Текст книги "Долина Новой жизни"

Рене отрицательно покачал головой.

– Нет еще.

– В таком случае, вы ее увидите. Вы должны увидеть ее. – Кривая усмешка пробежала по тонким губам Куинслея. – Вы ничего не слышали о ней?.. Нет?.. Тогда я не буду вам ничего рассказывать. Пусть она сама расскажет вам все! Вы не пугайтесь, она устроилась неплохо. Это ведь замечательная женщина. Я не удивляюсь, что мужчинам она так нравится. – Куинслей засмеялся.

Герье не почувствовал гнева, как прежде, когда этот человек позволял себе издеваться над ним. Почему-то Куинслей казался ему несчастным, достойным жалости.

Макс остановился и снова заговорил:

– Я дам вам пропуск в Среднюю и Высокую Долины, а там вы, прежде всего, обратитесь к моему сыну Роберту. Он скажет вам, где мадам Гаро и что она делает. Через две недели вы должны возвратиться ко мне, и мы поговорим о вашей дальнейшей судьбе. Мистер…

– Клэр, – подсказал англичанин.

– Мистер Клэр, – продолжал Куинслей, – будет вам сопутствовать. Мне очень интересно выслушать ваше беспристрастное мнение обо всем виденном в автономной Долине. Теперь, господа, я вас не задерживаю. Я знаю, у вас нет пристанища. Но вы напрасно скрывались. Механические глаза, уши и читатели мыслей делают явным все скрытое. Я приказал отвести вам две комнаты. Завтра вы отправитесь в путь. До свиданья.

… В эту ночь Герье, несмотря на сильную усталость, заснул только перед рассветом. Тяжелые думы бродили в его голове, и ему, более чем когда-либо прежде, стало казаться, что не следовало возвращаться в Долину.

Мистер Клэр долго сидел на кровати. Он снял сапоги и, забыв об этом, стал расхаживать по комнате в одних чулках.

«Ужас, ужас! – думал он. – Что может сделать этот гениальный безумец! Под его ударами погибнет весь мир, рухнет и старая добрая Англия. Нет, нет… этого нельзя допустить». Тут англичанин с испугом огляделся, ему вспомнились глаза, уши и читатели мыслей. Он выключил электрический свет и, закутавшись в одеяло с головой, приказал себе спать.

Приемная Роберта Куинслея была еще пуста. Муки и Марки находились на своих местах в ожидании посетителей, желающих видеть правителя. Часы пробили девять. На монументальной лестнице показались Рене Герье и Джон Клэр. Они медленно поднимались по широким ступеням, устланным плотным ковром.

Лицо Рене было бледно, взгляд безучастен. Англичанин, который с интересом присматривался к каждой мелочи, был, как всегда, свеж и бодр, гладко выбритое молодое лицо резко подчеркивало седину товарища.

Муки подошел к друзьям с вопросом:

– У вас имеется пропуск? Разрешите посмотреть, кто подписал его.

Клэр протянул бумагу.

– Мистер Макс Куинслей, лично.

– Прошу обождать здесь несколько минут. Мистер Роберт принимает с десяти, но сегодня он начал свою работу раньше и приказал пропускать всех. Сказав это, Муки исчез.

Герье опустился на низкую скамью. Клэр, подойдя к большому окну, любовался видом на Старые копи – поселок теперь превратился в целый город. Квадраты десятиэтажных домов, окруженные садами и лужайками, тянулись длинными рядами, образуя широкие улицы. Снующие повсюду автомобили, носящиеся в воздухе летающие люди придавали этой картине особое оживление. Леса по крутым склонам гор казались темными пятнами на общем ярком солнечном фоне.

«Какие ужасы таятся здесь, в мирной с виду обстановке! – думал Клэр. Что будет, когда эти честолюбивые вожди поведут массы здешнего населения против остального мира?»

