Текст книги "Консультант"

Способ Керенского

Актеры и политики должны уходить со сцены красиво. Император Нерон так и сказал перед смертью: «Какой актер погибает!» Его коллега Тиберий ценил себя выше. «Кажется, я становлюсь богом!» – сообщил он соратникам, собравшимся у его смертного одра. Император Клавдий не оставил после себя надлежащей автоэпитафии: его наследник Калигула придушил дядюшку подушкой, и последние слова бедняги застряли в сдавленном горле. Глава временного правительства демократической России Александр Федорович Керенский хорошо знал историю, а потому не стал испытывать судьбу. Он скрылся от большевиков, штурмующих Зимний дворец, переодевшись то ли в женское платье, то ли в форму революционного матроса. После предупреждения Зенона и Гладышевой, Стас Савельев продумывал планы спасения Тестоедова от смертельной опасности. Он решил использовать способ не столько красивый, сколько надежный. Способ имени Керенского.

За три часа до начала съезда «Медвединой России» за Тестоедовым приехал автомобиль, присланный от администрации президента. Губернатор расценил это как хороший знак. Чтобы не создавать лишней нервозности, Стас не стал говорить шефу о том, что узнал вчера вечером от колдуна и министерши. Но сам Савельев постарался быть максимально готовым к самому худшему варианту развития событий. Он отказался от официального костюма в пользу удобного наряда в спортивном стиле: водолазка, свободные брюки и легкие кроссовки. Шарипова окинула коллегу удивленным взглядом, но сочла уместным оставить замечания при себе. В конце концов, это его личное дело, тем более, что присутствие Стаса на официальных мероприятиях не предусматривалось, ему предстояло принимать участие только в кулуарных переговорах. Кроме портфеля с ноутбуком Савельев прихватил с собой весьма объемный пакет. Если бы Зоя смогла заглянуть внутрь этого странного пакета, она была бы просто в шоке. Все документы, кредитные карточки и наличность Стас рассовал по мноначисленным карманам вельветовой куртки.

Тестоедов, занявший место рядом с молчаливым водителем, задумчиво насвистывал мелодию, отдаленно напоминавшую один из старинных хитов группы «Pink Floyd». На левом заднем сидении за спиной водителя сидела Шарипова. Стас, расположившийся справа от нее, внимательно смотрел по сторонам, периодически заглядывая в зеркало заднего вида. Почти сразу его внимание привлек черный внедорожник, угловатые формы которого не оставляли сомнения в том, что их создали бездарные дизайнеры концерна «Тойота».

Тестоедов отказался от использования мигалки: времени для того, чтобы добраться до места событий хватало, и губернатор решил собраться с мыслями, постаивая в московских пробках. Стас с тревогой наблюдал, как черный преследователь аккуратно, но неуклонно стремится занять положение в правом ряду. Причем так, чтобы между ними оставалось не более двух автомобилей. Но, как на грех, агрессора сдерживали три авто различных марок, но одинакового ярко-красного цвета. «Три блондинки за рулем перли как-то с ветерком, – выплыл в сознании Стаса идиотский каламбур. – Тьфу, черт! Не отвлекаться! Держать ситуацию под контролем! Где машина с охраной? Отстают все больше!» До ближайшего перекрестка оставалось метров двадцать, на светофоре загорелся зеленый свет, когда водитель черной машины решился на отчаянный маневр. Он включил левый поворотник и, распугивая участников дорожного движения яростными сигналами, резко пошел на обгон по левой полосе. Через пару секунд преследователь поравнялся с машиной Тестоедова.

Тонированное стекло задней двери внедорожника опустилось, Стас отчетливо видит короткое дуло автомата. Черный огрызок начинает медленное движение: сначала он направлен в пасмурное московское небо, угол в сорок пять градусов к горизонту, но вот уже чья-то уверенная рука опускает его и, приноравливаясь к скорости перемещения машин, целит прямо в переднюю дверку губернаторского авто… Легкое покачивание из стороны в сторону, мишень взята на мушку.

– Все из машины! Быстро! – дико заорал Савельев, открывая дверцу и вываливаясь прямо на проезжую часть.

