Текст книги "Смертельный груз"

Глава 19
Проверка алиби

На следующее утро Лефарж взошел на борт парохода, отправлявшегося от пристани у моста Искусств позади здания Лувра. День обещал быть прекрасным, уже наполненным теплом и красками лета, но не потеряв еще прелестной прозрачной весенней свежести. Когда судно отошло от берега и поплыло на восток против течения реки, Лефарж вспомнил предыдущее плавание, в которое он отправился с той же пристани. Тогда они с Бернли совершили прогулку вниз по реке в Гренель, чтобы нанести визит на фабрику к мсье Тевене, выпускавшую лепнину и дешевые разновидности скульптур. А теперь по тому же расследованию он вынужден двигаться в другую сторону. Пароходик обогнул остров Сите, плывя вдоль набережной Латинского квартала, где расположились со своими лотками букинисты, миновал величественные башни собора Парижской Богоматери и мост Метрополитен напротив вокзала Аустерлиц. И чем дальше продвигались по широкой реке, тем все менее импозантными становились дома по обоим берегам, а когда преодолели четыре мили до предместья Шарантон, где в Сену впадает Марна, набережные сменились рощами и лугами.

Сойдя с парохода в Шарантоне, конечном пункте маршрута, Лефарж двинулся вдоль улицы в сторону вокзала, высматривая ресторан с балконом над фасадом дома. Поиски оказались недолгими. Самое большое и претенциозное кафе на всей улице полностью соответствовало описанию, а когда он заметил протянувшийся к зданию телефонный кабель, то окончательно убедился – это нужное ему место. Лефарж вошел, занял один из небольших столиков с мраморной столешницей и заказал бокал пива.

Зал оказался просторным. В одном из углов помещалась стойка бара, а ближе к входной двери находилась площадка для танцев. Но сыщика эти детали интересовали мало. Он следил за пожилым официантом с седыми усами, который сновал между основным залом и отдельным кабинетом в его дальнем конце.

– Отличный денек сегодня, – сказал Лефарж, когда мужчина принес ему пиво. – Полагаю, позже клиентов у вас станет гораздо больше, верно?

Официант лаконично согласился с гостем.

– Но я слышал, у вас можно отменно пообедать, – продолжал детектив. – Приятель обедал здесь несколько дней назад и остался очень доволен. А ему трудно угодить.

Официант улыбнулся и в знак благодарности поклонился.

– Мы стараемся, мсье, – ответил он. – Приятно слышать, что вашему приятелю понравилось у нас.

– А он сам не выразил вам своего мнения? Он обычно не скупится на похвалы.

– Не уверен, что знаю вашего друга, мсье. Когда он обедал у нас?

– О, вы бы его вспомнили, если б увидели вновь! Вот как он выглядит, – Лефарж достал из кармана фотографию Буарака и подал собеседнику.

– Ну конечно, мсье. Я прекрасно помню вашего друга. Вот только… – он слегка замялся. – Мне вовсе не показалось, что ему так понравился обед, как он вам расписывал. На самом деле он всем видом показывал, что наше заведение… Как бы выразиться поточнее?

Пожилой официант дернул плечом.

– Приятель неважно себя чувствовал в тот день, но обедом действительно остался доволен. Он посетил вас в прошлый четверг, не так ли?

– В прошлый четверг? Нет, мсье, по-моему, это было раньше. Дайте подумать. Кажется, он приходил сюда в понедельник.

– Да, я ошибся. Это было не в четверг. Теперь припоминаю: он говорил про вторник. Во вторник, правильно?

– Возможно, что так, мсье. Я не уверен, но мне все же помнится, что этот посетитель обедал у нас в понедельник.

– Приятель еще позвонил мне в тот день из Шарантона и сказал: «Я тебе звоню из кафе». Он и вправду пользовался вашим телефоном?

– Да, мсье. Он сделал от нас два звонка. У нас аппарат вот там – видите? И мы порой разрешаем клиентам звонить с него.

