Текст книги "Вспомнить всё"

– Кукла по имени Компанейская Конни, – оценивающе протянула Фрэн. – Странное имя. Интересно, как она должна выглядеть… Поклонник у нее есть?

– Еще бы, – подтвердил Тод. – Есть, а зовут его Полом. Конни и Пол… Знаете, надо бы как-нибудь на досуге сходить в оклендский флюк-бункер и посмотреть, каковы из себя их Конни и Пол, как живут… Может, сумеем разузнать что-нибудь новенькое, подглядеть, чем бы еще наши диорамы дополнить.

– А может, и сами сыграть в них попробуем, – добавил Норм.

– Сыграть? – Фрэн призадумалась. – А можно ли играть в Компанейскую Конни Прелестницей Пат? Получится ли? Как, интересно знать, такая игра будет выглядеть?

На это ни у кого из остальных ответа, конечно же, не нашлось.

– Откуда взялось это словечко, «флюкер»? – заговорил Фред, помогая Тимоти свежевать кролика. – На редкость мерзкое слово… как только у взрослых язык поворачивается себя самих флюкерами называть?

– Флюкер – значит, тот, кто в термоядерной войне уцелел, – объяснил Тимоти. – Благодаря флюк… флюктуации судьбы, понимаешь? Потому что под водородными бомбами погибли почти все: раньше-то людей на свете было – не сосчитать. Тыщи и тыщи.

– А «флюктуация»-то что такое? Вот ты говоришь: флюктуация судьбы…

– Флюктуация… это когда судьба решила тебя пощадить, – ответил Тимоти.

Больше ему сказать было нечего: на этом его познания о флюктуациях и заканчивались.

– Но мы-то с тобой, выходит, никакие не флюкеры, – рассудил Фред. – Нас во время войны даже на свете не было: мы родились уже после.

– Угу, – подтвердил Тимоти.

– А потому, кто обзовет меня флюкером, сразу в глаз гуделкой схлопочет, – подытожил Фред.

– И «благ-курьер» – тоже слово выдуманное, – продолжил Тимоти. – Выдуманное в те времена, когда людям, терпящим бедствие, везли всякое добро реактивными самолетами и кораблями. А грузы назывались «благотворительной помощью», потому что присылали их бесплатно. Из добрых побуждений.

– Это я сам знаю, – проворчал Фред. – Я про благ-курьеров не спрашивал.

– Ну а мне все равно вспомнилось, – парировал Тимоти, оставив последнее слово за собой, и оба продолжили свежевать добытого кролика.

– Сэм, ты когда-нибудь слышал о кукле по имени Компанейская Конни? – исподволь оглядев длинный, грубо сколоченный дощатый стол и убедившись, что другие семейства не подслушают разговора, спросила Джин Риган мужа. – Хелен Моррисон слышала о такой от Тода, а Тод, кажется, от Билла Фернера, так что… похоже на правду.

– Что похоже на правду? – не понял Сэм.

– Что в оклендском флюк-бункере знать не знают о Прелестнице Пат: у них в ходу Компанейская Конни… и, кажется, та самая пустота, скука, то и дело одолевающая всех нас… может, мы, поглядев на Компанейскую Конни, на ее жизнь, поймем, чем бы еще дополнить нашу диораму, чтобы… – Запнувшись, Джин призадумалась. – Чтобы нашей Прелестнице Пат жилось разнообразнее. Ярче.

– По-моему, имя не очень, – заметил Сэм Риган. – Компанейская Конни… дешевкой какой-то отдает.

С этими словами он отправил в рот ложку пресной, безвкусной каши из разварной крупы.

«Да уж, – мрачно жуя, подумал он, – Компанейская Конни наверняка такой размазней не питается. Компанейская Конни наверняка ест только чизбургеры с полным набором приправ в авторесторанчиках высшего класса, не выходя из машины…»

– Как думаешь: может, сходим туда? – предложила Джин.

– В оклендский флюк-бункер?! – не веря собственным ушам, переспросил Сэм. – Это ж пятнадцать миль ходу, вдвое дальше, чем до бункера Беркли!

– Но ведь дело-то важное! – упрямо возразила Джин. – К тому же Билл говорит, что флюкер из Окленда в поисках каких-то радиодеталей или электроники дошел сюда… а если дошел он, значит, дойдем и мы. Наденем пылезащитные комбинезоны, которые нам сбрасывают благ-курьеры, и дойдем, я уверена.

Тут подал голос малыш Тимоти Шайн, сидевший рядом с родителями и внимательно слушавший их разговор:

– Миссис Риган, мы с Фредом Чемберленом можем туда сходить, но не задаром. Что скажешь? – спросил он, пихнув локтем сидевшего по соседству Фреда. – Сходим… ну, скажем, за пять долларов?

– Да, миссис Риган, – серьезно, без тени улыбки подтвердил Фред, – добыть вам куклу по имени Компанейская Конни мы, пожалуй, возьмемся. За пять долларов… каждому.

– Ничего себе! – едва не задохнувшись от возмущения, воскликнула Джин Риган.

На том разговор и закончился.

Однако вечером, после ужина, в своем отсеке, оставшись наедине с Сэмом, Джин снова заговорила о Компанейской Конни.

– Сэм, я должна взглянуть на нее! – выпалила она.

Сэм как раз влез в оцинкованную лохань принять еженедельную ванну, так что деваться ему было некуда.

– Уж если мы о ней знаем, нужно хотя бы сыграть с кем-нибудь из оклендского флюк-бункера! Это-то нам по силам? Прошу тебя! – взмолилась Джин, крепко сцепив пальцы под подбородком и беспокойно зашагав взад-вперед, из угла в угол тесной клетушки. – Может, у Компанейской Конни найдется станция «Стандард Ойл», и аэровокзал с посадочной полосой для реактивных лайнеров, и цветной телевизор, и французский ресторан, где подают улиток по-бургундски, совсем как тот, где мы с тобой ужинали в честь свадьбы… мне очень, очень нужно взглянуть на ее диораму!

– Даже не знаю, – неуверенно промямлил Сэм. – Эта Компанейская Конни… понимаешь, что-то меня в ней настораживает.

– Да что в ней настораживать-то может?

– Не знаю, – отрезал он. – Настораживает, и все тут.

– Наверное, ты просто понимаешь, что ее диорама куда лучше нашей и сама она куда лучше Прелестницы Пат, – горько вздохнула Джин.

– Может, так все и есть, – проворчал Сэм.

– Но если ты не раскачаешься, не попробуешь выйти на связь с оклендским флюк-бункером, тебя непременно опередят те, кто смелее, амбициознее. Например, Норман Шайн. Он-то уж точно не так боязлив.

Сэм, не ответив ни слова, продолжил мытье. Руки его тряслись мелкой дрожью.

Не так давно очередной благ-курьер сбросил невдалеке от бункера снаряд с какими-то хитроумными агрегатами вроде электромеханических счетных машинок. Недели три счетные машинки, если это действительно были они, так и валялись в пыли без дела, но с утра Норману Шайну пришло в голову, к чему можно их приспособить – если не все, то хотя бы одну. Выпотрошив механизм, он отобрал самые мелкие шестерни и принялся собирать из них измельчитель мусора для кухни Прелестницы Пат.

Склонившись над моделистским верстачком, разложив перед собой набор особых крохотных инструментов, придуманных и сработанных обитателями флюк-бункера специально ради изготовления новых и новых деталей для мирков Прелестницы Пат, он с головой погрузился в работу. Настолько, что далеко не сразу заметил подошедшую вплотную, остановившуюся прямо за спиной Фрэн.

– Не сопи в затылок. На нервы действует, – буркнул Норм, подцепив щипчиками миниатюрное зубчатое колесо.

– Послушай, – заговорила Фрэн, выложив на верстак один из транзисторных радиоприемников, доставленных благ-курьером только вчера. – Есть идея. Тебя эта вещица ни на какие мысли не наводит?

– Наводит. Дистанционное отворение ворот гаража на очереди, – раздраженно откликнулся Норм и продолжил работу, умело сооружая из миниатюрных деталек измельчитель мусора под мойку для посуды на кухне Прелестницы Пат.

Такая тонкая работа требовала полной сосредоточенности.

– А вот мне она подсказывает, что где-то у нас, на Земле, наверняка есть радиостанции, передатчики, иначе благ-курьеры не возили бы нам приемники.

– И что с того? – безо всякого интереса пробормотал Норм.

– Передатчик может найтись у нашего мэра, – подсказала Фрэн. – Прямо под боком, здесь, в бункере. Если так, с Оклендом можно связаться прямо отсюда. Пускай их представители встретятся с нами на полпути… скажем, у берклийского флюк-бункера. Там можно и сыграть. И тащиться в такую даль, за пятнадцать миль, ни к чему.

Норман, прервав работу, отложил щипчики.

– Пожалуй, ты абсолютно права, – задумчиво проговорил он.

Но если у мэра бункера, Хукера Глиба, действительно есть радиопередатчик, позволит ли мэр им воспользоваться? А если позволит, то…

– Попробовать-то можно, – поторопила его Фрэн. – Попытка, как говорится, не пытка.

– О'кей, – согласился Норм, поднимаясь из-за моделистского верстака.

Невысокий, продувного вида человечек в армейском мундире, мэр пинольского флюк-бункера безмолвно выслушал Норма Шайна до конца и понимающе, с хитрецой улыбнулся.

– Разумеется, рация у меня есть. Уже десять лет как. Пятьдесят ватт на выходе. Но для чего тебе вдруг потребовалась связь с оклендским флюк-бункером?

– А это уж мое дело, – не спеша раскрывать карты, ответил Норм.

– Ладно, – согласился Хукер Глиб, задумчиво подняв взгляд к потолку, – пользуйся. С тебя пятнадцать долларов.

Пораженный таким коварным поворотом, Норм вскинул голову, поднял брови. Боже правый, это же все их с женой сбережения, и все они, до единой бумажки, необходимы для игры в Прелестницу Пат! Деньги… в них ведь и заключен весь смысл игры: без денег не определить выигравшего и проигравшего!

– Не многовато ли? – возразил он вслух.

– Ну, пускай десять, – пожав плечами, уступил мэр.

После долгого торга оба сошлись на шести долларах плюс монетка в пятьдесят центов.

– Устанавливать связь буду я: ты все равно не умеешь, – решил Хукер Глиб и принялся накручивать ручку на боковой панели питавшего рацию генератора. – Дело это небыстрое. Свяжусь с ними – дам тебе знать… но деньги вперед!

С величайшей неохотой вложив деньги в протянутую мэром ладонь, Норм отправился восвояси.

Выйти на связь с Оклендом Хукеру удалось только вечером. Изрядно гордый успехом, лучащийся самодовольством, мэр явился в жилой отсек Шайнов посреди ужина.

– Все готово, – объявил он. – Кстати, ты в курсе, что на месте Окленда не один, а целых девять флюк-бункеров? Я вот не знал. Тебе который нужен? Я достучался до какого-то, с позывным «Красная Ваниль»… а вообще народец там, как на подбор, несговорчивый, себе на уме. Насилу хоть от кого-то ответа добился.

Разом забыв о недоеденном ужине, Норм со всех ног поспешил в отсек мэра. Хукер, пыхтя, отдуваясь, засеменил следом.

И вправду, рация работала: в динамике приемника вовсю трещали помехи. Неуклюже, с опаской подсев к микрофону, Норм оглянулся на Хукера Глиба.

– Просто вот сюда говорить? – спросил он.

– Да. Просто скажи: «Говорит пинольский флюк-бункер. Прием». Повтори пару раз, а как только ответят, излагай суть дела.

Склонившись над передатчиком, мэр принялся с важной миной подкручивать ручки настроек.

– Говорит пинольский флюк-бункер. Прием, – громко сказал Норм в микрофон.

Ответ не заставил себя ждать.

– Красная Ваниль-три на связи, – отчетливо раздалось из динамика.

Голос откликнувшегося звучал холодно, жестко, поражал отчуждением… да, очевидно, насчет несговорчивости оклендцев Хукер не врал.

– Скажите, есть у вас, там, где вы находитесь, Компанейская Конни?

– Есть, – подтвердил флюкер из Окленда.

– Тогда я вызываю вас на состязание, – объявил Норм, чувствуя, как натянулись, как пульсируют от волнения жилы в горле. – У нас здесь играют в Прелестницу Пат, и мы готовы сыграть Прелестницей Пат против Компанейской Конни. Где можем встретиться?

– Прелестница Пат, стало быть, – повторил за ним оклендский флюкер. – Как же, слыхал, слыхал… Что ставить думаете?

– Среди своих мы обычно играем на бумажные деньги, – признался Норм и тут же устыдился явного убожества ответа.

– Бумажных денег у нас – хоть отбавляй, – резко, язвительно сообщил оклендский флюкер. – Ими никого не заинтересуешь. Еще предложения?

– Даже не знаю…

Вести разговор с тем, кого не видишь, оказалось неожиданно тяжело: к подобному Норм не привык.

«Разговаривать нужно лицом к лицу, глядя в глаза», – раздраженно подумал он. Происходящее казалось все более противоестественным.

– Давайте встретимся на полпути и все обсудим в подробностях, – предложил он. – К примеру, у берклийского флюк-бункера… как вам такой вариант?

– Далековато, – ответил флюкер из Окленда. – Вы что же, предлагаете весь мир Компанейской Конни туда тащить? Тяжеловат он для этого, да и в дороге с ним всякое может случиться.

– Нет, пока я предлагаю просто встретиться, ставки и правила обстоятельно обсудить, – уточнил Норм.

– Что ж, это, наверное, можно, – не без колебаний решил оклендский флюкер, – но зарубите себе на носу: для нас наша кукла, Компанейская Конни, – дело чертовски серьезное, так что подготовьтесь к переговорам как следует.

– Подготовимся, не сомневайтесь, – заверил его Норм.

Между тем мэр Хукер Глиб, все это время накручивавший ручку генератора, изрядно вспотел, побагровел от натуги и наконец зло замахал Норму рукой: закругляйся, мол, кончай треп!

– Значит, возле берклийского флюк-бункера, – подытожил Норм. – Через три дня. И присылайте лучшего игрока, хозяина самой большой, самой достоверной диорамы. Знайте: каждый из наших миров, миров Прелестницы Пат, – произведение искусства.

– Вот поглядим на них, тогда и оценим, – хмыкнул оклендский флюкер. – У нас как-никак для строительства диорам имеются и столяры, и электрики, и лепщики-штукатуры, а из ваших, держу пари, ремеслам никто не обучен.

– Глядите, не просчитайтесь. Не такие уж мы неумехи, как вам хотелось бы думать, – запальчиво возразил Норм и отложил микрофон. – Мы их побьем, – сказал он Хукеру Глибу, тут же бросившему рукоять. – Вот погоди, посмотрят они на измельчитель мусора, который я как раз сейчас своей Прелестнице Пат мастерю! Ты, кстати, знаешь, что раньше, в преж-дни, некоторые – то есть живые, настоящие люди – обходились мойками без измельчителей мусора в стоке?

– Знаю, и не хуже тебя, – брюзгливо отрезал Хукер. – Послушай-ка, я за такие деньги не подряжался целых полчаса эту штуку крутить. По-моему, ты меня облапошил: вон долго как говорил.

Взгляд мэра исполнился такой неприязни, что Норму стало не по себе: как-никак мэр бункера согласно закону имел право выдворить, выставить за порог любого флюкера, кого только ни пожелает.

– Хочешь, бери в придачу уличный ящик пожарной сигнализации, – предложил Норм. – Только на днях закончил. В моей диораме он стоит на углу квартала, где живет сердечный друг Прелестницы Пат, Леонард.

– Ладно, сойдет, – поспешил согласиться Хукер. Неприязнь в его взгляде исчезла как не бывало, сменившись алчным нетерпением. – Пойдем, Норм, покажешь. Наверняка и в мою диораму прекрасно впишется: ящика пожарной сигнализации мне как раз не хватало, чтобы завершить первый квартал, где я почтовый ящик повесил. Спасибо тебе!

– Не за что, – философски вздохнув, откликнулся Норм.

Из двухдневного похода к берклийскому флюк-бункеру он возвратился с таким мрачным видом, что жена его сразу же поняла: переговоры с оклендцами прошли не лучшим образом.

Тем утром очередной благ-курьер сбросил возле убежища картонки какого-то синтетического напитка наподобие чая. Вручив Норману чашку, Фрэн приготовилась слушать, что же произошло там, в восьми милях к югу.

– Торговались отчаянно, – сообщил Норм, устало усевшись на край семейной, общей с женой и сыном, кровати. – Деньги им не нужны, припасы, ясное дело, тоже… припасами эти проклятые благ-курьеры исправно снабжают всех.

– Тогда что же им нужно?

– Сама Прелестница Пат, – ответил Норм и погрузился в молчание.

– Боже правый! – в ужасе ахнула Фрэн.

– Но, выиграв, мы выиграем Компанейскую Конни, – подчеркнул Норм.

– А диорамы? С диорамами как?

– Диорамы остаются владельцам. На кону только Прелестница Пат – ни о Леонарде, ни о чем другом разговора нет.

– Но как же мы будем жить, оставшись без Прелестницы Пат? – возразила Фрэн.

– Новую сделаю, – пояснил Норм. – Со временем. Термопластика и искусственных волос на складах еще куча. Разных красок у меня тоже хватает. Возни, конечно, минимум на месяц, но ничего сложного. Конечно, я не горю желанием снова браться за это дело, однако… – В глазах его заплясали искорки. – Подумай не о худшем, о лучшем исходе! Представь: мы с тобой выиграем Компанейскую Конни! По-моему, шансы неплохи: делегат их, конечно, хваток и, как выразился Хукер, «себе на уме»… но флюкер из него, я бы сказал, неважнецкий. С удачей он не в ладах, понимаешь?

Действительно, везения игра требовала нешуточного: очень уж многое в ней зависело от прихоти своенравного, непредсказуемого волчка.

– Нехорошо это как-то – Прелестницу Пат на кон ставить… но раз уж ты слово дал, я согласна, – с вымученной улыбкой объявила Фрэн. – А если ты выиграешь Компанейскую Конни… как знать? Возможно, когда Хукер умрет, тебя даже выберут в мэры! Подумать только: выиграть чью-то куклу… не деньги, не партию – куклу!

– Выиграть мне под силу, – без тени улыбки заверил ее Норм. – С везением у меня порядок.

Да, тут он нисколько не кривил душой. Он и сейчас чувствовал за собою удачу, улыбнувшуюся ему во время термоядерной войны и с тех самых пор вот уже десять лет уберегавшую его от гибели.

«Удача – она либо есть, либо нет, – подумалось Норму. – У меня есть, это точно».

– Может, попросим Хукера созвать общее собрание? – предложила его жена. – Пусть выберут лучшего в бункере игрока и отправят на состязание… чтобы уж точно выиграть.

– Послушай, – категорически отрезал Норм, – лучший игрок – это я. Мне и играть против оклендских. Вернее сказать, нам с тобой. Сыгрались мы превосходно, дробить команду ни к чему. Вдобавок тащить диораму Прелестницы Пат все равно придется по меньшей мере вдвоем.

По прикидкам Норма, их диорама весила никак не меньше шестидесяти фунтов.

Самому ему собственный план казался вполне рабочим, однако, рассказав о нем другим жителям пинольского флюк-бункера, Норм тут же столкнулся с множеством возражений. В яростных спорах прошел весь следующий день.

– Вдвоем вам диораму в такую даль не дотащить ни за что, – с возмущением возразил Сэм Риган. – Либо возьмите с собой еще хоть пару человек, либо везите диораму на чем-нибудь… вроде тележки из супермаркета.

– И где я ее возьму? – огрызнулся Норм.

– Думаю, приспособить что-нибудь можно. Я лично тебе всем, чем сумею, помочь готов, – объявил Сэм, от души хлопнув его по спине. – Сам бы с вами пошел, но, как говорил жене, настораживает меня вся эта идея… а вашей с Фрэн храбростью остается только восхищаться. Такой поход затеяли! Жаль, мне духу не хватает, – заметно приуныв, признался он.

Поразмыслив, Норм остановил выбор на тачке. Тачку они с Фрэн смогут толкать по очереди, а на себе ни ей, ни ему не придется нести ничего, кроме воды, провизии и, конечно, ножей, чтоб отбиваться в пути от со-кошек.

Пока оба бережно укладывали в тачку детали диорамы, к родителям с горящими глазами подбежал сынишка Норма Шайна, Тимоти.

– Пап, возьми и меня! – взмолился он. – Всего пятьдесят центов, и я пойду с вами – за проводника, за разведчика и еще с добычей пищи в пути помогу!

– Сами прекрасно дойдем, – отрезал Норм. – А ты сиди дома, в бункере: не хватало нам о тебе волноваться!

На самом деле ему просто ужас как не хотелось, чтоб сын тащился за ними в такой важный, ответственный поход: сама мысль об этом казалась чем-то сродни святотатству.

– Поцелуй нас на прощанье, – с улыбкой бросила Тимоти Фрэн и тут же вновь устремила взгляд на детали диорамы в кузове тачки. – Надеюсь, не опрокинется, – испуганно шепнула она Норму.

– Ни в коем случае, – уверенно откликнулся Норм. – Главное – осторожность!

Спустя еще пару минут они вывели тачку на наклонный трап, дотолкали до люка, выкатили наружу и отправились в дальний путь, к берклийскому флюк-бункеру.

Где-то за милю до пункта назначения Норм с Фрэн начали натыкаться на пустые и полупустые корпуса снарядов, точно такие же остатки благ-посылок, как и те, что валялись в пыли вокруг их убежища. При виде знакомой картины Норм Шайн испустил вздох облегчения. К счастью, поход оказался не таким уж тяжелым. Правда, сам Норм до волдырей стер ладони о металлические ручки тачки, а Фрэн, подвернувшая лодыжку, страдальчески прихрамывала на каждом шагу, однако дойти до цели удалось гораздо быстрее, чем он ожидал, и оба заметно воспрянули духом.

Вскоре впереди показался и человек – мальчишка, припавший к земле в тени пыльного валуна.

– Эгей, сынок! – помахав ему рукой, крикнул Норм. – Мы из пинольского бункера: у нас тут встреча с оклендской партией… помнишь меня?

Мальчуган, не ответив ни слова, развернулся и со всех ног умчался прочь.

– Не бойся, он мэру о нас доложить побежал, – объяснил Норм жене. – Мэр у них – старикан славный… Бен Феннимор его звать.

Вскоре навстречу путникам не без опаски вышли около полудюжины взрослых.

Норм с облегчением опустил опоры тачки в пыль, выпрямился и утер носовым платком покрытый испариной лоб.

– Оклендская команда уже на месте? – во весь голос спросил он.

– Нет еще, – сощурившись, ответил рослый старик в роскошной военной фуражке, с белой повязкой на рукаве. Это и был сам Бен Феннимор. – Вы – Шайн, верно? Уже с диорамой вернулись?

Берклийские флюкеры придвинулись ближе, обступили тачку, разглядывая диораму Шайнов. На лицах их отразилось искреннее восхищение.

– У них тоже есть Прелестница Пат, – пояснил Норм жене, – но… – Тут он понизил голос до шепота. – Но диорамы у них самые незатейливые. Дом, гардероб, машина – и все. Больше они почти ничего для нее не мастерят. Фантазии не хватает.

– И вы сделали всю эту мебель своими руками? – благоговейно выдохнула одна из жительниц берклийского флюк-бункера, в восторге воззрившись на Фрэн, и повернулась к остановившемуся рядом спутнику. – Взгляни, Эд! Видишь, чего люди достигли?

– Вижу, – кивнул ее спутник и тоже шагнул к Фрэн с Нормом. – Послушайте, а как бы в сборе на нее поглядеть? Можно? Вы ведь у нас в бункере будете все это собирать?

– Да, так и есть, – подтвердил Норм.

Берклийские флюкеры дружно ухватились за ручки тачки, и вскоре путники, без труда одолев последнюю милю, спустились по трапу вниз, в подземное бомбоубежище.

– Их бункер куда больше нашего, – вновь щегольнув познаниями, сообщил Норм жене. – На две тысячи жителей, не меньше. Прежде тут Калифорнийский Университет был.

– Понятно, – откликнулась Фрэн.

Войдя в чужой бункер, она слегка оробела, подалась назад, боязливо прижалась к Норму. Шутка ли – впервые за многие годы, с довоенных времен, увидеть незнакомых людей, да еще так много сразу!

Как только они, спустившись на первый ярус, начали разгружать тачку, к гостям подошел Бен Феннимор.

– Кажется, оклендцы вот-вот подойдут, – негромко сообщил он. – Мне только что доложили о чужих наверху. Готовьтесь. Мы-то, ясное дело, болеем за вас: вы ведь, с такой же Прелестницей Пат, как у нас, нам все равно что свои.

– А их куклу, Компанейскую Конни, вы хоть раз видели? – спросила Фрэн.

– Нет, мэм, – учтиво ответил Бен Феннимор, – но слышать о ней, живя по соседству с оклендцами, естественно, слышал, и… и вот что я вам скажу. По слухам, их кукла, Компанейская Конни, чуточку старше Прелестницы Пат. Чуточку, понимаете ли… э-э… взрослее, – уточнил он. – Просто, чтоб вас это не застало врасплох.

Норм с Фрэн озадаченно переглянулись.

– Благодарю вас, – задумчиво проговорил Норм. – Действительно, нам любые сведения вовсе не помешают. А о Поле что скажете?

– О, Пол – он мало что значит, – заверил его Феннимор. – Всем заправляет Конни: а у Пола, по-моему, даже квартиры собственной нет. Однако вы лучше дождитесь прихода оклендских флюкеров. Не хотелось бы сбить вас с толку: мне, понимаете, все, что известно, известно лишь понаслышке.

– Я как-то раз видел Компанейскую Конни, – подал голос еще один берклийский флюкер, стоявший неподалеку. – Так и есть: она куда старше Прелестницы Пат.

– А сколько, по-вашему, лет Прелестнице Пат? – спросил Норм.

– Думаю, лет семнадцать, максимум восемнадцать, – ответил берклийский флюкер.

– А Конни? – с замиранием сердца выдохнул Норм.

– О-о, возможно, целых двадцать пять.

Тут с трапа за их спинами донесся шум. Вскоре на первый ярус спустилось еще несколько берклийских флюкеров, а следом за ними – двое, поддерживавшие с двух сторон широкий, увесистый подиум. Громадная диорама, развернутая на подиуме… да, тут было, было на что посмотреть!

Оклендская команда оказалась не семейной парой, не мужем с женой: составляли ее двое одинаково жестколицых мужчин с холодными, цепкими взглядами, не отражавшими никаких чувств. Поприветствовав Норма и Фрэн скупым, резким кивком, оба необычайно бережно опустили на пол подиум с заранее собранной диорамой.

Сзади за ними следовал еще один, третий оклендский флюкер с металлическим ящиком вроде обеденных судков в руках. Увидев ящик, Норм инстинктивно почуял: там, внутри, и хранится их кукла, Компанейская Конни. Остановившись, оклендский флюкер достал из кармана ключ и отпер ящик.

– Мы готовы начать игру в любую минуту, – объявил самый рослый из оклендцев. – Игральные кости, как и оговорено, заменим волчком. И таким образом сузим возможности для мошенничества.

– Согласен, – откликнулся Норм и неуверенно протянул говорящему руку. – Я – Норман Шайн, а это Фрэн, моя супруга и партнерша в игре.

– Я – Уолтер Р. Уинн, – представился оклендец; очевидно, команду противника возглавлял именно он. – Рядом со мной мой партнер, Чарли Доуд, а нашего спутника с ящиком зовут Питер Фостер. Он в игре не участвует. Он только охраняет диораму.

Умолкнув, Уинн обвел взглядом столпившихся вокруг берклийских флюкеров, словно бы говоря: знаю, знаю, здесь все поголовно без ума от Прелестницы Пат, но нам плевать, мы не из пугливых.

– Мы готовы начать игру, мистер Уинн, – негромко, однако ровно, твердо сказала Фрэн.

– А что насчет денег? – спросил Феннимор.

– Думаю, денег у обеих команд в избытке, – ответил Уинн, выложив на пол несколько тысяч долларов зелеными сотенными банкнотами. Его примеру последовал Норм. – Разумеется, о денежных ставках речь не идет: деньги сейчас – только средство ведения игры.

Норм согласно кивнул. Деньги – вовсе не главное. Он тоже не помышлял ни о чем, кроме кукол… и именно в этот момент впервые увидел своими глазами куклу оклендцев, Компанейскую Конни.

Вынув куклу из ящика, мистер Фостер – очевидно, распоряжался ею он – поместил ее в спальню. От одного взгляда на Компанейскую Конни просто захватывало дух. Да, она оказалась значительно старше – не девчонкой, взрослой женщиной, разительно отличавшейся от Прелестницы Пат буквально во всем… а как походила на живую! Резную, не отлитую из термопластика, ее явно выточили из дерева, а после искусно раскрасили, а волосы, волосы… неужто впрямь натуральные?!

До глубины души пораженный увиденным, Норм надолго умолк.

– Что скажете? – с едва заметной усмешкой осведомился Уолтер Уинн.

– Весьма… весьма впечатляюще, – признал Норм.

Оклендцы, в свою очередь, принялись изучать Прелестницу Пат.

– Отливка из термопластика, – подытожил один. – Искусственные волосы… однако наряды неплохи, очень неплохи: сразу видно: все до единого пошиты вручную. Но, что самое интересное, дошедшие до нас слухи оказались верны. Прелестница Пат – не взрослая. Ей максимум восемнадцать.

Тем временем место в спальне Конни, рядышком с ней, занял и ее кавалер.

– Минутку, – возмутился Норм. – Отчего это Пол – или как его там – начинает игру с ней, из ее спальни? У него что же, своей квартиры нет?

– Оттого, что они муж и жена, – объяснил Уинн.

– Муж и жена?!

Ошеломленные, Норман с Фрэн уставились на него, высоко подняв брови.

– Ну да, а что? – подтвердил Уинн. – Муж и жена, и потому, естественно, живут вместе. А ваши куклы, я так понимаю, в браке не состоят?

– Н-нет, Леонард – просто поклонник, молодой человек Прелестницы Пат, – запинаясь, пролепетала Фрэн и вдруг крепко стиснула плечо мужа. – Норм, я ему не верю. По-моему, он выдумал, будто они состоят в браке, только ради стартового преимущества. Ведь если они оба начинают из одной комнаты…

– Послушайте, ребята, – в полный голос заговорил Норм, – выдавать их за мужа с женой нечестно.

– Мы вовсе не «выдаем» их за мужа с женой, – совершенно спокойно возразил Уинн, – они действительно муж и жена. Конни и Пол Лотроп, Пьемонт, Арден-плейс, 24. Год уже, как поженились, любой из игроков подтвердит.

«А что, может, и правда», – подумал Норм, потрясенный сильнее прежнего.

– Взгляни-ка на них обоих, – сказала Фрэн, припав на колени и приглядевшись к диораме оклендских флюкеров. – Одна спальня, один дом на двоих… Смотри, Норм, смотри! – с дрожью в голосе, дико блеснув глазами, воззвала она к мужу. – Кровать тоже всего одна! Большая, двуспальная… и как играть против них Прелестницей Пат с Леонардом? Это же просто… безнравственно!

– Эта ваша диорама, – заметил Норм, повернувшись к Уолтеру Уинну, – устроена совершенно иначе. Совершенно не так, как у нас. Сами видите, мы к таким не привыкли, – пояснил он, кивнув в сторону собственной диорамы. – Я вынужден настаивать на том, чтобы в этой партии Конни и Пол не жили вместе и не считались семейной парой.

– Но ведь они – муж и жена, это факт, – включился в спор Фостер. – Смотрите: их одежда висит в одном шкафу, а белье хранится в одном ящике комода, – подчеркнул он, предъявив в доказательство своей правоты и то и другое. – Теперь загляните в ванную. Видите? Зубных щеток здесь две, его и ее, на одной и той же подставке. Как видите, все без обмана: мы ничего не выдумываем.

Все пятеро надолго умолкли.

Затянувшуюся паузу нарушила Фрэн.

– Но если они муж и жена, – негромко, сдавленно пролепетала она, – значит… вы хотите сказать, они… близки?

Уинн поднял бровь и кивнул.

– Естественно, как и положено мужу с женой. Что в этом может быть странного?

– Прелестница Пат с Леонардом никогда в жизни не…

На этом Фрэн осеклась и умолкла.

– Разумеется, – согласился Уинн, – ведь они всего-навсего, как говорится, встречаются. Мы это вполне понимаем.

– Выходит, мы просто не можем играть против вас. Не можем. Прошу тебя, Норман, – взмолилась Фрэн, подхватив мужа под руку, – идем обратно, в пинольский бункер!

– Постойте, – тут же возразил Уинн, – отказываясь от игры, вы расписываетесь в проигрыше. В таком случае вам придется расстаться с Прелестницей Пат.

Оба его спутника согласно кивнули. Оглядевшись по сторонам, Норм обнаружил, что многие из берклийских флюкеров, включая Бена Феннимора, согласно кивают тоже.

– Правда за ними, – мрачно подтвердил Норм, повернувшись к жене. – Сдадимся, Прелестницу Пат придется отдать без боя. Уж лучше сыграть, дорогая.

– Хорошо, – безжизненно, глухо откликнулась Фрэн. – Играем.

Нагнувшись, она безучастно раскрутила волчок. Выпало шесть.

Уолтер Уинн с широкой улыбкой присел на корточки и в свою очередь запустил волчок. Ему волчок отмерил всего четыре.

Игра началась.

Укрывшийся за беспорядочной грудой гниющего груза, сброшенного возле бункера одним из благ-курьеров годы тому назад, Тимоти Шайн заметил вдали возвращающихся отца с матерью. Увязая в пыли, они из последних сил толкали перед собой тачку и сами едва не валились с ног.