Текст книги "Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 3. Часть 5. За Великой Китайской стеной"

Сюэ Моухун и Чжун Чжи объяснили перемену в позиции КНР тем, что новый режим на Гренаде признали почти все страны региона. Кстати, и чилийское правительство повсеместно признается в Латинской Америке. А вот правительство Хенг Самрина не получает признания у подавляющего большинства стран – членов ООН. Последняя сессия Генеральной Ассамблеи ООН показала, что число сторонников советской позиции по Кампучии редеет, даже Индия и Алжир отходят якобы в этом вопросе от СССР. Аналогичная картина складывается в отношении Афганистана. Советский Союз осуществляет в этой стране «агрессию», из-за чего попал в «международную изоляцию».

Мы отвели выпады собеседников, подчеркнули, что СССР оказывает помощь афганской революции, а Китай поставляет оружие контрреволюционным бандам. Китайским оружием убивают советских солдат.

Сюэ Моухун подтвердил, что это так и что Китай и впредь будет поставлять афганскому «народу» оружие для борьбы с «агрессией».

Наташа обратила внимание на явную абсурдность китайской позиции. От Советского Союза требуют какую-то «плату» за нормализацию отношений с КНР. Сам же Пекин не только не хочет платить, но открыто бравирует своим антисоветизмом в Индокитае, Афганистане да и во многих других вопросах. Ведь в китайской внешней политике есть большое число моментов, которые враждебны нам, направлены против советских интересов.

Вспомним хотя бы военные связи КНР с США. С какой целью американцы дают Китаю оружие? Сомнений нет: чтобы Пекин мог угрожать СССР и нашим друзьям. Провокационна и опасна китайская позиция в поддержку реваншистских притязаний Токио на «северные территории». Не собирается ли Китай менять позицию по этим вопросам, чтобы в свою очередь «заплатить» за нормализацию отношений с СССР?

Собеседники высказались в том плане, что КНР не создает угрозу Советскому Союзу, Китай для этого слишком слаб[9]9
  На наш вопрос, угрожал бы Китай Советскому Союзу, если бы имел на это силы, собеседники ответили смехом.


[Закрыть]. А раз так, то и платить он не должен. СССР же Китаю угрожает, поэтому и возникает вопрос об «оплате», об удовлетворении китайских требований. Известно, что Советский Союз также прибегает к выдвижению предварительных условий в отношении других стран. Например, советская сторона требовала от США убрать евроракеты в качестве платы за согласие СССР вести переговоры. «Сейчас вы вроде бы сняли свои предварительные условия. Но почему СССР выдвигал такого рода требования? Да потому, что вы видели в этих ракетах угрозу своей безопасности. Вот и мы, китайцы, требуем устранения «трех препятствий», рассматривая их как угрозу безопасности КНР».

Теперь что касается китайской позиции по «северным территориям». Мы считаем эти острова не советскими, а японскими, такова наша принципиальная позиция, от нее Китай не откажется.

Военных же связей между КНР и США Советскому Союзу опасаться нет оснований. Китай не собирается сотрудничать с США в стратегической области против СССР. Американцы, конечно, хотят наладить такое сотрудничество. Они пытаются убедить нас, что китайско-американское стратегическое партнерство необходимо для обеспечения безопасности КНР. Вашингтон предложил даже «разделение труда» между США, Японией и Китаем в Азиатско-Тихоокеанском регионе, имея в виду, что каждая из трех стран должна выполнять определенные функции в рамках единой антисоветской стратегии. Китай решительно отверг американские домогательства. Их замысел очевиден – они мечтают поссорить СССР и КНР, вызвать у вас недоверие к Китаю. Мы просто заинтересованы в закупке в США некоторых видов оборонительного оружия.

