Текст книги "Игра Леддукка"

Медведи, олени, остров и лед

На Кубе было хорошо, тепло и пестро.

Туда, куда ребята решили забросить себя на этот раз, в ноябре солнце проникает редко, отдавая во власть суровым морозам и сковывающим льдам тысячи километров суши и воды.

На Шпицбергене летом неплохо – лед наконец-то сдается, срывается с грохотом воду, высвобождая плененную землю. Она тут же, недолго думая (времени совсем мало, чтобы погреться) наряжается в зеленый мох и лишайники, яркие цветы – маки, камнеломки, арнику. Шумные птичьи базары вспугиваются резвыми овцебыками и любопытными оленями. Понежить свои жирненькие бока на теплых берегах сплываются тюлени. Кристалльно прозрачный воздух насыщает легкие, а такой чистой безупречной воды нет нигде в мире.

Но теперь, накануне долгой зимы здесь беспощадно холодно. Егор, Иван и Таня экипировались совсем по-северному, готовясь к резкой перемене климата. Договорились прогуляться по Шпицбергену, адаптироваться к полярным условиям, а там и рукой подать до Северного Полюса – около тысячи километров. Здесь можно подождать, пока Луу Тзаар не выйдет на связь.

– Мой отец работал на архипелаге, состоял в сообществе по охране белых медведей. – рассказывал Иван, когда они пролетали над фьордами.[15]15
  Узкий, извилистый и глубоко врезавшийся в сушу морской залив со скалистыми берегами.


[Закрыть] Здесь есть русский город Баренцбург и поселок Пирамида. Люди приезжали с большой земли добывать уголь. Было время, в далеких семидесятых прошлого века – здесь все процветало, потом, спустя пару десятков лет пришло в дикий упадок – угольные компании ничего не вкладывали в развитие городов, а лишь качали, качали, качали на-гора уголь и заодно с ним – деньги. Народ бедствовал, не наедался хлеба, потом наспех бросал свои дома и сбегал куда глаза глядят. Сейчас, конечно, здесь жирно. Нашли новые залежи угля – нашлись новые угольные хозяева. Снова хлынули шахтеры со всех наших стран. Помимо этого занимаются туризмом и разводят песцов – они тут шастают кругом, как у нас собаки дворовые, но вы не бойтесь, обычно они спокойные. Медведей белых много – тысяч пять, наверное, наберется. Вот только бы льды выстояли, не расстаяли, а то им, беднягам, жить негде будет.

– А пингвины тут тоже есть? – встряла Таня.

– Ну тебе за свой ум стыдно ваще когда станет? – ткнул ее в бок Иван. – Если тут будут беззащитные пингвины, их всех тут же сожрут тысячи мишек и миллионы песцов. Природа распорядилась так, что пингвины обитают на Южном Полюсе, в Антарктиде.

– Да, это так. Здесь есть северные олени, но медведи их не трогают, может, из солидарности, а может, догнать не могут. В Баренцбург специально когда-то завозили баржами чернозем и высеивали траву. Трава разрослась, теперь летом тут есть где пастись оленям и овцебыкам – они стадами сбегаются в Бург.

Егор развернул вертолет над высокими горами, и справа показался небольшой скромный городок. Старинный такой, уютный, непохожий на привычные многоэтажные мегаполисы.

– Здесь внешне решили все оставить, как и прежде. Конечно, заменили службы, электростанцию, и все прочее. Но с виду решили сохранить как раритет для истории.

Это была Пирамида, в глубоком прошлом шахтерский поселок, сейчас – музей под открытым небом. Название поселка произошло от горы, которая с виду напоминала пирамиду. Кругом – старые заброшеные шахты, молчаливые вагонетки и контейнеры, ржавые рельсы и угрюмые фонари без лампочек. Бассейн, дом культуры, библиотека, столовая. Куклы и детские санки. Все это находилось в оцеплении огромного ледника Норденшельдера, строго наблюдающего за порядком и тишиной. Пирамида просто притягивала словно магнит. Здесь было очень умиротворенно и спокойно.

Какой-то бородатый мужик подбежал к вертолету:

– Ээй, малышня, пойдемте обедать. У нас икра черная свежая.

Расселись в просторной столовой. Здесь пахло консервами и почему-то старыми книгами.

