Текст книги "Мой кот и пес. «Они живут как Сара Бернар, а я сама – как собака»"

Ушастенькое чудо – Муха

Муха – черно-белая спаниелька, совершенно очаровательное существо, которое мы все обожали.

Я не знаю, какие именно гены в ней намешаны, все равно, эта лопоухая очаровашка любима не за гены, а за свой характер. Спаниели – собаки охотничьи, они хорошо плавают, прекрасно бегают, но мы не собирались с Мухой охотиться.

Умнейшее животное, которое понимало не только команды, но и просто разговор и интонации, хоть газетные статьи с ней обсуждай! Когда у нас был серый пушистик Кузя, он обожал лежать на раскрытых газетах или журналах, совершенно не заботясь, мешает или нет. Кошки, наверное, все считают себя и свои интересы главными.

Муха тоже обожала сунуть любопытный нос в книгу, но с тем, чтобы с ней поговорили. Удивительнейшее создание: я читала ей Пушкина, и Муха слушала, не отрывая блестящих черных глаз от моего лица, словно и впрямь понимала, о чем пишет Татьяна Ларина Евгению Онегину.

У Мухи были три особенности, не доставлявшие нам удовольствия, но ради остальных достоинств мы согласны были потерпеть.

Муха – обжора в буквальном смысле. Спаниели все такие, им все равно, что есть, лишь бы мясо и побольше, как можно больше, все равно сколько, но кушать и кушать… Жевать то ли не умела, то ли не желала из-за торопливости, оторванные куски просто летели в пасть. Начав есть, остановиться Муха уже не могла, пока миска не пустела совсем. И после этого продолжала заглядывать нам в рот и в глаза в надежде получить еще. Не жалко, но опасно для собаки.

Единственный выход – предложить что-то, что собаке не нравится категорически. Если не нравится, есть не будет, причем может голодать пару дней, пока у хозяев не дрогнет сердце. Муха в кухне – это наказание. Свое проглатывала мгновенно, если подворачивалось еще чье-то, оно тоже летело в бездонный собачий желудок, а потом начиналось… Как можно кушать, если Муха, переступая с лапы на лапу, следит голодными глазами за каждым куском, который ты несешь в рот? И это при том, что обжора проглотила еды в два твоих обеда объемом.

Я не выдерживала:

– Мусенька, ты еще хочешь?

Лесик поступал хитрей: он «нечаянно» ронял куски на пол, не успевала Ира возмутиться, как упавшее оказывалось проглоченным.

Чтобы нормально поесть, приходилось выставлять это обжорище из кухни и все время трапезы слушать поскуливание и поскребывание несчастного создания, чуявшего запах пищи, но не допущенного до восьмой порции.

Меня изумляло только одно: куда в нее помещается? Любое живое существо, съедающее объем, близкий к его собственному, немедленно превращается в нечто огромное – в спаниеля все словно проваливается в бездонную бочку. Хотя, говорят, и они страдают ожирением. Муха не страдала, поглощая в два раза больше меня (и еще столько же), она оставалась вполне изящной собачкой.

С обжорством можно мириться, особенно если не ставить перед собой цель воспитать из спаниеля собаку-малоежку.

Но есть еще две особенности.

Первая – потрясающая способность шерсти спаниельки собирать на себя грязь. Весь мусор, который найдется в округе, она принесет на себе в дом.

На Муху цеплялись все московские репейники (и где только находила?), тополиный пух, березовые и ольховые сережки, облетевшие одуванчики и прочее. Я изумлялась тому, сколько в Москве всего растет, облетает и опадает. К этому добавлялся песок, который волнистая блестящая шерсть Мухи собирала лучше, чем новый пылесос, привезенный Ириной из Прибалтики.

Особенность была в том, что шерсть на улице все собирала, а дома вываливала на пол, диван, кровать, кресло – всюду, где только усаживалась Муха. С нее буквально сыпался песок, но не от старости, а из-за особенности шерсти.

О грязи я уже не вспоминаю. Выйти с Мухой в непогоду означало по возвращении переодеваться с ног до головы. Как она умудрялась забрызгаться не только сама, но и покрыть слоем грязи того, кто с ней гуляет, неизвестно. Причем Муха собирала грязь не только лапами, но и своими большими ушами.

И просто обожала делиться этой грязью со всеми.