– Прекрасная идея. Уверен, посетители ценят такую услугу. Но в разговоре со мной он сделал прискорбную ошибку. Назначил мне встречу, а сам на нее не явился. Хотя, боюсь, это я мог неверно понять его слова. Вы случайно не слышали, о чем он тогда говорил? Не упоминал ли он о встрече во вторник на прошлой неделе?

Официант, который до этого момента источал улыбки, дружелюбие и готовность помочь, метнул в сыщика полный подозрительности взгляд. Вежливая улыбка не сходила с его лица, но Лефарж сразу почувствовал, как он закрылся, словно устрица, захлопнувшая створки своей раковины. Последовал ответ:

– Я ничего такого не слышал, мсье. Предпочитаю не подслушивать разговоры клиентов. У меня слишком много своей работы.

Но Лефарж догадался, что старик лжет.

И решился на более действенные меры. Полностью изменив манеру поведения, заговорил властным тоном, немного понизив голос:

– А теперь послушайте меня. На самом деле я детектив из полиции. Мне необходимо выяснить все относительно тех двух телефонных разговоров, но я вовсе не хочу тащить вас в Сюрте для допроса. – Он положил на стол бумажку в пять франков. – Если дадите нужную информацию, деньги ваши.

Теперь в глазах официанта читался испуг.

– Но мсье… – начал он.

– Бросьте. Не сомневаюсь, вам все известно, и ваша обязанность сотрудничать со мной. Можете пересказать мне содержание разговоров сейчас и получить пять франков или позже выложить историю в Сюрте, но уже без вознаграждения. Что скажете? Выбор за вами.

Официант хранил молчание, и Лефарж понял, что тот обдумывает, как ему действовать, исходя из собственных интересов. Его колебания только подтвердили догадку сыщика – старик подслушал разговоры. Требовался только последний толчок.

– Быть может, вы сомневаетесь, что я из Сюрте? – спросил Лефарж. – В таком случае взгляните на это.

Он показал свое удостоверение, и чаша весов окончательно склонилась в его пользу.

– Хорошо, я вам обо всем расскажу, мсье. Сначала он позвонил человеку, который, как мне показалось, был его слугой, и сообщил, что должен неожиданно уехать в Бельгию и нужно доставить какую-то сумку для него на Северный вокзал. Какую именно сумку, я не понял. Затем он позвонил по другому номеру и просто уведомил об отъезде в Бельгию на пару дней. Больше ничего, мсье.

– Этого достаточно. Вот ваши пять франков.

Неплохое начало, подумал сыщик, покинув кафе и направляясь по улице в противоположную от реки сторону. Сомнений не осталось – Буарак действительно обедал в Шарантоне, как и утверждал. Конечно, официант считал, что это было в понедельник, а не во вторник, но пожилой человек мог легко ошибиться, плохо запоминая даты. Кроме того, имелась возможность перепроверки – поинтересоваться у коллег Буарака и у дворецкого, в какой из дней им звонил Буарак.

Он пешком добрался до станции в Шарантоне и поездом вернулся на Лионский вокзал в Париже. Затем, поймав такси, поехал в конец рю Шампионнэ, где располагался завод насосов, исполнительным директором которого был мсье Буарак. Выйдя из машины и двинувшись вдоль тротуара, Лефарж услышал, как в отдалении часы пробили половину двенадцатого.

Фасад завода вдоль улицы занимал не так уж много места, но, заглянув через открытые ворота, Лефарж отметил, как далеко его территория протянулась в глубину квартала. По одну сторону обширного двора располагался комплекс четырехэтажных корпусов, над одной из дверей значилось: «Заводское управление. Третий этаж». Детектив проследовал мимо ворот, убедившись, что нет другого входа на предприятие или выезда через другие ворота на параллельную улицу.

