Текст книги "М. А. Шолохов на родине Альфреда Нобеля"

Из Швеции Шолоховы направились в соседнюю Норвегию. А через полгода я получил в Стокгольме письмо:

Мой дорогой Евгений Потапович!

Множество ножей, закупленных при твоей любезной помощи, разошлись «аки дым курильный», и я, как это тебе ни покажется странным, остался без единого ножа. Русская душа, и тут я с собой ничего не мог поделать… Мало того, еще не всех «ублаготворил», такая участь постигла не только ножи…

От поездки к вам у меня осталось 200 крон, и я очень прошу тебя, сынок, купить на них и при помощи Федора Тарасовича возможно скорее переслать мне нижеследующее:

1. Два перочинных ножа. Из них один такой, какой подарил тебе, а второй подлиннее, у которого лезвие закрывается после нажима на определенное место рукоятки.

2. Пять ножей с пробковыми ручками.

3. Три мужских, т. е. не малых размеров, финки. Из них одну лапландскую, с широкими ножнами.

4. Один или два охотничьих свистка.

На остальные Мария Петровна просит купить ей кофе в банках, который при заварке растворяется без осадка.

Вот и вся моя покорная к тебе просьба.

И я, и М.П. часто и тепло вспоминаем тебя и твою милую жинку. Крепко обнимаем вас обоих и желаем всего, всего доброго!

Твой Шолохов

Москва. 6.12.57

P.S. Черкни хоть несколько слов о своем житье-бытье стокгольмском и передай мой дружеский привет тем, кто меня знает».

Шолохов уехал. А через полтора года он снова мощно заявил о себе в Швеции и других странах мира: в кинотеатрах появилась экранизация «Тихого Дона» в трех частях, сделанная советским кинорежиссером Сергеем Герасимовым.

Первыми за экранизацию «Тихого Дона» сразу после выхода первой книги романа взялись режиссеры О. Преображенская и И. Правовов. Но их возможности были сужены двумя обстоятельствами: во-первых, кино было еще немым, во-вторых, режиссеры были ограничены рамками только первой книги. Но прекрасная игра таких блистательных артистов как А. Абрикосов (Григорий) и Э. Цесарская (Аксинья) обеспечили успех фильму.

Осень в Стокгольме – сезон кино и театральных премьер. Показ лучших лент прокатчики приберегают к этому времени. Ноябрьским вечером 1958 года в центре города у престижного столичного кинотеатра «Палладиум» на Кунгсгатан я оказался в большой толпе, жаждущих попасть на премьеру «Тихого Дона». Моя задача упрощалась тем, что, будучи пресс-атташе советского посольства, я имел уже билет в кармане.

Три часа зал, затаив дыхание, смотрел шолоховскую эпопею. Фильм превзошел все ожидания, успех был огромным. Уже на следующий день центральные газеты опубликовали восторженные рецензии. Полнокровный, правдивый, суровый, трогательный и порой жизнерадостный, таким увидели шведские средства массовой информации это произведение киноискусства.

«Такого захватывающего фильма мы вообще никогда не видели, – писала «Датенс Нюхетер». – Он брызжет, пенится жизнью… Это наука о человеке в стае и человеке крупным планом. Мы видим человека в самые возвышенные моменты и в обыденной жизни, в ненависти и страсти… Батальные сцены – лучшая пропаганда мира… При этом Шолохов на фоне Пастернака не получил даже пол-нобелевской премии[14]14
  «Dagens Nyheter» 4 ноября 1958 г.


[Закрыть].

Этой газете вторила газета совсем другого политического направления «Афтонбладет»: «Если бы существовала Нобелевская премия по кинематографии, то ее следовало немедленно присудить этому фильму»[15]15
  «Aftonbladet» 4 ноября 1958 г.


[Закрыть].

Михаил Александрович скептически относился к экранизации и инсценировкам своих произведений. Его критические высказывания на этот счет я приведу ниже.

Но фильмом Герасимова он в целом остался доволен. Посетив киностудию им. М. Горького, где он встретился с создателями фильма, он написал для студийной многотиражки «Буревестник»: «Был в студии. Смотрел третью серию «Тихого Дона». Здорово! Спасибо большое за то, что вы сумели за два с половиной года сделать то, на что я потратил 15 лет»[16]16
  «Огонек» № 11,1958 г.


