Текст книги "Чужая колея"

В школе Марк довольно много общался с Вованом, охотно участвовал в его «приколах», с годами становившихся все менее безобидными, и это общение неприятно задевало Пашу, привыкшего считать Марка своим самым близким другом, вызывало глухую ревность и непонимание схожести интересов этих двух совершенно разных людей. Однако, разойдясь после восьмого класса, Марк и Вован встали на явно не пересекающиеся пути, и их общение ограничивалось лишь короткими беседами ни о чем при мимолетных встречах.

Сам Паша держался с Вованом ровно и, видя, что тот не прочь втянуть и его в свои развлечения, всякий раз мягко уклонялся от заманчивых предложений. После отсидки Самурай заметно изменился: в его ставшем вдруг каким-то колючим взгляде теперь просматривались спокойная расчетливость и холодная звериная хитрость. Казалось, что в любом разговоре он пытается заглянуть в самую душу собеседника, при любых обстоятельствах определив, чем этот человек может быть ему полезен, или, наоборот, оценить исходящую от него потенциальную угрозу. Каждый раз, встречаясь с Самураем, Паша чувствовал себя неуютно, словно не выучивший урок школьник перед лицом строгого учителя, но это ничуть не ослабляло его уверенности в том, что Вован по-прежнему неплохо к нему относится.

Мысль сходить к Самураю появилась сразу после разговора с Марком, и Паша тут же вцепился в нее, еще не успев обдумать, о чем, собственно, собирается говорить и что предлагать, будет ли впутывать Ромку в качестве финансового гаранта, и какие вообще возможны схемы выхода Марка из заключенного с бандитами соглашения. Он был твердо уверен в одном: попасть к бандитам бывает намного проще, чем потом с ними расстаться. Потому что теперь Марку предстояло заниматься чем-то более серьезным, чем минированием петардами учительского стола, поджога мусорного контейнера или протыканием колес у всех припаркованных вдоль улицы машин, и Паша не хотел отдавать друга бандюку Самураю, как много лет назад не хотел отдавать его мелкому пакостнику Вовану.

Так и не придумав конкретного предложения, которое сделает Самураю, Паша решил, что не случится ничего страшного, если он просто заявится к старому знакомому, чтобы побазарить как пацан с пацаном, если получится, узнать подробности о планах группировки на Марка и тогда, возможно, уже на месте сообразить, как помочь другу. Сообщать Марку о своих намерениях он не собирался, уверенный в том, что тот будет только рад вырваться из ловушки, в которую сам себя загнал. В какой-то момент в душе все же шевельнулось легкое сомнение: вдруг подумалось, что лучше было бы дождаться возвращения Ромы, посоветоваться, может быть, придумать что-то вместе, тем более накануне брат отзвонился родителям, сообщил, что у него все в порядке и через пару дней он собирается возвращаться. Но желание доказать свою самостоятельность и умение без советов и помощи решать вопросы даже с бандитами в итоге пересилило смутные опасения совершить фатальную ошибку.

* * *

– Привет. Мне бы Самурая увидеть, базар к нему есть.

Бармен на секунду оторвал взгляд от наполняемой пивом кружки, посмотрел на Пашу коротко и без интереса, дождался образования белоснежной пенной шапки над краями, передал кружку дожидавшемуся у стойки официанту.

– Ты кто?

– Я кореш его. Паша Никитин.

Бармен снял трубку со скрытого под стойкой телефона, что-то тихо проговорил, выслушал короткий ответ.

– За туалетами направо коридор, третья дверь.

Паша пересек тесный, с низко нависающим потолком, зал, увидел две двери с характерными обозначениями и ступил на мягкий ворс ковра, постеленного на пол короткого полутемного коридора.