Стук автоматной очереди заглушил визг тормозов. Тестоедов проявил отменную реакцию, годы тренировок на боксерском ринге не прошли даром. Команду Савельева он понял четко. На дорогу губернатор скатился всего на долю секунды позже, чем его консультант. А водителю и верной Зойке деваться было некуда: слева на них обрушивается шквал раскаленного свинца. В последний момент Шарипова пытается пригнуться, падает вправо, инстинктивно закрывает голову руками. Кровавые брызги догоняют Савельева, который в это мгновенье совершает цирковой кульбит. Водитель вытянулся в струну: простреленная голова откинулась на спинку сиденья, ноги впечатаны в педали тормоза и сцепления. Черный убийца лихо выскакивает на встречку, мчится через перекресток и скрывается в ближайшем переулке. Три ярко-красных паркетника в правом ряду спрессованы ударами следовавших за ними автомобилей. Лица потерпевших водительниц становятся белее вставших дыбом причесок. Стас крепко сжимает в левой руке пакет, поднимается на ноги, бросается к Тестоедову. Ошалевший губернатор сидит на асфальте, остановившийся взгляд уперся в разодранный рукав его роскошного костюма.

– Даже на паспорт сфотографироваться не успел… – бормочет он какую-то ахинею, но тут же приходит в себя. – Савельев, номер запомнил?

– К черту номер, Юрий Рудольфович, уходить надо срочно.

– Где Зоя? – Тестоедов встает на ноги.

Но одного взгляда в распахнутую дверцу машины достаточно. Тонкая фигурка Шариповой напоминает сломанную куклу. Неестественно вывернутый корпус, одна нога вытянута, другая неловко согнута в колене. Изящная лодочка на каблуке отлетела к заднему стеклу и одиноко лежит на подушке, как хрустальная туфелька Золушки. Зоя упала ничком, пальцы сцеплены на кровавом месиве затылка…

– Господи, – побелевшими губами шепчет Тестоедов. – У нее же двое ребятишек осталось…

– Зое мы уже ничем поможем, – тянет губернатора за руку Савельев. – Бежим!

– Куда?

– Кафе «Улюлюм», там ждут.

Стас, прижимая к груди заветный пакет, устремляется через дорогу. Тестоедов бежит за ним. На проезжей части полная неразбериха. Лавируя среди плотных рядов московских пробок, несутся охранники из отставшей машины сопровождения. Лица заполнивших проезжую часть водителей растеряны. Воют сирены, шум, крики… Но беглецы уже скрылись в толпе.

Дерзкое покушение привело к тому, что городские власти были вынуждены были отменить гей-парад. Съезд «Медвединой России» просто перенесли. Только через три дня с большой помпой, в торжественной обстановке медведероссы объявят о своем желании выдвинуть на пост президента страны своего любимого лидера. Премьер, устало улыбаясь, нехотя подчинится коллективной воле партии.

А в этот злополучный день режим «Перехват», введенный в столице, результатов не дал. Черный джип был вскоре обнаружен в одном из ближайших от места происшествия переулков, но никаких следов преступники не оставили. Все посты ГИБДД на выездах из города работали в усиленном режиме, машины, выезжающие за пределы столицы, подвергались тщательному досмотру. В девять часов вечера абсолютно вымотанный инспектор Корниленко остановил у стационарного поста ДПС странный экипаж. Розовый кадиллак – мечта поклонников творчества Элвиса Пресли – был разукрашен воздушными шариками, которые были привязаны к высокой антенне и ручкам автомобильных дверок. На огромных задних крыльях карамельного монстра, напоминавших дюзы космических ракет, были намалеваны обнаженные мужчины с мсиучими торсами и огромными фаллосами. Из салона преслимобиля раздавались звуки музыки. Корниленко не был знаком с творчеством и подробностями личной жизни Элтона Джона, но он, как и любой другой сотрудник московской милиции, знал о несостоявшемся сегодня гей-параде, поэтому вид пассажиров кадиллака не вызвал у него особого удивления. За рулем сидел молодой человек субтильного телосложения, на его голые плечи была накинута сиреневая шубка из искусственного меха. По тощей груди змеились татуировки самого непристойного характера. Водитель томно хлопал густо накрашенными ресницами и теребил пальчиками массивные серьги из белого металла, украшавшие мочки его ушей. Корниленко перевел взгляд на пассажира, сидевшего на переднем сиденье, и брезгливо поморщился: сочетание трехдневной щетины и ярко-красной губной помады не соответствовало эстетическим вкусам милицейского сержанта. Он заглянул на заднее сиденье. Два крупных мужика, выряженные в женские платья с глубокими декольте, слились в самозабвенном поцелуе. Пышные огненно-рыжие парики почти полностью скрывали их нарумяненные физиономии. На переднем сидении господин Чванцев (а это был именно он, собственной персоной) манерно выгнул шею, сдвинув на кончик носа огромные зеркальные очки, посмотрел назад и скривил губы в усмешке.