[Закрыть].

Рецензия на кинофильм С. Герасимова «Тихий Дон»: «Тихий Дон» в кинотеатре «Палладиум». Иллюстрации из кинофильма: Мелехов и Аксинья. Ноябрь 1958 г.

После мая 1956 года М. А. Шолохов еще несколько раз приезжал в Швецию (1960, 1962, 1963 гг.). В эти годы я не работал в Швеции, поэтому лично с писателем не встречался, но мог следить за его поездками по прессе. В частности, представляют интерес его высказывания на пресс-конференции в Стокгольме о Достоевском в марте 1960 года. Шолохов сказал тогда, что в СССР Достоевского читают все меньше и меньше: «Я, пожилой человек, все дальше и дальше отхожу от него, а молодежь – еще больше. Я хочу быть на свежем воздухе, а у Достоевкого тесно и удушливо, как в непроветренном склепе». Шолохов пояснил далее, что Достоевского читают в школе как Пушкина и Толстого. Но он хотел лишь указать на тот факт, что книги Достоевкого не читают и не покупают так много, как других писателей, и что он хорошо понимает это. Шолохов подчеркнул, что речь не идет о каком-то идеологическом подходе к Достоевскому.

Отвечая на вопрос о Пастернаке, Шолохов сказал, что не считает его большим писателем[17]17
  «Dagens Nyheter» 16 марта 1960 г.


[Закрыть].

В 1961 году в переводе известной переводчицы русских авторов Карин Де Лаваль Издательство «Тиден» выпустило в свет вторую книгу «Поднятой целины» (первая была переведена на шведский в 1935 году). Это произведение в Швеции было воспринято неоднозначно. Наряду с положительными отзывами («Искусство прозы высшей пробы»), было немало критических замечаний. Например, вторую книгу называли неудачной, сырой, напоминающей «пестрое лоскутное одеяло». Раздавались голоса против издания этой книги в Швеции.

В том же 1961 году в Швеции был опубликован сборник рассказов Шолохова «Лазоревая степь», который был хорошо воспринят шведским читателем.

II

В 1965 году мы снова встретились с Михаилом Александровичем в Стокгольме, когда ему была присуждена Нобелевская премия. В этой связи необходимо особо сказать об этой престижной премии, столетие которой отмечалась в декабре 2001 года.

Шведский журналист Ролланд Гюлландер писал, что теперь невозможно представить себе науку и литературу без нобелевских премий, как Париж без Эйфелевой башни. Чем же так привлекательна эта премия? Гюлландер отмечает три ее особенности:

– Это первая действительно международная премия;

– Она вручается настоящим действующим королем;

– Размер премии весьма внушителен – целое состояние[18]18
  «Svenska Dagbladet» 8 октября 1983 г.


[Закрыть].

Кто же такой Альфред Нобель? Известно, что швед и «отец динамита». Но фамилия какая-то не шведская: в Швеции каждый второй – Андерссон, Карлссон. Дело в том, что предки Нобеля жили в Южной Швеции в уезде Эстра Ноббелев. Один из них взял себе фамилию по латинскому названию уезда Нобелиус, сокращенно – Нобель (в переводе – благородный).

Отец Альфреда – Эммануил – был энергичным предпринимателем и архитектором. Он сколотил в Швеции приличное состояние, но, как это нередко бывает в мире бизнеса, обанкротился. Снова попытать счастье он решил уже в России. В 1842 году вместе с семьей Эммануил обосновался в Санкт-Петербурге. Альфреду Нобелю было тогда 9 лет.

Альфред учился у частных учителей, поэтому формально не получил никакого образования. Современники отмечали, что Альфреду было присуще глубокое самостоятельное мышление.

Дело Нобелей в России процветало. Семейство жило на широкую ногу, с русским размахом. Вот как один из членов клана описывал обед у Нобелей в 1902 году в честь шведских моряков, пришедших в Петербург с визитом на корвете «Фрейя»: «Офицеры и кадеты онемели, увидев стол с закусками, на котором лежал огромный осетр, а по его бокам с одной стороны – целый зажаренный медведь, с другой – зажаренный кабан. В большом количестве была черная икра и русская водка. Возле каждого прибора стояла бутылка шампанского…»[19]19
  «Svenska Dagbladet» 07.12.77 г.