Кроме того, контакты по военной линии являются частью общего комплекса нормальных отношений между двумя странами. Вы ведь тоже имели и имеете с США контакты по военной линии, ваши корабли заходили с протокольными визитами в американские порты и т. п. Короче говоря, Советскому Союзу не стоит бить тревогу по поводу китайско-американских контактов в военной области. Этим вы только льете воду на мельницу американцев. Китай не пойдет у США на поводу.

Нормализация отношений с СССР отвечает национальным интересам КНР, и мы от нее ни за что не откажемся. Пока китайско-американские контакты гораздо более развиты, чем китайско-советские, но положение постепенно, шаг за шагом будет исправляться. КНР предлагает продвигаться вперед еще быстрее, чем на то готов Советский Союз. Китайская сторона заинтересована и в научных связях. Сюэ Моухун намекнул, что с удовольствием съездил бы в СССР для встреч с советскими учеными. В июне 1985 года он собирается в Париж и мог бы остановиться по пути в Москве при получении соответствующего приглашения от какого-нибудь советского научного центра.

Нами был поставлен вопрос о явном нежелании Китая дать принципиальный отпор милитаристским планам Вашингтона. В китайской позиции есть глубокие противоречия. С одной стороны, Пекин стремится сосредоточиться на мирном строительстве, создании для него соответствующих международных условий. С другой стороны, в Китае фактически потакают администрации Рейгана, действия которой чреваты катастрофой для всего человечества. Чтобы бороться с угрозой нового мирового конфликта по-настоящему, надо прежде всего четко определить источник такой угрозы. Пекин же упорно возлагает на СССР и США равную ответственность за гонку вооружений и тем самым лишь поощряет Вашингтон на дальнейшую эскалацию военных приготовлений. Возьмем вопрос о космическом оружии. Ведь даже для американских союзников не секрет, что Белый дом стремится распространить гонку вооружений на космос, а СССР решительно против этого.

Сюэ Моухун не смог убедительно аргументировать китайскую позицию. Он сделал упор на том, что не следует-де преувеличивать опасность войны. В ходе второго срока пребывания Рейгана в Белом доме могут произойти изменения. Так считают и многие американцы.

Чжун Чжи признал, что Советский Союз, видимо, предпочел бы не расширять гонку вооружений в космосе. Все дело в экономических причинах – СССР это почти, мол, не под силу. Но тем не менее Советский Союз не хочет себя переломить и остановиться. Он наравне с США участвует в гонке. Китай же нашел в себе мужество отказаться от соревнования в этой области. Поэтому Китай имеет полное право критиковать тех, кто не желает последовать его примеру. Влиять же на США Китай не может. Вашингтон не очень прислушивается к китайским советам.

Мы попросили собеседников прокомментировать отношение КНР к военным приготовлениям США в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

В ответ было отмечено, что Соединенные Штаты косвенно угрожают Китаю из-за вмешательства в тайваньский вопрос. Что касается американских баз в Японии, на Филиппинах, в Микронезии, Южной Корее, то их главный объект – Советский Союз и его вооружения в регионе. Но потенциально американские ракеты могут ударить и по китайской территории. Это учитывается. В Китае внимательно следят и за милитаристскими тенденциями в Японии. Пока поводов бить тревогу нет. Соединенные Штаты и Япония не участвуют в ситуациях типа индокитайской, т. е. прямой и непосредственной угрозы КНР не создают.

Относительно урегулирования на Тайване собеседники высказали мнение, что его перспективы улучшились после подписания китайско-английского соглашения о Гонконге. Гонконгское соглашение – хороший задел. Китай держит свое слово, Гонконг получит очень большую автономию, вплоть, например, до того, что гонконгская пресса сможет после 1997 года критиковать китайское правительство. На Тайване и в США в конце концов отреагируют на искренность КНР.

Мы обратили внимание собеседников на тот факт, что влиятельный член руководства КНР Чэнь Юнь в беседе с тов. И.В. Архиповым выделил плановый характер экономики наших двух стран. Что означает это замечание? В Китае наконец осознали, что СССР социалистическая страна? Если это так, то почему не признать данный факт публично? Мы ведь называем Китай социалистической страной.

