все столпились возле места будущего алтаря. Люди расступились, когда подошли Аманда и Либби, давая возможность посмотреть на священника, стоявшего в центре. Он был высоким, худым, с тонкими чертами и голубыми глазами – как раз такой, какими представляла Аманда священников. Проповедник улыбнулся, вызвав всеобщее удовольствие.

– Я еще не познакомился с этими дамами, – сказал он и шагнул к ним навстречу. – Они тоже наши прихожане?

– Это Либби – моя жена, – быстро проговорил Линдер и положил руку на плечо жены. – А это – мисс Аманда Лэсситер. Она содержит аптеку в нашем городе.

– Очень рад познакомиться с вами. – Кэбот Стори пожал руку Либби, потом Аманды. – Не ожидал увидеть такую прелесть в пустыне.

Аманда покраснела, так как почувствовала искренность его слов.

– Вы очень добры, – выдавила она. – Вы разговариваете на восточном диалекте.

– А как я должен разговаривать, – засмеялся он, но, заметив смущение Аманды, вежливо кашлянул. – О, простите, я и забыл, что кто-то другой был на моем месте. Сегодня мой первый день в новом приходе. – Он улыбнулся Аманде. – Надеюсь, сравнение будет в мою пользу?

Аманда не знала, что ответить, но тут вмешался Линдер Уолтон:

– Вы не сказали, кто был тот самозванец, преподобный Стори?

Кэбот засмеялся:

– Я знаю не больше вашего. Я ехал к вам, как вдруг меня остановила шайка грабителей. Я понял, чего они хотят и надеялся, что худшего не случится. Но когда их главарь узнал, кто я и куда еду, он решил оставить меня своей шайке.

– Вы имеете в виду, что вы все это время провели у них?

– Нет, некоторое время я был у Херонимо в лагере апачей под Сонорой.

– Вы были у индейцев? – ужаснулась Аманда.

– Да. Мне даже понравилось у них. Я теперь имею представление об их лагере. К тому же я надеялся, что меня обменяют на кого-либо. Дня два назад один из шайки приехал за мной. Мне отдали лошадь и вывели на дорогу.

– Разбойники и индейцы! Вам повезло, что вас не убили ни те, ни другие, – сказал один из прихожан.

– Да, я думал об этом не раз, – ответил новый пастор.

– Хочу сказать, – с волнением произнес Линдер, – что это не укладывается у меня в голове, преподобный Стори. Я ничего не понимаю.

– Я сам ничего не понимаю, но, слава Всевышнему, я здесь, среди вас, живой и невредимый. Кем бы ни был тот человек, он оказал мне большую услугу: начал строительство церкви. Скоро у нас будет постоянное место для богослужений.

Аманда посмотрела на прихожан: как они радуются, что все-таки заполучили настоящего пастора. Она стала пробираться к выходу, смущенная, как никогда. На сердце было тоскливо. Тихо выскользнув из церкви, Аманда отправилась в свой магазин. Не хотелось думать, что человек, которого она знала как Кэбота Стори, исчез, и она, возможно, никогда его не увидит. Она почти дошла до аптеки, когда кто-то догнал ее и пошел рядом. Аманда слегка повернула голову и встретилась с темными, неулыбчивыми глазами Джона Бихэна.

– Доброе утро, мэм. – Шериф был вежлив и коснулся своей шляпы. – Я могу вас проводить?

Она совсем не хотела его видеть, но из вежливости промолчала.

– Доброе утро, шериф. Конечно.

– Я смотрю, у вас плохие новости, – сказал он, помогая ей перейти улицу.

– Да. Я была в церкви Святого Ансельма. Мы знакомились с… – Она не могла проговорить имя.

– Как вам понравился новый пастор?

– Из того, о чем он говорил, я поняла лишь то, что он рад оказаться здесь.

Шериф мрачно усмехнулся.

– Я разговаривал с ним сегодня утром, когда услышал, что Кэбот Стори в городе. Ему повезло – остался жив, побывав в плену у этих головорезов.

– Головорезов?

Бихэн искоса взглянул на нее.

– Да. Из его рассказов мы поняли, что его захватила шайка Картерета.

