Текст книги "Я и Ю, или Все хорошие девушки уже замужем"

– Легальное только с вашей стороны, – заметил я. – Или на Земле кто-то в курсе твоего перемещения?

– Из тех, кто на Земле, только ты, – сказала Ю, ласково заглянув мне в глаза.

– Я тронут, – вздохнул я. – Хорошо, на Земле о тебе знаю только я. А как на Эфире? Может, ты там уже всепланетная героиня, как наш Гагарин в свое время?

– Я не героиня, а обычная студентка, – кротко ответила Ю.

Она всегда умела сказать что угодно таким тоном, что малейшее мое раздражение снимало как рукой – и мне немедленно хотелось ее расцеловать.

028

Некоторое время мы шли молча, а потом я снова заговорил:

– Значит, ты изучаешь Землю?

– Да, – кивнула Ю.

– А кто-то из землян так же изучает Эфир?

– Да.

– И кто же это? Какой-нибудь выдающийся астроном, судя по всему?

На этот раз Ю отрицательно покачала головой:

– Нет. Это обыкновенная женщина. Пожилая.

– И каким же образом она узнала об Эфире?

– В ее квартире случайно установилась связь с Эфиром, – отвечала Ю.

– Это как? – приподнял я брови.

– Я точно не знаю, – пожала плечами Ю. – Я не физик и плохо в этом разбираюсь.

– А я-то был уверен, что ты именно астрофизик – не меньше, – протянул я.

– Нет. Я скорее психолог, социолог, этнограф… Ближе к чему-то такому.

– Изучаешь поведение землян?

– Можно и так сказать.

– Как люди изучают, скажем, обезьян?

– Нет, не так. Как представители одного народа изучают другой. Мы же один вид – просто с разных планет.

– И даже из разных измерений, – вздохнул я.

– И это тоже, – подтвердила Ю.

– Но все-таки, если воспользоваться земной аналогией, это похоже на то, когда образованные европейцы изучают в далекой стране каких-нибудь дикарей, живущих по первобытным законам?

– Зачем ты все время хочешь принизить землян? – засмеялась Ю.

– Может, я хочу возвысить тебя, – нашелся я.

– Не надо. Ты и так слишком возвышенно ко мне относишься, как я заметила.

– Это плохо?

– Непривычно для меня. Но раз у вас так принято, то я не против. Мне и такой опыт полезен.

– Короче, я для тебя – просто подопытный экземпляр, – с горечью заключил я.

– Перестань, – мягко сказала Ю. – Разве с экземплярами занимаются вашим сексом?

– Чего не сделаешь ради науки, – хмыкнул я.

– Для научного эксперимента это слишком уж приятное занятие, – сказала Ю и прижалась ко мне.

– Я очень рад, что ты оценила прелесть этого занятия, – растаял я. – Думаю, даже на Эфире ничто с этим не сравнится.

– Пожалуй, – не спорила Ю.

– Стало быть, вы дураки, что этим не занимаетесь?

– Наверное. Вот видишь – а ты к такой дуре, как я, так возвышенно относишься.

– Ты уже не дура, – чмокнул я ее в ухо. – То есть ты и до этого была умницей, ну а после полученного тобой земного опыта уже ни одна эфирка с тобой не сравнится.

– Если я тебе так понравилась, то наверняка и многие другие эфирки понравились бы не меньше. А то и больше.

– Нет, нет и нет! – отрекся я. – Поверь мне, я знаю.

– Как ты можешь это знать, если тебе не с кем меня сравнить? В смысле – из моих сопланетниц?

– У землян это называется интуиция…

Чем ближе мы подходили к моему дому, тем более интимный характер принимала наша беседа. А когда мы вошли в квартиру и я попытался спросить еще что-то об Эфире и эфирках, Ю проворно заткнула мне рот долгим поцелуем. А потом сказала:

– Давай не будем говорить на эфирные темы, когда я у тебя в гостях. Нам тут и без того всегда есть заняться.

Я, разумеется, не возражал. Ю вновь обвила мою шею, а я взял ее на руки и бережно понес по направлению к кровати.

029

Ю вновь наотрез отказалась переночевать у меня, но я хотя бы сумел оттянуть ее уход до самого позднего вечера.