Сюэ Моухун заверил, что рано или поздно КНР пойдет на такой шаг. Но нужно время. Мы отметили, что складывается впечатление о наличии дебатов в китайском руководстве на данную тему. Сюэ Моухун подтвердил, что такие дебаты имеют место. Он лично – за то, чтобы называть вещи своими именами.

Наташа попросила объяснить, как в таком случае произошло, что Китай, будучи соцстраной, уже долгие годы близок с империалистическим лагерем и даже выступал и выступает с ним заодно против социалистических государств, в том числе против СССР.

По словам китайских ученых, парадокса в этом нет. Советский Союз, как известно, в годы Второй мировой войны находился в прямом союзе с группой капиталистических стран, включая США. Подобный союз был необходим для обеспечения безопасности СССР. Те же мотивы определяли и определяют действия китайского руководства. Р. Никсон смог попасть в Китай в 1972 году из-за советской акции против Чехословакии и событий на острове Даманский[10]10
  На нашу ремарку, что столкновения на о. Даманском спровоцировала китайская сторона, собеседники фактически не возразили.


[Закрыть]. В конце 1970-х годов Китай еще больше склонился в сторону США вследствие кампучийского и афганского вопросов.

Напомнили собеседникам, что Советский Союз вступил с западными странами в коалицию против фашистской агрессии, Китай же решил бороться против социалистического государства совместно с мировым империализмом.

Честно говоря, – заявил Сюэ Моухун, – разницы между СССР и Германией того времени мало. Советский Союз выступает в роли агрессора и поощряет агрессию других. Это тем более удивительно, что СССР внес в прошлом огромный вклад в борьбу с агрессиями, фашизмом. А теперь сам встал на агрессивный путь. Мы никак не ожидали подобного поворота событий. Наши ученые в Институте международных исследований, например, в один голос утверждали, что СССР не нападет на Афганистан. И ошиблись. За эту ошибку институт был раскритикован руководящими органами.

Нам пришлось заявить решительный протест против разнузданных выпадов в адрес СССР, отдающих душком «культурной революции». Мы подчеркнули, что недопустимо продолжать беседу в таком тоне, когда китайские представители позволяют себе оскорблять священную память миллионов советских воинов, отдавших жизнь за освобождение всего человечества от ига фашизма. Как можно обвинять Советский Союз в «гегемонизме и империализме»? Ведь вы же сами признали, что СССР социалистическое государство. Где же логика? Может ли ученый, выдающий себя за марксиста, бросаться подобными безответственными и антинаучными эпитетами?

Сюэ Моухун извинился за то, что позволил себе пооткровенничать, он, мол, никак не хотел никого обидеть. Если же говорить о теоретическом обосновании обвинений в адрес внешней политики СССР, то оно есть. Практика убедительно доказала, что социалистические страны способны совершать всевозможные ошибки как во внешней, так и во внутренней политике. К сожалению, в политике социалистических государств могут появляться империалистические и гегемонистские черты. Допускал крупные ошибки и Китай – это и «культурная революция», и некоторые действия на мировой арене[11]11
  На наше замечание, что есть основания полагать, что китайская сторона и сейчас допускает ошибки в своей политике, Сюэ Моухун и Чжун Чжи рассмеялись.


[Закрыть]. Глупо было бы отрицать наши ошибки. Но как бы там ни было, мы верим в торжество марксистско-ленинских идей во всем мире. Если КПК перестанет в эти идеи верить, подчеркнул Сюэ Моухун, то я из партии выйду.

Собеседники, в свою очередь, пожаловались на то, что в СССР осуждают китайские реформы. Они отметили, что во время обеда, данного зам. премьера Госсовета КНР Вань Ли в честь тов. И.В. Архипова, посол СССР в КНР И.С. Щербаков сказал, что Китай идет по социалистическому пути. А вот советские журналы – «Проблемы Дальнего Востока», «Международная жизнь» – недавно обрушились с критикой на КНР, обвинили нас в реформизме и в уклоне в сторону капитализма.