Голос Аманды перешел на шепот:

– Шайка Картерета?

– Да. Тот, о котором я позавчера рассказывал вам, и есть Коул Картерет – Детка Могильщик.

– Это значит… – У Аманды перехватило дыхание.

– Да, значит. Хочу вам сказать, мисс Лэсситер, прихожане очень смущены тем, что дали себя одурачить и не распознали в пасторе преступника. Но их досада – ничто в сравнении с моей. Только подумать! Этот негодяй разгуливал по городу под носом у меня, а я и не подозревал об этом.

– Полагаю, он одурачил всех, – пробормотала Аманда, чувствуя, как вся холодеет.

– Конечно, на портретах он был с усами, которые изменяли его внешность. При ограблении экипажа Кортеза его лицо было скрыто платком. Но я ведь видел его глаза и должен был помнить этот взгляд.

Глаза. Аманда тоже видела их. Они смотрели на нее с нежностью и теплотой.

– …эти холодные, жестокие глаза, – продолжал шериф.

– Но он не был похож на преступника. И в разговорах с ним ничего особого не замечалось.

– О да! Он говорил очень убедительно. Помните, я рассказывал вам, что он из хорошей семьи, образован. Конечно, он обманул всех. Однако кое-какие подозрения у меня были.

Аманда открыла дверь аптеки, повернулась и поблагодарила шерифа.

– Можно мне зайти? Я хотел бы еще немного расспросить вас об этом самозванце.

– Нельзя ли в другой раз? Я плохо себя чувствую.

Шериф внимательно посмотрел на нее и улыбнулся:

– Конечно.

Она поспешила зайти в аптеку, закрыла дверь и, прислонившись к ней, залилась горючими слезами.

Коул. Его настоящее имя Коул. Не Кэбот, не преподобный Кэбот, а Коул Картерет по прозвищу Детка Могильщик. Никакой он не правительственный агент и, конечно же, не священник. Он преступник, вор, убийца. Холодные, расчетливые, жестокие глаза, как сказал шериф. Но она видела эти глаза другими, выгоревшими, как сама пустыня, полными любви и жалости к ней.

И все это время он ей лгал… лгал… лгал.

Она выпрямилась. Гнев уже клокотал в ней: свинья! Аманда вынула булавку из шляпки и швырнула ее шляпку так, что она пролетела через всю аптеку. Бесстыжая, лживая, предательская крыса! Притворился, что любит, использовал ее, лишил невинности и исчез, не сказав ни слова! Заставил влюбиться в него, а потом…

Она больше не любила Кэбота или Коула, или кого там еще. Она его ненавидела. Она ему еще покажет!

Она остановилась в углу комнаты, подобрала шляпку.

– Ну, конечно, Детка Могильщик! – повторила она. Затем бросила шляпку на пол и стала топтать ее ногой.

Глава 19

– Ты что? – Коул наклонился вперед, рот его открылся: он увидел Флойда Бэрроу, который стоял перед ним и ковырял каблуком землю.

– Ну, тебя так долго не было. Мы не думали, что ты уедешь надолго.

Коул отвернулся, чтобы Флойд не увидел, как дергаются уголки его губ. Он старался придать голосу твердость.

– Бог мой, я оставляю тебя с пленником на какое-то время, а ты являешься сюда! О чем ты думаешь!

– Мы не собирались этого делать, но ты не знаешь этого парня. Язык у него как бритва, заговорит мертвого. Думали, он – неженка, оказалось, что он стреляет лучше «Скорпиона», ездит на лошади не хуже меня и победил Грейди в борьбе.

– Вы осмелились дать ему оружие? – В голосе Коула был металл.

– Мы устроили состязание. Думали: слабак с Востока не попадет и в конюшню с двадцати ярдов. К тому же, мы взяли с него клятву, что он не воспользуется ружьем против нас. Ему можно верить.

Коул возмущенно сорвал шляпу и швырнул на землю.

– Очень здорово. Этот ваш идеал обставил троих ковбоев. А Библия?

Флойд страшно покраснел.

