Текст книги "Смертельный груз"

– Но откуда взялись следы чернил на промокательной бумаге? – все еще недоумевал Ла Туш.

– Я посчитал необходимым не только убедить Дюпьера, что заказ поступил из Лондона, но и создать четкие доказательства, подтверждающие авторство Феликса. И вот как я поступил – не только написал письмо, но и снял второй экземпляр под копирку. Как вы догадались, во время визита в Лондон я тайком наведался в «Сен-Мало», где в моем распоряжении оказались чернила и перо Феликса. Мне оставалось лишь обвести копию заказа свежими чернилами и промокнуть. Так я создал необходимую мне улику, хотя и чисто иллюзорную.

Слушатели нехотя отдавали должное гениальной простоте обманного приема. Отпечаток письма на промокательной бумаге выглядел неопровержимым доказательством, а на деле являлся результатом ловкости рук, полученным без особых ухищрений. Как же все казалось легко, если ты знаешь суть произошедшего!

– Теперь вы внесли ясность в этот вопрос, благодарю, – произнес Ла Туш.

– Я встретил бочку в Лондоне и перевез в заброшенный сарай, – продолжал бизнесмен. – Отпустив кучера, вскрыл ее, достал скульптуру, переложил в привезенный с собой чемодан. Затем снял с бочки бирку, спрятав в карман, а взамен снабдил груз другой биркой с адресом на Северный вокзал и с получателем в лице мифического Жака де Бельвиля. Как вы понимаете, роль Жака де Бельвиля тоже пришлось сыграть мне.

Поскольку вы отыскали Дюбуа, моего кучера, то должны знать, каким образом я подменил бочки, отправив ту, в которой лежал труп, прямо из своего дома Феликсу, в то время как вторую, опустошенную в Лондоне, возвратил фирме Дюпьера. Эта часть моего плана вам ясна, как я полагаю?

– Да, более чем.

– Так я избавился от тела и переслал его Феликсу. Но мне хотелось не только причинить ему боль при вскрытии бочки и обнаружении трупа. Мне теперь требовалось гораздо больше. Нужно было посеять у полицейских подозрения, чтобы они взяли Феликса под наблюдение и пресекли любые его попытки избавиться от трупа. Ведь в таком случае он уже никогда не сумел бы доказать свою невиновность, полностью избавляя меня от ответственности за содеянное. Для достижения такого результата требовалось соткать вокруг него подлинную паутину улик, из которой он не смог бы выбраться. И постепенно в моей голове возникали идеи, как добиться этого.

Для начала понадобилось настоящее прощальное письмо жены, конверт для которого я подготовил и якобы нашел у себя в кабинете. Собрав все образцы почерка Аннетты из ее письменного стола, я подделал послание и предъявил его французской полиции. Сохранив письмо на всякий случай, я уничтожил образцы почерка жены, чтобы его не с чем было даже сравнить, если бы возникло подозрение в фальсификации.

Затем я стал тщательно обдумывать, как заставить Феликса встретить бочку с трупом и при этом вызвать подозрения у полицейских. И у меня родился план, детали которого вам тоже известны. Так случилось, что тремя неделями ранее я попал в кафе «Золотое руно» с сильнейшим приступом головной боли, а потому укрылся в глубокой нише, чтобы обеспечить себе полнейшее уединение и покой. Через какое-то время в то же кафе пришел Феликс и увлекся беседой с большой группой своих знакомых. Меня они видеть не могли, зато я слышал каждое слово из их разговора и узнал о намерении Феликса и Ле Готье поучаствовать в розыгрыше тиража государственной лотереи. Мне сразу пришла в голову мысль воспользоваться этим, и я составил текст письма якобы от Ле Готье с упоминанием лотереи, чтобы все в нем выглядело правдоподобным. Потом написал что-то вроде квитанции о возврате долга, упомянув сумму, которую собирался вложить в бочку. С содержанием письма и квитанции вы знакомы. Оба документа я вложил в свою записную книжку для дальнейшего использования.

Следующим вечером, в понедельник, я сделал вид, что распаковал бочку. Достал скульптуру, спрятанную позапрошлой ночью в дорожный чемодан, и водрузил на стол в кабинете. На полу вокруг бочки я просыпал самую малость опилок из мешка, желая, если бы возникли подозрения, показать, что бочку вскрыли только в понедельник вечером, а значит, тело не могло оказаться в ней сразу после званого ужина в субботу. Как вы знаете, эта уловка тоже сработала. Кроме того, я снял с бочки бирку и убрал в карман.