Ярдах в пятидесяти от завода на противоположной стороне улицы располагалось кафе. Лефарж неспешно зашел в него и занял столик у окна, откуда открывался прекрасный вид как на ворота, так и на дверь, ведущую в контору. Заказав очередной бокал пива, Лефарж достал из кармана мятую газету, откинулся на спинку стула и углубился в чтение. При этом он держал газету на таком уровне, что мог постоянно наблюдать за воротами или, чуть приподняв ее, в любой момент надежно укрыть свое лицо от взглядов с улицы. Так на протяжении достаточно длительного времени он потягивал пиво и ждал.

Несколько человек зашли в ворота завода и покинули его. Затем прошел почти час, за который сыщик успел заказать и выпить еще два бокала пива, пока он не увидел то, что хотел увидеть. Из двери под вывеской «Управление» вышел мсье Буарак и направился по улице в противоположную от кафе сторону – к центру города. Лефарж выждал еще пять минут, а затем медленно сложил газету, прикурил сигарету и оставил наблюдательный пост в кафе.

Сначала он совершил прогулку на сто ярдов, удаляясь от завода. Потом перешел на другую сторону и вернулся, ускорив шаги, к воротам и двери, откуда недавно вышел исполнительный директор. Подав секретарше свою частную визитную карточку, попросил о встрече с мсье Буараком.

– Простите, мсье, – ответила женщина, – но он только что ушел с работы. Вы могли даже встретить его по пути сюда.

– Увы, я, должно быть, с ним разминулся, – сказал Лефарж. – Однако, возможно, его помощник сможет уделить мне несколько минут? Он на месте?

– Кажется, да, мсье. Присядьте ненадолго, я уточню.

Через пару минут секретарь вернулась и сообщила, что мсье Дюфрейн у себя. Лефаржа провели в кабинет низкорослого, уже не слишком молодого мужчины, собиравшегося уйти на обед.

– Я, конечно, предпочел бы личную встречу с мсье Буараком, – сказал Лефарж после взаимного представления. – Вопрос частного характера, но я подумал, что не стоит дожидаться его, если вы сможете сообщить интересующую информацию. Дело в том, мсье, что я детектив из Сюрте, – он достал свою официальную визитную карточку, – и мой визит связан с делом, по поводу которого мы сотрудничаем с мсье Буараком. Как вы понимаете, я не вправе раскрывать деталей. Уведомлю, что по нашей просьбе мсье Буараку пришлось недавно побывать в Сюрте и дать показания. К сожалению, чуть позже мы обнаружили в его заявлении два пункта, которые он забыл уточнить, а мы, еще не понимая их важности, не задали ему дополнительных вопросов. Речь идет о его недавней поездке в Бельгию: во-первых, нам хотелось бы знать, в котором часу он покинул рабочее место в тот вторник, и во-вторых, когда позвонил вам из Шарантона с уведомлением об отъезде. Вы готовы дать мне сведения об этом или предпочтете, чтобы я задал вопросы непосредственно мсье Буараку?

Помощник не сразу дал ответ, и Лефарж видел, что он не может решить, какой линии поведения ему лучше держаться, и потому продолжил:

– Вас никто не обязывает разговаривать со мной. Не делайте этого, если хотя бы в чем-то сомневаетесь. Я легко могу подождать, если так для вас удобнее.

Его слова возымели нужный Лефаржу эффект, и клерк ответил:

– Никаких проблем, мсье, если для вас нет разницы. Я могу ответить на ваши вопросы или по крайней мере на один из них. Что касается второго, то тут у меня полной уверенности нет. Телефонограмму мсье Буарака из Шарантона я получил примерно без четверти три. Время могу назвать точно, поскольку специально тогда посмотрел на часы. А во сколько мсье Буарак покинул в то утро свой кабинет, определенно сказать не могу. В девять часов он поручил мне составить черновой вариант достаточно мудреного ответа на одно письмо, попросив позже показать ему. Мне потребовалось примерно полчаса для написания черновика, потому что нужно было сначала проверить кое-какие цифры, чтобы внести в текст ясность. Но когда в половине десятого я принес ему набросок, мсье Буарака уже не оказалось на рабочем месте.

– И это было во вторник, верно?

– Да, во вторник.

