Текст книги "Тьма века сего"

– Успокойтесь, – произнес Маршалл как можно убедительнее и вежливее.

– Поднимите руки, чтобы я их видел! – приказал полицейский.

Маршалл повиновался.

– Меня зовут Маршалл Хоган, я издатель «Аштон Клариоц», друг Страчанов.

– Стойте спокойно. Я хочу видеть ваше удостоверение, мистер Хоган.

Маршалл объяснял все, что собирался делать:

– Я опущу руку в карман, там у меня бумажник. Теперь я брошу его вам через окно.

Второй полицейский поднялся на веранду и тоже направил пистолет на Маршалла. Тот бросил бумажник через окно, и первый полицейский поднял его. Минуту он изучал удостоверение.

– Что вы здесь делаете, мистер Хоган?

– Пытаюсь разобраться, что же такое произошло в доме. И я бы хотел знать, что случилось с Элдоном и его женой Дорис.

Полицейского, видимо, удовлетворили документы Маршалла, и он заметно расслабился, но все еще не опускал пистолета.

Подергав дверь, он спросил:

– Как вы вошли?

– Через это окно.

– Хорошо, мистер Хоган, я попрошу вас вылезти на – "ад очень осторожно и медленно. Будьте добры, держите руки, чтобы я их видел.

Маршалл повиновался. Когда он оказался на веранде, полицейский поставил его с поднятыми руками лицом к стене и обыскал.

– Вы приехали из Виндзора?

– Виндзорская полиция, – ответил тот коротко, защелкивая наручники на руках Хогана. – Вы арестованы, советую вести себя спокойно…

Маршалл прикинул, каким образом ему действовать и что сказать, чтобы поскорее освободиться, но решил, что лучше всего молчать.

Глава 25

Бернис позвонила Кевину Виду сразу же после разговора с Маршаллом, но ей никто не ответил. Вероятнее всего парень был на работе. Покопавшись в своих бумагах, она нашла телефон компании «Древесина братьев Горст».

Ей ответили, что Кевин сегодня не появлялся на лесопилке, и просили передать ему, если она его разыщет, чтобы он срочно пришел, иначе потеряет место.

– Благодарю, мистер Горст.

Она позвонила в «Лесную таверну», в Бэйкер. Ответил Дан, хозяин заведения:

– Да, Вид приходил сегодня утром, как обычно, но у него было отвратительное настроение, и он подрался с одним из своих собутыльников. Я был вынужден вышвырнуть их обоих.

Бернис продиктовала Дану телефон «Кларион», на случай, если он снова увидит Вида.

Положив трубку, она с минуту раздумывала, соображая, как поступить. Не было ни малейшего желания ехать в Бэйкер, но, с другой стороны, приказ есть приказ. Бернис достала свое служебное расписание на сегодняшний день и изменила его так, чтобы высвободить время для поездки.

– Кармен, – сказала она, подхватывая куртку и сумочку, – я думаю, меня не будет целый день. Если Маршалл позвонит, скажите ему, что я отправилась проверить один источник, он знает, о чем идет речь.

– Хорошо, – ответила Кармен.

Местечко Бэйкер находилось километрах в двадцати пяти от Аштона, на север по скоростному шоссе номер 27, а место, где жил Кевин, расположилось на три километра ближе к городу. Бернис разыскала нужный ей дом без труда. Это были жалкие берлоги, втиснутые в старое пропитанное плесенью складское помещение. Нос подсказывал девушке, что канализация здесь была явно не в порядке.

Бернис поднялась по деревянной лестнице на площадку для грузов, служившую теперь верандой. Внутри дома царили сумерки. Вдоль коридора тесно расположились двери. Комнаты, в которые они вели, скорее походили на раздевалки, чем на квартиры.

На верхнем этаже послышались чьи-то шаги по скрипучим доскам пола, потом они раздались уже на лестнице, прямо у нее за спиной. Бернис резко повернула голову и успела разглядеть безобразную фигуру, спускающуюся вниз. Это было тощее угреватое существо в черной кожаной одежде. Бернис быстрыми шагами направилась в другой конец коридора, как будто у нее там было спешное дело.

– Эй!

– раздался голос.

– Ты кого-нибудь ищешь?

«Пошевеливайся, Бернис», – подумала девушка и ответила:

– Пришла повидать друга.

– Приятно провести время! – сладко протянул угреватый, глядя на нее так, словно она была говяжьей котлеткой.

