Текст книги "Консультант"

Госпожа-министерша

Оксюморон представляет собой грамматическую конструкцию, которая содержит в себе внутреннее логическое противоречие: горячий снег, живой труп, российская политическая (экономическая, интеллектуальная, культурная) элита. Превращение подонков общества в руководителей государства уже на протяжении столетий не удивляет наших граждан. Если страной управляют хотя бы просто воры и мошенники – это уже здорово. Хорошо, что не маньяки, убийцы и садисты. Что нужно сделать для того, чтобы система социальных лифтов поднимала к вершинам власти по-настоящему достойных людей? Может быть, нам стоит вернуться к временам благословенного матриархата? Если страной станут править не бесноватые закомплексованные особи неопределенного пола, не фригидные бабы в стальных юбках и чугунных трусах, а настоящие женщины, воплощающие в себе разум и заботу жены и матери о своих детях-мужьях-согражданах, нам станет хоть чуть-чуть легче…

Маска самоуверенной и агрессивной женщины-вамп сошла с лица Гладышевой сразу, как только она устало опустилась на краешек ванны в своем номере и глянула в зеркало, висящее над раковиной.

– Что, Шурик, допрыгалась? – с горькой усмешкой спросила она свое отражение. – Съехала с катушек и остановиться не можешь.

Шуриком Гладышеву звали с детства, с тех времен, когда она еще не была так вызывающе сексапильна. В подростковом и юношеском возрасте она категорически отвергала мысль о том, что надо быть хоть немножко более женственной. Для всех приятелей в своем родном Ханты-Мансийске она была настоящей пацанкой, Шуриком, своим парнем. Наравне с мальчишками гоняла на лыжах и с азартом стреляла по мишеням. «Сашенька, ну зачем тебе этот биатлон? – вздыхала мама. – Носитесь, как лоси, по лесу, палите из своих винтовок куда попало. Не дай бог, зацепит кто-нибудь. Шла бы ты лучше в фигурное катание. Так красиво девочки в нарядных юбочках по льду кружатся». Но Сашка мамины советы пропускала мимо ушей, та давно перестала быть для нее авторитетом. Дочь считала ее настоящей клушей, с которой кроме как об огородной рассаде, да рецепте кулебяки с рыбой и поговорить-то не о чем. Вот папа – настоящий интеллектуал, он и в шахматы Сашку научил играть с самого раннего детства, и книжки читать интересные. После окончания Новосибирского государственного университета (отец был геофизиком, а мама юристом), они как молодые специалисты приехали по распределению в Ханты-Мансийск, где и родилась Александра.

«Ты не геофизик, а геошизик настоящий, все бы тебе умничать, да об абстрактных материях рассуждать, – упрекала своего мужа Сашина мама. – Ну, разве сильно затруднит тебя, Гера, по-соседски с людьми за столом посидеть, пусть даже выпить по рюмочке. Они же нормальные, простые ребята. Знаешь, как они обижаются, что ты с ними сквозь зубы разговариваешь». Но отцовский снобизм был непробиваем. Хоть и понимал, что эти работяги-нефтяники зарабатывают гораздо больше, чем он, однако, тем для общения с ними найти не мог. Да и сама мать, кроме юридических справочников, ни одной книжки в руки брать ни малейшего желания не испытывала. Одно дело на работе, а дома руки занять всегда найдется чем, лучше по хозяйству хлопотать, вязать кружевные салфетки, да занавески с оборочками строчить. «Сама виновата, – обвиняла Сашка свою мать. – Папе с тобой скучно стало, вот он и ушел. Лучше бы он меня с собой забрал, чем теперь такое сокровище терпеть». С отчимом у Александры отношения не сложились сразу, хотя мама, скорее всего, в новом браке с прорабом Ханты-Мансийского строительного управления чувствовала себя намного комфортней, чем с занудой-интеллектуалом, первым мужем.

