Текст книги "Москва атакует"

Он даже не заметил, кто из них залез в будку, крупнокалиберный «Корд» застучал снова. Вертолёт как раз прошел над колонной на высоте всего в сотню метров. Непонятно, о чём думал пилот, может, в поднятой пыли машины ему были не видны, и он решил, что все цели поражены, но Токарь видел, как задымил вертолёт после попадания тяжелых пуль, как с дороги застрочили ему вслед ещё два пулемёта. Вертушка загорелась и рухнула в соседней роще, а через секунду раздался взрыв. Пыль медленно осела, и секунд через тридцать Токарев смог рассмотреть последствия налета: три машины были посечены осколками, одна валялась на боку, лобовое стекло всё в трещинах, но выглядела она целой. Рядом с ней, выбравшись из распахнутой двери, на четвереньках стоял Костя и мотал головой. Ещё одной машине не повезло, она горела, в борту зияла рваная дыра, видимо, в салон угодил неуправляемый снаряд. Дверь распахнулась, и наружу выпал Умар, парка на нем горела. Сразу двое бойцов подскочили и накинули на дагестанца кусок брезента.

– Осмотреть вторую машину, – быстро приказал Вадим. – Если на ходу, поставить на колеса, и уходим.

Сам он подбежал к горящей машине, заглянув внутрь через открытую дверь, понял, что Умару просто повезло, больше спасать было некого.

– Живой? – склонившись над дагестанцем, поинтересовался Вадим.

Умар отрицательно покачал головой и показал на уши, сообщая, что ничего не слышит.

– Все будет хорошо, сейчас в больничку отправим, – ободрил дагестанца Вадим. – Буратино, что там со второй машиной?

– Перевёртыш, – мгновенно откликнулся Илья. – Помяло его немного, но машина цела и на ходу, сейчас поставим на колеса.

– Делайте только очень быстро, у нас не больше трех минут, потом за нами пошлют ещё пару охотников.

– Понял, капитан, сейчас всё будет, – вклинился в разговор Костя.

– Доложить о потерях.

Несколько секунд висела тишина, потом Буратино сообщил:

– В перевёртыше никто не погиб, но ребят здорово помяло – переломы, сотрясения, только Костя легко отделался. Ещё четверо погибли в третьем «Тигре».

– У меня один, – сказал Токарь. – Тимуру горло разорвало осколком. Итого пятеро, и ещё пятеро выбыли по ранению, сворачиваем операцию… Первый вызывает Второго и Третьего.

– Слушаю тебя, Первый, – мгновенно откликнулся Топаз.

– На связи, – присоединился двадцатью секундами позже Стрелок.

– Нас накрыла вертушка, имею потери, пять двухсотых, пять трехсотых, в минусе одна машина и ещё одна повреждена, что у вас?

– Первый, у меня без потерь, – доложил Топаз, – готов выполнять задачу.

– Первый, у меня в минусе четыре двухсотых, Игорёк умер, недотянув до машины. Могу выполнять задачу.

Вадим задумался. Несмотря на потери, группа могла действовать дальше.

– Хорошо, – быстро определился он, – операция продолжается. Повреждённая машина с ранеными и минимальным охранением возвращается в город, мы же делаем повторную засаду.

В этот момент с дороги, до которой было около пяти километров, раздалась серия разрывов, а следом за ней ещё одна, и ещё.

– Град вызывает Странника. Град вызывает Странника.

– Странник слушает, – вышел на связь Токарев.

– Молодцы, ребята, – раздался в гарнитуре голос Калюжного, – отлично сработали, по нашим данным, полностью уничтожено около пятидесяти единиц бронетехники, три вертолёта, потери по личному составу неизвестны, а теперь уходите к дому. Сейчас по дороге работают «Грады», они зададут там жару. Если Москва не поймёт предупреждения, то её потери будут так велики, что теперь они свой путь не скоро продолжат. Всё, конец операции. Кстати, как прошло, все целы?

– Нет, – доложил Вадим, – в роте потери, девять двухсотых и пять трехсотых. Правда, легкие – переломы и контузии.

Вадим снова вышел на командирскую волну.

