Текст книги "Неизвестный «Rio»"

В тот же момент огромный сторожевой пес по кличке Роб, изнывающий от жары и детских голосов, поднял одно ухо, проверяя, действительно ли он слышит приближение чьих-то шагов или ему это снится. В июле, в середине дня было так жарко, что Роб не хотел попусту вылезать из-под прицепа. Он лежал в яме, время от времени открывая глаза и наблюдая за тем, как между колес мечутся разнообразные ноги. Играла громкая музыка, откуда-то тянуло мочой, было невыносимо скучно, и Роб в полудреме думал, работает ли на Земле рай или все это бредни собак, всю жизнь бегающих по улице без ошейника. Робу шел шестой год, он находился в расцвете сил, обладал прекрасным нюхом и достойно носил звание сторожевой собаки.

Когда очередные ноги миновали красную ленту, Роб еще находился в сонном состоянии, потому что не верил, что эти конечности зайдут так далеко. Охранники навещали его каждые четыре часа. Ему меняли воду, подкидывали хлеба и мяса и относились так, как люди и должны относиться к собаке. Роб помнил, что последнее посещение состоялось совсем недавно. Заинтересованный странным событием, он открыл глаза и тут же нашел подтверждение собственным подозрениям. Вместо сильных мужских ног в сапогах и штанах цвета хаки, он увидел тонкие ножки в синих сандалиях и коричневых бриджах. Бриджи едва закрывали колени, и Роб, при виде лодыжек без единой волосинки, высунул язык. Такие ноги он воспринимал как еду.

Иван смутно помнил, как справа от него зазвенела цепь, а потом из-под прицепа, точно черт из табакерки, выскочил огромный пес. Но он по сей день видел широко посаженные глаза, горящие на фоне кофейного цвета шерсти, и пасть, куда запросто поместилась бы его голова. Еще до того, как стальные челюсти сомкнулись на его голени, страх сковал мальчика по рукам и ногам.

Надо заметить, что Иван вышел через тот же вход, через который зашел. До забора он не добрался, и срезать путь у него не получилось. Но, вопреки тому, что ему все-таки пришлось идти через парк, мимо фонтана и автобусной остановки, он долетел до дома быстрее, чем когда-либо. По прибытии, весь в слезах и соплях, он бросился к матери и рассказал ей, что с ним случилось. Мама, понимая, чем могут закончиться собачьи укусы, не теряя времени, усадила мальчика на багажник велосипеда и повезла в больницу, где Иван, пребывая в жутчайшем волнении, поведал доктору о том, какая именно собака его укусила и как ему удалось вырваться из ее челюстей.

Со слов мальчика, пес был таким маленьким, что вполне мог бы уместиться в ладонях. И, несмотря на то, что отпечаток зубов растянулся от лодыжки до колена, доктор (надо отдать ему должное) поверил мальчику на слово и сказал, что такие собаки никогда не причинят человеку серьезных увечий. Вся их суровость вызывает лишь сильный испуг, вследствие чего теряется контроль над собой и некоторые вещи начинают казаться не такими, какими являются на самом деле.

Затем доктор поинтересовался, каким образом мальчику удалось освободиться от маленькой собачки. И тут Иван не соврал:

– Я сунул пальцы ему в нос!

Доктор похлопал в ладоши, сказал, что Иван самый настоящий смельчак, и вколол ему первый из трех уколов, от которых мальчик страдал еще больше, чем от укуса собаки.

В темной кладовке балкера «Рио», где его поджидал не только испуг, но и серьезные неприятности, Иван вспомнил доктора, будто виделся с ним пятнадцать минут назад. Он действительно почувствовал страх: терпкий и колючий. Его губы пересохли, в спине закололо, и Иван понял, что пес, не откусивший ему ногу в далеком детстве, вернулся, чтобы закончить начатое.

Из-за стеллажа высунулась собачья морда грязно-кофейного цвета. Верхняя губа была задрана к носу и подрагивала, точно ослабевшее веко. С оскаленных зубов капала слюна. Кончики ушей устремились по направлению к жертве.

Иван сделал шаг назад. Он не верил своим глазам.

Глаза точно врали, и, если бы ему удалось воспринять ситуацию правильно, он бы доказал себе, что кладовая пуста. В ней не было живых существ и прочих опасностей, подстерегающих его на каждом шагу. Зато имелись относительно дорогостоящие штуки, ждущих, чтобы он их забрал, продал и, тем самым, сделал маленький круговорот вещей в природе. Он бы закончил обыск последних ящиков, но сейчас, последнее, чего ему хотелось, это продолжать начатое дело. Иван убедился, что его миссия завершена, и плюнул на оставшийся стеллаж. Ему требовалось немедленно убраться из кладовки, отдышаться где-нибудь в более спокойном месте и обо всем забыть.