Заново сняв крышку, я вложил в бочку пятьдесят два фунта и десять шиллингов. Я рассчитывал, что если бочку в Англии откроет полиция, детективы посчитают: Феликс сам вложил внутрь деньги для подтверждения версии присылки ему груза из-за границы. Причем французским деньгам я предпочел английские соверены, чтобы усилить подозрения против Феликса. По моей логике, полицейские неизбежно пришли бы к выводу, что в смятении и в страхе после убийства Феликс напрочь забыл, из какой страны он документально получил бочку.

Вызвав в кабинет Франсуа, я показал ему распакованную скульптурную группу и велел выдать бочку представителям фирмы Дюпьера, если за ней кого-то пришлют. Затем, уведомив его, что уеду из дома на пару ночей, я на следующее утро ранним поездом отправился в Лондон.

В тот же понедельник я купил накладную бородку и загримировал себя под Феликса, сохраняя маскировку до самого возвращения. В поездку я захватил с собой тот дорожный чемодан, куда сложил одежду жены, и, находясь на борту парома, нашел тихое место на нижней палубе, где, никем не замеченный, выбросил ее вещи за борт. Прибыв в Лондон, я отправился в транспортную компанию и нанял повозку, чтобы перемещать бочку в следующие два дня. Хотя об этом вам известно. Затем я поехал в «Сен-Мало» – поместье Феликса, которое мне удалось найти лишь после продолжительных поисков. Наблюдение показало, что в доме никого не было. Я попытал счастья с окнами, и мне повезло – одно из них оказалось не заперто изнутри. Открыв его, я забрался внутрь и прошел в кабинет. Там при свете электрического фонарика я обвел свежими чернилами копию поддельного письма с заказом на скульптуру и воспользовался промокательной бумагой Феликса. У меня не было сомнений, что ее обнаружат и так подтвердится его заказ, отправленный в фирму Дюпьера.

Предвидел я и основную сложность. Защитники Феликса будут настаивать на его невиновности, поскольку у него не только отсутствовал мотив для убийства, но он был бы последним человеком в мире, кто пошел бы на такое преступление против любимой женщины. Таким образом, для меня вопросом жизни и смерти стало создание мотива, побудившего обвиняемого к убийству. С этой целью я сфальсифицировал еще одно письмо, якобы написанное девушкой, с которой Феликс поступил бесчестно. Смяв его для придания естественного вида, я сунул листок в карман одного из пиджаков Феликса. У меня были основания надеяться, что при обнаружении письма полиция посчитает его причиной ссоры: моя жена прочитала его и обрушила гнев на Феликса, что и стало причиной ее смерти. Феликс же, вырвав у Аннетты письмо, поспешил сунуть его в карман, а потом совершенно забыл о существовании изобличающей улики. Я еще оставался в кабинете, когда меня осенила одна идея. Нашлось применение для броши, отколовшейся от платья моей жены. Побрякушка ведь естественным образом упала позади кресла, в котором несчастная сидела в момент гибели, и я решил подыскать точно такое же место в той комнате. Подобная улика послужит лишним подтверждением, что ее убили именно там, решил я. И мой взгляд упал на кресло, стоявшее перед портьерой, закрывавшей какую-то дверь. Сразу стало ясно, что это именно то, что нужно. Я бросил булавку на пол, но она зацепилась за нижний край портьеры. Там она оказалась скрытой при небрежном осмотре комнаты, но я не сомневался, что, тщательно обыскивая, полиция найдет драгоценность. Не переместив в доме ни одного предмета и не оставив никаких следов своего визита, я вернулся в Лондон.

Таким был мой план, и если бы не ваш ум и опыт, он бы увенчался успехом. Есть еще вопросы, оставшиеся вам неясными?

– Как мне кажется, только один, – отозвался Ла Туш. – Обслуга слышала, как в понедельник вы якобы говорили по телефону с дворецким и управляющим на заводе из кафе в Шарантоне. Но настоящие звонки вы сделали только во вторник из Кале. Как удалась имитация?

– Очень просто. Я заранее заготовил небольшой деревянный клинышек, который не позволял рычагу подниматься, когда с аппарата в кафе снимали трубку. Таким образом соединения с телефонной станцией не происходило, а я лишь изображал разговор. Еще вопросы есть?

– Думаю, больше нет, – сказал Ла Туш, вновь с огорчением почувствовав, что наряду с презрением и отвращением не может не испытывать и восхищения изобретательностью и ловкостью этого мерзкого человека. – Вы сделали исчерпывающее заявление.