Бернис шла по коридору, надеясь, что в конце его не окажется тупика. Спиной она чувствовала, что парень продолжает наблюдать за ней. Ну, Хоган, ты за это получишь!

К ее великой радости, в темном конце коридора оказалась вторая лестница, ведущая наверх. Квартира Вида была под номером двести, так что она начала подниматься на второй этаж. Старые, скрипучие, полустертые ступени освещались голой лампочкой, болтавшейся где-то под высоким потолком. Лет тридцать назад кто-то, видимо, пытался побелить стены. Бернис поднималась, стараясь не глядеть на гадкие надписи, нацарапанные повсюду. Каблуки гулко стучали по изношенным доскам. Поднявшись на второй этаж, она направилась в дальний конец коридора, внимательно глядя на комнатные номера. Из-за некоторых дверей доносились звуки очередной телевизионной «мыльной оперы», рок-музыки, шума семейных ссор.

Добравшись до двери Вида, Бернис постучала. Ответа не последовало, но дверь у нее под рукой открылась сама по себе. Бернис осторожно распахнула ее пошире.

Внутри комнаты был совершенный погром. Бернис и раньше приходилось видеть жилища неряшливых людей, но как, все-таки, Вид мог жить среди такого беспорядка?

– Кевин? – позвала она.

Никакого ответа.

Бернис вошла, прикрыв за собой дверь.

То, что она увидела, можно было посчитать последствиями нашествия вандалов. Имущества у Вида было немного, но и это немногое было изломано, разбито и разбросано. Раскладушка была скручена в спираль, проломанная гитара валялась на полу среди осколков посуды, лампочка под потолком разбита. Потом она увидела надпись во всю стену, сделанную аэрозолыо: грязные ругательства и угрозы.

Долгое время Бернис стояла неподвижно. Она была страшно напугана. Смысл увиденного был ясен: сколько придется ждать, когда наконец удар настигнет ее и Маршалла? Неизвестно, что обнаружил он у Страчанов, неизвестно, как сейчас выглядит ее собственный дом, но одно очевидно: в полицию обращаться бесполезно, потому что полиция на «их» стороне.

Наконец девушка тихонько выскользнула из комнаты, написала короткую записку на случай, если Кевин явится домой, и сунула ее в щель над дверной ручкой. Оглядевшись по сторонам, она снова пошла в конец коридора к той же лестнице, по которой поднималась наверх.

В середине лестницы была площадка, и верхняя половина пролета закрывала обзор в ее дальнем темном углу. Бернис успела только подумать, что не любит слепых углов в таких местах, да еще плохо освещенных…

Черная фигура кинулась на нее с нижнего пролета. Она отлетела к стене, зубы лязгнули от удара.

Парень в черном! Тяжелая грязная рука сгребла ее блузку в кулак. Страшный удар в бок. Ткань порвалась, Бернис пошатнулась. Удар в левое ухо, оглушительный как взрыв. Смутно различимое, полное ненависти лицо…

Бернис падала, хватаясь руками за доски стены, но была не в силах удержаться и соскользнула по стене на пол. Черный ботинок мелькнул перед глазами, очки вдавились в лицо, голова глухо ударилась о стену. Парень продолжал бить ее, и каждый удар болью разносился по всему телу.

Потом шаги, шаги, шаги, шаги… И он исчез.

Бернис лежала в полузабытьи, голова кружилась. На полу в крови валялись осколки очков.

Девушка потянулась к стене, пытаясь подняться. Ей казалось, что на нее все еще сыплются удары кулаков и ног. Она чувствовала, как кровь течет изо рта и носа. Пол притягивал ее, как магнит, и голова снова ударилась о доски. Бернис застонала, издавая гортанный звук: кровь и слюна пенились в горле и во рту. Она сплюнула и, подняв голову, попыталась позвать на помощь, но раздался лишь полустон, полуплач.

Где-то наверху половицы внезапно заскрипели и загремели под торопливыми шагами. Девушка слышала, как люди на лестнице что-то кричали, ругались, но не могла пошевелиться. Звуки и свет то исчезали, то нарастали в ее полупотухшем сознании. Чьи-то руки подняли ее, понесли, тряпкой отирали рот. Потом она почувствовала тепло одеяла. Влажное холодное полотенце часто меняли на ее лице. Бернис снова сплевывала кровь и слюну, снова слышала возлесебя чью-то ругань.