Мы указали на тенденциозность реакции в Китае на выступления советской печати. В наших журналах опубликованы только те данные и положения, которые базируются на официальных заявлениях китайских руководителей и прессы. Следует учитывать и то, что статьи готовятся отдельными специалистами и отражают их индивидуальную точку зрения. Ученые имеют полное право высказывать свое мнение. Попутно напомнили, что даже в Китае есть люди, критикующие реформы за их «капиталистический душок». Неудивительно, что аналогичная реакция может возникать и за пределами КНР.

Сюэ Моухун выразил сомнение, что вопрос сводится к мнениям индивидуальных ученых. У него якобы есть сведения, что Советский Союз заставляет восточноевропейские страны печатать негативные отклики на реформы в КНР. Об этом нажиме со стороны СССР сообщают сами восточноевропейцы. Сюэ Моухун предложил такую практику прекратить и заодно повлиять на советских ученых, критикующих китайские реформы.

Мы назвали разговоры о нажиме СССР на другие соцстраны чистым вымыслом. Относительно просьбы повлиять на ученых сказали, что китайские власти почему-то никак не хотят повлиять на своих ученых и журналистов, нападающих на СССР, а как можно требовать тогда подобного от советской стороны!

Собеседники пробовали утверждать, что в Китае существует «свобода слова», но в конце концов признали наличие жесткой цензуры на все, что публикуется на страницах китайской печати, и ушли от этой темы.

Мы попросили китайских ученых прокомментировать недавний инцидент по поводу статьи «Теория и практика» в газете «Жэньминь жибао». В ней говорилось, что труды классиков марксизма-ленинизма не могут помочь решить проблемы сегодняшнего дня. Затем появилась поправка. В ней было сказано, что труды классиков марксизма-ленинизма не могут помочь решить все проблемы сегодняшнего дня. На Западе поднялся сильный шум в отношении статьи и поправки. Кое-кто расценил это как попытку влиятельных сил в руководстве КНР полностью отказаться от марксистско-ленинских идей. Что же произошло на самом деле?

Сюэ Моухун сказал, что полностью согласен со статьей, считает ее правильной и своевременной. Он охарактеризовал статью как исключительно важную, как мощный удар по внутренним противникам реформ, догматикам, цепляющимся за устаревшие постулаты. Есть, например, люди, которые говорят, что Мао Цзэдун ратовал за коллективизацию сельского хозяйства и поэтому возвращение к индивидуальному землепользованию есть ревизия в области идеологии. Имеются и недовольные изобретением Дэн Сяопина «одно государство – две социальные системы» и т. п. Статья дает отповедь ретроградам. Время идет, ситуация меняется. Ленин во многом изменил положения, выдвинутые Марксом. Мы тоже должны творчески подходить к марксизму.

Что касается поправки, то она – мелочь, не меняющая сути статьи. Поправка внесена, чтобы успокоить горячие головы на Западе, сразу приписавшие Пекину отход от марксизма. Мы остаемся марксистами, но не хотим быть догматиками.

В заключение собеседники еще раз извинились за откровенность и излишнюю резкость в оценках, подчеркнули, что они искренние сторонники улучшения советско-китайских отношений. Сюэ Моухун, указывая на Чжун Чжи, заявил, что тот вообще просоветски настроен.

Не все, однако, кадровые работники выражались так жестко, и в любом случае в целом постепенно подходы смягчались. Официальные лица стали подчеркивать, что две соседние социалистические страны должны помириться и Вашингтону не удастся этому помешать. Звучали заверения, что подход к СССР, характерный для периода «культурной революции», не повторится. Кто-то осмеливался даже намекать, что столкновения на о. Даманский имели место по вине «банды четырех», а СССР, следовательно, не виноват.

