Текст книги "Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол"

– Восемь.

– Вот видишь – ей ведь тоже надо учиться. Итак, ты согласен?

– А в чем заключается моя работа? – продолжал сомневаться афганец.

– Тебе надо будет вернуться на родину и кое-что для нас сделать.

– На родину?! – лицо парня вытянулось от удивления.

– Но ты же хочешь получить сорок тысяч долларов и перевезти своих родственников сюда? Значит, для этого надо постараться. Согласись, но таких денег, которые предлагаю тебе я, ты здесь вряд ли быстро заработаешь – на это может уйти несколько лет. А так у тебя будет все: ты станешь учиться в университете, твоя сестренка в школе, а ваш дедушка будет дожидаться вас, сидя на лужайке возле вашего собственного дома. Разве не об этом мечтают миллионы твоих соплеменников, кто сбежал сюда от войны?

Лессарт знал, что говорил. Только за прошлый год в Пакистан прибыло около миллиона афганских беженцев. Пакистанское правительство с трудом справлялось с этим потоком и держало ситуацию под контролем только благодаря помощи своих союзников, которые помогали им средствами. Первое место среди доноров занимала Саудовская Аравия и другие мусульманские страны (они выделяли около 400 миллионов долларов в год), второе – США (200 миллионов), затем шли Япония и Китай, но последние вносили в общую копилку меньше всего. Комиссариат по делам беженцев должен был регистрировать каждого мигранта лично, фотографировать и выдавать удостоверение. Каждый беженец должен был получать по 50 рупий в месяц, но не более 500 рупий на семью. Однако далеко не все финансовые средства и гуманитарная помощь поступали по назначению. Например, по официальным данным Конгресса США, из одного миллиардов долларов, выделенных за 1980–1982 годы на содержание беженцев, 700 миллионов были попросту украдены. «Исчезновение» средств подозрительно совпало с обогащением ряда пакистанских военных, которые «внезапно» стали миллионерами. И хотя американцы пытались с этим бороться (только в 1982 году из Комиссариата по делам беженцев было уволено около двух тысяч сотрудников за незаконное использование средств, предназначенных афганцам), но хищения все равно продолжались.

Вот почему, когда Лессарт предложил свою помощь афганцу и назвал сумму в сорок тысяч долларов, у того попросту перехватило дух. Но в то же время он колебался, чувствуя некую угрозу, исходящую от этих людей.

– Что ты решил? – прервал, наконец, затянувшуюся паузу Лессарт.

– Я не готов возвращаться на родину, – ответил афганец. – К тому же один человек из Комиссариата по делам беженцев обещал мне помочь переправить сюда моих родных. Но для этого нужно некоторое время.

Было видно, что парню неловко отказывать людям, которые проявили к нему свое сочувствие. Но Лессарт был опытный разведчик, чтобы не понимать – давить на парня в данную конкретную минуту не стоит. Лучше взять небольшой тайм-аут, чтобы зайти с другой стороны.

– Хорошо, Арьян, я дам тебе время подумать. А чуть позже мы вернемся к нашему разговору.

И американец первым протянул руку для прощания.

Когда афганец ушел, Розарио закурил и задал вопрос, который напрашивался сам собой:

– Как я понял, этот парень теперь мой?

– Ты ошибаешься, Фрэнки, – допивая пиво, ответил Лессарт.

– Но он же не согласился – разве это не понятно?

– Я не бросаю начатое на полдороги.

– Как же ты его убедишь?

– Мне помогут его родные.

– Ты собираешься доставить их сам?

– Слово «доставить» я бы заменил другим.

И Лессарт так посмотрел на приятеля, что у того по спине поползли мурашки, хотя итальянец всегда считал себя человеком не самого робкого десятка.

21 июня 1983 года, вторник.