* * *

Несмотря на настойчивость детектива виндзорской полиции, Маршалл до сих пор не ответил ни на один вопрос.

– Здесь пахнет убийством, – убеждал его полицейский. – Мы знаем из достоверных источников, что рано утром вы были в доме Тэда Хармеля. Примерно в то время, когда он умер. Что вы скажите на это?

«Этот „финт ушами“ родился еще вчера, – подумал Маршалл. – Дожидайся, ничтожество, так я тебе и рассказал все, чтобы меня потом вздернули! Ни за что в жизни не соглашусь, что это было убийство».

Что Маршалла действительно интересовало, так это то, кто же был «достоверным источником» и откуда этот «источник» мог не только знать, что он был у Хармеля, но я отыскать его у Страчана? Он напряженно искал ответ на этот вопрос.

– Так почему вы не хотите отвечать? – в который раз допытывался детектив.

Маршалл не говорил ни да, ни нет и вообще не реагировал на вопросы.

– Ну, – пожал плечами полицейский, – тогда скажите мне, по крайней мере, имя вашего адвоката. Я уверен, что он вам понадобится.

Маршалл не мог ни назвать настоящего имени, ни придумать его на ходу. Оба выжидали.

– Спенс, – нарушил молчание дежурный полицейский, – кто-то звонит из Аштона. Детектив поднял трубку.

– Спенс Нельсон. Ага, привет, Альф. Что ты хочешь? «Альф Бруммель? Дело приобретает совершенно новый оборот», – подумал Маршалл.

– Да, – сказал Нельсон, – он тут. Хочешь с ним поговорить? Он не желает разговаривать с нами. – Детектив протянул трубку Маршаллу. – Это Бруммель.

Маршалл взял трубку.

– Алло, это Хоган.

Альф Бруммель разыгрывал изумление и потрясение:

– Маршалл, я не понимаю, что у вас происходит?

– Я ничего не скажу.

– Они говорят, что убили Тэда Хармеля, и подозревают тебя. Неужели это правда?

– Я ничего не скажу.

Альф начал понимать, в чем дело.

– Маршалл… я звоню, чтобы узнать, как я могу тебе помочь. Я уверен, что это ошибка, и мы сумеем ее исправить. Но что же ты делал у Хармеля?

– Я ничего не скажу.

Бруммель прикинулся обиженным:

– Маршалл, можешь ты забыть, что я полицейский? Я ведь твой друг и хочу тебе помочь.

– Помогай.

– Да я это и собираюсь сделать, в самом деле. Передай трубку детективу Нельсону. Может быть, мы с ним придем к какому-нибудь соглашению.

Нельсон поговорил немного с Бруммелем, и по их разговору было видно, что они прекрасно знают друг друга.

– Ладно, может, ты сумеешь добиться от него больше чем я, – дружески сказал Нельсон. – Конечно, почему бы и нет? Да, хорошо, – Детектив посмотрел на Маршалла. – Альф сейчас разговаривает по другому телефону Но он действительно хочет вам помочь, и я думаю, что он может взять на себя ответственность в вашем деле, если вас это устраивает.

Маршалл понимающе кивнул. Теперь у Бруммеля есть все, что ему нужно. «В вашем деле»! Не будь этого «дела», так Бруммель отыщет другое. Что же теперь произойдет? Хармель и Хоган в одной связке: изнасилование малолетних и убийство в гангстерском стиле?

Нельсон тем временем вернулся к разговору с Бруммелем:

– Да, алло. Да, конечно, – он протянул трубку Маршаллу.

Бруммель был встревожен, по крайней мере, казался встревоженным:

– Маршалл, мне сейчас звонили из службы спасения. Они послали «скорую» в Бэйкер. Это касается Бернис. Ее сильно избили.

Никогда еще Маршалл не желал с такой силой, чтобы слова Бруммеля оказались ложью.

– Расскажи подробнее.

– Мы ничего не знаем, пока они не приедут сюда. Дорога не займет много времени. Тебя сейчас отпустят под расписку на мою ответственность. Будет лучше, если ты немедленно вернешься в Аштон. Можешь зайти ко мне часа… часа в три, например?

Маршалл с трудом сдержался, чтобы не выпалить в трубку все, что накипело у него внутри.

– Я приду, Альф. Никто не сможет мне помешать.