– А вернулся мсье Буарак в пятницу утром?

– Именно так, мсье.

Лефарж поднялся:

– От всей души благодарю вас. Вы помогли мне избежать длительного ожидания.

Детектив вышел с территории завода, добрался до станции метро «Симплон» и доехал до центра Парижа. Он был доволен результатами. Как и на ранней стадии расследования, информация поступала обильно и оперативно. Сперва он даже посчитал, что сделал достаточно для проверки и подтверждения первой части заявления Буарака. Но дала себя знать укоренившаяся привычка все доводить до конца, и Лефарж принял решение снова наведаться на авеню де л’Альма и дополнительно побеседовать с Франсуа. Он сделал пересадку на «Шатле» и вышел в начале авеню, пройдя оставшуюся часть пути пешком.

– Здравствуйте, Франсуа, – начал он, когда дворецкий открыл дверь. – Боюсь, мне снова придется доставить вам беспокойство. Можете уделить мне пару минут?

– Разумеется, мсье. Проходите в дом.

Они, как и в предыдущий раз, расположились в малой гостиной, и Лефарж достал свои бразильские сигареты.

– Вижу, вам они понравились? – спросил он, видя, как охотно потянулся к портсигару Франсуа. – Некоторые считают их слишком крепкими, но меня они полностью устраивают, как хорошие сигары, но без присущего им специфического привкуса. Впрочем, не хочу вас задерживать надолго. Мой вопрос касается сумки для мсье Буарака, которую вы доставили на Северный вокзал в прошлый вторник. Скажите, до вокзала за вами никто не следил?

– Следил? За мной? Нет, конечно. По крайней мере, мне об этом ничего не известно.

– В таком случае вы не заметили около камеры хранения высокого мужчину с рыжей бородой и в сером плаще?

– Нет, – ответил слуга, – я не припоминаю никого, подходящего под такое описание.

– В котором часу вы оставили сумку?

– Примерно в 15.30, мсье.

Лефарж изобразил задумчивость.

– Тогда я, вероятно, ошибся, – сказал он потом. – Это же было во вторник, точно?

– Да, во вторник. Определенно во вторник, мсье.

– А мсье Буарак позвонил вам около двух часов, не так ли?

– Нет, гораздо позже, мсье. Примерно около трех часов. Но позвольте полюбопытствовать, откуда вы узнали, что я доставил сумку хозяина на вокзал?

– Он сам рассказал мне об этом вчера вечером. Упомянул о своей незапланированной поездке в Бельгию, для чего попросил вас собрать его вещи и сдать в камеру хранения.

– А кто такой этот мужчина с рыжей бородой?

Лефарж, получив нужные ему сведения, не стал особенно напрягать свою фантазию.

– О, это один из наших агентов. Он занимается расследованием краж багажа с ценностями. И я подумал, что вы могли привлечь его внимание. Кстати, мсье Буарак вернулся с сумкой? Надеюсь, ее хотя бы не украли?

Лефарж улыбнулся, и дворецкий, посчитав это не слишком удачной шуткой, из чистой вежливости изобразил на лице подобие улыбки.

– Нет, сумку не украли, мсье. Хозяин привез ее назад в целости и сохранности.

Что ж, отлично! Значит, мсье Буарак действительно и несомненно звонил приблизительно в 14.45 во вторник и дал дворецкому указания доставить сумку на Северный вокзал, как и заявлял сыщику. Кроме того, он лично зашел за сумкой и получил ее. Это можно считать установленным. Но та часть истории, которая касалась его передвижений в воскресенье и понедельник, как и вскрытие бочки в понедельник вечером, все еще нуждались в проверке. И Лефарж продолжил:

– Раз уж я к вам зашел, Франсуа, не будете возражать, если уточню пару дат для своего рапорта? – Он достал блокнот. – Я стану зачитывать вам записи, а вы, если не затруднит, скажете мне, верна запись или нет. Суббота двадцать седьмое марта – день, когда состоялся ужин с гостями.

