Текст книги "Консультант"

Человек играющий

Человека, а особенно русского человека, от прочих тварей отличают азарт и любопытство. Пожалуй, только крысы обладают этими качествами в той же мере, что и люди. В чём-то правы были исследователи, предложившие переименовать Homo sapiens в Homo ludens, человека разумного – в человека играющего.

Афанасий Туарегов воистину был человеком играющим, его пристрастие к азартным играм и пари обнаружилось еще в школьные годы. Именно он в третьем классе придумал играть в шахматы на деньги, установив расценки за каждую «съеденную» фигуру. В шестом Афоня организовал школьный тотализатор, где принимались ставки на результаты футбольных матчей. К десятому классу Туарегов освоил все карточные игры, правила которых он смог узнать в годы безинтернетной информационной засухи. А на третьем курсе политехнического института студент Туарегов осознал свое настоящее предназначение. В его руки случайно попала книга Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма». Афанасий усвоил, что первые представители нарождавшейся буржуазии были по религиозным убеждениям кальвинистами. Эта ветвь протестантизма отличается от всех прочих разновидностей христианства безумной верой в то, что господь изначально поделил всех людей на избранных и проклятых. Избранники божии после смерти попадают в рай, а проклятых ждет геенна огненная. И никакие поступки в этой жизни ничего в посмертной судьбе человека изменить не могут. Даже если проклятый ведет себя на этом свете праведно, не грешит – все равно небесный прокурор уже определил ему послежизненное заключение в местах очень отдаленных и очень горячих (посетите сталеплавильный цех металлургического завода, посмотрите на зев доменной печи). Зато избранный может творить все, что ему вздумается – боженька предоставит ему райскую синекуру. Вы верите в этот бред? Вам интересно узнать, в какой разряд попали лично вы? Способ есть. Оказывается, всевышний играет не по правилам, своим любимчикам он помогает всегда. Тебе по жизни везет, твои дела идут успешно – значит, ты выиграл в лотерею путевку в райский санаторий. А если ты постоянно вместо Канар попадаешь на нары – что ж, подгуляла божественная генетика. Всем известно, что самая азартная игра на свете – не покер, не нарды и не бильярд. Бизнес – вот поле деятельности для настоящего игрока. Поэтому первые капиталисты-пуритане вели жизнь скромную, не выставляли богатства напоказ, не носили красных камзолов и не покупали самых крутых фаэтонов. Они каждый свободный цент-фартинг вкладывали в дело. Играли, играли, играли… Банкротство, разорение, новый взлет – и снова делали ставки.

Туарегов бросил институт, занял у родственников денег и отправился в челночный рейс. Несколько поездок в Турцию – и Афанасий покупает за смешные деньги вагон хрома. В начале 90-х у российских заводов не было средств на закупку этого ценного сырья. А вывезти за границу стратегический металл было очень непросто. Владельцы хром-вагона разорялись на охране, пара автоматчиков день и ночь стерегла их имущество, требуя за свои услуги солидной оплаты. Туарегов взял в долю своего двоюродного дядю. Тот ходил на службу в здание на Лубянской площади и умудрился перегнать вагон в Германию, где стальные магнаты Рура с удовольствием приобрели редкоземельный металл. Там же Афанасий прикупил партию «Мерседесов», во время недавнего наводнения исполнявших роль миниатюрных подводных лодок. Умельцы из автомастерской, которую держал приятель Туарегова, эмигрировавший за пару лет до этого на историческую родину, придали утопленникам пристойный вид. Афанасий впервые в жизни получил в свое распоряжение по-настоящему крупную сумму. С тех пор дела его шли только в гору. Он покупал и продавал, создавал компании с ловкостью фокусника, извлекающего кроликов из цилиндра, получал кредиты, торговал пакетами акций, выпускал облигации. За год до описываемых событий господин Туарегов был известен в России как владелец одного из крупнейших в стране мясокомбинатов. Ему принадлежала небольшая сеть заправочных станций, неплохой доход приносила и его девелоперская компания. Но вот беда: Туарегов заскучал. Если ты все время выигрываешь, деньги перестают приносить радость, чувство азарта не находит удовлетворения. Афанасий стал завсегдатаем игорных залов известных во всем мире казино. Лас-Вегас, Монако, Макао – он побывал везде. Играл и, как правило, выигрывал. Бог кальвинистов отчетливо давал понять счастливчику, что он, безусловно, входит в число избранных. Тем тяжелее стал для Туарегова удар, внезапно нанесенный коварной судьбой.