Когда я проводил ее и вернулся домой, было уже за полночь. Из редакции звонили раз сто, но звук телефона был предусмотрительно отключен.

Редактор наутро встретил меня сухо.

– Видно, принес шикарный материал? – спросил он вместо приветствия.

– Какой материал? – сперва даже растерялся я. – Ах, ну да… Нет, там ничего не вышло. Дохлый номер.

– Это у нас следующий номер будет дохлый, – удачно скаламбурил редактор. – Помещать буквально нечего. А ты еще где-то шатаешься за день до сдачи… Или все-таки принес что-то горячее – с пылу с жару?

– Увы и ах, – развел я руками.

– Премии лишу, – погрозил редактор пальцем.

– За что? – искренне изумился я.

– Хотя бы за систематические прогулы, – был ответ.

Крыть было нечем. На мое счастье, в кабинет ввалился «социалист» – и тоже накинулся на меня, но уже с целью беззлобно похохмить.

– Привет путешественникам с Марса! – сказал он, пожимая мою руку.

– Как-то неграмотно выражаешься, – иронически поморщился я. – Если путешественник, то – на Марс. А если с Марса, то – пришелец.

– Так ты пришелец? – картинно вытаращил на меня глаза коллега.

– Ну хватит, хватит, – замахал руками редактор. – Если вам угодно нести чушь, идите в коридор. Хотя я и там не советую вам задерживаться. У нас сдача через пять часов – забыли, что ли?

– Я-то не забыл, – победно провозгласил «социалист». – Вот обещанный материал про и для пенсионеров, – протянул он редактору распечатанный лист. – На соседнюю полосу можно поместить статейку нашего марсианина, – покосился он на меня. – Все равно это станут читать только те же пенсионеры.

– На Марс он слетал вхолостую, – махнул в мою сторону редактор.

– Ай-ай-ай, – покачал головой «социалист». – Инопланетяне напоили его своим зельем – и он все забыл… Или нет: он все записал, был отличный материал, но тут явились люди в черном, зажгли перед ним свою вспышку, а все материалы отобрали… В рискованное дело ты, короче, ввязался. Если уж так охота переквалифицироваться в кого-то из «культуристов», иди помощником к нашему криминалисту. Про уголовные элементы писать, кажись, и то безопаснее, чем про инопланетные…

Редактор все порывался остановить эту речь, но на самом деле ему доставляло удовольствие ее слушать, так как он и сам любил подобный юмор. Поэтому остановить «социалиста» пришлось мне, и я решительно заявил:

– Ну все, хватит! Сейчас за пару часов накатаю что-нибудь «культуристское».

– Сдался, сдался! – показал на меня пальцем «социалист». – В другой раз не называйся груздем. Точнее – Барашкиным. Это же его стезя. Ты-то зачем туда полез?

– Может, правда Барашкина еще туда послать? – всерьез задумался редактор.

– Знаете что, – с вообще-то несвойственной мне спонтанностью вновь предложил я, вспомнив об еще одной рекомендации Витька. – Я попрошу прокомментировать эту историю с дурацкой летающей тарелкой того астронома – помните, я у него интервью брал?

– Да-да, что-то такое припоминаю, – ответил редактор.

– Ну все, тогда после сдачи сегодняшнего номера я сразу к нему.

– Ладно, ладно, – не возражал редактор. – Ну а сейчас давай про культурку нам быстренько накатай.

Я послушно отправился «катать» за свой рабочий стол, но мысли не лезли в голову. Я, разумеется, думал о Ю – и о том, сможет ли мне как-то помочь в дальнейшем общении с ней ожидаемая консультация у астронома. Ибо у последнего я, конечно, собирался расспрашивать отнюдь не о вероятности появления летающей тарелки в минувшую субботу в Звездном районе.

030

Вымучив из себя полосу какой-то околокультурной ерунды, я поспешил к астроному Звездочкину. Тот встретил меня радушно, хотя и удивленно.

– Да уж, да уж, – все дергал он себя одной рукой за бородку и даже забывал прихлебывать из чашки чая, которую держал в другой руке. – Не ожидал, не ожидал. Так скоро – и снова вы? Неужели интервью пользовалось таким успехом?