А Сашка превратилась в Шурика, чтобы не стать похожей на мать. Все «бабское» вызывало в ней полное отторжение. Она считала, что и мужской аналитический склад ума достался ей уж точно не от мамы. Домашний уют, достаток, разговоры о покупке финской стенки, о покраске ворот гаража, где стояла новенькая «Волга» раздражали еще больше. После десятого класса она решительно заявила: «Я в Москву поеду. Поступать в институт». «Зачем же через полстраны-то ехать? А Новосибирские ВУЗы чем тебе не вариант? Все поближе будет домой на каникулы ездить. По общагам жить – это тебе не сахар», – заохала мама. В том, что она обязательно поступит даже в столичный ВУЗ, Александра абсолютно не сомневалась, точные науки давались ей легко, по ним у нее в аттестате красовались твердые пятерки. Школьные учителя всегда восхищались Сашиной великолепной памятью и способностью нестандартно мыслить. Упрямства Шурику тоже было не занимать, поэтому раз она вбила себе в голову, что учиться будет непременно в Москве, переубедить ее не было ни малейшего шанса.

Гладышева поступила в Институт народного хозяйства имени Плеханова на специальность «Экономика труда». Учиться в «Плешке» Александре было безумно интересно. Многие из ее сокурсников, как и сама Саша, приехали из глубинки с юношеской мечтой покорить столицу. Какой преподавательский состав был в этом прославленном ВУЗе! Профессора, доктора наук, светила с мировыми именами, читают им, жадным до знаний студентам, лекции. А их амбициозные ассистенты – завтрашние доктора – проводят семинары.

Студенческая жизнь подхватила Сашу Гладышеву и закружила в своем бурном потоке. Через четыре с половиной года ее научный руководитель, любимый всеми студентами преподаватель и просто милейший человек профессор Андрей Маркович Гольдман, поднял глаза на свою самую способную ученицу, и, закрыв увесистую папку с ее дипломной работой, произнес:

– Александра, я настоятельно рекомендую вам поступать в аспирантуру. Материала, представленного здесь, достаточно для того, чтобы вам уже сейчас приступить к работе над кандидатской диссертацией.

В аудитории никого уже не было, час поздний, профессор и его дипломница остались одни, все разошлись. На пару минут повисло молчание, и вдруг, совершенно неожиданно для Андрея Марковича, Гладышева закрыла лицо руками и совсем по-детски расплакалась. Всегда боевая, активная, напористая Александра сейчас жалко шмыгала носом и тихонько всхлипывала.

Можно хихикать над народной мудростью, но, оказывается, все мужики на самом деле сволочи. Думают только о себе, прикидываются, что ценят тебя, как личность, а сами только и мечтают, как бы получше устроиться. И плевать Игорьку Приходько из Харькова, что Шурик на пятом месяце беременности. Он уже клинья к москвичке Светке Шерстневой вовсю подбивает, на предмет жениться и получить вожделенную прописку и покровительство будущего тестя. Придется Александре забыть все свои честолюбивые планы, получить диплом и ехать обратно к маме в Сибирь. Не получится у нее ни диссертацию написать, ни научной работой заниматься, впереди только пеленки и распашонки. Жизнь несправедлива, этот суровый патриархальный мир принадлежит мужчинам, а женщина, будь она хоть семи пядей во лбу, всегда вынуждена довольствоваться второстепенными ролями в этой насквозь сексистской вселенной.

Андрей Маркович Гольдман в свои сорок пять был вдовцом. Его жена умерла три года назад. Рак – болезнь безжалостная. Его супруга буквально сгорела на глазах за какие-то пару месяцев. Детей у них не было, так уж жизнь сложилась. И сейчас профессор испытывал почти отеческие чувства к этой девчонке, которая несет полную чушь о женском неравноправии, хотя с головой у нее полный порядок. Аналитик великолепный, а в чувствах своих совсем запуталась. Красавица и умница, потенциал чувствуется огромный, далеко пойти может, если ей мозги вовремя вправить, чтобы не вздумала свои способности загубить. Нет, Андрей Маркович, не только отеческие чувства заставили вас тогда взять свою студентку Гладышеву за руку и просто увести ее к себе домой. Между вами уже тогда проскочила искра, из которой разгораются и другие желания, о которых вы уже и думать забыли.

Александра и Андрей Маркович расписались через месяц. Розалия Михайловна – первая теща профессора – приняла молодую жену Андрюши приветливо. Что ж ему, до конца жизни одному маяться? После смерти своей единственной дочери она приходила к зятю, чтобы прибрать в опустевшей квартире, сготовить что-нибудь, да и просто погоревать о том, что не дал бог им с Сонечкой деток, а ей – внуков. Александра – девочка хорошая, здоровьем крепкая, миловидная, умненькая. А уж когда родилась Дашка, то Розалия Михайловна стала для нее замечательной нянькой, во внучке она просто души не чаяла. То, что Дарья – дочь Андрея, было признано раз и навсегда. Тема эта обсуждению не подлежала. Но фамилию Гольдман Андрей Маркович ни жене, ни дочке брать не посоветовал. К чему белокурым и голубоглазым девчонкам такая фамилия, если в жизни и так проблем хватает.