– Это – другой вопрос, который мы должны были решить. Грейди растила бабушка, она очень почитала Библию. Однажды, когда священник разглагольствовал о вере, Грейди захотел поговорить с ним. Он спросил, правда ли, что Адам и Ева были единственными людьми на Земле, и на ком женились их сыновья. Пастор даже на минуту не задумался: стал гладко рассказывать обо всем, что мы проговорили всю ночь. Было интересно. И смешно. Язык у него здорово подвешен.

Коулу надоело слушать о достоинствах преподобного Кэбота Стори, и он подошел к огню, чтобы выпить кофе.

– Удивительно, как это он не увез вас в Сан-Педро и не обратил в свою веру, – сказал саркастически Коул.

– Я тебе говорю, Коул, я сам вздохнул с облегчением, когда он отправился к апачам. Они приезжали за тобой. Когда пастор узнал, что его повезут в лагерь к индейцам, ничего не могло его остановить.

– Может, их тоже он собирался обратить в свою веру? Удивляюсь, почему Херонимо оставил его в живых.

– Никто нас не обратил ни в какую веру, – запротестовал Флойд. – Как только он уехал, мы ограбили экипаж из Бисби, чтобы доказать: какими были, такими и остались. А Херонимо не убил его, только потому что окал о твоем приказе относительно священника.

– Он мог и не послушать, – пробормотал Коул, прекрасно сознавая, что такого никогда не было. Херонимо не стал бы ничего делать назло, он не поступал так.

Флойд с облегчением заметил, что возбуждение Коула, вызванное его рассказом о пасторе, улеглось. Он достал из кармана замусоленную колоду карт, сел с другой стороны костра, раскладывая карты и размышляя о том, как новичок с Востока сумел подмять под себя всю шайку. Флойд считал себя жестоким человеком, который, не задумываясь, ограбит любого, если придется – то и убьет. Тем не менее, говорливый хвастун-священник уладил все, как надо, и это приняли за должное. Нет, Флойд был положительно рад, что уехал от них.

Коул устроился напротив, поджав ноги, с чашкой кофе в руке. Мыслями он возвращался в город, откуда так внезапно уехал. Рейли рассказал ему, что шайка может распасться из-за долгого отсутствия главаря. Он не мог выбросить Тумстоун из головы. Коул считал, что быстро забудет обо всем, когда вернется к прежней жизни. Но, кажется, это будет не так легко. Он подумал, что Кэбот Стори удачно использовал ситуацию в его отсутствие.

Коул смотрел на языки пламени, в свете которых вились мошки и, наконец, понял, почему никак не может забыть этот город. Во-первых, ему нравилось уважение, с которым к нему относились, улыбались при встрече и оказывали почет, просто потому что он был представителем церкви. Люди по-дружески были расположены к нему.

– Доброе утро, преподобный Стори, – говорили банкиры, владельцы шахт, служащие магазинов, приподнимая шляпы.

– Чудесный день, не так ли, преподобный Стори…

– Пастор, мы приглашаем вас на ужин сегодня…

– Мы никогда не ходили так часто в церковь…

– Преподобный Стори, моя сестра вернулась из Филадельфии и привезла рыбные консервы. Буду рад вас угостить…

Он полюбил Библию, ему нравилось читать проповеди, будь то венчание, причастие или похороны. Но еще больше нравилось то, что не приходилось каждый раз оглядываться и ждать, когда его арестуют как Детку Могильщика, а шерифа повысят в звании за это.

Коулу теперь очень недоставало всего этого. Больше всего, конечно, не хватало Аманды. Он видел ее милое лицо, сияющий взгляд чудных глаз, с нежностью смотревших на него. Он хотел чувствовать ее всю без остатка, любить ее. Волна желания захлестнула его с огромной силой, совершенно неожиданной им. Как получилось, что Аманда стала так дорога ему? Она ведь была просто очередным увлечением в его жизни. Но Коул чувствовал, что это уже не так. У него не было до встречи с Амандой женщины, от которой не хотелось бы уходить. От мысли, что он никогда ее не увидит, стало совсем невыносимо.

