Текст книги "Огневой вал. Артиллерия в прошлом, настоящем и будущем"

Таким образом, вопрос о тяжелой артиллерии получил во Франции и Германии различное решение. В то время как Франция в 1914 г. могла мобилизовать всего лишь 308 тяжелых орудий, Германия сразу же выставила на фронт более 2 000 тяжелых орудий, приспособленных к полевой войне. Взгляды на применение этих орудий также сильно различались в обоих лагерях.

Чтобы лучше уяснить мотивы, смысл и формы эволюции, происшедшей у нас с начала войны, необходимо хотя бы в кратких чертах обрисовать историю вопроса, вкратце изложить полемику, вызванную им до войны, и, наконец, возобновить в памяти те аргументы, которые послужили основой официальных решений и оправданием принятой доктрины. Равным образом необходимо выяснить, какой стадии достигла разработка конструкции тяжелых орудий. К вопросу о тяжелой артиллерии непосредственно примыкает вопрос о легких полевых гаубицах, которые по своему весу и подвижности аналогичны полевым пушкам, но по более крупному калибру и по могуществу снаряда приближаются к орудиям тяжелой полевой артиллерии и являются, таким образом, связующим звеном между этими двумя видами артиллерии.

Мы только что видели, какая радикальная перемена произошла в Германии в области материальной части артиллерии, ее организации и, наконец, во взглядах на ее боевое применение.

Во Франции внимательно следили за этой эволюцией взглядов, которая находила здесь сторонников, но встречала также и многочисленных противников.

Сторонники тяжелой артиллерии приводили те же аргументы, которые одержали верх в Германии. К этому они добавляли, что применение тяжелой артиллерии в чисто полевом бою может лишь усилить во всех отношениях средства наступления германской армии, и что мы не имеем права уступать последней в этом отношении: введение нового орудия в одной только армии делает необходимым принятие его во всех остальных.

Возражения противников тяжелой артиллерии заключались в следующем. Могущество отдельного снаряда крупного калибра, несомненно, выше, чем отдельного снаряда меньшего калибра, но во время войны важен не отдельный снаряд, а общий вес всех израсходованных снарядов и их общее действие; вопрос заключается в том, что действеннее; десять снарядов по 5 кг или один в 50 кг. На полях Маньчжурии, Балкан и Трансвааля выяснилась несостоятельность снарядов крупного калибра при действии по полевым окопам; этот результат нетрудно было предвидеть, так как нет надобности в снаряде весом в 30–40 кг, чтобы пробить бруствер окопа; для этого достаточен снаряд самого небольшого калибра; между тем для одного удачного попадания вследствие рассеивания нужно израсходовать большое число крупных снарядов, и зарядные ящики очень быстро опустошатся. Поступать так – значит стрелять из пушек по воробьям и то с большим шансом промахнуться. Остается моральное действие крупных снарядов, но к нему люди привыкают. При этом ссылались на Куропаткина, начальника штаба Скобелева под Плевной, который, констатируя недействительность огня тяжелой артиллерии по турецким окопам, писал:

«Материальное действие было равно нулю, зато моральный эффект был превосходен… для турок, убедившихся в нашем бессилии, и губителен для русской армии».

В этой полемике вынуждены были принять участие официальные круги.

Генеральный штаб, осведомленный своим II бюро, которое непрерывно получало сведения о германской артиллерии, забил тревогу. По его мнению, 75-мм пушка, несмотря на свои неоспоримые качества, не в состоянии бороться с легкой германской гаубицей, которая превосходит ее дальнобойностью и сможет занимать позиции, не досягаемые благодаря закрытию для настильной траектории легких пушек. Вопреки мнению тех, кто считал 75-мм пушку достаточной для решения всех задач полевой войны, штаб полагал необходимым для атаки полудолговременных укреплений, могущих встретиться в полевой войне, иметь орудие более мощное, чем 75-мм пушка, но вместе с тем более подвижное, чем орудие легких осадных парков образца Банжа.