С этими мыслями он начал отходить назад. Один шаг, второй, третий… Тут по левую руку от него возникла рация. Иван сунул ее в карман и свернул за стеллаж. Собака исчезла из поля зрения. Иван надеялся, что она скроется там, где была изначально. Что бы собака здесь ни охраняла, она поймет, что он не покушался на ее богатство, и остынет, как чай на столе.

И он почти угадал, если бы не одно «но», встретившее его у порога.

Когда Иван дернул ручку, стараясь делать это максимально бесшумно, дверь не открылась. Он дернул еще раз. Дверь не шелохнулась.

Ужас охватил его, как вихрь. По подмышкам заструился пот. Иван почувствовал, как немеют руки и до боли сжимается сердце. Невидимый обруч сдавил его грудь. Он перенес вес тела на правую ногу, сделал шаг назад и всей массой навалился на дверь. Что-то звякнуло с обратной стороны и вновь встало на место. Иван заскулил, а кладовка, точно насмехаясь над ним, отозвалась другим звуком. От того звука у курсанта на голове зашевелились волосы.

Иван услышал трещотку.

Тр-р-р. Тр-р-р. Тр-р-р.

Трещотка приближалась, как волна холодного воздуха. Иван расслышал в ее звучании некую закономерность, и, если бы шум исходил из любого другого места, а не из-за стеллажа, где скрывалась собака, он бы просто махнул на него рукой. Он также игнорировал бы его, если бы трещотка оставалась на месте. Успокоил бы себя тем, что шум доносится из какой-нибудь трубы или из-за стены. Но трещотка не только не остановилась: вслед за ней раздался другой, не менее знакомый Ивану звук. Звякнула цепь. Он отчетливо услышал, как грохнули железные звенья и как они поползли за собакой, гремя, точно консервные банки, привязанные к машине молодоженов.

Тр-р-р. Тр-р-р. Звук раздавался все ближе. Цепь волочилась по полу, и от этого шума сознание Ивана помутнело, а душа заранее принялась освобождаться от тела. Он стоял, подперев дверь, ощущая себя ни живым, ни мертвым, и, пока острозубые челюсти не появились из-за стеллажа, готовил пальцы для ответственного и, возможно, самого важного в своей жизни мероприятия.

– Вот это я попал! – прошептал Иван, увидев морду, выплывающую из-за края стеллажа, как дуло автомата.

Ему стало совсем худо. Иван открыл рот и безмолвно закричал.

Страх заставил его сесть на четвереньки. Иван молился, чтобы цепь закончилась и остановила собаку там, где она находится сейчас. Но вскоре он понял, что молился зря. Собака выдвинулась на четырех гигантских лапах в проход, и от одного ее вида Иван пришел в такой ужас, что, сам того не понимая, откусил себе кончик языка. Кусочек плоти упал на пол, а собака, точно почуяв запах крови, оскалилась еще шире и приготовилась к прыжку.

То, что произошло потом, Иван помнил так же хорошо, как и то, что случилось двенадцать лет назад. Страх дает людям удивительную силу, не способную проявиться в обычной жизни. Иван ощутил ее в полной мере, когда пес бросился на него. Он раздавил бы его своим весом, если бы Иван не предпринял отчаянную попытку запрыгнуть на верхнюю полку стеллажа.

Он опомнился уже наверху. Ненадолго очутившись в безопасности, Иван увидел, что одна из его штанин оборвана по колено, а недостающая часть висит в зубах у собаки. В этот момент он стал еще ближе к небесам и высоко над полом поверил не только в свою удачу, но и в Господа Бога.

– Слава Тебе, – сквозь дрожь в груди, проговорил он. – Слава…

Иван запнулся. Не пытаясь прокашляться, он зашептал молитвы, какие часто произносила его мать, когда он был близок к исключению из университета за неуспеваемость. Слова полились из него ручьем, ему удалось глубоко вдохнуть и стало легче воспринимать тот мир, что находился под ним. Сквозь учащенное дыхание он услышал внутренний голос, посоветовавший не засиживаться на стеллаже, а что-то предпринять. И тут Иван вспомнил об одной легенде, услышанной еще в детстве. Она гласила, что собак раздражает свет.

