Текст книги "Я и Ю, или Все хорошие девушки уже замужем"

Я опешил – и весь мой оптимистический настрой улетучился в секунду.

– Ю, – произнес я упавшим голосом, – но ты же ведь одна живешь. Или все-таки нет?

– Одна, – ответила девушка.

– В чем же тогда проблема?

– Никакой проблемы. Просто это не моя квартира, и я не считаю возможным кого-либо туда пускать.

– Так принято на Эфире? – сыронизировал я.

– Так сказано в договоре, – молвила Ю.

Я испытал некоторое облегчение: «Все понятно. Она снимает квартиру на условиях никого туда не приводить». И после этой догадки мне уже показалось совершенно своевременным предложить ей совместное проживание.

– Ю, а ты переезжай ко мне.

– Это невозможно, – покачала она головой.

– Но зайти же ко мне возможно.

– Зайти – да. Я могу и дальше к тебе заходить, если хочешь. Но жить – нет.

– Пока нет? – уточнил я, подчеркивая первое слово.

– Вообще нет, – отрезала Ю. «Отрезала», впрочем, неподходящее определение, ибо голос ее и при этом неутешительном для меня ответе звучал, как и всегда, с предельной ласковостью.

– Почему?! – воскликнул я.

– Эфирная девушка не должна жить с земным парнем – вот почему, – так же мягко объяснила Ю.

Я разозлился:

– Спать, значит, – может, а жить – ни-ни?! И в чем тут логика?

Ю подняла на меня удивленный взгляд:

– Спать? Зачем спать? Ты хочешь, чтобы я уснула в твоей квартире?

019

Тут я почувствовал, что эта игра в инопланетянку уже по-настоящему меня напрягает. Я собрался с мыслями и заговорил со своей спутницей:

– Ю, послушай, может быть, перестанем продолжать эту нашу забаву? – Я нарочно говорил так, будто эта забава мне самому доставляла удовольствие и что чуть ли не я сам подначил Ю забавляться таким образом (в какой-то степени это, впрочем, правда – ведь, дабы ей угодить, я всячески поддерживал, а то и поощрял разговоры об Эфире).

Но Ю явно не собиралась так просто сдаваться:

– Какую забаву? Ты это о чем? Наши отношения – для тебя забава?

– Нет! – почти вскричал я. – Ю, к нашим с тобой отношениям я отношусь серьезнее, чем к чему бы то ни было! И именно поэтому я хочу прекратить этот фарс – и начать уже говорить откровенно. Я могу предположить, что у тебя есть какая-то тайна – или даже тайны во множественном числе. И я не требую – я и не вправе ничего требовать, – чтобы ты мне все про себя рассказала. Но лучше бы ты умалчивала о том, о чем не хочешь говорить, вместо того, чтобы вечно отшучиваться и на ходу сочинять фантастический роман…

– Вообще-то я действительно ничего от тебя не скрываю, – сказала Ю. – Никаких тайн. И все, что я говорила, – правда. Если ты мне не веришь, вероятно, нам не по пути.

Я осекся – и ко мне моментально вернулось желание удерживать эту девушку любой ценой, даже ценой притворства и соглашательства с каким угодно вздором.

– Хорошо, – промолвил я очень спокойным голосом. – Продолжим в том же духе.

– В том же духе мне не надо, – прошептала Ю таким тоном, словно сейчас заплачет. – Или ты мне поверишь, или…

– Я верю, верю, – поспешил я ее успокоить и приобнял. Но она тотчас увернулась и продолжила шагать чуть в стороне от меня.

– И не надо обманывать. Я вижу, что ты не веришь. Да и что тут видеть, если ты сам об этом говоришь. Если ты готов поверить со временем, то это другое дело. Но мне уже кажется, что этого никогда не произойдет. Ты слишком скептически настроен.

– Ю, я готов поверить – и даже как можно скорее. Вот если бы ты меня как-то убедила…

– Как именно? – резко спросила Ю, и впервые я услышал нотки недовольства в ее голосе.

Я же, припомнив еще один совет Витька, без обиняков предложил:

– Например, ты могла бы выйти в Интернет своим способом – а я бы у тебя поспрашивал что-нибудь там…

Ю печально покачала головой:

– Как примитивно… И очень унизительно для меня, ты не находишь?