Идя навстречу этим пожеланиям, кап. Римальо еще в 1904 г. представил скорострельную короткую 155-мм гаубицу (С. Т. R.) превосходной конструкции, сравнительно подвижную благодаря разделению на две повозки и удобную в обращении. Немедленно было заказано некоторое количество этих орудий.(9)

Высший военный совет стал на ту же точку зрения. Считая, что данный вопрос не решается введением тяжелой 155-мм гаубицы, так как вес ее ограничивал возможность применения в полевой войне и вынуждал: включить ее в состав легких осадных парков, Совет предложил в 1909 г. приступить к разработке легкой 120-мм гаубицы, более подвижной, более способной следовать за пехотой и облегчающей снабжение боеприпасами.

В другом лагере выступили главным образом III управление(10) и техническая артиллерийская секция, которые считали, что германцы вынуждены применять в борьбе с артиллерией легкие полевые гаубицы волей-неволей вследствие малой действительности их 77-мм снарядов по орудийной прислуге наших батарей, закрытой щитами, и что сведения о результатах стрельбы германских гаубиц весьма сомнительны. Военная школа стала на ту же точку зрения.

Парламент не отнесся к этому спору безучастию, он был обеспокоен бесспорным превосходством германской тяжелой артиллерии и поднял этот вопрос при обсуждении бюджета на 1910 г. Это беспокойство проявилось в обращении, изданном зимой 1910/11 г., в котором приведены следующие выводы.

Организация пешей артиллерии в Германии носит в высшей степени наступательный характер; между тем, во Франции она предусматривает оборонительные цели и имеет в виду применение этой артиллерии лишь в осадной войне.

Германские тяжелые орудия многочисленны, новейшего образца, подвижны, усовершенствованы, скорострельны; наши – немногочисленны, устаревшего образца, не скорострельны, скованы необходимостью применения платформ и малоподвижны.

Взгляды на применение тяжелой артиллерии носят часто положительный характер в Германии, где доверяют крупным орудиям и стремятся использовать их во всех периодах боя; они имеют чисто отрицательный характер во Франции, где не желают верить-в крупные калибры или, по крайней мере, не признают за ними действительности, соответствующей весу их снарядов.

Наша организация, таким образом, не может считаться приемлемой. Нужно превратить пешую артиллерию в наступательный род войск и вооружить., ее новой материальной частью. С этой точки зрения 155-мл С.Т. R (11) гаубица не пригодна ни для осадной войны, для которой она недостаточно могущественна, ни для полевой войны, требованиям которой она одна удовлетворить не может; нам нужно иметь, сверх того, легкую гаубицу в армейских корпусах и длинную дальнобойную и мощную пушку в армиях.

Директор артиллерии, он же правительственный комиссар но обсуждению бюджета, счел необходимым успокоить тревогу парламента, заявив на открытом заседании, что военные власти не упускают этого вопроса из виду; первые опыты с новыми орудиями, изготовленными в артиллерийских мастерских Пюто (Puteaux), в частности с орудиями калибра 75 и 120 мм на взаимозаменяемом лафете(12), дали, по его словам, полное удовлетворение, и в ближайшем будущем предполагается принять их на вооружение.

Это оптимистическое заявление было по меньшей мере преждевременным: в 1911 г. ни одно из этих орудий не вышло из стадии первоначальных опытов. Как в прессе, так и в парламенте уже подымались авторитетные там голоса, протестующие против такой медлительности и запаздывания. Ставя последнее (не без основания) в связь с ликвидацией технического артиллерийского комитета, внезапно распущенного декретом от 22 августа 1910 г., они требовали восстановления постоянного органа «в целях изучения с технической точки зрения вопросов материальной части и вооружения и доклада по ним министру».

Чтобы удовлетворить этим требованиям, в сентябре 1911 г. был действительно утвержден новый орган под названием «Комиссия новой материальной части», на которую было возложено составление программ для разработки новой материальной части. Она немедленно приступила к работе и работала интенсивно.(13)

Не прошло и месяца, как 28 октября 1911 г. председатель этой комиссии представил на утверждение министру Условия и программу испытаний полевой гаубицы и длинной дальнобойной пушки среднего калибра со следующими требованиями.

Легкая гаубица должна быть скорострельной, достаточно подвижной для того, чтобы всегда следовать наравне с 75-мм пушкой, вместе с тем достаточно мощной для того, чтобы производить разрушающее и деморализующее действие, превосходящее действие 75-мм пушки; она должна иметь широкое поле обстрела и максимальную дальнобойность, допустимую при ее ограниченном весе.

