Текст книги "Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 3. Часть 5. За Великой Китайской стеной"

…К началу 1983 года стало очевидно, что в Москве возникли и углублялись серьезные разногласия по поводу Китая. Аппаратчики и их окружение (военное, научное, журналистское) раскололись на три лагеря.

Первый выступал за скорейшую нормализацию отношений с КНР. Его представители указывали, что Китай отмежевывается от маоистского прошлого, возвращается на путь разума, занялся вопросами социально-экономического развития, отказался от гегемонизма, ищет примирения с соседними государствами. Все это означает, что идеологические разногласия уже не разделяют СССР и КНР, более того, на передний план выходит общность их социалистического строя, идеалов. Люди либеральных взглядов, большинство которых примкнуло именно к этому лагерю, к тому же втайне очень симпатизировали китайским реформам и надеялись на их перенос на советскую почву.

Первый лагерь вдохновлялся позицией нового руководителя страны Ю.В. Андропова, который направил в ЦК КПСС записку с предложением «поискать возможности» нормализации отношений с КНР. Андропову приписывали и более энергичные призывы добиваться сближения с Пекином (в условиях обострения конфронтации с американской администрацией Р. Рейгана).

Второй лагерь объединил экспертов, которые не очень верили в гармонию между Москвой и Пекином, но указания и сигналы из Кремля побудили их переориентироваться и настроиться на более позитивный лад в отношении Китая. М.С. Капица, который еще весной 1982 года стыдил меня за непонимание исторической непреодолимости советско-китайского противостояния, в 1983 году звучал уже по-иному.

В ходе очередного визита в посольство Михаил Степанович (теперь уже замминистра иностранных дел) – и на совещании дипсостава, и на банкете в китайском ресторане, и в личной беседе с Наташей и мной – убежденно доказывал: «Китай – это великое соседнее государство. У нас много общего, двусторонние отношения развиваются, Пекин сдвигается в сторону Москвы». Коллеги, комментируя перемену взглядов Капицы на Китай, язвили: МихСтеп, мол, метит на должность первого заместителя министра иностранных дел, а то и выше.

В третьем лагере никаких позитивных перемен в КНР не замечали. Более того, считали, что китайские реформы носят капиталистический характер и неминуемо отталкивают Пекин от СССР, реального социализма и бросают его в еще более крепкие объятия Запада. Поэтому пора прекратить заигрывать с предателями дела социализма и усилить нажим на них по всем линиям, от идеологической до военной.

То, что в Москве развернулась нешуточная подковерная борьба по китайскому вопросу, я впервые прочувствовал в марте 1983 года. Мы с коллегами подготовили политписьмо о визите в КНР (2–6 февраля) госсекретаря США Дж. Шульца. Почти незамедлительно из Центра пришел отзыв за подписью М.С. Капицы. Замминистра высоко оценил наш анализ, подчеркнув, что посольство абсолютно право: партнерство с Западом остается магистральным курсом китайского руководства, а разногласия между Пекином и Вашингтоном – «не более чем семейная ссора».

Я удивился отзыву. Ведь в политписьме упор делался как раз на усиливающихся противоречиях между КНР и США. М.С. Капица явно пытался внушить нам такое понимание событий, которое преобладало в ЦК КПСС.

Пока я раздумывал, что же и как докладывать в Москву дальше, оттуда поступил другой отзыв на политписьмо, от заведующего Первым Дальневосточным отделом МИДа И.А. Рогачева. В нем содержалась хвала за то, что посольство замечает негативные тенденции, которые все больше превалируют в отношениях между КНР и США. Предлагалось еще внимательнее следить за китайско-американскими разногласиями. По личным каналам пришло сообщение, что М.С. Капица придерживается именно этого мнения, а упомянутый выше официальный отзыв отражает позицию Старой площади.