Москва, Ипатьевский переулок, дом 4/10, строение 1, 7-й этаж,

Отдел административных органов ЦК КПСС, сектор госбезопасности

Александр Бородин находился на своем рабочем месте и наслаждался одиночеством – его сосед по кабинету со вчерашнего дня отбыл в отпуск. И теперь, глядя в окно, выходящее в Ипатьевский переулок, Бородин напряженно размышлял о том, какие действия предпринимает сейчас контрразведка, пытаясь выйти на «крота» и все ли правильно он сделал, «подчищая» за собой следы после встречи с Рашидовым. «Единственная серьезная зацепка для них – это Шухрат Ибраев, – думал Бородин. – Но он им не по зубам, да и знает он про меня мало. Про остальных и говорить нечего – к ним у контрразведки дорога длинная и тернистая. Если, конечно, она не придумает нечто экстраординарное. Но даже если это и случится, произойдет это не скоро. Во всяком случае, у меня должно хватить времени для того, чтобы мобилизовать здесь силы для помощи Шарафу-ака».

В тот самый миг, когда он об этом подумал, в дверь постучали. Разрешив войти, Бородин отвел взгляд от окна и увидел на пороге… Виталия Литовченко. «Надо же – на ловца и зверь бежит», – мысленно поразился Александр этому визиту, а вслух произнес:

– Сколько лет, сколько зим, пропащая душа!

И, поднявшись со стула, он шагнул навстречу гостю. Друзья обнялись, после чего сели напротив друг друга.

– Как жена, как сын? – спросил у друга Бородин.

– Спасибо, живы-здоровы, – с улыбкой на устах, ответил Литовченко. – Твои как?

– И мои так же – отправил их отдыхать на деревню к теще.

– Чтобы не мешали? – продолжая все так же улыбаться, спросил Литовченко.

– Вроде этого. Как у тебя в «конторе»?

– Настоящий цейтнот, – разом посерьезнел гость. – Я, кстати, именно за этим к тебе и пришел.

– Я так и понял – просто поболтать, видимо, времени нет.

– Если честно – в эти дни полная запарка. Но как только освобожусь, обязательно встретимся. Можем даже семьями.

– Ловлю на слове, Виталий, – шутливо пригрозил пальцем другу Александр. – Ну, выкладывай, зачем пришел?

– Прости, Саня, но мне нужно узнать у тебя, где ты был в один из прошедших дней.

– Даже так? – вскинул брови Бородин. – «Контора» меня в чем-то подозревает?

– Боже упаси! Просто мы ищем одного человека, вот и приходится просеивать через сито десятки других. И ты оказался в этом самом списке.

– Что за документ, изволь спросить?

– Список людей, которые шестнадцатого июня в обеденный перерыв покидали территорию этого здания. Ты ведь уходил?

– Если это был четверг, тогда да – покидал стены этого совсем не богоугодного заведения, – кивнул головой Бородин. – Отметился внизу на вахте и выскочил на часок.

– Куда, если не секрет?

– Да здесь недалеко – в «Детский мир». В тот день школьную форму для девочек выбросили. Жена накануне талон взяла под номером сорок два, а я на следующий день его отоварил. Правда, пришлось немного опоздать из-за толкучки. Ты, кстати, своему сыну форму уже достал?

– Он в этом году в старой походит – новую не заслужил, – усмехнулся Литовченко.

– Понимаю, с пацаном строгость нужна, тем более в переходном возрасте. А у нас, сам знаешь, девочка и до трудного возраста у нее еще есть несколько лет. Что тебе еще рассказать?

– Достаточно, Саня, – и Литовченко откинулся на спинку стула. – Ты даже не знаешь, как я рад.

– Чему, позволь спросить?

– Тому, что ты купил дочери школьную форму.

– То есть, идя сюда, ты думал, что я могу быть тем типом, которого вы ищите? Кстати, кто он – агент ЦРУ или Моссада?

– Типун тебе на язык, – отмахнулся Литовченко. – Так, один деятель.

– Понимаю, видимо, злостный алиментщик. Ваша «контора» теперь этим братом занимается?

– Да нет, здесь нечто иное, – было видно, что гостю крайне неловко скрывать от друга служебную информацию. – Ты только не обижайся, ты же сам из нашей среды.

– Я и не обижаюсь, – улыбнулся Бородин, причем так искренне, что его друг не мог этого не заметить.

