Текст книги "Тьма века сего"

– Я… э… я должен поговорить с шерифом… – снова промямлил Джимми, проклиная про себя Бруммеля за то, что тот втянул его в эту историю.

– А где же, кстати, Альф Бруммель? Он бросил в тюрьму своего собственного пастора, – подала голос Эдит Дастер.

– Я… я ничего об этом не знаю.

– Тогда мы как граждане города просим вас разобраться. Пусть нам дадут возможность встретиться с шерифом Бруммелем. Не будете ли вы так добры это устроить?

– Я… я посмотрю, что можно сделать, – растерянно ответил Джимми и повернулся к двери.

– Я хочу видеть мужа! – твердо заявила Мэри и вышла вперед.

– Я посмотрю, что я могу сделать, – снова повторил Джимми и поспешил в участок.

Эдит Дастер обернулась к собравшимся:

– Помните, братья и сестры, что мы сражаемся не с нлотью и кровью, а с князьями и правителями тьмы века сего, с поднебесными духами злобы.

В ответ несколько голосов заключили: «Аминь!» Кто-то затянул песню, и все Уцелевшие без промедления громко подхватили ее. Прямо здесь, на стоянке, они воспевали и славили Бога.

* * *

Рафар слышал звуки песни. Он стоял на вершине одного из холмов, возвышавшихся над Аштоном, и с презрением глядел на поющих святых Божьих. Пусть себе поют над своим падшим пастором. Скоро их песня заглохнет, когда Стронгман со своими полчищами обрушится на город.

Несчетное число духов все прибывало и прибывало в Аштон. Но это были вовсе не те, кого ожидал Рафар! Эти духи стремглав спускались под прикрытием облаков с неба на землю. Они, невидимые, въезжали в город в легковых машинах и на грузовиках, в фургонах и автобусах. В укромных местах по всему городу один воин присоединялся к другому, двое – к двум другим, четыре – к четырем… Они тоже слышали пение и чувствовали, каких силы возрастают с каждым новым звуком.

Их мечи тихо звенели в такт песне. Именно молитвы святых и песни прославления Господа призывали их сюда.

* * *

Уединенная долина превратилась в гигантский котел кипящей смолы, в которую были вкраплены мириады желтых светящихся глаз. Страшное черное облако демонов увеличивалось, заполняя долину до краев, как вода морскую впадину.

Александр Касеф, одержимый Стронгманом, вышел из каменного особняка и сел в ожидавший его лимузин. Все бумаги были готовы к подписи, его адвокаты ожидали их в административном корпусе Вайтмор-колледжа. Об этом дне он мечтал и давно готовился. Лимузин с Касефом и Стронгманом начал подниматься по извилистой дороге, и море демонов хлынуло за ним из долины, подобно гигантской волне. Шум крыльев становился сильнее и сильнее, потоки демонов, переливаясь через края котла, начали растекаться между вершинами гор, как горячая серная смола.

В темной комнате «Аштон Кларион» Бернис и Сузан стояли возле увеличителя и смотрели на проекции негативов, только что проявленных Бернис.

– Да, – подтвердила Сузан, – это первая страница документа о вытеснении. Заметь, что тут нет названия университета, но суммы, которые они получили, должны в точности совпадать с теми, которые утекли из университета по документам Вайтмор-колледжа.

– В соответствии с теми бумагами, которые есть у нас и у нашего ревизора.

– Посмотри, это был довольно постоянный приток денег. Эжен Байлор химичил и по своим каналам пропускал университетские вложения небольшими суммами, помещая их на разные банковские счета, которые в действительности принадлежали подставным фирмам «Омни» и Общества.

– И все так называемые вложения попадали прямо в карман Касефа.

– Я уверена, что все вместе они составляют значительную часть тех денег, которые Касеф задумал использовать для покупки университета.

Бернис прокрутила пленку вперед. Множество кадров с экономической информацией промелькнуло перед глазами.

– Погоди-ка! – остановила ее Сузан. – Вернись немного назад. – Бернис перекрутила пленку. – Да, вот тут. Это я пересняла кое-какие записи самого Касефа. Трудно разобрать почерк, но посмотри на список имен…

Бернис и сама не раз писала эти имена. «Хармель, Джефферсон»… – читала она.