На протяжении 1983 года из Москвы делались некоторые жесты, вроде бы направленные на примирение с Пекином, от предложений об организации встречи министров иностранных дел до публикации в «Правде» восторженных статей о китайском художнике Сюй Бэйхуне. Главный же упор делался на призывах к китайскому руководству забыть о распрях и объединить усилия в борьбе с империализмом. В 1970-х годах Кремль уговаривал американцев «посмотреть в глаза» китайской опасности, теперь он убеждал китайцев озаботиться угрозой со стороны США и Японии.

Выглядело это забавно. Пекин продолжал твердить об угрозе, исходящей от советских ракет, а мы в ответ пугали его американскими ракетами. Китайцы требовали от нас убрать вьетнамцев из Кампучии и уйти из Афганистана, а СССР уговаривал КНР мобилизовать усилия на изгнание США с Ближнего Востока.

Наши инициативы были, конечно, шиты белыми нитками. Товарищи в аппарате ЦК КПСС прекрасно прогнозировали реакцию Пекина на упомянутые уговоры и повторяли их для того, чтобы окончательно убедить высшее руководство страны в «продажности и враждебности» маоистов. Заодно преследовалась цель в очередной раз обесчестить КНР в глазах «прогрессивной мировой общественности».

Старая площадь наседала на посла, чтобы он в депешах в Москву не забывал разоблачать «гнилую суть» китайской внешней политики и реформ. В ноябре 1983 года Генеральный секретарь ЦК КПК Ху Яобан нанес визит в Японию. Наше посольство обвинило китайского лидера в нападках на СССР и констатировало, что основой сближения между Пекином и Токио остается оголтелый антисоветизм. Нам тут же позвонили кураторы из I Дальневосточного отдела МИДа и вежливо поинтересовались: не слишком ли мы преувеличиваем антисоветскую подоплеку визита Ху Яобана в Японию?

Оказалось, что посольство СССР в Токио гораздо спокойнее оценило китайско-японские переговоры на высшем уровне. Вскоре и «Правда» опубликовала сдержанный комментарий по поводу вояжа Ху Яобана на японские острова. Но из ЦК КПСС посла И.С. Щербакова напутствовали: все правильно! Так держать! По поводу статьи в «Правде» было разъяснено, что она – дело рук заведующего Отделом внешнеполитической информации ЦК КПСС Замятина, скатившегося, мол, на «капитулянтские» позиции.

Не успел посол успокоиться, как поступил новый реприманд из МИДа. В частном письме мидовские кураторы отметили: китайские дипломаты развили в СССР высокую активность, а вы ведете-де затворническую жизнь, сторонитесь китайцев. Жалуясь мне по поводу этого письма, И.С. Щербаков в сердцах воскликнул:

– И чего мне с ними, с китайцами, встречаться, о чем с ними говорить? Говорить-то не о чем!

Не понравился в I Дальневосточном отделе и годовой отчет посольства. В документе содержалась, в частности, критика китайских реформ. Мидовцы в письмах посольским друзьям заметили: так в Москве уже никто не оценивает ситуацию в КНР.

Наступил 1984 год. Посольство готовило визит в Китай И.В. Архипова, первого заместителя Председателя Совета Министров СССР. Событие предстояло неординарное. Не только потому, что впервые за долгие годы КНР посещал государственный деятель столь высокого ранга. И.В. Архипов к тому же работал в 1950-е годы в Китае главным советником от нашей страны, китайские власти относились к нему с подчеркнутым уважением, называли старым другом. Визит должен был символизировать если не прорыв, то по крайней мере очередную веху на пути к нормализации советско-китайских отношений.

Приезд И.В. Архипова был запланирован на май, а накануне китайцы принимали лидеров западного мира: в марте японского премьера Я. Накасонэ, в апреле президента США Р. Рейгана. Главный китаист в ЦК КПСС О.Б. Рахманин прислал послу неофициальную «указиловку» ярче высветить антисоветскую подоплеку контактов китайского руководства с лидерами мирового империализма. Открыть, мол, глаза «голубям» в Москве на истинное положение вещей.