Одно хорошо – терпела, когда мы мучили ее вычесыванием или выстриганием. Иногда после долгих попыток вычесать мусор и свалявшиеся колтуны, особенно свалявшиеся в непробиваемый комок места, приходилось выстригать. Сначала мы даже переживали, что Муха может остаться лысой, но потом поняли, что шерсть легко отрастает заново и не менее волнистая, чем была.

Добавить сюда стремление влезть в любую воду, какая окажется поблизости, и получится грязевая смесь.

Вторая неприятная особенность спаниелей – запах.

Сначала мы подозревали Муху в «неотмытости», потом – что она умудрилась вываляться в каких-то отходах. Потом узнали, что запах просто присущ этим собакам. Они не виноваты, что пахнут, так уж устроены.

Это не запах собачьей спины, это запах… старых носков. Почему именно так, не знаю, но пахнет, сколько ни мой. К нему постепенно привыкаешь и перестаешь замечать.

Вот и все минусы, остальное плюсы, плюсы и еще раз плюсы.

Очаровательное, добрейшее существо. Кушать хочет все время, но ни за что не украдет и кусочка. После моих нахальных котов такая особенность Мухи казалась немыслимой, мы не сразу поверили, что бывают животные, которые ничего не крадут и не портят вещи в доме. Я никогда не предпочитала вещи котам или собакам, но способность Мухи долго смотреть на лакомый кусочек, упавший на пол, обливаясь при этом слюной, умиляла. Мы нарочно роняли кусок мяса под стол, Муха вставала над ним и, сокрушенно вздыхая, томилась, пока ей не разрешали взять.

Знакомые говорили, что у них спаниель крадет еду. Не верю! Если только не голоден до смерти. Может канючить, может надоесть своим попрошайничеством, но красть!..

Добродушнейшее создание, готовое играть в любое время суток. На прогулку бежала так, словно несколько месяцев ее ждала (даже если уже гуляла в тот день), но и домой бежала также с нетерпением. Отвлечь собаку от любого неподобающего занятия или просто увести с улицы можно обещанием покушать. Муха слово «кушать» понимала лучше всех остальных слов.

Умные блестящие глазки, понимание каждого слова, не только обращенного к ней, но и просто услышанного, добродушие и ласковость, да мало ли что еще – это все наша Муха!

И дело не в породе, хотя спаниели – прекрасная порода не только для охоты, но для дома, дело в том, что это СОБАКА. Собака – друг человека? Конечно, но задумайтесь над этой верной фразой. Это ОНА с нами дружит, она, собака, дарит нам свою любовь и доброту, а наше дело – отвечать взаимностью.

Если коты снисходят до жизни рядом с людьми, то собаки дружбу дарят. И никакие мы им не хозяева, мы хозяева того места, где они живут (или не живут, а мучаются). А дружбу надо заслужить, тем более если получили ее от собаки авансом.

 
Та гостья была министерская штучка,
Она заявила, что Муха – вонючка!
«Как будто носки не стирали полгода.
Ну да, спаниель ведь такая порода…
Ее усыпить лишь осталось, и только.
Отдать живодерам не жалко нисколько…»
 
 
Я долго терпела, но после сказала,
Чтоб дама в квартире моей не бывала!
Собачий мне запах совсем не мешает,
Ее же бездушье ужасно воняет!
 

Спасение черного цвета

Далай-лама подарил Леониду Ильичу Брежневу черного кота, названного Ламой.

Странный подарок, у нас черный цвет считается проклятием, и черным котам не везет не только в песне.

Но Далай-лама сказал, что подарок необычный, и Брежнев забрал его к себе на дачу.

Кот дважды спасал жизнь Генсеку, предупреждая об опасности. Видела фотографию разбитой вдребезги машины, в которой погибли только водитель и охрана, в то время как сам Брежнев остался дома из-за вцепившегося в ногу кота.

Еще раз он спас хозяина, задержав его на церемонию встречи космонавтов. В результате Брежнев сел не в ту машину, куда должен. Об этом не писали, но по Москве упорно ходили слухи, что кто-то стрелял в кортеж, вернее, в первую машину с Брежневым. Однако там сидели Береговой и Николаев. Они ранены, а Брежнева снова спас черный кот Лама.

А потом кот пропал, и через день Леонид Ильич умер.

Не он один.

У английского короля Карла был любимый талисман – черный кот, которого берегли как самую большую ценность. Король утверждал, что удача с ним, только пока с ним кот.