– Чего же унизительного? Здесь ничего такого. Наоборот, мне будет очень интересно…

– А мне вот не будет интересно! И даже мне будет неприятно.

– Ты вроде сама хотела доказать мне…

– Я ничего не хотела и не хочу доказывать, – не то чтобы обиженно, но все-таки голосом, не терпящим возражений, произнесла Ю. – Я хочу, чтобы ты просто поверил мне. Без доказательств.

– Просто поверил, – вздохнул я. – Как в Бога, что ли?

– Что такое Бог?

– Верующие люди, считают, что есть Создатель, который и создал всю Вселенную, всех живых существ – и так далее. Доказать это невозможно – и опровергнуть тоже. Вот и остается либо верить, либо нет. Верующих у нас вроде бы большинство… А на Эфире разве нет религии?

– Нет, – отвечала Ю. – На Эфире прекрасно понимают, что такого Создателя быть не может.

Я даже не удивился:

– Ну да, закономерно. У вас же куда более развитое общество, чем у нас.

020

Мы уже подходили к ее дому.

– Ю, я все-таки надеюсь, ты не обиделась? – тихо сказал я, дотронувшись до ее плеча. На этот раз она не отстранилась:

– Нет. Я вообще никогда не обижаюсь.

– Потому что на Эфире уже давно никто не обижается, – догадался я.

– Именно так.

– Это очень радует.

– Но злоупотреблять этим не надо, – шутливо предупредила Ю.

– Не буду, – пообещал я. – А когда же мы теперь встретимся?

– Когда хочешь, – отозвалась Ю.

– Тогда завтра? – полувопросительно молвил я.

– Хорошо, – кивнула Ю.

И у меня было явственное ощущение, что если бы я сказал: «Сегодня», то ее реакция оказалась бы точно такой же. Сегодня, впрочем, было уже поздно – и оставалось только либо прощаться, либо проводить вместе ночь. Второй вариант в этот раз уж точно отпадал – да и относительно последующих разов я был теперь не слишком уверен.

Мы подошли к ее подъезду. Я встал напротив Ю, обнял ее, приблизил к себе, поцеловал в губы. Она откликалась на это так же радостно и энергично, как у меня дома. «Видимо, действительно не обиделась», – с удовлетворением подумал я.

– Я тебе завтра позвоню, – прошептал я, когда с усилием воли наконец оторвался от ее губ.

– Звони.

– Хочешь, можем сходить куда-нибудь?

– Конечно.

– В кино мы уже были, в кафе тоже… Может, в планетарий? Хотя про космос ты наверняка знаешь больше моего… Или тогда – в зоопарк? Тебе же, наверное, незнакомы наши земные виды живых существ…

– Я уже достаточно знаю про вашу планету, – сказала Ю. – Я только ничего не знаю про человеческие отношения. Они у нас совсем-совсем другие, чем у нас.

– Разве? – усомнился я. – Но ты ведешь себя, как любая земная девушка.

– Так уж и любая?

– Ну, конечно, любая не говорит, что она с другой планеты. Но в остальном ты совершенно нормальная и…

– Спасибо, что хоть не считаешь меня ненормальной, – перебила Ю.

– Да, конечно, не считаю! Ты адекватная и…

– И за это спасибо, – перебила Ю еще более резко.

– Ю, здесь нет ничего для тебя обидного, – стал уверять ее я. – Даже если бы ты обладала способностью обижаться. У нас очень мало по-настоящему адекватных и нормальных людей. Ты – именно такая. И уже поэтому тебя, как это ни парадоксально, хочется назвать… неземной какой-то.

– Что же здесь парадоксального? – не поняла Ю. – Я и есть неземная.

– Тем лучше, – миролюбиво отвечал я.

– Что – лучше? Тебе уже нравится, что я говорю, что я с другой планеты?

– Мне нравится не то, что ты это говоришь, – широко улыбнулся я, – а то, что ты и есть с другой планеты.

– Перестань, – улыбнулась в ответ Ю. – Ты мне не веришь – я же знаю.

Она была такой милой в эту минуту (как, впрочем, и во все остальные), что я совершенно искренне сказал:

– Вот прямо сейчас я тебе верю. Когда пойду домой в одиночестве, начнутся, конечно, сомнения… Но пока я с тобой, я верю в тебя, тебе и всем твоим словам.