Я к тому времени уже набил руку на написании заказных телеграмм. На первых порах анализировал визиты иностранных лидеров так, как их подавали китайские СМИ и как подсказывала собственная логика. Мой непосредственный начальник, советник-посланник Г.В. Киреев, поправлял: «Гляди в корень, как бы китайцы не затушевали суть происходящего, на самом деле главной темой их переговоров с Западом всегда является СССР. Так прямо и надо писать в депешах в Центр!».

Что я и сделал в телеграмме по итогам визита Я. Накасонэ в КНР. О.Б. Рахманин в целом остался анализом удовлетворен, но просил о пребывании Р. Рейгана в «Срединной империи» высказаться еще похлеще. Я, однако, решил сохранить хоть какую-то объективность и в проекте телеграммы отметил, что лидеры КНР дистанцировались от внешней политики США. В результате получил от посла нагоняй.

– Ты что понаписал? – строго спросил И.С. Щербаков.

– Но ведь так оно и было. – Пробовал возражать я. – Китайцы вели себя достойно, не допускали антисоветских выпадов!

Посол пришел в еще большее раздражение:

– Я и без тебя знаю, что так оно и было. Но ЦК партии требует писать по-другому.

В моем присутствии посол лично переписывал телеграмму, вставляя в нее фразы о «постыдном пресмыкательстве китайских лидеров перед вояжером», «о новом витке сговора между Пекином и Вашингтоном».

Вскоре было составлено и политписьмо о визите Р. Рейгана в КНР. На Старой площади оно очень понравилось. Дифирамбы буквально посыпались на наши головы. А писал я это письмо на скорую руку, тяп-ляп. Зато учел начальственное мнение о «сохраняющемся сговоре» Пекина с Вашингтоном. Посол в этой связи прокомментировал: «Вот что значит писать политическим, а не дипломатическим языком!». Он имел в виду, что надо сообщать то, что хотят услышать в Центре.

Размягченный хвалой, я выступил с похожими тезисами на партсобрании посольства. Пекин, мол, по ряду веских причин несколько отодвигается от Запада, но его политика остается великодержавной и внеклассовой, в наш лагерь китайцы возвращаться не собираются, КНР – геополитический соперник СССР. А потому надо оставаться с китайцами начеку. Народ аплодировал, кое-кто горячо хвалил. Но затем доброхоты донесли мне, что ряд дипломатов за спиной осмеивают мое выступление как пропагандистское, годное для «колхозной аудитории», но никак не для квалифицированных экспертов. Я очень расстроился, о чем и пожаловался послу: делаете-де из меня посмешище!

Пока мы в посольстве разбирались, кто из нас прав, из Центра грянул очередной сюрприз. Прямо накануне приезда И.В. Архипова пришло уведомление о переносе визита из-за его неготовности. Одновременно из ЦК КПСС поступили конфиденциальные разъяснения. Оказывается поездку И.В. Архипова решили заблокировать в отместку за «горячий» прием китайцами Р. Рейгана, а заодно за активизацию Пекином военных действий на границе с Вьетнамом (которые были предприняты в ответ на очередное наступление вьетнамских войск в Кампучии).

Заодно Москва чуть не отменила запланированный примерно на то же время визит в КНР делегации ССОД (Союза советских обществ дружбы). Но не отменила. Делегацию приняли прекрасно, о чем новый посланник В.П. Федотов в отсутствие посла и телеграфировал в Центр. О.Б. Рахманин пришел в негодование и приказал вообще ничего не сообщать телеграфом о пребывании делегации в КНР. В.П. Федотов тем временем проинформировал Центр о контактах Пекина с натовцами. На этот раз его одернул М.С. Капица: не нужны, мол, антикитайские выпады, оценивайте ситуацию сбалансированно.