Поднявшись со стула, Литовченко подошел к приятелю и крепко его обнял. После чего направился к двери. Но на самом пороге обернулся и произнес:

– А про встречу семьями не забывай. Ориентировочная дата – в один из выходных в сентябре, когда твои уже вернутся. А пока будь здоров, Саня!

«И ты не болей, Виталька, – подумал про себя Бородин, глядя на то, как за другом закрывается дверь. – И дай бог, чтобы ты подольше не нашел того, кого ищешь».

21 июня 1983 года, вторник.

Ташкент, сквер имени Октябрьской Революции и у парка имени Тельмана

Чем больше Баграт Габрилянов находился в Ташкенте, тем сильнее он ему нравился. И даже изматывающая жара чилля, которая в эти дни стояла в городе, не могла испортить того настроения, которое произвел на Баграта этот солнечный и жизнерадостный мегаполис. Единственное, что огорчало – Тамиллу он пока так и не нашел, даже близко не приблизившись к разгадке ее исчезновения. Но юноша не отчаивался и продолжал свои поиски, благо времени у него было в избытке и никто его не отвлекал. Отец, который должен был опекать здесь сына, с головой был погружен в свою работу, что только развязывало юноше руки. Он, еще будучи в Грузии, устал от родительской опеки и было бы совсем грустно, если бы она продолжилась и здесь.

Этим солнечным утром Баграт пришел в сквер имени Октябрьской Революции, где, как он уже знал, собиралась местная молодежь, особенно студенческая. Ведь на дворе был разгар лета, каникулы, поэтому сквер был заполнен молодыми людьми, мирно сидящими на лавочках с учебниками или неспешно прогуливающихся под развесистыми чинарами. Помимо этого, они тусовались у памятника Карлу Марксу, а также у местных общепитовских заведений – у кафе «Дружба», «Лотос», «Зарафшан». Купив себе в киоске эскимо на палочке, Баграт тоже стал тусоваться у этих заведений, внимательно вглядываясь в лица прохожих и посетителей, надеясь найти среди них ту, которая так взволновала его сердце и так стремительно пропала, растворившись в миллионном городе. Так пролетело более двух часов, но результаты поисков были нулевые.

К полудню жара вступила в свои законные права, хотя в тени под чинарами было не так жарко. Съев еще одно мороженое, Баграт вышел из сквера и отправился в пешую прогулку по городу все с той же целью – отыскать красавицу Тамиллу. Миновав гостиницу «Узбекистан», юноша спустя несколько минут оказался возле парка имени Тельмана и заметил на одной из улиц толпу людей, которые стояли у какого-то ограждения и с интересом наблюдали за тем, что происходит внутри него. Баграт подошел к толпе и увидел, что люди наблюдают за археологическими раскопками, которые проводила группа из десяти человек. На большом щите, который возвышался рядом с ограждением, было написано: «Институт археологии и истории Узбекской ССР, группа профессора Сабирова Ш. Т., раскопки «Минг-Урикские горки».

Встав чуть в стороне от толпы, Баграт с интересом наблюдал за действиями археологов, которые с помощью специальных инструментов осторожно копали землю, снимая ее слой за слоем. В этой группе юноша сразу выделил девушку примерно одного с ним возраста в стройотрядовской униформе, которая из всей группы была самой молодой. И когда она в один из моментов отошла от своих коллег, чтобы глотнуть воды из эмалированного чайника, стоявшего на раскладном столике, Баграт подошел к ней и спросил:

– Извините, а что такое Минг-Урикские горки?

Услышав этот вопрос, девушка смерила любопытствующего строгим взглядом, после чего спросила:

– А вас на самом деле это интересует или вы таким образом знакомитесь с девушками?

– Честное слово, интересует, – глядя в широко распахнутые глаза археолога, ответил Баграт. – Я с детства люблю историю, поэтому и спрашиваю.

– А вы поступайте в наш институт и будете удовлетворять свою любовь, сколько душе влезет, – ответила девушка, наливая в металлическую кружку воду из чайника.

– А в каком институте вы учитесь?

– В педагогическом, а здесь прохожу практику.

– К сожалению, я уже поступаю в другой вуз – в политехнический.

– Странно это – говорите, что любите историю, а сами идете в технический.