– Никак не могу заставить их пристегнуть ремни, дружок, – развязно обратился предводитель гей-движения Приуральска к обалдевшему гаишнику. – У них такая любовь! Неужели вы оштрафуете бедных девочек? Нам и так грустно, праздник накрылся чем попало.

– Куда направляетесь?

– На историческую родину гей-славянства, в город Приуральск.

– Багажник откройте.

Чванцев выбрался из машины. Сержант отвел глаза: клетчатая плиссированная юбочка необычного пассажира, подхваченная порывом ветра, задралось почти до пояса. Покачивая бедрами, обладатель ажурных чулок и красных стрингов обошел кадиллак, распахнул багажник. Корниленко подошел в Чванцеву. Тот наклонился, отклячив задницу, и вытащил из багажника какой-то предмет.

– Разрешите, милый друг, вручить вам скромный подарок. От души и на долгую память.

Чванцев протянул ошалевшему гаишнику огромный фаллоимитатор, обвитый искусственными цветами. Не говоря ни слова, Корниленко смачно плюнул под ноги радушному педерасту, развернулся и направился к зданию поста. Розовый кадиллак сорвался с места. Сидящие на заднем сиденье Савельев и Тестоедов шарахнулись друг от друга, дико выпучив глаза и зажав руками рты.

– Остановись на минутку, милый, – погладил водителя по руке Чванцев. – А то эти сладкие твиксы весь салон нам сейчас загадят. Так, сверни-ка вот в этом укромном местечке.

Задние дверцы синхронно распахнулись, и пассажиры кадиллака дружно оросили дороху содержимым своих желудков.

– В следующий раз, девочки, выбирайте губную помаду с клубничным вкусом. И тогда уж нацелуетесь в свое удовольствие, – поучал парочку ехидный Чванцев.

Нормальные герои

Правильная организация отступления после разгрома – вершина воинского искусства. Анабазис греческих наемников, выбиравшихся из персидской глуши к оазисам цивилизации после гибели их работодателя, воспет в классической работе историка Ксенофонта; сохранение боевого духа войск союзников после Аустерлица принесло неувядаемую славу Багратиону; древнекитайские военные теоретики не один десяток своих знаменитых стратагем посвятили методам превращения бегства в хорошо организованный отход и перегруппировку сил для нового наступления. Нормальные герои всегда идут в отход.

Савельев и Тестоедов совершили марш-бросок из негостеприимной Москвы на тыловые базы Приуральска в рекордные при сложившихся обстоятельствах сроки. Вскоре после того, как розовый кадиллак пересек границу Московской области, губернатор и его консультант распрощались с неунывающей гей-компанией. Они сменили омерзительное женское тряпье на приличную мужскую одежду, забросили в придорожный кювет рыжие парики, смыли с лица похабную раскраску и принялись караулить попутные машины, способные доставить их как можно ближе к дому. Уже через пару часов они слушали блатной шансон в кабине могучей восьмиосной фуры, которая везла польскую картошку в Нижний Новгород. Водитель, довольный щедрой оплатой, высадил пассажиров на окраине ярмарочной столицы России, в том месте, где обычно голосуют автостопщики. Пересадка не заняла много времени, и путешественники снова смогли наслаждаться звуками «Владимирского централа». В Приуральск грузовик прибыл глубокой ночью. Высадившись в спальном районе этого промышленного гиганта, Тестоедов и Савельев поймали такси. Прощаясь, они договорились встретиться утром в резиденции губернатора.