Иван осмотрелся. С одной стороны от него располагались старые патрубки от гидравлической системы. С другой – большой ящик, похожий на гроб. Ящик идеально подходил под его рост, не считая той детали, что он был не пустым. Что-то длинное, пластмассовое и маслянистое лежало поверх пенопластовой стружки.

При беглом осмотре Иван узнал в конструкции воздушный фильтр.

Он оттеснил фильтр к стенке ящика, а сам лег внутрь, прикрылся крышкой и был таков. В одночасье погас свет, и человек, спрятанный в темноте, стал прислушиваться к звукам, надеясь, что собака успокоится, пометит свою территорию и отправится обратно спать. Каким образом животное очутилось в кладовой, Иван объяснял просто: собаку привели рабочие, чтобы кто-то охранял судно, пока здесь никого нет. Неувязка имелась только в превышении псом его полномочий. Если его посадили сюда, чтобы он отпугивал чужих, а не загрызал их насмерть.

Иван пробыл в ящике достаточно, чтобы отлежать бок, заработать судорогу и ощутить острое желание чихнуть. Запах полистирола раздражал нос. По спине тек пот. Томительные минуты все тянулись, и Иван уже был готов включить фонарь и вылезти на волю, когда раздался первый за долгое время звук. Шум тяжелого прыжка, на который отважился пес с цепью на шее. Иван почувствовал, как закачался стеллаж. На мгновение он ощутил себя в лодке, наскочившей на кильватерный след танкера, и в горле у него пересохло.

– Этого не может быть! – просипел он, понимая, что происходит.

Собака каким-то невероятным образом забралась на среднюю полку и теперь терлась спиной о верхний настил, выискивая способ забраться выше.

– Нет! – зашептал Иван. – Нет!

Пес полез по средней полке вглубь стеллажа, где-то там нашел опору и перескочил на противоположный стеллаж, о чем Иван догадался по скрипу ножек и тряске целлофана в полупустых ящиках. Что-то грохнулось на пол, огласив кладовку звоном. Иван понадеялся, что это пес, но его надежды рухнули, едва звук успел обратиться в эхо. Через секунду тяжелый прыжок возвестил, что пес достиг верхней полки, а еще мгновением позже Иван почувствовал, как крышка ящика прогибается под адским весом. Металл заскрежетал, уголки стали дугами, краска треснула на жестяных гранях и надпись «Air filters» на боку ящика изогнулась в форме улыбки. Под напором крышки Иван стал вжиматься в мягкий пенопласт.

Глава 11

В машинном отделении. Катя подчиняется

Когда Катя поняла, что осталась одна, она совершенно не смутилась. Она и не ждала помощи от кого-либо из парней. Конечно, у нее оставалась надежда, что Стас или Сергей проявят к ней уважение. Все-таки они были малознакомыми людьми, и кто-нибудь из них мог бы сыграть роль джентльмена. Но этого не случилось. Потому что, как подозревала Катя, Иван кое-что нашептал своим друзьям и теперь у них вряд ли сложится о ней хорошее впечатление.

«Ну и ладно, – успокоила себя девушка. – Пусть так и будет. Я здесь не ради чьего-то впечатления. У меня есть куда более важная цель».

Окончательно убедившись, что ее никто не ждет, Катя вытащила видеокамеру из рукава и принялась за любимое дело.

– Рубрику «Угадай, где я» открывает огромная штуковина, похожая на завалившийся на бок бельевой шкаф, – прокомментировала она.

Вымазавшись в мазуте, Катя не отступила от объекта внимания. Она понятия не имела, что перед ней, но чувствовала, что находка достойна попасть на видео. «Кто знает, – думала девушка, – может, этот агрегат – одно из звеньев в судовой энергетике. А может, на нем строится вся система жизнеобеспечения судна». Она поддалась силе притяжения и двинулась вдоль первого из блоков, чья функция виделась ей наиболее важной.

Тыльная его сторона была монолитом, на котором, как фары в темноте, вырисовывались овальные крышки с номерами от одного до шести. Одна из крышек была снята, и из освобожденного пространства торчали две пружины и сопряженные с ними рычаги. Глядя на механизм, девушка подумала о бегущем человеке: эти рычаги гнутся, как его руки, поддаваясь то ли давлению пружин, то ли торчащим из блока стержням. Полость под крышками тоже была открыта для осмотра. Катя не поленилась нагнуться и запечатлеть на видео длинный поддон, заполненный мазутом, и несметное количество тонких трубок, ведущих от крышек к шести цилиндрическим элементам, напоминающим старые водяные колонки.