– О, оно еще далеко не исчерпывающее, – сказал Буарак. – Осталась еще пара вопросов, которые я хотел бы с вами обсудить. Прочитайте вот это, например.

Он достал из кармана письмо и протянул Ла Тушу. Оба сыщика склонились, чтобы рассмотреть листок, но как только они сделали это, раздался легкий щелчок, и отключился свет. Послышался звук, похожий на падение кресла, в котором только что сидел Буарак.

– Блокируйте дверь! – выкрикнул Ла Туш, вскочив на ноги и нащупывая в кармане свой фонарик. Маллет метнулся к двери, но наткнулся в темноте на кресло и упал. Когда Ла Туш включил фонарик, они успели лишь увидеть, как дверь захлопнулась. Донесся приглушенный издевательский смех. В замке провернулся ключ.

Ла Туш, не целясь, выстрелил сквозь деревянные панели, но снаружи не послышалось больше ничего. Маллет добрался до дверной ручки, но при первом же прикосновении она попросту отвалилась. Державшие ее шурупы были заранее вывернуты.

Дверь открывалась только вовнутрь, и оказавшимся теперь в плену сыщикам не за что было уцепиться на ее ровной поверхности. Выбить же дверь наружу в сторону коридора было невозможно – она плотно прилегала к мощному косяку. Тяжелые дубовые доски, из которых дверь была изготовлена, не оставляли надежды расколоть ее.

– Окно! – воскликнул Ла Туш, и они оба повернулись в ту сторону.

Жалюзи поддались легко, но снаружи окно прикрывала стальная решетка из расположенных близко друг к другу прутьев. Мужчины навалились на нее всей тяжестью своих тел. Но Буарак ценил надежные вещи, решетка стала непреодолимым препятствием. Ни один из прутьев не удавалось даже отогнуть.

Они несколько секунд стояли в полном смятении, стараясь восстановить дыхание, а потом Маллет сумел разглядеть в темноте выключатель, рычажок которого находился в опущенном положении. Маллет поднял его, и хотя комнату не залил ожидаемый поток света, помощник Ла Туша сумел разглядеть что-то весьма примечательное.

– Посветите сюда фонариком, Ла Туш! – воскликнул он. Они оба увидели, что к рычажку выключателя присоединена тонкая рыболовная леска. Практически невидимая даже при ярком освещении, она была протянута вдоль стены и внизу сквозь небольшое отверстие уходила под пол. Любой, кто потянул бы за нее из подвала, отключил бы в комнате свет.

– Не понимаю, – сказал Ла Туш. – Значит, у него все-таки был сообщник?

– Нет! – все тем же повышенным тоном ответил Маллет, взяв у босса фонарик. – Взгляните-ка вот сюда!

Он указал на кресло, в котором прежде сидел Буарак, теперь опрокинутом на бок. К его левому подлокотнику была тоже привязана леска, уходившая сквозь дыру под пол.

– Уверен, что они соединены!

Любопытство на мгновение возобладало над растерянностью и страхом. Ла Туш снова передвинул рычажок выключателя, а Маллет потянул за леску у подлокотника. Они отчетливо услышали, как выключатель щелкнул вновь.

– Гениальный мерзавец! – пробормотал Маллет. – Леска другим концом привязана к электрическому щиту в подвале, и теперь свет отключился повсюду.

– Беритесь за дело, Маллет, – приказал Ла Туш. – Каждая секунда дорога. Нам надо срочно выбираться отсюда.

Они вместе атаковали дверь, вложив всю свою силу. Толкали ее снова и снова, но совершенно безрезультатно. Дверь оказалась слишком прочной.

– Что это за запах, как думаете? – спросил заметно напуганный Маллет.

– Думаю, газ из кухни. Или дрова тлеют в камине гостиной.

– Быть может, позвать на помощь через окно?

– Бесполезно. Окна комнат прислуги выходят лишь во внутренний двор.

Потом оба поняли, что за запах до них доносится. Нервы были напряжены до предела, кровь застыла в жилах от страха, и они панически с удвоенной отчаянной энергией набросились на дверь. В комнату все обильнее приникал дым от горевшего дерева.

– Боже милостивый! – вскрикнул Маллет. – Он поджег дом!

Казалось немыслимым, чтобы дверь могла выдержать столь яростный напор. Если бы она открывалась наружу, то давно слетела с петель, никакой замок не удержал бы ее. Они раз за разом пытались выломать дверь. Крупные капли пота скатывались по лицам. А задымление все увеличивалось – дым проникал в комнату через щели.