Мясному магнату было сделано очень заманчивое предложение. Один банкир предложил сделку: контрольный пакет акций туарегов-ского холдинга в обмен на земельный участок площадью в двадцать гектаров. Реальная стоимость участка многократно превышала продажную цену, поскольку под гектарами заросшей травой пустоши залегала богатейшая золотоносная жила. Так утверждал ушлый банкир.

– Понимаешь, геологоразведка и добыча полезных ископаемых – не наш профиль. Поэтому мы хотим избавиться от этой земли. Кстати, у нас есть еще один участок, на котором обнаружено золото. Не понравится этот – можно поговорить о другом.

Туарегов отправился в Забайкалье. Его доставили на место, вручили лоток для промывки золота, познакомили с нехитрой технологией. Первая же проба дала результат – несколько крупинок драгоценного металла. Целый день азартный бизнесмен провел в трудах и заботах, знакомых ему по рассказам Джека Лондона. По мере продвижения к вершине холма, расположенного в центре участка, пробы становились все богаче. А на его вершине Тураегова ждала награда: самородок размером с перепелиное яйцо. Уже в Москве Афанасий отнес добычу в лабораторию. Его обнадежили: он привез из поездки настоящее золото. На следующий день Туарегов подписал все необходимые бумаги. Сделка состоялась. Бывший мясной магнат погрузился в новые хлопоты. Необходимо было организовать полноценный золотой прииск. Но для начала он отправил в Забайкалье экспедицию геологов. Буквально через несколько дней его оглушило чудовищное известие: золото на его драгоценном участке отсутствует. Местные жители рассказали посланцам Туарегова о том, какой нехитрый фокус проделал мошенник банкир. Перед приездом потенциального покупателя он сделал два десятка выстрелов из дробовика в землю на предложенном к просмотру участке. Ружье при этом было заряжено дробью из чистого золота. А на вершине закопали самородок.

Искать проходимца было бесполезно, он испарился. Акции предприятия Туарегова, естественно, были уже перепроданы. Кальвинист-неудачник впал в тяжелейшую депрессию. Друзья, видя, в каком состоянии находится Афанасий, посоветовали ему обратиться к специалисту по делам духовным. Так Афанасий оказался на приеме у колдуна Зенона Сарсадских. Тот пребывал в самом благодушном настроении. Дела в Бармалеевке шли неплохо, вопрос с организацией в Приуральском крае резервации колдунов должен был решиться в ближайшее время, вибрация золота под заповедным холмом до сих пор гулким эхом отзывалось в голове Зенона.

– Дурак он, этот ваш Кальвин, – пренебрежительно сообщил пациенту колдун, выслушав историю незадачливого игрока. – Еще Эйнштейн, а человек он был, как вам известно, очень неглупый, сказал, что бог в кости не играет. Позволю себе продолжить эту мысль: бог сам в азартные игры не играет и в людях такого пристрастия не одобряет. А вот бесы – тех, наоборот, кровью не корми, дай перекинуться с людьми в шулерский покер. Вот и с тобой, уважаемый, произошла подобная история. Духи тебя морочили, подманивали, как профессиональные мошенники простака. А потом, после того, как ты ставки до потолка поднял, они одним махом выигрыш со стола смахнули.

– И что мне теперь с этим счастьем делать?

– Ты, мил человек, уже понял, что халява для тебя кончилась. Ну да ничего, я вижу, что ты личность сильная, сумеешь все с нуля начать, просто играть в бизнес станешь теперь немного осторожней. А психику мы тебе подлечим, ауру пробитую подлатаем, будешь как новенький.

– Насчет гонорара, тут, понимаете, у меня проблемы, – замялся Туарегов, которому друзья сообщили, что колдун берет за свои услуги немалые деньги.

– Ты по этому поводу не заморачивайся, будем считать, что я тебе даю небольшой кредит. Пойдут у тебя дела, а ты не сомневайся – пойдут, никуда не денутся – вот тогда и рассчитаешься. А сейчас нам надо определиться со способом восстановления твоей проигравшейся сущности. Значит так, предлагаю методу: лечить подобное подобным.