– Конечно, – с профессиональной убедительностью солгал я.

– Странно, странно, – хмыкал Звездочкин, в своей обычной манере повторяя дважды чуть не каждое слово. – Я ведь, видите ли, совершенно рядовой астроном. Открытий не совершаю. Так только – наблюдаю, созерцаю. С детства любил звезды – и вечно задирал на них голову. И сейчас ничего не изменилось. Так и жизнь прошла, – внезапно вздохнул я.

Я был тронут его внезапной откровенностью. Я вообще давно заметил, что выслушивать чьи-то горькие признания всегда приятнее, чем горделивую похвальбу.

– Николай Васильевич, – сказал я ему, оперативно выпив свою чашку чая. – Во-первых, ваше интервью действительно пользовалось большим успехом. Во-вторых, сейчас появился один информационный повод как раз по вашей специализации.

– Что такое? – удивленно вскинул брови Звездочкин. – Я ничего такого не слышал. Все очень тихо в последнее время. Все спокойно в звездном небе. Или я настолько отстал от жизни, что прошляпил какую-то космическую новость? Небось, американцы что-то засекли? НАСА? Ну, конечно, конечно. Нам теперь до них далеко, далеко… А ведь когда-то, когда-то…

Я понял, что надо прерывать этот поток сознания несчастного человека, рожденного в космическую эру, что навсегда его впечатлило, – и вынужденного доживать свои дни в эпоху скорее антикосмическую.

– Нет-нет, никаких таких открытий не произошло! – замотал я головой. – Вы абсолютно, разумеется, правы. Я с другой темой. Видите ли, по городу ходит слух, что в минувшую субботу прилетала летающая тарелка. И вот… – Тут я замолчал, потому что Звездочкин картинно схватился рукой за лоб и опрокинул голову. Я прямо испугался: – Николай Васильевич, что с вами? Вам плохо?

– Очень, – отвечал Звездочкин, как будто с усилием возвращающийся в исходное положение. – Потому как, честно говоря, меньше всего ожидал чего-то подобного. Наивно полагал, что в этом веке мне уже не придется комментировать подобный вздор. Последний раз мне с чем-то таким обращались… дайте-ка вспомнить… да где-то в девяностых, кажется! Чуть ли даже не в самом начале девяностых… И вот теперь вы снова… Именно от вас я такого не ожидал. В тот раз вы задавали такие хорошие вопросы, видно было, что подготовились… А теперь пришли спрашивать про НЛО? Неужели слухи про НЛО сегодня действительно кто-то еще распускает? А я-то надеялся, что тема наверняка похоронена… Уж лучше бы вы спросили меня, не угрожает ли в ближайшее время Земле гигантский астероид. Такая перспектива хотя бы реальна, правдоподобна…

– А НЛО, значит, нереальны и неправдоподобны? – немедленно парировал я.

– И вы еще спрашиваете! – всплеснул руками Звездочкин. – Как будто вас подменили, ей-богу! В тот раз вы произвели на меня впечатление совершенно здравомыслящего, знающего человека. А в этот…

– Ну да, вероятно, меня подменили – как во «Вторжении похитителей тел», – совершенно неудачно в данных обстоятельствах пошутил я.

– Ах, и про научную фантастику лучше тоже ничего не надо! – капризно отозвался Звездочкин. – Я ее не переношу. Вы заметили: среди фантастов есть кто угодно, но нет астрономов. Это ведь о чем-то говорит!

– О чем же? – спросил я по привычке матерого интервьюера. Лично мне как человеку это было малоинтересно.

Звездочкин, однако, принял мое любопытство за искреннее и доверительно накренился в мою сторону:

– Астрономия, друг мой, в разы интереснее всякой фантастики. Незачем что-то придумывать, потому что любая придумка проиграет на фоне поразительных реальных фактов.

031

Я понял, что о летающей тарелке в разговоре со Звездочкиным лучше не заикаться. И поэтому переключился на действительно волнующую меня тему. Хотя и заранее знал, что ничего нового и полезного по этой проблеме я от астронома не услышу.

– Николай Васильевич, а вот представьте… что кто-то заявляет, что он с другой планеты. Следует немедленно отмести такое заявление как вздор – или все-таки можно прислушаться?