– Правильно, мсье.

– Воскресенье двадцать восьмое марта – ничего особенного не происходило. Вечером мсье Буарак распаковал бочку.

– А вот здесь у вас ошибка, мсье. Бочка была распакована в понедельник.

– Ах, вот оно что! В понедельник, – Лефарж притворился, что вносит изменения в записи. – Конечно, в понедельник вечером. Мсье Буарак провел вечер воскресенья дома, но за бочку взялся только в понедельник, верно?

– Именно так.

– Затем во вторник он отправился в Бельгию и вернулся домой в четверг вечером?

– Правильно, мсье.

– Спасибо большое. Хорошо, что вы заметили неточность в моих заметках. Теперь я исправил ее.

Лефарж поддерживал разговор еще несколько минут, стараясь сохранить добрые отношения со стариком, для чего рассказал ему занятные эпизоды из своей карьеры детектива. Чем лучше он узнавал Франсуа, тем бо́льшим уважением проникался к нему, чувствуя, что словам дворецкого можно доверять, поскольку человек такого склада никогда не обесчестит себя позорной ложью.

Словно для того, чтобы уравновесить успехи, достигнутые Лефаржем утром, за весь остальной день судьба больше не посылала ему удачи. Покинув дом на авеню де л’Альма, он побеседовал с работниками камеры хранения на Северном вокзале, но не получил новой информации. Никто не вспомнил, что Франсуа оставлял сумку, а Буарак забирал ее, не сохранилась запись о сумке в регистре принятых и выданных вещей. И потом, когда он обошел кафе и рестораны, расспрашивая официантов в районе площади Бастилии, все его усилия тоже оказались бесплодными. Не обнаружилось никаких подтверждений, что Буарак ужинал в одном из них.

Тем не менее Лефарж испытывал удовлетворение от работы, проделанной за день. Полученные данные оказались точными и недвусмысленными. Он считал, что удалось окончательно убедиться в правдивости показаний Буарака, по крайней мере тех, которые касались вторника. И если он сумеет добиться того же относительно среды и четверга, считал сыщик, то алиби Буарака выдержит проверку, а его непричастность к убийству можно будет считать установленной.

Для продолжения расследования возникала необходимость посетить Брюссель, и он позвонил на Северный вокзал, заказав себе место в спальном вагоне экспресса, отходившего в 23.20. Затем сделал контрольный звонок в Сюрте, после чего счел возможным отправиться домой, чтобы поесть и немного отдохнуть перед дорогой.

Путешествие оказалось вполне комфортным, и, позавтракав в кафе на Северной площади в Брюсселе, Лефарж ранним утром выехал в Мехелен. Там он сразу же заглянул на местный почтамт и попросил уточнить для него адрес резиденции мсье Армана Буарака. Имя было почтмейстеру знакомо, но адреса он не знал. Обход нескольких крупных магазинов быстро помог найти тот из них, чьими услугами мсье Буарак особенно часто пользовался.

– Да, мсье, его адрес мне известен. Нужно проехать четыре мили в сторону Лувена. Вы увидите большой белый дом с красной крышей, стоящий среди деревьев по правую сторону дороги сразу за крупной развилкой. Но, если вы хотите встретиться с мсье Буараком, боюсь, не застанете его дома.

– Я действительно хотел поговорить с мсье Буараком, – сказал Лефарж небрежно, – но ведь меня может принять и мадам Буарак, если это не станет большой дерзостью с моей стороны – навестить женщину в отсутствие мужа.

– Но она тоже в отъезде, мсье. Правда, я могу сообщить вам только то, что мне известно. Она пришла к нам недели две назад и сказала: «Кстати, Ларош, не нужно посылать нам никаких продуктов на дом две или три недели, пока я снова не появлюсь у вас. Мы уезжаем и запираем дом». Так что, мсье, не думаю, что вы застанете там кого-то из них.