Девушка продвинулась вперед и подметила, что один блок, забрызганный со всех сторон топливом, соединен с другим общим валом. Там же, в перемычке между ними, она увидела зубчатое колесо. Кто-то пытался закрыть его кожухом, но железо так промялось и изогнулось, точно кожух уже побывал в зацеплении с шестерней. Блок меньшего размера имел дополнительный короб, откуда, точно змеи, к потолку тянулись несколько толстых проводов. К одному из них кто-то привязал белый флажок с кровавым отпечатком. На видео флажок не попал.

Катя сделала полный круг и вдруг заметила, что подобный агрегат здесь не один. По соседству с ним находился брат-близнец. Идентичный, грязный, но, в отличие от первого, полностью собранный. Их разделял небольшой промежуток, где уместились ящики с инструментами и чистая ветошь.

В предвкушении чего-то сенсационного девушка сделала еще один круг. Вскоре она поняла, что ходит без толку и ничего интересного для новой инстаграм-истории здесь не найдет. У нее было два пути: вернуться к группе, либо пересечь платформу и поискать что-нибудь на другой стороне. Машинное отделение казалось ей до безумия большим. Чтобы раскрыть все тайны, мало бродить одной. Следует хотя бы что-то узнавать у товарищей. Катя уже собралась поискать товарищей, как вдруг вспомнила об отце. Радость момента растворилась. Девушку охватила слабость, и под невидимым давлением Катя согнулась.

«Папочка велел кое-что сделать, – как зарницей рассекло ее память. – Папочка сказал…»

Она спрятала камеру под рукав и бегом кинулась на другую сторону платформы, повторяя: «Папочка сказал, папочка сказал…» А еще он сказал, что если она не сделает, как он хочет, тогда он сделает то, чего она не хочет.

Он возьмет трость.

Папочка никогда не брал трость просто так. Если такое случалось, трость обязательно прохаживалась по ее спине. Побои оставляли на теле синюшные пятна, поэтому Катя не носила короткие маечки, и ее купальники всегда были закрытыми. Она не хотела так. Так хотел отец. Он учил ее подобной жизни с детских лет, и Катя знала, если не подчинится, будет только хуже.

Девушка быстро двигалась по узкому проходу. Слева от нее возвышалась стена, справа находился поручень, препятствующий падению с высоты. «Папочка наказал обогнуть пропасть, – вспоминала она. – Мне нужно повернуть дважды, а потом…»

Вместо этого Катя заглянула за поручень и около минуты смотрела то ввысь, то вглубь. Машинное отделение не шло ни в какое сравнение с другими индустриальными объектами. Здесь было темно и мрачно, отовсюду исходили странные звуки, и воздух имел сильный технический запах. Чем дольше Катя пребывала в этом чудовищном мире, тем больше сомневалась: могут ли здесь работать люди? Место напоминало ей старую заброшенную тюрьму. Все, к чему ни прикоснись, было из металла. Сплошной металл, внедряющийся в другой металл, и ничего живого вокруг.

«Немудрено, что здесь покоятся чьи-то души», – подумала Катя.

«Души погибших моряков никогда не уходят со своего судна», – ответил ей воображаемый голос, и в отдалении послышался чей-то смех, словно уходящий в тоннель.

Девушка обогнула платформу и уперлась в дверь, которую папочка назвал важной. Она понятия не имела, какую именно важность хотел подчеркнуть отец. Главным для нее оставалось то, что дверь требовалось запереть. Как и сказал отец, замок будет снаружи и ей потребуется только продеть его дужку в петли…

Катя погасила свет. Совсем рядом раздался грохот, точно кто-то рушил и без того пострадавшее судно. В той же стороне зазвенела цепь, и под аккомпанемент этих звуков девушка выдернула замок из одной петли и повесила на две. Теперь дверь была заблокирована. Катя побежала в обратном направлении, но, сделав несколько шагов, остановилась. Там, где неприступная стена оставляла дорожку шириной меньше метра, а поручни были выгнуты, словно на них навалилась бочка, она увидела другую дверь. Ключ ждал ее снаружи. Она повернула его на два оборота.

«Все», – сказала Катя и выдохнула. За дверью продолжался погром, но девушке до него не было никакого дела. Главное, что она выполнила наказ и теперь у папочки нет повода ее бить. Она же все сделала правильно? Если она все сделала правильно, значит она может идти гулять. Она свободна.