– Прекрасно, тогда увидимся в три часа.

Маршалл передал трубку Нельсону.

– Мы отвезем вас обратно к вашей машине, – сказал; детектив, улыбаясь.

* * *

Парень, одетый с ног до головы в черную кожу, снова был в Аштоне. Он несся со всех ног по улицам и аллеям города, как одержимый, озираясь по сторонам, размахивая руками, крича вне себя от страха.

Пять мрачных демонов сидели у него на спине. Они проникли в его тело, впились, как огромные пиявки, глубоко вонзив когти в его мозг.

Но не бесы гнали парня, напротив, они сами были смертельно напуганы.

Низко над демонами и их несчастной жертвой кружило шестеро небесных воинов с обнаженными мечами. Они летели то справа, то слева, то взмывали вверх, то бросались вниз, подгоняя парня с сидящими на нем демонами в нужном направлении.

Демоны шипели и плевались, жилистыми лапами пытаясь отбиться от ангелов.

Парень бежал, отмахиваясь от чего-то невидимого, как от роя ос. Он завернул за угол вместе со своими спутниками и преследователями. Демоны пытались податься влево, но ангелы преградили им путь, заставив повернуть вправо. Демоны подчинились и с жалобным воем кинулись направо.

Бесы взывали о милосердии. «Нет! Оставьте нас в покое! – умоляли они. – У вас нет никакого права!»

Немного впереди по улице шли Ханк Буш и Анди Форсайт, решившие уделить время прогулке и беседе о своих обязанностях и молитве. Рядом с ними держались Трискал, Криони, Сэт и Сцион. Все четверо видели, кого вели их товарищи, и были готовы к встрече.

– Пришло время практических занятий для нашего бойца, – заметил Криони.

Трискал поманил демонов пальцем: «Сюда, сюда!» Анди, обернувшись, первым увидел фигуру парня.

– Однако…

– Что такое? – Ханк заметил удивление на лице спутника.

– Приготовься. Там Бобби Кореи!

Ханк поднял глаза и сжался в комок при виде безумного парня, бегущего прямо на них. Бобби, с выпученными от ужаса глазами, руками бил воздух, сражаясь с невидимыми врагами.

– Какой ужас!

* * *

Остановившись, они ждали, что будет делать Бобби.

Увидев их, он закричал с еще большим испугом:

– Нет! Нет! Оставьте нас в покое!

Демоны и так достаточно устали и вовсе не желали иметь дела еще и с Бушем, и с Форсайтом. Они крутились вокруг Бобби, стараясь удрать, но шестеро небесных воинов немедленно преграждали им путь.

Бобби остановился, как вкопанный. Он тупо посмотрел на Ханка и Анди, потом обернулся к своим невидимым врагам. Обезумевший парень вскрикнул, но остался стоять на месте со скрюченными дрожащими руками. Глаза его закатились и остекленели.

Ханк и Анди медленно приближались к нему.

– Тише, Бобби, – спокойно обратился к нему Анди. – Успокойся.

– Нет! – заорал Бобби. – Оставьте нас в покое! Мы не желаем иметь с вами дела!

Один из ангелов ткнул демона острием мечи.

– O-o-o! – закричал Бобби и упал на колени. – Оставьте нас в покое, оставьте нас в покое!

Быстро подойдя к нему, Ханк уверенно произнес:

– Во имя Иисуса, замолчи. Бобби снова завопил.

– Замолчи!

– крикнул Ханк.

Бобби утих и начал плакать, стоя на коленях прямо на тротуаре.

– Бобби, ты меня слышишь? – Ханк наклонился и мягко повторил:

– Бобби, ты меня слышишь?

Один из демонов зажал ладонями уши Бобби, и тот не расслышал вопроса.

Зато Ханк услышал слова Святого Духа и понял, что сделал демон.

– Во имя Иисуса, демон, убери лапы от его ушей! – твердо проговорил пастор и вновь обратился к одержимому:

– Бобби, ты меня слышишь?, На этот раз Бобби ответил:

– Да, пастор, я слышу.

– Хочешь освободиться от этих бесов?

«Нет! Он не хочет! Он принадлежит нам» – немеденно отреагировали бесы, и Бобби выкрикнул в лицо Ханку:

– Нет! Он не хочет! Он принадлежит нам!

– Молчи дух, я разговариваю с Бобби.

Демон больше ничего не сказал и, воровски озираясь, отошел.