– Ну, что, Шурик! Пора тебе Александрой Георгиевной становиться, – подшучивал над женой профессор.

Несмотря на более чем двадцатилетнюю разницу в возрасте, их брак был счастливым. В лице Андрея Саша обрела сразу и мужа, и отца. Он был замечательным другом, мудрым советчиком, нежным любовником, чудесным папой. Диссертацию Александра защитила без особых сложностей, ее восхождение по карьерной лестнице было стремительным. Пусть говорят, что женщины в нашей сексистской стране имеют меньше шансов стать успешными, чем агрессивные патриархальные хищники. Можно сказать, что в этой лотерее Гладышева вытянула счастливый билет.

– Золотко, ты пойми, у тебя есть серьезное конкурентное преимущество, – объяснял своей молодой жене мудрый профессор. – Даже если ты блондинка. Зря ты решила, что откровенная женственность и сексуальная привлекательность оскорбляют человеческое достоинство и унижают тебя как личность. Это сокрушительное оружие дано тебе для того, чтобы использовать его правильно. Там, где сорок даже самых умных мужчин не могут друг с другом договориться, единственная красивая женщина все уладит в два счета. Ты же прекрасно понимаешь, что в твоей голове нисколько не убудет, если ты отрастишь волосы, как у Дашкиной Барби, и оденешься как принцесса Диана. На тебя мужики еще только смотрят, забыв обо всех делах и открыв рот, а ты уже включаешь свой интеллект и – всех наповал! Ты же аналитик, стратег и гораздо более сильный, чем большинство твоих коллег-мужчин. Я в тебя верю.

Профессор Гольдман был, как всегда, прав. Сам он предпочитал заниматься чистой наукой, в политику ученого экономиста не тянуло. А его жена сумела покорить Минфин и войти в состав правительства, вполне заслуженно получив должность министра содействия экономическому развитию регионов Российской Федерации. Коллеги и подчиненные отзывались об Александре Георгиевне как о специалисте самого высокого класса, особо отмечая острый ум и необычную даже для финансиста память. При этом, самая молодая министерша российского правительства была очень эффектной женщиной. Шуриком ее теперь называл только любящий муж, и то изредка. Андрею Марковичу было уже за шестьдесят, он недавно перенес инфаркт. Александра была бесконечно благодарна за все, что он сделал для нее, но в последнее время она щадила своего супруга, ей было до слез его жаль. Сама она была в самом расцвете своей женственности, и бурный темперамент требовал своего. Сублимацией всех нереализованных потребностей для Гладышевой стало ее увлечение охотой. На всех этих безумных сафари она выплескивала избыток адреналина в кровь, чтобы, не дай бог, не сорваться в другие, непозволительные для ее теперешнего положения авантюры. Стрелком она была метким, все-таки Ханты-Мансийская школа биатлона за плечами. Но сегодня Александра Георгиевна неожиданно для себя подстрелила совсем другую дичь.

– Стоп, дорогая! – приказала она самой себе. – Возьми себя в руки. Нельзя позволять себе таких фокусов. Парню надо четко дать понять, кто – он, и кто – я. Надо держать дистанцию, по крайней мере, на людях. Пусть не обольщается. Сверху всегда буду я!

Не сексом единым

Средний человек использует богатейшие возможности своего головного мозга всего на четыре процента. Впрочем, это и к лучшему. На что способен распоясавшийся интеллект безответственной личности – известно любому пользователю нового программного продукта. Только мы освоим плоды творческих усилий сумасшедшего племени программеров, только сумеем разгадать половину идиотских шарад поклонников творчества Билла Гейтса – нате, получите софт нового поколения, который нагло пытается думать за нас. Но природа такова, какова она есть. И пока прочие млекопитающие согласно крылатой поговорке после полового акта пребывают в благородной печали, люди, завершив любовные игрища, пытаются скрасить время, необходимое для восстановления сексуальных способностей, интересной беседой. Стас и Александра не стали исключением. Дорога до Бармалеевки, обиталища таинственного племени барсакельмесов, заняла около четырех часов. И все это время Савельев и Гладышева провели в интеллектуальной схватке, по накалу страстей не уступавшей их любовной битве, состоявшееся предыдущей ночью.