– Одно другому не мешает, – развел руками Баграт. – Так вы не ответили на мой вопрос про Минг-Урикские горки.

Прежде чем ответить, девушка сделала глоток из кружки и, поправив сбившуюся на лоб челку, ответила:

– Минг-Урик – это древнее городище эпохи раннего средневековья. На этом месте в ту пору был город Шахристан и Минг-Урик является одной из его частей. Здесь, судя по всему, находился абрикосовый сад, отсюда и возникло название.

– Какое название?

– Тысяча абрикосов. Вы узбекский язык знаете?

– Нет, я приезжий из Тбилиси.

– То-то я вижу, что вы такой любопытный, – и девушка впервые за время их разговора улыбнулась. – Кстати, меня зовут Оксана.

– Очень приятно, а меня Баграт. Раз уж вы сами назвали меня любопытным, можно я задам вам еще один вопрос?

– Можно, – согласно кивнула головой девушка.

– Нет ли у вас знакомой по имени Тамилла?

Прежде чем ответить, Оксана с удивлением взглянула на собеседника, после чего, наконец, произнесла:

– Так вы свою девушку потеряли?

– Угадали.

– Странные у вас отношения, если вы ищете ее на археологических раскопках. Ей сколько лет?

– Она наша ровесница.

– Увы, но среди моих знакомых девушки с таким именем нет.

В это время к столику подошел еще один сотрудник археологической группы – мужчина средних лет, который тоже захотел утолить жажду.

– Что, Ксюша, уже кавалера успела себе на работе завести? – спросил он у девушки.

– Если бы, Сергей Иванович, – изображая на лице сожаление, ответила Оксана. – У молодого человека другая зазноба имеется – Тамиллой зовут. Только он ее найти не может. Кстати, среди ваших знакомых нет персоны с таким именем?

– Почему же нет – есть, – отпив воды и вытирая мокрые губы тыльной стороной ладони, ответил мужчина. – Мою соседку по подъезду именно так и зовут.

– А сколько ей лет? – сразу напрягся Баграт.

– Примерно столько же, сколько и вам – лет двадцать. Она студентка музыкального училища.

– А выглядит как? – продолжал задавать вопросы юноша. – У нее прическа не под «каре», случайно?

– А это что такое? – не скрывая своего удивления, спросил мужчина.

– Это как у Мирей Матье, – подала голос Оксана.

– Не могу сказать точно, но стрижена она коротко, – сообщил мужчина.

– А где вы живете? – поинтересовался Баграт.

– На Куй люке, прямо рядом с базаром.

– Это далеко отсюда?

– На автобусе за полчаса доберешься, – не скрывая своего удивления, ответил мужчина. – А если очень припекло и деньги водятся, можешь и на такси сгонять – за пятнадцать минут добросят. Только ты это серьезно, парень?

– Конечно, мне этой девушке надо потерянную вещь вернуть.

– Так вы у нас благородный рыцарь, – улыбнулась на это заявление Оксана. – Как жаль, что я ничего не теряла – меня бы тоже сейчас с таким же рвением искали.

– К сожалению, Ксюша, археологов никто не ищет – они сами этим занимаются, – философски заметил мужчина, после чего назвал Баграту свой домашний адрес.

21 июня 1983 года, вторник.

Афганистан, Кабул, стадион Гази

Тренировка футболистов, которой руководили Геннадий Красницкий и его помощник Хабиб Асар, была в самом разгаре, когда на стадионе появилась представительная делегация, возглавлял которую Мирзоалим Ибрагимов – председатель Госкомитета Узбекской ССР по физкультуре и спорту. Он прилетел в Кабул из Ташкента полчаса назад и прямо из аэропорта направился на стадион Гази, где, как ему сообщили, Красницкий проводил тренировку, буквально созданной за считанные дни сборной Афганистана. Вместе с Ибрагимовым прилетел и Виктор Звонарев, который должен был помогать Красницкому в его контактах с чиновниками из футбольной секции местного спорткомитета.

Был здесь и руководитель этой секции Амредин Кареми, который встречал Красницкого в аэропорту.