– А этого ты еще не видела, – Сузан указала в конец этого длинного списка.

Там стояли имена: Хоган, Крюгер, Страчан, написанные рукой самого Касефа.

– Я предполагаю, что это исключительно важный документ.

– Точно, в нем указаны сотни имен. Ты заметила крестик возле многих из них?

– Те, от кого уже избавились?

– Купили, выгнали, может, убили, оклеветали или разорили.

– А я – то думала, что наш список очень длинный!

– Это только верхушка айсберга. У меня есть и другие документы, которые мы должны скопировать и спрятать в надежное место. Все вместе это составляет убийственное свидетельство не только против Касефа, но и против «Омни». Тут находятся доказательства, подтверждающие незаконное прослушивание телефонных разговоров, шантаж, финансовые махинации, террор и убийства. Изобретательность Касефа в этой области не имеет границ. Настоящий гангстер.

– К тому же интернациональной лиги, и не забывай, объединенной неестественной преданностью Обществу Вселенского сознания.

Кевин, снимавший ксерокс с фотокопий документов, выкраденных Сузан, прошептал со своего места:

– На улице полицейский. Сузан и Бернис замерли.

– Где? – встревоженно спросила Бернис. – Что он делает?

– Стоит напротив дома. Бьюсь об заклад, он выслеживает нас.

Сузан и Бермис осторожно подались вперед и увидели Кевина, полусогнувшегося в дверях копировальной комнаты. Уже полностью рассвело, и через окна в помещение проникал свет.

Кевин указал на старый «форд», стоящий на другой стороне улицы, едва заметный из окна. Одетый в штатское водитель без дела сидел за рулем.

– Келси, – уверенно пояснил Вид, – он меня брал несколько раз. Он без формы, и «форд» старый, но его рожу я узнал бы за километр.

– Без сомнения, это работа Бруммеля, – прошептала Бернис.

– Что же нам делать? – растерянно спросила Сузан.

– Пригнитесь, – тихо проговорил Кевин. Они нырнули за дверь в тот момент, когда еще кто-то подошел к окну редакции и заглянул внутрь.

– Майкелсон, – тут же отозвался Кевин, – дружок Келси.

Майкелсон потянул за ручку. Дверь была заперта. Он заглянул в другое окно и отошел, исчез из поля зрения.

– Пришло время для нового чуда, а? – проговорила Бернис с некоторым сарказмом.

* * *

Ханк проснулся рано утром в полной уверенности в чудесном вмешательстве Бога: или он сейчас немедленно вознесется на небо, или ангелы придут спасти его, или… или… или он не мог точно сказать, что произойдет. Но, лежа здесь на узких нарах, полусонный, все еще в том состоянии, когда человек не может отличить, что вокруг него реально, а что нет, Ханк слышал звуки песен и славословий. Ему даже казалось, что он различает среди других голос Мэри. Долгое время он просто лежал и наслаждался этими звуками, не желая окончательно просыпаться, боясь, что они исчезнут,

В эту секунду раздалось удивленное восклицание Маршалла:

– А это еще что такое?!

Выходит, он тоже слышал? Ханк, наконец, проснулся. Соскочив с нар, он подошел к решетке. Звуки проникали с улицы через окошко в конце отделения. Маршалл тоже встал, и товарищи по несчастью слушали вместе, ясно различая имя Иисуса, прославляемое и воспеваемое.

– Мы продержались, Ханк, – восторженно произнес Маршалл. – Мы на небе!

Ханк плакал. Если бы только эти люди на улице знали, каким благословением было для них это пение! Ему вдруг показалось, что он уже не в тюрьме. Для Евангелия Иисуса Христа нет никаких цепей, и они с Маршаллом – самые свободные люди на земле.

Оба продолжали слушать, а потом Ханк неожиданно для Маршалла тоже запел. Это была песня, представляющая Иисуса Христа непобедимым воином, а церковь такой же непобедимой армией. Ханк, конечно же, знал все слова наизусть и пел во весь голос.

Маршалл, несколько смущенный, оглянулся вокруг. Парочка автомобильных воров в соседней клетке-камере до сих пор не пришла в себя после ареста, им вообще ни до чего не было дела. Парень, которого обвиняли в подделке чеков, только покачал головой и снова углубился в чтение бульварного романа. Несколько заключенных в дальнем конце коридора, не видимые Маршаллу и Ханку, что-то пробурчали, но не слишком громко.