Он должен найти способ поговорить с Амандой, Объяснить, почему так внезапно уехал. Скорее всего, она рассердилась и сейчас переживает его отъезд. Может быть, и не захочет его видеть. Но он обязан придумать способ, чтобы встретиться с ней. Но как?

– Сэлли!

Кузина Сэлли и ее ранчо. Коул лег на спину, положив голову на седло, и смотрел на звезды, сиявшие на черном небе, как песчинки на берегу океана. Так и надо сделать. Это должно получиться. Он поедет к ней завтра.

Коул ехал через Драконовы горы, затем повернул на запад, перебрался через Сан-Педро. Он старался избегать больших дорог и железнодорожных линий, ведущих с Тихоокеанского юга в Туксон. Он решил, что лучше всего подъехать к ранчо «Бар М» с запада. Там, где он ехал, было много частных владений, а он не хотел встречаться ни с хозяевами ранчо, ни с ковбоями. Как и планировал, на ранчо он прибыл в сумерках. Коул спрятался в тени конюшни и ждал, пока вернется Сэлли.

Он не видел сестру и ее отца Хирэма больше года, и, сказать по правде, не очень часто вспоминал о них. Но сейчас только Сэлли и дядя Хирэм могли помочь ему, если, конечно, удастся их уговорить.

Ему не пришлось долго ждать. Появилась Сэлли, спрыгнула с лошади и занялась работой по дому. Коул наблюдал за ее тонкой фигуркой, снующей по двору. Она сняла попону и седло, стала чистить лошадь. Сэлли, как всегда, была одета по-мужски. Коул не мог припомнить, когда видел ее в последний раз в платье. Она была единственным ребенком его дяди, и с детства была ему скорее сыном, чем дочерью. Хирэм очень постарел, и Коул предположил, что большое ранчо, на котором было три тысячи голов скота, держалось на хрупких плечах сестры.

Сэлли была бронзовой от загара, с женственной фигурой, плотными, округлыми бедрами; длинными, стройными ногами и полной грудью, которая натягивала поношенную кофточку. Ее волосы были заплетены в косу, свободно перемещавшуюся по спине во время ее движений. Коул убедился, что у Сэлли нет ружья, и вышел из тени. Она отшатнулась, рука автоматически потянулась к бедру.

– Не стреляй. Это я – Коул, – сухо сообщил он.

– Коул Картерет! Паршивый ублюдок! Как ты смеешь подкрадываться ко мне! – Она облегченно выдохнула и отбросила щетку.

Коул засмеялся, поймал ее на лету и снова бросил Сэлли.

– Я хочу поговорить с тобой с глазу на глаз. Знаю, если бы я явился в дом, ты не стала бы со мною разговаривать.

– Ты хотя бы предупредил меня. А если бы у меня было ружье…

– Я убедился, что ты без оружия. Сэлли завела лошадь в конюшню и бросила ей охапку сена. Она похлопала ее по шее, закрыла дверь и только потом повернулась к Коулу. Она облокотилась на бочку и смотрела на своего кузена с любопытством и некоторой радостью.

– О, братец, я сражена – ты прекрасно выглядишь!

– Что ты говоришь! А ты выглядишь, как замученный фермер. У тебя хоть есть платье, Сэлли?

– Представляю, что бы я сейчас здесь делала в платье. – Она недовольно фыркнула. – Эти лодыри-работники не обращают никакого внимания на мои слова.

– Может быть. Но ты никогда не выйдешь замуж, имея такой вид. – Коул взял в зубы соломинку.

– Ты это только и можешь говорить. Если бы ты почаще сюда наведывался, то знал, какой у меня кавалер. Эндрю Лесли. У него большое ранчо около Контеншина.

– Хм. Один из этих Лесли. Я бы не связывался с ним. Мерзавец еще тот. – Он наклонился к ней и понизил голос. – Послушай, лучше я расскажу, зачем пришел. Я хочу побыстрее уехать, пока твои не собрались домой.

Сэлли бросила взгляд на пустой двор за конюшней.

– Могу себе представить. Я слышала о тебе много плохого.

– Сэлли, ты должна понимать: то, что обо мне думают, и то, что есть на самом деле, – разные вещи. Кроме того, я не убивал пассажира из экипажа Кортеза. Я выстрелил в воздух. В экипаж стрелял «Скорпион».