Длинная пушка должна, прежде всего, предназначаться для стрельбы на большие дистанции (12–13 км) по крупным слабо защищенным целям. Вертикальное и горизонтальное поле обстрела должно удовлетворять тем же условиям, как и для гаубицы. Пушка должна иметь возможность двигаться шагом при запряжке б или 8 лошадей по плохим и даже ухабистым дорогам и быстро становиться на позицию на вспаханном поле, не требуя никаких особых земляных работ.

Было решено объявить конкурс на конструкцию этих орудий и допустить к нему наравне с государственными заводами частную промышленность. Эта мера полностью порывала с ошибками прошлого и, как мы увидим в дальнейшем, имела чрезвычайно благоприятные последствия.

В феврале 1912 г. мастерские Пюто представили два орудия: одно калибром в 120 мм, другое – в 75/120 мм(14), о которых директор артиллерии докладывал парламенту еще в 1910 г.; однако ни одно из этих орудий не было признано удовлетворительным.

В марте, т. е. месяц спустя, заводы Шнейдера представили 105-мм гаубицу, изготовленную для Болгарии, и длинную 42-линейную (106,7-мм) пушку, изготовленную для России. 105-мм гаубица вполне удовлетворила условиям программы. Комиссия предложила испытать одну батарею на осенних маневрах, а затем в комиссии практического изучения стрельбы полевой артиллерии в Мальи. 42-линейная пушка в значительной степени не удовлетворяла условиям программы. Тем не менее, ввиду удовлетворительных результатов пробной стрельбы, комиссия решила продолжать испытание и предложила командировать на осенние маневры один взвод этих орудий.

Маневры на Западе в 1912 г. показали всем непредубежденным лицам необходимость этих тяжелых полевых орудий. Две стороны были неоднократно разделяемы широкими и глубокими долинами, дно которых было досягаемо лишь для орудий с навесной траекторией, а кроме того, только длинная дальнобойная пушка могла обстреливать противоположный склон, не выезжая на гребень.

После целого ряда вполне удовлетворительных стрельб в Кале, в январе 1913 г., на которых присутствовал начальник генерального штаба, комиссия решила принять 42-линейную пушку, калибр которой заводы Шнейдера обязались уменьшить до 105 мм. Несмотря на это решение и на настоятельные требования начальника генерального штаба, заказы на эти орудия были даны с большим опозданием. Все же первые экземпляры стали выпускаться, когда разразилась война.

Однако эта 105-мм L. пушка не удовлетворяла всем требованиям программы. Она была недостаточно дальнобойна и могущественна, значительно уступая германской 13-см пушке. Военный министр одобрил также в принципе конструирование орудия калибром около 135 мм, дальнобойностью в 16–18 км при весе снаряда около 40 кг. В то же самое время приступили к разработке конструкции 155-мм L., пушки большой дальнобойности, перевозимой на двух повозках.

В ожидании выпуска новых орудий, на что требовалось время, было предложено использовать имеющиеся старые тяжелые орудия – 120-мм и 155-мм длинные пушки – путем переделки, увеличивающей их дальнобойность и подвижность (программа сентября 1912 г.). Наконец, подполк. Римальо был замят изучением вопроса об установке 120-мм длинной пушки образца 1878 г. на лафет его 155-мм гаубицы C. T. R., благодаря чему рассчитывал достигнуть значительного увеличения дальнобойности.

В то время как разрабатывались эти программы, в Малыи продолжались опыты с легкой гаубицей, и одновременно с этим комиссия по практическому изучению стрельбы изыскала средства к повышению действительности огня 75-мм пушек при поражении укрытых за гребнями целей. Для этого было предложено три способа:

– применение уменьшенного заряда, что представляло неудобство, так как усложняло снабжение и подвоз боеприпасов;

– дистанционная стрельба гранатами, что заранее оспаривалось, неизвестно почему, фанатическими сторонниками 75-мм пушки;

– наконец, «способ дисков», примененный опытной комиссией для устранения рикошетов и предложенный кап. Маландреиом для увеличения крутизны траектории.(15)

Последний способ допускал немедленное осуществление без значительных затрат и был рекомендован председателем комиссии по новой материальной части в качестве временного в ожидании изготовления легких полевых гаубиц, введение которых он считал необходимым и спешным.