– Говорит Первый, получен приказ на отход, повторяю – операция закончена. Уходим по запасному маршруту, до встречи дома. Как поняли?

– Поняли тебя, Первый, – синхронно отозвались Стрелок и Топаз.

Вадим посмотрел на помятый «Тигр», который уже стоял на колесах, бойцы вышибли поврежденный триплекс, и теперь машина могла двигаться. Туда уже загрузили раненых. За руль сел сам Костя.

– Всё, ребята, давайте домой, – скомандовал Токарев и пошёл к своей машине.

Тело Тимура уже положили к задней двери, упаковав в целлофановый мешок. Операция была закончена, но потери омрачили радость победы.

Вадим достал пульт дистанционного управления и нажал кнопку, активируя две мощнейшие мины, которые установили в пяти километрах от места засады. Если бы он знал, как удачно выбрал место для них… Две мины М-225 сработали именно в тот момент, когда мимо них проходили три оставшихся «Панциря» и «Тунгуски». Мины были не простыми, их приняли на вооружение не как мины, а как управляемые артиллерийские орудия, поскольку активируются они исключительно с пульта, а действие… При поступлении с пульта управления команды на взрыв срабатывает пиропатрон, сбрасывающий маскировочный слой грунта и крышку мины. Затем запускается ракетный двигатель, кассетная боевая часть поднимается на высоту сорока метров, после чего из кассеты на расстояние восьмидесяти метров выбрасываются суббоеприпасы в количестве 40 штук. При касании взрывателем поверхности земли или машины происходит взрыв. Поражение людям наносится осколками (в радиусе 17 м), а машинам – кумулятивной струей, прожигающей до 30 мм брони. Обе мины были начинены комбинированными элементами как противопехотными, так и противотанковыми. Две эти мины натворили дел, причем почти столько же, сколько и вся засада вместе взятая. Во всяком случае на них можно было записать почти все «Панцири».

Москва. Генерал Дугин. 23 июля 2015 г.

– Генерал, точных данных по потерям у нас нет, но примерные цифры – около трехсот человек погибли, ещё около пятисот ранены, потери в технике – сто одиннадцать единиц, причем потеряны все «Панцири» и половина «Тунгусок», остальное: легкая бронетехника, двадцать шесть танков и три вертолёта, два вместе с экипажами. Потери противника неизвестны, на дороге обнаружен один взорванный «Тигр», количество погибших в нём людей установить не удалось, но не меньше трех человек, плюс три тела нашли в лесу на позиции, убиты при заградительном обстреле.

Дугин устало потер переносицу и посмотрел на вытянувшегося полковника.

– Твою мать! – не выдержал он. – Они, значит, потеряли шесть человек и «Тигр» и отошли, а вы, дол…ебы, потеряли сто единиц брони, триста двухсотыми и пять сотен трехсотыми? Вас, как детей… – Генерал огляделся, переступил через оторванную руку и пошёл по пепелищу в сторону штабного «Тигра», который стоял метрах в двухстах, из-за завалов сожжённой техники он просто не смог проехать к месту, где носился полковник, командовавший головной колонной.

Генерал понимал, что это его ошибка, и за ошибку придётся отвечать. Они опять не учли способность противника к сопротивлению. Последствия удара ещё предстоит посчитать, Дугин понимал, что полковник назвал лишь приблизительные потери, к вечеру они, скорее всего, вырастут вдвое.

Он шёл по пепелищу, везде чадила битая техника, валялись куски тел, где-то горел лес и придорожные деревья. Это был настоящий разгром, такого урона ему не наносили даже духи, а уж они-то были мастерами засад. Но у духов не было и таких возможностей: по примерным подсчётам, обстрел колонны вёлся минимум из сорока противотанковых управляемых ракетных установок, а потом ударили «Грады», устаревшие, но всё-таки смертоносные, ударили на всю предельную глубину, фактически разметав остатки передовой колонны. А финальным аккордом стали две мощнейшие мины, которые дожгли драгоценные «Панцири».

Дугин закурил, тошнотворный запах гари, обугленного мяса перемешивался с запахом крови и сгоревшей взрывчатки. Генерала начало подташнивать. Когда он вывел свою бригаду из Грозного после двадцатидневных боев, его потери были даже больше, но сейчас он потерял людей и технику всего за двадцать минут, а не за двадцать дней.