В общем, в Москве не было четкой линии по Китаю, борьба сторонников и противников нормализации мешала ее появлению. Что же касается китайского руководства, то, несмотря на наш неожиданный зигзаг с визитом И.В. Архипова, оно продолжало подавать позитивные сигналы в адрес СССР.

В мае 1984 года в Пекине находился югославский руководитель Маркович, которому китайские лидеры заявили: 1. КНР никогда не будет воевать с СССР, никогда не вступит в антисоветский альянс с США и Японией. 2. Китай искренне стремится к дружбе с Советским Союзом. 3. КНР не имеет территориальных претензий к СССР. В период «культурной революции» претензии порой звучали, но такое больше не повторится. Земли, о которых шла речь, в течение столетий принадлежат России, там проживает советское население. Существует только вопрос об уточнении линии прохождения границы. В частности, КНР считает, что граница на реке Уссури должна проходить по фарватеру, а не по китайскому берегу, на чем настаивает Москва. 4. СССР продолжает угрожать КНР, не делая ничего для устранения «трех препятствий». Китайское руководство вынуждено напоминать об этом публично, но будет стремиться реже поднимать данный вопрос. 5. В Китае по-прежнему ждут И.В. Архипова и готовы принять его в любое время.

На протяжении 1984 года Пекин буквально осыпал нас предложениями о научных, культурных, спортивных контактах, об открытии консульств. Москва реагировала на инициативы вяло. Так, Госкомитет по науке и технике (ГКНТ), который имел право самостоятельно устанавливать связи с зарубежными партнерами, на Китай выходить не мог. О направлении в КНР любого специалиста, от приемщика оборудования до перевозчика, принималось отдельное решение ЦК КПСС, причем в обязательном порядке запрашивалось мнение посольства в Пекине. Делалось все, чтобы и китайцев не пускать в СССР, чтобы, не дай бог, их больше ездило в Советский Союз, чем наших людей в КНР. В ЦК разъясняли: китайцы – большие мастера «народной дипломатии», с помощью которой они обрабатывают советских граждан, мутят им разум.

Такая позиция выглядела весьма странной, особенно в сравнении с нашей линией на американском направлении. Москва неизменно ставила задачу всемерного расширения и углубления контактов с представителями различных слоев американского общества. Большое внимание уделялось привлечению в СССР официальных делегаций, бизнесменов, туристов. Имелось в виду воздействовать на американское общество, перенастраивать его на просоветскую волну. Прилагались усилия по стимулированию политического диалога с Вашингтоном на самом высоком уровне. И.В. Архипова не сразу отпустили в Китай, за океан же регулярно ездили члены Политбюро ЦК КПСС.

Получалось, что богатых, уверенных в своем превосходстве империалистов Кремль не опасался, а бедных, отсталых китайских коммунистов боялся словно черт ладана. Неужели им было проще, чем американцам, влиять на советских людей? Мотивация, видимо, заключалась в следующем: маоисты – предатели, и они прежде всего должны покаяться и вернуться в лоно «родной церкви», под опеку «старшего брата». Вот тогда с ними и будем контачить, а вернее – руководить ими. Американцы же – противники, и очень сильные, с ними надо без промедления решать за столом переговоров спорные вопросы. А заодно убеждать их, что мы не такие уж плохие.

В случае с китайцами сказывалось и нежелание ортодоксов в Кремле подать «дурной пример» другим соцстранам, чтобы те, не дай бог, не кинулись брататься с китайцами.

Летом 1984 года, когда мы с Наташей на поезде ехали в отпуск в Москву, включили радио и слышим комментарий газеты «Правда» по поводу развития событий в КНР. Диктор суровым голосом сообщает, что в Китае идет нагнетание антисоветской истерии, извращается внутреннее положение в нашей стране, огульно охаивается ее внешняя политика. Чем дольше мы слушаем комментарий, тем больше изумляемся. На самом деле все наоборот. Критику внутренних дел в СССР китайцы почти полностью прекратили, внешнюю политику критиковали все реже и более выборочно.