– Отмести, – не раздумывая, отвечал Звездочкин. – И даже обратиться за психиатрической помощью, которая явно требуется человеку, заявляющему такие вещи.

– Ну зачем же такие крутые меры? – елейно-либеральным голосом вопросил я. – А что если человек просто шутит?

– А что в этом смешного? – хмыкнул Звездочкин.

– Ну вот просто розыгрыш такой.

– Не люблю розыгрыши.

– Ну а кто-то вот, может, любит, – не отставал я.

– Молодой человек, – раздраженно обратился ко мне астроном, – вы пришли спрашивать меня про звезды или про розыгрыши, слухи и прочие фокусы? Если последнее, то я такую беседу поддерживать не хочу.

– Вы готовы говорить только о звездах?

– Вот именно.

– Но это же именно то замыкание в себе, на которое вы сами, как я понял, сетуете. Почему бы не отвлечься и не поговорить о чем-то более человеческом?

Звездочкин пожевал губами и неожиданно смягчился:

– Эх, да валяйте – спрашивайте что угодно! Что мне терять действительно? А так хоть еще раз потешу самолюбие, когда свою фамилию снова в газете увижу.

– Ну так вот, – не скрывая радости, продолжил я, – значит, человек, заявляющий, что он с другой планеты – непременно шутник, лжец и так далее? Никакого другого варианта быть не может?

– Может, – отвечал астроном. – Он может быть просто психом и искренне считать себя инопланетянином. А может назвать себя привидением, вампиром… кем там еще? Это все вещи одного порядка.

– Но привидений на свете точно не бывает, – парировал я. – А исключать существование инопланетян с такой же уверенностью невозможно. Не так ли?

– Не так, – отрезал Звездочкин. – То есть это не совсем корректно. Необходимо исключать наличие каких-либо подлинных фактов, свидетельств существования инопланетян. В принципе они почти наверняка существуют, учитывая бесконечность Вселенной. Но вот беда: ближайшие планеты, на которых возможна жизнь, тем более разумная, находятся от нас на таком расстоянии, что ни мы, ни они никогда это расстояние не преодолеют. Следовательно, присутствие инопланетян на Земле и вообще в Солнечной системе исключается безоговорочно и наотрез. А о далеких наших, как вы, журналисты, пишете, «братьях по разуму» мы попросту никогда не узнаем. Равно как и они о нас.

– А как же этот самый проект, – что-то смутно припомнил я, – про поиск внеземных цивилизаций? Это же вроде было официально – на уровне НАСА или вроде того?

– Блажь, блажь, – энергично замотал головой Звездочкин. – Неграмотные денежные мешки вложились в этот проект, но никаких результатов он не принес и не мог принести. Космические расстояния, мой друг, это не шутка. Нам даже какой-нибудь радиосигнал с ближайших потенциально – заметьте, только потенциально! – обитаемых планет надо ждать миллион лет. Что уж говорить о прилетающих блюдцах? Нет-нет, на блюдечке с голубой каемочкой нам внеземную жизнь никто не доставит…

– Ну а если такие блюдца, – провокационно изрек я, – просто свидетельствовали бы о громадном преобладании их технологий над нашими?

– Детские сказки, – парировал астроном. – Скорость света, молодой человек, есть максимально возможная скорость. Вы, надеюсь, помните это со школьных лет? И даже если бы могучие пришельцы изобрели блюдце, способное перемещаться с такой скоростью, ему бы пришлось лететь все тот же миллион лет. Думаю, вы со мной согласитесь, что даже в далеких галактиках возможность достижения подобного возраста каким-либо живым существом – это уж чересчур…

032

Я вспомнил, как Ю говорила, что планета Эфир находится в другом измерении, и рискнул спросить Звездочкина об этом.

– Другие измерения? – задумчиво переспросил астроном. – Знаете, вот в этом я не очень разбираюсь. На этот счет есть определенные теории, но нет никаких доказательств…

– Но нет и доказательств того, что этого не может быть! – радостно воскликнул я.

Однако Звездочкин не склонен был разделять мой восторг:

– Так просто можно сказать про что угодно. Про того же бога, скажем…

– Вы, конечно, неверующий?