– Я сделал что-то ужасное, – пробормотал Бобби и заплакал. – Вы должны мне помочь… я не представлял, что способен на такое…

Повернувшись к Анди, Ханк тихо сказал:

– Мы должны увести его куда-нибудь, где можно будет спокойно поговорить и где он может закатывать сцены, если уж так ему хочется.

– В церковь?

– Пойдем, Бобби.

Они взяли его под руки, помогли подняться и направились вдоль улицы: трое людей, шесть ангелов, пять демонов, а за ними чуть позади четыре небесных воина.

* * *

Быстро миновав Бэйкер, Маршалл сделал крюк и подъехал к общежитию. Там не было никаких признаков жизни, и он помчался в Аштон. «Скорая» уже стояла перед входом в больницу. Санитар, задвигавший носилки обратно в машину, объяснил Маршаллу:

– Она в отделении скорой помощи, вторая дверь.

Рванувшись ко входу, Маршалл через мгновение стоял перед нужной ему дверью. Взявшись за ручку, он услышал крики боли. Бернис лежала на столе, и две медсестры промывали ей лицо и перевязывали раны. Увидев девушку, Маршалл дольше не смог сдерживать себя. Вся злость, все нервное напряжение, весь ужас пережитого за день вырвались наружу жутким ругательством.

– Это ты верно, в самую точку, – выдавила Бернис сквозь распухшие губы.

Маршалл кинулся к столу, и врач и медсестры расступились, пропуская его. Он смотрел, взяв девушку за руку, и не мог поверить своим глазам. Избивавший ее был беспощаден.

– Кто это сделал? – глухо спросил он, вне себя от гнева.

– Мы прошли все пятнадцать кругов, шеф.

– Не смей со мной шутить! Ты видела, кто это был? Доктор остановил его:

– Успокойтесь, дайте нам сначала помочь пострадавшей…

Бернис что-то прошептала. Маршалл, не расслышав нагнулся к ее лицу, и она прошептала снова. Распухшие губы мешали ей говорить отчетливо:

– Он меня не изнасиловал.

– Слава Богу!

– Маршалла передернуло. Его ответ не удовлетворил Бернис, она жестом попросила его нагнуться и слушать.

– Единственное, что он сделал, – избил меня. Это все, что было ему нужно.

– А тебе что, этого мало? – прошипел Маршалл довольно громко.

Бернис дали стакан воды. Девушка прополоскала горло и сплюнула в тазик.

– Как дом Страчана, все такой же симпатичный и опрятный? – спросила она.

Маршалл медлил с ответом. Он обратился к доктору:

– Вы позволите мне поговорить с ней наедине? Доктор раздумывал.

– Через несколько минут ее повезут на рентген…

– Дайте нам только тридцать секунд, – потребовала Бернис, – только тридцать секунд.

– Нельзя ли подождать?

– Нет, пожалуйста…

Врач и медсестры вышли из процедурной.

Маршалл тихо сказал:

– В доме Страчана был полный разгром, кто-то постарался на совесть. Его самого не оказалось. Я понятия не имею, где он может быть и что с ним.

– На квартире Вида – то же самое, – отчитывалась Бернис. – И на стене кто-то написал угрозы. Вида не было сегодня на работе. Дан из «Лесной таверны» сказал, что он был чем-то сильно раздражен. В общем, Вид исчез, я его не нашла.

– А мне шьют убийство Хармеля. Они узнали, что я был там утром. Они думают, что это я его убил.

– Маршалл, Сузан Якобсон была права: наш телефон прослушивают. Вспомни, ты позвонил мне в

– "Кларион" и сказал о том, что был у Тэда и куда собираешься ехать.

– Да-да-да.

Я об этом думал.

Но это значит, что виндзорская полиция тоже замешана в этом деле. Они точно знали, где и когда меня искать, и нашли у Страчана.

– Брумнель и

Нельсон: вот так, – и девушка сцепила указательные пальцы.

– У них, наверное, уши повсюду.

– Они знали, что я еду к Виду одна… и знали, когда… – сказала Бернис, и вдруг ее осенило:

– Кармен это тоже знала!

Это откровение подействовало на Маршалла, как смертный приговор.

– Кармен знает очень многое.

– Нам здорово вмазали, Маршалл. Я думаю, таким способом они стараются дать нам понять кое-что. Маршалл подзадоривал себя:

– Ну, погоди только! Уж я доберусь до Бруммеля! Бернис поймала его руку.