– Вот так, Маршалл, – подбадривал Ханк, – давай подключайся! Может быть, мы себя «выпоем» из этого места!

Журналист улыбнулся и покачал головой.

В этот момент с грохотом открылась большая дверь, ведущая в тюремное отделение, и на пороге появился Джимми Данлоп, с красным лицом и дрожащими руками.

– Что здесь происходит? – зло спросил сержант. – Знаете, что вы нарушаете порядок?

– Нет, мы только наслаждаемся музыкой, – ответил Ханк, расплывшись в улыбке.

Джимми погрозил ему кулаком:

– Кончайте с этой вашей религиозной чепухой. Здесь ей не место, тут общественная тюрьма. Хотите петь, так пойте где-нибудь в церкви, а не здесь.

«Так, – подумал Маршалл, – теперь я, кажется, запомнил слова». И он начал петь громко, как только мог, прямо в лицо Джимми Данлопу. Тот повернулся на каблуках и пошел прочь, с силой захлопнув дверь.

Началась новая песня. Маршалл был уверен, что слышал ее где-то раньше, скорее всего в воскресной школе. «Благодарю, Господь, что ты спас мою душу», – он пел громко, стоя рядом с маленьким Божьим служителем, оба держались руками за решетку.

– Как Павел и Сила в Деяниях Апостолов! – вдруг выкрикнул Маршалл. – Да, теперь я вспомнил!

После чего он пел уже не только назло Джимми Данлопу.

* * *

В своем укрытии Тол тоже слышал музыку. Его лицо все еще выражало озабоченность, но он довольно кивал головой в такт песне. Подлетел посланник с новостями: «Стронгман двинулся в путь».

Другой доносил: «У нас есть молитвенная поддержка в тридцати двух городах. Еще четырнадцать вот-вот подключатся».

Тол вынул меч из ножен. Он чувствовал, как от молитв святых наливается силой и звенит его клинок, чувствовал силу Божьего присутствия. Улыбнувшись, он со звоном вложил меч обратно в ножны.

– Собирайте наши силы: Лемли, Страчана, Маттили, Кула и Паркера. И быстрее. Они должны прибыть вовремя.

Несколько воинов без промедления кинулись выпол нять приказ.

Глава 37

Санди приводила себя в порядок перед зеркалом в ванной Шона. Нервными движениями она расчесала волосы, а затем начала подводить глаза и губы. «Ох! Надеюсь, что справлюсь… что мне говорить, что делать? Никогда в жизни не участвовала в таком собрании».

Шон вернулся с хорошими новостями: профессор Лангстрат пришла к выводу, что Санди – превосходный тип для испытания, богато одаренный парапсихическими способностями. Поэтому теперь она принята основным кандидатом в члены совершенно особого, закрытого международного общества парапсихологов. Санди вспомнила, что краем уха слышала разговоры о каком-то Обществе Вселенского сознания. О нем всегда говорилось возвышенно и как о чем-то тайном, необычайно важном и даже святом. Она и не мечтала, что ей представится возможность встретиться с другими парапсихологами и, тем более, стать членом их тесного круга. Она представляла себе новые опыты высшего порядка, в которых сможет участвовать вместе с высокообразованными людьми, объединяющими свои парапсихические знания и энергию для дальнейших исследований.

«Мадлен, это ты обо всем позаботилась? Подожди только, когда мы снова встретимся, ты просто утонешь в моих благодарных объятиях!»

Бернис, Сузан и Кевину не оставалось ничего другого, как только постараться сберечь свидетельства, раздобытые Сузан с таким риском. Бернис отпечатала снимки, Kевин снял с них копии, так же как и со всех остальных документов. Бернис осмотрела весь дом, пытаясь найти подходящее место, чтобы спрятать материалы. Сузан изучала карту, намечая путь для отступления из города, раздумывая, как им выбраться, если это удастся, и кому можно будет позвонить.

В это мгновение раздался телефонный звонок. До сих пор они не подходили к телефону, и автоответчик зачитывал обычный текст автоответа, записанный на пленку. Но тут, после короткого сигнала, послышался знакомый голос:

– Алло! Это Харвей Кул, я тут разобрался со счетами, которые ты мне дала…

– Погоди-ка, сделай громче!