– Значит, если бы мы не расставались, то… – начала Ю, но я ее радостно прервал:

– Да-да, именно так! Вот поэтому я и…

– Но это правда невозможно, – как бы с сожалением сказала Ю. – Так что – до завтра!

И она вновь скрылась за железной дверью столь стремительно, что я и опомниться не успел.

021

Не успел я прийти домой, как ко мне тут же заявился Витек. Я ничуть не удивился, хотя обычно он никогда не наведывался ко мне два дня подряд. Но я понимал, что ему интересно узнать, как мы сегодня провели день с Ю.

Однако чуть ли не впервые мне не хотелось откровенничать с Витьком.

– Ну как твоя инопланетянка? – насмешливо произнес он, зайдя в комнату и плюхнувшись в кресло.

– Все в порядке, – вяло отвечал я.

Витек понял это по-своему:

– То есть все уже случилось?

– О чем ты?

– Не валяй дурака. Ведь наверняка, так сказать, повалял дурочку?

Я поморщился:

– Витек, эта девушка меня серьезно зацепила, и я не хотел бы говорить о ней в таком тоне.

– Вон оно как! – иронически протянул Витек и присвистнул. – Два раза погулял – и уже серьезно? Ты просто засиделся без отношений – вот что я скажу.

– При чем здесь это? – отмахнулся я. – Ты же знаешь, что я в принципе невлюбчивый, и придирчивый, и так далее… Здесь – другое. Здесь все очень-очень…

– Очень-очень, – повторил Витек, покачивая головой. – Да, я тебе, конечно, уже не советчик в такой ситуации… Знаешь, ты поговори лучше с этим своим астрономом! Ну, у которого ты интервью брал.

– А, Звездочкин, – вспомнил я. – Только чем он здесь мне поможет? Мне лучше к психологу, наверно…

– Ага! – триумфально воскликнул Витек.

Я понял, чему он обрадовался, и поспешил оправдаться – или, скорее, заведомо оправдать Ю:

– Психолог – это не психиатр! Он просто расскажет, как это можно интерпретировать с точки зрения…

– Да-да, – быстро сказал Витек, – я понял. К психиатру ты ее постесняешься вести, а к психологу – запросто. И это будет типа консультации. А потом этот психолог все-таки выпишет вам обоим направление к психиатру. Так что лучше не теряй время, а сразу иди к последнему.

– Смешно, – без улыбки сказал я. – Но я не собираюсь ни к кому, упаси бог, приводить Ю, кому-то ее там показывать…

– Тогда психиатр решит, что она – плод твоего воображения, – молвил Витек. – Я хоть и не психиатр, но тоже уже начинаю это подозревать.

Почему-то это предположение мне не понравилось:

– Да нет, это чушь. «Бойцовский клуб» какой-то…

– Скорее «Люди в черном», – засмеялся Витек. – Они до тебя еще не добрались просто. А вот не сегодня завтра доберутся, включат свою вспышку – и забудешь ты о своей инопланетянке на веки вечные.

– Ну ничего, ты мне о ней напомнишь. Ты же не свидетель – тебе не станут память стирать.

– Я не свидетель, но я твой друг. И принципиально тебе не стану об этом напоминать.... Но у тебя есть более действенный способ никогда о ней забыть.

– Какой же? – хмыкнул я.

– Поразительная несообразительность, – всплеснул руками Витек. – Да напиши статью о ней. Выйдет тиражом – сколько там у вас? – и все хоккей. Все о ней узнают, да и ты, может, прославишься… Господи, ну и журналюга – сенсация ему сама в руки идет, а он в упор ее не видит.

– Конечно, я ни о чем таком не думал! Это уже слишком личное, чтобы я об этом писал.

– Зря, ой зря, – все глумился Витек. – Вот смотри – улетит она внезапно на свою планету, и останешься ты и без девушки, и без сенсации.

И это пророчество мне не понравилось. Я уже не мог воспринимать с юмором ничего, что было связано с Ю.

022

Итак, вы уже поняли, что я работаю журналистом. Работа эта мне не слишком нравится, и я неохотно признаюсь в том, что у меня такая профессия. Обычно рассказываю об этом, только когда скрывать уже невозможно. Вот как сейчас.