По приезде в столицу захожу в МИД и высказываю удивление упомянутым комментарием. Коллеги разъясняют: после смерти Ю.В. Андропова в феврале 1984 года и прихода к власти К.У. Черненко почти безраздельный контроль над советской политикой на китайском направлении захватил О.Б. Рахманин. Именно он диктует СМИ, как освещать китайскую тематику.

В тот период Москва фактически стала выдвигать Пекину свои «три препятствия» на пути нормализации двусторонних отношений, требуя: 1. Поссориться с США. 2. Согласиться со статус-кво в Индокитае. 3. Одобрить внешнеполитический курс СССР по всем позициям. В частных беседах О.Б. Рахманин настаивал на том, что нормализация отношений с Китаем Советскому Союзу вообще не нужна. Маоисты – хищники и предатели, они понимают только силу. Необходимо наращивать ракетно-ядерный потенциал на границе с КНР и уходить от контактов с Пекином. То, что визит Архипова в Китай не состоялся, очень хорошо. Эта поездка породила бы у недалеких людей в СССР вредные иллюзии, спровоцировала бы опасный ажиотаж.

Жесткость О.Б. Рахманина вызывала растущее недовольство в политических кругах Москвы. Мы с Наташей среди прочих высказывали несогласие. В беседах с оппонентами Наташа отмечала: Китай – это страна, которая в силу исторических традиций, размеров, численности населения, влияния в мире объективно должна занимать независимые, самостоятельные позиции на международной арене. Примыкание к блокам других великих держав для Китая противоестественно, и если оно имеет место, то лишь временно, вследствие того, что расклад сил в мире, ограниченный военный и экономический потенциал мешают КНР в полной мере функционировать в роли великой державы.

Будет ли Пекин закрепляться на независимых позициях в мире, в немалой, если не в решающей, степени зависит от нас. Гибкость Москвы способствует движению Китая к независимым позициям, которые являются для него естественными. Напротив, давление провоцирует КНР на вступление в противоестественные коалиции с Западом.

Осенью 1984 года советник-посланник В.П. Федотов совершил поездку по стране и в своем отчете в Центр красивым, цветистым языком утверждал, что на юге Китая и не пахнет социализмом, что китайцы только и думают о наживе и т. п. ЦК немедленно откликнулся восторженным отзывом. Удостоился похвалы и я за аннотации книг, в которых излагались антисоветские взгляды китайских авторов на современный мир.

В конце декабря 1984 года в КНР прибыл наконец И.В. Архипов. Пока посол находился с гостем в поездке по стране, В.П. Федотов поручил мне подготовить проект телеграммы по китайским позициям в отношении СССР. Мой более или менее взвешенный вариант В.П. Федотову не понравился, он надиктовал собственный, разнеся китайцев в пух и прах. Уже на следующий день О.Б. Рахманин позвонил из Москвы и похвалил В.П. Федотова за телеграмму. Не успел, однако, посланник порадоваться, как вернувшийся в Пекин посол наорал на него. Своими писаниями подрываешь, мол, успех визита И.В. Архипова. Федотов в оправдание: «Но меня же похвалил Рахманин!». Посол: «Зато другие поругают!». А заодно обвинил меня в авторстве телеграммы: «Бажанов пишет ахинею, а ты, Федотов, не думая, подписываешь ее!».

Так в метаниях между «молотом и наковальней» функционировало наше посольство в Пекине вплоть до избрания нового Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева в марте 1985 года. Молодой лидер сразу обозначил свое стремление многое реформировать в стране и в ее внешней политике, в том числе на китайском направлении, где перемены давно назрели. Китай менял свое отношение к СССР, что просматривалось на официальном уровне и сказывалось на восприятии нашей страны рядовыми китайцами.