Мысли Клэра были прерваны раздавшимся сзади него голосом:

– Прошу вас.

Муки открывал перед ними дверь, приглашая войти.

Роберт стоял около письменного стола, просматривая кипу бумаг, когда друзья вошли в его кабинет. Рене поразился сходству между отцом и сыном, и тотчас же почувствовал, что сердце его сжалось от предчувствия чего-то тягостного и безнадежного.

Роберт, отложив бумаги, быстрым взглядом окинул стоявших у дверей незнакомцев.

– Вы направлены ко мне мистером Куинслеем? – спросил он удивленно. – В пропуске не проставлены ваши имена, не указана цель вашего посещения. Глаза его остановились на старшем, он спросил: – Кто вы?

– Вы меня не знаете, – ответил француз. – Я Рене Герье, уже побывавший в Долине; теперь я возвратился сюда снова.

Лицо Роберта выразило растерянность.

– Рене Герье, – повторил он, как будто желая понять смысл этих слов.

– Ваш отец направил меня к вам, чтобы я мог узнать об участи мадам Гаро.

– Вы желаете видеть мадам Гаро?! – воскликнул Роберт. – Это невозможно.

– Невозможно? Не понимаю вас. Мистер Куинслей сказал, что она живет превосходно и что я все могу узнать о ней у вас. Не может быть, чтобы это была злая шутка.

Роберт нервно перебирал бумаги. Он опустил глаза и молчал.

– Неужели с ней произошло что-нибудь ужасное? Она умерла?

– Нет, нет, что вы! Она здорова. Она жива и здорова, но состояние ее таково, что она вряд ли захочет видеть кого-либо из далеких ей людей.

– Далеких… По-видимому, мистер Куинслей, вы не все знаете о мадам Гаро. Иначе вы не назвали бы меня далеким ей человеком. Анжелика…

– Попрошу вас… – резко перебил Роберт. – Попрошу вас, мсье Герье, не распространяться далее на эту тему. Одно я могу вам обещать: расскажу о вашем возвращении Анжелике, и пусть она сама решит, должна ли она вас видеть.

– Ах, вот как! – вскричал француз. – Она может не захотеть меня видеть? Вы называете ее Анжеликой… Мне все понятно теперь. Быть может, я сам не пожелаю ее видеть. Клэр, пораженный этой вспышкой гнева, схватил его за руку:

– Успокойтесь, Рене. Как бы ни была тяжела истина, вы должны узнать ее от самой мадам Гаро.

Роберт вышел из комнаты, оставив друзей одних. Долго копившиеся чувства вылились теперь в настоящий припадок. Несчастный Герье ломал руки, говорил:

– Случилось то, о чем я подозревал с самого начала. Когда я прочел во Франции записку Анжелики, я подумал, что я потерял ее. Я был убежден, что проникну в Долину, но я знал, что мне не сохранить ее любовь. Зачем она спасла меня тогда? Лучше бы я погиб в борьбе с лютым Куинслеем, как погибли мои лучшие друзья!

Клэр успокаивал своего товарища.

– Сын не лучше отца! Несчастная Анжелика сделалась жертвой расставленных вокруг нее сетей.

– Мы ничего еще не знаем, Рене, – возражал Клэр. – Вы должны увидеть мадам Гаро. Это необходимо.

Слезы дрожали на длинных ресницах Анжелики. Целую бурю пришлось ей выдержать только что. Ненависть Роберта к Герье поразила ее; ревность его к ее прошлому причинила ей страдание.

«Господи, какая я несчастная! А Рене?.. А Роберт? Он не может понять меня… Я искала у него поддержки, а в ответ получила упреки и укоры. Какая бешеная, животная ревность! Мои страдания возбуждают в нем подозрение, что я еще сохранила чувство к бедному Рене. Самый лучший из мужчин не может понять, что я жалею Рене. Разве Герье виноват в чем-нибудь? Если можно винить кого-то, так только меня. Если бы я знала, что он может вернуться… Кто мог думать… Случилось то, чего никогда не бывало. Никто еще до сих пор по своей воле не проникал в Долину… Я должна настоять на желании видеть Рене. Роберт хороший и добрый, он должен разобраться в моих чувствах… Когда он успокоится, он простит меня».