– Конечно. А вы?

– Конечно, тоже. Но в инопланетную жизнь не то чтобы могу поверить… Я бы скорее сказал, что в принципе готов к такому открытию человечества. И, наверно, не очень этому удивлюсь…

– Да? – хмыкнул Звездочкин. – А вот я очень удивлюсь. И по вам я вижу, что вам просто хочется в это поверить? Ведь так?

«Прямо в корень зрит», – почему-то с досадой подумал я. А сам продолжаю свое:

– Ну смотрите – вот те же иные измерения, которые, возможно, есть. Ну и почему бы не предположить, что представители суперразвитой цивилизации из другого измерения найдут способ проникнуть в наше измерение…

– Молодой человек, – поморщился Звездочкин, – это опять научная фантастика. Чувствую, вы любите такую литературу?

– Ничуть, – честно ответил я. – И вообще я почти такой же скептик, как вы, поверьте.

– Что-то не похоже, – недоверчиво отозвался Звездочкин.

«Вот черт, – думал я тем временем. – Это действительно сумасшествие с моей стороны. Когда я в тот раз с ним разговаривал, у нас никаких споров не было. Мы были абсолютные единомышленники. А теперь я действительно как будто заставляю себя во что-то такое поверить…»

– Вообще, конечно, еще много непознанного, – стал тем временем рассуждать астроном. – Черные дыры те же. Есть и такая теория, что они могут служить своеобразными каналами для преодоления громадных расстояний и промежутков времени… Но все-таки наиболее общепринятая версия гласит, что тот, кто попадет в черную дыру, обратно уже не вернется…

– Вот так же Остап Бендер говорил про заграницу, – вставил я.

– Да? – равнодушно переспросил Звездочкин. Видно было, что ему неинтересна не только научная фантастика, но и вообще вся художественная литература. – В общем, про другие измерения вы спросите у кого-нибудь другого. А я, как рядовой астроном, скажу вам просто. Не существует ни одного убедительного факта, говорящего о том, что где-то есть инопланетная жизнь – вообще хоть какая-то, а не то что разумная или тем паче суперцивилизационная. В доступном нам для, так сказать, контактов куске Вселенной разумной жизни нет точно. Но некоторым людям очень хочется в это верить – а некоторые из таких людей готовы на любые фальсификации, чтобы сделать желаемое действительным. Вернее – создать видимость того, что это возможно. Все как с религией – но, к счастью, не с такими последствиями. Я расцениваю обывательский интерес к инопланетянам как безобидную глупость – вроде чтения той же научной фантастики.

Что мне тут еще оставалось сказать?

– Спасибо за исчерпывающий ответ, – молвил я.

– Да пожалуйста, – вяло отвечал Звездочкин. Видно было, что он разочарован нашей сегодняшней беседой. Провожая меня до двери, он даже спросил: – А вы точно будете публиковать это, так сказать, интервью?

– Даже не знаю, – замялся я.

– Мой вам совет: не публикуйте, – астроном доверительно взял меня за рукав. – Не мусольте эту тему. У вас уважаемая газета – и прочитать в ней сегодня хоть что-то о летающих тарелках, даже опровержение, было бы очень странно.

Я сделал вид, что его совет кажется мне ценным, несколько раз быстро кивнул ему и вышел.

033

Вечером я вновь не спеша прогуливался вместе с Ю от ее дома до моего.

– Пока мы не оказались у тебя, – сказала моя возлюбленная, – и не наложили мораторий на посторонние разговоры…

– Потусторонние, – вставил я.

– Можно и так, – улыбнулась Ю. – В общем, пока мы можем поговорить о работе. О твоей или о моей.

– Да что о моей, – без энтузиазма отозвался я. – Давай уж лучше о твоей.

– А я вот как раз о твоей хотела, – настаивала Ю.

– Ну хорошо, – милостиво согласился я. – Что же тебя интересует?

– Мы вчера встретились в том дворе, – начала Ю, слегка поджимая губы. Я заметил, что она всегда так делает, когда приступает к каком-то деликатному разговору. – Ты же там был по работе, да?

– А я не говорил? – озадаченно хмыкнул я.

– Нет. В тот раз мы не успели. Слишком быстро дошли до твоей квартиры.