[Закрыть] В Баку семья занималась добычей нефти. Деятельность Нобелей касалась также таких областей как пути сообщения, мореходство. Нобели сконструировали первые в России установки для центрального отопления горячей водой. Во время Крымской войны на их предприятиях изготавливались подводные мины, орудийные установки и паровые машины.

Царь Николай I наградил Эмануила Нобеля золотой медалью за усердие в развитии русской промышленности – случай уникальный в истории России.

Как химик, Альфред Нобель много работал в Швеции с нитроглицерином и, в конце концов, изобрел динамит, а затем взялся за строительство предприятий по производству взрывчатки по всему миру.

Композитор Арам Хачатурян как-то при мне сказал полушутя-полусерьезно: «Лучше бы я не писал «Танец с саблями». Из-за этой вещи мало кто знает другие мои произведения». Нечто похожее произошло с Альфредом Нобелем. Многие считают, что динамит чуть ли не единственное его изобретение. На самом деле, значительная часть работ изобретателя была направлена на мирные цели. Им зарегистрировано более 350 различных изобретений в самых разных областях. Будучи пацифистом, А. Нобель наивно полагал, что создание динамита сделает войну невозможной.

Большое влияние на формирование пацифистских взглядов А. Нобеля оказала австрийка – Берта фон Суттнер. Она прошла через большую часть жизни А. Нобеля. Берта действовала энергично: создавала пацифистские объединения, издавала газеты, выступала на многочисленных конгрессах за мир. А. Нобель часто финансировал ее деятельность. Он ей первой сообщил о своем намерении завещать некоторую сумму денег в качестве премии мира.

А. Нобель умер в 1896 году в Сан Ремо от кровоизлияния в мозг и похоронен в семейном склепе на Северном кладбище в Стокгольме. Ему было 63 года.

По завещанию Альфреда Нобеля 31 млн. шведских крон (для того времени – огромная сумма) было обращено в «надежные ценные бумаги», которые составили фонд. Ежегодные доходы фонда обращаются в 5 премий: за достижения в области физики, химии, физиологии (или медицины), литературы и за вклад в дело мира. Четыре первые премии по завещанию присуждаются в Стокгольме, а премия за мир – в Осло. Дело в том, что до 1905 года Швеция и Норвегия являли собой единое государство (унию) и А. Нобель, очевидно, руководствовался стремлением отдать должное и второй столице государства.

Административным органом, ведающим нобелевскими средствами, является Нобелевский фонд, который ежегодно определяет размер денежной части премии. Его президент назначается правительством Швеции. Исполнительный директор Нобелевского фонда и его персонал ведут ежедневную работу, благодаря их усердию и таланту авторитет и финансовая основа фонда возрастают. Существуют специальные Нобелевские институты и комиссии, работающие при Шведской академии наук, Каролинском медицинском институте, Шведской академии (литераторов) и Норвежском парламенте.

В 1968 году Государственный банк Швеции учредил шестую «Нобелевскую премию» по экономике – премию имени А. Нобеля. Эта премия, равно как и премии в области физики и химии, присуждается Королевской академией наук.

Лауреатами Нобелевских премий в области физики, химии, медицины, экономики и литературы могут быть только отдельные лица, а Премия мира может быть присуждена учреждениям и ассоциациям.

Физика, химия, физиология и, вдруг, литература. Почему? Дело в том, что Альфред с младых ногтей стал интересоваться литературой и пробовал себя на литературном поприще. Им написано несколько несложных пьес, стихотворения на шведском языке и автобиографическая поэма на английском. Нобель оказал финансовую помощь Шведской академии. Здесь уместно сказать о литературных вкусах А. Нобеля. Это:

– английский поэт-романтик П.Б. Шелли;

– шведский классик, писатель Август Стриндберг;

– норвежский драматург Г. Ибсен;

– француз Ги де Мопассан.