– Будь осторожен, я хочу сказать, очень осторожен. Маршалл поцеловал ее в лоб:

– Удачного рентгена.

Он стремглав выскочил из комнаты, как разъяренный бык, у которого никто не отважился бы встать на пути.

Глава 26

Лицо Маршалла было совершенно красным от гнева. Он был до того зол, что поставил машину, заняв сразу два места на стоянке перед зданием суда. Журналист решил, что прогулка через улицу к полицейскому управлению немного охладит его, но этого оказалось слишком мало. Пихнув дверь, он вошел в приемную. Сары на обычном месте не было. Бруммеля в кабинете не оказалось. Маршалл взглянул на часы – было ровно три.

Из-за угла вышла женщина, которую он раньше здесь не встречал.

– Добрый день, – поздоровался он и резким тоном добавил:

– Кто вы?

Женщина была удивлена вопросом и смущенно ответила:

– Я… меня зовут Барбара, я здесь секретарь.

– Секретарь? Что случилось с Сарой?

Она была и напугана, и немного возмущена его тоном.

– Я… я не знаю никакой Сары, но чем я могу вам помочь?

– Где Альф Бруммель?

– Вы мистер Хоган?

– Да.

– Шериф Бруммель ждет вас в конференц-зале, в конце коридора.

Она еще не закончила фразы, а Маршалл уже стремглав шел по коридору. Если бы дверь оказала ему малейшее сопротивление, он разнес бы ее в щепки. Журналист влетел в помещение, готовый свернуть шею первому встречному. Однако претендентов оказалось достаточно много: комната была полна людей. Для Маршалла это было полной неожиданностью. Он огляделся и у него не осталось ни тени сомнений в том, что сейчас произойдет: вокруг Бруммеля чинно сидели его друзья и соратники. Шишки. Лгуны. Интриганы.

В окружении приятелей, сверкая белозубой улыбкой, на председательском месте восседал Альф.

– Привет, Маршалл. Будь другом, закрой за собою дверь.

Маршалл захлопнул дверь и окинул взглядом собравшихся явно ради него людей. Здесь были Оливер Янг, судья Бэйкер, окружной ревизор Ирвинг Пирс, шеф пожарной станции Франк Брэди, детектив Спенс Нельсон из Виндзора, несколько других, незнакомых Маршаллу лиц и, наконец, сам мэр города Дэвид Стин.

– Смотрите-ка, мэр Стин, – холодно заметил Маршалл. – Занятно встретить вас здесь.

Мэр, не говоря ни слова, сердечно улыбнулся, как кукла-марионетка, которой, кстати, он всегда и казался Маршаллу.

– Садись, пожалуйста, – вкрадчиво произнес Бруммель, жестом указывая на свободный стул. Маршалл не двигался с места.

– Альф, это и есть та самая встреча, о которой мы договаривались?

– Да, это та самая встреча, – согласился шериф. – Я думаю, ты знаком не со всеми присутствующими… – С наигранным удовольствием Бруммель представил журнаясту новые лица:

– Это Тони Сульский, адвокат. Нед Несли, я думаю, ты его встречал, председатель Независимого банка – Как мы понимаем, с Эженом Байлором, членом университетского правления, ты знаком. Это, если ты помнишь, Джимми Клэйборн из Коммерческой печати.

Бруммель показал зубы в своей отвратительной улыбке. – Пожалуйста, садись!

Весь кипя от гнева, мысленно проклиная шерифа, Маршалл, внешне спокойный, холодно ответил:

– Не очень-то старайся, я под следствием. Оливер Янг поспешно опередил Альфа:

– Маршалл, это будет честный и сердечный разговор.

– Да? А кто сделал отбивную из моего репортера? – у Хогана не было ни малейшего желания выступать в роли приятного собеседника.

– Маршалл, подобные вещи часто происходят с неосторожными людьми, – ответил Бруммель.

В конце концов журналиста прорвало, и он выложил все напрямую:

– Бруммель, это не просто «произошло». Это было подстроено. На нее напали, избили, а твои полицейские даже пальцем не пошевелили, и вы все знаете, почему! – он посмотрел им прямо в глаза. – Вы все в этом замешаны, и вы вместе задумали этот дешевый трюк. Вы громите дома, угрожаете, изгоняете людей, а потом делаете вид, как будто у вас тут клуб невинных мальчиков. – Он указал на Бруммеля:

– А ты позоришь свою профессию. Ты используешь власть, которую тебе доверили, чтобы запугивать людей и покрывать свои собственные грязные дела!