– Весьма обязан за предупреждение, мсье. Но надеюсь, вам не составит труда оказать мне еще одну небольшую услугу и сообщить, где работает мсье Буарак, чтобы я смог там получить его нынешний временный адрес. Он ведь бизнесмен, насколько мне известно?

– Он – банкир и ездит на службу в Брюссель, вот только не знаю названия его банка. Но если вы перейдете через улицу и наведаетесь к мсье Леблану, адвокату, то он наверняка сможет вам помочь.

Лефарж поблагодарил услужливого торговца и последовал его совету, побывав у адвоката. Там он узнал, что мсье Буарак являлся одним из директоров крупного частного банка «Креди Мазьер», расположенного на бульваре Сенн в Брюсселе.

Искушение немедленно вернуться в столицу Бельгии было велико, но долгий опыт работы подсказывал сыщику, что ошибочно принимать на веру любое утверждение, не убедившись во всем лично. Во избежание возможных недоразумений, Лефарж посчитал своим долгом отправиться к дому и удостовериться в отсутствии хозяев. Он нанял небольшой автомобиль и двинулся в путь по дороге на Лувен.

День снова выдался ясным и солнечным, хотя в воздухе ощущалась легкая прохлада. Поездка среди ухоженных полей бельгийских ферм доставила Лефаржу истинное удовольствие. Он надеялся закончить дела ближе к вечеру, чтобы ночным поездом вернуться в Париж.

Всего через пятнадцать минут машина оказалась рядом с домом, который Лефарж сразу узнал по описанию хозяина магазина. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять – дом пуст. Ворота со стороны шоссе были заперты на навесной замок с цепью, а сквозь листву окружавших дом деревьев, ясно различались закрытые ставни на окнах. Детектив осмотрелся по сторонам.

Чуть дальше по дороге располагались три коттеджа, где жили, по всей видимости, крестьяне или наемные работники фермы. Лефарж подошел к крыльцу первого из них и постучал в дверь.

– Доброе утро! – сказал он, когда ему открыла полноватая и пышущая здоровьем женщина средних лет. – Я только что приехал из Брюсселя, чтобы повидать мсье Буарака, но обнаружил его дом запертым. Не могли бы вы подсказать, нет ли у него экономки, помощницы по хозяйству или кого-то еще, кому известно, где его можно найти.

– Я и есть его экономка, мсье, но адрес мсье Буарака не знаю. Он только предупредил меня перед отъездом, что все письма, направленные для него в «Креди Мазьер», будут сразу же переадресованы.

– Насколько я понимаю, он уехал не так давно, верно?

– Сегодня будет ровно четырнадцать дней, мсье. Он собирался отсутствовать три недели, так что, если вы приедете через недельку, наверняка застанете его.

– Между прочим, один мой друг собирался навестить его на прошлой неделе. Боюсь, они тоже разминулись. Вы случайно не видели моего приятеля здесь?

И он показал снимок брата Буарака.

– Нет, мсье, этого человека я здесь не приметила.

Лефарж поблагодарил женщину, обошел остальные коттеджи, где его расспросы тоже не дали никаких результатов, после чего сел в машину и доехал до Мехелена. Затем первым же поездом сыщик вернулся в Брюссель.

Время близилось к двум часам пополудни, когда он оказался у затейливо украшенного входа в банк «Креди Мазьер», где мсье Арман Буарак был одним из членов совета директоров. Здание выглядело чрезвычайно помпезно: денег на декоративную отделку явно не пожалели. Стены главного зала, где обслуживали публику, покрывали плиты из отборных сортов мрамора – панели в зеленоватых тонах разделялись пилястрами и замыкались карнизами из ослепительно-белого камня. Потолок – высокий стеклянный купол, сквозь который в помещение струился приятный и сдержанный дневной свет. Здесь нужды в деньгах не испытывают, подумал Лефарж, подходя к стойке. Показав удостоверение, он попросил о встрече с управляющим.

Ему пришлось несколько минут подождать, потом клерк провел его по коридору, отделанному в том же стиле, что и главный зал. Лефарж оказался в кабинете, хозяином которого был высокий пожилой джентльмен с гладко выбритым лицом, его волосы были цвета воронова крыла. Он сидел за большим столом со сдвижной крышкой.