«Березка» – так называлась бывшая пельменная, переоборудованная в весьма уютную пивную. Заведение имело единственный зал, в котором мог культурно отдохнуть каждый, кому оказывались по карману местные, весьма недемократичные, цены, и лишь немногие знали о неприметном коридорчике, уводящем вглубь полуподвального помещения, и расположенных в нем четырех обитых лакированным деревом дверях. За дверьми были оборудованы три кабинета, куда не проникал шум общего зала и куда официанты относили заказы, получаемые по внутренней телефонной линии. Четвертая дверь выводила в подсобное помещение, расположенное в этом же доме и тоже принадлежащее группировке продуктового магазина, и через нее можно было, тихо покинув питейное заведение, выйти на параллельную улицу в образе обычного покупателя. Пивной через подставную контору владела группировка Веселого, в ней проводились встречи с «клиентами», сборы бригадиров для коротких совещаний и раздачи указаний, а иногда – заведение в таких случаях закрывалось на спецобслуживание – более широкие «корпоративные» сборища.

Подойдя к двери, Паша поднял было руку, чтобы постучать, но после короткого раздумья просто потянул дверь на себя и решительно шагнул в маленькое прокуренное помещение. Кабинет оказался обставлен с незамысловатой помпезностью борделя среднего ценового сегмента: на оклеенных бордовыми обоями стенах красовались репродукции известных картин, настенные бра давали мягкий рассеянный свет, у длинного кожаного дивана располагался низкий стеклянный столик на колесах.

– Итию мать, кого я вижу?

Изрядно захмелевший Самурай сидел на диване, откинувшись на спинку, забросив ногу на ногу, левой рукой по-хозяйски прижимая к себе коротко стриженную брюнетку лет пятнадцати в черной мини-юбке и атласной кофточке с глубоким вырезом, через который просматривалась не по-девичьи развитая и не стесненная лифчиком грудь.

– Никитин! Ну, чего встал, как неродной? Проходи, раз пришел, садись.

Кивком головы Самурай указал на широкое кресло напротив дивана по другую сторону стола.

– Ты, малыш, сходи-ка в зал, скажи Петюне, пусть шампусика тебе нацедит, чтобы не скучала. – Вован ободряюще хлопнул девицу по голой ляжке. – Нам с дядей тут побазарить надо.

Скривив капризную рожицу, девица поднялась с дивана, стрельнула в сторону Паши привычно блудливым взглядом и направилась к двери, обиженно виляя бедрами.

– Чего будешь? – спросил Самурай, держа в одной руке бутылку с водкой, а в другой – с коньяком.

– Да я за рулем, – с сомнением произнес Паша.

– А я чего – не за рулем? – усмехнулся Самурай. – Все мы за рулем.

Он щедро плеснул коньяка в бокал, очевидно, оставшийся после девицы, на краях которого четко просматривались следы помады, и протянул его Паше.

– Не ожидал тебя здесь увидеть, раньше ты не очень-то жаловал нашу контору, все нос воротил, – Вован отхлебнул коньяк, посмотрел на собеседника с хитрым прищуром, и Паша подумал, что он совсем не такой пьяный, каким казался на первый взгляд.

– Давай, угадаю. С бизнесом проблемы, на палатки наехали – залетные хмыри или кто по пьяни? Так?

– Да не, ты чего? С торговлей нормалек, расширяться собираюсь…

Паша прикусил язык, сообразив, что предстоящее расширение бизнеса – не та информация, которой нужно делиться с бандюками, собирающими с тебя дань.

– У меня другой вопрос… Да и не вопрос, в общем-то, а так, предложение, что ли…

– Ага, я так и понял, – с довольным видом Самурай откинулся на спинку дивана. – Про кореша своего, Назаркина, перетереть хочешь. Ну, давай, излагай.

Разговор складывался совсем не так, как планировал Паша. Идя сюда, он собирался потрещать со старым приятелем за жизнь, обсудить общих знакомых, как бы случайно упомянуть Марка, аккуратно выяснить, можно ли как-то откупить друга, и только потом, в зависимости от настроения собеседника, туманно намекнуть на то, что может предложить какой-то свой вариант. Теперь же, слегка обескураженный тем, как быстро Вован вычислил цель его визита, Паша понял, что вступительную часть придется опустить и нужно сразу переходить к делу. Оставалась только одна проблема: у него не было готового предложения.

