Текст книги "Кровавый омут"

На рубеже

Пока еще неизвестно, кто оно или что, где находится, но в сознании метеоритами вспыхивают обрывки воспоминаний. Угрожающе мелькнул какой-то острый предмет, хлынула красная жидкость...

Отсюда надо уйти, выбраться... Прочь!

Суббота

1

– Все будет отлично, мамочка, – заверила Вики, когда Джиа в последний раз крепко обняла дочь у автобуса, который должен увезти ее в лагерь. – У тебя просто синдром разлуки.

Она со смехом отстранилась, глядя на нее.

– Что-что?

– Синдром разлуки. Я читала в брошюре для отъезжающих в лагерь.

– Предполагается, что страдать должна ты, а не я.

– Я и страдаю. Боюсь, автобус тронется, ты заплачешь.

– Не буду. Обещаю.

Очередной поцелуй и долгое объятие – без памяти любимая восьмилетняя девочка порой ведет себя так, будто ей уже стукнуло сорок, – и Джиа отступила назад, присоединившись к другим родителям.

Никаких слез, приказала она себе, глядя, как Вики исчезает в утробе автобуса с тарахтевшим мотором. Не надо расстраивать дочку.

На место сбора рядом с площадью ООН приехали в такси. Вики всю дорогу болтала, что ее вполне устраивало. Утром была совсем без сил, снова подташнивало. Тревога из-за отъезда или еще что-нибудь?

Нервы, сказала себе Джиа. Что еще?

Как бы там ни было, от тряски в такси лучше не стало. Хорошо, что Вики трещала без умолку, как ей не терпится поработать в лагере на станке для лепки из глины, для чего она в прошлом году была слишком мала.

Джиа довольно успешно сдерживала переживания, когда Вики, сев у окна, принялась ей махать. Глядя на темные волосы дочери, заплетенные утром во французскую косичку, на широкую улыбку, сверкающие синие глаза, чуть не потеряла самообладание. Вовремя выдавила кривую улыбку и, прищурившись, сдержала слезы.

Что я за мать? Девочке всего восемь лет, а я отправляю ее на неделю с чужими людьми. Должно быть, рехнулась!

Но Вики очень нравится художественный лагерь. Она провела там несколько дней в прошлом году, на этот раз выпросилась на неделю. Зная, что у нее есть талант, Джиа решила предоставить ей все возможности для его развития.

Однако целая неделя в горах Кэтскиллс... Вечность!

Дверь закрылась, мотор взревел, автобус тронулся. Джиа махала, пока он не скрылся из вида, потом позволила себе пролить пару слезинок и всхлипнуть. Оглядевшись, заметила, что и у прочих родителей в знойное летнее утро глаза на мокром месте.

Вернуться решила пешком. Небольшая прогулка полезна.

Кроме того... по пути надо кое-куда заглянуть.

Через полчаса она стояла у старинной белой фарфоровой раковины в верхней ванной, исследуя третий за пятнадцать минут тест на беременность.

Отрицательный. Как и два других.

Хотя беременность чувствуется. Поэтому для уверенности куплены домашние наборы для анализов от трех разных производителей.

Все показывают одно и то же, но ощущение от этого не меняется.

Зазвонил телефон. В голове тут же вспыхнула мысль об аварии и покалеченной Вики. Она схватила трубку.

– Джиа! – раздался знакомый женский голос, возбужденный, почти задохнувшийся. – Это Джуни...

– А, привет. Нашла?..

– Потому и звоню! Вернулась домой вчера вечером, сразу направилась к большой синей вазе у двери и перевернула. Угадай, что выпало...

– Только не говори, что браслет!

– Точно! – рассмеялась она. – Он оказался именно там, где сказал Ифасен! Просто не могу поверить! Я почти не подхожу к этой вазе. Не знаю, как он туда попал, но обрадовалась до слез. Удивительный человек!

Джиа промолчала, вспоминая вчерашние объяснения Джека насчет трюка с билетами. Прекрасно, замечательно, а как он объяснит находку браслета? Невозможно поверить, будто это тоже обоснованная догадка вроде ответа на ее вопрос...

О господи! Он сказал, что у нее будет двое детей... и вот, на тебе, она чувствует себя беременной!

– Эй, Джиа, – окликнула Джуни. – Ты слушаешь?

– Да, слушаю. Просто думаю, как такое возможно. Откуда он узнал?

– Это не он. Ему сказали духи, а он мне передал. Очень просто.

– Гм... – хмыкнула Джиа. В животе что-то медленно защекотало. Не похоже на утреннюю тошноту. – Действительно просто.

Поскорей закончив разговор, постаравшись, впрочем, не обидеть Джуни, она подошла к окну, уставилась на дома через площадь, ничего на самом деле не видя.

Может быть, все объясняется... силой внушения. Забыла взять таблетки, медиум предсказал второго ребенка, заработало подсознание, она чувствует себя беременной.

Тесты – все три, как один, – это опровергают.

Впрочем, на самых ранних стадиях беременности домашние наборы не так уж надежны. Инструкции предупреждают об ошибочных отрицательных результатах.

Абсолютно точным считается анализ крови, который показывает положительный результат через считанные дни после зачатия.

Джиа схватила телефонную книжку, нашла номер своего гинеколога. Конечно, не стоит рассчитывать, что доктор Иглтон примет ее в субботу, но ничто не мешает ей сделать анализ в Вифлеемской больнице. Можно поехать, сдать кровь и ждать результата.

Да, решила она, набирая номер. Надо раз навсегда разобраться.

Как бы сильно она ни любила Джека, забеременеть столь же сильно не хочется.

2

Лайл проснулся в поту. Вентилятор в окне бешено крутится, а в комнате все равно как в парилке. Проклятая штуковина куплена месяц назад. Не могла же так быстро сломаться.

Он открыл глаза, поднял голову. Кто-то открыл жалюзи и распахнул все окна.

Лайл скатился с кровати. Что происходит? Неужели это дело рук Чарли?

Не собираясь охлаждать всю Асторию, он закрыл окна и двинулся по коридору в дальнюю спальню. Ворвавшись, обнаружил растянувшегося на простынях брата, открытые настежь оконные створки, вентилятор, включенный на полную мощность.

– Черт возьми, Чарли, что это такое?

Тот с трудом поднял голову, приоткрыл глаза.

– В чем дело, брат?

– Во-первых, зачем открывать окна? Сегодня жара будет под девяносто[7]7
  90 градусов по Фаренгейту составляют около 33 по Цельсию.


[Закрыть].

– Ничего я не открывал.

– Да? А кто? Серый волк?

Лайл захлопнул окна, вышел в коридор. Направляясь в свою спальню, почувствовал теплое дуновение с лестницы. Сбежал вниз – все створки в прихожей и входная дверь снова широко открыты.

– Чарли! – завопил он. – Иди сюда!

Брат спустился пошатываясь, разинул рот на распахнутые окна и двери.

– Слушай, ты чего это делаешь?

– Я? Вчера вечером сам запер дверь на замки и накинул цепочку. И ночью не ходил открывать. В доме нас всего двое, значит, это твоя работа.

Лайл захлопнул и запер дверь.

– Нечего на меня пялиться, – проворчат Чарли, закрывая окна. – Я дрых у себя в берлоге.

Лайл взглянул на него. Брат любил пошутить и отлично прикидывался невиновным. Но, став «заново рожденным», всегда говорит правду, даже невыгодную для себя.

– Вот дерьмо! Кто-то забрался в дом!

Лайл помчался в комнату-канал. Если испорчено оборудование...

Нет, в самой комнате все по-прежнему. Никаких бросающихся в глаза повреждений. Они с Чарли быстренько осмотрелись, признав, что все в полном порядке. Не считая окон. При ремонте Чарли замазал их черной краской, завесил плотными шторами, чтобы не проникал даже слабенький лучик света. Теперь шторы отдернуты, окна распахнуты, комнату сплошь залил солнечный свет. Вид совсем изменился, тщательно подобранные мистические атрибуты выглядят... вульгарно.

– Слушай, у нас нет времени. В полдень сеанс.

Вернувшись в прихожую, Лайл едва не упал – окна и парадная дверь вновь стоят нараспашку.

У него за спиной замер Чарли.

– Господи, что же это...

– Господь тут ни при чем. Они еще здесь!

Лайл метнулся на кухню – окна и черный ход тоже открыты, – схватил два ножа, один сунул брату.

– Ну, внизу никого точно нет. Стой у лестницы, чтобы не улизнули, а я наверху посмотрю.

Он запрыгал через две ступеньки по лестнице. Сердце уже работало на пределе, и ритм еще ускорился, когда он двинулся по коридору, выставив перед собой нож. Хотя Лайл вырос в бандитском районе, всегда держался подальше от психов и буянов. Конечно, приходилось драться – ему даже однажды лицо порезали, – но он так и не приобрел практических навыков обращения с холодным оружием. Вообще неизвестно, сумеет ли пырнуть человека ножом. Впрочем, сейчас, совсем потеряв голову, можно было б проверить.

Заглянул в туалет в коридоре – пусто. Зашел в свою спальню... Елки зеленые! Окна снова открыты. Не может быть! Сетки на месте, никто не мог вылезти. И в ванной никого...

Он закрыл окна, бросился в комнату Чарли. То же самое – открытые окна, пустая ванная. Кто ж их открывает? Захлопнув створки, Лайл проследовал в гостиную – бывшую спальню. В бывшей гостиной и столовой теперь находится канал.

Здесь все чисто.

Осмотрел внизу кухню и кладовую, даже заглянул за и под диван в прихожей.

– Хорошо. На обоих этажах никого. Остается подвал.

Сначала они с Чарли заперли парадную и черную двери, потом направились по центральному коридору к подвальной.

– Если они еще в доме, то именно там.

Чарли покачал головой:

– Полотенца точно никто не трогал.

Действительно, признал Лайл. Он и забыл, что дверь заткнута полотенцами, чтобы не просочилась вонь из подвала.

– Все равно посмотрим.

Зажав ладонью нос и рот, осторожно открыл створку двери, начал спускаться по лестнице, на полпути рискнул сделать вдох. Никакого зловония, кроме типичного для подвалов запаха плесени.

– Порядок, – бросил он через плечо следовавшему за ним брату. – Вонь ушла.

Обыскать подвал труда не составило – ни шкафов, ни тяжелой мебели, ничего, где мог бы спрятаться злоумышленник. Трещина оставалась на месте, таких же размеров.

Лайл, успокоившись, медленно и глубоко вздохнул – тот, кто проник в дом, ушел.

Но, вернувшись на первый этаж, вновь почувствовал теплый влажный ветерок, с тревогой вышел в прихожую.

Кто-то опять открыл окна.

– Как это можно сделать, Чарли? Неужели установили какой-нибудь механизм, пока мы спали?

В последнее время необходимую для работы механику обеспечивал Чарли, устраивая потусторонние иллюзии. В школе успевал плоховато – больше из-за отсутствия интереса, чем способностей, – однако хорошо понимал принцип действия любого устройства. Каждое мог разобрать и собрать. Один он способен найти объяснение происходящему.

– Ничего не вижу, – сказал Чарли, исследовав окно. – Если бы и увидел, такие штуки за ночь не поставишь. Нужна целая бригада с дрелями, монтировками и молотками.

– Может быть, это сделали раньше, когда нас не было дома?

– Все равно ничего не вижу. Чтобы окна открыть, надо что-то нажать или дернуть, а тут нету ничего такого.

– Разберем рамы, если понадобится. Вдруг там какой-нибудь сервер?

Что такое «сервер» – неясно, но слово хорошее.

– Может, у нас поселился злой дух?

– Не смешно.

– Я не шучу, брат. В этом окне ни внутри, ни снаружи нет никакого движущего механизма.

– Должен быть. Нам обоим отлично известно, что все духи и привидения в этом мире созданы нами и нашими коллегами. Кто-то старается нас запугать. А мы не испугаемся, правда?

Чарли не успел ответить – послышался щелчок замка на парадной двери, запертой несколько минут назад. Разинув внезапно пересохший рот, Лайл увидел, как она распахнулась с тихим тоненьким скрипом.

Он выскочил через нее на веранду. Никого. Пусто. Завертелся на месте, стараясь разглядеть кого-нибудь, что-нибудь, что угодно, лишь бы найти хоть какое-то объяснение. И замер, посмотрев на газон.

– Чарли, иди сюда.

Тот, осмотрев парадную дверь, подошел.

– Ничего не нашел... Боже мой!

Все цветы и кусты – рододендроны, азалии, андромеды – погибли. Вчера вечером все было нормально, теперь они не просто увяли, а потемнели, высохли, словно умерли месяц назад, даже больше... будто что-то начисто высосало из них жизненные соки.

– Наверно, опрыскали средством от сорняков.

– Когда это кончится, Лайл?

В голосе брата слышался страх. Лайл, желая его успокоить, положил руку ему на плечо:

– Все будет в порядке, Чарли. Нам часто бывало трудно, и нынешний случай не исключение. Однако мы всегда выкарабкивались, правда? Братьям Кентон удается держаться. Вместе мы непобедимы.

Чарли с улыбкой протянул руку, Лайл шлепнул открытой ладонью по его ладони.

Вновь выглянул во двор, и злость закипела в крови.

Можешь фокусничать со мной, кто в ты ни был, мысленно крикнул он, но не советую причинять вред, даже просто пугать моего младшего брата! Иначе я тебя поймаю и раздавлю, как клопа.

Он осмотрел погибшие растения. Скоро лопухи прибудут на первый сеанс, а дом выглядит как черт знает что. Не успеешь навести порядок.

Проклятье! Приехав из Дирборна, он, конечно, не рассчитывал на распростертые объятия местных конкурентов, но и не ждал ничего подобного. Кто-то готов на все, чтоб их выжить.

Тем не менее они с места не стронутся. В любом случае братья Кентон приехали сюда надолго.

3

– Ты ничего не почувствовал? – удивился Джек.

Эйб помотал головой:

– Никакой тряски. Разве это землетрясение?

Эйб Гроссман, в вечной белой рубашке с короткими рукавами и черных брюках, усыпанных крошками, сидел, как обычно, на высоком стуле, широко расставив ноги. Одна рука покоилась на образцовом животике, другая отправляла в рот огромный кусок песочного кекса.

Джек привалился к обшарпанной стойке с покупательской стороны у дальней стены магазина спортивных товаров «Ишер», принадлежавшего Эйбу. На стойке между ними валялись утренние газеты. Их встречи были традиционными, хоть и нерегулярными, приходясь на разные дни недели, чаще всего на субботу и воскресенье. Эйб покупал газеты, Джек – завтрак.

Проведя сверху вниз пальцем по колонке на третьей странице «Пост», он обнаружил искомое.

– Говорят, эпицентр находился в Астории. Представляешь? Мы с Джиа были в эпицентре.

– В эпицентре? – Эйб презрительно пожал плечами. – Ни пожаров, ни разрушений, ни жертв... Разве это землетрясение?

– Оценивается в два с половиной балла по Рихтеру – примерно такое же было в районе Восточной Восемьдесят пятой улицы в начале 2001 года.

– Тоже без всяких последствий, насколько я помню. – Эйб кивнул на песочный кекс: – Почему не ешь?

– Прихватил для себя кое-что.

Джек вытащил из сумки колбаску «Макмаффин» и принялся разворачивать, пуская слюнки и ожидая реакции, которая последовала приблизительно через две наносекунды.

– Что это? Мясо? Тебе сочное мясо, а твоему другу Эйбу обезжиренный кофейный кекс?

– Тебе мясо не нужно, а мне нужно.

– Кто сказал?

– Я. По-моему, ты стараешься снизить свой холестерин.

– Это ты стараешься снизить мой холестерин.

Правильно, согласился он. Потому что Эйб пережил уже сердечный приступ, а с ним хочется как можно дольше общаться.

– Даже если бы я старался снизить холестерин, – продолжал Эйб, – почему мне субботним утром предлагается второсортный завтрак? – Он протянул руку. – Дай кусочек. Самую крошечку.

– Как только придешь в форму, дам целую колбасину.

– Что? – Эйб похлопал по животу. – Разве это не форма?

– Хорошо, скажем так: принесу колбаску «Макмаффин», как только дотянешься до пальцев ног.

– Если бы Бог пожелал, чтобы люди дотягивались до пальцев ног, то разместил бы их на коленях.

Его не переспоришь.

– Оставим холестерин и физические упражнения. Я купил для себя колбасу по особой причине.

– А именно?

– Мы вчера вечером были в гостях. Перед тем заскочили поесть в какую-то дзен-буддистскую забегаловку.

Эйб скорчил гримасу:

– Где подают индейку из соевого творога?

– Ничего подобного я там не видел.

– Зайди в День благодарения. Джиа тебя туда затащила?

– Ну да, ты же знаешь, она отказалась от мяса.

– До сих пор не ест?

– До сих пор. Захотела попробовать тот самый соевый творог – тофу.

– Какой выбрала?

– Жареный.

– Жареный лучше. По крайней мере, точно убитый.

– Хуже того, там выпивку не подают. За пивом пришлось бежать на угол.

– Захватил бы заодно и сандвич с пастрами.

Джек припомнил, с каким отвращением сидевшая за соседним столиком пара смотрела на многочисленные откупоренные бутылки «Шлица». Если бы развернуть перед ними чизбургер или пастрами... Ужас и кошмар!

– Говорить даже нечего. С той минуты меня преследует мысль о мясе. Проходя нынче утром мимо «Макдоналдса», не устоял.

– Тогда не стану претендовать на кусочек. Лопай. Заслужил после ужина у дзен-буддистов.

Джек, не глядя на Эйба, жадно набросился на сандвич. Следовало догадаться и съесть за порогом. В другой раз будет умнее.

– Смотри-ка, – промычал он с набитым ртом, отводя разговор от еды, – крупный провал тянется прямо к Ист-Ривер.

– Ну и что? Местные педсоветы без конца кого-то проваливают.

– Нет, серьезно. – Джек провел пальцем по линии разлома. – Называется линия Камерона. Предположительно, тут африканский континент столкнулся с Северной Америкой.

– Почему мне никто не рассказывал? Когда это было?

– Около трехсот двадцати миллионов лет назад. Ты тогда был еще маленький. Здесь сказано, что линия разлома тянется от Стейтен-Айленда до Коннектикута и Массачусетса. Взгляни. – Он загнул страницу, показал. – Разлом сворачивает от Ист-Ривер и делает обратную петлю к реке. – Джек вдруг сильно удивился. – Будь я проклят! Дом того самого экстрасенса стоит прямо на линии Камерона...

– Экстрасенса? – переспросил Эйб. – Неужели ты...

– Ни в коем случае, – открестился он. – Нечто вроде развлечения.

И рассказал, как Джуни Мун искала пропавший браслет.

Эйб покачал головой:

– Оболванивание Америки – государство открывает астрологические школы, школьные советы включают в программу креационизм, люди выкладывают сотни долларов за пузырьки с водой, на которых наклеены этикетки «витамин О», возвращаются гомеопатические средства, большинство из которых мало чем отличается от «витамина О», магические кристаллы, фэн-шуй... Ох, Джек, я теряю надежду.

– Ну, для начала, ты, собственно, никогда не был доверчивой крошкой Мэри.

С момента знакомства Эйб предсказывал социальную и экономическую катастрофу и серьезно к ней готовился.

– У человека должна оставаться надежда. Я всегда думал, что с накоплением и углублением знаний люди постепенно движутся из тьмы к свету. Видимо, многие предпочитают мрак.

– Бред в стиле «нового века», – согласился Джек. – Почему эти идеи вошли в моду? Золотое дно для артистов-мошенников. Интересно бы знать, почему это сейчас происходит? Мы вылезли из мистического вздора, а с семидесятых годов сваливаемся обратно. Что нас заставляет?

Эйб пожал плечами:

– Возможно, наука.

– Я думал, наука решает проблему.

– Лучше сказать, реакция на науку. Все жаждут трансцендентности...

– Это еще что такое?

– Загробная жизнь. Бестелесное существование. Иными словами, мы хотим жить дальше. Ты веришь в трансцендентность?

– Хотелось бы. То есть приятно думать, что какая-то моя искорка будет гореть и гореть... хотя...

– Что? Для веры в собственное бессмертие недостает самолюбия?

– По правде сказать, я особенно не задумывался на этот счет. В любом случае, не понимаю, как это повлияло бы на повседневную жизнь. Я знаю лишь один способ жить. А при чем тут наука?

– При всем. Чем дальше она раздвигает границы неизвестного, тем менее определенной становится трансцендентность. Люди слишком остро реагируют. Рациональность не утешает, поэтому они ее отбрасывают и цепляются за иррациональность, даже самую фантастическую.

Джек взглянул на него:

– Мы с тобой знаем, что на свете есть вещи, которые нелегко объяснить.

– Вроде ракшас?[8]8
  Ракшасы – в индийской мифологии враждебные людям демоны в фантастическом обличье.


[Закрыть]

– Вот именно. К ним не подойдешь с научными мерками.

– Однако они существуют. Не забывай, я был в Бэттери[9]9
  Бэттери – парк на берегу Нью-Йоркской гавани.


[Закрыть], когда эта самая тварь появилась из гавани. Видел ее собственными глазами, видел, как она грудь тебе располосовала... После такого кому нужны подтверждения? У тебя шрамы остались. Ты знаешь.

Джек инстинктивно дотронулся до груди, нащупав под футболкой резиновые рубцы.

– Ракшасы не укладываются в то, что мы знаем о мире.

– Правильно. И ключевое слово здесь – «знаем». У меня нет объяснения, а у кого-то другого, возможно, найдется. У какого-нибудь высоколобого специалиста. Я уверен, что все объяснимо, – конечно, кроме человеческого поведения, – если у тебя достаточно знаний. Знание играет критически важную роль. Мы с тобой кое-что знаем – ты больше, так как больше видел. Знаем, что в мире действует темная сила...

– Иное, – кивнул Джек, вспоминая, как оно в этом году вторглось в его жизнь. – Его просто так называют.

– Судя по твоим рассказам, оно не объект, а скорее состояние. Слово «иное» мало что объясняет. Что в это ни было, оно непознаваемо в данный момент. Как нам известно, его не отпугивают магические кристаллы и талисманы, не вызывают заклинания и жертвоприношения. Поэтому бредовая болтовня приверженцев «нового века», «конца света», уфологов и иже с ними не имеет ни малейшего смысла. Настоящая тьма в нашем мире не проявляется, живет по собственным законам, действует по собственной программе.

Джек поймал себя на мысли о сестре. В ее смерти виновно Иное.

– Я тебе никогда не рассказывал... Кейт перед смертью предупреждала о наступающей тьме. Вирус в мозгу позволил ей это увидеть. «Тьма пока выжидает, но скоро придет... и все опрокинет».

– Со всем уважением к твоей сестре – никогда не прощу, что ты так и не познакомил меня с замечательной женщиной, – напомню, что она находилась в критическом состоянии. Может, не понимала, что говорит.

– По-моему, понимала, Эйб. По-моему, имела в виду, что Иное возьмет у нас верх. Это вроде бы согласуется с крохами информации, которые я получаю с весны. События на конференции по заговорам, намеки урода, который разыгрывал представление, слова безумной русской женщины на могиле Кейт – все намекает на приближение тяжких времен, рядом с которыми прежние тяжелые моменты покажутся пикником. Близится худшее время для человеческой расы, хуже любой чумы и мировой войны.

Эйб хмуро уставился на него. Нарисованная Джеком картина вполне соответствует холокосту, который он давно предсказывал.

– Она не сказала, что можно сделать?

– Нет.

Джек умолчал о предсказании Кейт, что на пути тьмы встанет горстка людей, и он один из них.

Эйб снова пожал плечами:

– Что теперь делать?

– Я не для того завел разговор. Просто думаю, может быть, люди чувствуют приближение тьмы? Не сознательно – на примитивном подсознательном уровне. Может, поэтому многие обращаются к фундаменталистским и ортодоксальным религиям, которые предлагают на все вопросы понятные и простые ответы. Может, поэтому так популярны теории заговора. Предчувствуя, что надвигается нечто ужасное и непонятное, все ищут систему веры, которая даст ответ и решение.

– Как же быть нам, беднягам, не имеющим опоры в вере?

Джек вздохнул:

– Видимо, засесть в окопах, пока не возникнет возможность сражаться с реальным противником.

– Думаешь, землетрясение как-то со всем этим связано?

– Пока не понимаю, как именно, хотя это не так уж и важно. У меня на глазах за последнее время слишком часто невинные с виду события совершали крутой поворот и приводили к краху со скоростью девяносто миль в час.

Он вспоминал прошлый вечер. Почему землетрясение ударило в тот самый момент, когда они с Джиа переступили порог Менелай-Мэнор? Лучше бы это было случайное совпадение, но открытие, что дом стоит на трещине в земной коре, которая прямым каналом идет вниз, к подвижным рудным жилам древней скалы, не утешает.

Интересно, слышал ли Ифасен вторичные толчки?