Шаги за дверями заставили ее вздрогнуть. Она ощутила резкую боль в груди.

Прошло мгновенье. Герье стоял в нескольких шагах от нее. Анжелика съежилась под взором вошедшего.

«Это Рене Герье? Этот бледный, изможденный полуседой человек с большими усами и отросшей бородой?.. Какая перемена за два года! «

– Анжелика, – долетел до нее едва слышный шепот.

– Да, Рене, это я. Я хотела видеть вас, чтобы рассказать вам все.

Они молчали, рассматривая друг друга.

– Садитесь, Рене. Я хочу собраться с мыслями. – Она порывисто сбросила с себя шаль, ей стало жарко, душно, как будто на нее пахнуло раскаленным ветром пустыни. – Слушайте, Рене, слушайте, умоляю вас, вы должны выслушать все, узнать, что произошло со мной с того момента, как мы расстались с вами на Высоком Утесе. Я знаю, этот рассказ истерзает вам сердце, но вы должны знать всю мою жизнь за эти два года. Тогда вы, может быть, простите меня и, может быть, это принесет вам облегчение. Я не могу молчать, потому что сотни раз мысленно рассказывала вам день за днем всю свою историю и мысленно каялась перед вами и просила прощения.

Торопясь и сбиваясь, переживая вновь все события своей жизни в Долине, она рассказывала, а ее слушатель сидел согнувшись, закрыв лицо руками.

Короткий стон изредка вырывался из его груди, судорога пробегала по телу, но он не проронил ни слова.

И вдруг он упал к ногам своей возлюбленной, которую терял теперь навсегда.

– Рене, Рене, вы меня прощаете? – Женщина положила руки на его голову: – Успокойтесь! Боже, чего бы я ни сделала, чтобы вас успокоить!

Герье прикоснулся головой к ее ногам и, быстро поднявшись, отошел в сторону. Он стоял отвернувшись, и Анжелика не могла видеть его лица. Так прошло несколько минут. Когда он снова подошел к ней, черты лица его представлялись застывшими, взгляд – погасшим.

– Простите меня, что я ворвался в вашу жизнь и заставил вас снова пережить то, что следует забыть. Судьба сыграла с нами злую шутку. Я буду рад, если ваша новая жизнь заставит вас забыть пережитое. Я же, не бойтесь за меня, Анжелика, найду утешение. Зима, проведенная мною в монастыре, многому меня научила, и я надеюсь, что смогу достигнуть спокойствия, которое мне так необходимо. Прощайте. Постарайтесь поскорее забыть это наше последнее с вами свидание.

Сказав это, Герье медленно направился к дверям, а молодая женщина уткнулась в платок.

Пока Герье был у Анжелики, Клэр оставался в приемной, терпеливо ожидая возвращения друга. Тут он познакомился с мистером Чарльзом Чартнеем и с синьором Висконти. Они были очень удивлены рассказом о смелом путешествии, которое привело его в Долину Новой Жизни.

Упоминание о Герье заставило невозмутимого Чартнея нахмурить брови, но он не стал задавать вопросов.

Эти новые знакомые устроили так, что комнаты для Клэра и Герье были отведены в здании физического института, там же, где временно жил Висконти, директор этого института. Расставаясь, Клэр обещал провести сегодняшний вечер с ними.

Вид возвратившегося Герье очень не понравился Клэру. Без всяких лишних расспросов он увлек его из дворца Роберта и постарался как можно скорее устроиться в назначенном им помещении.

Состояние Рене сильно его беспокоило; он то и дело подходил к запертым дверям комнаты друга и прислушивался к тому, что там происходит.