Академия была основана в 1786 году шведским королем – просветителем Густавом III по образцу Французской «Академии бессмертных». Девиз Шведской академии: «Мудрость, гениальность и вкус». Количество избираемых пожизненно членов – 18. Главная задача – поддержание культуры шведского языка, ас 1901 года – и присуждение Нобелевских премий по литературе. В академии имеется Нобелевский комитет, который рассматривает кандидатов на премий в области литературы и принимает окончательные решения. 20 декабря, в день рождения Густава III, все 18 академиков собираются на ежегодное собрание. Стол накрыт голубой скатертью, зажжены свечи, перед каждым стоит стакан воды. Такова традиция.

Как правило, лауреаты лично приезжают в Стокгольм (Осло), чтобы участвовать в церемонии, во время которой им вручается золотая медаль (200 г.), диплом и банковский чек. Размер денежной части премии с каждым годом растет. В 2001 году она составила 9 млн. шведских крон (почти 1 млн. ам. долларов).

10 декабря в Швеции – торжественный день – день памяти А. Нобеля и вручения премий. Это событие обставляется очень красиво и пышно. В Стокгольме в Концертном доме две тысячи приглашенных (мужчины во фраках, женщины в вечерних платьях), после вручения устраивается большой банкет и бал с участием студентов. Присутствуют королевская семья, члены правительства, члены Нобелевского фонда, ученые, дипломаты.

Согласно шведской печати, бывали курьезные случаи при вручении премий. Например, 77-летний Анатоль Франс, получивший премию по литературе в 1921 году, появился на торжествах закутанным в пальто, сел на свой стул и задремал. Позевывая, он принял награду и произнес короткую речь.

Престарелый близорукий король Густав V пытался вручить литературную премию для Андре Жида своему собственному адъютанту. Сицилийский поэт Сальваторе Квазимодо привез с собой в Стокгольм женщину, которая не была его женой (в 1959 году это было равноценно скандалу).

Был и такой случай, когда французский литератор и философ Жан-Поль Сартр вообще отказался от премии. Отказался от нее и наш поэт Борис Пастернак (правда, уже не по своей воле).

Нельзя не признать, что присуждение Нобелевских премий политизировано, хотя шведы это отрицают, достаточно посмотреть на «географию» лауреатов. Львиная доля приходится на западные страны (США, Германия, Англия, Франция). Восточные страны явно «обижены». За 100 лет существования премий только 25 российских и советских представителей получили ее. Примечательно, что Лев Толстой, Антон Чехов, М. Горький, Константин Паустовский не были удостоены Нобелевской премии. Понять это трудно.

III

Во времена Альфреда Нобеля Скандинавию рассматривали как «задворки Европы». Сейчас никому и в голову не придет так думать. За прошедшие десятилетия трудолюбивые скандинавы преобразили свои страны. Их страны слывут теперь как цивилизованные демократические государства с развитой экономикой. В странах северной Европы высокий уровень жизни, большая продолжительность жизни, уникальная социальная защищенность населения. Шведский образ жизни, т. и. «шведская модель» является предметом изучения во многих странах, в том числе у нас. В небольшой Швеции (население 8.5 млн.)[20]20
  В 2007 г. население Швеции составило 9 млн чел.


[Закрыть] немало известных на весь мир транснациональных промышленных компаний: «Вольво», «СААБ», «Эрикссон», шарикоподшибниковый концерн «SKF», «Альфа Лаваль», «Электролюкс», IKEA и другие. Во времена Альфреда Нобеля этого не было. Однако тогда уже были широко известны имена таких ученых как естествоиспытатель Карл Линней, физик Цельсий, химики Берцелиус, Аррениус и другие.

Когда, наконец, спустя 35 лет после выхода первой книги «Тихого Дона» на шведском языке, Шведская Академия приняла решение о присуждении Шолохову Нобелевской премии, Швеция была уже другой страной, стояла на пути к государству «всеобщего благоденствия».

* * *

Телеграмма Шведской Академии нашла писателя в Северном Казахстане, где он находился на охоте. В ней говорилось, что премия присуждена «за художественную силу и правдивость, с которыми писатель в своей донской эпопее изобразил эпоху в жизни русского народа». Шолохов добрался до ближайшего областного центра Уральска и телеграфировал ответ:

«Шведская Академия искусств[21]21
  Так было у М.А. Шолохова.


[Закрыть]. Стокгольм.

Сердечно благодарю за высокую оценку моего литературного творчества и присуждение Нобелевской премии, также с благодарностью принимаю Ваше любезное приглашение прибыть в Стокгольм на нобелевский праздник.