Вдруг дверь плавно заколыхалась. Катя сделала шаг назад и уперлась в поручень. Глаза ее стали огромными. Девушка услышала голос отца. Ей почудилось, что он исходит из-за двери, где то и дело раздавались громыхания. На этот раз отец наказал ей спускаться вниз. Туда, откуда она пришла. Там ей предстоит запереть еще одну дверь. Тем же ключом.

Катя спустилась на нижнюю платформу и приблизилась к шахте, через которую вся группа проникла в машинное отделение. Девушка не придала значения тому, что ключ от одного замка чудодейственным образом подходит к другому. Она зашла в шахту, заперлась и спросила: что теперь?

«Вверх», – повелел голос.

Она не услышала в нем злобы. Отец всегда так начинал, и тем страшнее становилось маленькой девочке, когда он подзывал ее на разговор. Всякий раз перед тем, как избить дочь, отец начинал без злобы. Постепенно его голос становился громче и яростнее – до тех пор, пока искра не разжигала в нем огонь, и отец обрушивал на дочь всю ненависть, кроющуюся за занавесом спокойствия и тишины. Таким он был… до своей смерти.

Катя преодолела изнурительную лестницу шахты в обратном направлении и остановилась у горловины. Дверь в коридор была распахнута, и ей в нос бросился запах плесени, проникающий из открытого пространства в закрытое. Катя подняла голову и на потолке заметила тень. Черный силуэт не двигался, зато узкая линия, похожая на меч в крепкой руке, металась из стороны в сторону.

«Там кто-то есть», – осознала она. Ей не потребовалось светить фонарем, чтобы разглядеть фигуру, по всем признакам напоминающую сидящего на стуле человека. В надстройку проникал свет прожекторов сторожевых катеров. Мощные лучи охватывали правый борт «Рио», как исторический монумент.

Катя погасила фонарь. Она знала, что никто из товарищей не мог выбраться из машинного отделения раньше нее. Следовательно, кто бы ни сидел наверху, он являлся незваным гостем. Или… того хуже.

Она отдышалась, сконцентрировалась и вдруг услышала голос, выбивший из нее остатки смелости.

– Поднимайся скорее! – повелели ей.

Пальцы девушки чуть не расцепились.

– Нечего засиживаться в яме, – сказал папочка и добавил: – Когда тебя ждут!

Катя почувствовала, как по спине поднимается холодная волна. Наступал момент полного краха.

Сверху послышались шлепки: отец поигрывал тростью.

Не было ни единого сомнения, что папочка не пойдет по своим делам, оставив дочь в покое. Он ждал ее, потому что хотел чего-то еще. И так было всегда: не успевала Катя выполнить одно задание, как он давал другое. А если она отказывалась выполнять, он ее бил.

Катя подтянулась на перекладине и выбралась из шахты на влажный пол. Настежь открытая дверь выходила в коридор, где сидел человек с тростью. Присмотревшись, Катя поняла, что на отца он похож лишь отчасти. На нем были отцовские армейские штаны и рубаха из парусиновой ткани. На ногах сидели старые сапоги, а на голове топорщилась кепка, какую отец надевал только на рыбалку. В остальном человек казался ей совершенно чужим, незнакомым и, тем более, неродным.

Часть его лица Катя не видела. Зато другую часть, ту, что освещал холодный свет прожекторов, проникающий через палубный иллюминатор, разглядела достаточно хорошо, чтобы вздрогнуть от страха. Не было там ничего живого. Смерть смотрела на Катю через правый глаз.

– Куда же ты запропастилась, дочка? – обратилось к ней существо голосом отца.

Дрожащими губами Катя молвила:

– Я все сделала…

– Знаю, – существо тряхнуло головой, и с козырька кепки сорвался пучок водорослей. – Подойди ко мне. Не бойся.

Катя подчинилась. Ноги сами двинулись по направлению к стулу и замерли на расстоянии вытянутой руки. Впрочем, тянуться к девушке никто не планировал. Едва Катя затаила дыхание, как ее принялась ощупывать толстая трость. И если еще минуту назад девушка подозревала, что встретилась с плодом своего воображения, то теперь, испытав телесные ощущения, убедилась, что «фантазия» реальна и вполне способна на насилие.

Палка прошлась по наружным поверхностям ее бедер, затем перекинулась на внутренние, задержалась на причинном месте и вернулась к груди. Когда она больно ткнула девушку под ребро, Катя вскрикнула.