Было уже совсем темно, когда дверь немного приоткрылась. Бледное лицо Рене было спокойно. Он спросил:

– Почему, Джон, вы не идете туда, куда вас звали? Я буду очень рад, если вы пойдете. Я чувствую себя усталым и сейчас ложусь спать.

– Мужайтесь, старина, – сказал Клэр с чувством, крепко пожимая руку человека, который сделался ему близок за эти немногие месяцы.

– Не беспокойтесь обо мне, Джон, – просто ответил Герье. Двери закрылись, и англичанин, поколебавшись с минуту, отправился в гости.

Квартира Висконти состояла всего из двух комнат и помещалась рядом с кабинетами и лабораториями института. Хозяин встретил Клэра в прихожей.

– Очень рад, что вы пришли раньше мистера Чартнея. Если пожелаете, могу показать вам то, чем заведую здесь, в Долине. Хотя ваша специальность далека от моей, тем не менее, думаю, вы с интересом осмотрите это учреждение. Ничего подобного вам не удастся видеть вне нашей Долины.

На эти слова мистер Клэр ответил выражением согласия и удовольствия.

– Прошу следовать за мною.

Работы в лабораториях и кабинетах были уже закончены. При входе в каждую комнату Висконти зажигал электрический свет. Останавливаясь перед заслуживающими внимания аппаратами, он давал объяснения:

– Вы орнитолог, – говорил он, входя в круглую высокую залу. – Может быть, я надоел вам, показывая то, что вас мало интересует, но вот я вам покажу нечто другое. – Он подвел гостя к круглому столу, стоящему посреди зала: – Видите эти три маленьких прибора? Это миниатюрные точные копии тех аппаратов, с помощью которых мы регулируем скорость распада атомов радиоактивных элементов. Вы знаете уже, что великий Гаро научил нас извлекать и использовать энергию, заложенную в атомах. Наука не знала, как можно заставить атомы распадаться. В естественных условиях распад длится годы и годы. Теперь мы можем заставить элементы распасться сразу. Мы можем регулировать распад, задавая ему ту или другую скорость. Вы понимаете, мистер Клэр, какой неисчерпаемой энергией обладает Долина, имеющая в своем распоряжении богатейшие в мире радиоактивные руды?

Клэр, внимательно слушавший физика, спросил:

– Наверное, вы имеете большие запасы добытых вами радиоактивных элементов?

– О, в наших хранилищах, – воскликнул Висконти, – находится такое количество их, что страшно подумать, что случилось бы, если бы энергия, заключенная в них, освободилась сразу.

Клэр взял в руки маленький приборчик и рассматривал его со всех сторон.

– Я не понимаю его устройства, – сказал он.

– Все гениальные открытия и устройства бывают очень просты, – весело засмеялся Висконти. – Этот аппарат дьявольски прост. Если вы не физик и не техник, вы все равно поймете принцип устройства. Смотрите, только сначала, для осторожности, я разряжу его. Ну вот, теперь я его открываю.

– Удивительно, – проговорил Клэр, изучив несложное устройство аппарата. – Не понимаю, как эта идея не была осуществлена раньше?

– Да, идея проста, но пришла она не сразу, – сказал Висконти. Он помолчал. – Все великое, что служит человеку на пользу, может служить и во вред. Вот эти три маленьких приборчика были отобраны у одного негодяя, который был подослан к нам.

– Подослан? – переспросил Клэр. – Кем же? И зачем?

– Максом Куинслеем. Он не может примириться с отделением наших Долин.

– Вы говорите о Зоне, – сказал, подходя к ним, Чартней. – Я искал вас в квартире и угадал, что вы отправились показывать нашему гостю свои владения. Я не мешаю?