– Газеты столетней давности хранятся в библиотеке – пахнут. Книг много. Читать раньше любили здесь. Мы все это храним, – пояснил полярник.

– Что-то нет никого, – огляделась Таня, – вам не страшно самому?

– Да я отдыхаю. Разъехались туристы. Их летом много, а сейчас холодно уже для них. В Баренцбурге народу полно, там весело. Работа кипит – нашли уголь снова, ну и золотом занимаются. А у меня здесь работа. Можете съездить даже в Лонгйир, это уже Норвегия. Но я не рекомендую – холодно, медведи голодные. Без надобности мы не ездим туда. Да и делать там нечего, оставайтесь в Бурге, каждые выходные там танцы для шахтеров и их семей.

Все это время мужик нарезал ломтями черный хлеб, жирно мазал его топленым маслом и не менее щедро наваливал черную икру.

– Давно не ели ее, поди, а? – он засмеялся, показав ребятам щели между зубами. – А мы здесь объедаемся. Снова на этой малой земле изобилие. – Вот, и квас!

Было необычайно вкусно. Все свежее-пресвежее, икра приятно лопалась во рту.

– Меня Филиппом зовут. Я бывший шахтер. Да и все в моем роду шахтеры, от прадеда еще начиная, он с Донбасса.

Ребята слушали и смачно ели.

– Я, наверное, много разговариваю? Но оно и понятно, нас тут немного, – засмеялся он, – а точнее пока я один в Пирамиде. Летом больше. Еще бутербродиков намазать?

Ему в ответ дружно закивали.

– Здесь и упадок был жуткий, прям страшно было, а потом снова уголь нашли, а потом еще и золото. Представляете, что началось? Жила за жилой. Рудник за рудником. И все разом всполошились, да захотели прибрать к себе добычу. Но… время само распорядилось. За нами оставило. Что, поели уже? – спросил Филипп, заметив, что ребята отвалились на спинки стульев и вытерли руки и рот одним длинным полотенцем.

Иван икнул.

– Ну что ж, накормил вас, напоил. Можете снова на улицу бежать, – улыбнулся Филипп. – А вы чего сюда приехали вообще?

– Порядок вам помочь навести, – добродушно отозвался Егор. – Спасибо за угощение.

– Да, очень вкусная икорка, – поддержала Таня.

– Да, – сумел лишь сказать объевшийся Иван.

– Ну, хорошей вам погоды. И с медведями не заигрывайте. Если вдруг попадутся на пути – закричите на них громко, чуть ли не рыча. Они тогда понимают.

Счастливые и сытые туристы попрощались с Филиппом, сели в Гекатонхейр и полетели в Баренцбург.

Дни были короткие, и скоро смеркалось.

Баренцбург был залит многочисленными огнями, фейерверками, музыкой. Суббота, народ отдыхал, пил, веселился. Егор сразу присмотрел стоянку и посадил вертолет. Пока Таня и Иван собирали вещи с собой (скорее всего, до утра они в вертолет не вернутся), Егор внимательно читал почту, письма от Аитоари и послания от Луу Тзаара.

– Все нормально пока, наши летят сюда, скоро будут. Лишь какая-то подозрительная активность наблюдается в центре Северного полюса, что-то странное со льдами происходит, движутся, ломаются. Ну, на месте посмотрим, что это за явление.

Трое покинули вертолет и пошли по широкой улице, полной фонарей, в поисках пристанища. Вдруг Таня споткнулась о какой-о камень.

– Аах ты ж… Чуть было не упала. Что там под ногами?

– Оо, да ты споткнулась о самородок золотой, гляди! Да? – Иван поднял довольно увесистый кусок металла, смахивающего на золото. – Возьмем с собой, пригодится.

На горизонте замаячила яркая вывеска «Отель «Оленьи рога». Деревья вокруг нее были украшены гирляндами и уличными небольшими фонариками, а перед входом, над ступеньками, распростерлись они самые – ветвистые оленьи рога.