– Могла бы спросить на обратном пути.

– На обратном я уже была слишком расслабленной для таких разговоров.

– Я расцениваю это, как комплимент в мой адрес.

– Расценивай. Тем более что так оно и есть.

– Спасибо.

– Но не отвлекай меня. Сейчас я уже хочу об этом договорить.

– Мне кажется, я все-таки рассказывал, – недоверчиво пробурчал я. – Ну ладно, может, ты забыла… Позвонили, в общем, в редакцию. Сказали, что в тот двор прилетела летающая тарелка. Я пришел, а там – ты. Черт, у меня прямо дежавю! Мы же вчера об этом говорили!

– Разве? – засмеялась Ю.

– Я понял, – вздохнул я с облегчением и засмеялся ей в унисон. – Ты меня разыгрываешь.

Но Ю внезапно посерьезнела:

– Не совсем. Извини, но я тебя сейчас проверяла. Я ведь тебе все об этом вчера рассказала, а ты забыл.

Я почесал в затылке:

– Черт, действительно, как же я мог? Вспомнил, вспомнил! Ты говорила, что это была не тарелка, а аппарат для перемещения между измерениями!

– И как же ты мог об этом забыть? – укоризненно покачала головой Ю.

Я сам не понимал, что со мной. Возможно, меня сбил с толку визит к астроному. Но об этом я не хотел рассказывать Ю. У нее, впрочем, нашлось свое объяснение моему идиотскому приступу амнезии.

– Знаешь, что это доказывает? То, что ты мне не веришь ни на йоту. Настолько сильно не веришь, что даже не запоминаешь то, что я тебе рассказываю.

– Ю, ну что ты, я все прекрасно помню!

– Да, я только что в этом убедилась.

– Ну прости, я не знаю, что со мной… Мне почему-то очень не хотелось связывать эту историю с тобой. Ну я получил в редакции задание, приехал – а тут ты. И как-то все неожиданно. И я помню, что когда ты сказала, что именно ты прилетела в этот двор в субботу, то мне… мне…

– Тебе стало неприятно, – закончила догадливая Ю.

– Да! – невольно согласился с ней. – Не знаю почему, но вот так вот…

– Я знаю, – убежденно сказала Ю. – Я тебе просто нравлюсь.

– Конечно! Еще бы! Гораздо больше, чем просто нравишься!

– Я в этом не сомневаюсь, – кивнула Ю. – Но ты не можешь преодолеть себя и поверить в то, что я рассказываю. Ты предпочитаешь не обращать на мои, как у вас выражаются в таких случаях, россказни внимания. И даже твое подсознание успешно справляется с этим без твоего осознанного участия.

Я молчал и чувствовал себя виноватым. Что мне ответить на эти здравые и справедливые соображения – или даже обвинения? Что? Что?..

034

– Ю, ну прости, прости, – наконец заговорил я. – Пойми, ты мне настолько нравишься, что я… В общем, ты мне нравишься сама по себе, понимаешь? Мне неважно с какой-то планеты.

– Это ты хорошо сказал, – улыбнулась Ю. – Мне неважно с какой-то планеты… Здорово.

– Ну все, значит, ты меня простила? – обрадованно воскликнул я.

– Почти, – молвила Ю. – Я вот хотела еще спросить: ты уже выполнил это задание?

– Какое задание? – осекся я.

– Редакционное, – недоуменно посмотрела на меня Ю. – Ведь ты же написал статью о том, что произошло в том дворе?

– Нет, – сказал я, словно не понимая, к чему Ю клонит. – О чем там писать? Это очевидно какая-то глупость и… – Тут я посмотрел на девушку, и у меня словно дар речи пропал. Такой рассерженной я ее еще не видел.

– Ты меня просто поражаешь своим… не знаю чем… бесчувствием! – почти со злостью проговорила Ю. – Я тебе дважды рассказала про то, что там произошло, а ты по-прежнему не хочешь ни во что вникнуть и называешь это глупостью! Это просто несносно!

Я стукнул себя по лбу:

– Ю, извини, я идиот! Я с тобой с ума буквально схожу. В том смысле, что по тебе. И я не могу думать ни о чем, кроме тебя: в этом все дело.