Туарегов в недоумении поднял глаза на Зенона. Вальяжно развалившись в черном кожаном кресле, колдун крутил на пальце массивный перстень с таинственно поблескивающим синим камнем.

– Тяга к золоту тебя погубила, она же тебя и спасет. Золотую лихорадку будем лечить золотыми примочками. Энергетика этого металла – могучая сила. У тебя есть неделька свободного времени?

– У меня теперь все время свободное, – мрачно отозвался Афанасий.

– Вот и отлично. Собирайся, завтра мы полетим в одно местечко. Там прямо под ногами – богатейшая золотоносная жила. Мы с тобой займемся разведкой, навык у тебя есть, будешь мыть желтяшку, получишь энергетическую подпитку, восстановишь равновесие – и вперед, к новым подвигам.

– Если не секрет, как это местечко называется?

– Какой там секрет, все равно завтра сам все узнаешь. Есть такая деревня – Бармалеевка. На севере Приуральского края. Настоящий медвежий угол, – колдун сладко улыбнулся.

Зенон внимательно наблюдал за своим пациентом, и его поразила перемена, мгновенно произошедшая с Туареговым. До сих пор тот сидел в позе, напоминающей вопросительный знак: поникшая голова, ссутуленные плечи, руки зажаты между коленями. Услышав название барсакельмесской деревушки, Афанасий дернулся так, как будто его ужалила оса. Но через пару секунд спина и плечи его распрямились, руки непроизвольно потянулись к запрокинутой голове, ладони Туарегова начали массировать виски, тронутые легкой сединой. Губы игрока-бизнесмена сначала исказила кривая ухмылка, а затем пароксизм дикого смеха чуть не выбросил тело бывшего кальвиниста из кресла.

– Что с вами, милейший? – забеспокоился Зенон. – Вам плохо? Водички?

– Нет, мил человек, милейший вы мой, – утирая со лба пот, ответил Туарегов. – Мне как раз очень похорошело. Можно сказать, сеанс вывода из депрессии прошел успешно. Пришлите счет, я обязательно с вами рассчитаюсь. Вы не представляете, как мне полегчало. Вы абсолютно правы, халява кончилась.

– Не понимаю вас, – колдун был в полном недоумении.

– Истину глаголешь, милейший, – продолжал передразнивать манеру общения колдуна исцеленный пациент. – Кончилась халява. И для меня кончилась, и для тебя. Объясняю: эта самая Бармалеевка была вторым участком в списке золотоносных мест, которые мне предлагали!

Челюсть Зенона отвисла, зеленые глазищи колдуна чуть не вывалились из орбит. Туарегов пружинисто выскочил из кресла, обошел небольшой столик, разделявший собеседников, вплотную приблизился к колдуну.

– Что с вами, вам плохо? Может, водички? – Афанасий потрепал Зенона по плечу. – Ну да ничего, подобное надо лечить подобным. Как только найдете настоящий золотоносный участок, звоните. С удовольствием проведем там свободную недельку.

Вот почему к тому моменту, когда Стас направлялся на переговоры с восставшими барсакельмесами, колдун находился в абсолютно невменяемом состоянии. Примчавшись в Бармалеевку уже на второй день после злополучного сеанса, Зенон получил подтверждение версии Туарегова. Привезенный колдуном из Москвы геолог сказал, что взятые им пробы позволяют дать абсолютно точный ответ: никакого золота под чудесным холмом нет и быть не может. Вероломные виракочи подло обманули колдуна. И Зенон ушел в глубокий запой…

Миротворец

Нет такой крепости, которую не могли бы взять могучие большевики, большие деньги или искусные переговорщики. Стас, отправляясь в охваченную восстанием Бармалеевку, обладал всеми необходимыми предпосылками для успешного выполнения задания по умиротворению барсакельмесов. Власть не была расположена к силовому способу разрешения конфликта; бармалеевцы могли получить серьезные льготы финансового характера; Савельев имел за плечами богатейший опыт ведения переговоров с очень непростыми партнерами.

Дорога в Бармалеевку была перекрыта двумя кордонами. Ощетинившаяся карамультуками живописная баррикада – с одной стороны и пост ОМОНовцев – с другой. Прессы ввиду раннего часа и отсутствия свежих известий не наблюдалось. Милицейский офицер, внимательно просмотрев документы, пропустил посланца губернатора через непризнанную международным сообществом границу. Стас прихватил из машины белую салфетку, прикрепил к авторучке, получился симпатичный флажок. Подходя к баррикаде, он чувствовал себя настоящим парламентером, в сознании почему-то всплывали образы из старого советского фильма, где офицер под белым флагом идет к зданию Рейхстага.