– В общем, ты правильно понял, – аккуратно начал Паша. – Я по поводу Марка хотел поговорить. Понимаешь, подставили его жестко, по беспределу вообще…

– Да чего ты мне рассказываешь? – замахал руками Вован и, придя вдруг в состояние какого-то яростного возбуждения, злобно затарахтел. – Я сам чуть не охренел, когда услышал. В натуре, берега потеряли, козлы! Уроды! Нормального пацана за свои махинации готовы в рабство сдать, только бы жопы свои прикрыть! Ваще, беспредел: Марк на них, как папа Карло, а они, суки, какого-то жирного ублюдка зассали, своего пацана подставили.

Паше приходилось пару раз наблюдать за поведением обдолбанных торчков, и сейчас, слегка ошалев от такого внезапного взрыва, он смотрел в глаза Самурая, ища в них признаки «дури». Если минуту назад Вован выглядел просто прилично поддатым, то сейчас у Паши появились подозрения, что собеседник еще и нехило ширнулся. Самурай тем временем продолжал свое эмоциональное выступление:

– И этот, блин, гость с юга, вконец забуревший. Пятьдесят кусков ему за «восьмеру»? С кого? С Марка – кореша моего старинного?! Да хер ему по всему рылу. Пусть теперь с этих трясет, которые тут крутыми стали – бизнес мутят и на сторону башляют. Не, Павлуха, мы в нашем городе такой беспредел терпеть не будем, мы этих самоделкиных понятиям научим.

Гневный спич оборвался так же неожиданно, как и начался. Самурай вдруг утих, вновь откинулся на спинку дивана, в глаза вернулся прежний хитроватый прищур. И вопрос свой он задал совсем спокойным тоном, в котором теперь явно слышалась издевка:

– Ну, так и чего ты пришел? Мы же вроде все порешали по чесноку: с Марка предъявы сняты, с клиентом своим сервис сам все разрулит. Чего не так-то?

Только сейчас Паша все понял. Странные перемены настроения собеседника объяснялись не алкоголем или наркотиками, Самурай просто кривлялся. Ему почему-то был приятен этот визит, и он решил немного развлечься, то включая дурака, то проявляя заботу, то глумливо возмущаясь. В этот момент Паша уже жалел, что явился сюда по какому-то мимолетному капризу, никому ничего не сказав и ни с кем не посоветовавшись. Марк будет работать на группировку – это его решение, и кто сказал, что в наше время этот вариант хуже других? Но просто встать и уйти не позволяла гордость, к тому же мгновенная растерянность быстро сменилась сначала раздражением, а затем и злостью на этого кривляющегося перед ним придурка.

– Короче, Вован, я чего спросить хотел, – в голосе не прозвучало заискивающих или просительных ноток, впервые с начала разговора Паша обратился к собеседнику как к равному, словно на серьезных деловых переговорах. – Я так понимаю, Марк теперь на какой-то из ваших точек пахать будет? Вы его от наезда отмазали, он должен отработать – это понятно. Только вот вопрос: а сколько ему отрабатывать? Ну, типа, какой долг на нем?

– Как какой, – Самурай выпучил глаза в притворном удивлении. – Ты же сам знаешь – пятьдесят косарей.

– И сколько же ему придется отрабатывать пятьдесят косарей?

– Ну, это как фишка ляжет, смотря на что сгодится, – усмехнулся Вован.

– Слушай, а тебе не кажется, что это как-то похоже на то, от чего вы его отмазали – отрабатывать долг, который он не делал?

– Ну, ты сказал! Там, у хряка этого на югах, народ, говорят, на второй-третий год ласты склеивает. Никакой заботы о сотрудниках. А у нас – красота. Бабок много, конечно, не обещаю, сам понимаешь – должок за ним, но насчет бухла, там, или телок все в ажуре будет. Только я опять не догоняю, ты-то чего пришел об этом базарить? Кореша твоего больше никто не трогает, в место хорошее пристроили, будет пока гайки крутить, он к этому привычный.