– попросила Бернис.

Сузан поползла к столу в кабинет Маршалла, на котором стоял аппарат, и прибавила звук. Голос Кула продолжал:

– Я должен связаться с тобой, как можно скорее.

Бернис схватила трубку:

– Алло, Харвей? Это Бернис.

Сузан и Кевин застыли от ужаса.

– Что ты делаешь?..

– Полицейские все слышат!

Харвей продолжал говорить, и все находящиеся в редакции прекрасно его слышали при помощи включенного на полную громкость автоответчика:

– А! Так ты здесь! Мне говорили, что вас вчера вечером арестовали. Полиция не захотела ничего отвечать. Я не знал, куда бы мне позвонить…

– Харвей, слушай внимательно. У тебя есть бумага и ручка?

– Да, есть.

– Свяжись с моим дядей, его зовут Джерри Даллас, телефон: 240-99-46. Объясни ему, что мы с тобой хорошо знаем друг друга, скажи, что это очень срочное дело и что у тебя есть материал для Джастина Паркера, окружного прокурора.

– Что? Не так быстро. Бернис повторила медленнее:

– Наш разговор скорее всего прослушивается Альфом Бруммелем или кем-то из его приспешников в полицейском участке Аштона. Поэтому важно, чтобы информация достигла прокурора, даже если с нами что-нибудь случится. Пусть он поинтересуется, что происходит в этом городе.

– Это тоже записать?

– Нет… Обязательно свяжись с Джастином Паркером.

Если ты его найдешь, попроси его позвонить сюда, в редакцию «Кларион»,

– Погоди, Бернис, я хочу сказать, что мне стало понятно каким образом деньги утекают из университетской казны, но из бумаг не ясно, куда…

– У нас есть документ, в котором это указано. У нас есть все. Скажи это моему дяде.

– Окей, Бернис, насколько я понимаю, ты здорово влипла?

– Полиция охотится за мной. Вероятно, после нашего разговора они узнают, что я здесь, ведь телефон прослушивается. Так что поторопись!

– Да-да, понимаю. Харвей быстро положил трубку.

Сузан и Кевин, переглянувшись, вопросительно уставились на Бернис.

– Считайте, что это наш единственный шанс, – только и могла сказать журналистка в ответ. Сузан пожала плечами:

– Да, лучших идей у нас все равно нет. Телефон зазвонил опять.

Бернис не спешила брать трубку, ожидая, пока проговорит автоответчик. Потом послышался голос:

– Маршалл, это Ал Лемли. Мне удалось разыскать несколько человек из ФБР в Нью-Йорке, которые по-настоящему заинтересовались твоей информацией и хотят поговорить с тобой об этом Касефе. Они уже давно за ним наблюдают, и если у тебя есть какой-нибудь материал на него, они очень интересуются…

Бернис подняла трубку:

– Ал Лемли, меня зовут Бернис Крюгер, я работаю на Маршалла. Вы сможете привезти сегодня этих людей сюда, в Аштон?

– Что? Алло? – Лемли был поражен. – Вы действительно разговариваете со мной или это пленка?

– Сейчас я говорю сама, и мне очень нужна помощь. Маршалл в тюрьме…

– В тюрьме?!

– Сфабрикованное обвинение. За этим тоже стоит Касеф – он покупает Вайтмор-колледж сегодня в два часа дня. Он приказал засадить Маршалла, чтобы убрать его с дороги, меня же до сих пор не поймали. Это длинная история, вашим друзьям она придется по вкусу, и у нас есть документы, подтверждающие каждое наше слово.

– Повторите свое имя.

Бернис внятно назвала свое имя дважды, по буквам.

– Этот телефон прослушивается, они, вероятно, уже знают, что я здесь. Пожалуйста, поторопитесь и привезите с собой все добрые силы, какие только найдете. В этом городе их не осталось.

Теперь Ал Лемли знал достаточно.

– Не беспокойтесь, Бернис, я сделаю все, что могу. И эти куклы, которые подслушивают ваш телефон, пусть знают, что если мы не найдем вас в полном здравии, у них будут большие неприятности!

– Подъезжайте к административному корпусу университета не позже двух.

