Текст книги "В вихре перемен"

12

Было уже за полночь, но Брюсу не спалось. Сообщение Элизабет переплеталось со словами Регины, брошенными в минуту размолвки. Лежа с закинутыми за голову руками на своей красивой кровати с четырьмя высокими столбиками по бокам, юноша смотрел в темноту и мучительно решал, как действовать дальше.

Ему хотелось, чтобы любимая всегда была рядом. Мысль о разлуке на целый год ужасала его. Как он ее отпустит? Он не сможет, просто не сможет.

Брюс включил лампу, подошел к письменному столу, открыл ящик, порылся в бумагах и нашел, что искал, – фотографию Регины, которую сам сделал месяц назад на пляже. На ней девушка стояла с гордо поднятой головой, черные волосы поблескивали и оттеняли светло-кремовую кожу, глаза светились радостью.

– Какая красивая! – восхищенно прошептал Брюс.

Долго сидел он за столом, подперев рукой подбородок, не сводя глаз с изображения подруги. Внизу старинные часы пробили час ночи, но юноше было не до сна. Наконец он взял ручку, чистый лист бумаги и принялся писать.

Часы пробили два, но Брюс не ощущал времени.

«Дорогая Регина!

Когда ты прочтешь это письмо, тебе уже не удастся переменить решение. И не надо, любимая, – ни в коем случае. Элизабет рассказала мне обо всем. Признаюсь, сначала я готов был сорваться с места и бежать к тебе, чтобы все немедленно объяснить.

Я всегда мечтал лишь о тебе, мне дорога только ты.

Я выставил свою кандидатуру на выборах в прошлый четверг – ровно пять дней назад. Конечно, я поступил неправильно, не посвятив тебя в это сразу же, но так хотелось преподнести тебе свою победу как сюрприз! Как тебе могло прийти в голову, что я пользуюсь вниманием к тебе для саморекламы?! Я люблю тебя всем сердцем и буду любить всегда.

И именно поэтому я не имею права все тебе объяснять до пятницы. Ты должна обязательно пройти курс лечения, даже если шансы на восстановление слуха невелики.

Я не такой эгоист, Регина, чтобы ради себя не отпускать тебя из Ласковой Долины. Но все же никак не могу допустить, чтобы ты улетела с ненавистью ко мне. Ведь с первого дня я полюбил тебя всей душой».

«Не блеск, – подумал Брюс, – но выразил то, что чувствую».

С глубоким вздохом он снова взял ручку и подписал послание. Часы пробили три, а юноша все еще сидел у стола, сознавая, что не скоро он вновь будет спать спокойно.

– Начнем, ребята, – скомандовала Элизабет. – Итак, сегодня среда. До карнавала ровно три дня, а у нас работы на три месяца.

Заседание проходило в кабинете мистера Коллинза. Лиз изо всех сил старалась направить жизнерадостную энергию комитета в нужное русло.

– Призы и декорации готовы, – отчиталась Оливия и вытащила из огромного ящика мягкую игрушку.

– Что касается аттракционов, то все у нас на уровне, – сообщил Тодд, сочувственно улыбнувшись Элизабет.

Хозяин кабинета опаздывал уже почти на полчаса, и Тодд заметил, что она начала волноваться.

– Молодцы. – Лиз поставила очередную галочку в блокнотик. – Призы готовы, аттракционы готовы. Кен, как смотрятся буфетные стойки?

– Сегодня мы устанавливаем их на футбольном поле. Половина стоек готова, да и один шатер уже поставлен, – доложил Кен.

– Хорошо, – с облегчением выдохнула Элизабет. – Уинстон, ты готов к роли церемониймейстера?

– Как никогда, – заверил ее Уинстон. – Еще хочу взять напрокат самый лучший микрофон, чтобы меня лучше было слышно.

– Молодец, – похвалила Лиз, не обращая внимания на хихиканье присутствующих. – Оливия, ты поможешь мне продавать билеты? Цена – один доллар, каждый билет дает право пользоваться любым аттракционом.

– Конечно, – согласилась та и вдруг расхохоталась: Уинстон вытащил из ящика с призами большого плюшевого кролика и смачно поцеловал его в нос.

– Привет всем! – В дверь просунулась голова мистера Коллинза. – Я совсем опоздал или мне еще можно войти?

– Просим, просим! – протрубил церемониймейстер, размахивая кроликом, как микрофоном.

Элизабет удивленно посмотрела на дверь. Учитель Коллинз был не один, и ей показалось, что он взволнован. Вслед за ним в кабинет вошла мисс Нора Дальтон и присела за одну из передних парт.

– Можно мне присоединиться к собранию? – спросила она.

– Конечно, если купите билет, – пошутила Оливия.

Элизабет ответила улыбкой на взгляд мисс Дальтон. Миловидная учительница французского языка ей всегда нравилась. Темноволосая и быстроглазая мисс Дальтон была самым молодым преподавателем школы в Ласковой Долине. Почти все ученики любили ее за живой ум и веселый нрав.

– Мы как раз подошли к разговору о буфетных стойках, – сообщила Инид мистеру Коллинзу. – Кэролайн обещала приготовить свои знаменитые шоколадные пирожные с орехами, а мы с Тоддом напечем пиццы. У кого еще есть идеи?

– Кроликам – зеленый салат, – высказался Уинстон, размахивая игрушкой в воздухе.

Все засмеялись. Потом заговорила Нора Дальтон:

– Мы могли бы устроить стойку «Кухня разных стран». Если хочешь, Инид, я помогу. Например, испеку французские блины – тоненькие-тоненькие.

– Только, чур, чтобы заказ не надо было делать на французском, – пошутил Тодд.

– Прекрасная идея, – одобрила Элизабет. – Ну что ж, – она быстро пролистала блокнотик, – похоже, все у нас идет хорошо. Если не возражаете, мистер Коллинз, мы с Тоддом и Кеном сбегаем на футбольное поле посмотреть, как выглядят стойки.

– Давайте, – согласился учитель. – А мы останемся здесь и выясним, какими экзотическими блюдами собираются попотчевать гостей наши кулинары.

– Вот это сюрприз, не правда ли? – заговорил Тодд, обняв Элизабет за талию и направляясь к футбольному полю.

– Ты про мистера Коллинза и мисс Дальтон? Я уже не первый раз вижу эту парочку вместе, – подмигнул ему Кен.

Элизабет вспыхнула. Она испытывала к этому преподавателю самые лучшие чувства, и поэтому ей был неприятен легкомысленный тон Кена.

– Не думаю, что это серьезно, – с деланной беспечностью буркнула она, ускоряя шаг.

– По-моему, Лиз права, – быстро поддержал ее Тодд, почувствовав, что разговор ей не по вкусу. – И вообще это их дело. Правда ведь?

Элизабет уже собиралась согласиться, как вдруг кто-то окликнул ее. Тодд обернулся и прикрыл глаза от солнца.

– О, да это Брюс, – сказал он. – И на сей раз он, кажется, намерен поставить рекорд в беге по пересеченной местности.

– Он хочет сейчас во всем стать победителем, – буркнул Кен.

Девушка оглянулась.

– Знаете что, – быстро предложила она, – идите вдвоем, а я вас догоню. Видно, что у него срочное дело.

– Идет, – согласился Тодд и чмокнул ее в щеку. – Но не задерживайся. Нам нужно твое профессиональное мнение о работе наших мастеров.

Молодые люди зашагали дальше, а Элизабет стала поджидать Брюса. Не прошло и минуты, как он уже стоял перед ней, переводя дух.

– Лиз! – выдохнул он, утирая пот со лба. – Хорошо, что я тебя догнал.

– Иначе и не могло быть, раз ты так мчался, – улыбнулась она, но, увидев, как он озабочен, посерьезнела. – С тобой все в порядке? Я уже хотела было тебе позвонить, но решила не вмешиваться.

– Ты все правильно сделала, – признал Брюс. – Я сам хотел тебе позвонить, но, признаться, пока мне трудно говорить об этом.

– Понимаю, – сочувственно сказала девушка. Увидев в правой руке юноши белый конверт, она поинтересовалась: – А это что?

– Это письмо Регине. Из-за этого я и гнался за тобой, Лиз. Я боялся, что потом не поймаю тебя. У меня огромная просьба…

Сердце Элизабет забилось чаще. О чем он пишет в письме? Вчера она почти весь день думала об этой истории и все время избегала встреч с Региной, боялась, что подруга объявит ей о перемене своего решения.

– В письме я объяснил все насчет выборов, – тихо заговорил Брюс. – Лиз, понимаешь, мне нестерпимо больно – Регина поверила кому-то, что я просто пользовался вниманием к ней. Я слишком люблю ее, чтобы позволить ей и дальше думать обо мне плохо.

– Ясно, – негромко произнесла Элизабет.

«Но если бы ты действительно любил ее, – вспылила она про себя, – ты бы ничего не стал объяснять. Тогда бы она спокойно полетела в Швейцарию и, возможно – вполне возможно, – ей бы вернули слух».

– Мне не хотелось бы, – продолжал Брюс, – чтобы Регина прочла мое письмо слишком скоро. Но, по-моему, это можно устроить только с твоей помощью. Нужно незаметно положить письмо в ее чемодан – и пусть она найдет его в Швейцарии.

Лиз недоверчиво уставилась на юношу.

– Я не пойму, ты хочешь или не хочешь, чтобы она летела в Швейцарию?

– Конечно, не хочу… Мечтаю, чтобы она осталась здесь. Ничего я так не желал за всю свою жизнь…

– Так за чем дело стало? – разозлилась девушка. – Почему бы не передать ей письмо сейчас?

– Потому что… я люблю ее, – с горечью произнес Брюс. – И желаю ей добра. Если появилась возможность вылечиться, Регина должна ее использовать. Пусть она прочтет мое письмо уже в Швейцарии.

«Мистер Коллинз был абсолютно прав, – изумилась Элизабет. – Люди могут меняться!»

– Я раньше и вообразить не могла, что ты способен на такие жертвы, – призналась она и быстро поцеловала парня в щеку.

– А раньше я и не был на это способен, – откашлявшись, сказал Брюс. – Пока никого не любишь – любишь только себя.

Зеленовато-голубые глаза Элизабет загорелись решимостью.

– Давай письмо. Я позабочусь о том, чтобы оно оказалось в чемодане Регины.

13

– Элизабет! – открыв входную дверь, обрадовалась миссис Морроу и пригласила девушку в дом. – Регина наверху, собирается.

– Как хорошо, что я вас застала, – улыбнулась Лиз. – Я уж боялась, что не успею попрощаться с ней.

– У нас еще двадцать минут, – взглянув на часы, сказала мама Регины.

Элизабет не верила своим глазам: миссис Морроу совершенно изменилась – темные волосы собраны в красивый хвост, глаза блестят от радостного возбуждения, и вся она сияет от счастья, как девчонка.

– Кто-то пришел, мам? – спросила Регина, сбегая с лестницы. – Мне показалось, что подъехала машина. – Увидев гостью, она на миг не смогла скрыть разочарования, но потом ее красивое лицо осветилось улыбкой: – Лиз! Это ты!

«Неужели она все еще ждет своего возлюбленного?» – с сочувствием подумала Элизабет.

Сунув руку в сумочку, она нащупала его послание. Внезапно ее переполнили чувства восхищения Брюсом и сострадания к нему. Как просто было бы ему прийти сюда, заключить Регину в объятия и объяснить, что произошло! И как ему тяжело сейчас – ведь он знает, что через несколько часов его любимая уже будет лететь в самолете и все еще думать о нем плохо!

– Поднимемся наверх? – отвлекла Элизабет от раздумий Регина. – Мне надо успеть собраться, а то мама меня съест.

– Неужели я такая грозная? – грудным голосом возразила миссис Морроу и нежно обняла дочь. – Иди! – Она подтолкнула Регину к лестнице. – И не забудь паспорт.

Регина усадила Элизабет на свою широкую кровать под разноцветным покрывалом, а сама продолжала сновать от столика к чемодану. К горлу Элизабет подкатил комок.

– Я буду скучать по тебе, Регина, – проговорила она тихо.

Та ответила ей улыбкой и на удивление спокойным взглядом голубых глаз.

– Я тоже буду скучать, – призналась она, достала из ящика стола фотоальбом и быстро пролистала его. – Странно, – прибавила она, – мне кажется, что никогда я не была так счастлива, как здесь, в Ласковой Долине.

– Можно взглянуть на фотографии? – спросила Элизабет. Регина кивнула и протянула ей альбом. – Возьмешь его с собой? – поинтересовалась Элизабет, нащупывая в сумочке письмо Брюса.

Регина скрылась за дверцей шкафа.

– Не знаю, – с грустью ответила она. – Глупо цепляться за прошлое, Лиз. Надо думать о будущем.

Элизабет вложила письмо в альбом, рядом с фотографией счастливой пары на пляже. Когда подруга показалась из-за шкафа, Лиз подала ей альбом со словами:

– Ну что ты, дорогая. Это не прошлое. Те, кто запечатлен в этом альбоме, никогда не забудут тебя. И тебе, по-моему, тоже не стоит их забывать.

Лицо Регины вновь затуманилось. На минуту Элизабет показалось, что та не выдержит и расплачется. Но девушка откинула волосы с лица, очаровательно улыбнулась и, взяв альбом, уложила его в большую матерчатую сумку.

– Ты права, Лиз, – кивнула она. – Я не забуду ничего, что произошло в этом году. Даже плохого не хочу забывать, – печально добавила она..

Элизабет порывисто, крепко обняла подругу.

– Пиши нам, пожалуйста! И знай: все мы дорожим тобой и не бросим в беде. Все, – подчеркнула она.

«Надолго Регина запомнится мне такой – вот она стоит на пороге и машет мне рукой. И какое грустное лицо!» – думала Элизабет, возвращаясь домой.

Карнавал должен был состояться на следующий день. Члены комитета договорились провести последнее заседание в столовой во время обеденного перерыва. Все уже собрались за одним из столиков, ждали только председателя – Элизабет.

– Где ты была? – с нетерпением в голосе спросил Тодд, вскакивая и пододвигая ей стул.

– У Регины, – негромко ответила она. – Она же улетает в Швейцарию, ходила попрощаться.

Она еще не успела рассказать Тодду о своем обещании тайно вложить послание Брюса в чемодан путешественницы.

«Еще будет время, – подумала девушка, – поделиться новостью с Тоддом».

Но сейчас ее волновало иное. Оглядев ребят, она как бы невзначай спросила:

– Кто-нибудь уже голосовал за президента Комитета Столетия?

– По утрам я никогда не голосую, – с важным видом сказал Уинстон. – Предпочитаю за день все как следует обдумать и решить.

– Вот бы мне отвечать так же философски! – рассмеялась Оливия и крепко сжала руку Роджера. – Я тоже еще не голосовала, но не потому, что размышляла. Просто у меня не было времени.

– У меня тоже, – сказал Роджер и подмигнул своей девушке.

– Это весьма подозрительно, – заключил Уинстон, и все засмеялись.

– А почему ты спрашиваешь, Лиз? – поинтересовалась Оливия.

– Сама не знаю, – не сразу ответила та. – Просто мысли вслух.

– Когда вслух думаю я, то не слышно ни слова! – пошутил Уинстон.

– Подожди! – не вытерпела Оливия. – Дай же Элизабет высказаться!

– Дело вот в чем, – не спеша продолжила Лиз. – Мне стыдно из-за того, что я говорила о Брюсе в последнее время. Похоже, я действительно недооценивала его.

– Что ты имеешь в виду? – подался вперед Роджер.

– Я считала, что люди какие есть, такими и останутся. Не верила, что они могут меняться, – призналась Элизабет. – Но в случае с Брюсом я ошиблась. – И, собравшись с духом, она рассказала друзьям всю историю. – Я никогда не думала, что «красавчик Пэтмен» способен на такое, – закончила девушка свою речь. – И, честно говоря, мне ужасно неловко, что так ему не доверяла. Теперь я знаю: он по-настоящему любит Регину. Он хороший, честный, ответственный. И как знать – не стоит ли нам проголосовать на выборах за него?..

– Никогда не слышала столь трогательной истории, – прошептала Оливия. – Лиз, как ты думаешь, они встретятся снова?

– Я надеюсь. Они оба достойны этого.

– Так, значит, Регина уехала с уверенностью, что Брюс использовал ее для рекламы? – покачал головой Роджер. – Бедняга! Невезучий мой кузен! Вот почему всю неделю он такой удрученный!

– А Регина? – напомнила ему Оливия. – Представляешь, как она сейчас страдает?! Одна, без друзей, без семьи, летит в чужую страну, где говорят на незнакомом языке. И не знает, что Брюс по-прежнему любит ее.

– Ясно-ясно, – с непривычно серьезным видом высказался Уинстон. – Брюс Пэтмен изменился к лучшему. Я полностью согласен с Лиз: он достоин победы на этих выборах!

– Правильно! – одобрил Роджер. – Слава богу, что мы не голосовали с утра, – сказал он Оливии. – Это доказывает, что иногда помедлить очень даже кстати.

– Совершенно справедливо, – согласился Уинстон и с аппетитом вгрызся в бутерброд.

Широко улыбаясь, Элизабет обвела взглядом ребят. Она радовалась, что сумела преодолеть общую неприязнь к Брюсу. И еще приятнее было то, что сама смогла признать свою неправоту. Крепко сжав руку Тодда, она подумала: «Теперь остается только надеяться, что и Регина переменит мнение о нем».

– Дамы и господа! – обратилась стюардесса к пассажирам самолета. – Капитан Рольф разрешает отстегнуть ремни. Вы можете свободно передвигаться по салону. Приятного вам полета!

Регина тускло смотрела в лежащий на коленях журнал. Она хотела бы радоваться предстоящей встрече с доктором Фридрихом и началу лечения, но не могла.

В день их ссоры с Брюсом в ней словно погас какой-то внутренний свет. С тех пор ничто вокруг не трогало ее. Все происходило как бы где-то вдалеке или с кем-то другим, будто с героиней ненаписанной книги. Когда Регина объявила родителям о своем решении лететь в Швейцарию, те сразу воспряли духом. Мама с папой наперебой рассказывали, какую замечательную жизнь устроит ей доктор – она будет жить в чудесной семье. Но девушку ничто не интересовало. Она ходила по дому, словно призрак, рассеянно прощаясь глазами с любимыми вещами. Один вопрос беспрестанно тревожил ее: навестит ли ее Брюс до отлета? Ведь не могут же они даже не попрощаться?!

В то утро, когда Регина увидела возле дома машину Уэйкфилдов, ее на миг охватила последняя надежда. Может, у Брюса сломался его «порше» и он одолжил у кого-то красный «фиат». Неужели он наконец приехал обнять ее на прощание?

Но это был не Брюс, а лишь Элизабет. И несмотря на то что Регина обожала подругу, от разочарования у нее чуть не подкосились ноги.

«Надеюсь, Лиз не подумала, что я ей не рада. Она мне по-настоящему дорога. И молодец, что уговорила взять с собой фотоальбом. Без него мне было бы совсем одиноко».

Мысли об альбоме вызвали у девушки смешанные чувства. Ей так хотелось снова пересмотреть все фотографии! Но ведь среди них есть и карточки Брюса. Как же снова взглянуть в его лицо?

С глубоким вздохом Регина извлекла фотоальбом из сумки.

«Мне все равно, – убеждала она себя. – Брюс – лишь частица прошлого, и чем скорее я это осознаю, тем лучше».

Раскрыв альбом, она увидела вложенный туда конверт. Удивившись, достала из него письмо и стала читать.

Все, кто смотрел на юную красавицу с листком бумаги в руке, могли наблюдать резкую смену красок в ее лице. Сначала она вспыхнула, потом совершенно побледнела, затем опять залилась краской. Чудесные голубые глаза, вот уже неделю хранившие поддельное спокойствие, наполнились слезами.

– Какой же дурой я была, – прошептала Регина, опустив бесценное послание на колени.

По щекам полились слезы, девушка не могла больше их сдерживать. Она думала только о Брюсе, о том, как ему сейчас больно и одиноко.

«Я-то считала, что тяжело только мне. А он тоже все это время страдал. Как я могла заподозрить моего любимого в таких неблаговидных делах? Что тогда на меня нашло?» – клеймила она себя, нервно смахивая слезы.

Несмотря на глубокое сочувствие Брюсу, ею вдруг овладела радость.

«Он любит меня. Не стал показываться на глаза, чтобы я не передумала. Сумел пожертвовать своим счастьем ради моего блага».

Значит, она верно делает, что летит в Швейцарию. Раз Брюс, любящий ее больше всех на свете, хочет этого – значит, так надо.

– А это что? – от неожиданности вслух спросила девушка, нащупав в конверте крохотный комочек.

Перед ней была заветная золотая цепочка с рубиновым кулоном.

«Так вот что имела в виду Элизабет, когда сказала, что Ласковая Долина – это не прошлое. И моя любовь к Брюсу не кончилась. Это только начало».

С улыбкой на заплаканном лице Регина надела украшение.

«Оно снова со мной, – сказала она себе. – Теперь уже навсегда».

14

Наступил день карнавала. Погода обещала быть превосходной. Все утро Элизабет, Тодд и Кен трудились, обустраивая павильоны, раскинутые на футбольном поле. На фоне неба празднично развевались нарисованные Оливией вымпелы. Большой шатер в желто-белую полоску был заполнен играми и аттракционами на любой вкус: набрасывание колец на стержень, кегельбан, «колесо фортуны». В другом, поменьше, поместились буфетные стойки со всевозможными угощениями.

К часу дня карнавал был уже в полном разгаре.

Мисс Дальтон и Инид в буфете предлагали самые разнообразные блюда – от экзотических тончайших французских блинов до известных по всей Америке шоколадно-ореховых пирожных.

Уинстон Эгберг – в отцовском смокинге и красных подтяжках казавшийся еще более тощим – громогласно вещал в микрофон перед большим шатром:

– Просим, дамы и господа! Добро пожаловать на первый благотворительный карнавал, организованный совместными усилиями Фаулерской больницы и школы Ласковой Долины! Билеты продаются только у входа, дамы и господа, у самого входа! Всего за один доллар – лишь за один доллар – вы можете попробовать себя в любой из наших увлекательных игр. Или можете отведать лакомства у буфетной стойки. Удовольствия на любой вкус!

– Вам не кажется, что он своими криками уже через час заморочит всем голову? – недовольно спросила Джессика, внезапно появившись за спиной у Элизабет и Тодда.

– Джес! – обрадовалась Элизабет. – А я тебя повсюду ищу.

Она чувствовала себя счастливой. Все получилось отлично! Карнавал проходил с невероятным успехом. Всюду мелькали знакомые лица одноклассников, учителей, организаторов фонда от больницы.

– Смотри, а вон миссис Пэтмен, – обратилась Элизабет к Тодду и указала взглядом на шатер поменьше.

Возле него стояла мать Брюса в окружении своих приятельниц.

– По-моему, дети устроили замечательный праздник, – громко говорила она. – Вы, конечно, знаете, что мы с Генри внесли деньги в их фонд. Это самое малое, чем мы можем помочь в этом благородном деле.

– Интересно, а где Брюс? – вслух подумала Элизабет. – Джес, ты его нигде не видела?

– Нет. – Сестрица скорчила кислую гримасу. – И прекрасно без него обойдусь.

– Какая муха ее укусила? – спросил Тодд, глядя Джессике вслед.

– Не знаю, – вздохнула Элизабет. – В последнее время за переменой ее настроения не уследить.

– Гляди-ка, – вдруг захохотал Тодд. – Уинстон готовится к своему номеру. Пойдем посмотрим, Лиз.

И действительно: Уинстон со всем снаряжением продвигался к большому шатру. Там он просунул голову в отверстие фанерной будки и принялся зазывать посетителей бросать в него пирожными.

– Доллар за бросок! Всего один доллар за бросок! По самым низким ценам, уважаемые посетители! Всего за жалкую сотню центов вы получаете приятную возможность запустить большим свеженьким пирожным со взбитыми сливками в мою физиономию! Скорее, кто первый, дамы и господа?

Вперед выступил мистер Коллинз, как следует прицелился и влепил пирожное прямо в нос Уинстону. Элизабет прыснула. На мгновение знаменитый клоун смолк, вытирая залепленные кремом глаза. Но уже через минуту он покатывался со смеху вместе с публикой.

– Это как раз ему по сердцу, – усмехнулся Тодд. – Хоть и весь перемазан кремом, а все равно рад-радешенек.

Немного позже, когда Тодд и Элизабет помогали Инид за буфетной стойкой, они услышали сенсационное объявление.

– Дамы и господа! – громогласно обратился к публике Уинстон. – Сейчас куратор карнавала от родительского комитета миссис Скай Морроу произнесет речь. Собирайтесь в большом шатре, и через десять минут вы узнаете, что она хочет всем сообщить.

– Вы знали об этом? – удивленно спросила Инид.

– Совсем нет, – покачала головой ее явно озадаченная подруга. – Она говорила насчет того, что постарается чем-то заменить показ моделей «Дочки-матери». Но я думала, что из-за проводов Регины ей было не до того.

– Пойдем скорее, – позвал Тодд. – Надо послушать.

Несколько минут спустя большой шатер был полон народу. Все аттракционы опустели. Люди внимательно смотрели, как на небольшую эстраду в глубине шатра поднялась миссис Морроу. Уинстон подал ей микрофон. Она в волнении откашлялась, а потом, увидев ободряющие лица сына и мужа, улыбнулась.

Впервые за все это время Элизабет смогла представить себе маму Регины такой, какой она, видимо, была в молодости. В простом платье из зеленого шелка и туфлях-лодочках на невысоких каблучках, она смотрелась так элегантно, что Лиз с трудом отвела от нее взгляд. Зачесанные назад черные волосы, красиво очерченные скулы и лучистые глаза напомнили девушке Регину. Элизабет поискала глазами Брюса: интересно, заметил ли он это же сходство?

– Сегодня я решила рассказать вам одну правдивую историю, – начала миссис Морроу чистым грудным голосом. – Это рассказ о маленькой девочке с физическим дефектом и о том, как она смогла преодолеть немало трудностей и зажить нормальной жизнью.

И миссис Морроу поведала собравшимся о Регине. Слова лились просто и свободно, и ее рассказ совсем не походил на заготовленную речь. Она рассказала о беде, пришедшей к Регине с рождения, о проблемах, с которыми столкнулась ее дочь в детстве. Потом описала, чему смогла научиться Регина в специализированных школах с помощью учителей. И наконец, рассказала о докторе Фридрихе из Швейцарии и его уникальном методе.

– Мы пока не знаем, успешным ли будет лечение, – закончила она, – но нам точно известно, что таким детям, как она, нужна помощь. Регине очень повезло: собственная семья могла обеспечить ее всем необходимым для восстановления здоровья. Детям из Фаулеровской больницы посчастливилось не настолько. С вашей помощью мы можем облегчить их страдания и дать им возможность почувствовать то, что сами принимаем как должное.

За этим обращением последовала минута тишины. Элизабет не представляла, что ее одноклассники будут так тронуты. Затем раздались аплодисменты, сначала робкие и недружные, под конец – звенящие на весь шатер. Миссис Морроу подняла руку.

– Мне хотелось бы сказать еще несколько слов. Боюсь, я была так занята своей дочкой, что оказалась на деле очень необязательным куратором, – призналась она. – Поэтому сейчас мне хочется поблагодарить Элизабет Уэйкфилд, которая взяла на себя огромную работу по организации этого карнавала и блистательно справилась с ней. Благодаря ей мы все здесь и собрались.

К удивлению польщенной и смутившейся девушки, шатер опять взорвался рукоплесканиями.

– Ты это заслужила, – сказал Тодд и крепко поцеловал ее. – Я горжусь тобой.

– Пока мы все вместе, – заговорил мистер Коллинз, взяв у миссис Морроу микрофон, – мне бы хотелось объявить результаты выборов президента в школьный Комитет по празднованию Столетия нашего города. Победителем стал… – Учитель широко улыбнулся. – Брюс Пэтмен!

И вновь публика горячо зааплодировала.

– О, Тодд, я так рада за него, – растроганно произнесла Элизабет.

– А вот и он. – Тодд указал на другой конец шатра. – Почему бы тебе не сказать это ему самому?

– Я так и сделаю. – Элизабет быстро обняла Тодда и направилась к Брюсу. Она подошла к нему сзади и положила руку ему на плечо. – Поздравляю, Брюс.

Юноша обернулся, глаза его радостно заблестели.

– И мне тоже надо поздравить тебя, – тихо ответил он. – Ты провела грандиозную работу, Лиз. Как бы все это понравилось Регине!

Девушка покраснела.

– Я хотела поздравить тебя не только с победой на выборах, – мягко заметила она. – Никогда бы не подумала, что буду так говорить, но я горжусь тобой, Брюс. И не потому, что ты выиграл на выборах. Мне кажется, ты одержал куда более важную победу!

– Мне тоже, – серьезно подтвердил парень и посмотрел на семью Морроу. – И надеюсь, Регина знает о моих чувствах.

– Сердце мне подсказывает, что так оно и есть, – поддержала его Элизабет.

Была пятница. Сестры Уэйкфилд сидели на зеленой лужайке перед школой.

– И кому только пришло в голову устраивать новый праздник всего через две недели после такого шумного торжества? – пробурчала Джессика.

– Тодду, – ответила Элизабет. – И, по-моему, это неплохая идея!

– Ты стала звездой карнавала, – прошипела Джессика, – и теперь хочешь, чтобы так было всегда.

– Джес! – возмутилась Элизабет. – Это неправда. Просто так получилось, что сегодня мистер Коллинз делает особый взнос в фонд больницы. Мы собрали больше восьмисот долларов! Разве это не повод для радости?

– Пожалуй, – вздохнула Джессика.

Она высматривала кого-то, и чувствовалось, что ее мысли далеки от их разговора.

– Что с тобой сегодня? – поинтересовалась Элизабет. – С каких это пор тебе не по душе веселье?

– Не твое дело, – отрезала сестра и прихлопнула комара свернутой в трубку пачкой листков.

– Но все-таки, – добивалась Лиз. – Что это у тебя в руках? Уж не твой ли реферат?

– Прости, Лиз. – Джессика не потрудилась ответить; в это время она заметила на другом конце лужайки Лилу и встала. – Мне надо идти.

– Лила Фаулер, – грозно заговорила она, подходя к подруге. – Тебя ничуть не огорчает случившееся?

– А что случилось? – невинно спросила та, делая вид, что стряхивает комочек грязи с белых брюк.

Она собиралась опять на стройку, к папиному зданию, и хотела выглядеть на все сто.

– А вот что! – негодуя, взвизгнула Джессика, развернула листы бумаги и помахала ими у собеседницы перед носом. – Вот о чем я говорю!

– О господи. – Лила посмотрела на большую красную двойку в верхнем углу реферата. Под оценкой к тому же было написано: «Джессика! Пожалуйста, зайди ко мне».

– И больше тебе нечего сказать? – прошипела Джессика. – Свой-то получила?

– Конечно, – помявшись, сказала Лила. – Мы все их сегодня получили, Джес, сама знаешь.

– И какая же у тебя оценка? – допытывалась подруга.

– Нормальная. Слушай, Джес, я тороплюсь. Давай поговорим об этом в другой раз.

– Ну уж нет. Что такое – нормальная?

– Я получила четыре с минусом, – призналась Лила. – Но никак не пойму, из-за чего ты так кипятишься, Джес. Я старалась изо всех сил. Просто не…

– «Изо всех сил»! За мой реферат получила двойку, а за свой – четверку с минусом! Как это ты ухитрилась?

Лила пожала плечами и посмотрела на подругу большими невинными глазами.

– Видимо, я просто переутомилась, – жалостливым тоном сказала она. – Ведь ты же понимаешь, Джес. Сперва я написала свой, а когда дело дошло до твоего…

– Бесподобно, Лила, – прервала ее собеседница. – Просто с ума сойти! Да ты понимаешь ли, что реферат мог спасти меня от экзамена?

– А теперь не сможет, да?

Джессика смерила ее негодующим взглядом:

– Не сможет, да и не надо. Если я нормально сдам выпускной, то…

– А-а, ну тогда все в порядке.

Но это утешение было слабоватым.

– В конце концов, кому нужна эта история? – беспечно прощебетала Лила, а потом понизила голос: – Угадай, куда я сейчас направлюсь?

– Ну? – огрызнулась Джессика, а про себя подумала: «Очень нужно мне это знать».

Она не разделяла безразличия собеседницы к своему реферату. Получись он нормальным, ей бы предстояло лишь мучительное собеседование с преподавателем истории мистером Феллоузом. А теперь придется выжимать из себя все, чтобы не провалиться на выпускном экзамене.

– Я иду к папиной стройке посмотреть, нет ли там Джека, – сообщила Лила. – Я почти уверена, что на этот раз он куда-нибудь меня пригласит.

– Может, в библиотеку – помочь ему написать реферат, – сострила Джессика.

Самодовольство Лилы бесило ее. Помимо этой мерзкой «пары» Джес огорчило полученное ею вчера письмо от Дональда. Он извинялся, что не позвонил ей до карнавала, и писал, что не хотел бы вводить ее в заблуждение относительно их отношений.