– Да, понимаешь, я его хотел к себе взять. Ну, на работу. Скоро люди нужны будут, а Марк – свой в доску, ему доверять можно. Вот я и подумал: может, договоримся как-нибудь?

– Никитин, да ты, я смотрю, крутеешь прямо на глазах, – уважительно протянул Самурай. – Люди нужны будут, к себе взять. Короче, откупить хочешь корешка?

– Хочу. Только, сам понимаешь, столько бабок у меня нет так вот сразу, может, договоримся, может, в рассрочку как?

– А ты у брательника своего займи. Вот кто-кто, а он-то точно расширяется, неужто не соберет бабла?

Втягивать Ромку в эту историю Паша не хотел категорически, по крайней мере сейчас, предварительно не переговорив с ним и не рассказав обо всем случившемся с Марком. К тому же его стало всерьез беспокоить то, что при каждой встрече Самурай так или иначе под любым предлогом переводил разговор на Ромин бизнес. Паша понимал, что подпольное водочное производство представляет огромный интерес для любой группировки, и пока Веселого сдерживает лишь наличие у Ромы «красной», ментовской крыши. Однако растущие жадность и наглость банды, стремившейся подмять под себя весь бизнес в городе, в перспективе могли создать брату серьезные проблемы.

– Знаешь, я вообще не хочу подключать к этому вопросу Ромку, он, кстати, даже не в курсе всей этой истории. Марк мой друг, думаю, что сам справлюсь.

– Не хочешь – не подключай, – равнодушно произнес Вован, неожиданно зевнув и всем своим видом показывая, что разговор ему наскучил. – Так чего ты предлагаешь? Говори, а то видел, какая куколка в баре скучает? Наш новый кадр, я, между прочим, когда ты явился, как раз собирался ее обкатать, тест-драйв, типа, провести.

– В общем, я хочу, чтобы Марк работал у меня, я готов выплатить за это компенсацию, но не все за один раз, а частями.

– Какими частями, за какой срок, – деловито спросил Самурай.

– Ну, я не знаю пока, посчитать нужно.

– Вот, как посчитаешь – приходи, поговорим.

Поняв, что разговор окончен, но еще не успев решить, насколько он получился удачным, Паша поднялся с кресла.

– Ну ладно, я пошел тогда, – произнес он с легким сомнением.

– Ты, Никитин, нормальную тему замутил, – в голосе Самурая действительно слышалось одобрение. – Дружбану помочь – святое дело. Назаркин – пацан хороший, только я же вижу – не наш он, не тот характер. Я бы его вообще держать не стал, но, сам секешь, я тут не решаю. А занесешь бабки – Веселый его отпустит. И по отсрочке договоримся, чего мы, звери какие?

Из «Березки» Паша вышел в приподнятом настроении: последние слова Самурая вселили в него надежду, что ему действительно удастся решить проблему Марка самостоятельно. Он не думал о том, как сам Марк отнесется к тому, что лучший друг фактически выкупает его, словно заложенную в ломбарде вещь. Ему было безумно приятно осознавать, что он, Паша Никитин, с помощью своих собственных, честно заработанных денег вытащит друга из долговой ямы и бандитского капкана. Он не собирался отказываться от покупки магазина, а значит, к Роме все равно придется обращаться, но он решил ничего не рассказывать брату, попросив денег только на бизнес. Сегодня вечером он все хорошо просчитает, определит, какую сумму сможет каждый месяц вытаскивать из оборота, и уже завтра озвучит Самураю конкретное предложение. В том, что это предложение будет принято, он почему-то не сомневался.

* * *

Вернувшись из своей затянувшейся командировки, Рома развил бурную деятельность. Осетины – безусловные лидеры по производству нелегального спирта и продаже подпольной водки – сначала казались не слишком сговорчивыми и, боясь конкуренции, на контакт шли неохотно. Но Роман, понимая, что только здесь он может получить по-настоящему низкую цену на спирт, не жалел времени и сил, задействовал все свои способности переговорщика и, поборов отчуждение недоверчивых кавказцев, все же добился своего. Заключенный им договор не переносился на бумагу, не скреплялся печатями и подписями, но по неуклонности исполнения сторонами своих обязательств превосходил многие официальные контракты. Даже с учетом более длинного плеча доставки себестоимость продукции с новым сырьем сокращалась почти на треть. Кроме того, новые поставщики обеспечивали стабильность и непрерывность производства, в отличие от директоров заводов из соседних областей, где украденный спирт сливался «налево» по ночам и безо всякого четкого графика. Теперь можно было смело занимать денег на давно планируемое расширение бизнеса – оборудование под разливочный цех второго спального корпуса бывшего лагеря.