– Конечно, нет, – сказал Висконти. Он взял в руки все три приборчика. Совершенно верно, они были найдены у Зона, этого тайного приспешника мистера Макса. Что хотел он сделать с ними, мы не знаем. Во всяком случае, эти адские машины были рассчитаны не для фейерверка.

– Я уверен, Куинслей хотел уничтожить военные гусеницы, – заметил Чартней.

– Вполне возможно, – согласился физик.

– Конечно, мистеру Максу очень важно уничтожить нашу главную военную технику. Я не думаю, что он может долго выносить автономию наших Долин, проговорил Чартней.

– Значит, эти маленькие ящики обладают большой взрывной силой? спросил Клэр.

– Сила зависит от величины заряда, – пояснил Висконти. – А теперь, господа, прошу вас к себе. Нас ожидает вкусный обед, который я заказал специально для этого вечера в клубе. Как жаль, что мсье Герье не может принять участие в нашем маленьком пиршестве!

В небольшой темной комнате сидели друг против друга Филиппе Мартини и Рене Герье.

Встреча потрясла старых друзей. Многое мог бы рассказать каждый из них, но слова не шли с языка. Горе Герье было так велико, что его нельзя было передать словами. Что до Мартини, то рассказывать о своих страданиях ему казалось и смешным и глупым. Они представлялись ему ничтожными по сравнению с тем, что вынес несчастный Герье.

Они молчали.

Мартини уже перестал видеть лицо своего друга. Но, не включая света, он спросил:

– Что же вы думаете предпринять дальше, дорогой Рене?

– Как можно скорее возвратиться в монастырь Син-Чун-Вен.

– А потом?

– Не хочу загадывать о далеком будущем. Во всяком случае, я останусь там надолго.

Мартини осторожно заметил:

– Может быть, это было бы самое лучшее для вас, мой дорогой друг, но боюсь, что ваш план трудно выполним. Вспомните, как мы пробовали один раз бежать из этой проклятой Долины.

– На этот раз я убегу, – горячо возразил Герье. – Я это так же хорошо чувствую, как предчувствовал все то, что ждало меня здесь. О, Филиппе, я изменился! Этот уединенный монастырь в горах научил меня многому. Таящийся во мне мистицизм развился вовсю; я верю в то, о чем прежде никогда не задумывался.

– Я вас вполне понимаю, Рене, – нежно сказал итальянец. – Однако, не уверен, что вам удастся ускользнуть из цепких лап Куинслея.

– Я вам уже рассказывал, что Клэр предвидел все и оставил лазейку для отступления.

– Не думаете ли вы, Рене, что Куинслей прекрасно знает, где находится ваша лазейка?

– Не знаю, каким путем мы уйдем отсюда, меня это мало интересует, но хорошо знаю, что не останусь в Долине, – упрямо возразил Герье.

– Тогда не откажите мне, Рене, и возьмите меня с собой. – Говоря это, Мартини положил руку на колено друга.

– Филиппе, вы для меня – самый близкий человек. Правда, я сильно подружился еще с Джоном, это удивительный человек. Но вы…

– Когда мистер Клэр предполагает оставить Долину? – спросил Мартини.

– Мы с ним не говорили еще об этом.

В этот момент двери из соседней комнаты приоткрылись, на пол упала яркая полоса света.

– Можно войти? Вы, кажется, не одни, Рене? Разрешите, я включу свет. Электрическая лампа вспыхнула под потолком.

Мартини встал, чтобы познакомиться с вновь пришедшим.

– О, я многое слышал о вас от нашего общего друга, – проговорил Клэр. Вообще, я заочно знаю всех обитателей Долины. В долгие зимние вечера в монастыре Рене подробно рассказывал мне о Долине Новой Жизни.

Сели. Мартини угрюмо молчал. Герье обратился к англичанину.

– Мы, Джон, только что вспоминали вас. Скажите, что вы думаете о нашем обратном пути?