Янг снова попытался вмешаться:

– Маршалл…

– А ты называешь себя Божьим служителем, пастором, «благолепным» примером того, каким должен быть христианин. Ты лгал мне все это время, Янг, прикрываясь так называемой профессиональной этикой. Ты по уши увяз во всей этой чертовщине вместе с ведьмой Лангстрат и делаешь вид, что тебе об этом ничего неизвестно. Скольких людей, доверившихся тебе, ты предал и оболгал?

Присутствующие в зале молчали. Маршалл продолжал метать молнии.

– Если все вы тут – слуги общества, тогда Гитлер был великим благодетелем человечества! Вы занимаетесь интригами и подлогами, вы захватываете город, как банда гангстеров. И вы заставили замолчать всех, кто пытался сказать правду и стоял у вас на дороге. Вы еще прочтете об этом в газете, господа мои! Если вы будете все отрицать или все же захотите дать какие-нибудь объяснения, я их с удовольствием выслушаю, я даже напечатаю все, что вы скажете, но пришло, наконец, время написать правду обо всех вас, нравится вам это или нет.

Янг снова поднял руку, останавливая разбушевавшегося журналиста:

– Маршалл, я хочу предупредить тебя, контролируй свои слова.

– Не беспокойся, у меня есть конкретные доказательства. У меня есть свидетельства пострадавших по вашей вине невинных людей: Карлуччи, Райтса, Андерсона, Домбровского, больше сотни из тех, кого вы лишили дома и работы угрозами и налоговыми махинациями.

– Угрозы? – удивленно взвизгнул Янг. – Маршалл, не в нашей власти воспрепятствовать страху, идиотским суевериям, разбитым бракам. Что ты, в самом деле, собираешься писать? Что Карлуччи, например, уверены, будто их магазин посетили злые духи, и они же сломали руки их малолетнему сыну? Так, что ли?

Маршалл отмахнулся:

– Да, Янг, это твоя специальность. Я напишу, что ты и твоя компания раздували страхи и играли на их суеверии. Я расскажу о странных темных идеях, которые ты исповедуешь, чтобы добиться своего. Я все знаю о Лангстрат и ее фокусах с чтением мыслей. Я знаю, что каждый из вас в этом участвует. Я собираюсь написать, что вы хватаете людей по подложным обвинениям только для того, чтобы уволить их с работы и посадить на их место своих людей. Вы обвинили Лью Грегори, прежнего ревизора, в использовании служебного положения, вы полностью поменяли правление Вайтмор-колледжа после того, как Элдон Страчан напал… – он обернулся к Байлору, – на финансовые махинации Эжена Байлора! Вы заставили Тэда Хармеля сломя голову бежать из города, состряпав дело об изнасиловании бедной дочери Адама Джарреда, и вы учредили целый фонд, собирая деньги на ее университетское образование. А если присмотреться, то окажется, вы сами и финансируете этот фонд. Я напишу, что моего епортера незаконно арестовали бруммелевские подпевалы поскольку она сфотографировала то, что вы скрываете выше всего: ни больше ни меньше, как самого Александра Касефа вместе с Бруммелем, Янгом и Лангстрат, а ведь Касеф – главная фигура заговора по захвату города, которому вы помогаете, вы, жаждущие власти, псевдодуховные неофашисты!

Янг спокойно улыбнулся:

– Из чего следует, что ты собираешься писать об «Омни корпорейшн».

Маршалл едва верил своим ушам: «Неужели это произнес Янг? Значит, настало время сказать правду?»

Янг невозмутимо продолжал:

– Да, ты разузнал обо всем, что куплено и чем владеет «Омни», не так ли?

– Верно, разузнал.

– Ну, и сколько же домов, по-твоему, скупила «Омни корпорейшн» за неуплату налогов? – спросил он со смешком.

Маршалл не собирался участвовать в этой игре:

– Скажи сам.

Янг повернулся к ревизору Ирвингу Пирсу. Тот заглянул в свои бумаги.

– Мистер Хоган, я думаю, ваше расследование показывает цифру сто двадцать три – это количество домов, проданных с аукциона за неуплату налогов и приобретенные «Омни»…

Маршалл прекрасно знал это. «Ну, и что же дальше?»