– Встретимся там.

Теперь уже и Кевин, и Сузан начали прислушиваться к разговору.

– Что ты задумала, – спросила Сузан.

– Еще одно чудо?

Телефон опять зазвонил. Бернис больше не ждала, она сразу подняла трубку.

– Алло! – произнес незнакомый голос. – Это государственный прокурор Норм Матгили, я ищу Маршалла Хогана.

Сузан не могла сдержать восторженного возгласа.

– Тихо! Тихо!

– остановил ее Кевин. Бернис ответила:

– Это Бернис Крюгер, репортер «Кларион». Я работаю на Хогана.

– О-о-о!.. – Матгили умолк, очевидно он с кем-то совещался. – Рядом со мной находится Элдон Страчан и говорит, что у вас в Аштоне происходят неприятные вещи…

– Самого худшего сорта. Сегодня они достигли кульминации. Нам удалось раздобыть бесспорные доказательства, и мы их вам предоставим. Можете ли вы приехать прямо сейчас?

– Да, но… я не собирался приезжать,

– Сегодня в два часа дня город Аштон будет захвачен террористической организацией.

– Что?!

Бернис слышала приглушенный голос Элдона Страча-на, который что-то бубнил Маттили в другое ухо.

– Так… а где Маршалл Хоган? Элдон беспокоится, в безопасности ли он.

– Могу вас уверить, что мистер Хоган вовсе не в безопасности. Вчера вечером, когда мы занимались расследованием, на нас с ним напала местная мафия. Маршалла схватили, а мне удалось бежать. С тех пор я скрываюсь и не имею понятия, что случилось с мистером Хоганом.

– Черт побери! Так вы… – Элдон продолжал что-то говорить в ухо Маттили. – Но мне понадобятся конкретные доказательства, имеющие юридическую силу…

– Они у нас есть, но нам необходимо ваше немедленное вмешательство. Вы можете приехать и привезти с собой хоть несколько настоящих полицейских? Речь идет о жизни и смерти.

– Вы не преувеличиваете?

– Пожалуйста, приезжайте не позже двух. Я постараюсь встретить вас у административного корпуса Вайтмор-колледжа.

– Хорошо, – согласился Маттили по-прежнему с сомнением в голосе. – Я приеду. Посмотрим, что вы мне покажете.

Бернис положила трубку, и телефон тут же снова зазвонил.

– "Кларион".

– Алло? Это окружной прокурор Джастин Паркер. С кем я говорю?

Бернис прикрыла трубку ладонью и прошептала Сузан:

– Бог есть!

* * *

Альф Бруммель больше не мог оставаться безучастным к происходящему. Он полностью потерял контроль над событиями, от которых целиком зависело его будущее и безопасность. Поэтому смысла отсиживаться в укрытии у него не было, ему срочно нужно было попасть в полицейский участок. Бруммель должен быть там, знать, что происходит, может, удастся что-то предотвратить… может, он не Даст происходящему зайти настолько далеко, что потом уже ничего не исправишь, и… Да где же ключи от машины?

Шериф завел мотор и помчался через весь город в полицию.

Уцелевшие по-прежнему были на стоянке и пели. Когда он подъехал настолько близко, что смог ясно разглядеть кто здесь собрался и для чего, ретироваться было слишком поздно.

Люди потянулись к его машине, как рой пчел.

– Где же вы были, комиссар?

– Когда выпустят Ханка?

– Мэри требует с ним свидания!

– Что это ты сделал с нашим пастором! Никого он не насиловал!

– Приготовься распрощаться со своей должностью!

– Ну, Альф, лучше опередить события, если ты хочешь спасти то, что еще можно", – решил полицейский и спросил:

– Э-э-э… где Мэри?

Мэри помахала ему с лестницы. Шериф направился прямо к ней, и, видя это, собравшиеся охотно уступили ему дорогу.

Как только Альф приблизился настолько, чтобы слышать ее, Мэри начала говорить:

– Мистер Бруммель, я хочу встретиться с моим мужем! И как только вы отважились затеять всю эту комедию!

Альф никогда еще не видел хорошенькую и казавшуюся такой легкоранимой Мэри настолько возмущенной.