– Чего хочешь, человек из России?

– Я принес вам вести от президента и губернатора. С кем я могу поговорить? Кто у вас главный?

Человеку из России было дозволено перебраться через баррикаду. Через двадцать минут Стас уже был в селении барсакельмесов. Улицы деревни опустели, по ним не бегали ребятишки, не бродили задумчивые козы, прохожих почти не видно. Сопровождающий парламентера парень, вооруженный неизменным карамультуком, молча указал на дверь сельсовета. Над входом в здание висел написанный от руки плакат: «Временное Правительство Республики Барса-Кельмес». Члены Правительства дожидались Савельева в кабинете главы администрации. За прямоугольным столом располагались пять человек. По бокам сидели четверо старейшин барсакельмесского народа: поджарые старики с обветренными лицами и седыми бородками. Во главе стола пребывал бывший егерь, а ныне почтенный сапа-инка Вахрюшев. Рыжая клочковатая борода Дениса воинственно топорщилась, глаза его горели нездоровым блеском. На стене за спиной вождя барсакельмесов висел портрет Ленина в скромной рамочке. Чуть ниже располагался плакат, текст его представлял собой довольно странную трактовку одного из высказываний вождя революции: «Фабрики – рабочим, жизнь – медведям, землю – крестьянами, свободу – барсакельмесам». Гость уселся на колченогий табурет, на который ему царственным жестом указал Вахрюшев.

– Чего хотят от нас убийцы ведмедей?

– Я пришел к вам с миром. Меня уполномочил вести переговоры лично Президент Российской Федерации. Вам, барсакельмесы, предлагается наладить плодотворное взаимовыгодное сотрудничество. В рамках единого государства, конечно. Вот, можете посмотреть.

Парламентер протянул сидящему рядом с ним старейшине папку, тот передал ее своему вождю. Вахрюшев небрежно взял ее двумя пальцами, поднес к лицу и зачем-то понюхал. Затем экс-егерь передал папку одному из старейшин.

– Мои люди посмотрят. Вечером приходи говорить. Одно скажу сразу: ведмедям – жизнь, нам – свободу. На чем стою и не могу иначе. Иди.

Стас приподнялся с табуретки.

– Уважаемые, – обратился он к высокому собранию. – Не подскажите, где я могу найти господина Сарсадских? По моим сведениям, он сейчас пребывает на территории Бармалеевского района?

– Спит он. У магазина, как водится, – хором ответили седобородые.

Поиски колдуна не заняли у Савельева много времени. Туша многострадального золотоискателя бугрилась на деревянном крылечке деревенского магазина. Одна рука Зенона исполняла роль подушки, в другой он крепко сжимал бутылку с водочной этикеткой. Могучий храп колдуна оглашал окрестности, редкие посетители магазина осторожно переступали через тело, стараясь не потревожить сон господина Сарсадских. Стас проделал аналогичный маневр, вошел в магазин и попросил продавщицу налить ведро холодной воды. В сознание Зенон пришел только после того, как приятель в третий раз щедро плеснул на его макушку живительной влаги. Дотащив колдуна до гостиницы при сельсовете, где проживал запойный постоялец, Савельев занялся приготовлением кофе. Через полчаса Зенон стал относительно вменяемым.

Стас никогда не видел своего друга в таком состоянии: под глазами мешки, трехдневная щетина, всклокоченная шевелюра. Колдуну, явно, требовалась хорошая баня.

– Что с тобой, старик? Ты на себя не похож. По какому поводу мировая скорбь обуяла столь могучий разум?

– Полный кирдык, Стас. Конец мечте моей жизни. Золото, золото, куда ж ты, мать твою, подевалось, – простонал Зенон.

Он поведал Савельеву о странных метаморфозах чудесного холма. В свою очередь, консультант информировал колдуна о событиях, которые привели к серьезному политическому кризису федерального масштаба.

– Все вроде бы играет нам на руку. Москва дала согласие на открытие в районе игорной зоны, готовятся серьезные налоговые льготы, вопрос о создании заповедника для твоих шаманов-кудесников тоже решен. Так что ты в чем-то оказался прав. Бармалеевка – действительно золотоносный район. И не потому, что где-то под холмом залегает месторождение. А потому, что при умелом подходе можно получить доходы поистине золотые. Может, ты своих духов неправильно понял.