Когда кот исчез, король сказал:

– Ну, вот и все.

Это действительно оказалось «все», потому что через день его свергнул Кромвель, а еще через день Карлу отрубили голову, как потом выяснилось, не вполне законно и почти зря. Но голову не пришьешь.

Кота так и не нашли.

Гимнаст Хомка

Это было еще до Тики. В коммунальной квартире на Старопименовском «роскошная» комната с окном в стену соседнего дома и вечно включенным торшером не позволяла рассчитывать на пребывание там кого-то крупней тараканов.

Нет, были, конечно, и мыши, и даже соседский кот. Именно из-за него Кон-Тики держали в квартире у Вульф, а у себя я то и дело пыталась завести какое-то живое существо. Нина с умным видом посоветовала купить хомячка, мол, проблем никаких: вода, еда и перестилать порванные газеты. Выгуливать не требуется, обои не рвет, мебель не грызет, где попало не писает.

Сомнения по поводу соседского кота отвергла категорически, мол, хомяк в клетке, а кота можно пару раз шугнуть так, чтобы не подходил.

Я усомнилась, что этого мерзавца можно чем-то испугать, но клетка убедила.

Покупать животное на «Птичку» возле Таганки мы отправились вместе. Если бы не Нина, мне всучили бы что угодно, даже удава под видом хомяка особой породы, да еще по цене новенькой «Волги». Сухоцкая сразу отобрала у меня все деньги, объявив, что меня непременно обкрадут или обманут.

Мучения начались сразу: животных на продажу было множество, все такие хорошенькие либо несчастные, что для меня сигнал забрать к себе или хотя бы накормить. Просили за них сущие копейки, даже за породистых, что, по мнению Нины, свидетельствовало, что кошки и собаки краденые, а попугаи вылетели из своих клеток погулять и были пойманы ворюгами на дереве. Но это означало, что вся живность постарается вернуться к своим прежним хозяевам, значит, нам нужно идти мимо.

Теперь я понимаю, что покупать вообще следовало либо со специалистом, либо в зоомагазине, поскольку мы совершенно не разбирались ни в чем.

Хомяки на продажу сидели в основном не в клетках, а в больших банках или тазах. Мне всегда казалось, что хомяк – животное исключительно спокойное, даже ленивое, что они только едят, пьют и спят. Но тут они все куда-то лезли, пытались выбраться, ссорились между собой…

Заводить большого я не рискнула, для начала лучше маленького. Продавец настойчиво советовал двух, чтобы им не было скучно по одному. Даже заверял, что подберет из имеющихся мальчиков или, наоборот, девочек, чтобы не пришлось потом раздавать знакомым хомячье потомство.

У продавцов их товар всегда лучший, это давно известно. И что старая кляча в устах продавца-цыгана с легкостью превращается в бодрого рысака, тоже ясно. Но, глядя на хорошенькие комочки, невольно начинаешь верить, что они самые-самые…

В покупке сыграло свою роль еще то, что к хомячьему царству я добралась с совершенно истрепанными нервами: мне хотелось купить и котиков, и щенков, и попугаев, и даже морских свинок. Осознав, что я до вечера с рынка не выберусь, Нина скомандовала:

– Покупаем первого же понравившегося и уходим!

Легко сказать, «первого понравившегося», а если понравились штук десять?

Совет был дельный:

– Тогда просто закрываешь глаза, протягиваешь руку и берешь того, который в нее попадется.

Продавец посмеялся, но согласился на подобный способ.

Так я выбрала Хомку.

На следующий день, зайдя в зоомагазин за кормом для нового питомца и советом, как справиться с несколькими возникшими проблемами, мы поняли, что здорово переплатили на рынке и взяли, что называется, кота в мешке. Но Хомку я успела полюбить, потому не жалела.

А проблемы уже возникли…

Хорошо, что Лесик в это время отдыхал на каникулах довольно далеко от Москвы и моих мучений не видел. Павле Леонтьевне, которая была во Внуково, я тоже ничего не сказала.