Всю дорогу Савельев размышлял над причинами произошедшего. Версию о том, что руководители Северного клана таким радикальным способом расчищали место на президентском престоле для премьера, он отверг как совершенно абсурдную. Тестоедову в этом случае просто сообщили бы о принятом решении, покушение как способ реализации плана выглядело совершенно излишним. Может быть, приуральские олигархи, озлобленные экономической политикой губернатора, решили, наконец-то, избавиться от своего обидчика? Версия правдоподобная, но в таком случае момент для теракта был выбран очень неудачно: убийство без пяти минут кандидата в президенты должно было привлечь более пристальное внимание спецслужб, чем покушение на одного из нескольких десятков глав субъектов федерации. Значит, решил Стас, сработали более сложные цепочки причин и следствий, совпали интересы сразу нескольких групп влияния. Скорее всего, кому-то нужно было не просто устранить губернатора, но и удовлетворить собственные интересы на федеральном, а, может быть, и на международном уровне. Из тех людей, которые работали с Тестоедовым, такие интересы, в сочетании с возможностями реализации столь непростой комбинации, имел только глава «СтаБиКо». Свое дедуктивное заключение Савельев мог подтвердить только набором серьезных доказательств. А для этого могла пригодиться любая информация, даже самые незначительные наблюдения таких его союзников, как Гладышева и Кузнецова.

Савельев добрался до своей квартиры и первым делом включил компьютер. Никаких серьезных сообщений его электронная почта не содержала. «Утро вечера мудренее», – решил Стас, принял душ и завалился спать.

В восемь утра его разбудила трель телефонного звонка.

– Савельев, подъем! – раздался возбужденный голос Тестоедова.

– Что случилось, Юрий Рудольфович, мы же договаривались на десять? – глядя на часы, пробормотал Стас.

– Живо собирайся – и ко мне. С вещами. Срочно вылетаем в Москву.

– Так мы же оттуда едва ноги унесли. Что там сейчас творится, мы тоже пока не знаем. Хотите опять голову в пекло сунуть?

– Мне полчаса назад позвонили из администрации президента. Он обещал разобраться. Говорит, что его подставили политические противники. А мне предлагается серьезный пост на федеральном уровне. Так что – вперед! То есть – назад, в Москву, короче. Через сорок минут жду. Машину я выслал.

Тестоедов отключился. Стас соскочил с постели и помчался в ванну. Утренний туалет занял минут десять, глоток апельсинового сока заменил Савельеву завтрак. Самое необходимое – свежую рубашку и галстук – в дорожную сумку. «Шахиду одеться – подпоясаться», – пришедший в тот момент в голову каламбур показался Стасу просто забавным, не более.

Служебный «Опель» из гаража губернатора лихо несется по запруженным улицам Приуральска. Мигалка, сирена, отважные маневры. Стас уже подъезжает к резиденции Тестоедова. Опоздание всего на три минуты не в счет. Но шлагбаум на въезде губернаторской парковки почему-то опущен. Заторможенный охранник в будке копается в бумагах, переговаривается с кем-то по рации, тупо смотрит на мониторы. А внедорожник «Шевроле» стального цвета, излюбленное транспортное средство губернатора, уже стоит под парами всего в каких-то тридцати метрах в глубине двора. Оттуда Савельеву уже нетерпеливо сигналят. К черту эту охрану! Выскочив из машины, Стас подныривает под шлагбаум и бегом устремляется по направлению к начальственному джипу. Личный водитель Тестоедова, видя, что последний пассажир через десяток секунд займет свое место в салоне, поворачивает ключ в замке зажигания…

– Красота какая! – пронеслось в голове Стаса.

Огненный фонтан вдруг вырос во дворе губернаторского дворца. Оглушительный взрыв эхом прокатился на сотни метров в округе, отозвался в ушах звоном тысячи стекол. Сноп ослепительных искр взметнулся вверх и рассыпался мириадами звезд. Огромный автомобиль, как в замедленной съемке, взмыл над асфальтом, расправив дверцы-крылья, а потом лопнул в воздухе, подобно хрупкой елочной игрушке. Зеркальные осколки брызнули во все стороны. Что-то крепко шарахнуло Савельева прямо в середину лба, затем ударная волна швырнула его на землю. В воздухе завертелись хлопья раскаленных частиц, адское конфетти медленно опускалось на развороченную площадь.