– Я в этом уверен.

– Вы ошиблись.

«Давай, давай, ври дальше, Пирс».

– Точная цифра сто шестьдесят три. Это были абсолютно законные сделки, совершенные в течение последних пяти лет.

Маршаллу не понравился такой поворот, но он промолчал.

– Ты прав, – продолжал Янг, – «Омни» владеет жилыми домами и предприятиями. Но ты должен понять, насколько улучшилось состояние этих домов при новых владельцах. Я бы сказал, что благодаря этому Аштон стал заметно лучше.

Маршалл чувствовал, как в нем снова закипает гнев

– Эти люди честно платили налоги! Я говорил с целой сотней человек!

Пирс был непоколебим:

– У нас есть документы, свидетельствующие об обратном.

– Это чистая ложь!

– Что же касается университета…

– Янг посмотрел на Эжена Байлора и кивнул ему, прося продолжить. Байлор поднялся.

– Я право же устал от всех этих пересудов и сплетен о том, что университет якобы находится на грани экономической катастрофы. Наоборот, наши дела идут прекрасно, а эта… оскорбительная кампания, затеянная Элдоном Страчаном, должна прекратиться, иначе мы подадим в суд. Мистер Сульский как раз собирается этим заняться.

– У меня есть заключения, у меня есть доказательства, что вы спустили на сторону миллионы, принадлежащие Вайтмор-колледжу.

– У тебя нет никаких доказательств, Маршалл, никаких заключений.

Маршалл улыбнулся:

– Вы увидите, что у меня есть!

– Мы уже увидели. Все, – спокойно проговорил Бруммель.

У Маршалла возникло чувство, как будто он, оторвавшись от скалы, только что сделал шаг в пропасть.

Янг продолжал холодно:

– Мы следили за твоими бесплодными попытками с самого начала. Мы знаем, что ты разговаривал с Тэдом Хармелем, мы знаем, что ты расспрашивал Элдона Страчана, Джо Карлуччи, Лью Грегори и сотню других шарлатанов, разочарованных неудачников и пророков судного дня. Мы знаем, что ты преследовал наших людей и наши начинания. Ты даже пытался встрять в наши личные дела, – Янг сделал эффектную паузу. – Теперь с этим покончено, Маршалл.

– После этой встречи? – спросил Маршалл с сарказмом. – Что ты приготовил для меня, Янг? Что ты скашь Бруммель? Какое моральное преступление ты думаешь пришить мне? Или ты собираешься послать кого-то устроить погром в моем доме?

Янг встал, показывая жестом, что хочет говорить.

– Маршалл, может быть, ты не понимаешь наших истинных побуждений, но позволь мне, по крайней мере, разъяснить тебе некоторые вещи. У нас нет никакой хищной жажды власти, хотя ты, вероятно, так считаешь. Наша цель – не власть сама по себе.

– Нет, вы ее добиваетесь только по случаю, – вставил Маршалл с усмешкой.

– Власть для нас, Маршалл, – лишь средство достижения истинной цели для всего человечества, и это ничто иное, как благосостояние Вселенной.

– Кто такие «мы» и «нас»?

– Это ты прекрасно знаешь. Общество, Маршалл, Общество, за которым ты все время гоняешься, как за таинственным преступником.

– Общество Вселенского сознания. И вы устроили собственную столицу в Аштоне, свой безобидный клуб завоевателей мира!

– Больше, чем клуб, Маршалл. Фактически наши устремления простираются гораздо дальше, вплоть до возрождения сил для глобальных изменений, это всемирный голос, который, наконец, объединит человечество.

– Да, настолько прекрасное филантропическое движение, что вы вынуждены прятаться, должны скрывать его цели.

– Только из-за давно устаревших представлений, Маршалл, из-за таких вечных препятствий, как религиозный фанатизм и нетерпимость. Мы живем в изменяющемся и раздвигающем собственные границы мире, человечество непрестанно развивается и созревает. Многие отстают от этого процесса и поэтому не приемлют именно того, что должно послужить к их большей пользе. Маршалл, даже многие из нас не всегда знают, что есть лучшее. В один прекрасный день, и я верю, что он наступит скоро, все поймут, что необходимо человечеству, и тогда не будет различных, всевозможных религий, и поэтому не останется ничего тайного.