– Но ты почему-то не хочешь задуматься даже о тех словах, которые я говорю! Может, тебе нравится только смотреть на меня – и заниматься со мной вашим сексом? Может, мне навсегда замолчать – и так тебе будет приятнее и удобнее?

Меня задело то, что Ю с особым нажимом произнесла «вашим сексом». Как будто ей самой «наш» земной секс не нравился – и она занималась им, только чтобы доставить мне удовольствие. Но я понял, что сейчас не время придираться к словам – и совершенно искренне ответил:

– Ю, перестань, говорить с тобой для меня тоже огромное удовольствие. Просто быть с тобой, находиться рядом, смотреть на тебя – и слушать все, что ты говоришь. Все твои слова для меня как музыка. Космическая, я бы сказал, музыка. Так что не надо, конечно, тебе молчать! Ни в коем случае!

Неожиданно Ю смягчилась.

– Ну да, – вздохнула она, – ты меня слушаешь как музыку. Это еще можно понять!

– Вот видишь! Я знаю, что ты всегда меня поймешь.

– Но мне это как-то… Ты относишься ко мне как к произведению искусства.

– Потому что ты и есть произведение искусства! – дурашливым тоном провозгласил я и чмокнул ее в щечку.

– Да ну тебя, – Ю сделала вид, что хочет меня оттолкнуть. – Ладно, я не злюсь, только обещай отныне прислушиваться к моим словам.

– Клянусь, слушаюсь и повинуюсь! – кивнул я, прижав руку к груди.

– Правильно, повинуйся мне, – удовлетворенно сказала Ю. – Тебе правда нравиться мне повиноваться?

– Конечно.

– Тогда выполни еще одно мое повеление.

– С готовностью.

– Напиши статью о том, что произошло в субботу в том самом дворе.

– Ю, – поникшим голосом заговорил я, – ну это…

– Значит, отказываешься? – голос Ю немедленно похолодел.

– Нет, я бы мог, это ничего не стоит, но тебе-то это зачем?

– Мне будет приятно, если ты обо мне напишешь?

– Так мне еще и о тебе там написать?

– Ну ты же напишешь о том, что случилось. А в этом событии я все-таки была главной фигуранткой. Но если не хочешь, можешь меня не упоминать. Напиши просто как ничего не знающий человек, которому рассказали о странном явлении.

Я оторопел и опять не знал, что ответить моей инопланетной возлюбленной. Казалось, вызывать во мне чувство растерянности ей будет удаваться до бесконечности.

035

Я долго подыскивал слова и наконец заговорил:

– Ю, понимаешь, есть две причины того, почему я не хочу ничего писать об этом самом инциденте. Во-первых, мне как-то не хочется никому рассказывать про меня…

– То есть тебе хочется, наоборот, скрывать меня ото всех? – к Ю снова вернулась некоторая холодность.

– Дело в том, – медленно продолжал я, мучительно ища нужные выражения, – что если я начну рассказывать про то, что познакомился с девушкой с другой планеты, из другого измерения, то… мне никто поверит – и даже меня, безусловно, поднимут на смех.

– Значит, ты боишься за себя, – печально произнесла Ю. – В этом все дело.

– Поверь, это не так! – немедленно возражал я. – Плевать мне на себя! Но если кто-то начнет смеяться над тобой, я этого не перенесу.

– А мне как-то все равно, – пожала плечами Ю. – Пускай надо мной смеются – я не против.

– Зато я против этого! – парировал я с чрезмерной, возможно, резкостью.

Ю посмотрела на меня укоризненно:

– На Земле это называется «быть собственником». Не так ли?

Я тут же постарался заговорить как можно более елейным тоном:

– Ю, послушай, может, ты еще просто не слишком разобралась в нашей земной любви, но тут уж ничего не попишешь: там, где возникает любовь, возникает и чувство собственности. Это в природе человека.

– Неужели? – иронически отозвалась Ю. – А как же такое понятие, как свободная любовь?

– По-моему, ты слишком много чего читаешь в Интернете, – покачал я головой.