– Посветите фонариком вот сюда! – внезапно воскликнул Ла Туш.

Достав пистолет, он выпустил несколько пуль в личину замка.

– Только не надо тратить все патроны! Сколько их у вас?

– Еще два осталось.

– Лучше приберечь.

Замок был сломан, но дверь продолжала оставаться на месте. Действия мужчин становились более бессмысленными и суетливыми, и тут Маллету пришла в голову идея. У дальней стены стоял тяжелый старомодный диван.

– Давайте используем его как таран!

В комнате Франсуа уже густо витали облака дыма. Он забивал легкие, щипал горло, мешал дышать. При скудном освещении и в дыму действовать быстро уже не получалось. Однако они перетащили диван к двери, подняли, раскачали и что было сил обрушили на нее. Они повторили удар во второй, затем в третий раз, но только после четвертого раздался треск ломающейся древесины.

Им показалось, что они добились своего, но мгновение спустя поняли свою ошибку. Им удалось вышибить только одну из нижних досок справа.

– Теперь надо сломать доску слева, а затем – центральную!

И хотя сыщикам казалось, что они все делают с лихорадочной поспешностью, на каждое движение уходило немало времени. Между тем дым проникал в комнату все сильнее. А затем Ла Туш различил звук, вселявший подлинный страх: горевшее дерево потрескивало где-то совсем близко.

– У нас остались считаные секунды, Маллет, – выдохнул он, утирая пот со лба.

Уже в полнейшем отчаянии они обрушили всю тяжесть дивана на левую доску. Она устояла. Оба молчали, но в глубине души подозревали, что скорее сломается диван, чем дверь.

– Посветите мне. Быстро! – хрипло крикнул Маллет. – Или с нами скоро все будет кончено!

Теперь уже помощник достал свой автоматический пистолет, поднес ствол как можно ближе к доске и разрядил все семь пуль из обоймы в нее. Ла Туш мгновенно понял замысел подчиненного, выпустив оба оставшихся у него заряда туда же. Доска была испещрена девятью сквозными отверстиями.

В ушах сыщиков стоял неумолчный монотонный звон, легкие почти отказывались им служить, когда, казалось бы, совсем слабым движением мужчины нанесли по доске последний удар. И треск дерева больше их не обманул. Они могли выбраться сквозь образовавшуюся брешь наружу.

– Уходите первым, Маллет! Поспешите! – заорал Ла Туш, покачнувшись назад, словно был мертвецки пьян.

Но ответа не услышал. Сквозь густые клубы дыма он увидел, что помощник недвижимо распластался на полу. Последнее усилие слишком дорого обошлось ему.

У Ла Туша тоже все плыло перед глазами. Он не мог больше мыслить связанно. Почти не соображая, что делает, он ухватил Маллета за руку и подтащил ближе к бреши в двери. Затем выбрался наружу сам и развернулся, чтобы помочь сделать то же самое коллеге. Вот только звон в ушах теперь стал невыносимо громким, тяжесть в груди сделалась нестерпимой, и его поглотила тьма. Лишившись сознания, он рухнул, так и оставшись на пороге между коридором и комнатой Франсуа.

Стоило ему упасть, как наверху мелькнул красный огонек, язык пламени пробился сквозь потолок и стал яростно и стремительно распространяться по нему.

Эпилог

Когда Ла Туш пришел в себя, он обнаружил, что лежит под открытым небом, а над ним склонился Фэрол – второй из его помощников. Ла Туш мгновенно вспомнил об оставленном в беде коллеге.

– Где Маллет? – прошептал он чуть слышно.

– В безопасности, – ответил Фэрол. – Мы вынесли его из дома как раз вовремя.

– А Буарак?

– Полиция ведет на него охоту.

Ла Туш лежал неподвижно. Он находился в тяжелом состоянии. Однако свежий воздух быстро вернул его к жизни, и уже скоро он смог сесть.

– Где это я? – вскоре спросил он.

– За углом от дома Буарака. Там сейчас работает пожарная бригада.

– Расскажите мне, что видели.