На следующий день после лучшего-дня-в-моей-жизни у нас в редакции проходила еженедельная планерка. Все как обычно – ничего интересного: главный редактор последовательно вопрошает заведующих разными отделами, что планируется в ближайший номер. Журналист-экономист пишет об экономических проблемах, «социалист» (так мы его в шутку называли) – о социальных, «спортсмен» – о спорте. Я специализировался на культуре (за что меня подчас именовали «культуристом»).

Но иногда редактор предлагал темы, которые не попадали ни в один из постоянных разделов нашего издания. За сторонние темы журналисты-специалисты брались неохотно, и нередко интересные, на взгляд редактора, материалы так и оставались нереализованными.

Под конец той планерки редактор как раз и предложил такую необязательную тему.

– Да, вот еще, – сказал главный, когда сотрудники уже вставали со стульев в его кабинете. – Такой курьез был интересный – может, кто-нибудь возьмется? – с надеждой посмотрел он на всех нас. – Вчера звонили из Звездного района, что само по себе занятное совпадение, и рассказали про летающую, представьте, тарелку. Что она туда вроде как прилетала…

– Кто звонил-то? – хмыкнул экономист. – Психопат какой-нибудь?

– Не похоже, – покачал головой редактор. – Звонили сразу несколько человек. Из одной и той же вроде как квартиры – и говорили чуть ли не хором.

– Розыгрыш, – поморщился социалист. – Чушь собачья.

– Я же говорю: курьез, – развел руками редактор. – Может, получится что-нибудь смешное. Фельетон не фельетон, но…

– Первое апреля уже было, – кисло сказал спортсмен.

– Вот-вот! – воскликнул редактор. – Я ведь призывал вас тогда поюморить как-то – хотя бы в рамках своих отделов. Никто не взялся. А между тем нашему изданию отчетливо не хватает какого-никакого юмора, сатиры…

– У нас все-таки не «Крокодил», – буркнул криминалист.

– Понятно, понятно, – редактор вздохнул и забарабанил пальцами по столу. – Барашкин, может, ты возьмешься?

Барашкин, которому очень шла эта фамилия, был кудрявым молодым человеком невеликого ума, на которого редактор почему-то не первый год возлагал большие надежды. Но Барашкин все не оправдывал этих надежд, его испытательный срок все тянулся и тянулся – и он так и влачил в нашей редакции туманное существование полувнештатника-полустажера. Иногда редактор именно на Барашкина взваливал темы, которые именовал «курьезными».

В этот раз Барашкин, как мне показалось, заинтересовался редакторским предложением больше чем обычно – но прежде чем он раскрыл рот, я неожиданно для самого себя выпалил:

– А давайте я возьмусь!

Все, включая редактора, посмотрели на меня с удивлением.

– Чувствую, наш культурист напишет знатную статью об инопланетном кинематографе, – попытался съюморить социалист.

– Что-нибудь да напишу, – не обращал я внимания на насмешки. – Давно эту тему никто не поднимал. Почему бы нам не взяться?

– Вот именно – давно, – сказал спортсмен. – Потому что это уже устарело и никому неинтересно. Все только пальцем у виска покрутят, если мы такое опубликуем.

– Мы не должны бояться не показывающих пальцев, ни пальцев, крутящихся у виска, – отозвался редактор сгенерированным на ходу афоризмом.

– В общем, съезжу в Звездный – посмотрю, чего там, – заключил я и задержался в кабинете редактора, чтобы узнать у него подробности вчерашнего звонка.

023

У искомого дома в Звездном меня встретили несколько человек – видно, редактор предупредил о моем приезде.

– Вы к нам? Вы журналист? – обратился ко мне бойкий гражданин предпенсионного эдак возраста.

Я кивнул и огляделся. Меня обступили пять человек, включая бойкого гражданина. Всем им было по виду от пятидесяти до семидесяти. Почему-то это сразу внушило мне скепсис и некоторое уныние. Я уже пожалел, что взялся за это задание.

Пожилые граждане – двое мужчин и три женщины – тем временем дружно галдели, что-то мне рассказывая, а я не понимал ни слова, даже несмотря на то что бойкий гражданин сопровождал свои выкрики экспрессивной жестикуляцией.

– Спокойно, спокойно, товарищи, – поморщился я. – Говорите по одному, пожалуйста. Начнем вот с вас, – я обратился к бойкому.