Он старался придумать подходящий ответ:

– Да, тут устроили настоящий дурдом, я сожалею, что меня не было…

– Мой муж не виноват, и вам это хорошо известно! – сказала она твердо. – Вам не удастся выйти сухим из воды, мы специально для этого здесь собрались!

Ее речь вызвала в рядах собравшихся целую бурю восторга.

Бруммель попробовал было запугать собравшихся:

– Слушайте, все вы! Никто не может нарушить закон, кто бы он ни был. Пастор Буш обвиняется в сексуальном преступлении, и мне ничего не оставалось сделать, как выполнить долг стража закона. Ни вы, его друзья, ни церковь не можете тут ничего поделать. Это дело чисто юридическое!

– Болтовня! – раздался бас позади Бруммеля. Шериф обернулся, чтобы приструнить говорившего, но же осекся и побледнел, увидев Лу Стэнли, своего бывшего единомышленника. Лу стоял широко расставив ноги, одной рукой он держался за ремень, а другой размахивал прямо перед лицом Бруммеля:

– Ты уже много раз обещал устроить эту свистопляску, Альф! Я слышал, как ты говорил, что только ждешь подходящего момента… Я тебя обвиняю в нарушениях закона, Альф! И если суд захочет получить от меня свидетельские показания, я готов их дать!

Раздались торжествующие аплодисменты и крики.

Тут настала очередь второго удара. Гордон Майэр, казначей церкви, вышел вперед и тоже направил указательный палец в лицо Бруммелю:

– Альф, обычные разногласия – это одно дело, а умышленные злодеяния – совсем другое. Тебе же лучше будет, если ты подумаешь, чем ты занимаешься!

Бруммель был приперт к стене.

– Гордон… Гордон, мы должны делать то, что лучше для всех… мы…

– Нет! Я не в счет! – оборвал полицейского Майэр. – Я и так сделал для тебя достаточно!

Бруммель повернулся спиной к бывшим друзьям и тут же оказался лицом к лицу с откуда-то взявшимся Бобби Кореи!

– Привет! Шериф Бруммель, – сказал Бобби, – вы меня помните? Поглядите-ка, на кого я теперь работаю.

Бруммель потерял дар речи. Он начал подниматься по ступенькам ко входу в участок, надеясь найти там хоть какую-нибудь защиту от надвигавшейся катастрофы.

В это мгновение подошел Анди Форсайт. Не загораживая дорогу шерифу, он однако придвинулся к нему вплотную.

– Мистер Бруммель, – твердо сказал Анди, – тут стоит Молодая женщина, которая по-прежнему ожидает, чтобы ее требование было выполнено.

Бруммель прибавил шагу.

– Я посмотрю, что можно сделать. Дайте мне проверить, как обстоит дело. Подождите здесь, я скоро вернусь. Как только он вошел, быстро захлопнув за собой дверь, народ на лестнице подошел прямо к дверям, и Бруммель оказался как бы под арестом.

Новая секретарша сидела за своим письменным столом с удивлением глядя на лица, мелькавшие за окном.

– Может… может, вызвать полицию? – спросилаона.

– Нет, – ответил Бруммель, – там всего несколько друзей, которые пришли со мной встретиться.

С этими словами он исчез за дверью своего кабинета.

Джулин, Джулин! Это все ее вина! Он устал от нее, от всей этой каши, которую она заварила.

На столе лежала записка. Сэм Тэрнер просил ему немедленно позвонить. Бруммель набрал номер.

– Как дела, Сэм?

– Ничего хорошего, Альф. Я прождал у телефона целое утро. Никто не хочет идти на экстренное собрание. Они не собираются голосовать против Ханка. Никто не верит в историю с изнасилованием. Примем это к сведению, Альф. Твоя затея провалилась.

– Моя затея провалилась?! Моя затея провалилась?! – взорвался Бруммель. – Разве это была не твоя выдумка?

– Брось! – ответил Тэрнер с угрозой в голосе, – Не пытайся меня впутывать в свои грязные дела!

– Значит, и ты не собираешься меня поддержать?

– Тут нечего поддерживать, Альф. План не удался, это ясно. Буш – мальчишка, сопляк, и это все знают, так что обвинять его в насилии просто смешно.

– Сэм, мы же вместе взялись за это дело. Оно должно получиться!