– Господин генерал, воды? – протянув бутылку минералки, предложил водитель.

Дугин свернул крышку и залпом выпил почти половину, пузырьки ударили в нос, от этого запах стал ещё сильнее.

– Черт подери этих диверсантов, – выругался Дугин. – Как же я ненавижу партизанскую войну.

Потеря техники ерунда, хотя «Панцири» было реально жалко – это половина новейших комплексов, которыми вообще располагала Москва, и если специалисты говорили, что один ещё вроде как можно вернуть к жизни, то начинка остальных была разбросана в радиусе километра. Но хуже всего то, что погибли люди – самый ценный ресурс нового государства. Гибли мужчины – гиб генофонд. Кроме того, эта атака имела ещё одно очень пагубное действие – и без того небольшая армия была деморализована ещё до начала боев за город, а бои обещали быть страшными.

Дугин достал спутниковый телефон и по защищённой линии связи вызвал Дорохова:

– Здорово, я думаю, ты уже слышал?

– И даже уже видел, – отозвался Феликс. – Здорово тебе всыпали. Киприянов тоже в курсе, жди разноса. Он не в настроении, ногу ему врачи не спасли, топать не сможет, но орать будет страшно.

– Да срать я хотел на этого мудака, ребят жалко, техника – хрен бы с ней. Что по нашей задумке?

– Без вариантов, – ответил Дорохов. – Нет возможности… Он запараноил окончательно, а мы не обладаем возможностью нанести удар по «Искандерам» и Кремлю. Может, позже…

– Позже? – со злостью спросил Дугин. – Какое на хер «позже»? У меня тут трупы. Техника горит, а я ещё до Владимира не дошел.

– Нет у тебя другого пути, только вперед, – спокойно ответил Феликс. – Но, скорее всего, тебе сегодня будет дан другой приказ.

– Думаешь, он решиться?

Несколько секунд в трубке висела тишина.

– Похоже, что да, – ответил командир ОДОН. – Он захочет ответить по максимуму. Приказ сровнять непокорный город с землёй уже не за горами. Он сделает из Владимира пример тем, кто будет противиться его воле.

– Я тоже так думаю, и самое поганое, это будет сделано нашими руками. Ладно, рано или поздно шанс убрать его обязательно подвернется. Все, Феликс, отбой, у меня тут дел невпроворот.

– Удачи тебе, Иван Михайлович, – ответил Дорохов и положил трубку.

– Связь с Алфёровым, Степко и Лукашиным.

Связист молча кивнул и, переключив рацию на другой канал, передал гарнитуру Дугину.

– Товарищи полковники, я принял решение отвести войска обратно в Петушки, приказываю всем соединениям занять данный населенный пункт и ждать дальнейших распоряжений.

– Есть, товарищ генерал, – отрапортовали командиры.

Дугин повернулся к сопровождающим:

– Едем в Петушки, штабом будет здание суда, поскольку администрацию владимирцы спалили ещё месяц назад.

Он запрыгнул в «Тигр», двое бессменных телохранителей полезли за ним следом, мотор взревел, машина съехала на относительно пустую обочину, где было меньше всего обломков, и взяла курс на маленький районный центр, следом пристроился БТР с охраной.

Москва. Кремль. 23 июля 2015 г.

Кабинет бывшего президента превратился в больничную палату. Киприянов лежал на специальной кровати в окружении больничных приборов, укрытый легким одеялом до подбородка, на лице застыла гримаса боли, под одеялом прорисовывались очертания только одной ноги, вторую ему все-таки не смогли спасти.

Час назад диктатору сообщили, что передовую колонну московских войск расстреляли из засады, а потом накрыли снарядами, выпущенными из системы залпового огня «Град». Отчасти он завидовал такой блестящей операции. Всё, чего удалось добиться московским диверсионным группа за последние дни, это нарушенная телефонная связь.