Просьба Паши ссудить ему денег на покупку магазина поначалу вызвала нешуточное раздражение – слишком уж не вовремя она прозвучала, а любые, даже малые, препятствия в достижении цели всегда приводили Рому в состояние агрессивной озлобленности. Но, справившись с привычными эмоциями, он трезво рассудил, что развитие дела брата может пойти и на его, Ромину, пользу, – в бизнесе случается всякое, не исключено, что когда-нибудь и ему придется обратиться к Паше за помощью. Тем более запрошенная сумма по сравнению с предстоящими вложениями в производство выглядела незначительной. Через пару дней после возвращения брата Паша уже внес задаток за свой первый настоящий магазин.

Самурай на следующий день после визита Паши сам приехал к нему на точку и с видом скромного благодетеля сообщил, что уже обсудил с Веселым вопрос по Марку и готов предложить вполне приемлемый для всех вариант: Паше достаточно заплатить сразу всего две штуки, Марк немедленно освобождается от работы на группировку, остальные деньги можно будет внести в течение года. Возможно, в другой ситуации Паше и показалась бы странной такая покладистость Веселого, всегда отличавшегося крайней жадностью, самыми высокими процентами по счетчику должников и полнейшей нетерпимостью к любым просрочкам, но в тот момент он, всецело поглощенный долгожданной покупкой магазина, наивно решил, что это просто Самурай замолвил словечко за старого приятеля, выпросив у шефа столь мягкие условия.

* * *

Паша вернулся домой около двенадцати. Как это часто бывало в последнее время, за удовольствие от встречи с Ириной пришлось расплачиваться долгой душеспасительной беседой: девушка все более настойчиво заявляла, что ей надоели торопливые встречи на съемных квартирах, что она хочет нормальных отношений, что больше так продолжаться не может и что она не кукла для удовлетворения сиюминутных сексуальных потребностей. Паша отбивался, как мог, но уже и сам понимал, что с девушкой, похоже, придется расстаться. Ирина хотела чаще появляться у него дома, чтобы постепенно перейти в статус невесты, но женитьба не входила в ближайшие Пашины планы, существующее положение его вполне устраивало, к тому же при всех своих неоспоримых достоинствах Ирина никак не ассоциировалась в его сознании с образом жены.

Не разбудив родителей и наскоро поужинав тем, что нашлось на плите, он ушел в свою комнату, сел за стол, открыл толстую тетрадь и пододвинул к себе калькулятор. Нужно было еще раз прикинуть все предстоящие в ближайшем месяце расходы и понять, сколько он сможет отдать бандитам с учетом начавшегося ремонта в магазине и скорой закупки товара под новую точку. Однако уже через несколько минут он поймал себя на том, что просто сидит, тупо уставившись в разлинованную страницу, крутя в пальцах колпачок от ручки. Из головы не шел сегодняшний разговор с Ириной, хлопоты с бизнесом и сомнения по поводу того, что Рома до сих пор так ничего и не знает о ситуации с Марком. Оставив безнадежные попытки сосредоточиться на цифрах, Паша захлопнул тетрадь и стал разбирать кровать, чтобы лечь и попытаться заснуть, когда тишину квартиры разорвала трель дверного звонка. Паша бросил быстрый взгляд на часы – двенадцать сорок пять. Какого хрена?! Выскочив в коридор, он увидел, как под дверью родительской комнаты появилась полоска света, – этот урод, кто бы он ни был, разбудил всех.

– Паша, привет. Разговор есть. Это срочно.