– Как дела, Геннадий Александрович? – пожимая руку Красницкому, первым делом поинтересовался Ибрагимов.

– Идут помаленьку, Мирзаолим Ибрагимович, – ответил футболист, приглашая гостей присесть на тренерскую лавочку.

– А вот Амредин мне по дороге успел рассказать, что у вас есть трудности, – сообщил Ибрагимов, так и не приняв приглашение присесть. – У вас что, не хватает игроков?

– Откуда им взяться, если в футбол здесь давно уже не играют, – ответил Красницкий. – К тому же часть бывших футболистов разбежалась из страны, а некоторые и вовсе погибли.

– Сколько же вы набрали людей на сегодняшний день? – продолжал интересоваться Ибрагимов.

– Все они сейчас бегают по полю, – ответил Красницкий.

На футбольном газоне в этот момент находилось семь игроков. Посчитав их по головам, Ибрагимов снова обратил свой взор на Красницкого и спросил:

– Может, нам добавить к ним игроков из числа наших футболистов?

– Что вы имеете в виду? – с удивлением глядя на министра, спросил Красницкий.

– Я имею в виду игроков джизакской «Звезды», которые будут участвовать в турнире. Думаю, пару-тройку игроков, которые сидят в запасе, мы можем у них одолжить. Как вы считаете, Виктор Сергеевич?

И Ибрагимов перевел свой взгляд на Звонарева, который все это время молча наблюдал за этим диалогом.

– Я думаю, что это разумное решение, – кивнул головой Звонарев.

– А вот я считаю иначе – нельзя этого делать, – возразил Красницкий. – Это все-таки сборная Афганистана, которая будет выступать у себя дома. И разбавлять ее посторонними игроками, которые даже не афганцы, ни в коем случае нельзя. Я полагаю, что Амредин меня поддержит.

– Я согласен с Геннадием, – подтвердил правоту этих слов афганец.

– Но до турнира остается все ничего – чуть больше трех недель, а у вас в команде всего лишь семь футболистов, – продолжал стоять на своем Ибрагимов. – Где наберете остальных? Или будете отлавливать на улице случайных прохожих? Учтите, это должны быть люди, которые не ударят лицом в грязь перед товарищами Рашидовым и Кармалем, а также другими гостями этого праздника.

– Постараемся не ударить, – заверил министра Красницкий. – Время еще есть, поэтому будем искать.

– Но эти-то футболисты играть умеют? – спросил у новоявленного тренера Звонарев.

– На уровне нашей второй лиги вполне, – ответил Красницкий. – А если их еще потренировать, то вполне могут дорасти и до первой лиги. Как я понимаю, большего от них и не требуется?

– Но лидер среди них есть? – вновь вступил в разговор Ибрагимов.

– А вот с этим напряженка, – честно признался Красницкий. – Защищаться ребята умеют, вратарь неплохой, а вот с нападением беда. Есть один крайний, но он, честно говоря, на лидера не тянет. Мне бы центра поля за это время отыскать и, считай, дело сделано.

– Где же вы его найдете, если, как вы сами говорите, здесь в футбол давно уже не играют? – удивился Ибрагимов. – Может, все-таки возьмем хотя бы одного игрока из «Звезды» на эту позицию?

– Как вы не понимаете, Мирзаолим Ибрагимович, что лидером в команде должен быть именно афганец, – с укоризной глядя на министра, ответил Красницкий. – В противном случае никто из местных за эту сборную болеть не будет.

– Вы не волнуйтесь, товарищ Ибрагимов, время еще есть – укомплектуем команду, – заверил гостя Кареми.

– А что остается делать – только верить вам на слово, – развел руками Ибрагимов. – Но ситуацию я буду лично держать под контролем даже из Ташкента. А пока вместо меня здесь останется Виктор Сергеевич. Договорились, Геннадий Александрович?

И Ибрагимов протянул ладонь для прощального рукопожатия.