Сплошные поражения диктатор терпел в последний месяц… Поражения во всем: ампутация ноги превратила его в калеку, ситуация в Москве медленно накалялась и грозила перерасти в бунт, расстрел передового полка только подлил масла в огонь, показав неспособность командования обезопасить даже свою колонну, о немедленном наступлении на мятежные области уже не шло и речи. Не меньше двух дней потребуется, чтобы расчистить пять километров трассы, чтобы убрать искореженную технику и трупы. Что ж, владимирцы преподали ему и его генералам урок. Теперь нужно ответить, ответить максимально жестко… У них есть договоренность с Калюжным? Хорошо! Он не тронет квартал, где собраны гражданские… Но что мешает сровнять с землей владимирские линии обороны?

– Дежурный, – тихо позвал диктатор.

Охранник, сидевший в кресле возле двери, мгновенно вскочил и подбежал к диктатору.

– Немедленно передать приказ генералу Дугину: разрешается применение тяжёлых систем залпового огня и авиации против городских кварталов, за исключением одного, который обозначен мирным, и заводских секторов, которые необходимо сохранить при штурме.

– Есть, – отчеканил порученец и выскочил из кабинета-палаты.

Подмосковный аэродром. Сводный лётный отряд

московского протектората. 23 июля 2015 г.

– Товарищи офицеры, задача получена, вопросы?

– Товарищ полковник, – высокий и стройный мужчина в лётном комбинезоне поднялся и с вызовом посмотрел на командира части. – Я отказываюсь выполнять данный приказ, считаю его преступным и недопустимым.

– Высказался, Стриж? – поинтересовался полковник.

Мужчина кивнул.

– Тогда заткнись и делай что велено.

Мужчина так же молча покачал головой, но потом просто взорвался:

– Значит, вирус страну не добил, теперь вы, сволочи, решили гражданскую войну устроить? Идите вы на хер!

– Арестовать, – приказал полковник, и сразу же двое бойцов в чёрной полицейской форме вскочили со своих мест и, скрутив пилота, отобрали пистолет и вывели в коридор. Полковник спокойно наблюдал за этим инцидентом. – Ещё кто хочет высказаться?

Остальные пилоты молчали.

– Тогда продолжим. Налёт будет происходить шестью звеньями. Шесть звеньев штурмовиков Су-25 «Грач». Задача – разрушить укрепленную линию обороны, которая отмечена вот здесь. Это задача для первого, второго, третьего звена. Затем следует нанести бомбовый удар по воинским частям, расположенным здесь и здесь, – полковник указал на карте отмеченные цели. – Этим займутся четвертое, пятое и шестое звено. Вопросы?

Вопросов не последовало.

– Тогда, товарищи офицеры, за дело. Пора наказать Владимир за расстрел нашей колонны.

Семён и Виталий переглянулись и молча вышли. Уже в коридоре Семён, высокий статный красавец, тихо произнёс:

– Пусть полкан катится со своим приказом, не буду я ничего бомбить, уйду к владимирцам.

– Стриж – дурак, – согласно кивнул Виталий, которого все звали просто Ленивцем, – не мог промолчать. Я тоже не собираюсь бомбить. Как подойдём к городу, свалим вместе с самолетами. Мне владимирцы по душе, а с этой воинственной компашкой точно не по пути.

– Договорились. Надо только на их частоты выйти, а то собьют они нас. Это тебе не чечены, у них и «стрелы» найдутся, и С-400 вроде как были.

Через десять минут все двенадцать штурмовиков ушли на взлёт, ориентировочное время полета до цели всего пятнадцать минут.

– Ленивец, как слышишь?

– Слышу тебя хорошо, Безымянный, уходим?

– Уходим, отключаемся, на запросы не отвечаем. Справа грозовая туча идёт, там прячемся, потом резко рвем на восток в обход.

– Понял, делай как я.

Шестёрка самолетов достигла края гигантской грозовой тучи, Ленивец резко взял вправо и скрылся в облаках, его ведомый повторил маневр и нырнул следом. Запустив сканер частот, они нашли передачу, идущую на дежурной частоте: «Неопознанным самолетам, нарушившим границы независимой Владимирской области, приказываю отвернуть. Если этого не произойдет, через десять секунд вы будете уничтожены». Ленивец вышел на связь:

– Говорит капитан Андреев, московский сводный авиаполк, просим разрешения на посадку, хотим перейти на вашу сторону вместе с самолетами, просим дать пеленг приемлемой посадочной полосы.