Тогда все замолкли, и бойкий стал рассказывать:

– Это случилось в субботу. Часов в десять вечера. Было то есть уже темно. И прямо вот над нашим двором, – он обернулся и окинул этот двор рукой, – повисла летающая тарелка.

Я недоверчиво хмыкнул:

– Ну а… насколько высоко?

Гражданин посмотрел вверх, словно прикидывая:

– Да не выше крыши.

– Не выше крыш вот этих пятиэтажек? – уточнил я.

– Ага, ну да, – тотчас согласился бойкий. – Конечно, пятиэтажек. Тут же и нет других. И вот, значит, эта тарелка повисла – а из нее такой луч ну вроде сияния. Засиял то есть луч – и как-то так ослепил даже меня. Я зажмурился, а потом открыл глаза – и ничего уже нет.

– А вы один были во дворе, когда это случилось?

Бойкий стал припоминать:

– Возле своего подъезда я был один. Насчет других не скажу. Было же уже темно.

– Но когда эта самая тарелка осветила весь двор, вы кого-нибудь заметили? Из ваших там знакомых, кто поблизости был?

– Да мне уже не до того было, – отмахнулся бойкий. – Какие тут знакомые, коли тарелка?

– И это все, что вы можете рассказать?

– Ну да. Что мог, то и рассказал. Не обессудьте. Такое вот событие было. А вы разбирайтесь – на то вы и журналист.

– А вы тоже это видели? – обратился я к четверым остальным, и те дружно закивали. – Значит, и вы были во дворе?

– Нет, мы из окон наблюдали, – ответила одна старушенция. – Я еще подозвала к окну вот ее, – она слегка подтолкнула стоявшую рядом женщину помоложе, – и мы с ней наблюдали ту же самую тарелку.

– И вы подтверждаете слова… как вас зовут? – снова повернулся я к бойкому.

– Владимир, – быстро ответил тот и протянул руку. Я машинально пожал ее.

– Да, вот все, что Владимир Петрович говорит, так все и было, – многократно кивая, подтвердила старушка.

– Ну а кто-нибудь может добавить к этому еще что-то? – с тоской спросил я, оглядывая троих невысказавшихся свидетелей.

– Да чего добавлять-то? – пожал плечами второй мужчина, более грузный и спокойный. – Володька все точно рассказал. Все так и было. Это ж очень быстро – несколько секунд только прошло. Так что чего тут рассказывать еще?

– Ну, может, кто-то успел сфотографировать? – исключительно для проформы спросил я.

– Откудова? – отозвался Владимир Петрович. – Фотоаппаратуры не держим.

Я глубоко вздохнул. Захотелось немедленно уйти, не прощаясь и ничего не объясняя. Но возвращение в редакцию с пустыми руками было бы позором, и я решил пересилить себя.

024

Я добросовестно осмотрел двор – и еще несколько раз выслушал пятерых свидетелей, которые на все лады повторяли одно и то же: летающая тарелка – ослепляющее сияние – загадочное исчезновение.

– Ну а кто еще что-то видел? – обратился я к свидетелям. – Не только же вы впятером?

– Мы и не впятером, – отозвался бойкий. – Мы по отдельности. Я был внизу. А остальные смотрели из окон. А больше, наверно, и никто не смотрел. Чего они там в окне не видали… Никто же не знал, что такое прилетит.

– Да, вот тоже интересный момент, – обернулся я к четверке Смотревших Из Окон. – Вы по какой надобности смотрели в окно именно тогда, когда все это случилось?

– Когда хочу, тогда и смотрю, – грубовато ответил грузный мужчина и даже отошел немного в сторону.

– А я просто так иногда смотрю, – простодушно отозвалась старушенция, которая якобы видела тарелку вместе со своей не то подругой, не то родственницей. – Даже и вечером посматриваю. Ну а что, не в один же только телевизор глядеть… Вот и углядела что-то такое… – Тут она снова дотронулась до своей товарки, и та кивками головы подтвердила ее слова.

– А вы, женщина? – кивнул я в сторону наименее словоохотливой свидетельницы.

– А я мужа ждала, – сухо сказала она. – Вот и выглядывала его.

– И как – дождались? – из вежливости спросил я. – То есть муж вскоре пришел – и все в порядке было?.. А то, может, он тарелку на улице увидел?