За всем этим с дальней трибуны наблюдал человек в традиционной афганской одежде. Охрана Ибрагимова, которая состояла из сотрудников спецназа КГБ «Омега», сразу обратила на него свое внимание, однако никаких действий не предпринимала, поскольку он вел себя вполне адекватно – мирно сидел на трибуне и наблюдал за игрой футболистов. На самом деле игра его волновала мало – большую часть времени он следил за действиями людей, которые общались с Красницким. И когда эти люди покинули стадион, очень быстро поднялся со своего места и этот человек.

21 июня 1983 года, вторник.

Москва, Ипатьевский переулок, дом 4/10, строение 1, 7-й этаж,

Отдел административных органов ЦК КПСС, кабинет заведующего сектором органов госбезопасности

Как только Бородин увидел своего шефа Вилена Шеленцова входящим в столовую, он допил компот и, оставив грязную посуду на столе (на этом этаже работали официантки), поднялся со своего места. В результате долгих наблюдений за своим начальником, Бородин точно знал, сколько времени тот тратит на обед – от двадцати минут до получаса. Этого времени Александру вполне должно было хватить на одно рискованное мероприятие, которое он задумал осуществить.

Поднявшись на лифте на седьмой этаж, Бородин быстрым шагом двинулся по длинному коридору. Свернув за угол, и краем глаза увидев, что за ним никто не идет, он подошел к кабинету своего начальника. После чего достал из кармана пиджака дубликат ключа, который он некоторое время назад сумел сделать с настоящего ключа от этого кабинета. В следующую секунду Бородин вошел внутрь и плотно закрыл за собой дверь. Затем он взглянул на свои наручные электронные часы марки «Сейко» и засек время. С момента, когда он поднялся из-за стола в столовой и оказался здесь, прошло почти десять минут. Значит, у него в запасе было еще минимум пятнадцать, максимум двадцать минут.

Бородин подошел к столу, где стоял ряд телефонов. Это были не аппараты ВЧ, или «вертушки», где абонентов связывали друг с другом телефонистки, а аппараты прямой связи – они были серого цвета и с красной крышкой вместо наборного диска. Один из этих аппаратов соединял хозяина кабинета с председателем КГБ Виктором Чебриковым, остальные – с его заместителями. На каждом из них внизу была наклейка с фамилией абонента. Александр снял трубку с того, на котором значилась фамилия Георгия Цинёва – первого заместителя Чебрикова. Набрав нужный номер, Бородин стал ждать, мысленно моля Всевышнего, чтобы на том конце провода ему ответили. И с небес его услышали.

– Я вас слушаю, – раздался в трубке глухой мужской голос.

– Добрый день, Георгий Карпович. Вам звонит человек, который не может назвать свое настоящее имя, и время мое ограничено. Вы согласны меня выслушать?

На том конце провода молчали, видимо, обдумывая поступившее предложение. Секунды проходили, а ответа все не было. И когда Бородин уже отчаялся было услышать положительный ответ, в трубке раздалось:

– Я вас слушаю.

– У меня есть для вас конфиденциальная информация, которая позволит вам узнать о ближайших планах ваших недоброжелателей. Вернее будет сказать, ваших и моих недоброжелателей.

– Можете смело говорить – эта линия не прослушивается.

Бородин прекрасно знал об этом. С тех пор, как три года назад Цинёв стал первым заместителем председателя КГБ, он позаботился о том, чтобы его внутренний рабочий телефон вышел из-под «прослушки» 12-го отдела, которым руководили люди Андропова – сначала это был Юрий Плеханов (теперь он возглавлял 9-е управление – охрану), потом – Евгений Быстров. Однако у Бородина не было достаточного времени, чтобы в подробностях изложить свою информацию перед собеседником. О чем он не преминул ему сообщить.

– Что же вы предлагаете? – спросил Цинёв.

– Надо встретиться, Георгий Карпович.

– Откуда мне знать, что вы не блефуете? – высказал справедливое опасение генерал.

– Если я звоню вам по этому телефону, глупо считать, что это блеф – я серьезно рискую.

– Где вы хотите встретиться?

– На тридцатом километре Минского шоссе есть поваленный столб. Остановитесь там и попросите шофера выйти из автомобиля. Как только он выйдет, я к вам подойду.

– Когда и во сколько?

– Завтра, в девять часов вечера.

– Договорились, – и Цинёв первым повесил трубку.