Михаил Шолохов.»[22]22
  Из личного архива автора.


[Закрыть]

Весть о присуждении премии молниеносно облетела мир: советские журналисты ринулись в казахстанские дебри, а шведские – в станицу Вёшенскую. Вот что рассказал Михаил Александрович в интервью своему старому другу журналисту Юрию Лукину:

– Я узнал о премии из телеграммы шведских корреспондентов. Но с некоторым запозданием: телеграмма эта была мне доставлена секретарем Фурмановского райкома партии товарищем Мендалиевым, разыскавшим меня в ста сорока километрах от районного центра. Чтобы ответить Шведской королевской академии, мне пришлось лететь самолетом в Уральск, в довольно сложных метеорологических условиях. А вообще-то день пятнадцатого октября для меня оказался удачным во всех отношениях: с рассветом я хорошо потрудился над главой из первой книги романа [ «Они сражались за Родину»] – главой, которая мне чертовски трудно давалась, вечером узнал о присуждении премии и на вечерней охоте двумя выстрелами (единственными за зорю) сбил двух превосходных серых гусей. Причем сбил на предельной дистанции, а это бывает не часто!

– А как отражается сам факт присуждения Вам Нобелевской премии на теперешнем укладе Вашей жизни?

– Ты ведь знаешь давно, что меня трудно выбить из седла. Работаю, отдыхаю, пью великолепный казахский кумыс, изредка, когда промерзну на охоте, разрешаю себе стопку казахской араки – и твердо уверен в том, что вскоре после поездки в Стокгольм закончу первую книгу «Они сражались за Родину».

Все в порядке, как говорили на фронте![23]23
  Лукин Ю. Сборник «Россия в сердце». Москва, 1975 г., стр. 92–93.


[Закрыть]

Они беседовали, сидя на раскладных стульях в походной палатке, разбитой у берега озера с поэтическим названием «Жалтыркуль» (светлое озеро) под уютное потрескивание переносной печурки и изредка доносившуюся перекличку гусей на перелете.

– Разумеется, я доволен присуждением мне этой премии, – продолжал Шолохов, – но прошу понять меня правильно: это не самодовольство индивидуума, профессионала-писателя, получившего высокую международную оценку своего труда. Тут преобладает чувство радости от того, что я – хоть в какой-то мере – способствую прославлению своей Родины и партии и, конечно, родной советской литературы. Это важнее и дороже личных ощущений, и это, по-моему, вполне понятно[24]24
  «Правда» 23 октября 1965 г.


[Закрыть].

29 октября в советской прессе было опубликовано приветствие ЦК КПСС и Совета Министров СССР.

«Ростовская область,

станица Вешенская.

Товарищу Шолохову

Михаилу Александровичу

Дорогой Михаил Александрович!

Сердечно поздравляем Вас с присуждением Нобелевской премии.

Расцениваем это как еще одно свидетельство мирового признания Вашего выдающегося таланта, неоспоримых достижений литературы социалистического реализма.

От души желаем Вам крепкого здоровья, новых творческих успехов.

ЦК КПСС

Совет Министров СССР».[25]25
  «Правда» 29 октября 1965 г.


[Закрыть]

Как шутливо заметил Михаил Александрович, «нобелевская буря» замела в Вешенскую московских корреспондентов шведских газет «Дагенс Нюхетер» – Ларса Брингерта и «Свенске Дагбладет» – Ионии Флюдмана.

– «Вы получили премию, с нею пришла и слава. Как вы относитесь к ней?» – спросили шведы.

– «Слава – это такая вещь, без которой легче жить», – ответил писатель.

– «Как вы работаете?»

– «Пишу до завтрака, потом читаю, принимаю посетителей».

– «Кого из писателей вы считаете наиболее вероятным следующим кандидатом на Нобелевскую премию?»

– «Невозможно ответить за Нобелевский комитет. Я считаю, что из пяти тысяч членов Союза писателей СССР десятка три найдется».

– «На Западе говорили, что писатель Шолохов – рыбак, спортсмен, охотник. В этом мы убедились и подтвердим, что все это – правда. Но там же утверждают, что Шолохов – миллионер. Этого мы не знаем».