Темно. Клубы дыма рассеиваются. Стас каким-то непостижимым образом видит далеко внизу суету вокруг места взрыва. Огни мигалок и звуки сирен удаляются, тонут в ватной пелене… Нет вокруг ничего. Только поток, уносящий его в бездну. Но это не страшно. Он словно превратился в легкий мыльный пузырь, радостно скользит в пустоте и переливается всеми цветами радуги. Хлоп! Пузырь исчез, стал прозрачной каплей. Ее принимает чья-то ласковая, но сильная ладонь. Стас понимает, что в этой большой руке теперь его рука, а он сам – маленький мальчик. Он шагает вверх по лестнице, дед ведет его за руку. Огромная фигура, могучий разворот плеч рассекают пространство и время, рядом с этим великаном он чувствует себя совсем крошечным и невесомым. «Куда мы идем?» – хочет спросить он деда. Тот обнимает Стаса за плечи, и теплый поток энергии начинает наполнять все его существо, он с каждым шагом становится все сильнее, старше, мудрее. Они пришли. Но Стас так и не достиг исполинских размеров своего деда. Вровень со своим лицом Стас видит спокойный и уверенный взгляд, дед остановился на ступеньку ниже. «Иди, внук! Тебе нужно двигаться дальше», – говорят его глаза.

Впереди серебрится призрачный путь, в голубой дымке он видит очертания тонкой фигуры. Он бросается навстречу Кате, скорее угадывая, чем различая любимые черты, которые уже начали ускользать из его памяти. Стас не бежит, он стремительно летит или плывет в этом густом мареве. Объятия, сплетение рук, соединение душ – вихрь подхватил и закружил их двоих в беззвучном вальсе. Теперь Стас отчетливо видит ее лицо, плечи, волосы, нежную улыбку, взгляд влажных оливковых глаз, сверкающую на ресницах слезу. Тонкими пальцами Катя перебирает волосы своего любимого, плотно прижимает ладонь к его лбу и долго не отнимает. В голове Стаса начинает пульсировать все сильней и сильней, шумит в ушах, жгучая боль в середине лба, потом, раз! – словно вынули огромную занозу. Девушка резко стряхивает со своей руки что-то невидимое, но липко-тягостное, гнетущее, гадкое. Боль прошла, в голове осталось только легкое покалывание, как от глотка газировки. «Все хорошо», – Стас не слышит этих слов Кати, они проникают в его сознание напрямую, через волну нежности и любви, исходящей от нее обволакивающим потоком. «Отпусти меня, прошу, любимый! Не держи в сердце зла, оно разъедает, губит твою душу. Не умножай в том мире, что я покинула, ненависть. Когда-нибудь, но не сейчас, мы встретимся снова с тобой. Я простила всю земную боль, прости и ты. Тогда станет легче пройти тот путь, что тебе уготован. Сейчас твое место не здесь. Еще рано, еще не время. Не трать свои силы на месть, она не принесет тебе ничего, кроме разочарования и пустоты. С пустым сердцем жить нельзя, с ним человек мертв, даже не умирая. А если в сердце живет любовь, мы не умрем никогда». Катя кладет свою руку на грудь Стаса, на ее пальце сверкает обручальное кольцо с бриллиантом, которое он надел ей за секунду до рокового выстрела. Стас ощущает, как в его бесплотной оболочке вдруг снова начинает что-то гулко биться. Один тугой удар… тишина… снова мощный разряд сотрясает левую сторону грудной клетки… тихо… тук… тук-тук… тук-тук-тук. Пошло! Ритм становится все ровнее. «А теперь иди, любовь моя! Ты должен жить. Тебе больше нельзя здесь оставаться. Иди, впереди у тебя долгая жизнь…» Яркая вспышка света – и ничего больше не видно вокруг…

Очнулся Савельев в больничной палате.

– А вы, батенька, счастливчик.

Стас смог открыть только один глаз, левая половина головы была плотно перевязана бинтами. Над ним склонилось круглое лицо, нижняя его часть скрыта марлевой повязкой.

– Восемь человек в морг по частям отправили, а у тебя всего-то: сотрясение мозга, перелом ключицы, несколько серьезных ушибов и травма левого глаза. Ну и легкая контузия, конечно. Как себя чувствуешь, парень? Говорить можешь?

Стас отрицательно помотал головой.

– Ладно, можешь помолчать, послушать. Тут к тебе посетитель один. Очень важный.

Стас снова помотал головой.

– Ну, смотри, как хочешь, неволить больного не будем. Значит, с президентом увидишься как-нибудь в другой раз.

Савельев чуть не упал с кровати. Врач ласково придержал его за плечо.

– Так что, отправим главу государства ни с чем?

– Нет, его зови… – с трудом прохрипел Стас.