После обмена приветствиями Лефарж начал:

– Не могли бы вы, мсье, любезно сообщить, приходится ли мсье Арман Буарак, член вашего совета директоров, родным братом мсье Раулю Буараку, исполнительному директору фирмы «Эврот», производящей насосы и расположенной в Париже. Я ездил в Мехелен этим утром, чтобы повидаться с мсье Арманом, но не застал его дома. Не хотелось бы тратить время зря в поисках его нового адреса, если он не тот человек, который мне на самом деле нужен.

– У нашего директора, мсье, – ответил управляющий, – действительно есть брат по имени Рауль, хотя лично я с ним не знаком. Я лишь слышал, как мсье Арман рассказывал о нем. Но я могу снабдить вас нынешним адресом мсье Армана, раз уж он вам столь необходим.

– Буду весьма признателен, если вы сообщите мне этот адрес.

– Он очень простой: Стокгольм, отель «Ридберг».

Лефарж сделал пометку в блокноте, распрощался и покинул здание банка.

«Теперь на очереди театр Де Ла Монне, – подумал сыщик. – Благо расположен он прямо за углом отсюда».

Лефарж пересек площадь де Брюкер и почти сразу оказался на площади де ла Монне. Билетная касса театра была открыта, и кассир сообщил, что оперу «Троянцы» Берлиоза давали вечером в ту среду, о которой и говорил мсье Буарак. Однако поиски фамилии этого господина среди тех, кто бронировал места заранее, ни к чему не привели. Клерк поспешил заметить: это не значит, что его не было на спектакле, – просто билет он загодя не заказывал.

Следующий визит Лефарж нанес в отель «Максимилиан». Это было внушительных размеров современное здание, занимавшее целый квартал на бульваре Ватерлоо неподалеку от Пор-Луиз. Обходительный сотрудник службы размещения вызвался помочь.

– Я собирался встретиться здесь с вашим постояльцем мсье Буараком, – сказал Лефарж. – Не могли бы вы проверить, у себя ли он в номере в данный момент?

– Мсье Буарак? – с сомнением переспросил клерк. – Не думаю, что у нас сейчас проживает постоялец с такой фамилией. – Он перелистал лежавшую на стойке книгу регистрации. – Нет, мсье. По всей вероятности, он еще к нам не приехал.

Лефарж достал фотографию:

– Это он. Мсье Рауль Буарак из Парижа.

– Ах, ну конечно, – кивнул работник отеля. – Мне знаком этот джентльмен. Он часто останавливался у нас, но сейчас его здесь нет.

Детектив принялся просматривать страницы своей записной книжки, словно что-то в ней искал.

– Надеюсь, я не ошибся с датой, – сказал он. – Быть может, мсье Буарак все же проживал в вашем отеле недавно?

– Он действительно побывал у нас на прошлой неделе. Провел всего одну ночь.

Лефарж всем своим видом изобразил досаду.

– Значит, я все перепутал и разминулся с ним! – воскликнул он. – Уверен, что перепутал дату. Не могли бы вы сказать, когда именно он провел у вас ночь?

– Разумеется, мсье, – клерк снова просмотрел записи. – Он прибыл к нам вечером в среду тридцать первого марта.

– Тогда я совершенно точно напутал с датой. Ну разве не обидно? – Сыщик некоторое время постоял в задумчивости. – А он случайно не упоминал моего имени? Паскаль. Жюль Паскаль?

Клерк покачал головой:

– При мне не упоминал, мсье.

Лефарж продолжал бормотать:

– Он, наверное, как раз прибыл тогда из Парижа.

Потом вновь обратился к клерку:

– Не припомните, в котором часу он занял номер?

– Помню, и очень хорошо. Он появился достаточно поздно. Как я полагаю, около одиннадцати часов.

– Рискованно приезжать в гостиницу в такое время, верно? У вас вполне могло не оказаться свободных комнат.