– «Почему же? У меня много миллионов – читателей и друзей…»

– «Но мы узнали и другое: Шолохов очень приветливый, гостеприимный человек, и его стол всегда накрыт для встреч гостей»[26]26
  Навозов А. «Шолохов в “Правде”». Москва, 1985 г., стр. 80.


[Закрыть].

Вот каким увидел журналист «Дагенс Нюхетер» дом Шолоховых в Вешенской: «Двухэтажный тринадцатикомнатный деревянный, выкрашенный в светло-желтый цвет, расположен на холме, возвышающимся над Доном. С балкона дома открывается прекрасный вид на реку и задонские степи. У супругов Шолоховых свой шофер, садовник, домработница. Дети разъехались: старший Александр живет в Крыму, младший Михаил – в Ростове, Светлана и Мария – в Москве. Но для каждого из них в доме сохранены их комнаты, готовые принять детей в любое время. У самого писателя большой рабочий кабинет с письменным столом у окна. На книжных полках – Джек Лондон, Гоголь, Шиллер, Бальзак. Диван и кресла покрыты белыми чехлами. На каминной полке множество сувениров из разных стран. Но писатель здесь не работает, он предпочитает расположенную рядом комнату младшего сына Михаила с гантелями и эспандером.

Шолохов живет хорошо: у него в гараже Волга, грузовик и джип для охоты. Есть птичник с курами и индейками. Сливки к утреннему кофе от собственной коровы, овощи с собственного ухоженного огорода, масса фруктов и свежая рыба с Дона и близлежащих озер.

Повсюду строгий порядок. От окружающих писателя стало известно, что у Михаила Александровича жесткие черты характера, он может быть упрямым и резким, т. к. его воля и положение сильны. Но у гостя от него остается впечатление как от очаровательного человека с русским гостеприимством, который действительно делает все, чтобы гости чувствовали себя хорошо. Его воспринимаешь как дружелюбного, открытого человека, с чувством юмора, умеющего веселиться и любящего общение с людьми.

Он чуть ниже среднего роста и, на первый взгляд, кажется почти маленьким. Седой, с тонким красноватым лицом, с небольшими хорошо подстриженными усами, с улыбкой, которая, благодаря золотым зубам – действительно блестящая. Он говорит спокойно, почти не жестикулируя, часто смеется, а его реплики – колкие. Он курит, но только папиросы из Ростова.

Он встретил журналистов в прихожей и сказал: «Сейчас мы пойдем на рыбалку. Ребята нас ждут. Но я хочу вас подготовить – вы можете подкрепиться, у нас ведь живут по принципу: «Кто не работает, тот не ест». Писатель представил свою жену – Марию Петровну, седовласую спокойную женщину с умными карими глазами. Шолохов был одет в обычный оливкового цвета костюм, под ним толстый шерстяной свитер с высоким горлом, у его ног терлась огромная охотничья собака по имени «Стопп».

Шолохов подтвердил то, что еще раньше сообщил его секретарь: он абсолютно не ведал, что был кандидатом на Нобелевскую премию этого года. «Я знаю, что раньше, несколько раз речь шла обо мне, – продолжал Шолохов. – Однажды один член Шведской Академии даже заверил меня, что мне необходимо лишь закончить «Поднятую целину», чтобы получить премию. Это было в 30-е годы…».

И хотя присуждение премии задержалось до сегодняшнего дня, он ни на секунду не колебался: получать ее или нет, и готов, собрав семью, поехать в Стокгольм на Нобелевские торжества. Ничто не может помешать ему в этом.

…Говоря о творчестве, Шолохов открыто не критиковал ни молодых, ни старших писателей-коллег. Он ограничился заявлением о том, что Евтушенко, самый известный представитель поколения молодых советских писателей, является одаренным поэтом, но добавил: «Несмотря на то, что у нас и у вас есть много талантливых поэтов, я думаю, что литература как в Швеции, так и в Советском Союзе ничего не потеряла бы от чистки. Писать книги – это самое трудное дело. Многие, считающие, что могут это делать, на самом деле не способны. Вместо этого получается литературный балласт».

– «В чем, по вашему мнению, заключается первостепенный долг писателя?»

– «Писать».

– «Где его место в космическую эру?»

– «На Земле».