Компания высокопоставленных любителей медвежатины была несколько удивлена неожиданным решением московской гостьи сменить способ отпускного времяпровождения, но перечить отважной валькирии никто не посмел. Стас убедил Тестоедова в том, что его участие в переговорах с олигархом и маленьким президентом не потребуется, поскольку Кузнецова сделает все необходимое для того, чтобы согласие по принципиальным вопросам дальнейшего сотрудничества высоких договаривающихся сторон прошло успешно.

– Кузнецова, Юрий Рудольфович, дама серьезная, мы с ней провели подробный расклад, так что компромисс достигнуть вам удастся, я в этом уверен. А я тем временем укреплю теплые дружеские отношения с Гладышевой.

– Куда уж теплее, – ухмыльнулся Тестоедов. – Я вижу, даже обслуга на тебя с уважением глядит после вашей горячей ночки.

– Стараемся, как можем, – скромно потупил глаза консультант.

Президент Барсуков выделил для поездки горячей парочки свой комфортабельный джип, а на поиски трехцветной кошки было отправлено более скромное транспортное средство.

Дальняя дорога, удобные сиденья, ненавязчивая фоновая музыка из качественных динамиков навороченной стереосистемы, содержимое автомобильного бара – все это располагало к дружеской беседе. Да и воспоминания о прошедшей ночи предполагали наведение интеллектуальных мостов между темпераментными любовниками.

– Итак, господин Савельев, насчет охранника я пошутила, на самом деле я о вас знаю почти все, – начала Александра Георгиевна, устраиваясь поудобнее на кожаном диванчике. – Не верите? Могу назвать дату вашего рождения, год окончания института, тему диссертации, имя бывшей жены, имя вашей покойной невесты.

– Да уж, спецслужбы не дремлют, – усмехнулся Стас. – Это только я, наивный нанайский мальчик, мог поверить, что член правительства может вступить в интимную связь с человеком, чья родословная и карьерный путь могут внушать хоть малейшее сомнение.

– Хватит сердиться, дурашка, – Гладышева ласково потрепала Савельева по затылку. – Да, нам дают подробную информацию о тех, с кем мы вступаем в плотный контакт. Но, между прочим, я о тебе давно наслышана. Мне дочура моя о тебе все уши прожужжала.

Стас удивленно поднял брови.

– Ваша дочка? Я, вроде бы, в детские сады лет тридцать уже не заглядывал.

Александра Георгиевна раскатисто захохотала, демонстрируя приятелю стройные ряды отменно-белых зубов.

– До чего же я люблю грубую лесть! В детские сады он, видите ли, не заглядывает. Моей дочке уже девятнадцать, она по родительским стопам пошла, на экономиста учится. Побывала как-то на твоем семинаре, пришла оттуда просто ошалевшая: «Мамочка, бывают же такие мужчины! Умный, красивый, обаятельный – энергетика сексуальная просто фонтанирует». В общем, заинтриговала мамулю. Ну, я и решила проверить, как моя Дашка в мужчинах разбирается. Теперь я за нее спокойна.

– Я тоже очень люблю грубую лесть, – парировал Стас.

– Подожди, лапуля, нос задирать. Какой ты жеребчик – я уже поняла, заездил до потери сознания. Хотя при случае можем повторить, – правительственная дама покачала в руках бокал с позвякивающими ледышками, сделала длинный глоток и продолжила. – Я читала пару твоих брошюр, мне показали аналитику по Приуральску. И, честно говоря, мне твои художества не очень понравились.

Гладышева внимательно посмотрела на собеседника. Савельев старался не проявлять признаков волнения, но внутренне весь собрался.

– Я обратила внимание на то, что в крае начались телодвижения по перераспределению налоговых поступлений. И телодвижения эти – не в пользу центра. Вы отдаете себе отчет, что делаете? – госпожа министерша говорила совершенно спокойно, но в ее голосе появились металлические нотки.

– Мы это делаем абсолютно сознательно, – Савельев говорил вполголоса, он расслабил мышцы, и удобно откинулся на спинку сиденья.

– Так, сознательно проводим антигосударственную политику? Вы соображаете, что говорите это официальному лицу?