Клэр воскликнул:

– Я пришел сюда, чтобы поговорить с вами об этом. Вы знаете, нам очень везет. Только что я встретил посланца от Роберта Куинслея. Он передал мне, что правитель Верхних Долин обещает нам содействие, если мы не будем откладывать своего отправления. Если же мы намерены оставаться здесь дольше, то он не может поручиться за нашу свободу и даже за нашу жизнь.

– Откуда знает мистер Роберт, каким образом мы попали в Долину? спросил Герье нахмурившись.

– Я виделся с ним еще раз и должен был рассказать ему все откровенно. Теперь он обещает нам помощь.

– Я мало верю ему. Сын похож на отца…

– Несомненно, они оба опасны, – согласился Клэр, – и я не знаю, кто из них более опасен, по отношению к миру, который они хотят переделать, каждый по-своему. Но, что касается нас, это совсем другое дело. Вы ошибаетесь, Рене. Мы можем рассчитывать на его помощь.

– Делайте как хотите, – устало проговорил Герье.

– Мы тронемся послезавтра утром. К тому времени я закончу осмотр всего, что меня интересует здесь, вы же все равно никуда не выходите из комнаты и, я думаю, не будете против назначенного мною срока.

Мартини подвинул свой стул поближе к англичанину и тихо проговорил:

– Если вы ничего не будете иметь против, мистер Клэр, я присоединюсь к вам.

– Превосходно. Сознаюсь, я убеждал оставить Долину и мистера Чартнея, и синьора Висконти и, конечно, имел ввиду поговорить об этом с вами. – Лицо Мартини выразило недоумение. – Да, да, я настаиваю. Вы, так же, как и мы, должны скорее оставить Долину.

– Разве нам грозит какая-либо опасность?

Клэр встал и заходил по комнате. Наконец он сказал:

– Никто не должен принимать участия в затеях этих Куинслеев. Они принесут миру неисчислимые бедствия.

– С этим еще можно спорить, – сказал Мартини. – Большинство проживающих здесь иностранцев служат им не за страх, а за совесть.

– И подготавливают гибель тех стран, где, они родились и где живут их близкие, – закончил Клэр. – Разве это не предательство – служить врагам своих народов?

– Многим недоступен узкий патриотизм, – нерешительно ответил итальянец.

– Узкий патриотизм! – воскликнул Клэр. – По-моему, патриотизм не может быть узким. В мире много неустроенного, он несовершенен, в нем немало бед… Но исправлять его по рецептам Куинслеев… Нет. К тому же я англичанин, и для меня Англия выше всего и дороже всего на свете.

Мартини приподнялся.

– Я не спорю, – проговорил он, – моя бедная нищенствующая Италия манит меня к себе. Я буду счастлив, когда вновь увижу Апеннины, развалины Форума и море у берегов Неаполя или Ривьеру ди-Леванте.

Мартини весь преобразился, словно позабыл тоску и разочарование последних месяцев своей жизни.

– В таком случае, мы говорим с вами на одном языке. – Клэр крепко потряс своей большой рукой руку Мартини. – К сожалению, Чартней и Висконти думают несколько иначе. Первый представляет из себя какого-то холодного наблюдателя, которого одинаково интересует – или, точнее, не интересует, происходящее. Второй увлекается наукой и слишком авантюристичен, чтобы понять то, что волнует меня.

Герье с удивлением наблюдал своего приятеля. Он знал его как веселого собеседника, как хорошего организатора, как любящего друга; теперь он видел в нем пылкого патриота, способного на всякие жертвы ради своего отечества.

Англичанин в задумчивости ходил взад и вперед. Рене обратился к нему:

– Итак, послезавтра.

– Послезавтра, да. Если только мне удастся закончить одно дело… Но… но я закончу его. Я в этом уверен.

«Какое может быть у него здесь дело?» – подумали оба слушателя, но ничего не спросили, не желая проявлять неуместное любопытство.

– Послезавтра, на рассвете, – снова решительно заявил Клэр.