– Ну да, увидит он, увидит, – неприятно засмеялся вновь подошедший грузный мужчина. – Он же на бровях через вечер приползает – чего он там увидит…

Женщина, ждавшая мужа, сконфузилась и отвернулась, а старушка и ее подружка стали делать грузному знаки: дескать, зачем же ты так при посторонних?

– Так… так… – произнес я, не зная, что можно предпринять тут дальше. – В общем, если узнаете, что кто-то еще что-то видел… и если они могут как-то дополнить ваши свидетельства, – подчеркнул я, – тогда позвоните в редакцию…

– А вы уже уходите? – удивился бойкий гражданин.

– Ну а что мне еще тут делать? Всех вас выслушал – больше мне пока что никто ничего не расскажет. Следов присутствия чего-то такого таинственного здесь нет. Или вы еще что-то знаете?

– Да нет, – пожал плечами бойкий. – Вы журналист – вам виднее.

– Когда статья-то выйдет? – как бы с недовольством буркнул грузный.

– Товарищи, – усмехнулся я. – Для статьи пока что материала недостаточно. Не о чем писать – и нечем иллюстрировать. Снять, что ли, ваш пустой двор – и подписать: «В субботу здесь была тарелка»? У нас, извините, не желтое издание для таких публикаций…

– Понятно, – прищурился бойкий. – Не верите нам?

– Рад бы поверить, – развел я руками, – и даже, может, верю. Но на основании таких скудных сведений статьи не публикуются. У нас ведь как в полиции – там не могут посадить человека только за то, что его кто-то в чем-то обвинил… Ну вот и у нас так…

– Ясненько, – ядовито сказал бойкий. – Скептик. Нашли кого присылать.

Видно, этот гражданин пользовался у соседей авторитетом: как только он махнул на меня рукой и пошел прочь, не попрощавшись, остальные последовали его примеру.

Я глубоко вздохнул и задумался. «Только время потратил. Зачем мне это надо было? Зачем я вообще вызвался? Ах, ну да, из-за Ю! Кстати, надо ей позвонить».

Я достал из кармана телефон и стал набирать ее номер, как вдруг осекся, приподнял голову – и увидел, что Ю сидела на скамейке у одного из подъездов. Нас разделяло метров семь.

«Что она здесь делает? Так далеко от своего района. И просто сидит – как будто отдыхает. Вот это совпадение!»

В одно мгновение я успел все это подумать – и оказался возле нее.

– Здравствуй, Ю! – сказал я с улыбкой, скрывая волнение и стараясь дышать ровно.

025

Ю посмотрела на меня, тоже улыбнулась и приподнялась мне навстречу. Я был настолько удивлен этой встречей, что не решался ни обнять, ни поцеловать ее, словно думал, что передо мной призрак.

Но она сама прильнула ко мне, приобняла, поцеловала сначала в щеку, а потом в губы.

– Не ожидал меня увидеть? – озорно спросила она, слегка облизнувшись после поцелуя.

– Еще бы, – выдавил я. – Как же ты… И что ты здесь…

– …Забыла? – закончила она.

Я сконфузился:

– Да нет, я не так хотел сказать это грубо. Я просто удивлен – и вот хотел спросить: что ты тут делаешь?

– Значит, в таком вопросе, по твоему мнению, ничего грубого нет? – вопросительно посмотрела она на меня.

– Вроде нет, – забормотал я. – Но ты извини, если что…

– Расслабься, – засмеялась она. – Я же шучу.

– Земному юмору очень легко подражать, – заметил я, моментально входя в роль невозмутимого эксперта. – Или на Эфире шутят точно так же?

– На Эфире не шутят, – услышал в ответ.

– Как жаль, – вздохнул я. – Неудивительно, что ты там не прижилась.

– Ты думаешь, я где-то могу не прижиться? – кокетливо спросила Ю.

– Я хотел сказать: неудивительно, что тебе там стало скучно – и ты прилетела сюда. Это ведь так, наверно?

– Не совсем, – задумчиво молвила Ю. – Хотя отчасти – да, пожалуй.

– А как давно ты здесь? – вдруг спросил я.

– С субботы.

– Так, так, с субботы… Мы познакомились с тобой в воскресенье. Все сходится.

– Ты хотел меня в чем-то уличить?

– Нет-нет… А что ты, значит, здесь делаешь?.. То есть извини – я опять за свое. Не отвечай, если не хочешь.