– Ничего подобного, мой друг. Ханк останется на своем месте, насколько я понимаю, а я выхожу из игры. Делай то, что сочтешь нужным. Но лучше, если ты попытаешься выпутаться из этой истории. Иначе, когда все кончится, твое имя будет покрыто вечным позором.

– Благодарю от души, дружище…

Бруммель со злостью бросил трубку.

Он посмотрел на часы. Было около двенадцати. Через два часа начнется совещание.

«Хоган. А ведь именно мне придется сказать Хогану о Санди, – в отчаянии размышлял шериф. – Это явно еще одна находка Джулин. Точно, Джулин, такие вот дела! Я и так сижу в луже с неумело сфабрикованным обвинением против Буша, а теперь ты хочешь, чтобы я стал соучастником того, что ты задумала сделать с Санди Хоган? А как с Крюгер? Кому она успела донести?»

Бруммель выскочил из кабинета и поспешил в дежурку, в другой конец коридора.

– Есть что-нибудь новое о нашем беглеце? – спросил он одиноко сидящего полицейского.

Дежурный засунул в рот остаток бутерброда с ореховым маслом и ответил:

– Нет, здесь все было тихо.

– А в «Кларион»?

– Позади редакции стоит чей-то автомобиль, но он из другой части штата. Мы еще не успели проверить номер.

– Вы… не проверили номер?! Проверьте дом! Там может быть кто-то внутри!

– Мы никого не заметили…

– Осмотрите дом!

– взорвался шериф. Секретарша позвала с другого конца коридора:

– Шериф Бруммель, Бернис Крюгер у телефона. Попросить оставить распоряжение?

– Нет! – закричал он и кинулся по коридору. – Я отвечу из кабинета!

Альф захлопнул за собой дверь и схватил трубку:

– Алло? – он нажал вторую кнопку на своем аппарате. – Алло?

– Мистер Бруммель? – спросил приглушенный голос.

– Бернис?

– Пришло время поговорить.

– Хорошо, где ты?

– Не будь идиотом. Я звоню, чтобы предъявить тебе ультиматум. Я говорила с государственным прокурором, с окружным прокурором, с ФБР. Я сказала им, что у меня есть доказательства, я имею в виду, конкретные доказательства, которые разнесут твой никудышный заговор в Щепки, и они направляются сейчас прямо сюда!

– Блефуешь?

– У тебя наверняка есть запись разговоров. Возьми и послушай.

Бруммель слегка улыбнулся. Теперь он знал, где ее искать.

– И что же у тебя за ультиматум?

– Отпусти Хогана. Сейчас же. И перестань охотиться за мной. Через два часа я собираюсь показаться в городе и не хочу, чтобы произошли еще какие-нибудь инциденты, особенно в присутствии высоких гостей, которые будут меня сопровождать.

– Ты ведь звонишь из «Кларион», я не ошибаюсь?

– Естественно. И я вижу… как его… Келси сидит напротив в ржавой таратайке, он и его друг Майкелсон. Я хочу, чтобы ты убрал отсюда этих парней. Если ты не согласишься, то мои важные дяди узнают, что ты со мной сделал. Убери своих прихвостней, это в твоих же интересах.

– Ты… я по-прежнему считаю, что ты блефуешь!

– Включи свой подслушивающий аппарат, Альф. И узнаешь, правду ли я говорю. Я буду ждать, пока не увижу, что парни с машиной убрались.

Телефон тихо звякнул: Бернис положила трубку.

Бруммель кинулся к шкафу, открыл дверцу и выдвинул магнитофон. Мгновение, замерев, он раздумывал, лихорадочно соображая. Потом задвинул аппарат, захлопнул дверцу и кинулся в дежурку.

Полицейский на посту все еще дожевывал бутерброд. Бруммель протянул руку прямо через него, схватил микрофон и нажал на кнопку.

– Обоим – второму и третьему, Келси и Майкелсон, 10-19. Я повторяю: 10-19 – немедленно!

Дежурный удивленно поднял глаза:

– Что случилось? Крюгер сама сдалась?

Бруммель никогда не отвечал на глупые и неуместные вопросы. Он поспешил к телефону в приемной и позвонил в здание суда.

– Я хочу поговорить с Данлопом. На другом конце Данлоп взял трубку.