Рассказ Фэрола оказался достаточно коротким. Буарак в этот день неожиданно вернулся домой около трех часов дня. Вскоре после этого сыщик с удивлением заметил, как дом один за другим покинули слуги. Все происходило более чем странно. Двое мужчин и четверо женщин уехали на извозчиках и на такси, причем увозили с собой много багажа. Последним около четырех часов вышел Франсуа с чемоданом в руке. Его сопровождал Буарак. Франсуа запер дверь, передав затем ключи хозяину. Мужчины пожали друг другу руки, сели в поджидавший каждого из них транспорт и разъехались в разных направлениях. Становилось очевидным, что дом закрывали надолго.

Фэрол, непрерывно державший в своем распоряжении такси, последовал за Буараком. Тот добрался до вокзала Сен-Лазар, отпустил машину и вошел в здание. Но покупать билет не стал. Несколько минут он прогуливался по залу ожидания, а затем вышел через боковую дверь. Он доехал на метро до станции «Альма», прошел пешком вдоль улицы, после чего, украдкой оглядевшись по сторонам, открыл дверь своего дома и вошел в него. Фэрол уже понимал: что-то здесь нечисто. Он остановил свою машину на некотором расстоянии и продолжал наблюдение.

Его изумление только возросло, когда он увидел, что к дому подъехали Ла Туш и Маллет, как один из них нажал на кнопку звонка. Фэрол бросился вперед, желая предупредить об опасности, но опоздал. Они вошли, и дверь за ними закрылась. Тревожась все больше и больше, Фэрол ждал и через продолжительный промежуток времени увидел Буарака, покидавшего дом в одиночестве. Уверенный теперь, что случилось нечто непредвиденное, Фэрол решил не следовать за Буараком, а немедленно сообщить о подозрительных событиях в Сюрте. Оттуда сразу же отправили машину с несколькими агентами, и они прибыли к дому одновременно с Фэролом, которому нужно было сделать телефонный звонок из ближайшего кафе. Из окон второго этажа уже просачивался дым, и один сотрудник Сюрте уехал, чтобы вызвать пожарных, а остальные попытались взломать дверь дома. Чтобы проникнуть внутрь, им понадобились немалые усилия. Сквозь густую завесу дыма они разглядели Ла Туша, распростертого на пороге комнаты Франсуа. Двоих сыщиков успели вынести из дома в последний момент, когда пламя уже бушевало в холле.

– Нам необходимо срочно отправиться в Сюрте, – сказал Ла Туш, успевший прийти в себя.

Двадцать минут спустя мсье Шове располагал всеми фактами, и поиски Буарака приняли более целенаправленный характер.

Ла Туш еще некоторое время конфиденциально беседовал с шефом Сюрте о том, как ему удалось найти ключи к тайне. Причем мсье Шове оказался не только изумлен, но и заметно пристыжен столь вопиющей ошибкой, которую допустили его люди, да и он сам.

– Вот ведь дьявольски умное отродье! – воскликнул он. – Как искусно он сумел внушить нам полнейшее доверие к себе. Но мы до него доберемся, мсье Ла Туш, не сомневайтесь. Из города ему не выбраться. Сейчас уже перекрыты все пути.

Обещание шефа оказалось выполнено даже раньше, чем ожидал он сам. Новости пришли буквально через час. Уверенный, что находится в полной безопасности, поскольку уничтожил тех людей, которые, как он полагал, могли доказать его виновность, после поджога дома Буарак отправился прямиком в свой любимый клуб. Туда на всякий случай послали агента для проверки. И каково же было его удивление, когда он увидел Буарака преспокойно сидевшим на диване с сигарой в зубах. Бизнесмен совершил отчаянную попытку избежать ареста и даже стрелял в полицейского. Лишь осознав, что его участь предрешена, он направил ствол пистолета себе в висок. И уже никто не смог помешать ему пустить себе пулю в голову.

Так закончил свою жизнь один из самых коварных и хладнокровных преступников, с которыми доводилось прежде сталкиваться детективам из Сюрте и Скотленд-Ярда.

А Феликс оказался вознагражден за свои страдания и мучения самым непредсказуемым образом. Королевский адвокат Хеппенстол, который в процессе общения проникся к своему клиенту глубоким уважением, заказал ему портрет своей жены. В процессе работы над портретом художник познакомился с дочерью адвоката, и двое молодых людей влюбились друг в друга. Шесть месяцев спустя они без особого шума поженились, а поскольку невеста обладала весьма значительным приданым, Феликс смог бросить неблагодарную работу и перебраться в новое поместье «Сен-Мало», расположенное на ласковом берегу Средиземного моря. Там он счастливо проводил свое время, наслаждаясь обществом жены и продолжая трудиться над давно задуманным шедевром, остававшимся пока неосуществимой мечтой.