В апреле мы с коллегой отправились в служебную поездку на юг Китая. В поезде Пекин – Гуанчжоу в нашем купе и на подступах к нему постепенно собралась чуть ли не половина пассажиров всего состава. В пятый класс (трюм) парохода, следовавшего с о. Хайнань к материковому Китаю, набились, кажется, все, кто был на борту. Людям очень хотелось поглазеть на нас, потрогать руками, порасспросить, похвастаться собственными достижениями. Кого-то волновали вопросы быта в СССР, другие интересовались советским образованием, местный художник пытался продать нам свои произведения, моряк с гордостью демонстрировал бескозырку.

Правда, надо отметить, что со временем мы с Наташей осознали: жажда простых китайцев к контактам распространялась на всех иностранцев и обусловливалась элементарным любопытством. До этого Китай был суперзакрытой страной, теперь Поднебесная открылась, там появились диковинные существа – иностранцы, со специфическими внешностью, манерами, одеждой. И забитый народ забавляла возможность пообщаться с иностранцами, порасспрашивать их о красивой жизни в далеких землях.

Что же касается конкретно Советского Союза, то гамма чувств китайцев в отношении нашей страны отличалась противоречивостью, многослойностью и многоплановостью. Открытой враждебности к СССР, как говорилось, уже не наблюдалось. Лишь в редких случаях нам говорили, что Советский Союз – враг, угрожает безопасности КНР. Но делалось это без особой страсти, спокойно, порой и с улыбкой. Обиды в основном связывались с прошлым, прежде всего с эпохой Н.С. Хрущева, и воспоминания о них не мешали китайцам продолжать беседу, а то и настаивать на ней.

Из обид прошлого китайские граждане особенно часто вспоминали отзыв наших советников из КНР в 1960 году. Тренер по карате из Пекинского университета признавался, что ему не очень приятно общаться с советскими людьми. В детстве он голодал, страдал дистрофией и все из-за руководителей СССР, которые внезапно лишили Китай помощи, чем спровоцировали «большие потрясения и лишения» для китайского народа. Старый друг, в прошлом научный работник, а ныне преуспевающий бизнесмен, до сих пор связывает свое тяжелое детство в деревне с «преступлениями» Хрущева. Из-за этого советского лидера, мол, в 1960-х годах от недоедания умерло множество односельчан.

Претензии звучали и по поводу более ранних событий. Инженер из провинции Гуандун возмущался «бесчинствами» советских военнослужащих в ходе освобождения от японцев Северо-Востока Китая. Наши солдаты якобы «совершали убийства мирных жителей, в массовых масштабах практиковали мародерство, вели себя подчас даже хуже японских захватчиков». Позднее советские специалисты, присланные в КНР помогать в строительстве социализма, «задирали нос», «изображали из себя богов», «смотрели на китайцев как на неучей и дураков», хотя «сами мало в чем смыслили». Так, на о. Хайнань взялись учить китайцев выращивать каучук, притом что в СССР понятия не имели о каучуководстве. Также на о. Хайнань «неправильные советы» давали наши и в области рыбного хозяйства.

Критиковали Москву за отказ поддержать Пекин в его споре с Дели, за «попытки подорвать позиции» КНР в социалистических странах и в третьем мире. Не раз с обидой вспоминали китайцы в беседах кровавые события 1969 года на острове Даманский.

Вместе с тем в разговорах всплывали и положительные воспоминания, связанные с СССР. Подчеркивалось, что марксизм-ленинизм пришел на китайскую землю из СССР, что когда-то нас считали в КНР «старшими братьями», что китайцы не забыли огромной советской помощи, оказанной в трудную минуту. Звучали заверения, что китайский народ очень уважает Сталина и особенно Ленина, что они оба были «великими и хорошими» лидерами. С теплотой отзывались о других деятелях революционной эпохи. Однажды мы услышали даже похвалы в адрес жены Сталина Н. Аллилуевой – и она была «настоящей революционеркой».