– Наверное, ты прав, дружище, – согласился Зенон.

– Но, понимаешь, возникла одна проблема. И ты должен в ней разобраться. Никому такая задачка не по зубам, только такому колдунищу, как ты. – Стас знал, что грубая лесть в умеренных дозах представляет собой лучшую смазку для того, чтобы важное начинание заскользило по пути успеха.

– Что за проблема? – Зенон наконец-то выказал признаки интереса к разговору.

– Смотрю на местных старейшин. Вроде бы обычные деревенские мужики. Нормальный здравый смысл, хитринка такая здоровая. А как этот самый Вахрюшев рот раскроет, начнет нести пургу какую-то дикую – у них глаза стекленеют, и они начинают поддакивать самым безумным идеям. А парень – настоящий шизофреник. Я конечно, не психиатр, но такой взгляд, как у него, наблюдается у пациентов психушек. Я как-то был с посещением в одном дурдоме – на всю жизнь запомнил, ни с чем не перепутаю. Через два часа у нас встреча. Я тебя прошу – сходи со мной. Диагноз поставишь, лечение предложишь. Сам я ничего сделать не смогу. По рукам?

– Побриться бы надо, – глядя в потолок, ответил колдун.

Вечернее совещание в кабинете главы сельской администрации проводилось в том же составе за одним исключением. Для Зенона, которого хорошо знали в Бармалеевке, поставили дополнительный стул. Стасу предложили все тот же колченогий табурет.

– Мне сказали, чего хочет от барсакельмесов Россия. Ничего нового – нам деньги за ваш чмех. Вы пришли сюда, в наши края, с вами пришли деньги и чмех. Это зло! Мы этого не хотим, – глаза Вахрюешва мерцали янтарным светом.

Руки вождя барсакельмесов в начале его речи спокойно лежали на столе, но постепенно пальцы бывшего егеря пришли в движение. Они начали отбивать по дереву столешницы странный ритм: раз-два-три-раз-два-три-раз-раз-два… Темп речи постепенно ускорялся, все быстрее становился и перестук заросших рыжим волосом пальцев Вахрюшева. Старейшины не сводили немигающих глаз с великого Сапа-инки. Их седые бороденки начали ритмично раскачиваться, зрачки неестественно расширились, губы бесшумно шевелились в такт нарастающей скороговорке предводителя.

Савельев заметил, что Зенон опустил веки и внимательно прислушивается к ритму вахрюшевского тамтама. Руки колдуна лежали на коленях, а пальцы он заплел в замысловатые фигуры – мудры. Стас знал, что мудры предназначены для отражения энергетических ударов, они препятствуют пробиванию ауры враждебными духовными эманациями.

– Кто ответит за то, что ведмедь-атай остался без жертвы? Ваш бешеный чмех не дает его духу успокоиться! – Вахрюшев сорвался на крик.

Кисти его рук уже начали жить своей собственной паучьей жизнью, мохнатые лапки-пальцы забегали по столешнице с умопомрачительной скоростью. Безымянные пальцы отбивали ритм костяшками верхних фаланг, их большие собратья ласкали дерево подушечками, а мизинцы, указательные и средние скребли поверхность стола ногтями.

Внезапно Зенон выпрямился, расправил плечи, сделал глубокий свистящий вдох через плотно сжатые зубы, его пронзительнозеленые глаза метнули невидимую молнию в защитника прав угнетенных медведей. Ментальный выстрел свалил барсакельмесского Бонапарта наповал. Вахрюшев поперхнулся собственной тирадой, глаза его закатились, обмякшие ладони сползли со стола, а сам он, откинувшись на спинку кресла, затих. Через пару секунд кабинет огласили звуки могучего храпа. Старейшины дружно повернули головы в сторону колдуна.

– Ваш друг говорит с духами, – прокомментировал тот удивительную метаморфозу, случившуюся с бесноватым егерем. – Не надо ему мешать. Вы идите куда-нибудь, пусть человек с вами потолкует, – Зенон указал на Савельева. – А я присмотрю за ним, чтобы никто не помешал ему общаться с виракочами.

Старейшины и посланник губернатора дружно встали со своих мест и удалились в соседнюю комнату.