– Что вы, Александра Георгиевна, о какой антигосударственной политике может идти речь? – Стас удивился почти искренне. – Все дело в том, что для вас государство – это Москва. А куда же остальную Россию девать?

– Что полезно для Москвы – то полезно для России, – отчеканила Гладышева.

– Где-то я уже это слышал, – невозмутимо отреагировал консультант. – Только там речь шла о «Дженерал моторе» и Америке. Ладно, если без афоризмов, а по существу. Вы сами посмотрите, налоговая пирамида в России перевернута. Около восьмидесяти процентов налогов, собираемых с территории региона, уходит в центр. А оттуда в виде дотаций идет перераспределение в те же или другие регионы. Мировая практика говорит, что пирамида должна стоять на основании: восемьдесят процентов на местах остается, а остатки – в центр.

– Вы меня будете учить азам государственной экономики, молодой человек? – усмехнулась госпожа министерша. – В правительстве это прекрасно понимают. Но вы, почему-то, забываете об имперской ноше, которая лежит на России. Тот же Кавказ нужно завоевывать или прикармливать. Отдаленные регионы тоже приходится субсидировать. Это возможно только благодаря перераспределению средств, добываемых в нескольких успешных субъектах федерации. Если этого не делать – страна просто развалится на кусочки.

– Мне уже умолкнуть, гражданин начальник, или вы позволите возразить? – Стас умело интонировал голосом административную покорность.

– Продолжайте, юноша, – барственно взмахнула холеной рукой высокопоставленная блондинка.

– Продолжаю, с вашего высочайшего разрешения. На этот счет есть два возражения. Первое: если бы Москва играла роль эффективного распределителя аккумулированных в России финансовых ресурсов, забирая себе умеренный дисконт – против этого ни один разумный человек возражать бы не стал. Но кто назовет сегодняшний дисконт умеренным? Сколько денег идет на откаты, на прокрутку в оффшорах, на подкармливание высокими зарплатами зажравшегося столичного бюджетного и офисного псевдопролетариата? Такая система развращает центр. Возражение номер два: забирая деньги из регионов, Москва превращает провинцию в финансовых наркоманов. За дотационную дозу они готовы на все, но сами при этом теряют заинтересованность в эффективной работе – все равно Москва заберет, зачем стараться. Значит, эта система развращает и регионы.

– Да, у системы есть недостатки. С коррупцией надо бороться, а нерадивых чиновников на местах нужно бить по башке.

– Борьба с коррупцией в России – это уже давно не смешно. Это системный порок. Лечить только симптомы такой болезни не просто глупо, а преступно. Я предлагаю зайти с другого конца.

– Слушаю вас, господин доктор.

– Пока еще я простой кандидат наук, за докторскую взяться недосуг, – Савельев откашлялся и продолжил. – Осмелюсь напомнить вам, как кандидат кандидату, о существовании такого раздела общечеловеческих знаний, как геоэкономика.

– Осмельтесь, – разрешила Гладышева.

– Так вот, эта самая геоэкономика доказывает, что распад государства происходит в тех случаях, когда уровень связности его частей снижается ниже критического порога.

– Поясните на примерах, юноша.

– На примерах. Речь идет об экономической и транспортной связности. Если Дальнему Востоку в несколько раз дешевле торговать с Китаем, Калининградской области – с Германией, если сроки и стоимость транспортных перевозок на этих направлениях гораздо ниже, чем при общении с исторической родиной – рано или поздно эти территории постараются отколоться от страны. Это – объективная почва для сепаратизма. Примеров тому много. По этой схеме распалась масса империй. От Римской до Советской. Экономическую нецелесообразность можно компенсировать финансовой подпиткой, пока нефть в скважинах имеется, или военно-репрессивными мерами, пока военные и спецназ зарплату получают. Но только до поры до времени. И знаете, чем все кончится? Москва превратится в одну гигантскую пробку из иномарок, а железная дорога по всей стране будет перекрыта телами голодающих пикетчиков. Чемоданы с деньгами губернаторы субъектов будут посылать в столицу вертолетами и сбрасывать их на парашютах в Кремль.

В салоне продолжавшего поглощать километры автомобиля повисла напряженная тишина.

– Слушай, парень, хочешь ко мне референтом? – неожиданно спросила Стаса Гладышева.

– В ночное время – без проблем, – галантно ответствовал Савельев.