– Молчать! – огрызнулось существо. Злобная маска скрылась в полоске тени, и на свету осталась лишь передняя часть туловища.

– Я хочу домой, – пролепетала Катя.

– Домой? – существо опустило палку и вдруг с размаху ударило ее по бедру.

Катя ахнула. Тело охватила боль. Из глаз брызнули слезы.

– Хочешь домой? – голос превращался в нечто тонкое, злорадное. – Домой? Повтори, куда ты хочешь?

Катя промолчала. Существо, как червяк, подтянулось на стуле и расправило плечи.

– Я отпущу тебя домой, – неожиданно голос сменился, и Кате послышались знакомые слова. Отец всегда обещал ей что-то. И всегда просил что-то взамен.

Трость прикоснулась с другой стороны. Удара не последовало, но острый конец уперся ей в грудь, как сверло. Катя зажмурилась. Резкий тычок отбросил ее к стене.

– Я отпущу тебя, – проскрипело существо. – Только ты должна кое-что сделать для меня. Так ведь?

Катя знала, что так.

Она кивнула, и то, что произошло дальше, встретила с невиданным ужасом. Существо поднялось во весь рост. Рубаха натянулась на широкой груди. Трость осталась в стороне. Стул загородила тень. Катя сделала шаг назад и увидела, как «папочка» расстегивает ширинку и сует руку внутрь. Рука ушла в штаны по локоть и через мгновение явила на свет невиданных размеров член.

– Иди ко мне, дочка, – велело существо.

– Нет, – пискнула Катя, заметив, как поднимается член.

– Иди к папочке! – поманило ее существо. Член вытянулся и уже превысил размер трости. – Нам будет хорошо вдвоем. А потом я тебя отпущу. Обещаю.

– Нет, – всхлипнула Катя и вдруг подумала, что боль была бы сильнее, если бы вместо палки он ударил ее тем, что торчало из штанов.

– Нет? – повторило существо, будто удивляясь тому, что она отказывается.

Голос надломился.

– Не валяй дурака, чертовка! – рявкнул папочка. – Я сказал, иди сюда!

Но вместо этого Катя отступила и расстояние между ними увеличилось. Она не знала, куда побежит в случае, если существо погонится за ней. За ее спиной находилась лишь одна открытая дверь, ведущая на трап на другую палубу. Где-то в четырех-пяти пролетах отсюда располагался ходовой мост. Она могла бы добраться до него и оттуда попасть на крыло. Но откуда она знала, не западня ли это?

Судно становилось для девушки заколдованным.

Прежде чем душераздирающий крик вырвался из ее груди, Катя вспомнила о подруге, которая утверждала, что большой половой орган у мужчины характеризует его самодостаточность, контроль и финансовое благополучие. С ее слов, именно за этими чертами мужского достоинства стоит охотиться каждой женщине, чтобы иметь безоблачное будущее и крепкую семью. Сама подруга перебрала несметное количество половых партнеров, и по тому, какую распутную жизнь она вела, Катя стала задумываться, есть ли вообще такой мужчина, чей размер и достояние соотносятся с ее претензиями. Скорее всего, нет. Таков был ответ до того, как она увидела существо в образе отца.

– Иди сюда, чертовка! – взбесилось чудовище.

Уродливая рука потянулась к ее груди, и Катя издала самый громкий вопль в своей жизни. Ее голова чуть не лопнула, когда вопль вернулся, отраженный от грубых, обветшалых стен. Катя поскользнулась, и рука чудовища схватила воздух. На мгновение кошмарная маска появилась в полоске света, и Катя увидела, как чернеют пустые глазницы. Лицо обтянула обожженная кожа, и пузыри поверх тонких скул шевелились, как пчелы.

– Я проучу тебя, грязная девчонка! – губы существа раскрылись, выпуская брызги кровавой слюны. – Я проучу тебя!

Чудовище ощерилось, точно перед броском. Катя увидела, как длинная зигзагообразная тень поползла в ее сторону. Девушка вскочила и бросилась туда, где видела выход.

Дверь была распахнута, как вход в мышеловку. Катя влетела внутрь тесного пролета, ударилась о перила и упала. Паника подстегнула ее, она снова встала на ноги и кинулась наверх. Она надеялась, что дверь на ходовой мост будет открыта. Но если этого не случится, она выбьет ее. Возьмет что-нибудь тяжелое и воспользуется правилом посещения недостроенных объектов: «Пока ты здесь, все твое».

Так говорили ее товарищи по команде.