За порогом стоял Марк – телогрейка распахнута, вязаная шапочка сдвинута на бок, в глазах тревожный лихорадочный блеск.

– Ты чего, охренел? Знаешь, сколько сейчас времени?

– Знаю. Говорю же – срочно.

– Паша, кто там? – раздался из глубины дома голос матери.

– Это ко мне, ма. Извини, что разбудили, вы спите, нормально все, – прокричал он, не поворачивая головы, и, обращаясь к другу, злым полушепотом добавил: – Короче, Марк, завтра к девяти буду в магазине, тогда и…

– Паша, у Ромы проблемы, и, похоже, серьезные.

– У Ромы?

Такого оборота Паша явно не ожидал.

– Жди здесь, сейчас накину чего-нибудь и сигарет возьму.

Паша быстро надел пальто, проверив наличие в кармане пачки сигарет, всунул ноги в ботинки, вышел на крыльцо, плотно прикрыл дверь.

– Будешь? – спросил он, доставая из пачки сигарету.

– Не, не могу уже, обкурился сегодня, пока ждал, когда можно будет свалить, полторы пачки засмолил.

– Ты сюда прямо из гаражей?

– Ну да, сегодня две тачки пригнали, на одной просто номера перебить, другую – под разбор. Пацаны привыкли, что я допоздна всегда колупаюсь, а тут еще я разговор слышал, не хотел сваливать раньше их, чтобы не заподозрили чего.

Марк уже вторую неделю выполнял трудовую повинность в группировке Веселого. Узнав о Пашиной договоренности с Самураем, он сначала пришел в ярость, возмутившись тому, что все было решено за его спиной, заявил, что его все устраивает и переходить на работу в торговлю он не собирается. Но долго злиться Марк не умел и, немного остыв, обещал подумать. Паша, уверенный в том, что долго у бандитов его друг не задержится, даже приготовил обещанные Самураю две тысячи долларов и держал открытой вакансию управляющего в новом магазине.

Как и было оговорено, Марк не участвовал в жизни группировки – не ездил на разборки, не собирал дань, не охранял точки с проститутками и наркодилерами. Все свое время он проводил в большом гараже на окраине города, куда регулярно пригонялись угнанные машины и откуда они или выезжали измененными до неузнаваемости – перекрашенными, с перебитыми номерами двигателей и кузова, – или не выезжали совсем, обеспечивая запчастями все окрестные СТО и авторынки.

– Так какой ты разговор услышал? Давай уже, не томи.

– Короче, Паша, Веселый решил на Ромку твоего наехать. И, похоже, наехать по-взрослому – не под крышу взять, а реально в долю войти.

– Погоди, погоди, – Паша даже слегка расслабился – настолько невероятной показалась ему новость. – Как он может на него наехать, у Ромки крыша «красная», сам знаешь. На такое даже Веселый не пойдет, с ментами воевать ему дороже выйдет.

– В том-то и дело, что с убэповцем этим, как я понял, чего-то не то. Хрен знает, то ли его свои прижали, то ли вообще грохнул кто, не понял я. Пацаны эти, которые тачки пригнали, они не в курсе, что я Ромку знаю, они по тачкам работают, но в разговор лезть я все равно не стал – я же механик простой, подозрительно было бы. Так вот, Веселый всех собирает на завтрашний вечер, даже эти, угонщики, поедут. Так обычно делается, если большая акция готовится, типа, как тогда, на Чепеле. Меня, понятно, не позвали, – Марк усмехнулся, все-таки достал сигарету, прикурил, нервно затянувшись.

– Ну, акция большая – понятно. Почему ты решил, что именно на Ромку?

– Так один из этих так и сказал: Веселый решил водярой левой разжиться. Теперь, типа, своя всегда будет на халяву. А второй еще прикольнулся: с водяры той, говорит, в момент ласты склеишь, будем ей поить тех, кто не платит. Ты знаешь еще кого-нибудь, кто занимается в городе водкой?

Некоторое время они стояли молча – Паша в глубокой задумчивости разглядывал тлеющий кончик сигареты, Марк выглядел расслабленным, как человек, выполнивший важное дело и сложивший с себя ответственность за дальнейшие действия.