Простые же люди все чаще называли советско-китайские отношения неплохими, а то и вообще хорошими. Многие были в курсе того, что контакты между двумя странами развиваются, достигнуты договоренности о налаживании экономического сотрудничества. А вот о «трех препятствиях» в советско-китайских отношениях, о том, что Советский Союз «угрожает» КНР, большинство как будто бы и не слышало. Некоторые очень ругали вьетнамцев: Китай, мол, так им помогал, а они превратились во врагов, напали на Кампучию, третируют хуацяо. Но это недовольство Вьетнамом не связывалось с СССР. Порой заявлялось, как нам СССР повезло, что Вьетнам не наш сосед, был бы таковым, то мы намучились бы и осознали, как трудно Китаю.

В одном из разговоров в провинции Гуандун кто-то из присутствующих посетовал, что Советский Союз держит много войск на границе с КНР, но другой участник беседы, офицер-подводник, возразил, заметив, что у Китая на границе больше войск. Затем он, правда, добавил, что советская армия гораздо сильнее китайской, она великолепно вооружена. На мой вопрос, откуда это известно, офицер пояснил, что им показывают учебные фильмы о вооруженных силах СССР, США и других стран. Остальные участники разговора присоединились к мнению офицера: советская армия очень сильна.

Никто не называл Советский Союз «гегемонистской сверхдержавой», а когда мы сами напоминали об этом клише, нас уверяли, что подобный лексикон давно уж не в моде, о нем забыли после «культурной революции». Перспектива дальнейшего улучшения отношений с Москвой, однако, не вызывала бурных эмоций. Воспринималась как закономерное следствие политики «открытых дверей». Беседуя с нами, оказывая внимание и услуги, простые китайцы, словно убеждая и успокаивая самих себя, часто повторяли: теперь Китай со всеми в хороших отношениях, мы со всеми дружим, ведь у нас – политика открытых дверей. Если радость по поводу возможного сближения с СССР и выражалась, то потому, что оно сулило увеличение иностранной помощи Китаю. Такой иждивенческий подход к внешнему миру был вообще характерен: помощь оттуда рассматривалась как естественная плата за дружбу с КНР.

При любом варианте подхода к Советскому Союзу китайцы делали акцент на том, что отношения между нашими странами уже не вернутся на уровень 1950-х годов. Чиновники, ученые и журналисты раз за разом повторяли установку: Китай не допустит, чтобы его опять подмяли под себя иностранные державы, он ни на йоту не отойдет от линии на самостоятельность и независимость. Москву просили не препятствовать хорошим отношениям Пекина с Вашингтоном и Западом в целом.

Очевидно было и то, что в целом уровень интереса к нашей стране в китайском народе оставался невысоким, особенно на юге Китая. Северяне, проживающие вблизи советской границы, все-таки проявляли заботу о дальнейшем продвижении вперед отношений с северным соседом, задавали вопросы о жизни в СССР, наших достижениях. На юге подобного настроя почти не ощущалось.

Мы встречали отдельных лиц, по-настоящему влюбленных в Советский Союз, славивших его революционные традиции, восхищавшихся достижениями русской и советской культуры. Но они признавали, что ряды старых друзей СССР быстро редеют, большинство китайцев, тем более молодых, повернуто лицом к Западу, увлечено им. В загоне находилось изучение русского языка. Молодежь тянулась к английскому языку, видя в нем ключ к успеху в жизни, получению передовых знаний в области науки и техники. Это увлечение поощрялось политикой Пекина и конкретными действиями местных властей. В Шанхае, в частности, как сообщили нам представители местной интеллигенции, преподавание русского языка велось лишь в одной средней школе, но и там по настоянию мэра города его собирались ликвидировать. Преподавателю русского предложили переквалифицироваться на английский язык, иначе его переведут на подсобные работы. Невысок был интерес к научно-техническому опыту, накопленному Советским Союзом, нашим товарам.