В открытую дведь вырвался пар – клубы теплого возхуха столкнулись с северной стужей. А внутри было жарко – здесь же у входа играли двое – мужчина и женщина. Он на баяне, она пела. Понад стенами стояли массивные деревянные скамейки, но на них никто не сидел, все плясали – визжащая детвора, их отцы навеселе и румяные мамы. Кругом шум и ритмичный топот от сапог. Под потолком висели десятки разноцветных шаров, на столах стояла еда – запеченые утки, картошка «в мундирах», расстегаи, огромный самовар, крендели с павидлом. Свежесвареное густое пиво в стаканах и в большом бочонке.

Таня запрыгала от радости. Егор с Иваном переглянулись и тоже как-то невольно задвигали плечами. Егор попытался перекрикнуть толпу:

– Пойдемте, надо хозяина найти. Мне тут нравится. Останемся.

Радушного хозяина легко было вычислить – большой и важный, он стоял во главе стола, живо оглядывая отдыхающих; наблюдал, может, кому-то что-то понадобится.

– О-хо-хо. Гости! Понравилось у нас? Угощайтесь!

– Мы хотели бы остаться на ночь. У вас есть места?

– Конечно, один номер на всех вам подойдет? Ну вот и хорошо. Меня зовут Александр. Я проведу вас наверх, а потом спускайтесь к нам – еще два часа будут танцы.

Он протиснулся среди народа и свернул за угол комнаты, поднимаясь на второй этаж по широким скрипучим деверянным ступенькам. Ребята последовали за ним. Номер был большой, с тремя дубовыми кроватями, шкафом и коврами на стенах и на полу – так теплее. Больше не было ничего.

– Телевизор мы не держим. У нас не принято. Это переключает внимание на ненужные вещи. Располагайтесь, расчитаемся утром.

– А посмотрите, что у нас есть? Мы можем с вами этим расплатиться? – Иван достал из кармана золотой кусок и показал Александру.

Александр покрутил в руках и, по-доброму улыбаясь, небрежно уронил золото на стол:

– Оставьте себе напамять. Приходите, буду ждать.

Но гости уже не спустились – Егору написал Аитоари. Он с учеными был на подлете к полюсу. Космолеты с Летящей Звезды тоже приближались к Земле. Ребятам нужно было выспаться и рано утром отправляться на самую холодную точку планеты.

Ловушка северных широт

На Северном полюсе нет долготы, нет меридианов – все они сходятся в одну точку – 90 градусов северной широты, как и часовые пояса – поэтому время здесь застывает, его невозможно определить. Здесь никогда не меняется звездное небо, нет сторон света – куда не повернетесь, везде будет юг. Сюда не задувает ветер – он рождается на севере и разлетается по всему миру. Нет каждодневного привычного захода и восхода солнца: полгода здесь полярный день, полгода – полярная ночь.

Сейчас на полюсе стояла ночь, но вокруг было видно – от белого снега и звезд. Местами было просторно, ровно и гладко, местами – торосы, трещины в ледяном покрове, вертикально торчащие от сдвигов льдины.

Егор пристально всматривался в льды; нужно было приземляться, точнее, приледняться – до ближайшей-то земли 700 км. После чего он собирался сообщить координаты остальным.

Иван приготовил костюмы – они договорились надеть их под одежду: вдруг где-то надломится талый лед, и можно будет угодить в разводья.[16]16
  Участки открытой воды.


[Закрыть] Также наготове лежали маска, ласты, незамерзаемые регуляторы.

Наконец Гекатонхейр выбрал место, ребята по очереди переоделись, затем выпили по стакану горячего чая с лимоном и вышли наружу. Свет в салоне и лампочки на фюзеляже Егор оставил включеным, чтобы лучше видеть вокруг.

– Огого-го-гоооо! – закричала Таня. – Здесь есть кто-нибудь?

– Даже если и есть, они вряд ли отзовутся на такой вопль, – Иван засмеялся и прокатился подошвой ботинок по идеально гладкой поверхности.

– Да уж, стоим на вершине мира да еще и почти купаемся в самом холодном океане, – Егор огляделся, не тает ли вокруг лед, потом посмотрел на небо, – откуда же они будут лететь? Хотя, какая разница.

