Текст книги "Сегодня ты, а завтра…"

Баранов молчал.

– И потом, Леня, знаешь, что у них в законах написано?

Баранов покачал головой.

– А я знаю, – с превосходством сказал прокурор, – а написано там, Леня, что каждого гражданина Соединенных Штатов охраняет вся армия и весь флот. Ты же не хочешь, чтобы на нас пошел американский флот?… И я не хочу. Так что давай-ка, Леня, скоренько дело оформляй. За задержку нас с тобой по головке не погладят…

К месту происшествия Ольга Владимировна Кот подъезжала, сидя за рулем ведомственного автомобиля Московского уголовного розыска. Несмотря на то, что водительские права были получены всего несколько дней назад, девушка чувствовала себя достаточно уверенно и со стороны производила впечатление вполне опытного водителя. Ее учитель, Валентин Сергеевич Ивашов, не зря имел славу строгого, но в тоже время и самого талантливого автоинструктора в МУРе. Он вымуштровал Ольгу на все сто. Поэтому ни во время экзамена, ни теперь у старшего лейтенанта Кот не было страха и неуверенности. А кроме того, ей было смешно от того, что гэбэдэдэшники, еще издали заметив, что за рулем сидит женщина, сначала пытаются тормознуть, но потом, обнаружив номера МУРа, делают вид, что им и дела нет до Ольги и ее автомобиля…

Белая «шестерка» ловко вписалась в плотный ряд машин и остановилась. Небрежным жестом Ольга захлопнула дверцу и быстрым шагом направилась к трехэтажному старинному особняку. Уже издали были видны черные, опаленные окна второго этажа сгоревшего офиса. Во дворе стояла милицейская машина, за рулем дремал шофер. Она подошла к подъезду, показала молодому дежурному удостоверение и нажала на тяжелую металлическую ручку двери – откуда-то раздался мелодичный звон. Сверху были слышны голоса людей. Ольга увидела перед собой старинную винтовую лестницу, изящно выполненные мраморные перила и огромных размеров зеркальную раму. Весь пол был усыпан осколками стекол, обгоревшими клочками бумаги и прочим мусором… Почерневшие от копоти бежевые занавеси были брошены за лестницей. Было видно, что пожар тушили в добрых российских традициях – долго, добросовестно, не жалея воды. Стены, пол, потолок – все имело следы героической деятельности пожарных. В помещении пахло сыростью, гарью и почему-то свежими огурцами. Вначале Ольга не поверила, но, принюхавшись, уверилась – действительно огурцами!

Ольга внимательно осмотрела первый этаж и неторопливо поднялась на второй. Собственно, если б она и могла что-то найти, то это находилось бы именно на втором этаже, там, где непосредственно располагались кабинет директора, бухгалтерия, комната менеджеров и еще пара-тройка казенных помещений, Бог весть для чего предназначенных. Узкий коридор старинного особняка даже после пожара сохранил память о несколько вычурном вкусе хозяев. Девушка с удивлением заметила валявшуюся на полу урну в виде фигуры улыбающегося арапчонка, а блестящий в конце коридора странный предмет оказался полусгоревшей кистью для занавесей.

Голоса, которые она услышала еще внизу, теперь явственно раздавались из бывшего кабинета директора. Ольга вежливо постучала о косяк двери и вошла. Трое мужчин, которые были заранее предупреждены начальством, дружески ей кивнули. Один из них, по виду самый старший, лысоватый, чем-то неуловимо похожий на Ленина, отвлекаясь от описи, спросил:

– Здравствуйте, вы Ольга… Ольга Вадимовна?

– Владимировна, – поправила девушка.

– Нам звонили насчет вас. Чем мы можем вам помочь?

– Спасибо. Ничего особенного не нужно.

– Смотрите. Мы всегда готовы… – Сказав это, еще совсем молодой лощеный парень с прозрачными, почти бесцветными глазами-конфетками выжидательно замолчал и откровенно уставился на ее ноги.

Но Ольга не позволила себе возмутиться. Тысячу раз она убеждалась, что только холодностью можно остудить вот таких явных нахалов. Спокойно! Лед, только лед. Огромный айсберг льда. И тогда уставившийся на нее наглец потонет, как «Титаник»…

– Я сама, – отчеканила девушка, с вызовом глядя прямо в глаза парню.

Тот явно смутился, нервно дернул щекой. Отлично! А теперь, не давая ему опомниться, следует развернуться – вот так, очень медленно, нарочито, показывая, что ей на него наплевать… Молодец! Развернулась? Теперь вперед, не обращая внимания на реакцию.

За спиной Ольги кто-то негромко кашлянул, была произнесена какая-то невнятная фраза. А вот это уже ее не касается. Все, господа кавалеры, проехали. Разбирайтесь сами со своим тупоголовым донжуаном!

Оперативно-следственная группа, прибывшая к месту пожара, никаких особых документов и предметов не нашла, поэтому Грязнов, посылая Ольгу для повторного осмотра к уже вдоль и поперек обследованному пепелищу, ни на что в общем-то не надеялся.

– Доверяй, но проверяй, – мягко, как он обычно это делал, улыбнулся Вячеслав Иванович своей подчиненной. – Съездишь, еще раз все осмотришь… Черт его знает, может, и повезет… – В чем именно должно повезти Ольге, он уточнять не стал, лишь закончил бодро и уверенно: – Думаю, эта поездка делу не повредит!

Затем Грязнов поднял трубку телефона, связался с дежурным и предупредил о приезде Ольги на место происшествия…

И вот она здесь.

В кабинете Максима Петровича Чернова искать, собственно, было нечего. Этой квадратной комнате следователи и оперативники уделили особое внимание. Стены были исследованы, никаких тайников там найдено не было, содержимое металлического сейфа изучено, вделанный в стену шкаф и мягкая мебель сгорели почти полностью… Н-да, что же ей делать?

Ольга прошла в бухгалтерию. Эта комната больше всех пострадала во время пожара. Здесь не осталось почти ничего целого, металлический сейф обгорел настолько, что со стороны его можно было принять за покрытый черной краской какой-то диковинный музыкальный инструмент. Она машинально отметила, что, видимо, температура при пожаре была настолько высока, что сталь местами покорежилась, как промокший картон. Ольга невольно улыбнулась: ничего себе, такой пожарище – и вдруг сравнение с промокшим картоном. Ну ты, мать, даешь! А ну-ка не отвлекаться. Думать, думать и еще раз думать…

В пустом помещении гулко отзывался каждый шаг. Ольга надела специальные тонкие перчатки и, отлепив пластилиновую нашлепку, на которой виднелись остатки тиснения (сейф, естественно, был опечатан оперативниками), осторожно открыла дверцу сейфа. Согласно заключению после первого осмотра, здесь находилось несколько папок со счетами по получению и отправке продуктов, десять тысяч рублей, упакованных аккуратными пачками по сто рублей, подарочный набор ручек фирмы «Паркер» немецкого производства, флакон духов «Прантан», несколько крохотных рюмашек-патрончиков и открытая бутылка коньяка «Наполеон».

Странно, как же все это уцелело? Ведь температура здесь была ого-го! Непонятно… Наверное, сейф сконструирован таким образом, что находящиеся внутри него предметы не нагревались до температуры воспламенения. А что может быть еще? Только это объяснение. Надо запомнить – внутренняя часть сейфа огнеупорна. Интересно, при какой температуре горит бумага?…

Девушка наморщила лоб. Ответ вертелся на кончике языка, но облечься в четкую, ясную формулировку никак не мог. Что-то мешало. Наконец она поняла, в чем же дело. О Господи! «451 градус по Фаренгейту». Роман Рея Брэдбери. Конечно! Это же температура, при которой горит бумага. Точно. Только вот как теперь перевести эти проклятые «фаренгейты» в «цельсии»?!

Задачка явно не из легких, особенно в том случае, если не слишком хорошо помнишь курс физики средней школы. Ольга попробовала сконцентрировать мысли, но особого толку из этого не вышло. Что касается с детства нелюбимой физики, а особенно раздела температур, то в голове была полная пустота, кроме одной довольно дурацкой фразы: «Температура на поверхности Солнца на миллион градусов меньше, чем в его ядре»…

Стоп! При чем тут Солнце?! Успокойся. Забудь все как страшный сон. Бумаги в сейфе не сгорели – ну и ладно, черт с ними. Проехали. Отметим про себя как необычный факт и пойдем дальше. Подумаешь, «секретные материалы»!

Выходя из бухгалтерии, Ольга с раздражением еще раз про себя отметила, что ее узкий каблук с металлической набойкой создает слишком много шума. Мраморный пол офиса, лишенный привычной мягкой обивки, чутко реагировал на каждый шаг девушки. В какой-то момент Ольге показалось, что она что-то упустила. Девушка остановилась и еще раз оглядела прямоугольную комнату.

В чем же дело?

Нет, ничего, показалось, решила она и прошла в кабинет менеджеров. Уже стоя на пороге просторной комнаты, обильно залитой водой, Ольга резко развернулась и направилась назад в бухгалтерию.

Осторожно ступая, Ольга еще раз подошла к сейфу, потом медленно двинулась к выходу. На лице у девушки появилось недоумение, она проделала этот маршрут еще раз, теперь уже в привычном темпе, и резко остановилась справа от двери. Потопталась на месте, для верности сделала шаг в сторону и постучала ногой о пол. Было совершенно очевидно: звук, исходящий от небольшого квадрата справа, был отличен от общего звука…

– Не найдется ли у вас какого-нибудь металлического предмета: отвертки, ножа или еще чего-то? – обратилась Ольга к мужчинам, работающим в кабинете директора.

– Отвертка? – озадаченно нахмурился старший и поискал глазами чемодан с инструментами. Наглый парень старательно отворачивался – было видно, что он не хочет встречаться с ней глазами. Отлично!

– Вот держи… – Старший протянул Ольге нож с широким лезвием: – Пойдет?

– Сейчас посмотрим…

Ольга благодарно кивнула и вернулась в бухгалтерию.

Она встала на колени. Мысленно обозначила нужное место. Ну, мать, с Богом… Для нее не составило особого труда осторожно подпереть край квадратной плиты. Еще немного, еще чуть-чуть… Небольшое углубление внутри доказало, что Ольга нашла тайник. Есть! Она попыталась нащупать какую-нибудь пружину или кнопку, но механизм тайника так и не был обнаружен. Ладно, авось справимся и так…

Пошло!

Девушка присела на корточки, отложила нож в сторону и отодвинула плиту. Через несколько секунд в ее руках была папка из темно-коричневой кожи. Ольга открыла ее и увидела тонкую пачку плотной бумаги нестандартного формата. На бумагах были ровные строчки. Некоторые венчали эмблемы фирмы «Мос-Ком». И хотя ее так и подмывало посмотреть, что же там, но она остановила себя – не здесь. Внутренний голос подсказал ей, что нужно немедленно отнести находку Грязнову. Девушка положила находку в полиэтиленовый пакет, а затем в «дипломат» и вышла в коридор.

– Спасибо, он мне очень пригодился, – улыбнулась Ольга, возвращая нож.

– Если что нужно – спрашивайте, не стесняйтесь…

– Связь здесь еще не восстановлена?

– Нет.

– А телефон-автомат далеко отсюда?

– У перекрестка. Прямо за домом, на той стороне.

– Спасибо, – поблагодарила девушка и вышла из кабинета.

Ольга быстро спустилась по винтовой лестнице и оказалась на улице. Дневная жара уже спала, и в лицо приятно подул свежий ветер. Телефон-автомат действительно оказался недалеко от дома. Отыскав жетон, Ольга набрала номер и попросила соединить с Грязновым.

– Вячеслав Иванович, – задыхаясь от радости, выдохнула девушка, – пляшите!

– Нашла, что ли? – засмеялся довольный Грязнов.

– Нашла, – улыбнулась Ольга. – В бухгалтерии – тайник, в тайнике – папка, в папке – документы…

– Стоп! – остановил ее Грязнов. – Это не телефонный разговор.

– Извините. Поняла.

– Немедленно вези папку сюда.

– Еду, еду, – заторопилась Ольга.

– Подожди. Да, ты сегодня какой день за рулем?

– Второй, – удивленно ответила девушка. – А что?

– На дороге поосторожней будь. А то чайник чайником, а туда же!

– Так точно! – выпалила подчиненная.

Из кабины Ольга выскочила пулей и быстрым шагом направилась к своей машине. Рука, держащая «дипломат», слегка дрожала от волнения. После того как Ольга не успела допросить Максима Петровича, у нее как будто остался какой-то долг перед Грязновым. Теперь она чувствовала, что может покрыть этот долг. Ольга вставила ключ зажигания, через секунду-другую взревел двигатель… Но прежде чем поехать, девушка открыла «дипломат», вынула оттуда папку и положила ее на переднее сиденье, сверху бросила легкую светлую кофту – мама всегда настаивала, чтобы Ольга по вечерам одевалась теплее. Ни тогда, ни после этого девушка не могла бы объяснить, почему она вынула папку из «дипломата», но, сделав это, почувствовала себя уверенней.

…Ну почему каждый встречный шофер, из тех, кто не спешит, считает своим долгом оказать внимание женщине за рулем? Вероятно, сильная половина человечества считает, что другой половине это очень приятно. Вовсе нет. По крайней мере, не всем ее представителям. Ольгу Кот эти подмигивания, приветствия и прочее выражение «мужской радости» просто раздражали. Она чувствовала, как внутри нее все закипает от гнева. Вот еще глупости какие!

Со злорадством она заметила, как гэбэдэдэшник остановил только что просвистевшего ей вслед водителя красной «девятки». Ольга усмехнулась и почему-то показала язык человеку, сидящему за рулем черного «БМВ». В то же мгновение она машинально отметила совершенно неигривое настроение водителя и, мгновенно забыв об этом, поехала дальше. Старший лейтенант Кот мчалась на всех парусах. Находка согревала душу, сердце разрывалось от радости, девушка была в восторге от прекрасно выполненного задания. Она уже представляла, как Грязнов дружески пожмет ее руку, а она скромно опустит глаза.

– Хорошо поработали, старший лейтенант.

– Это было не слишком трудно.

– Выражаю вам благодарность.

– Спасибо…

Он объявляет личную благодарность… Награждает личным именным оружием… На следующий день министр дарит золотые часы и вручает погоны майора… Фу, бред какой!

Ольга резко повернула руль, этот жест был скорее автоматической реакцией, чем продуманным действием. На нее на полной скорости мчался черный автомобиль. У Ольги перехватило дыхание. Узкая улица с односторонним движением, откуда здесь мог взяться встречный автомобиль? Неужели она, дуреха, нарушила правила уличного движения?! Да нет, не может быть… Точно, улица с односторонним движением. Что же происходит?! Псих или…

Страшная мысль обожгла ее.

Не может быть!

Дальнейшее напоминало американский боевик, и если бы Ольге кто-нибудь еще утром сказал, что ей предстоит пережить, она бы наверняка посчитала этого человека за ненормального…

Раз! И она резко ударила по тормозам.

Два! Крутой поворот руля, и машина чудом развернулась.

Три! И «жигуленок», вопреки всякой логике, помчался против движения…

Со стороны, наверное, это было нечто. Едущий за ней красный «Москвич» едва успел среагировать и со всей силы врезался в угол дома. Женщина у перехода испуганно отскочила. У прохожего от удивления округлились глаза. Поток машин, который теперь несся прямо на Ольгу, мгновенно рассредоточился, прижимаясь к обочине. Раздались пронзительные сигналы, визг тормозов, гневные крики…

Только черный «БМВ» продолжал хладнокровно висеть у нее на хвосте. С упорством самого настоящего маньяка он продолжал преследовать автомобиль Ольги, и, казалось, нет на свете такой силы, которая смогла бы ему помешать. Это была странная погоня: отчаянно нажимающая на сигнал Ольга, разбегающиеся прямо у нее перед носом перепуганные встречные машины и черный преследователь – молчаливый, грозный, догоняющий…

Да разве они могли соревноваться – «БМВ» и «жигуль», только что севшая за руль девчонка и, судя по повадкам, матерый водила? Исход погони был предрешен с самого начала. Однако старший оперуполномоченный МУРа продолжала отчаянно цепляться за все, что, как говорится, попадалось ей под руку…

Поняв, что ей не уйти, Ольга схватила папку, накрытую кофтой, резко затормозила и выскочила из машины, не дожидаясь, пока та остановится. Этот маневр ей чудом удался. «Жигуленок» ткнулся в мусорный бак и замер. Девушка была уже далеко – выскочив, бросилась в черный проем ближайшего подъезда… Вбегая, она в душе надеялась, что этот дом, старый, сталинский, имеет запасный выход. Но, увы! Дверь черного хода была плотно закрыта.

Ольга отчаянно рванула ручку, и ручка неожиданно осталась у нее в руке. Вот проклятие! Что делать? Что же ей делать?!

Уже не раздумывая, а действуя скорее интуитивно, она втиснула папку в узкую щель между дверями и стеной. Есть! Спрятав папку, тут же метнулась назад – так птица, притворяясь раненой, стремится отвлечь охотников от притаившихся в гнезде птенцов. Ольга побежала по ступеням, но вдруг замерла – дорогу ей преградил высокий мужской силуэт. Она успела заметить на голове мужчины модную черную кепку.

– Что вам нужно?… – едва произнесла она внезапно севшим от страха голосом.

Ей не ответили. Силуэт приблизился, стал совсем огромным, занимая все пространство. Сделав обманное движение, Ольга изо всех сил ударила мужчину ногой – но не попала. Сразу было видно, что противник много превосходит ее в приемах рукопашного боя. Мужчина исчез. Невероятно, но это было так: он исчез, словно испарился. Одновременно девушка почувствовала, как ее кто-то сзади схватил за руки, выворачивая с хрустом… Одновременно ощутила тяжелое дыхание и сладковатый привкус химического вещества.

В глазах потемнело от боли, отравление властно захватывало организм, девушка вдруг поняла, что уже не может пошевелить ни рукой, ни ногой, даже – пальцем… Она отчаянно закричала, но и голос уже ей изменил.

Еще мгновение – и Ольга упала в чьи-то крепкие объятия…

Если не везет, так уж не везет. Хотя, с другой стороны, бандитские разборки с убийствами происходят в Москве чуть ли не каждый день. Поэтому вероятность того, что именно в тот момент, когда ты следишь за каким-нибудь бандитом, у другого бандита уже намечено его убийство, не так уж мала.

Как бы там ни было, именно это и произошло с нами. Помощники таинственного Балабана сидели в красной «десятке» и были окончательно и бесповоротно мертвы. Для меня это значило одно: ниточка, ведущая к торговцу оружием, оказалась под угрозой обрыва.

– Что будем делать? – спросил я у Грязнова, который давал последние указания своим оперативникам снять посты, прекратить дежурство и закончить наблюдение.

– Ничего. Сейчас возьмем их вместе с машиной на Петровку, посмотрим, может быть, у них есть документы, записные книжки или еще что-нибудь.

– Слабая надежда, – заметил я.

– Какая есть, – сердито отрезал Грязнов, – во всяком случае, сейчас главное – убрать их отсюда.

Через пятнадцать минут приехал трейлер, под удивленными взглядами прохожих и торговцев с Черкизовского рынка «десятка» была погружена в фургон и отправлена на Петровку. Вслед за трейлером поехали и мы.

«Джона Леннона» на самом деле звали Валерий Шульгин, а качка – Константин Трутко. Второй, судя по прописке в паспорте, жил в подмосковном Щелкове. С Шульгиным оказалось проще – он был прописан в самой Москве, в Кузьминках, на Грайвороновской улице. Хотя, как вы понимаете, когда дело касается бандитов, прописка и тому подобное играет гораздо меньшую роль. Но мы знали их имена и фамилии, а это уже немало. Кроме того, в кармане Шульгина мы нашли мобильный телефон, а у Трутко – пейджер, кстати, как выяснилось, тот самый, на который я оставлял сообщение. Это значило, что Шульгин и Трутко связывались с Балабаном каким-то иным способом. Каким? Мы с Грязновым лично обыскали их карманы, осмотрели содержимое кошельков и машину. Но ничего особенного не нашли. Ни одной записной книжки, ни одной визитной карточки. Только деньги и несколько кредитных карточек. Кроме того, у «Леннона» в кошельке между кредитками лежала маленькая марка с изображением улыбающейся рожицы.

– ЛСД, – определил Грязнов и отдал марку своему заместителю.

– Ну что мы имеем?

Грязнов покачал головой:

– Ничего. Практически. Кроме телефона, на который кто-то может позвонить, и пейджера – ничего. А я, Саша, лично сомневаюсь, что Балабан позвонит и сообщит, где его можно найти.

– С его стороны это было бы очень любезно, – заметил я, – но ты все-таки поставь телефон на регистрацию входящих звонков.

– Само собой.

Машина оказалась зарегистрированной на имя Шульгина. Однако по картотеке МВД, где регистрировались все лица, совершившие хоть мало-мальски значительные преступления или же проходящие в качестве подозреваемых или свидетелей, ни Шульгин, ни Трутко не проходили.

– Ну что, по-моему, пора ехать в Кузьминки, на квартиру Шульгина, – сказал я, после того как мы поднялись в кабинет Грязнова.

– Видимо, придется. Думаю, нужно делать это немедленно.

– Хочешь поручить это кому-нибудь из своих ребят?

Грязнов покачал головой:

– Надо поехать самим. Понимаешь, тут дело такое, что, если мы допустим промашку, сами же и ответим. Если бы мы с тобой вели наблюдение за убийцей, тем третьим клиентом, то, даже если бы тоже упустили, было бы не так обидно. А за дело Филимонова мы с тобой головой отвечаем. Так что поехали сами.

Я согласился со Славой.

– Может, возьмем старшего лейтенанта Кот? Ну того, которого, вернее, которую ты приставил ко мне, то есть включил в мою бригаду. Кстати, что-то я ее не видел у себя сегодня.

Грязнов вдруг погрустнел:

– Все собирался тебе сказать, Саша, но как-то недосуг было. Пропала она.

Я опешил:

– Как это – пропала?

– Обыкновенно. Была, а теперь нет.

– Ну, – отмахнулся я, – с молодыми девушками это бывает. Даже если это оперативник МУРа. Помнится, у меня была одна…

– Да нет, – серьезно продолжил Грязнов, – она пропала как раз после того, как позвонила мне и сказала, что нашла что-то интересное.

– Как это? Что именно.

– Да это я, старый дурак, виноват. Послал ее в офис «Мос-Ком» посмотреть, не осталось ли там после пожара чего интересного. Одну послал, понимаешь? Ну, думаю, там охрана… Она позвонила и сказала, что нашла что-то интересное. И все. И пропала.

– Ну и дела. И ты думаешь, что…

– Да, Саша. Я думаю, что эта пропажа как-то связана с нашим делом.

Нет, это уже переходит всякие границы!

– И что, никаких следов?

Грязнов отрицательно покачал головой:

– Никаких. Ни машины, ни свидетелей. Как назло, ни одного гэбэдэдэшника на дороге, по которой она предположительно ехала, не оказалось. Так что… Хотя Оля только-только научилась водить машину. И сохраняется слабая надежда, что она заблудилась, врезалась… Ну, ты понимаешь…

– Нет, Слава, ты же сам в это не веришь.

– Не верю, – подтвердил Грязнов, – но мы обязаны иметь в виду все версии.

– Ее ищут?

– Конечно. Я объявил местный розыск. Ребят послал по ее следу… Но толку от этого…

В квартире Шульгина мы нашли только его старую мать. Ничего вразумительного она не сообщила, сказала только, что он в последний раз появлялся больше месяца назад. И где его найти, тоже не сказала. На всякий случай мы сделали обыск, но ничего не обнаружили. Так что через два часа мы со Славой вернулись на Петровку.

Зазвонил телефон. Слава взял трубку:

– Да… Хорошо… Пусть пока посидит у вас. Я позвоню.

– Задержали Кочана, – сказал он, положив трубку, – его вели по городу, а потом взяли, когда он пришел на встречу с Шульгиным и Трутко.

– Правильно. Может быть, сразу и потолкуем с ним?

Грязнов согласился и позвонил, чтобы Кочана привели в кабинет.

Свою кличку он, видимо, получил за непропорционально большую голову, непонятно как держащуюся на длинной и тонкой шее, которая в свою очередь торчала из тщедушного тела.

– Заходите, – строго произнес Грязнов, когда его привели, – присаживайтесь.

– А почему меня арестовали? – сразу начал канючить Кочан, – я шел себе, никого не трогал.

– Я знаю, гражданин… – Слава открыл паспорт, который ему вручил дежурный, – гражданин Крупнов.

Более неподходящей фамилии для этого человечка трудно было придумать. Я невольно улыбнулся. Грязнов, заметив это, зыркнул на меня глазами. Слава не любит, когда дурачатся во время допроса.

– Садитесь, Крупнов.

– Что такое, гражданин начальник, за что меня взяли? – не унимался Крупнов-Кочан.

– Сейчас я вам все объясню, – терпеливо произнес Грязнов, – садитесь.

Крупнов сел напротив Славы.

– Итак, гражданин Крупнов, вы доставлены сюда, в Московский уголовный розыск, для выяснения некоторых вопросов.

– Да каких вопросов?! – взвизгнул Крупнов. – Ничего я не знаю.

– Совсем ничего? – удивился Слава.

– Совсем, – кивнул Крупнов, и мне показалось, что его шея вот-вот переломится пополам.

– Значит, так, – Слава кивнул сидящему в углу оперативнику, который положил пальцы на клавиатуру компьютера, приготовившись записывать допрос. – фамилия, имя, отчество, год и место рождения?

– Крупнов. Сергей Геннадьевич. Пятьдесят восьмого года рождения. Место рождения – колхоз «Светлый путь» Светлогорского района Гомельской области.

– Где проживаете?

– Люберцы, улица Школьная, дом три.

– Квартира?

– Нет там квартир. Это мой дом.

– Ясно. Где работаете?

Крупнов как-то замялся, потом ответил:

– Сторожем работаю. В магазине.

– Сторожем, значит…

– А что? – принял независимую позу Крупнов. – Да. Сутки через трое. Сегодня как раз выходной. Решил вот в Москву съездить, посмотреть, погулять по улицам.

– Культурно отдохнуть, значит?

– Именно так, гражданин начальник. Это, гуляю я, значит, а тут меня под локотки берут. И в «черный ворон» ведут.

Вошел дежурный и положил на стол перед Грязновым лист бумаги. Слава пробежал глазами текст, отпустил дежурного и снова обратился к Крупнову:

– Судимы?

Глаза Крупнова забегали и он нехотя процедил:

– Был.

– За разбойное нападение?

Тот кивнул.

– И за ограбление магазина?

– Чего спрашиваете, раз у вас там в бумажке все про меня прописано? – проворчал Крупнов. – Ну был под судом. Ну и что? Это еще не причина, чтобы просто так человека арестовывать. Я наказание отбыл, осознал, встал на путь исправления. Вернулся к честной жизни.

– Вы, гражданин Крупнов, не арестованы, а задержаны.

– Это с какой же целью?

– А вот с какой. С целью дачи некоторых объяснений. Ответьте, гражданин Крупнов, зачем это вам понадобились два автомата Калашникова?

Что умеет Грязнов, так это огорошить допрашиваемого. Крупнов так и подскочил на стуле. Его голова закачалась на шее как перевернутый маятник.

– Не понимаю вас, гражданин начальник! О чем это вы?

Грязнов укоризненно погрозил ему пальцем:

– Не советую вам, Крупнов, увиливать. У нас есть показания людей, у которых вы сегодня собирались купить оружие. И даже выплатили аванс в размере девятисот американских долларов.

Глаза Крупнова полезли на лоб. И наверное, достигли бы самой макушки, если бы Грязнов не продолжил:

– Кроме того, имеются данные оперативного наблюдения, где факт вашего разговора с Шульгиным и Трутко зафиксирован документально.

– Какие еще Шульгин и Трутко? – продолжал отпираться Крупнов, но уже как-то вяло.

– Вы прекрасно знаете, о ком идет речь. Это люди, с которыми вы встречались сегодня в двадцать минут шестого и спустя два часа явились на встречу, – жестко проговорил Грязнов, – они вам сказали, что привезут товар. Так?

Крупнов молчал.

– Сергей Геннадьевич, в машине была установлена подслушивающая аппаратура. Кроме того, за ней следили снаружи. Так что у нас есть пленки с записью вашего разговора с Шульгиным и Трутко, а также съемки телекамерой. Так что отпираться не имеет никакого смысла.

– А я пошутил! – вдруг с надрывом воскликнул Крупнов. – Пошутил – и все. Не нужны мне никакие автоматы. Ну, сами посудите, зачем? У меня на работе винтовка есть. Старенькая, но хорошая. Трехлинейка. Так что ни к чему мне автоматы. Так и запишите. Ни к чему. По-шу-тил!

Мы с Грязновым переглянулись. Лед вроде тронулся.

– Ну ладно, – продолжал Слава, – возможно, мы вам и поверим. Возможно… – Он многозначительно поднял вверх палец. Крупнов удивленно посмотрел на него. Такого, чтобы поверили в его чушь, он не ожидал.

– Хотя, – сразу же разбавил его надежду водой Грязнов, – у нас зафиксирован факт дачи вами задатка, ведения переговоров и так далее. Кроме того, вы пришли на назначенную встречу вовремя, и в кармане у вас обнаружена другая часть суммы. Так что доказать то, что вы просто пошутили, будет очень сложно, Сергей Геннадьевич.

Слава с безнадежным видом покачал головой. Крупнов совсем растерялся. И решил жать на жалость:

– Гражданин начальник, ну, ей-богу, пошутил. Вы поймите – у меня жена, двое детишек, ну к чему мне оружие? Человек я тихий, миролюбивый…

Слава усмехнулся:

– Ну конечно, тихий. Разбой с причинением потерпевшему тяжких телесных повреждений.

Крупнов замахал руками:

– Ну это дело прошлое, теперь я исправился!

– А деньги? Почему вы передали им деньги, вместо того чтобы купить что-нибудь своим маленьким и, как вы говорите, несчастным детишкам. И вообще откуда у вас столько денег?

Крупнов запыхтел, но ничего не ответил. Было видно, что Грязнов довел его до нужной кондиции.

– Так что дело серьезное, гражданин Крупнов. Очень серьезное. Впрочем, здесь могут быть некоторые смягчающие обстоятельства.

В глазах Крупнова снова появилась надежда.

– Вы, гражданин Крупнов, честно и искренне должны будете сообщить интересующую нас информацию. А мы в свою очередь рассмотрим вопрос о смягчении вашей участи. Вы меня понимаете?

– Скажу, гражданин начальник, все скажу! – прижал ладони к груди Крупнов. – Как на духу.

– Хорошо. В разговоре с Шульгиным и Трутко вы упомянули некоего Балабана. Нам известно, что это для них главный поставщик оружия. Что вы о нем знаете?

Глаза Крупнова сузились. Он пожал плечами:

– Ничего не знаю. Слышал о нем, а так – ничего.

– Ну вот, Крупнов, опять вы за свое, – укоризненно сказал Грязнов, – мы же с вами договорились…

Крупнов покачал головой:

– Ничего я не знаю. Вот вы арестовали этих двух молодцов – у них и спрашивайте. Я-то откуда знаю?

– Вы не беспокойтесь, мы у них то, что надо, спросим. И они уже многое рассказали. А вот вы за сокрытие интересующих следствие подробностей никакого снисхождения не ждите. Ясно?

– Яснее не бывает. Ну ничего, пусть меня судят. Все знают – Кочан никогда никого ментам не продавал.

– Кто это – все?

– Все – это все, – жестко сказал Крупнов, – те, кто меня знает.

– Хм, ну ладно…

Грязнов поднял трубку и сказал:

– Петров, как там идет допрос Шульгина и Трутко?… Да… Да… Хорошо… Значит, все рассказали? Ясно.

Представляю, как у Петрова, начальника 13-го отделения милиции, на другом конце провода глаза вылезли на лоб, когда его начальник стал расспрашивать о допросе двух трупов, уже, наверное, отправленных в морг. Разговаривая по телефону, Грязнов пристально смотрел на Крупнова. А тот напряг все свои органы чувств, чтобы услышать, что отвечает Петров. Уши на его огромной голове, казалось, как локаторы, повернулись в сторону Славы.

Грязнов положил трубку и скрестил на столе пальцы рук.

– Ну все, гражданин Крупнов, можете собирать вещмешок и сушить сухари.