– Сколько вас? – мгновенно сориентировался диспетчер.

– Два самолета. Мы отделились от основной группы и ушли с наших частот, обратной дороги нам нет.

– Добро пожаловать, следуйте в квадрат 34–11, там есть пригодная полоса для вас. Но не думайте чудить, вас сопровождают минимум три зенитных комплекса.

– Принято, движемся в указанный квадрат, оружие не активируем.

Два остальных звена не сразу поняли, что пара штурмовиков откололась, самолёты уже выходили на цель и активировали оружие, предупреждающие передачи пилоты просто проигнорировали. Когда же они поняли, что задумали Ленивец и Безымянный, кидаться в погоню было поздно. Старший первого звена нажал на гашетку, и ракеты ушли к цели. А навстречу им вынеслись другие огненные стрелы. Первой волны ракет «земля – воздух» старший избежал, успел резко отвернуть, ведомый не успел, его «Грач» вспыхнул огненным шаром и, мгновенно потеряв скорость, рухнул вниз. Старший, подполковник Калганов, понял, что здесь не светит, самолет пошёл на разворот, скорость была максимальная, бортовой компьютер зафиксировал ракетный залп с земли. Колганов отстрелил инфракрасные ловушки, и именно в этот момент произошёл повторный залп. Ракета, выпущенная из переносного зенитного комплекса, ударила точно в сопло двигателя, и самолет взорвался. Подполковник Калганов погиб на месте.

Участь остальных штурмовиков также оказалась незавидной, из десяти самолетов, продолживших выполнять полетное задание, уйти обратно смогла лишь двойка штурмовиков, остальные восемь самолетов были сбиты, шести пилотам удалось катапультироваться, но уже через двадцать минут они были захвачены прямо на местах приземления. Владимир снова ответил на агрессию максимально адекватно. Результатом операции стали два разрушенных дома и четверо контуженых добровольцев.

Петушки. 23 июля 2015 г.

Два десятка бойцов расселись кто где, стараясь устроиться поближе к металлической бочке, в которой горела очередная часть большого обеденного стола. После утренней атаки на колонну, испытав на себе всю мощь удара, бойцы старались укрыться как можно надежнее, и подвал старого трёхэтажного дома подходил для этого как нельзя лучше.

Все они были в передовой колонне, которую разнесли сегодня утром. Их спасло чудо, вернее, водитель «Урала» и бронированный борт, в него угодил обломок БМП, которая прикрыла их от прямого попадания. Вокруг костра собрались разные люди, включая пару парней, которые ещё и не брились ни разу. Именно они были напуганы больше всех.

– Чего мы к ним полезли? – бросил один из «стариков».

– Петрович, чего почему? Заткнись уже, – раздался голос одного из эстонцев, причем говорил он довольно чисто и слова не коверкал. – Нам платят, мы делаем.

Петровича от этой мысли перекосило.

– Как были лесными братьями, так и остались. Кто вас сюда звал?

Надо сказать, его слова были обоснованным упрёком, все четверо эстонцев были членами ультрарадикального движения «Эстонский легион», неплохо подготовленными диверсантами, которых взяли московские фээсбэшники во время подготовки теракта. Так бы и сидели эстонцы в СИЗО, ожидая суда, но эпидемия спутала силовикам все карты.

Эстонец вскочил, лязгнул затвором, его лицо перекосило от ненависти, но поднять ствол он не успел. Увидев с десяток поднятых автоматов, прибалт медленно убрал палец со спускового крючка и поставил автомат на предохранитель, после чего развернулся и вышел прочь. Двое его приятелей последовали за ним, а вот четвертый остался. Он внимательно осмотрел сидящих людей и осторожно произнёс:

– Мужики, возьмите к себе. Дураком я был тогда, засрали мне мозги. Да и не из Эстонии я, я из Риги, а в Таллине жил долго, и дружок мой покойный оттуда.

– Да мы вроде и не гнали никого, – заметил Солдат, тридцатилетний мужик, единственный имевший боевое прошлое, раньше он работал в небольшой ЧВК и имел несколько «горячих» командировок в Ирак.