– Как же я могу не наведываться в Интернет, если я вас изучаю…

– Да, но надо подходить критически к основной массе интернет-информации. Вот, например, эта самая свободная любовь. Все это придумали ведь те люди, которым недоступна нормальная любовь, люди, я бы сказал, извращенные. Может, они даже сами в это не верили, но вот просто из цинизма, чтобы поглумиться, создали такую теорию. А потом ее подхватили такие же циники…

– Но почему сразу циники? – перебила Ю. – Для меня, со стороны, свободная любовь выглядит привлекательнее, чем такая любовь, где все время присутствуют ревность и собственничество.

Я покачал головой:

– Нет, человек все-таки скорее моногамен. То есть я уверен, что каждый хочет, чтобы у него была единственная возлюбленная или возлюбленный на всю жизнь. Однако это получается у единиц – а большинство людей, увы, часто меняют партнеров. Но когда человек расстается с одним партнером и заводит другого, это еще ладно, это привычно почти для всех. А вот свободная любовь – она ведь предполагает, что несколько партнеров может быть одновременно: сегодня с одним, завтра с другим… И вот это, хоть убей, отвратительно – просто не могу по-другому к этому относиться.

Ю задумалась:

– Хм, а почему нельзя совместить свободную любовь с любовью собственнической? То есть взять все лучшее из той и другой?

– И что получится?

– Ну вот, например, партнер остается один, но при этом нет никакого контроля, ревности и так далее.

Меня почему-то расстроили такие рассуждения:

– Даже не знаю… Ты бы хотела, чтобы у нас было так?

– Ну у нас вроде бы пока так и есть, – сказала Ю. – Просто я вижу, что ты бы хотел большего.

– Я ни в коем случае не хочу торопить тебя ни с чем, – поспешно отвечал я. – Пусть все остается так, как сейчас, столько, сколько ты захочешь. Но я не могу делать вид, что я не думаю о каком-то развитии наших отношений, о том, что мы все-таки придем к совместному проживанию…

– Это невозможно, это невозможно, – прошептала Ю таким голосом, которым близким людям сообщают что-то неприятное.

– Но почему? – почти крикнул я. И услышал в ответ то, что только и мог услышать:

– Потому что я с другой планеты.

036

Я задумался и замолчал, и Ю тоже ничего не произносила. Какое-то время мы шли, словно в полной тишине. То есть на улице было довольно людно и шумно, но я до того был погружен в свои мысли, что, кажется, не отреагировал бы, даже если б мимо пробежал огромный динозавр или по небу пролетела пресловутая летающая тарелка.

Наконец Ю прервала молчание и кротким голосом спросила:

– Так ты напишешь об этом инциденте?

Впервые за общение с ней мне захотелось проявить упрямство.

– Нет, – мягко, но решительно произнес я.

– Но этот материал очень бы мне пригодился. В моей дипломной работе. И я не вижу ничего смешного!

Я действительно слегка зафыркал – возможно, нарочно – и заявил ей:

– Так и представляю себе, что ты повезешь вырезки из наших газетенок в другое измерение – и будешь их там показывать эфирным профессорам! И это в век Интернета!.. Кстати, – вдруг осенило меня, – в другое измерение ведь можно перемещать биомассу. Как же ты заберешь с собой свои записи, вырезки – и что там еще?

Ю улыбнулась моей наивности:

– Я запечатлею все это в памяти, а дома подключусь к специальному устройству – и все это воспроизведется в материальном виде.

– Такой 3D-принтер, да? – хмыкнул я. – Интересно… И вот еще любопытно, – меня снова осенило, – как ты вывезла из другого измерения эти свои внутренние гаджеты, с помощью которых можно выходить в земной Интернет и загружать информацию?

Я проговорил все это и даже разволновался, так как вновь забрезжила надежда, что сейчас я поймаю Ю на противоречиях и выведу ее на чистую воду. Разумеется, надежда вновь оказалась тщетной.

– Это все не совсем так, как ты себя представляешь, – спокойно отозвалась девушка. – На самом деле речь не идет о гаджетах или загрузке информации. Я ведь просто перевожу на земной язык, то есть на язык земных понятий, то, о чем вы представления не имеете. И то, что я при всем желании не объясню тебе как следует, особенно учитывая, что мы с тобой не технари. Я не смогу рассказать, а если б и могла, ты бы все равно этого не понял.