На минимальном уровне оставалось культурное присутствие СССР. В кинотеатрах шли советские фильмы, но в основном старые, революционно-патриотические и классические: «Ленин в октябре», «Член правительства», «Сельская учительница», «Далеко от Москвы», «Шестое июля», «Идиот». Зрители шли на них вяло, молодые вообще, что называется, из-под палки, отзывались об увиденном как о скучном и примитивном зрелище. Лучше воспринимались такие ленты, как «А зори здесь тихие», «Белый Бим Черное ухо», «Москва слезам не верит». По радио периодически пускали советские песни, однако, как правило, в западной обработке, и о том, что это наши песни, мало кто из слушающих догадывался. Переводной художественной литературы из СССР в продаже почти не было. Зато в Гуанчжоу на каждом шагу продавалась работа французского автора о Екатерине II. На наши вопросы о Екатерине II лоточники дружно отвечали, что она – американка.

Не ощущалось ажиотажа в КНР и в отношении делового сотрудничества с СССР. Мэр города Сямэнь на мой вопрос на данную тему откровенно сказал: Советский Союз далеко, страна у вас закрытая, и качественных товаров в СССР мало; поэтому мы вашим рынком не интересуемся, наши партнеры находятся в соседних странах Азии, в Гонконге, в США. В шанхайской мэрии мне признались, что не горят желанием развивать экономические и культурные контакты с Советским Союзом.

Встречались, конечно, желающие попытать счастья на советском рынке, но это было авантюристично, несерьезно, наивно. На пароме между материком и о. Хайнань ко мне пристал человек, представившийся торговцем зерном. Он просил помочь в организации экспорта зерна в СССР с Северо-Востока КНР, но через юг страны, о. Хайнань.

– Зачем же везти зерно через весь Китай на юг, а затем возвращать его на север, в СССР? – изумился я.

– А потому что Северо-Восток не имеет права прямого выхода на внешний рынок, а Хайнань имеет.

– Но транспортировка обойдется в астрономические суммы!

– Нет, не обойдется. Военные моряки со мной в доле. Будут перевозить зерно на своих кораблях за копейки!

На фоне спокойно-безразличного отношения к СССР бросалось в глаза увлечение Западом и Японией. К ним подходили как к важным, выгодным и привлекательным партнерам. Их социальный строй мало кого интересовал.

Особый интерес проявлялся к Соединенным Штатам. США воспринимались как самое развитое и богатое государство на земном шаре, у которого можно многому научиться и от которого многое можно получить. Китайцы, с которыми мы беседовали, часто признавались, что мечтают побывать в США в любом качестве. Студенты и школьники стремились попасть в Штаты на учебу, ученые – на симпозиум или конференцию, кадровые работники – в деловую командировку, спортсмены – на соревнования. С Америкой, разъясняли нам свое увлечение Соединенными Штатами собеседники, связан успех модернизации, будущее КНР, личная карьера.

Внешняя политика Вашингтона неизменно характеризовалась как дружественная Китаю, китайско-американские отношения – как очень тесные, гораздо более тесные, чем взаимоотношения КНР с Японией или Западной Европой. Тайваньскую проблему называли, как правило, надуманной, не интересующей простой народ. Кадровые работники, представители интеллигенции делали акцент на том, что данная проблема потеряла остроту – все заинтересованные стороны (КНР, США, Тайвань) стремятся, мол, к ее мирному урегулированию. Нужно только проявить терпение. Лишь в редких случаях отмечалось, что американцы не совсем выполняют требования Пекина по Тайваню, но они знают-де, что шутки с Китаем плохи.

К Японии подход был более противоречивый. Китайцы неизменно выражали восхищение по поводу достижений ее науки и техники. Большим спросом пользовались японские потребительские товары. Наряду с этим в высказываниях о Японии явно сквозила зависть к «более успешному» соседу в Азии. Постоянно вспоминалась тема войны, зверств японцев в Китае, материального ущерба, причиненного японскими агрессорами китайской экономике.