Первой проблемой стала клетка. Она была, по нашему с Ниной мнению, великолепна: просторная, с множеством всяких лесенок и приспособлений для лазания, но Хомке почему-то категорически не понравилась. Клетку мы купили там же, на рынке, не задумавшись, подойдет ли хомяку. Дома выяснилось, что в клетке, видно, жил большой попугай, а маленький Хомка может при старании вылезти. Но хуже всего – через прутья вполне пролезала лапа соседского кота. Конечно, никто не собирался пускать кота в комнату, но я не могла поручиться, что это создание с весьма загребущими лапами не проникнет обманом, как он делал это, когда я кормила птиц. Конечно, кот не мог достать Хомку в большой клетке, у хомячка всегда была возможность уползти к другой стенке, но к чему такой кошмар для животного?

Выпроводив кота с обещанием «в случае чего» применить к нему жесткие меры воздействия, я выстлала пол клетки опилками, как полагалось, налила водички, положила еду и уселась любоваться своим новым другом.

Новый друг спать не собирался, напротив, мне попался крайне деятельный и свободолюбивый хомяк, он тут же принялся грызть деревянные планки своей клетки! Уже через пару минут стало ясно, что к утру резвый Хомка будет на свободе, если не в желудке у ненасытного соседского кота. Кот, кстати, не исчез на ночь, как обычно делал, а уселся под моей дверью в ожидании, когда плотный ужин покажется в коридоре. Что они, сговорились, что ли, – один рваться на смертельно опасную волю, а второй в ожидании этого побега?

Пока хомяк не прогрыз дыру, я придумала ему новый дом – притащила свой глубокий таз, выстлала его тряпками и перенесла настырное животное вместе с опилками, водой и едой туда. Но встал вопрос, чем таз накрыть, чтобы кот не сунулся сверху. Пригодилась старая решетка от чего-то, она была достаточно частая, чтобы животное, даже постаравшись, не вылезло, а лапа кота не пролезла.

Хомяк возился долго, мне пришлось оставить торшер включенным на всю ночь, чтобы время от времени заглядывать в таз.

Утром явилась Нина, конечно, с вопросом:

– Ну как?

Пришлось рассказать о клетке, тазе и о том, что Хомка уже описал все опилки, а где взять новые, я не представляю. Если их придется менять каждые пару часов, то нужно устраиваться сторожем на какую-нибудь лесопилку.

Сухоцкая бодро обнадежила меня, что мы что-то придумаем.

Стоило открыть дверь, как кот влетел в комнату и попытался завладеть тазом. Я возгордилась своей изобретательностью, просунуть лапу в таз ему не удалось. Правда, Хомка беспокойно забегал по кругу. Кота пришлось вышвырнуть из комнаты в коридор. Уходя в зоомагазин за опилками, мы проверили крепость запора на двери (до того я вообще ее не закрывала).

Хомка оказался гимнастом: хотя его совершенно не заинтересовали ни лесенки, ни разные перекладинки, зато он ловко подпрыгивал и цеплялся лапками за ячейки решетки, повисая то на одной, то на другой лапке и раскачиваясь. Наблюдать за этим было забавно, но в остальном хомяк оказался неуправляем. Он продолжал залезать в воду лапами, разливать ее по свежим опилкам, тащил туда кусочки яблок и морковки, потом вываливал все в тех же опилках… Нина возмущалась:

– А ты чего хотела, чтобы он ел, пользуясь ножом и вилкой?! Молодой еще, научится.

Вот это и оказалось главным сюрпризом.

Я успела привыкнуть к Хомке быстро, кот тоже достаточно скоро понял, что ему поживиться не удастся, и оставил свои попытки заполучить хомяка на обед. Приноровилась я и опилки менять, и овощей и фруктов не накладывать на целый хомячий выводок. Привыкла к его гимнастическим упражнениям на решетке. Одно плохо – Хомка категорически не желал идти ко мне на руки. Кусочек фрукта или овоща, положенный на ладонь, конечно, приманивал его, но стоило чуть двинуть рукой, как животное мгновенно ретировалось. Меня мучил вопрос, почему он так боится, должен бы понять, что я не желаю ему зла, кормлю, пою…

В конце концов мы решили, что пора отнести Хомку к ветеринару на осмотр. Может, прививки там какие-то, витамины или прочее…

Гордые своим животным, поведали ветеринару о проблемах и поинтересовались, как приучить Хомку к клетке, месту и стоит ли заводить ему пару. Пожилой дядечка с недоумением посмотрел на нас поверх очков и хмыкнул:

– Да поздновато вашей Хомке пару заводить, отрожала она свое давным-давно. И оставьте старушку в покое, пусть доживает век в мокрых опилках. Только меняйте почаще.