Егор махнул рукой товарищам, предалагая подойти ближе и выслушать его:

– Аитоари по прилету покажет карту полюса, согласно которой мы будем устанавливать плиты с Летящей Звезды. Конечно, не мы будем этим заниматься, но от нас может понадобиться недюжая помощь. Сначала мы передадим Луу Тзаару все контейнеры и его подарки, пусть он проверит и убедится, что мы справились со своей миссией. Пистолет я ему тоже верну – не думаю, что мне снова встретятся черные каракатицы, – Егор улыбнулся. – В этой масштабной работе будут задействованы несколько спецотрядов от Аитоари, а также ученые, которых пригласил Луу Тзаар. От нас, поскольку мы уж будем мешаться тут под ногами, требуется контроль ситуации извне – чтобы никакая информация не просочилась за пределы Северного Полюса. Иначе сюда нахлынут ненужные люди и все испортят – вы понимаете, о ком я? Ну что, я передал вам все, что написал мне накануне Аитоари. Мы осмотрелись и в общем-то можем вернуться в Гекатонхейр, погреться там и, может, подремать, ожидая часа славы.

Иван и Таня одобрительно закивали, бодро повернули к вертолету и оторопели – вокруг него, словно кто-то из-под воды разрезал огромным ножом толщу льда, уверенно разверзалась пропасть; она медленно втянула в себя огромную машину и, захлебываясь и глухо бормоча, запивая ледяной водой, закрыла рот, жадно проглотив добычу. Сквозь лед можно было смутно различить очертания массивного вертолета, который сперва цеплялся лопастями и лыжами за свою стальную жизнь, потом осознал тщетность стараний, сдался и смиренно спустился куда-то в сковывающую промозглую глубину.

Ребята с минуту стоялись не шелохнувшись, и лишь услышав за спиной хруст снежной кромки, они обернулись и увидели троих человек, довольно крепких и высоких, одетых в белые гладкие костюмы, видимо, для маскировки во льдах. Егор тут же сунул руку за пазуху.

– Не двигайся, мальчик! Стой смирно, если хочешь прибывать в памяти и сознании, иначе мы усыпим тебя на месте, – выкрикнул механическим голосом один из мужчин.

Егор вытянул сжатую в кулак руку и незаметно бросил позади себя медаль отца – награду, которую успел достать из внутреннего кармана.

– За мной идти! – скомандовал тот же голос. Двое мужчин стали позади ребят и на расстоянии следовали за ними.

Вскоре они уперлись в небольшой сугроб, в котором была вырезана едва заметная дверь. «Белые» отворили ее и втолкнули пленников. Светлое помещение, в которое попали ребята, было довольно просторным. Рядом было нечто похожее на шахту лифта, которая уходила вглубь в лед, а со всех сторон в стенах были проделаны отверстия, напоминающие норы, достаточно широкие для человека. Тут же на стене висела электронная карта, указывающая, какой вход куда ведет.

Ребят толкнули на скользкий пол, один человек сел у входа в туннель и мигом исчез в узком длинном лабиринте. Затем туда подтолкнули Егора, Ивана и Таню, а следом прыгнули и остальные. Эта нора напоминала развлечение на аттракционах в аквапарках, только было мрачно, совсем не весело и неизвестно, что будет в конце туннеля – свет или тьма.

Свет. Здесь, оказывается, и электричество есть, удивительно.

Большая холодная зала отвечала эхом на любой звук и неприветливо подмораживала ноги, руки и носы. Благо, костюмы Луу Тзаара согревали. Захватчики окружили ребят, потом, словно убедившись, что надежно упрятали пленников в свое логово, удалились куда-то в ледяные застенки.

– Добро пожаловать в СубТеррас! – противно-скрипучий низкий голос раздался вокруг, эхом наполняя залу. – Э-э-эх… Ну что вам неймется? Что повадились в наши края? Когда же я вас всех уже переведу? Вопросы, вопросы, вопросы…

Свет вокруг вдруг погас, осталась лишь небольшая голубоватая лампочка в конце комнаты. Ребята смогли различить там стол, кресло, какой-то экран на стене и странный силуэт за столом, то ли человека, то ли зверя… Они не знали даже, что и думать, возможно ли такое в наши дни…

– Я не могу сказать, что ждал вас, но время от времени вы посягаете на мою землю, – медленно заскрипел голос. Иногда в нем слышались глухие ноты, какие-то почти животные хрипы. – И все это время я расправляюсь с вами. Здесь десятки людей, замороженных в глубинах моей великой лаборатории, ха, – астматично усмехнулся голос. Я бы показал, но. Несмотря на мою сущность человечное мне не чуждо. Вы слишком малы, чтобы видеть это.