– Но комнату он заказал загодя. Ранее тем вечером он позвонил нам из ресторана на бульваре Анспах и уведомил о своем намерении остановиться у нас.

– Он звонил до пяти часов вечера? Моя с ним встреча была назначена на пять.

– Нет, не так рано. Звонок поступил в половине восьмого или даже в восемь часов. Точнее сказать не могу.

– Тогда я вообще ничего не понимаю. Не хотел бы отнимать у вас слишком много времени, но если я напишу ему записку и он появится у вас вновь, не сочтите за труд передать ее. Буду весьма вам за это благодарен.

Лефарж часто проявлял в своей профессии подлинный артистизм. И если выдавал себя за другого человека, то играл роль до конца со всей тщательностью, соблюдая необходимые детали поведения избранного персонажа. А потому, изменив почерк, он написал мсье Буараку послание с сожалениями о пропущенной встрече, объяснив суть мнимого дела, которое хотел обсудить. Внизу поставил витиеватую подпись: Жюль Паскаль. Передав листок клерку, он покинул вестибюль отеля.

Пока он неспешно шел по бульвару Ватерлоо в сторону старой части города, часы на одной из башен пробили шесть. Лефарж завершил свою миссию, он чувствовал усталость, но и полнейшее удовлетворение собой и проделанной работой. Он решил отдохнуть час-другой в кресле ближайшего синематографа, чтобы позже поужинать и сесть в полуночный экспресс на Париж.

Коротая время за чашкой кофе в тихом углу большого ресторана на бульваре дю Нор, сыщик еще раз проанализировал показания мсье Буарака, мысленно отмечая те пункты, которые удалось подвергнуть проверке. В субботу вечером мадам Буарак исчезла. В воскресенье днем и вечером мсье Буарак находился дома. Понедельник провел на работе, но вечером снова вернулся домой. В тот же вечер понедельника он распаковал бочку и достал из нее скульптурную группу. Утром во вторник был на работе, но ушел с завода между девятью часами и половиной десятого. Приблизительно в 13.30 того же дня он обедал в Шарантоне, а вскоре после 14.30 позвонил Франсуа и в свою контору. Франсуа доставил его дорожную сумку на Северный вокзал около 15.30. Буарак забрал ее из камеры хранения, но привез обратно по возвращении из Бельгии. В среду он позвонил в отель «Максимилиан» между 19.30 и 20.00, после чего провел там ночь. На следующий день он вернулся в Париж, добравшись до дома вечером. Кроме того, подтвердились и некоторые другие аспекты дела. Его брат действительно жил в окрестностях Мехелена, а в упомянутую среду его дом стоял под замком, покинутый хозяевами. Оперу Берлиоза «Троянцы» давали именно в тот вечер, который Буарак указал.

Все это были неоспоримые факты, подтвержденные и не вызывавшие больше вопросов. Затем Лефарж заставил себя прокрутить в голове те моменты из показаний Буарака, которые проверить не удалось.

Он не знал, например, действительно ли тот совершил прогулку по Венсенскому лесу перед обедом в Шарантоне, как и поход вдоль Сены после обеда. Никто не смог подтвердить, что он ужинал в одном из кафе близ площади Бастилии. Не существовало доказательств его поездки в Мехелен и попытки навестить дом брата. Ни один свидетель не видел его во время спектакля в брюссельском оперном театре.

Но после продолжительных размышлений Лефарж пришел к заключению, что эти пункты показаний Буарака с трудом подлежали проверке. Более того, он находил их не столь уж существенными для хода расследования. Самое важное – присутствие Буарака в Шарантоне и главное в Брюсселе – детектив установил безоговорочно. Отсюда неизбежный вывод, что и все остальные показания Буарака следовало считать правдивыми. В таком случае Буарак не мог быть виновен в убийстве. А если вина лежала не на нем, то… Тучи сгущались над головой мсье Феликса.

На следующий день Лефарж подробно отчитался в Сюрте перед мсье Шове.