– Джимми, освободи Хогана и Буша под расписку. Отпусти их.

Джимми тоже задал несколько глупых вопросов.

– Делай, что сказано, и предоставь все формальности мне. Исполняй сейчас же!

Он бросил трубку и снова исчез в кабинете. Секретарша продолжала смотреть через окно на собравшихся. Они снова запели. И ей это пение почему-то нравилось.

Бернис, Сузан и Кевин нервно ожидали, что же теперь произойдет, худое или доброе. Согласится ли Бруммель принять их ультиматум, или через несколько минут их выкурят отсюда слезоточивым газом?

– Смотрите!

– сказал Кевин.

Сузан отмахнулась, Бернис посмотрела в окно, не рассчитывая увидеть ничего хорошего так скоро.

Старый «форд» уезжал, увозя прочь Келси и Майкелсона.

Теперь Бернис не хотела терять ни секунды.

– Складываем все документы обратно в чемодан и едем в суд! Маршалл должен знать, что произошло.

– Вот это мне не нужно повторять дважды! – обрадовался Кевин.

Единственное, что могла произнести Сузан:

– Спасибо, добрый Боже! Спасибо, добрый Боже!

* * *

Альф Бруммель прослушал только небольшой отрывок разговора Бернис с государственным прокурором. Он узнал голос Маттили. Да, совершенно ясно, что Элдон Страчан найдет у прокурора поддержку, если только у него есть какие-нибудь веские доказательства.

Бруммель громко выругался. Веские доказательства! Маттили достаточно найти этот магнитофон, спрятанный в шкафу и незаконно подключенный к телефонной сети.

Позвонила секретарша. Потянувшись через стол, Бруммель нажал кнопку.

– Да? – произнес он со злостью.

– Джулин Лангстрат на линии номер два.

– Запищите, что она хочет! – ответил он и отключил связь.

Шериф и так знал, зачем она звонила: собиралась браниться, а заодно напомнить о собрании, где должна была присутствовать Санди Хоган.

Он открыл другую дверцу шкафа и вытащил списки и пленки. Куда же, черт возьми, все это спрятать? Каким образом уничтожить?

Секретарша снова позвонила.

– Ну?

– Она настаивает на разговоре с вами. Бруммель взял трубку и услышал призывно льстивый голос Лангстрат.

– Альф? У тебя все готово?

– Да, – ответил он нетерпеливо.

– Тогда, будь добр, приходи пораньше, как только сможешь. Мы должны приготовить энергию в помещении, прежде чем начнется собрание. Я хочу, чтобы мы достигли гармонии, перед тем как Шон приведет Санди.

– Неужели ты действительно собираешься ее использовать?

– Только для страховки, конечно. Маршалл Хоган устранен, но мы должны позаботиться, чтобы он снова не появился, по крайней мере до тех пор, пока не исполнятся все наши планы и Аштон не вольется в общий поток Вселенского сознания.

Профессор помолчала, наслаждаясь своими видениями, а потом бесцеремонно спросила:

– А как обстоят дела с нашей беглянкой? Что-нибудь слышно?

Не успев сообразить, зачем он это делает, Бруммель солгал:

– Нет, еще нет. Скорее всего она убралась из города.

– Уверена. Ее потом нетрудно будет найти, а после сегодняшнего дня у нее не останется никакой надежды.

Альф ничего не ответил. Внезапно, подобно молнии, в его голове мелькнула мысль:

– "Альф, она тебе верит. Получается, что она ничего не знает?"

– Ты сейчас же придешь, Альф! – прозвучал не то вопрос, не то приказ.

«Она не знает, что произошло, – единственное, о чем думал Бруммель в эту минуту. – Она не всемогуща! Я знаю то, чего она не знает!»

– Я приду немедленно, – ответил он механически.

– До встречи, – властно проговорила Джулин и положила трубку.

«Юно ничего не знает! Она думает, что все идет прекрасно и никаких трудностей не будет. Она уверена, что справится со всем».

Бруммель позволил себе расслабиться, отогнав мысли о том, как ему поступать дальше, поскольку его последнее открытие давало ему ощущение некоторого превосходства. Да, похоже, дело идет к финалу, и теперь он скорее всего погорит… Но в его власти утащить с собой эту женщину, этого паука, эту ведьму!