Советско-китайская ссора, как правило, ассоциировалась с личностью Н.С. Хрущева. Сталина, мол, тоже заносило, и он делал ошибки, но Сталин был «великим революционером», и Мао прощал ему слабости. Хрущев же, придя к власти, вздумал командовать другими почище Сталина, и тогда Мао Цзэдун разозлился. Какой из Хрущева вождь мирового пролетариата? О последующих советских руководителях китайцы знали мало, путали имена и ничего отрицательного о них не говорили.

О текущем состоянии советско-китайских отношений негативно отзывались главным образом официальные лица в центре и на местах. Показательна в этом смысле наша с Наташей беседа в декабре 1984 года с видными китайскими учеными-международниками Сюэ Моухуном и Чжун Чжи.

Собеседники дали высокую оценку визиту тов. И.В. Архипова, отметили, что переговоры принесли ощутимые практические результаты и – что очень важно – отличались теплой атмосферой. Визит знаменует сдвиг в советско-китайских отношениях, несомненно, будет способствовать их развитию в различных областях. По мнению Сюэ Моухуна и Чжун Чжи, итоги визита тов. И.В. Архипова свидетельствуют, что в политике СССР в отношении КНР произошли изменения. Корректировка советской позиции имела место в самое последнее время. Еще в сентябре нынешнего года на встрече министров иностранных дел двух стран советская сторона демонстрировала «жесткий» подход. Впоследствии, как считают в Пекине, руководство Советского Союза решило смягчить свою внешнеполитическую линию на всех главных направлениях, в том числе и на китайском. Причина смягчения кроется, видимо, в том, что в СССР пришли к выводу о неэффективности прежнего «жесткого» курса.

Мы сказали, что не можем принять подобную интерпретацию событий. Советская политика в отношении Китая является последовательной и неизменной – мы за нормализацию, причем без каких-либо предварительных условий. А вот Пекин до недавнего времени всячески сдерживал расширение двусторонних контактов, требуя в качестве «платы» за нормализацию устранение Советским Союзом так называемых трех препятствий. Теперь китайская сторона решила откликнуться на наши инициативы, согласилась на значительное расширение контактов с Советским Союзом. Тем не менее требования относительно устранения трех препятствий не сняты. Это для СССР, конечно, неприемлемо, ведь речь идет о наших взаимоотношениях с суверенными государствами, нашими друзьями – СРВ, Афганистаном и МНР. Неужели в Пекине всерьез рассчитывают, что мы бросим друзей?

Собеседники заявили, что китайская линия в отношении СССР неизменна с XII съезда КПК. Китай за контакты, но Советский Союз, безусловно, должен внести «определенную плату» за нормализацию отношений с КНР. Это единственный путь преодоления советско-китайских разногласий. Китай не требует, чтобы СССР поссорился с дружественными ему странами, но корректировка необходима. Надо предпринять практические шаги по устранению хотя бы одного из препятствий. Тем самым будут созданы условия для постепенного преодоления политических разногласий между КНР и СССР.

Наиболее важен индокитайский вопрос. Вьетнам совершил открытую агрессию против соседней страны и продолжает ее оккупировать. И Вьетнам, и жертва его «агрессии» – Кампучия – коммунистические страны, действия вьетнамцев – это «позор» для всех коммунистов. Конечно, Пол Пот допустил серьезные ошибки в руководстве страной. Но разве это повод для агрессии извне?

Если следовать такой логике, то Черчилль имел право призывать к интервенции против Советской России после Октябрьской революции 1917 года. Ведь ему русская революция представлялась грубой и бесчеловечной. Большевики национализировали иностранную частную собственность – святая святых для любого капиталиста. К тому же революционеры убили немало представителей буржуазии.

Получается, что и Гитлера можно оправдать за его вторжение в СССР в 1941 году. Ему не нравился коммунизм, да и Сталин, как впоследствии Пол Пот, уничтожил множество людей (кстати, в большинстве своем честных и преданных коммунистов). В Китае в ходе революции и после нее тоже было уничтожено очень большое число людей. Означает ли это, что другие страны должны были вторгнуться в КНР для «наведения порядка?».