Хомка оказалась старенькой самочкой лет трех. А мочилась она куда попало из-за серьезной проблемы с почками. Доктор вообще удивился, как она с такими проблемами до такого почтенного возраста дожила. Мы не поверили:

– Хомка гимнастикой занимается!

Ветеринар только развел руками:

– Я все сказал. Не надо покупать с рук, не поинтересовавшись, что за животное.

Мы несли Хомку обратно, обливаясь слезами. Купить животное, приноровиться к нему, чтобы оно умерло немного погодя?

Доктор Айболит оказался прав. Клетку я подарила знакомым, у которых был попугай, а с Нины взяла слово, что та никому не расскажет о нашем печальном опыте.

Осенью Лесик вдруг решил, что ему непременно нужно завести дома… хомяка. Я, услышав такое пожелание своего эрзац-внука, буквально возопила:

– Только не Хомку! Лучше кота или собаку.

На вопрос почему, опомнившись, принялась придумывать всякие разные болезни, которые бывают от грызунов. Лесик смотрел на меня во все глаза, Ира с недоумением, и только Павла Леонтьевна что-то заподозрила, но не стала расспрашивать. Я лишь сказала, что у меня в детстве был хомяк и умер на моих руках. Это тяжело.

Есть совершенно дурацкие законы, касающиеся кошек.

Например, в штате Северная Каролина кошкам запрещено драться с собаками.

Не знаю, какое наказание следует, если те нарушат закон, и как определить, «кто первый начал», но закон до сих пор не отменили. Соблюдают ли его кошки?

Мальчик – моя последняя привязанность

Все, кто знают меня, знают и моего Мальчика или о нем.

Какой он породы? Никакой. Он просто собака.

Нашелся тощий, больной, с покалеченной лапой.

От протянутой к нему руки шарахался, а если отступать некуда, то сжимался, стараясь стать незаметным. Убежать из-за лапы не мог, а огрызаться или кусаться не позволяла совесть.

Как нужно было мучить собаку, чтобы она настолько отчаялась?!

Взяла в дом этот клубок боли и страха. Долго не могла распутать.

Накормлен, напоен, спит где вздумается, делает что пожелает, ест вырезку из Елисеевского, но в глазах все равно боль и страх. Чем должны расплатиться люди, по чьей вине этот страх до сих пор живет в черных собачьих глазах?

А вообще, он нахал.

Когда принесли домой, Мальчик был тихим. Наверное, не верил своему счастью или вообще ожидал чего-то худшего. Лежал грустный, на еду не набрасывался, куски брал вежливо, осторожно косясь на меня, словно переспрашивая, можно ли.

Постепенно понял, что кормить будут всегда, а бить не будут.

Зажила лапа, хотя все равно прихрамывает, перестал вздрагивать от резких движений, но в глазах все равно боль, не так пугается резких звуков и просто шума, но любит тишину.

Понимая, что у Мальчика было трудное детство, кормлю его деликатесами и от пуза, а чтобы поверил в сказку, ставшую былью, позволяю все. Он поверил, сначала был очень скромным псом, а потом засомневался и стал время от времени проверять, так ли это, устраивая какие-нибудь каверзы.

Гулять с Мальчиком невозможно, но не так, как было с Блэком. С эрделькой мы просто не справлялись, ему требовалось носиться как угорелому, да и Мухе тоже. Но Муху можно было позвать и усадить рядом (она ведь умерла у нас от чумки, этого проклятия московских собак!), а Мальчика и усаживать не нужно, он понимает, что я старенькая и хожу медленно, он предпочитает лежать рядом.

Но стоит выйти на улицу, начинают приставать ко мне и к собаке. Сначала Мальчик очень пугался этой моей известности, пришлось даже нанимать ему специальную няньку, которая собаку выгуливала. Белла рассказывала, что в Париже так подрабатывают молодые люди – выводят на прогулку чужих собак. У нас этой услуги пока нет. Я звонила в Бюро добрых услуг, интересовалась, посетовали на отсутствие в прейскуранте, посоветовали нанять человека самой, но телефон дать отказались. Какие же это добрые услуги, если у них прейскурант и все – только для людей?

Дважды я приглашала якобы для уборки, но просила выгулять Мальчика. Сходило с рук, но потом гулявшая девушка попала на глаза своему начальству и вернулась с прогулки в слезах – день не зачли. Я заплатила ей, но остальных предупредили, чтобы подобное не повторялось. Почему?! Ну почему нельзя внести в прейскурант выгул собак?