– Но ты ведь хочешь узнать, если спрашиваешь уже второй раз.

– Да, но я вижу, тебе не по душе подобное любопытство. А у нас с тобой только начало отношений – и у меня, наверное, еще нет никакого морального права что-то расспрашивать…

– А чуть позже такое право у тебя появится?

– Ну да, это как-то само собой происходит.

– На Эфире бы этого не поняли, – вздохнула Ю.

– Там бы нас в принципе не поняли, как я уже уяснил. Но ты-то уже понимаешь, Ю?

– Нет, – покачала она головой. – У нас любой может спросить любого о чем угодно. И всегда, как правило, услышит искренний ответ. И без всяких прав, зависящих от длительности знакомства.

– Ну так прекрасно, если вы там все такие честные! – воскликнул я. – Значит, я тоже могу тебя спрашивать о чем угодно?

– Я тебе уже говорила об этом: да.

– Однако сегодня мне приходится уже в третий раз задавать вопрос: что ты здесь делаешь?

– Просто когда ответ очевиден, можно и промолчать. Этому я тоже успела у вас, землян, научиться.

– Ю, но в таком случае прими к сведению, что то, что очевидно для одного, не всегда очевидно для другого. Вопросы, на которые известны ответы, у нас не так уж часто задают.

– Это далеко не так, если судить хотя бы по общению с тобой… Ну ладно, чтобы ты не задал мучающий тебя вопрос в четвертый раз, я тебе отвечу. И ты должен будешь устыдиться, потому что все очевидно и элементарно. Я гуляла по городу. Зашла в этот двор, присела на скамейку. Видишь, все просто и запросто.

026

Меня насторожило столь незатейливое объяснение, но я решил вернуться к этой теме чуть позже. Сейчас меня уже волновало другое.

– Значит, ты сегодня свободна? – предвкушая утвердительный ответ, спросил я.

– Я почти всегда свободна, – отвечала Ю. – Я же у вас в гостях.

– Очень мило. Тогда мы можем пойти ко мне?

– А ты разве не работаешь?

– Вот я как раз приехал сюда по работе. Потом скажу, что здесь и задержался, если что.

– Значит, скажешь неправду?

– Увы, Ю, увы. Я догадываюсь, что на Эфире никто не врет, но у нас…

– У вас врут все. Я тоже об этом успела догадаться.

– Все – да, но не всем. Большая разница.

– А по-моему, нет тут такой уж большой разнцицы.

– Ну как же нет, Ю? Вот, например, тебе я не вру?

– Почему?

– Потому что слишком хорошо к тебе отношусь – и мне было бы противно хоть в чем-нибудь тебя обманывать.

– А своего начальника непротивно?

– Нет, на то он и начальник.

– Да, – тяжело вздохнула Ю, – нескоро я еще пойму вас.

– Нас, землян, в совокупности не смог бы понять никто, – отозвался я. – Даже ни один землянин. Но иногда люди могут понять друг друга. И я надеюсь, Ю, что ты сможешь понять хотя бы. Это уже будет замечательно!

– Я тоже надеюсь, чтобы ты понял меня, – тихо сказала Ю.

– Я тебя уже понимаю, – заверил я.

– И после этого ты утверждаешь, что не говоришь мне неправду, – с сожалением молвила Ю.

– Но это не неправда! – горячо запротестовал я. – Поверь, я понимаю тебя от и до. По крайней мере ты мне нравишься – и даже в сто раз больше, чем просто нравишься! – на все сто процентов. В это-то ты можешь поверить?

– В это могу, – наконец улыбнулась Ю. – Но нравиться и понимать – разные вещи.

– Они очень взаимосвязаны, – немедленно нашелся я.

– Каким образом?

– Элементарно. Кто нравится, того понимаешь. А кого понимаешь, тот и нравится. Может, это и не всегда так совпадает, но обычно все-таки да.

– Я вижу, что ты хочешь меня понять. И это уже неплохо.

– Конечно, хочу! Просто я еще слишком мало о тебе знаю – в этом все дело. Кем ты работаешь, например? Ты как-то об этом не говорила – хотя и я вроде не спрашивал…

– Я не работаю – я учусь.

– Это здорово. Где? На кого?

– Там на Эфире. У меня дипломная работа по вашей планете.