Он прошелся вдоль стены, и ребятам показались странные очертания его тела.

– Имя мое Леддукк. А вы кто такие? Как зовут?

Ребята спокойно представились по очереди. Страшно им не было. Немного жутко. Было чудовищно интересно, во-первых. Во-вторых, хотелось чем-то себе помочь, чтобы завершить начатое. В-третьи, нужно было понять, кто перед ними и зачем он тут.

Тут Леддукк выкрикнул в коридор:

– Вы осмотрели их? Что у этого в рюкзаке за спиной?

Последовал ответ из туннеля:

– Ничего серьезного. Какие-то стеклянные коробки с каким-то огоньком, пепельной трухой и чернилами. Безопасные.

– Ну хорошо. А что вы здесь забыли? – обратился он к ребятам.

– Мы работаем в природоохранной организации, – выдала Таня, – заносим в Красную книгу редких и исчезающих представителей флоры и фауны. Вот, исследуем Северный Полюс.

– Хахахаха, – сипло засмеялся Леддукк, – вы как раз по адресу! Занесите тогда и меня! Только я претендую на единственного в своем роде!

Он вышел из-за стола и показал себя.

Таня пошатнулась и не схвати она Ивана за руку, грохнулась бы без чувств. Егор в изумлении протер глаза, и лишь Иван в силу своей медицинской любознательности смотрел на Леддукка как на новый, только что открытый экземпляр.

Перед ними стоял полу-морж, полу-человек; толстокожий, в жирных складках. Поцарапанный в некоторых местах хвост уверенно удерживал человеческое тело, наверняка болезненное судя по бледным обесцвеченным без солнца рукам и лицу.

– Как? – Танин шепот эхом прошелся по ледяной зале.

– Чудеса генетики, – засмеялся Леддукк. – А скорее даже – ошибка. Чудом это трудно назвать.

Odobenus rosmarus.[17]17
  От лат. – морж.


[Закрыть] Ученые развлекались, запутались в цепочках генов, что-то пошло не по плану. А, может быть, и намеренно экспериментировали, кто теперь скажет? Появился на свет такой вот я – человекоморж. Детство мое прошло в лабораториях, среди пробирок, колб и ламп дневного накаливания, под наблюдениями и вычислениями, с друзьями жабо-птицами, микро-кошками, гиганто-кузнечиками и другими не менее колоритными экземплярами, – Леддукк засипел, откашлялся, – старею, протяну еще или лет пять…или вечность…

– Сила науки, – с восторгом протянул Иван.

Леддукк криво улыбнулся, выждал и снова хрипло продолжил:

– Сила… Когда ты делишь свой скудный обед с одиночеством, а на хвост тебе наступает горе – это сила? Была у меня жизнь? Нет. Мука сплошь. Меня рассмотрели, научили человеческой речи и вышвырнули сюда, на Полюс. Смогу адаптироваться, значит приживусь, не смогу – ну и было бы кого жалеть. Я прижился, Северный Полюс подходит для моржей. Вот построил себе лабораторию, других устройств дома я не знаю.

Потом приходили исследователи северных земель. Кого-то я брал в плен, кто-то добровольно соглашался вступить со мной в сделку. Обзавелся техникой, оружием. Ученые – они такие, им дай волю – такое напридумывают. Есть у меня один, шпион с Крымской астрофизической обсерватории, Четвертый… То он тоже в числе моих (Леддукк довольно улыбнулся). А у меня зрел план. Смысл того, что вы зовете жизнью. Ну вот и собрались вокруг этой затеи мои пленники. Кто-то и не рад, но выбора у них уже нет, – глухо засмеялся человек-морж и нажал кнопку на приборе на снежном столе.

План Леддукка

Аитоари беспокоился – Егор не отвечал на звонки, сообщения и письма. Никакой связи с Гекатонхейром не было. Луу Тзаара об этом предупредили, но он и сам догадался – вайзифон, который он передал Егору в Крыму, упорно молчал.

Через день самолет Аитоари с учеными, а также космические корабли с Летящей Звезды Бернарда попробуют совершить здесь гипер-посадку. Но пока это произойдет, Леддукк расскажет, каким образом он задумал отомстить человечеству за свое существование.