К Западной Европе подлинного интереса не ощущалось, лишь вскользь китайцы упоминали западноевропейские страны в числе потенциальных партнеров КНР в экономической области.

В отношении Запада в целом, включая и США, выдвигались и некоторые претензии. Официальные лица сетовали на то, что капиталистический мир по-прежнему не слишком доверяет Китаю, что западный бизнес очень медленно и неохотно внедряется в китайскую экономику. От многих китайцев мы слышали жалобы на то, что нефтяные компании стран Запада уже якобы давно нашли богатейшие залежи нефти на континентальном шельфе КНР, но скрывают это от Пекина. По мнению китайцев, подобное поведение западников объяснялось их нежеланием, чтобы КНР превратилась в крупного экспортера нефти, тем более в условиях, когда цена на это сырье на мировом рынке падала. Высказывалось и предположение, что западные нефтяники стремятся получить доступ ко все новым участкам китайской территории, продлить свое пребывание в Китае с целью сбора экономической и даже политической и военной информации о стране.

В итоге складывалось впечатление, что, несмотря на увлечение Западом, в Китае не было подлинной теплоты и доверия к капиталистическому миру. Доминировало желание воспользоваться помощью Запада, чтобы за счет этого догнать ушедших вперед «варваров» и тогда уже разговаривать с ними по крайней мере на равных. Кадровые работники пытались убедить нас, что Советскому Союзу не стоит, мол, беспокоиться по поводу сотрудничества КНР с Западом. «Мы не будем с ними вместе, – уверяли собеседники, – просто Китаю необходимо экономическое сотрудничество с Западом и, кроме того, КНР, равно как и СССР, хочет нормального, мирного сосуществования с США, Японией».

Но в молодежной среде увлечение США и Западом в целом было все-таки ощутимым. В выходные дни мы любили с Наташей посещать пекинские парки. Нас немедленно обступали ребята и девушки, жаждущие попрактиковаться в английском языке. Чтобы вызвать собеседников на откровенность, мы предпочитали не раскрывать свое советское происхождение. В результате удавалось выслушивать интересные признания.

Сидим мы как-то на лавке, а тут подсаживается юноша и спрашивает на довольно ломанном английском, откуда мы.

Отвечаем:

– Из Финляндии!

Юноша таращит от удивления глаза и уточняет:

– Это государство на севере Европы?

– Да.

– Ну, вам не повезло!

– Почему?

– Вы же соседи СССР.

– Но Китай тоже сосед СССР.

– И нам не повезло.

– Почему же?

– Советский Союз всегда был очень агрессивен, и при этом у него нечему было поучиться.

– А у кого можно поучиться?

– У США, конечно. Это самая развитая во всех отношениях страна.

– А Вы были в США?

– Не был. Но очень хочу туда поехать. И обязательно поеду.

– Как турист?

– Нет, учиться. А потом работать. Там свобода, много платят и можно хорошо жить.

– Откуда Вам это известно?

– От друзей и знакомых, которые там уже устроились.

В другой раз мы представляемся немцами, и юные собеседники заявляют:

– Германия – хорошая страна, но США гораздо лучше. Богаче, интереснее.

Мы спрашиваем:

– А как насчет Англии?

– Лучше Германии, но хуже Соединенных Штатов.

– А СССР?

– СССР как Китай. Страна отсталая. Даже у Китая уже чему-то могла бы поучиться. В СССР – застой, страна нуждается в реформах.

Однажды прямо на стоянке машин у парка завязывается беседа на тему автомобилестроения.

– Что за машина у вас? – интересуется простецкого вида молодой человек.

– «Мерседес», – в шутку отвечаю я.

– «Мерседес»?! – недоверчиво восклицает парень. – Нет, это не «Мерседес». «Мерседес» – лучшая марка в мире, а у вас какая-то допотопная колымага.

Из собравшейся тем временем толпы любопытных кто-то выкрикивает:

– Да это «Фуэрци» («Волга»), советская машина. Большое барахло.