– Тем не менее, расклеили повсюду твои портреты. Почему бы не объясниться с судьями?

– Не думаю, что меня будут слушать. Но я пришел не затем, чтобы обсуждать мое прошлое. Я прошу помочь мне. Это очень важно.

– Я хочу все знать. Мы не видим тебя до тех пор, пока тебе что-нибудь не понадобится. – Сэлли нахмурилась.

– Это, в самом деле, важно для меня.

– У тебя вечно все важно. Я не собираюсь опрометью бежать и делать что-то для тебя только потому, что твой отец и моя мать – близкие родственники. Кажется, ты вообще давно забыл, кто это такие – родственники.

– Сэлли, не читай мне проповедь. Я пришел к тебе достаточно верующим.

Она, наконец, улыбнулась, лицо ее смягчилось и стало вполне женственным.

– Хорошо. Меня всегда подкупают твои глаза и обаяние.

– Ты знаешь девушку в Тумстоуне по имени Аманда Лэсситер?

– Встречалась с ней пару раз. Она содержит аптеку своего дяди?

– Да. Я хочу, чтобы ты пригласила ее сюда погостить. Вымани ее из города. Пусть на время поменяет декорации.

– Но, Коул, я же не знаю, согласится ли она. Мы едва знакомы.

– Узнай ее получше. Она тебе понравится. Аманда похожа на тебя: такая же честная, прямая, целеустремленная. К тому же, она никогда не была на ранчо. Пожалуйста, постарайся для меня.

Сэлли прищурилась.

– Ну что же стоит за этим предложением? Ты хочешь ее обокрасть?

– Нет, нет! Что ты! Ничего подобного.

Глаза Сэлли расширились, она пристально посмотрела на него, широко раскрыв рот.

– О-о-о, Коул Картерет, ты влюбился. – Она довольно рассмеялась.

Коул сверкнул на нее глазами.

– Это – мое дело. Сделай, что я прошу.

– Никогда не думала, что ты увлечешься приличной женщиной. Я думала, если ты и женишься, то на какой-нибудь вертихвостке-танцовщице.

– Кто говорит о женитьбе? Перестань смеяться и будь серьезной. Сколько тебе понадобится времени, как ты думаешь.

– Не знаю. Может быть, около месяца.

– Слишком долго. Две недели.

– Но, Коул, я же должна как следует познакомиться.

– Хорошо. Три недели. Я на тебя надеюсь, Сэлли. Посмотришь, ты не зря потратишь время. Она станет твоей хорошей подругой.

Они слышали ржание лошадей, въезжающих во двор, и обернулись к воротам. Сэлли быстро схватила Коула за руку и втолкнула в конюшню к маленькой двери, которая вела в корраль. Они торопливо вышли в тень небольшого сарайчика около изгороди.

– Не знаю, зачем мне все это. Ну да ладно, ты не так уж часто к нам обращаешься.

Коул натянул шляпу и расправил ее края.

– Передавай привет дяде. Увидимся через три недели. – Он наклонился и поцеловал ее в губы. – Ты и твой отец – все мои родственники, Сэлли. Как хорошо тренироваться в поцелуях на кузине.

Сэлли смущенно засмеялась.

– Береги себя.

Она все еще улыбаясь смотрела, как он легко перепрыгнул забор и поспешил к платану с другой стороны дома.

Уехав из Сан-Педро, Коул отправился в сторону Мексики и Сьерра-Мадре. В этих горах укрывался Херонимо со своими людьми. Коул точно не знал, где искать апачей, но особенно не волновался. Они сами его найдут.

Когда он переходил границу, показалось, что индейцы наблюдают за ним. Коул поднимался все выше в горы. Ему встретились несколько мексиканцев. Почва здесь была скудной, редкие крестьяне возились на своих участках. Что касается мексиканской армии, то военные не пытались соваться в горы с малыми силами, натолкнувшись не раз на сопротивление Херонимо.