В коридоре зазвучали трескучие холодные шаги.

– Вызывали, профессор? – в дверях появилась крепкая фигура, закутанная по горло в шарф.

– Ааа, Четвертый, да. Принеси этим чая немного, погорячее, что-то они совсем посинели у нас. У меня еще планы на них, замерзнуть еще успеется, – снова усмехнулся лабораторный гений. – Хочу показать им, чем мы тут занимаемся.

– Профессор Леддукк! Но это же тайна! Нельзя посвящать в нее чужаков, – возмутился Четвертый. – Слишком много людей поплатились жизнью и годами, чтобы отточить все до совершенства.

– Четвертый, – вскрикнул Леддукк с негодованием, – остынь. Не кипятись! Здесь не должно быть жарко. Кто они, взгляни? Чем они угрожают мне? Да они уже завтра будут стоять в нашем музее ледяных фигур. Не лишай меня столь драгоценных минут славы и величия. Сделай, что тебе сказали и убирайся. Идемте, покажу вам свой ледяной бильярд, – обратился Леддукк к детям.

Он увлек их в соседнюю комнату, едва освещенную бирюзовым светом. Посередине стояла глыба, представляющая бильярдный стол со снежными заиндевевшими комками-шарами. Длинная сосулька-кий лежала на столе.

– Я бы пригласил вас на партию игры в бильярд, но у вас быстро руки окоченеют. А я вот развлекался в это ни один десяток лет. За этой игрой можно, не торопясь, подумать, поразмышлять, построить планы на будущее. Именно здесь и зародилась моя идея создания нового мира. Для вас…людишки…

Морж злобно исподлобья взглянул на ребят, словно завидуя тому, что они – люди, и с усилием поволок свое туловище обратно, подошел к пульту, нажал пару кнопок – позади ребят выскользнули стулья, а рядом на стене появился дисплей.

Таня поежилась на ледяном стуле и подышала на руки. В это время как раз вошел Четвертый, накинул на всех какие-то обветшалые, но теплые овчиные одеяла, всунул в руки металлические походные кружки и налил раскаленного чая с сахаром.

– Представляю вашему драгоценному вниманию Вселенную, – начал Леддукк. – Вы знаете, что Вселенная состоит из Галактик, туманностей, звезд? Какие умные дети, – иронично протянул он. Ну вот, наша Солнечная Система, солнце, девять планет. А вот спутники этих планет – вот наша Луна, вот спутники Марса – Деймос и Фобос, вот – Ио, Каллисто, Оберон, Маб, Гидра… Ну и дальше, спутников очень много. А вот наша Земля – третья планета Солнечной системы.

Так вот. Однажды, еще будучи здесь один, я проснулся и подумал – Скучно! А не сыграть бы мне в бильярд? Не разнообразить ли мне эту игру. И я решил разыграть партию… нашими планетами. Они так похожи на шары, которые произвольно укатились друг от друга, а вот я их возьму, ударю и сдвину с оси. Да, да, что вы уставились на меня? Вот и мне стало так же интересно сразу посмотреть на эту…ПАРТИЮ…Никому…Никогда в мире не приходила такая грандиозная мысль!

Егор поперхнулся чаем. Таня икнула от неожиданности, а Иван шмыгнул мокрым носом и утер его одеялом.

– Игра Леддукка… Это невозможно, – сказал наконец Егор. – и не нужно! Нонсенс. Что и кому вы докажете? Произойдет вселенский коллапс, и вместе с ним вы так же превратитесь в микро-космическую пыль. Ну и кто назовет вашу идею гениальной?

– Да, – подхватил Иван, – кто узнает и перед кем вы прославитесь, если никого не останется вокруг?

Таня сидела молча и постукивала зубами о металлическую кружку – определенно от холода, но еще немного от страха.

– Мне не нужно признание людей. Вы хоть на секунду представили, чего я достигну? Я замахнулся на воздвижение новой Вселеннной – Вселенной, созданной по моей воле. Я буду новым творцом. А что это означает? Что я неподвластен никому, кроме того, кто создал вселенную ранее меня. А если я пойду дальше него, то я буду и сильнее, могучее, чем Он Сам!