Именно он скомандовал водиле рвать в сторону из-под обстрела. Вообще-то, он командовал взводом, но теперь взвод сильно уменьшился, так как десятерых человек, ехавших в другой машине, фактически разметало прямым попаданием реактивного снаряда.

– Мужики, Петрович прав, – после долгого молчания неожиданно сказал Солдат, – херню наши командиры затеяли, нас на убой гонят. Владимирцы свой город без боя не сдадут. Не по пути мне с гнусами.

– Ты что предлагаешь? – влез в разговор один из молодых, который раньше и автомата в глаза не видел, был каким-то менеджером по продаже телевизоров, за что и получил соответственное прозвище – Телик.

– Свалить я предлагаю, – прямо ответил наёмник.

В подвале повисла гробовая тишина, все ошарашенно смотрели на Солдата.

– Куда свалить? – спросил кто-то из темноты.

– Я во Владимир пойду, – сказал наёмник, – мне эти ребята по душе, они за свой дом стоят. Это мы к ним полезли, они нам ничего плохого не делали.

– Ага, как же, ничего, чуть не расхерачили нас сегодня, – зло хмыкнул один из салаг.

– Захлопни рот, зелёный, – осадил его Петрович. – Солдат дело говорит, нас атаковали только тогда, когда возникла угроза их городу. Владимирцы просто отказались подчиняться самозванцу и самодуру Киприянову. Да почти все здесь с радостью никуда бы не поехали, в Москве дел полно. Прав Солдат, нас на убой гонят. Я тоже к владимирцам уйду, они мне не враги. В Москве у меня ничего не осталось: ни бизнеса, ни работы, только хата престижная. А на хрена она мне? Кто ещё с нами?

Неожиданно для всех первым руку поднял латыш:

– Я пойду. Я вообще не хотел воевать. Заставили особисты, сказали – либо воюй, либо к стенке, как террориста. Меня Сашей звать.

– Эсэсовцем будешь, – хмыкнул тот же язвительный голос из темноты.

– Сука, выйди на свет, я тебе зубы пересчитаю, – вскочив, взорвался латыш-Александр.

Но из темноты так никто и не вышел, видимо оценил здоровые кулаки и решил зубами не рисковать.

– Спокойно, мужики, – осадил всех Солдат, – никаких эсэсовцев. Эстонцем звать длинно, Тормозом обидно, будешь Латыш.

– Легко, – согласился Саша: – Латыш, так Латыш. Короче, мужики, я с вами.

Солдат обвел взглядом людей, сидящих в полутьме подвала:

– Ещё кто?

Сразу пять человек подняли руки, потом ещё четверо, остальные угрюмо смотрели в пол.

– Итого двенадцать, – подсчитал Солдат. – Обращаюсь к тем, кто остаётся. Мужики, мы с вами много пережили вместе, дайте нам полчаса, а потом поднимайте кипеж. Сейчас мы не враги, встретимся в бою – будем воевать.

– А мы тоже уйдём, – раздался язвительный голос из темноты. – Только не с вами. Я в деревне вырос, в Москву всего полгода назад перебрался. Земли сейчас много, бери не хочу, осядем где потише, будем скот разводить себе и на продажу. Жить будем как короли.

– Значит, все уходим? – подвёл итог Солдат. – Это хорошо. Остальным легионерам ни слова, думаю, ни у кого нет желания их за собой таскать, опасно слишком.

Все согласно загалдели.

– Я вот что думаю, – продолжил бывший наёмник, – пешком глупо сваливать, нужно прихватить кое-что. Прямо на выезде из города «Тунгуска» стоит, а рядом с ней два «Урала». Один мы возьмем, другой вы и «Тунгуску» прихватим, караул там два человека и оператор-зенитчик, повяжем их аккуратно, «Тунгуска» может и по наземным целям работать, прикроет нас, если что.

– Я в деле, – согласился Язвительный, поднимаясь.