– Я хотел, конечно, сразу к Ромке рвануть, да был у него всего один раз, дом помню, а квартиру – ни хрена. У него там телефон есть? – спросил Марк чуть виноватым тоном, словно оправдываясь за принесенную им тревожную новость. – Может, сразу ему позвонишь?

– Нет телефона, – похоже, осознав все услышанное, Паша успел принять какое-то решение. – Сам к нему сейчас поеду. Ты как – со мной? Если хочешь, могу тебя домой забросить – это по пути.

– Да чего там, поехали вместе.

– Тогда держи, – Паша достал из кармана и передал другу ключи от машины. – Иди, заводи пока. Я мигом, домой заскочу, прихватить кое-что нужно.

* * *

В дороге оба молчали. Марк сидел на пассажирском сиденье и неотрывно глядел на ложащееся под капот заснеженное полотно плохо чищеной дороги. Паша вел аккуратно, на каждом повороте сбрасывая скорость до двадцати километров и все равно активно подрабатывая рулем, чтобы выровнять машину, стремящуюся войти в занос на мокрой снежной каше.

Он думал о том, как внезапно стали реальностью его смутные, скорее бессознательные опасения последних месяцев. Не даром при каждой встрече с Самураем, едва речь заходила о Ромином бизнесе, он старался побыстрее сменить тему. А речь об этом заходила всегда, только сейчас Паша осознал, что, по какому бы поводу он ни пересекался с Вованом, тот неизменно переводил разговор на водочные дела Ромы. Бизнес брата рос, банда Веселого тоже росла, крепла и завоевывала все новые территории. Рано или поздно бандиты должны были всерьез заинтересоваться производством, которое по уровню доходности уступало разве что проституции и наркотикам и обеспечивало прибыль, невиданную для любой легальной торговли. Всегда считалось, что те, кто платит ментам, автоматически освобождаются от дани бандитам, и теперь Паша думал, что, возможно, сильно переоценивал эффективность «красной» крыши.

– Окна не горят, – констатировал Паша, когда «шестерка» свернула во двор пятиэтажной «хрущебы». – Похоже, нет его.

– Может, спит уже?

– В такое время – вряд ли. Я вообще не знаю, когда он спит, но так рано точно не ложится. Ладно, в любом случае поднимемся.

Дом располагался у выезда из города, у самой дороги, по которой было десять минут езды до бывшего лагеря. Шустро перепрыгивая через две ступеньки, друзья поднялись на третий этаж.

– Где он может быть, есть мысли? – спросил Марк после нескольких настойчивых звонков и довольно долгого ожидания.

– В лагере, где, – не раздумывая, ответил Паша. – Если нет дома, значит, на работе. Погнали.

После выезда из города дорога стала еще хуже. За несколько часов, прошедших после окончания снегопада, дорогу так и не почистили, и свежий, еще не раскатанный, снег скрывал под собой ранее утрамбованный, плотный и скользкий наст. Задние колеса так и норовили уйти куда-то вбок, и Паша, непрерывно подруливая, боялся разгоняться больше шестидесяти.

– Они точно собираются именно войти в долю? – спросил Паша, не отрывая взгляд от дороги. – Ты уверен, что правильно понял?

– Ни в чем я не уверен, – с досадой в голосе ответил Марк. – Что услышал, то и передал.

– Если так – плохо. Ромка бизнес не отдаст никому. Сменить крышу – это полбеды, да, может, и вообще не беда. На крайняк чуть больше придется платить, да и то не факт. А вот доля… доля – это совсем другое. Ты Ромку не хуже меня знаешь, упрется рогом, скорее спалит все, чем с бандюками поделится.

– Это точно, – Марк прикурил новую сигарету, выпустил дым в лобовое стекло. – Главное – предупредить его, может, чего и успеет придумать. Хоть убешнику своему сообщит. Не может быть, чтобы менты жирные куски так просто уступали.