Ни этот генерал, ни сам автор проекта неповинны в той рекламе, которая была организована вокруг этого предложения пристрастными и заинтересованными кругами, и в том чрезвычайно прискорбном решении, принятию которого они явились косвенной причиной.

7 марта 1913 г. по окончании опытов было организовано торжественное заключительное заседание. На нем присутствовали: военный министр, начальник генерального штаба и полностью состав высшего военного совета, состав военных комиссий палаты депутатов и сената, а также комиссии по новой материальной части.

Комиссия полигона Мальи указала, что гаубичные снаряды не могут считаться вполне удовлетворительными, так как при дистанционной стрельбе дают недопустимое рассеивание.(16) С другой стороны, значительность затрат, вызываемых изготовлением гаубиц, подействовала на членов парламента, чрезвычайно озабоченных экономией государственных финансов.

Зато способ, предложенный Маландреном, умело изложенный, был принят с энтузиазмом, как соединяющий преимущества экономии с выгодой простого и немедленного решения вопроса. Было также оценено, что этот способ обладал еще прекрасным качеством делать из нашей 75-мм пушки орудие двоякого действия, по желанию – пушку настильного огня или гаубицу навесного, и, таким образом, сторонники навесного огня удовлетворялись полностью, получая по 36 пушек навесного огня на дивизию вместо нескольких гаубиц, которых они требовали.

Напрасно председатель и некоторые дальновидные члены комиссии по новой материальной части указывали, что этот варварский способ, столь вредный с баллистической точка зрения, может быть лишь временным паллиативом, а не окончательным решением задачи, и что вопрос о гаубицах остается еще открытым. Их не послушались, и легкая полевая гаубица была отвергнута и заменена средством, которое впоследствии было осуждено войной.(17)

Испытания новых орудий, выставленных на конкурс в 1912 г., продолжались в течение 1913 г.

31 октября 1913 г. в Кале состоялось повторное заседание с участием военного министра для рассмотрения 155-мм длинной переделанной пушки образца 1877 г., 280-мм мортиры Шнейдера и 105-мм длинной пушки. Представленный фирмой Шнейдера лафет для 155-мм длинной пушки позволял достигнуть дальности в 12–13 км, т. е. увеличить дальность на 3–4 км по сравнению с прежней. 280-мм мортира Шнейдера вполне разрешала вопрос о крупных мортирах; наконец, 105-мм пушка той же фирмы еще раз подтвердила свои тактические и баллистические свойства. Опыты оказались, таким образом, безусловно благоприятными, и все 3 орудия были приняты. Однако заказ на них по второстепенным мотивам был отложен, и наши недавно сформированные пять тяжелых артиллерийских полков, когда вспыхнула война, оказались без современных орудий.

Этим, однако, спор о пользе тяжелой артиллерии во Франции далеко еще не закончился.

Ген. Эр, начальник артиллерии VI армейского корпуса, имея законное разрешение, но без официальных полномочий, отправился в ноябре 1912 г. на Балканский театр военных действий за несколько дней до заключения перемирия. Он имел возможность опросить сербских и турецких артиллерийских офицеров, принимавших участие в крупных сражениях, и вынес из своего опроса полное убеждение в необходимости применения тяжелой дальнобойной артиллерии в современном бою, а также в необходимости постоянной связи между тяжелой и полевой артиллерией и, следовательно, в необходимости создать из первой артиллерию армейского корпуса. Опубликование его доклада в 1913 г. вызвало живой интерес в военных и парламентских кругах. Крайние сторонники 75-мм пушки, непримиримые противники всякой тяжелой артиллерии, предприняли ожесточенную кампанию, чтобы свести на нет все его утверждения. Среди офицеров, также бывших на Балканах после войны, нашлись такие, которые выступили с опровержением его взглядов и дошли даже до того, что подвергли сомнению его правдивость. Циркуляр генерального штаба от января 1914 г. резюмировал аргументы противников тяжелой артиллерии: после детального параллельного описания французской и германской полевой артиллерии этот циркуляр делал вывод, что нескольких имеющихся у нас дивизионов 120 L. и 155 С. Т. R., усиленных 105 L. батареями, будет достаточно, чтобы противостоять германской полевой тяжелой артиллерии в тех редких случаях, когда 75-мм пушка будет бессильна с ней бороться, и что «артиллерия, способная маневрировать и умеющая использовать местность, лишь редко будет нуждаться в дальнобойной пушке для того, чтобы встать на действительную дистанцию от противника». Это была теория превосходства маневра над огнем в применении к артиллерии.