Костер наконец-то осветил его лицо, и Солдат узнал паренька из соседней роты. Как он оказался в этом подвале – неясно. Но это было плюсом, поскольку парень успел повоевать, хотя войной прошлогодние события на юге было назвать сложно, скорее зачисткой, но не войной. Кроме того, имелись у Солдата подозрения, что у Язвительного та война далеко не единственная, но парень помалкивал, а бывший наемник не лез.

– Всё, народ, подъем, – скомандовал Солдат. – Скоро совсем стемнеет. Берём жратвы и патронов побольше. Нам бы мост проскочить, владимирцы его пока что не рванули, видимо, он им самим нужен. Я бы там засаду держал на всякий случай, вот им и сдадимся, если они нас, конечно, с ходу не расхреначат. Дотуда километров тридцать. Вы куда? – обратился он к Язвительному.

– Не, нам в другую сторону, тут поворот один есть в паре километров, скроемся в лесу, денёк переждем, а потом, когда группировка свалит отсюда, проскочим в сторону Твери.

С охраной проблем не возникло. Двое часовых, куривших возле «Тунгуски», даже не поняли, почему в глазах потемнело, во рту тряпка, а руки связаны. У них отобрали оружие, убрали подальше с глаз. С оператором «Тунгуски» тоже не особо церемонились. Когда тот вылез покурить, повязали и уложили рядом с незадачливыми часовыми. Быстро нашёлся расчёт для «Тунгуски», за руль бронированного «Урала» уселся тот самый боец, что вывез всех из-под обстрела. Во вторую машину забрался Язвительный и его команда. На прощание пожали руки, и маленькая колонна рванула к выходу из города.

На въезде или выезде из Петушков стоял блокпост, который раньше принадлежал владимирцам, теперь его обживал взвод москвичей.

– Куда? – лениво поинтересовался лейтенант, который здесь командовал.

На что Солдат, выпрыгнувший из кабины, задвинул какую-то чушь о том, что нужно оборудовать скрытую позицию в лесу по приказу Дугина, мол, дело секретное, а противник может слушать переговоры. Лейтенант, видимо, никогда в жизни раньше не служил. Он многозначительно покивал, добавив, что дело важное, и приказал поднять шлагбаум.

«Урал» неторопливо миновал змейку, сзади, рыча мотором, пристроилась «Тунгуска», следом шел «Урал» с ребятами Язвительного. Через пять километров он моргнул на прощание фарами и скрылся на каком-то малозаметном свёртке. До моста оставалась всего пара километров, когда на локаторе появились две низколетящие цели. Солдат развернул в их сторону орудия и поймал в прицел, после чего вышел на общей частоте бригады:

– Короче, так, летуны, – объявил Солдат, связавшись с полковником, который сидел за штурвалом одного из «крокодилов», – отваливайте по-хорошему. Я вас веду радаром и могу жахнуть ракетами в любой момент. Зла я вам не желаю, но, если захотите помешать, собью на хрен.

– Ты кто по званию? – тут же окрысился полковник.

– Да без разницы, я сваливаю и мои люди тоже, попробуете помешать, пеняйте на себя. Уходите по-хорошему.

Неизвестно, к чему бы пришёл полковник, если бы в эфир не влез ещё один персонаж:

– Говорит капитан Милованов, если неизвестные вертолёты продолжат идти тем же курсом или попробуют атаковать наземную технику, то будут немедленно уничтожены. Группе из автомашины и зенитного комплекса продолжить движение. После того как минуете мост, покинуть технику и сложить оружие, гарантируем безопасность и хорошее обращение. Вопросы?

Солдат посмотрел на радар, Ми-24, ни слова не говоря, легли на обратный курс.

– Капитану Милованову, ваши условия приняты. Буду через пять минут.

– Ждём, – отозвался незнакомый капитан и ушёл с волны.

Солдат вышел на связь с грузовиком:

– Все в порядке, нас ждут, после моста прижимайся к обочине, выходим, оружие сдаем, больше от нас ничего не зависит.

Владимир. Оксана Андреева. 23 июля 2015 г.

– Живой, живой, живой, – повторяла девушка, целуя Вадима в нос, глаза, щёки, губы и вообще куда попало.

– Ну что ты, милая? – обнимая её за талию, шептал Вадим. – Что ты, глупенькая? Всё нормально.