Чем выше он взбирался, тем больше отступала пустыня, открывая такие красоты, что Коул несколько раз останавливал лошадь, любуясь окрестностями. Травы разных цветов, мягко склонялись под легким ветерком, как ковром, застилая горы. Он поднялся выше и увидел большие дубы, заросли можжевельника, терявшиеся среди высоких сосен. Вдоль реки Бэвис тянулись хлопковые деревья. Пойму реки пересекали каньоны и лабиринты клиффов.

Чудесный пейзаж, правда, был лишь одной из причин для остановок Коула. Часто останавливаясь, он давал возможность невидимым глазам рассмотреть его и понять, что едет с миром. Коул расслабился, когда, наконец, двое вооруженных апачей загородили ему дорогу: черные глаза выразительно смотрели на него.

В одном из индейцев Коул узнал Малыша Виторио. Он исполнил необходимый ритуал приветствия, позволил им взять поводья и сопровождать в лагерь Херонимо. Они забрались так высоко, обходя горные ловушки, куда Коул один вряд ли добрался.

Отряд Херонимо оказался более многочисленным, чем Коул предполагал, если учитывать, что два последних года отряд постоянно преследовала регулярная армия Соединенных Штатов. Старый вождь тепло приветствовал его, хотя только Коул мог уловить эту теплоту. После полосы трагедий и предательства со стороны мексиканцев и американцев Херонимо не доверял белым. Коул был исключением. Он уселся, скрестив ноги, напротив Херонимо. Кроме него рядом с Херонимо сидели: вождь Чирикахуа, Найх и отличный стратег апачей Джху. Справа находился молодой воин Малыш Виторио, который встретил Коула. Коул не отказался от угощения: крепкое пиво «тисуин» индейцы готовили сами и очень любили. Он терпеливо выжидал, когда Херонимо расскажет, зачем пригласил его.

– Пусть долго живет Гойякхла» – сказал Коул, обращаясь к Херонимо на языке апачей.

Мрачное лицо вождя тронула улыбка.

– Не так долго, если генерал Крук победит, – ответил он на своем языке.

знал речь индейцев, чтобы понять главное. Он потягивал крепкое пиво и осматривал лагерь.

– Духи гор будут добры к Гойякхла. Старый Чирикахуа торжественно кивнул:

– Духи защищают нас от врагов. Но Уссин разговаривал с Джху. В видении тонкое облако голубого дыма превратилось в солдат генерала Крука. Он одолеет нас, в конце концов.

Коул хотел сказать что-либо утешительное, но не мог. Генерал Крук был умным, практичным человеком, имеющим неограниченные военные и людские резервы. В один прекрасный день он окружит их здесь и вынудит отправиться в резервацию в Сан-Карлос.

Херонимо было за пятьдесят – древний возраст для индейца, он не сможет вечно прятаться в этих горах. Коул заметил, что Найх наблюдает за ним. Хотя Найх и был сыном известного Кочиза, не имел той славы и популярности в сравнении с воинственным Херонимо. Если говорить откровенно, Найх не слишком обрадовался бледнолицему, которого привел в лагерь Гойякхла.

– Мы с ним долго дружили, – сказал Коул Херонимо, чтобы напомнить остальным, что он находится под защитой этого человека. – Если я могу тебе помочь, только скажи.

– Я вызвал тебя не ради меня, – ответил Гойякхла, – а ради моих людей. Среди белых есть те, которые воруют скот в Мексике, а затем продают армии по высоким ценам. В этом обвиняют нас.

– Я знаю, – кивнул Коул.

– Эти люди несут большую беду для Чирикахуа. Эта беда не нужна нам. Пусть оставят нас в покое.

Коул ждал подробного рассказа.

– В двух днях езды, на восток от форта Хуагука есть большое ранчо.

– Наверное, это Клэнтоны.

– И еще одно. День езды на северо-запад.

– Это ранчо Фрэнка Лесли.

– Еще одно на север, в сутках езды.

На мгновение Коул задумался: что имеет в виду Херонимо, не ранчо ли «Бар М»? Это было совсем нежелательно. Нет, скорее всего, он говорил о «Солнечном» ранчо Эйсы Брэдли. Экса дружил с Клэнтонами. Они все заслуживали одной пули.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Поговори с генералом Круком. Скажи ему: индейцы не воруют лошадей и скот.