Ирина Юккельсон говорила, что я просто позвонила не туда, что есть в Москве и Ленинграде выгул собак по заявке. Наверное…

Нянька для Мальчика нашлась, она больше двух лет выгуливала, но потом нашла работу поинтересней и семью.

Как переживал Мальчик! Несколько дней он выходил на улицу только по надобности с тем, кто оказывался под рукой, неприкаянно бродил по квартире, всем своим видом давая понять, что я в ней пустое место, – искал свою няньку. Нина Сухоцкая и в этом нашла свой плюс, сказала, что теперь я вынуждена выходить за дверь квартиры на улицу, чтобы погулять с Мальчиком. Я не могу выходить каждый день, просто выпускаю его, а потом пускаю обратно. Собака это понимает и не жалуется.

Я боюсь за него, Мальчика знают многие, он тоже знает многих, гулял со многими. Он доверчивый, слишком доверчивый, любой сможет увести и даже обидеть. Боюсь, а защитить не могу, меня уже саму защищать нужно.

Иногда я говорю ему, что умру, а он должен будет слушать новых хозяев.

Больше всего боюсь вот этого – что он снова окажется на улице. Выгонят ведь старого, людей выгоняют, а уж собаку что стоит?..

Я теперь почти одна, осиротела. Слишком многие вдруг ушли от меня за горизонт. Много-много фотографий на стенах напоминают об ушедших. Нет моей дорогой Павлы Леонтьевны, нет и Ирины, умерла Анна Андреевна, умерла моя Белла, ушли из жизни Завадский, Любочка Орлова и даже несгибаемая Вера Марецкая, нет Таты… Я такая старая, умудрилась пережить слишком многих. Может, потому мне так горько и тяжело?

У Лешки своя семья, его Татьяна умница и очень хороший человек, но они заглядывают все реже. Лесик мой строитель, ему все недосуг посидеть со старой бабкой. Зря ворчу, сидит, как только появляется минутка, терпеливо в сотый раз выслушивает истории про Мальчика, делает вид, что забавно… И Таня тоже заботливая, она псину никогда без вкусненького не оставит, а когда вдвоем приходят, уводит Мальчика погулять, чтобы и пес воздухом надышался, и мы с Лесиком поболтать могли. Он слушает мои рассказы о Малыше, жалобы на театр и старческую немочь и старается отвлечь рассказами о своей жизни.

Если бы Татьяна могла записывать за мной, я бы многое наговорила, получилась бы большая книга… Но ей тоже некогда, всем некогда, только у нас с Мальчиком слишком много времени, девать его некуда, вот мы и занимаемся воспоминаниями.

Раньше я рассказывала все псу, он внимательно слушал, потом надоело. Теперь стоит приняться за воспоминания – закрывает глаза и делает вид, что слушает так, но я-то знаю, что спит. Собаки спят чутко, стоит мне замолчать, он глаза открывает, смотрит.

Я Мальчика брала с собой в театр, он один оставаться никак не мог.

Иногда даже скандалы из-за этого случались. Терпеть не могу разные профсоюзные сборища, когда заранее знаешь, кто и что скажет, как надо кого-то осудить (например, чьи-то книги, не взяв их даже в руки) или выдвинуть. А еще репетиции не люблю те, на которых от меня ничего не зависит. Ну какой прок сиднем сидеть на сцене, наблюдая, как режиссер ее уродует, и кипя от злости?

Я и не ходила, говорила, что не могу, поскольку Мальчик болен, оставить его не с кем, бросить одного никак невозможно. Мне советовали взять собаку с собой. Я брала, приводила в гримерную, оставляла под замком. Но перед этим договаривалась кое о чем.

Это моя хитрость дрессировщицы, теперь можно сознаться, мы с Мальчиком по театрам больше не ходим. Я научила его лаять, как только услышит голос Славы Плятта. Получалось забавно: стоило начать репетицию (я могу тысячу раз повторять текст с Пляттом, но долбить его ради бездарностей, которые не желают выкладываться полностью на репетициях, не хочу!), как из моей гримерной на весь театр раздавался собачий лай! Я объясняла, что собака не любит голос Славы, мне верили, считая, что имею в виду Славу Плятта, а я ведь говорила просто о славе. Плятт страшно сердился, пока не узнал о моей хитрости. Но все равно обижался.