На вопрос, как он поступит с Нобелевской премией, Шолохов ответил: «Если бы речь шла об одном или двух миллионах, что стоило бы подумать», а затем добавил, что этот вопрос будет рассмотрен на семейном совете.

О Хрущеве Шолохов сказал: «Он хороший охотник, был здесь однажды в 1959 году… Хотя мы охотились в других местах. Но этой осенью Хрущев лежал в больнице, что-то с желчным пузырем… Ничего удивительного для человека в его возрасте. Но сейчас он снова вполне здоров…».

На озере «Островное», в шести километрах от Вешенской мы помогли «ребятам» (более 20-ти крепких парней) вытащить невод с массой окуней, лещей и одной 15-ти килограммовой щукой.

Рыбу в вареном виде подали на обед, который был накрыт в темно-голубой столовой. Вдоль стен стояли комнатные цветы, вся мебель и даже рояль были в белых чехлах, а красные шелковые подушки лежали на фоне лиловых гардин.

Это был настоящий охотничий обед: помимо рыбы, подали суп, дичь, мясо большими кусками, соленья, массу водки, местного вина, кофе и грузинский коньяк специального разлива. По русскому обычаю были длинные речи и глубокомысленные тосты. Шолохов руководил застольем твердой рукой.

Нас, двух первых шведов в его доме, он произвел в почетные казаки и выделил каждому по 3,5 гектара земли (символично или нет – нам так и не удалось узнать). Он произносил красноречивые тосты за друзей, рассказывал истории, командовал подачей блюд и следил за общительностью и выступлениями гостей. Шолохов воздал хвалу «шведскому столу» и выразил надежду, что во время его предстоящего посещения Швеции будет как можно меньше официальных церемоний. Он хотел бы спокойно поездить по стране и повидать старых друзей.

На границе Вешенского района, по указанию Шолохова, был поднесен коньяк, а в Миллерово был снова накрыт стол. Через три часа позволил сам Шолохов и поинтересовался, все ли в порядке»[27]27
  «Dagens Nyheter» 19 октября 1965 г.


[Закрыть].

Отклики на присуждение Шолохову премии буквально посылались из всех стран. Например, скупой на слова, Эрнест Хеммингуэй сказал: «Мне очень нравится русская литература, а из современных писателей – Шолохов»[28]28
  Прийма К. «Тихий Дон» сражается». Москва, 1975 г.


[Закрыть]. Известный шведский поэт, прозаик, литературный критик Артур Лундквист восторженно воспринял «Тихий Дон». Еще в 1935 году выступил за присуждение автору романа Нобелевской премии. Комментируя решение Шведской Академии, Лундквист сказал: «Еще давно мне было совершенно ясно, что Шолохов должен получить премию. Если бы это произошло десять лет назад, то было бы значительно интереснее, сейчас Академия только исправила свою ошибку»[29]29
  «Правда» 16 октября 1965 г.


[Закрыть]. В таком же духе выступила «Нью Йорк тайме», назвавшая выбор Шведской Академии популярным. Издательство «Тиден» направило Михаилу Александровичу следующую телеграмму:

«Писателю Михаилу Шолохову!

Станица Вешенская

Советский Союз

Сотрудники издательства, я лично, Ваши преданные друзья из шведских культурных кругов и шведский народ рады тому, что Вы посетите нашу страну. Добро пожаловать!

Мы гордимся, что с 1930 года имели привилегию издавать Ваши книги. Мы благодарны за то, что Ваши произведения очень обогатили духовную жизнь нашего народа.

В связи с той честью, которой является Нобелевская премия, о чем еще раз говорят шведские газеты, радио, телевидение, шведская культурная элита, писатели и Ваши верные и преданные читатели, мы хотим лично встретиться с Вами и приглашаем на обед 8 декабря в «Гранд Отеле» у нас в Стокгольме.

Я говорил с послом Николаем Белохвостиковым и кажется, что 8 декабря самый подходящий день, чтобы не нарушать Вашу Нобелевскую программу. Надеюсь, что эта дата совпадает с планами Вашего пребывания в Стокгольме.

С дружеским приветом Издательство «Тиден»

Б. Кристель»[30]30
  Из личного архива автора.


[Закрыть].