Следом то же самое сделал и Бородин. После чего он достал из брючного кармана платок и тщательно протер поверхность телефонной ручки. Затем подошел к двери и, слегка приоткрыв ее, выглянул в коридор. Он был пуст. Выйдя из кабинета, Бородин закрыл дверь на ключ и направился по пустому коридору на свое рабочее место. Дело было сделано.

21 июня 1983 года, вторник.

Киев, Водопарк, проспект Ворошилова

– Имей в виду, Алексей, у нас с тобой не так много времени – надо еще регистрацию пройти, – предупредил Игнатова Оленюк, останавливая автомобиль возле подъезда дома, где жила Анастасия Шувалова с дочкой.

Они специально приехали сюда по дороге в аэропорт, чтобы Игнатов успел попрощаться с людьми, которые вдруг стали ему столь дороги. Вбежав в подъезд, он вызвал лифт, который быстро поднял его на нужный этаж. На звонок дверь открыли сразу, поскольку обитатели квартиры были уже предупреждены об этом визите по телефону.

– А мы с мамой вам в дорогу пирожков с капустой напекли, – буквально с порога сообщила гостю дочка Шуваловой – Олеся.

Вместо ответа Игнатов поднял девочку на руки и вместе с ней прошел в квартиру.

– Когда самолет? – спросила хозяйка, которая еще не успела снять с себя фартук.

– Через два часа – время еще есть, – ответил Игнатов, опуская девочку на пол.

– А когда ты вернешься, дядя Леша? – спросила Олеся, держа сыщика за руку.

Прежде чем ответить, Игнатов сел на диван, привлек к себе девочку и, глядя ей в глаза, спросил:

– А ты не хочешь, чтобы мы расставались?

– Не хочу, – замотала головой девочка.

– А ты в Москве когда-нибудь была?

– Нет.

– А хочешь поехать?

– Хочу.

– Тогда уговори маму поехать вместе со мной, – и Игнатов перевел взгляд на хозяйку.

Та стояла посреди комнаты с фартуком в руках и с изумлением смотрела на Игнатова. Это предложение было для нее, как гром среди ясного неба. И хотя в глубине души она переживала его скорый отъезд, однако поездка в Москву вместе с ним явно не входила в ее ближайшие планы. Поэтому, глядя в глаза Игнатову, она заявила самым категоричным тоном:

– Это исключено, Алексей!

– Почему? – удивился сыщик.

– По кочану, да по капусте, – уклонилась от прямого ответа Шувалова.

– Но все-таки, что тебя удерживает? – не отставал Игнатов.

– Многое.

– Например? Ты же в отпуске, Олеся тоже дома.

– Я забрала ее из садика, потому что мы собираемся поехать в деревню.

– А далеко отсюда деревня?

– А какое это имеет значение? – удивилась женщина.

– Наша деревня называется Жорновка, туда ехать ровно час на машине, – ответила за маму Олеся.

– А кто вас ждет в этой деревне? – обратился к девочке Игнатов.

– Там живет мама нашего папы, но она нас не любит – она говорит, что мы разрушили семью.

– И к этому человеку вы хотите поехать отдыхать? – поднял глаза на хозяйку Игнатов. – Хороший у вас получится отпуск. А если туда еще заявится… Олег.

– Не заявится, – ответила Шувалова, но сделала это как-то нерешительно, что не могло укрыться от глаз сыщика.

– Зачем вам ехать в эту Жорновку, где вас никто не ждет? – Игнатов поднялся с дивана и, подойдя к хозяйке, взял ее за руку. – Не лучше ли провести время отпуска подальше от этих людей? До Москвы почти девятьсот километров, а до Жорновки сколько – пятьдесят? Нас никто там не побеспокоит.

– Алексей, но это так неожиданно – я не готова! – продолжала сопротивляться Шувалова.

– Настя, такие вещи надо принимать сердцем, а не умом. Спроси у своего сердца: оно хочет поехать со мной? Ведь хочет?