Старые ржавые ворота были по-прежнему распахнуты, но перед ними появилась будка сторожа, и въезд перегораживал полосатый шлагбаум. При приближении белой «шестерки» шлагбаум, мигнув желтыми огнями, беззвучно поднялся, – сторож хорошо знал машину брата хозяина. Окна разливочных цехов были ярко освещены, перед складским корпусом раскорячилась под загрузкой фура – расширившееся производство не замирало даже ночью.

– Говорил же: если не дома, то на работе, – произнес Паша, подъезжая к административному корпусу, у которого стоял знакомый «Мерседес».

Рома сидел в своем кресле, сосредоточенно глядя в монитор компьютера. Подняв глаза на вошедших, он не выказал никакого удивления столь позднему визиту, и Паше даже показалось, что брат ждал их обоих именно сейчас.

– Явились, – констатировал Роман, и в его голосе кроме явной насмешки Паше послышалась скрытая злость. – Ну что ж, рассказывайте, с чем пришли.

Сбитый с толку столь холодным приемом, Марк на секунду смутился, поэтому начал неуверенно, словно оправдываясь:

– Слышь, Ром, я сегодня от пацанов слышал, на тебя Веселый наехать решил. Завтра хочет явиться сюда со своими.

– Знаю. Дальше?

– Знаешь? – совсем растерялся Марк. – Откуда?

– Они серьезно наехать решили, – вмешался Паша. – Хотят не только мента твоего подвинуть, они хотят в долю войти.

– И это знаю.

Паша чувствовал, что брат не просто зол, он в ярости, и лишь с большим трудом удерживает себя от взрыва. В таком состоянии он видел Рому нечасто, и воспоминания о подобных случаях остались не слишком приятные.

– Так они уже звонили тебе? – догадался он. – Стрелку, типа, назначили? Ты менту сказал? И чего он?

– Они-то звонили, – спокойно произнес Роман, но тут же вскочил с кресла и заорал так, что, если бы лагерь до сих пор использовался по назначению, детишки в спальных корпусах в ужасе повскакивали бы с кроватей. – Они-то звонили, а вот вы двое чего за херню тут успели наворотить, пока меня не было?! Какие пятьдесят штук?! Какие откупные?! Ты в какое говно залез, Марк?! А ты, братан, ты совсем охренел?! Ты бандюкам пообещал бабки, которых сроду в руках не держал, и мне ничего не сказал! На магазин он, понимаешь, занял! А я, как шавка какая, не в курсе, мне бандюки Веселого про дела брательника родного сообщают!

– Погоди, Ром, при чем тут?.. Пятьдесят штук – это другие дела. Я все собирался тебе рассказать, не успел просто. Это мой с ними базар, это… – Паша вдруг осекся, до него дошел смысл услышанных от брата слов. – Погоди, а зачем они это тебе?.. Они что, с ТЕБЯ пятьдесят штук потребовали?!

Рома, слегка остыв, вновь опустился в кресло и, четко выговаривая слова и делая длинные паузы, сообщил двум ошарашенно глядевшим на него парням:

– Мне сказали, что ты, – палец, направленный на Пашу, – обещал внести за него, – палец переместился, указав на Марка, – пятьдесят косарей. Бабок нет, поэтому они пришли ко мне. Так сказать, с предложением ответить за слова брательника.

– Да чего за беспредел?! – взвился Паша. – Все совсем не так было, мы не так договаривались…

– Не шебурши, – уже без злости, а как-то устало перебил брата Роман. – Я догадываюсь, что не так. Просто они на бизнес мой нацелились, а тут повод хороший подвернулся – грех не воспользоваться.

Он поднялся, подошел к стоящему в углу низкому журнальному столику, на котором красовался натюрморт из полупустой бутылки коньяка, блюдца с нарезанными дольками лимона и двумя пузатыми бокалами.

– За третьим лениво лезть, из одного по очереди придется. – Он наполнил бокалы, подал один Паше. – Ну чего, брат, за что выпьем?

– Слушай, Ром, а мент-то твой где? – спросил Паша, рассеянно приняв бокал и даже не взглянув на него.