– А китайские машины, – вспыхиваю я, – что, хорошие?

– Такое же барахло, как советские! – успокаивает меня человек из толпы.

– А какие же хорошие марки? – не унимаюсь я.

– «Мерседес», «тойота», «хонда», – следует разъяснение.

Не раз расспрашивали мы молодых пекинцев в парках относительно их интереса к русскому языку. Ответ звучал стандартно: русскому языку нельзя найти применение, с ним не сделаешь карьеры, он не нужен для овладения передовыми научно-техническими знаниями.

Иное восприятие Советского Союза было характерно для простых работяг и люмпенов, особенно в провинции, где о загранице имелось весьма смутное представление. СССР помещался в их сознании в категорию богатых государств, уже хотя бы по расовому признаку: мы выглядели по-западному. Мелкие лавочники, служащие, водители, официанты и другой подобный люд раз за разом с завистью изливали нам душу: в СССР, мол, наверное, все имеется в изобилии, вы живете там припеваючи, китайцы же прозябают в бедности и нужде.

Пока Наташа занималась покупками у уличных торговцев, я отбивался от приставаний фарцовщиков.

– Продай валюту, – требовал у меня уйгур в тюбетейке из Синьцзяна.

– Откуда у меня валюта? – Притворно сетовал я. – Я же из СССР.

– СССР? – Навострил уши уйгур. – Так вы там все богатеи, денег полные карманы.

– Да что ты! – Продолжал кокетничать я. – Я же рабочий! Откуда у меня деньги?

– Рабочий? – Недоверчиво переспрашивала «тюбетейка». – А почему же у тебя такое пузо большое? У рабочих такого пуза не бывает.

– Пузо – это не валюта, а валюты у меня нет.

– Тогда возьми у нее, – уйгур кивал в сторону моей жены.

– У нее тоже нет. Она крестьянка.

– Ничего себе крестьянка! Такая красивая, да еще в шубе!

– Крестьяне разные бывают.

– Вот и возьми у нее валюту.

– Она не даст. Всю, которая у меня была, отняла. У тебя ведь жена тоже, небось, заработок отнимает?

Под смех собравшейся толпы человек в тюбетейке отрицательно качает головой и задает риторический вопрос:

– Так как же быть?

Тут я замечаю «мерседес», из которого высаживаются два африканских дипломата, и предлагаю:

– Попроси у них!

– Еще чего! – Обижается фарцовщик, – буду я унижаться, что-то просить у людей соевого соуса!

– Почему соевого соуса? – Прикидываюсь я непонятливым.

– Потому что они черные, как соевый соус! – Победоносно докладывает уйгур. Толпа заходится от хохота.

Во время визита президента США Р. Рейгана в Китай (апрель 1984) на вещевом рынке ко мне обращается парень:

– Эй, хэлло, у меня есть доллары, помоги купить на них хороший магнитофон.

Отказываюсь: не могу, это противозаконно.

– А ты откуда?

– Из СССР.

– О, старший брат! Купи!

– Нет. Ты лучше попроси Президента США Рейгана, он сейчас в Пекине, может быть, посетит этот рынок.

– Просить Рейгана невозможно, он – американец, а американцы не знают китайского языка.

– Рейган уже выучил, он умный и уже два дня как в Китае!

– Нет, американцы тупые и страшные, Америка – это плохо, а советские умные и красивые, СССР – это хорошо. Я вот приобрел холодильник «Бирюса». Он самый лучший в мире!

Расовые предрассудки проявлялись порой и в отношении нас самих. Школьник в городе Сямэнь на вопрос, что он знает о советских людях, ответил: «Все вы – заморские черти». При входе в пекинский парк я в порядке эксперимента пытался приобрести льготный билет. Кассирша отодвинула от себя мою монетку в 10 фэней со словами:

– Иностранцы должны платить за входной билет 2 юаня!

– Но я не иностранец!