Не обошлось, однако, без злопыхательств. В некоторых шведских печатных органах утверждалось, например, что при рассмотрении кандидатуры Шолохова члены Шведской академии не были едины, а вечерняя газета «Экспрессен» осудила «старцев-академиков» за их «капитуляцию перед Шолоховым»[31]31
  «Expressen» 10 декабря 1965 г.


[Закрыть]. Не отставала и другая западная пресса. «Нью-Йорк геральд трибюн» в статье «Победитель Нобель-приза – красный» называет решение Шведской академии позорным, так как лауреатом стал Михаил Шолохов – ярый советский коммунистический романист. Французская «Комба» в статье Габриэля Матинена тщетно пытается доказать, что Шолохов не является идеальной кандидатурой в лауреаты.

Но вернемся к предыстории присуждения премии. Она была непроста.

В 1964 году, как мне сообщил мой хороший знакомый, Государственный библиотекарь Уно Виллере, Академия выбирала между французским философом Ж. П. Сартром и М. А. Шолоховым. Выбор пал тогда на Сартра, но он отказался от премии.

Сартр мотивировал свой отказ тем, что он не знал о том, что Шведская Академия принимает решение, не спрашивая предварительно, готов ли кандидат принять ее. Его решение не принимать премии не направлено ни против Академии, ни против премии. Он всегда не принимал официальных наград (например, в 1945 г., когда его хотели наградить Орденом Почетного легиона).

На следующий год было решено присудить премию М. А. Шолохову. Но шведы были обеспокоены: Уно Виллере усиленно зондировал у меня, не откажется ли Михаил Александрович как Сартр от премии. Вскоре он запросил адрес Шолохова. В Москву из посольства полетела телеграмма. В ответе не было ни слова о согласии Шолохова на получение премии, но сообщался его адрес: Ростовская область, станица Вешенская.

Определенным тормозом в деле присуждения М. Шолохову Нобелевской премии, несомненно, было бытовавшее мнение о том, что Шолохов воспользовался черновиком романа некоего Федора Крюкова, так что «Тихий Дон» кое-кем рассматривался как плагиат. Шолохов глубоко переживал такие обвинения. В частности, об этом говорит его письмо, отправленное своему земляку – писателю А.С. Серафимовичу в начале 30-х годов. Шолохов пишет, что против него начато «новое дело»: «Я получил ряд писем от ребят из Москвы и от читателей, в которых меня запрашивают и ставят в известность, что вновь ходят слухи о том, что я украл “Тихий Дон” у критика Голоушева – друга Л. Андреева, и будто неоспоримые доказательства тому имеются… Что мне делать, Александр Серафимович? Мне крепко надоело быть “вором”. На меня и так много грязи вылили…»[32]32
  «Огонек» № 21, май 1975 г.


[Закрыть]. Однако еще в 50-е годы норвежский литературовед Гейр Хегс путем глубокого сравнительного анализа наглядно доказал, что роман написан Шолоховым, что не могло не повлиять на решение Шведской Академии. Кстати, уже после присуждения премии нашлась и рукопись романа, считавшаяся окончательно пропавшей.

Не стояло в стороне и советское посольство в Стокгольме. Не имея никаких специальных указаний из Москвы, мы поддерживали постоянный контакт с руководством Шведской Академии, встречались с Уно Виллерсом, который подробно разъяснял, как нам следует в соответствии с уставом Нобелевского фонда выдвинуть кандидатуру Шолохова. В результате писателя выдвинули две организации: Академия наук СССР и Союз писателей СССР.

Наконец, У. Виллере конфиденциально сообщил, что вопрос решен в пользу Шолохова. Всего было 89 кандидатов на премию по литературе, рекордное число для того времени. Не был в стороне от присуждения премии Шолохову в какой-то степени и шведский посол в Москве Гуннар Ярринг. В нашей стране он представлял Швецию в течение 10 лет. Ярринг – видный дипломат с международным именем, друг Генерального секретаря ООН Дага Хаммаршельда. По образованию Ярринг лингвист-тюрколог (на одном официальном обеде в Ташкенте в 1965 году он поразил всех тем, что произнес тост на узбекском языке). С симпатией относился к нашей стране. Хорошо говорил по-русски и пользовался авторитетом в Москве. Вот что он говорит в своих мемуарах: