Текст книги "Торговцы космосом"

Так было всегда, но главным достоинством автоматов, придуманных Мори, было то, чего не было никогда. Выпал вам выигрыш или проигрыш, но вы всегда получите приз – витаминизированную, сладкую, гормональную жевательную резинку. Вы играете свою игру, выигрываете или проигрываете свою ставку, получаете приз, кладете его в рот и начинаете следующий кон. Пока длится игра, вкус растворяется. Но вы получаете новый приз – и начинаете снова…

– Вот эта штука понравилась человеку из потребительского совета пуще всего, – сказал Хоуленд заговорщическим тоном. – Он забрал документацию – сказал, диспенсер жвачки на каждом автомате линейки скоро появится. Да, Мори, котелок-то у тебя варит!

О том, что к его разработке проявил исключительный интерес потребительский совет, Мори услышал впервые. Что ж, хорошая новость. Он извинился и поспешил сообщить Черри о своих последних успехах. Звонок застал ее у матери, за рядовым вечерним визитом, но она, похоже, порядком впечатлилась услышанным, так что Мори вернулся к Хоуленду в весьма приподнятом настроении.

– Давай, может, выпьем? – несмело предложил Хоуленд.

– Конечно! – согласился Мори. Вот уж чего-чего, а выпить за счет Хоуленда он может себе позволить. Бедный малый крепко застрял в третьем классе. А всего-то и надо человеку – протянуть руку помощи.

Когда Хоуленд, узнав, что Мори на вечер свободен от забот Черри, предложил еще раз наведаться в «Погребок дядюшки Лиготти», Мори согласился без особых колебаний.

Супруги Бигелоу были рады его видеть. Мори ничуть не удивился, встретив их снова за тем же столиком. Непохоже было, что Уолтер и Танакил много времени проводили дома.

В конце концов, когда Мори заявил, что забежал в кабачок пропустить пару рюмок перед обедом, а Хоуленд вывел его на чистую воду, объяснив, что он свободен на целый вечер, Бигелоу крепко взялись за Мори – и потащили его к себе домой.

– Не думаю, что мистер Фрай привык к таким местам, – заметила Танакил. – И все же – это место зовем мы домом.

Мори пробормотал в ответ пару вежливых слов. На самом деле от места, куда он в ее сопровождении явился, его едва не вывернуло – ибо то был огромный, ослепительно новый особняк, по размерам превосходивший даже прежний дом Мори, набитый до отказа всякими громоздкими диванами, роялями, массивными креслами красного дерева. А уж сколько в том монстре было комнат – гостиных, столовых, детских!

Особенно удивляли последние – Мори и в голову не приходило, что у четы Бигелоу могут быть дети. Но те были – пятилетка и восьмилетка, мальчишки, окруженные хороводом роботов-нянек, все в окружении игрушечных железных дорог и фигурок животных.

– Не представляете, какое же они для нас утешение – что Дик, что Тони, – призналась Мори Танакил Бигелоу. – Каждый потребляет за двоих. Уолтер считает, каждой семье нужно по два-три ребенка завести – они так выручают. Уолтер так хорошо разбирается во всех этих тонких вопросах – бальзам на душу его слушать! А какие стихи сочиняет! Мори, вы слышали его поэму о двойственности?

Мори поспешно заверил ее, что слышал. Он уже смирился с тем, что вечер пройдет так себе. Бигелоу были эксцентричны и забавны там, в «Погребке дядюшки Лиготти», но у себя дома, хоть и сохранив долю эксцентричности, сделались болезненно скучными типами.

Они выпили по коктейлю, потом еще, и скука немного рассеялась. Ужин, конечно, был ужасен – Мори уже успел вкусить прелесть спартанского образа жизни, чтобы это оценить, но, памятуя об этикете, он с мрачной самоотрешенностью перепробовал все до одури сытные блюда, одно за другим. Бесконечная череда столовых вин и ликеров поспособствовала тому, что прием не сказался ни на настроении Мори, ни на его загруженных до отказа кишках.

После ужина вся их компания собралась в богато украшенной гостиной четы Бигелоу. Танакил, посовещавшись с детьми и проверив их потребительские книжки, заявила – сейчас состоится концерт и двое роботов-танцоров выступят под аккомпанемент струнного квартета роботов-музыкантов. Мори напрягся, приготовившись к жуткому зрелищу, но нежданно для себя обнаружил, что ему нравится. Вот так номер – когда за роботами не нужно следить, они, оказывается, могут доставлять удовольствие!

– А теперь, мои дорогие, пора спать, – твердо внушила Танакил Бигелоу детям, когда танцоры закончили. Мальчики, естественно, побунтовали, но ушли-таки. Правда, один из них вернулся буквально через несколько минут, с ежедневником в переплете из кожи и вопиюще дешевой авторучкой, инкрустированной драгоценными камушками. Ухватив Мори за рукав пухлыми пальцами, он требовательно потряс – и Мори с беспокойством уставился на него. У него было мало опыта во всех тех вопросах, что касались детей.

– В чем дело, Тони?

– Я вообще-то Дик, – сказал мальчик. – Автограф дашь?

Не переставая удивляться, Мори расписался на открытом листе, и ребенок убежал. С улыбкой Танакил Бигелоу заметила:

– Он видел ваше имя в колонке новостей Порфирио. Дик вообще-то любит Порфирио, читает его каждый день. Он вообще у нас умный мальчик. Если я не заставлю его играть или смотреть 3D-визор, сразу норовит сунуть нос в книжку.

– А неплохая вышла статья, – заметил Уолтер Бигелоу, как показалось Мори, с легкой завистью. – Держу пари, ты станешь потребителем года. Я хотел бы, – он махнул рукой, – чтобы и мы смогли немного продвинуться вперед по квотам, как это сделали вы. Но, похоже, это никогда не сработает. Мы едим, играем и потребляем как сумасшедшие и почему-то в конце месяца всегда немного отстаем в чем-то. Пеня копится, Совет шлет предупреждения, и все, с чем мы остаемся, – с новыми штрафными баллами. И будто бы все даже хуже делается, чем раньше было!

– Ничего страшного, – твердо сказала Танакил. – Потребление – еще не все в жизни. У тебя есть работа.

Бигелоу рассудительно кивнул и предложил Мори еще выпить. Однако еще один бокал был совсем не тем, что требовалось Мори. Он сидел с пылающими щеками, чувствуя не столько опьянение, сколько полное довольствие всем миром.

– Послушайте, – вдруг сказал он.

Бигелоу оторвался от своего стакана.

– М?

– Если я поделюсь с вами одним секретом, вы сохраните его… ну… в тайне?

– Ну, Мори… – неопределенно буркнул Бигелоу, но жена резко оборвала его:

– Конечно, сохраним. О чем ты хочешь рассказать?

Мори заметил блеск в ее глазах. Это озадачило его, но он решил не обращать на это внимания.

– По поводу той статьи, – сказал он. – Знаете, не такой уж я пылкий потребитель на самом-то деле. На самом деле… – Все глаза обратились к нему, и на миг Мори сам удивился: зачем он это делает? Секрет, который известен двоим, скомпрометирован, а секрет, который знают трое, – и вовсе не секрет.

– Так вот, – твердо произнес Мори, решившись-таки, – вы помните, о чем мы говорили той ночью у «Дядюшки Лиготти»? Я тогда как пришел домой – сразу отправился к роботам…

И он все-все рассказал им.

– Так и знала! – ликовала Танакил Бигелоу.

Уолтер бросил на жену мягкий упрекающий взгляд и спокойно сказал:

– Вы сделали большое дело, Мори. Великое дело. Не знаю, догадываетесь вы или нет, но вы вынесли смертный приговор всему нашему обществу. Будущие поколения будут чтить имя Мори Фрая! – И он с чувством пожал Мори руку.

– Что? – ошеломленно проговорил Мори.

– Придется созвать чрезвычайное собрание, – сказал Уолтер жене.

– Конечно, Уолтер, – преданно ответила Танакил.

– И Мори будет на нем присутствовать. В обязательном порядке, Мори, – не думайте даже отпираться! Вы должны познакомиться с Братством – я же дело говорю, Хоуленд?

Хоуленд неуверенно кашлянул, кивнул уклончиво и налил себе еще выпить.

– О чем это вы? – отчаянно потребовал разъяснений Мори. – Хоуленд, хоть ты скажи!

Но коллега спрятался за своим стаканом.

– Ладно, – выдал он наконец. – Тан и так почти все рассказала тебе той ночью. Просто несколько человек, кое-что смыслящих в политике, образовали небольшую группу…

– «Небольшую»! – Танакил презрительно фыркнула. – Хоуленд, порой я дивлюсь тебе. Да только здесь, в Старом городе, нас целых восемнадцать человек, а во всем мире – гораздо больше! О, Мори, да я ведь с самого начала понимала, к чему все придет. Уже на следующее утро после нашего знакомства я сказала Уолтеру – помяни мое слово, этот парень нам чем-то да пригодится. Но надо признать, – добавила она почтительным тоном, – я и вообразить не могла, что дело обретет такой размах. Вы все только представьте: целый мир потребителей восстает дружно – и с именем Мори Фрая на устах побеждает чертов потребительский совет его же оружием – роботами! Воистину – поэтическая справедливость!

Бигелоу кивнул с энтузиазмом.

– Звони в «Дядюшку Лиготти», дорогая, – велел он. – Спроси, можем ли мы заседать там прямо сейчас. А мы с Мори пока спустимся в подвал. Вперед, нас ждут великие дела!

Мори громко скрипнул зубами.

– Бигелоу, – прошептал он, – вы хотите сказать, что собираетесь распространить мой метод в вашей подрывной организации?

– Подрывной? – жестко переспросил Уолтер. – Голубчик, да всякая творческая мысль – подрывная в природе своей, и не имеет значения, являются ли ее носителем чудак-одиночка или группа чудаков под названием Братство Свободных. Мне чертовски нравится…

– Не важно, что вам нравится, – настаивал Мори. – Хотите созвать это ваше Братство и предлагаете мне рассказать им то, что я только что рассказал вам? Правильно?

– Точно так!

Мори встал.

– Хочу вам сказать, что, может, это и замечательно, но участвовать в этом я не буду. Доброй ночи! – И он выскочил из дома прежде, чем они успели его остановить.

На другой стороне улицы гонор оставил его. Он поймал роботизированное такси, дал водителю адрес ближайшего парка – ему требовалось некоторое время, чтобы определиться с решением.

Его отбытие, конечно, никак не помешает Бигелоу осуществить намерение. Сейчас, вспоминая обрывки разговоров Уолтера и его жены в «Погребке», Мори только и мог что в мыслях сокрушаться – они ведь намеками рассказали о себе достаточно, любой насторожился бы на его месте! Вся эта галиматья о двойственности отвлекла его от самого важного факта – очевидного факта столкновения с настоящим подрывным объединением.

Мори взглянул на часы. Поздно, но не очень; Черри, должно быть, еще у родителей.

Подавшись вперед, он надиктовал водителю их адрес – чувствуя себя так, будто бы из прописанной сотни оздоровительных инъекций ему вкололи первую: эффект – лечебный, но больно все равно.

– Это все, сэр, – мужественно сказал Мори. – Я знаю, что вел себя глупо. Я готов взять на себя ответственность за последствия.

Старый Илон задумчиво потер подбородок.

– Уф, – только сказал он.

Черри и ее мать уже давно перешли ту грань, когда вообще могли говорить хоть что-то; они сидели бок о бок на диване в другом конце комнаты, слушая его с видом напряженно-недоверчивым.

– Прошу меня простить, – резко сказал Илон. – Нужно сделать телефонный звонок. – Он вышел из комнаты, чтобы сделать короткий звонок, и вернулся. – Кофе, – бросил он через плечо жене. – Он нам понадобится. У нас тут проблема.

– Что же мне теперь делать? – спросил Мори.

Илон пожал плечами – и вдруг улыбнулся.

– А что ты можешь сделать? – спросил он почти весело. – По-моему, хватит того, что ты уже успел сделать. Ну, еще можешь выпить кофе. Только что, – объяснил он, – я позвонил моему судебному секретарю. Он будет здесь с минуты на минуту. Его зовут Джим. Мы его порасспросим и уж потом подумаем, как быть.

Черри подошла к Мори и села рядом.

– Не волнуйся так, – только и сказала она, но у Мори будто камень скатился с плеч. И в самом деле, подумал он, чего мне бояться? Самое суровое наказание, которое мне грозит, – разжалование на два класса. И что в этом такого?

Непроизвольно он поморщился, припомнив свои не столь уж давние мучения в первом классе – и что в первом классе было «такого».

Наконец появился Джим, судебный секретарь – робот-карлик с телом из нержавейки и тупым выражением на широкой медной морде. Илон отозвал робота в сторону, посовещался недолго, затем снова вернулся к Мори.

– Так я и думал, – удовлетворенно сказал он. – Прецедента нет, нет и законодательного запрета. И криминала – тоже, следовательно…

– Слава богу! – выдохнул Мори облегченно.

Илон покачал головой:

– Но прецедент создан, и твое положение наверняка будет пересмотрено. Вряд ли тебе удастся сохранить пятый класс. Твое поведение будет определено как «антиобщественное» – со всеми вытекающими последствиями.

Свалившийся с небес на землю, Мори выдохнул снова, теперь уже с горечью:

– Ох… – Но, овладев собой, он поднял глаза. – Хорошо, папа. Я приму это.

– Правильно, – сказал Илон с одобрением. – Сейчас иди домой. Выспись как следует. А утром первым делом отправляйся в Министерство потребления. Расскажи свою историю. Они не будут строги к тебе. – Он заколебался. – Да, наверняка они не будут к тебе строги. – И поправил себя: – Надеюсь.

Приговоренный съел обильный завтрак…

Его обязали. В то утро, когда Мори проснулся, у него была болезненная уверенность, что он будет потреблять тройной паек в течение долгого, долгого времени.

Он поцеловал на прощание Черри и всю дорогу до Министерства провел в молчании. Генри он оставил дома.

В Министерстве Мори, спотыкаясь, преодолел ряд роботов-регистраторов и наконец добрался до надменного моложавого клерка по имени Ашетт.

– Меня зовут Мори Фрай, – сказал Мори. – Я пришел… я хотел кое-что рассказать. Я занимался…

– Конечно, мистер Фрай, – сказал Ашетт. – Я приглашу вас к мистеру Ньюману.

– Что, даже не хотите узнать, что я натворил? – спросил Мори.

Ашетт улыбнулся.

– Неужели вы думаете, что мы не знаем? – сказал он и вышел.

Это был первый сюрприз. Впрочем, Ньюман все худо-бедно разъяснил:

– Не ты первый дивишься. Что за дела – люди совсем не хотят познать мир, в котором живут! Как думаешь, сынок, что есть роботы? Как, по-твоему, они работают? Думаешь, они такие же, как люди, только тело у них из стали, а нервы – из проволоки?

– Нет, конечно же, – произнес Мори настороженно. – Они – машины, не люди.

Ньюман просиял.

– Прекрасно, – сказал он. – Робот – это машина. У нее нет ни мяса, ни крови, ни кишок, ни мозгов. Но, – он вытянул вперед руку, – роботы вполне сообразительны. Почему? Ведь эта «думательная» электроника, мистер Фрай, занимает столько же места, сколько и тот дом, в котором вы живете. Значит, роботы не носят свои мозги с собой – слишком уж они велики и тяжелы.

– Но как же они думают?

– Своими мозгами, конечно же!

– Но вы только что сказали…

– Я сказал: «Они не носят их с собой» – и только. Но все они постоянно поддерживают радиосвязь с центральным процессором. Потом ЦП отвечает – робот действует. Происходит связь по тому же каналу, что используется для ОРКР – сообщений «от робота к роботу».

– Понятно, – сказал Мори. – Это все очень интересно, но…

– Но вы по-прежнему ничего не понимаете, – кивнул Ньюман. – Тогда подумайте-ка вот над чем – если роботы постоянно получают информацию от центрального процессора, то ведь и центральный процессор постоянно получает информацию от роботов.

– А… – сказал Мори. Потом громче: – А… Вы хотите сказать, что все мои роботы… – Слова застряли у него в горле.

Ньюман удовлетворенно кивнул:

– До последнего бита. Так что, мистер Фрай, если бы вы не пришли к нам сегодня, в самом скором времени мы пришли бы к вам.

Таков был второй сюрприз. Мори выдержал его стойко. Уже ничего не изменишь, напомнил он себе.

– Хорошо, – сказал он. – Так или иначе, сэр, я здесь. И я пришел сюда по доброй воле. Я признаю, что использовал своих роботов, чтобы потребить свою нормативную квоту, и я…

– О да, вы здесь, – ввернул Ньюман.

– …и я готов подписать признание в совершении этого действия. Не знаю о наказании, что мне положено, ничего – но приму его с достоинством. Я виновен – отрицать глупо.

Глаза Ньюмана расширились.

– Вина? – повторил он. – Наказание?

Мори остолбенел.

– Сэр, – сказал он. – Я ничего не отрицаю.

– Наказание, – снова повторил Ньюман… и расхохотался.

Он смеется, подумал Мори, это уж слишком. Сам он никак не мог взять в толк, над чем можно смеяться в подобной ситуации. Правда, ситуация стремительно затуманивалась – ничего уже не разобрать.

– Простите, – наконец выговорил Ньюман, утирая слезы с глаз. – Не удержался, эх… как вы там сказали, «наказание»? Будет вам, мистер Фрай, позвольте вас успокоить, на вашем месте я бы не беспокоился о штрафах. Как только начали поступать сообщения о том, что вы сделали со своими роботами, мы, естественно, выделили специальную группу для слежения за вами и направили отчет в национальную штаб-квартиру. Мы внесли в него определенные – гхм – рекомендации, и… короче говоря, ответы пришли вчера. Мистер Фрай, Национальное Министерство потребления счастливо довести до вашего сведения, что ваш вклад в решение задачи распределения благ поистине неоценим. В развитие метода признано целесообразным создать экспериментальную сеть объединений роботов-потребителей… Господи! Наказание! Мистер Фрай, да вы просто герой!

У героя забот полон рот – Мори это быстро уяснил. Ему было предоставлено время для краткого успокоительного визита к Черри, круга почета по его старому офису, а затем его поспешили допросить. Он застал Национальный продовольственный совет в лихорадочной работе.

– Самая важная работа, которую мы когда-либо делали, – сказал ему один из старших чинов. – Не удивлюсь, если она же – и последняя! Да, сэр, мы тут пытаемся навсегда отойти от дел – и не хотим, чтобы что-то пошло не так.

– Все, что я могу сделать, чтобы помочь… – робко начал Мори.

– Вы отлично справились, мистер Фрай. Дали нам как раз тот толчок, в котором мы так нуждались. А то без вас мы за лесом деревьев не видели! Впрочем, бог с ними, со словами, – давайте я вам на деле покажу, что уже сделано…

Он вместе с делегацией других чиновников Потребительского Комитета и людей, чьи имена Мори неоднократно видел в газетах, повел Мори на инспекционную экскурсию по всему заводу.

– Видите ли, это замкнутый цикл, – сказали ему, когда они осмотрели помещение, где прилежно трудились роботы-потребители, обрабатывая партию обуви. – Ничто не пропадает безвозвратно. Если вы хотите машину, то можете взять самую новую и лучшую. Если вы ее не берете, ею пользуется робот, а через год ее утилизируют, чтобы сделать новую модель. Мы не теряем металл – его можно восстановить; мы теряем немного энергии и работы. Но энергию дают солнце и атом, а работу делают роботы, и делают они больше, чем мы можем переварить, и это касается всей, без исключения, продукции.

– Но что это значит для роботов? – спросил Мори.

– Прошу прощения? – непонимающе произнес один из самых крупных людей в стране.

Мори попал в трудную ситуацию. Все в нем протестовало против целенаправленной порчи вещей, а то, что здесь готовилась именно порча, было ясно даже сквозь наукообразный жаргон.

– Если потребитель использует вещи только затем, чтобы их использовать, – сказал он упрямо, понимая, как рискует, – то почему бы не построить машину, которая уничтожала бы вещи сразу? Зачем использовать роботов? В конце концов, зачем вообще что-то изнашивать?

Чиновники встревоженно переглянулись.

– Но ведь именно это вы и делали, – заметил один из них со слабой угрозой в голосе.

– О нет! – тут же возразил Мори. – Я оснастил своих роботов контурами удовольствия – по специальности-то я проектировщик, если помните. Регулируемые цепи, само собой…

– Контуры удовольствия? – посыпались со всех сторон вопросы. – Регулируемые цепи?

– Ну конечно! Если робот не получает удовлетворения от использования вещей…

– Что за вздор, – проворчал чиновник из Совета. – Роботы ведь не люди. Как заставить их чувствовать удовлетворение? Тем более – регулируемое!

Мори пустился в объяснения. У него получилась настоящая лекция высокого уровня, потребовавшая большого количества расчетов и масштабных графиков. Но среди чиновников оказались даже очень подкованные люди, и под конец они разволновались еще сильнее, чем вначале.

– Феноменально! – воскликнул один в научном восторге. – Да ведь он принимает во внимание все возможные моральные, юридические и психологические доводы!

– В смысле? – требовательно спросил менее сметливый чиновник. – Каким образом?

– Объясните ему, мистер Фрай.

Мори попробовал – и не смог. Но он мог показать, как действует этот принцип.

Специально для него была развернута лаборатория с огромным числом помощников – он не знал, чем их занять, но в конце концов целая бригада роботов, работавших на шляпной фабрике, получила эти самые контуры удовольствия.

И Мори начал демонстрацию.

Роботы делали шляпы. Всех видов и сортов. Мори отрегулировал цепи в конце дня, и роботы, бранясь друг с другом, стали мерить шляпы, и каждый уходил, торжественно неся с собой по несколько коробок. На металлических лицах невозможно было увидеть гордость или удовлетворение, но было ясно – этим роботам куда больше нравится носить шляпы, чем их производить.

– Ну как? – удовлетворенно воскликнул великий инженер Мори Фрай. – Их можно заставить полюбить эти шляпы, можно заставить носить их, пока они не рассыпятся в пыль. И роботы будут носить их, потому что это для них – удовольствие.

– Но так мы зациклимся на производстве одних только шляп, – сказал министерский чиновник. – Цивилизация не может производить одни только шляпы.

– Да это-то не проблема, – ответил Мори скромно. – Смотрите.

Он перестроил что-то в цепи удовольствия, робот-грузчик принес контейнер лыжных рукавиц, и все увидели, как роботы-шляпники набросились на рукавицы с тем же пылом, с каким прежде мерили шляпы.

– Так можно устроить с чем угодно – от булавок до яхт, – добавил Мори. – Главное – они получают удовольствие от обладания вещами. Это можно регулировать – нужно лишь знать, где, когда и каких вещей переизбыток. – Он заколебался, прежде чем продолжить. – Вот что я сделал для своих роботов-слуг. Как видите, здесь есть обратная связь. Стремление к «владельческому удовлетворению» влечет за собой рост производства высококачественных товаров, потребляя которые, роботы получат новое удовлетворение – и так далее…

– Замкнутый цикл! – благоговейно прошептал какой-то министерский чиновник. – Вот теперь – настоящий замкнутый цикл!

Так были окончательно посрамлены казавшиеся доныне незыблемыми законы спроса и предложения. Человечеству недолго мешало неадекватное предложение, преодолело оно и перепроизводство. Теперь в его распоряжении было совершенное средство: все излишки шли к жадным, но при том – регулируемым в жадности своей роботам. Ничто не пропадало даром.

Ибо трубопровод имеет два конца.

Мори поблагодарили, похвалили, наградили, устроили парад по городу и посадили на самолет домой. К тому времени потребительский совет уже ликвидировался.

Черри встретила его в аэропорту. Всю дорогу до дома они оживленно болтали.

В своей гостиной они закончили поцелуй, коим приветствовали друг друга. Наконец Черри со смехом вырвалась.

– Я уже говорил тебе, что развязался с Брэдмуром? – спросил Мори. – С этого момента я работаю в Совете в качестве гражданского консультанта. И, – добавил он внушительно, – с этого момента я – специалист восьмого разряда!

– Боже мой! – ахнула Черри с таким благоговением, что Мори даже стало совестно.

– Конечно, если то, что мне наговорили, – правда, то занятия не будут иметь большого значения в ближайшее время. И все же – это большая честь для меня.

– Конечно, – твердо сказала Черри. – Папа сам только восьмой класс, и он был судьей не знаю сколько лет кряду.

– Не может людям все время везти. – Мори наморщил лоб. – Конечно, главная черта сохранится – то есть у первого класса будет крупная норма потребления, у второго немного поменьше, и так далее, все, как сейчас. Но у каждого человека в каждом классе будет свой робот-помощник – он-то и будет заниматься потреблением, понимаешь? У каждого человека будет робот-двойник…

Черри остановила его жестом:

– Я знаю, дорогой. Каждая семья получит роботов-двойников на каждого человека.

– Вообще, да, – протянул Мори с легкой досадой, – и откуда ты все знаешь?

– Наши роботы уже здесь, – объяснила Черри. – Человек из Министерства сказал, что мы – первые получатели, потому что это твоя идея. Они еще не включены. Я поставила их в зеленой гостиной. Хочешь посмотреть?

– Конечно! – воскликнул Мори и отправился вслед за ней смотреть на овеществленные плоды своего вдохновения. Роботы неподвижно стояли возле стены, дожидаясь, когда их включат и они начнут свою бесконечную заботу о людях.

– Твой просто прелесть, – галантно сказал Мори. – Но неужто вот этот похож на меня? – Он неодобрительно сощурился на хромированную лицевую панель робота-мужчины.

– Тот человек сказал, что сходство только самое общее. – Черри стояла прямо за его спиной. – Больше ничего не замечаешь?

Мори склонился ближе, чтобы внимательнее рассмотреть лицо своего двойника.

– Какой-то он косоглазый… – проговорил он и вдруг застыл. – А, так ты про…

Позади пары роботов прятался третий – ростом не больше двух футов, большеглавый и пухлый. Мори изумленно подумал, что он выглядит почти как…

– Боже мой! – Мори резко обернулся и широко раскрытыми глазами уставился на жену. – Ты имеешь в виду…

– Имею, – откликнулась Черри, слегка покраснев.

Мори потянулся к ней с раскрытыми объятиями.

– Дорогая! – воскликнул он. – Почему же ты мне ничего не сказала?..