Таково было положение, когда война грубо прервала спор и окончательно доказала правоту сторонников тяжелой артиллерии. Ниже мы увидим, насколько оправдались тактические взгляды последних и насколько технические исследования, предпринятые по их инициативе и доведенные до успешного окончания благодаря их настойчивости, облегчили и ускорили создание в разгаре войны тяжелой артиллерии, действительно отвечающей требованиям современного боя.

По вопросу о тяжелой осадной и крепостной артиллерии спор был более спокойным, разногласия, менее резкими и интерес общественного мнения значительно слабее; соглашение, таким образом, могло быть достигнуто быстрее.

В 1909 г. председатель артиллерийского комитета, считая существующие осадные и крепостные орудия не удовлетворяющими требованиям современной войны и основываясь на опыте осады Порт-Артура, а также на результатах некоторых опытных стрельб во Франции, представил на утверждение министра и высшей крепостной комиссии программу со следующими предложениями:

– использовать по мере возможности имеющиеся орудия при помощи простейших улучшений;

– увеличить дальнобойность длинных пушек, предназначенных при атаке действовать на моральное состояние осажденных посредством бомбардировки с большой дистанции центрального ядра и гражданского населения, при обороне – препятствовать и замедлять работы осаждающего;

– повысить могущество мортир, предназначенных для атаки бетонированных и бронированных укреплений;

– увеличить подвижность орудий всех образцов для обеспечения быстрой их установки и легкости передвижений.

В состав этой артиллерии должны входить:

– длинные дальнобойные (13–14 км) пушки двух калибров, улучшенные существующие 155-мм и 120-мм пушки;

– легкие гаубицы калибром 120 мм;

– 370-мм мортиры, перевозимые по узкоколейной железной дороге (0,60 м);

– мелкокалиберные пушки и маленькие мортиры для ближнего боя при обороне крепостей.

370-мм мортира, сконструированная кап. Филлу к концу 1913 г., была готова для первой пробной стрельбы. Но зато ничего не было сделано в отношении других орудий, и председатель комитета, ставший председателем комиссии по повой материальной части, был вынужден 20 февраля 1913 г. представить министру новую программу, которая учитывала достигнутые за границей успехи и производимые в различных странах опыты по сопротивлению бетонированных и бронированных укреплений. Эта программа предусматривала:

– конструирование длинной, скорострельной, дальнобойной 135-мм пушки, во всех отношениях превосходящей 13-см германскую;

– использование имеющейся 155-мм пушки на новом лафете, допускающем стрельбу без платформы и дающем увеличение дальности; дальнейшее изготовление 370-мм мортир Филлу;

– разработку 280-мм мортиры взамен имеющейся 270-мм мортиры, недостаточную мощность огня которой по бетону и броневым башням показал опыт Очакова;

– переконструирование 155-мм С. Т. R. пушки образца 1904 г. для получения системы, состоящей из одной повозки;

– переконструирование 155-мм С. пушки образца 1881 г. орудие ускоренной стрельбы.(18)

Эта программа была частью начата, частью в стадии осуществления к моменту объявления войны; особая форма, которую приняла борьба в период позиционной войны, дала возможность использовать старые улучшенные пушки (155 L., образца 1877–1914 гг., 155-мм образца 1881–1912 гг.) и новые орудия (280-мм мортира Шнейдера и 370-мм мортира Филлу).

Хотя французская армия и отставала значительно от германской в отношении тяжелой артиллерии (полевой, осадной и крепостной) и взгляды на применение этой артиллерии были еще предметом страстных споров, все же война не застала нас совершенно врасплох в области подготовительных работ и первоначальных опытов над материальной частью. Как государственные, так и частные заводы имели вполне удовлетворительные образцы, готовые к валовому производству, как только будет отдан приказ; оставалось лишь приказать и обеспечить массовое изготовление этих орудий. Мы вскоре будем иметь возможность оценить благоприятные последствия этой подготовительной работы, которая позволила сократить на много месяцев срок по интенсивному осуществлению программы тяжелой артиллерии.