– Я так испугалась, когда прошла информация, что кто-то из твоей группы убит и что есть раненые. Я так никогда не боялась. Даже когда меня эти бандиты в Москве пытались захватить.

– Ну видишь, всё хорошо, я живой, здоровый.

– Есть будешь? Даже не знаю, зачем приготовила, видно, почуяла, что ты придёшь.

Она наконец выпустила мужа из цепких объятий, и он смог стянуть провонявшую гарью парку.

– Буду, а что? Сухпаёк надоел, уже смотреть на него нет мочи, последние дни только им и питаемся.

– Рагу овощное с мясом, тут народ начал шарахаться по дачам брошенным, хозяева много всего по весне посадили, да не дожили до урожая, вот и тащат люди всё, что выросло, и на рынке продают. Знаешь, странно видеть молодых женщин и мужчин на остановках или на рынках, раньше там бабульки стояли, да почти никто из них эпидемию не пережил, на весь город, наверное, полсотни стариков, и то крепкие.

– Рагу? Конечно буду. Вода есть ещё?

– Пока вроде есть, правда холодная, но на улице такая жара стоит, что вода почти теплая идёт. Ступай в душ, я сейчас стол приготовлю.

Ужинали не на кухне, а в большой комнате. Оксана погасила свет и зажгла парочку свечей, вышло очень романтично. А потом они сидели и слушали музыку единственной радиостанции в городе, правда, такую мешанину ставили, словно все радийные форматы смешались в один: и советские песни, и попса, и восьмидесятые, и ретро, и шансон, – короче, каша редкостная. Но надо сказать, у диджея был вкус, и ставил он вполне приличные вещи. А потом была чудная ночь. Вадим очень порадовался, что кроме них в подъезде остались только старик со второго этажа и Нина с дочкой, иначе Оксана своими стонами перебудила бы всех.

Петушки. 24 июля 2015 г.

– Результат? – Дугин мрачно оглядел собравшихся офицеров, здесь были все полковники и подполковники, которые командовали подразделениями объединённой группировки.

– Дезертирство, пока ещё не массовое, но заметное, – поднявшись, доложил один из полковников. – Группа в десять – пятнадцать человек повязала охрану и, угнав два бронированных «Урала» с установкой «Тунгуска-М», покинула расположение части и поехала в сторону Владимира. Была послана погоня, но на подлете к целям вышли на связь владимирцы и предупредили, что если вертолётчики не повернут, то будут уничтожены, пришлось ретироваться.

– Всё? – напряженно спросил генерал.

Полковник покачал головой:

– Нет. Утром мы недосчитались двухсот сорока трех солдат. Неясно, в каком направлении они ушли, но они ушли с оружием. Угонов техники не было, но группа неизвестных взломала один из грузовиков, в котором хранились полевые рационы.

– Итого: потери группировки приближаются к тысяче человек, – подвел итог полковник. – Есть точные данные по погибшим и раненым во вчерашнем бою? Хотя боем это избиение язык не поворачивается назвать.

– Да, мы наконец собрали трупы, точное число погибших во время атаки – четыреста тридцать шесть человек, ещё почти восемьдесят семь умерли ночью, раненых больше трех сотен, очень много тяжёлых, из них сто никогда не смогут вернуться в строй, это инвалиды.

– Ещё до начала операции мы потеряли больше тысячи человек, охренеть результат, – подвел итог Дугин.

Тут с конца стола раздался голос довольно молодого подполковника, ему несказанно повезло, взрывной волной выбросило из подбитого танка прямо на дерево, отделался десятком ушибов, «в рубашке родился»:

– А что вы хотели, чтобы они ждали нас с цветами? Никогда ещё эта земля не встречала оккупантов цветами, будь они внешние или внутренние. Мы развязали войну, и это ночное дезертирство только начало, никому не хочется подыхать за Киприянова и златоглавую. Русский народ всегда готов сражаться с врагом, а не друг с другом. Мне владимирцы не враги, и я им симпатизирую, так что идите вы на хрен с вашими планами. – Он встал, снял погоны и бросил их на стол. – Кто ещё со мной? – обведя взглядом присутствующих, спросил он.