Приводить собак в театр категорически запрещалось, когда новый охранник не пустил Мальчика, посоветовав мне привязать его снаружи, я сообщила собаке:

– Мальчик, нас изгоняют из театра!

Охранник потом бежал за нами с извинениями, объяснял, что он на службе, вынужден так поступать. Я пожала плечами: мол, поступайте, кто вам мешает?

Это произошло после того, как за кулисами наткнулись на какого-то начальствующего. Терпеть не могу вот таких – деятелей от культуры, у которых ни культуры, ни деятельности, вернее, вся она заключается в запретах. Мальчик доверчиво подошел к нему обнюхать. Чиновник что-то взвыл о блохах, я громко посоветовала собаке отойти от чиновника:

– Мальчик, отойди, у товарища блохи!

Это немедленно стало достоянием московской публики, простить чего чиновник не мог – собаке было запрещено переступать порог театра.

В ответ я попросила кого-то из актеров перенести Мальчика через порог на руках, чтоб не переступал. Пес юмора не понял, зато оценили окружающие.

Честно говоря, я не раз вспоминала добрым словом «железную» Фурцеву, в кабинет которой можно было войти без предварительной записи за полгода, ей можно позвонить и в чем-то убедить. Она откровенной дури не допускала, разве что не всегда знала, что творится в ее ведомстве.

Конечно, потом нам с Мальчиком приходить разрешили, только попросили пользоваться служебным входом и не попадаться на глаза начальству.

На следующий день после такого совета намеренно опоздала, в качестве объяснения (хотя его никто не требовал) сообщила, что отрабатывала маневры.

– Какие?

– Мы с Мальчиком по-пластунски подбирались к театру.

Эфрос, проводивший репетицию, рассмеялся:

– Зачем?

– Отрабатывали незаметное проникновение.

– Удалось?

Труппа уже перестала заниматься своими делами и навострила уши: как же, Раневская «выдает» очередной анекдот.

– Нет, у него получается ползти, а у меня ж… слишком большая, даже из-за мусорных баков высовывается, и голуби пугаются.

Половина репетиции сорвана, актеры не могут успокоиться от смеха, видно представляя меня ползущей за мусорными баками.

А если серьезно, то одиночество Мальчика – это большая проблема. Он и впрямь страдает, бедному кажется, что его все бросили.

Смотрю в эти несчастные глаза, а в них мольба: только не бросай! Только не откажись от меня!

С ужасом думаю, как он воспримет мою смерть, ведь я уже стара, Мальчик наверняка меня переживет. Решит ли, что я его предала? Не окажется ли на улице? Глаза собачьи, полные слез, невыплаканной боли, со мной днем и ночью. Он человечный, собаки вообще часто человечней людей, особенно те, которых люди обидели. Я однажды говорила Нине, что, обижая бездомное животное, люди отдают ему часть своей человечности, а сами при этом лишаются ее. Те, кто убивает животных, не люди, они человеческое растеряли.

Конечно, бывает, когда убивать приходится, но просто так ударить, обидеть, тем более убить беззащитное животное – значит, убить в себе душу. Даже просто пройти мимо голодных глаз и не покормить их обладателя – преступление против человеческого в себе.

На Земле осталось так мало людей и стало так много похожих на них бездушных оболочек! Что будет с миром?

Мне на юбилей от театра подарили ковер (подозреваю, что кто-то посетовал на мою бедность). Ковер хорош, постелили его на пол.

Мальчик тут же решил, что это для него, а я на краешке примощусь, и разлегся посередине.

При виде моего беспородного пса с вечно спутанной шерстью у представительницы профкома явно зашлось сердце. Чтобы успокоить несчастную, я бодро сообщила, что Мальчик на ковре напоминает мне Горького на Капри. Ответный смех был натянутым.

Неужели она не понимает, что и я больше оценила не то, что подарили дефицит, а удобство для моего пса – ему теперь куда теплей лежать на полу. Почему у слишком многих ценность вещи определяется тем, как тяжело ее достать, а не тем, насколько она удобна?

Что-то у меня не то получается. Воспоминания вместо толковых рассказов о животных.

Успею ли собрать много разных историй и фактов?

Боюсь, что нет: стара, забывчива и даже глупа стала. Годы берут свое. А жаль…