– Эх, безумие какое-то, – вздохнула Таня словно от безысходности. Всем было понятно, что тут никакими объяснениями не поможешь – логичные толкования были не уместны в этом запущенном случае.

– И как же вы все таки разыграете эту партию? – попробовал уточнить Иван.

– Ага, интересно стало? – надорвал голос Леддукк. – Я взорву Землю изнутри. Вся моя жизнь была брошена на заморозку ядра этой планеты. Нет никакого глобального потепления. Есть частичное похолодание. Только оно не так заметно, потому что берет начало изнутри. А сейчас Земля будет уверенно остывать от самого своего центра. – Морж проскользил по льду вдоль стены, нажал кнопку, и на мониторе появилась схема Земли – кора, верхняя мантия, нижняя мантия, ядро. Льды Арктики, а затем и Южного полюса будут спущены к ядру. Мы провели несколько удачных экспериментов, после чего зафиксировали незначительное снижение активности ядра. Сейчас планируем продолжать очень активно накачивать льдом скважины, пробуренные до сердца планеты. По моим ожиданиям в скором времени произойдет заморозка ядра Земли и его разрыв в результате охлаждения, – на экране отразился взрыв, Леддукк с удовольствием хрюкнул и продолжил: И вот перед вами расчет траектории взрыва. Земля смещается с оси, задевает Луну и дальше собственно весь мой бильярд. Смотрите, как раскатились планеты. Вот такая партия. Конечно же, это все теория лишь с максимально точными математическими и физическими расчетами. А на практике…что ж, посмотрим, самому любопытно!

– Ну, до Юпитера от Земли далековато, – Иван внимательно смотрел на планеты Солнечной системы, – я уже молчу о Плутоне.

– Венера, Марс и Меркурий – это уже небывалые толчки. Тут и Солнце рядом, все эти взрывы отразятся на солнечной активности. К тому же не забывайте о спутниках планет. Они тоже придут в траекторное движение. Ох, вот такая игрушка! Впечатлены?

– Да, конечно, – ответил Егор, – только повторю, глупо это. Произойдет все за секунды, никто ничего понять не сможет, триумф ваш не разделит. Да и вы сами вряд ли увидите продолжение своего бильярда. Так, поиграться в теорию большого взрыва наоборот? Не интересно совсем.

– Если я перекрою мир, значит я стану Творцом. Я буду бессмертным.

– Хохохо, и где же вы собираетесь жить? На гигатских осколках инопланетных шаров? – раздражалась Таня. – Там же атмосферы даже не будет, кислорода.

– Воды…

– Еды…

– Будет мое величие, власть и порядок, который я создам. Какая атмомфера?? Какая еда???

Егор сказал в сторону:

– Ну да, ничего удивительного. Наша история видала таких, которые не думают о последствиях. Им главное господство, власть, а после них хоть…потоп…или вселенский взрыв.

– Ну довольно. Погрелись, послушали, теперь охладитесь. Сейчас вас отведут в морозильную камеру. Не переживайте, вы замезнете быстрее, чем захотите спать. А нам пора за работу – кипит, так сказать. Пойдем, остановим жар. Прощайте, – сказал Леддукк и сопливо чихнул.

В залу вошли люди в белом – теплых плотных комбинезонах – взяли под руки героев нашего времени и повели длинными мерзлыми лабиринтами. Вокруг стояла абсолютная тишина, которую время от времени нарушали звуки инструментов и механизмов, где-то колящих лед.

– Вы будете в одной камере, чтобы было не так скучно. Здесь даже стулья есть – совсем как во дворце Снежной Королевы, – засмеялся один из псевдо-ученых.

– Ээй, послушайте, – попытался вступить в разумный диалог Егор, – ну этот чокнутый морж пытается все снести с лица Вселенной. Вы-то чего спятили? Вы же погибнете! Давайте все удерем отсюда!

– Да ты что, малый? Леддукк же все равно нас тут засечет. Все эти ходы-выходы-лазейки. Мы сами толком не знаем, как отсюда выбраться. Уж лучше умереть позже, чем раньше.

– Ээх, слабаки, – всхлипнула Таня не то из-за холодного носа, не то от слез.

На этом «снежные» люди покинули камеру и задвинули за собой толстую глыбу-дверь.