И Игнатов взял женщину за плечи и посмотрел ей в глаза. Но Шувалова отвела взгляд и продолжала колебаться. И не потому, что этот человек был для нее чужим – наоборот, за эти несколько дней он стал ей ближе всех мужчин на свете – но именно поэтому она и сопротивлялась, потому что боялась стать ему обузой.

– Алексей, езжай один, у нас ведь даже билетов нет, – прижавшись к Игнатову, произнесла Шувалова.

– Билеты ерунда, я позабочусь. В крайнем случае, поедем на поезде.

В это время с улицы послышались гудки автомобильного сигнала. Это Влас Оленюк торопил друга – до отправления самолета оставалось уже полтора часа, а еще надо было доехать до аэропорта и пройти регистрацию. И тут к взрослым подошла Олеся и, взяв их руки в свои ладошки, произнесла:

– Мама, поехали с дядей Лешей в Москву – он хороший.

Эта фраза решила исход дела – Шувалова сдалась. Поняв это, Игнатов тут же взял инициативу в свои руки.

– Быстро собираем чемодан с вещами – даю вам десять минут. А я пока выйду на балкон – предупрежу Власа.

И тут же в квартире началась суетливая беготня, во время которой Шувалова заметалась в поисках необходимых вещей, а Олеся радостно прыгала и хлопала в ладоши, предвкушая восхитительную поездку в главный город огромной страны – в Москву, где она еще ни разу до этого не была.

21 июня 1983 года, вторник.

Ташкент, Куйдюк, возле базара

Баграт подъехал к базару на Куйлюке на такси и, расплатившись с водителем, вошел во двор пятиэтажного дома, выходящего окнами на площадь. Теперь надо было найти нужный подъезд, в котором на третьем этаже проживала девушка по имени Тамилла. Конечно, не факт, что это была имена та особа, которую вот уже третий день разыскивал Баграт, но и не проверить эту версию юноша не мог – ведь эта девушка училась в музыкальном училище. Поэтому он и ухватился за эту идею.

На детской площадке во дворе сидела компания из четырех молодых парней, один из которых бренчал на гитаре и пел песню, которую знали даже в Тбилиси – «Тополя все в пуху». Услышав теперь это произведение дворового фольклора, Баграт невольно поразился актуальности ее стихов лично для себя: речь в песне шла о том, как юноша потерял свою девушку и в отчаянии беседовал об этом с тополями.

Войдя в нужный подъезд и поднявшись на третий этаж, юноша надавил на кнопку звонка квартиры, в которой должна была проживать девушка. Однако на его зов никто не откликнулся. Нажав на звонок еще несколько раз и так и не получив ответа, Баграт вышел во двор. Компания молодых людей на детской площадке, которая сразу заметила приход в их двор незнакомца, теперь с интересом наблюдала за тем, как он стоял у подъезда. Наконец, один из парней – тот, что бренчал на гитаре – спросил у Баграта:

– Кого ищем, юноша?

Ответ последовал незамедлительно:

– Мне нужна девушка вот из этого подъезда – Тамиллой зовут.

Молодой человек тут же прекратил терзать струны гитары и с удивлением воззрился на своего товарища, который сидел напротив него – смуглого корейца, курившего сигарету. То же самое сделали и двое других парней.

– А ты кто ей будешь? – спросил кореец, выплевывая на землю сигарету и поднимаясь с лавочки.

– Никто, просто она одну вещь потеряла, а я хочу ее вернуть.

– Что за вещь? – поинтересовался кореец, подходя к Баграту.

– А тебе зачем это знать? – удивился юноша.

– Тамилла – моя девушка, – сообщил кореец, и его правая рука полезла в карман.

Баграт заметил это движение и, наученный тбилисским опытом дворовых драк, догадался, что там у корейца либо нож, либо кастет. Поэтому покрепче прижал к себе спортивную сумку, которая висела у него на плече. После чего спросил:

– Если она твоя девушка, то опиши мне ее.

– В каком смысле? – удивился кореец.

– Ну, как она выглядит? Я ищу девушку, у которой прическа под «каре» и она три дня назад потеряла свое портмоне на улице Руставели.

– Томка уже неделю как уехала в Бухару к тетке, – сообщил парень с гитарой, который тоже поднялся с лавки и встал рядом с корейцем.