«Приехали», – в который раз при общении с Ю подумал я. Это, так сказать, антигагаринское словцо уже стало для меня неотделимо от всего, что говорила Ю. Я почему-то неизменно верил, что вот-вот она проговорится. Что я спрошу что-нибудь вроде: «Где ты учишься?» – а она машинально ответит: «В Политехническом». Или пусть даже в ПТУ. Ей-богу, я бы не расстроился, а только обрадовался! Впрочем, на малолетку она все-таки не тянула: выглядела на двадцать, а если судить только по поведению и речи, то ей можно было дать и все тридцать.

Тем временем мы дошли до остановки.

– Поедем на нашем любимом автобусе? – весело предложил я.

Ю покачала головой:

– Давай лучше будем ходить с тобой пешком. В автобусе мы встретились – и пусть он останется для нас местом, где мы впервые друг друга увидели. И в честь этого мы туда больше не сядем вместе.

– Хорошо, как скажешь, – одобрил я. – Можем ездить на машине… У меня ее, правда, нет, но…

– Я же изучаю Землю, – перебила Ю. – Вернее, даже не саму Землю, а землян. А пешком изучать их гораздо проще, чем из окна мчащейся машины.

027

И мы пошли пешком. Путь был не близок, а мне, по идее, следовало бы еще хоть раз возникнуть сегодня на работе. Но когда я был с Ю, я не думал больше ни о чем – и даже перспектива быть уволенным не имела для меня никакого значения.

Я шел рядом с Ю, почти непрерывно искоса поглядывая на нее. Она время от времени тоже слегка поворачивалась в мою сторону – глаза ее встречались с моими, и она улыбалась. И у меня самого в эти мгновения улыбка разрасталась до ушей.

– Давай я возьму тебя за руку, – внезапно предложила Ю. – У вас ведь так принято.

– С удовольствием, – обрадовался я, оттопыривая в ее сторону локоть. – Ты сказала: за руку – или все-таки под руку?

– Я хочу за руку, – молвила Ю.

Я протянул ей ладонь, ожидая, что она вложит туда свою небольшую ладошку, но она всей пятерней схватилась только за два моих пальца – средний и безымянный. Так мы и пошли.

– У нас принято не совсем так, – засмеялся я.

– Но мне так удобнее, – по-детски сказала Ю. – Значит, я просто не могу быть до конца земной. У меня все слегка по-своему.

– И не становись до конца земной, милая Ю, и не становись, – прошептал я. – Пусть все будет так, как ты захочешь, – процитировал я вдруг всплывшую в памяти строчку из какой-то песни.

– Ну а ты-то зачем там был? – внезапно сменила тему Ю.

Я уж и думать забыл о своем редакционном задании и странности нашей с ней встречи:

– Где там?

– Ну хватит, – укоризненно посмотрела на меня Ю. – Где мы сейчас встретились.

Мне почему-то не хотелось об этом рассказывать, но еще меньше хотелось что-то скрывать от Ю – и я нехотя начал:

– Да вот позвонили в редакцию. Прилетела, мол, летающая тарелка. Глупость какая-то…

– А почему именно ты поехал? – проницательно спросила Ю, и я понял, что она уже неплохо успела меня изучить.

– Честно говоря, – замялся я, – из-за тебя.

– Из-за меня? – ахнула Ю.

– Ну да, как-то это само собой у меня все связалось. Сначала ты с другой планеты, а потом эта тарелка… Не то чтобы я думал, что… Ты ведь не хочешь сказать, что это ты прилетела на этой тарелке? – вдруг решительно спросил я.

– На какой еще тарелке? – пожала плечами Ю. – То был аппарат для перемещения из одного измерения в другое.

Я помрачнел:

– То есть все-таки это ты. Прилетела к нам субботу. На аппарате.

– Я не прилетала. А просто погрузилась в аппарат – ну и…

– И аппарат высунулся из вашего измерения в наше, – ернически закончил я, – после чего… ты, видимо, плюхнулась в том самом дворе. Так?

– Так, но не так грубо, – поморщилась Ю.

Я попытался взять себя в руки:

– Ну ладно, а сегодня ты что там делала? Это как преступник, который не может не вернуться на место преступления?

– Я не преступница, – отреклась Ю, как будто я ее в чем-то обвинял. – Это же не было незаконное проникновение к вам, а легальное научное испытание.