За Вьетнамом стоит Советский Союз, «СРВ прикрывается договором с вами и пользуется в осуществлении агрессии советской помощью. Ситуация в Индокитае создает угрозу безопасности КНР, наносит ущерб китайским национальным интересам. Мы не добиваемся какого-то нажима со стороны СССР на Ханой, пусть Советский Союз лишь заявит Вьетнаму, что он больше не желает поддерживать его агрессию в Кампучии. Этого будет достаточно для того, чтобы Ханой отказался от своей нынешней политики». Эту мысль собеседники настойчиво повторяли на протяжении всей беседы.

Наташа заметила, что исторические примеры, приведенные Сюэ Моухуном и Чжун Чжи, мягко говоря, неуместны. Черчилли и гитлеры нападали на нашу страну, так как ненавидели коммунизм и жаждали уничтожить новый социальный строй. Империализм и сейчас очень хотел бы стереть с лица земли социализм, в том числе и в Китае, инстинкты империалистов неизменны, изменился лишь мир – одолеть социализм уже никому не по силам. Что касается Вьетнама и Советского Союза, то мы не только никогда не возражали и не возражаем против социалистического строя в Кампучии, мы – обеими руками за него и делаем все, чтобы укрепить позиции социализма в этой стране. А вот Китай пытается нам помешать и вернуть к власти полпотовский режим, который ничего общего с коммунизмом не имеет.

Полпотовцы вели себя как фашисты, причем не только внутри своей страны, но и в отношении соседей. Именно они выступили в роли агрессоров, претендовавших на вьетнамские земли и убивавших мирное население на границе между Кампучией и Вьетнамом. Вы, китайские представители, постоянно замалчиваете тот факт, что полпотовцы вели настоящую войну против Вьетнама. Видимо, замалчиваете это неспроста. О возвращении полпотовцев к власти в Кампучии не может идти и речи.

Если КНР хочет нормализации и дружбы с народами Индокитая, то для этого есть очень хороший и простой путь. Надо принять предложение стран Индокитая и сесть за стол переговоров.

Сюэ Моухун и Чжун Чжи категорически отвергли эту идею. По их словам, пока Советский Союз продолжает помогать Вьетнаму, разговаривать с Ханоем бесполезно. СРВ не отступит в своих позициях ни на йоту. С Хенг Самрином же Китай вообще не собирается вступать в какие-либо контакты – он «вьетнамская марионетка», не представляющая кампучийского народа. Вместе с тем КНР не собирается возвращать к власти в Кампучии полпотовцев. Возглавить Кампучию должно коалиционное правительство. В его состав войдут и представители «красных кхмеров», кто именно – решат сами кампучийцы, Китая данный вопрос не касается.

Мы поинтересовались у китайских ученых, почему КНР любезничает с самыми реакционными режимами типа чилийского и столь враждебен социалистической Кампучии. Недавно в Пекине оказали теплый прием министру иностранных дел Чили. Разве китайскому руководству неизвестно, что Пиночета поставило у власти в Чили американское ЦРУ, убившее законного главу этого государства, социалиста С. Альенде?

Сюэ Моухун заявил, что Соединенные Штаты не посылали войска в Чили, так что чилийская ситуация неадекватна кампучийской. Что касается законности режима Пиночета, то разве Советский Союз не поддерживает дипотношений со странами, правительства которых пришли к власти с помощью переворотов?

Мы констатировали, что как только дело касается американских злодеяний, будь то в Чили, на Гренаде или в любом другом районе земного шара, Пекин предпочитает их не замечать или искать им любые оправдания. Так, например, на первоначальном этапе китайское правительство осудило американскую агрессию против Гренады, а сейчас критика полностью снята, более того, КНР приветствует развитие событий на острове.