Коул чуть было не засмеялся, но вовремя спохватился.

– Послушай, Гойякхла, если я попытаюсь увидеть генерала Крука, меня арестуют и посадят в тюрьму. А может и повесят. Я не смогу вам в этом помочь.

Краем глаза он видел, как Найх и Джху наклонились друг к другу, мрачно кивая головами: они ожидали такого ответа. Тонкое лицо Херонимо превратилось в маску, затем он быстро переговорил с несколькими апачами, и Коул понял, что ответ будет неприятным. Он подождал, когда старый воин закончит разговор, потом откровенно сказал:

– Долгие годы я гордился дружбой с Гойякхла, – Коул говорил, тщательно подбирая слова, – так же, как и мой отец. И если я не могу разговаривать с генералом Круком, то обещаю сделать все, чтобы настоящие воры предстали перед судом.

– Ты знаешь еще кого-либо кроме генерала Крука?

– Есть и другие белые, которые имеют власть и могут пресечь воровство.

Херонимо посмотрел на Найха и Джху.

– Нет, только Крук что-то значит.

Коул облегченно вздохнул, когда старый вождь сам подлил ему «тисуин», давая понять, что они успокоились хотя бы на время. Он с видимым удовольствием пил их ужасное пиво и думал о том, когда сможет уехать отсюда. Придется ехать всю ночь, но это не особенно путало Коула. Люди Херонимо никогда не предадут, если сами оказали ему честь, пригласив в свой лагерь. Старый воин хотел, чтобы Крук оставил их в покое, а в этом Коул не мог им помочь, поэтому честно сказал об этом.

– Мой друг Коул потратил свое время, чтобы приехать сюда, – мрачно произнес Херонимо.

Коул почувствовал, что индеец все еще раздражен.

– Когда Малыш Виторио сообщил, что ты направляешься к нам, я был занят другими делами, но отложил их и приехал.

Четверо индейцев обменялись взглядами. Коулу казалось, что они видят его насквозь, но вряд ли что-то знают о сумасшедшем маскараде в Тумстоуне.

– Ах да, – сказал Херонимо резким, но довольным голосом, – этот белокожий Кэбот.

Плечи Найха затряслись: «локо», «локо». Он похлопал Джху по плечу. Коул с удивлением наблюдал, как Найх, Джху и Виторио давились смехом.

– Как ты находишь Кэбота?

– О, он очень забавный, – Херонимо улыбнулся. – Я никогда не видел человека, который хотел бы так много знать.

– Но – «локо»? Ты думаешь, он сумасшедший?

– Гойякхла не думает так, – ответил Малыш Виторио и прикрыл улыбку рукой. – Так же, как и другие.

– А ты его как называл? – Коул повернулся к Херонимо.

Взгляд старого индейца стал остекленевшим.

– Я называю его «Мангос Вассан». «Тот, который беседует с духами».

Голову Коула заволакивал туман: пиво апачей было достаточно крепким. Да и сами индейцы были пьяны. Коул еще что-то соображал, поскольку только притворялся, что выпил больше остальных. Он вежливо отклонил предложение одной из женщин согреть ему постель и забрался на теплые шкуры с одним желанием – быстрее уснуть. Коул верил, что индейцы не нарушат закона гостеприимства, но, тем не менее, каждый раз просыпался от любого шороха за стеной хижины. Не то чтобы он не доверял Херонимо, но помнил рассказы о пытках индейцев. На какое-то время он все-таки заснул. Разбудил его Малыш Виторио.

Он оставил лагерь, не прощаясь с Херонимо и Найхом. Виторио скова провел его по опасным местам и оставил там, где Коул мог ехать один. Он дал индейцу слово выполнить, что обещал Херонимо.

Дорога назад была долгой, и у Коула было достаточно времени, чтобы обдумать все, о чем говорил старый индеец. Кражи скота, грабежи на дорогах – все это были звенья одной цепи. Коул понимал это. Он помешает им, но чуть позже.

Он подумал об Аманде. Для него есть кое-что поважнее, этим он и займется сначала.