Текст книги "Смертельный груз"

Он замолчал ненадолго, а потом сам же ответил на поставленный вопрос:

– Думаю, мы могли бы начать с уточнения той части показаний Феликса, которую вы, мистер Бернли, пока не имели возможности подвергнуть проверке. Для этого нам необходимо побеседовать с мсье Ле Готье и выяснить, на самом ли деле он стал автором пресловутого письма. Если он признает сей факт, мы продвинемся на шаг вперед, если же нет, то нам придется установить, насколько соответствует действительности история с лотереей и заключенным пари, имел ли на самом деле место разговор, описанный Феликсом. Далее нужно выяснить, кто присутствовал при разговоре или мог подслушать его, получив таким путем необходимую информацию для написания письма. Если же и тут не добьемся ожидаемых результатов, нам останется внимательно присмотреться к личности каждого, кто был посвящен в суть дела, и постараться найти нужного нам человека методом исключения. Частью расследования непременно станут поиски использованной пишущей машинки, а она, по мнению мистера Бернли, может быть без труда идентифицирована. Одновременно, как представляется очевидным, нам необходимо определить происхождение одежды и бочки. Как вам, джентльмены, такая программа действий?

– Не думаю, сэр, что мы смогли бы предложить лучший план, – ответил Бернли, поскольку взгляд шефа был устремлен на него, а Лефарж только кивнул в знак одобрения.

– Очень хорошо. Тогда вместе с Лефаржем завтра же займитесь письмом. Организуйте свою работу так, как сочтете необходимым, но держите меня в курсе событий. Однако вернемся к проблеме одежды. Покажите, что у вас имеется.

Бернли разложил вещи, снятые с мертвой женщины, включая драгоценности, на столе перед шефом парижской полиции. Несколько минут тот разглядывал все в полном молчании.

– Лучше будет разделить предметы на три отдельных категории, – посоветовал он после продолжительной паузы. – Платье, нижнее белье и побрякушки. Нам потребуются три человека, чтобы проработать вопрос основательно.

Он снова сверился с картотекой и взялся за телефон.

– Пришлите ко мне мадам Фюмье, а также мадемуазель Лекок и мадемуазель Блез.

Трех очень стильно одетых женщин долго ждать не пришлось. Шеф познакомил их с Бернли и коротко посвятил в суть дела.

– Чего я хочу от вас, милые дамы, – сказал он потом. – Каждая возьмет что-то из этих трех фрагментов гардероба и украшений с целью определить личность покупателя или покупательницы. Их качество и модели подскажут вам, в каких именно магазинах наводить справки. Принимайтесь за дело завтра с утра и находитесь на постоянной связи с нашим главным офисом.

Когда женщины удалились с порученными их заботам вещами, шеф вновь обратился к Бернли:

– Приступая к подобным расследованиям, я привык требовать ежевечернего отчета о достигнутых за день результатах. Вероятно, вам и Лефаржу будет лучше вновь явиться сюда завтра к девяти часам вечера, чтобы мы продолжили обсуждение. А поскольку уже восемь, вы едва ли успеете что-то предпринять сегодня. Вы, мистер Бернли, наверняка нуждаетесь в отдыхе после долгой поездки, а потому отправляйтесь к себе в отель. На этом позвольте пожелать вам доброй ночи, господа.

Сыщики раскланялись и вышли. Затем, оказавшись одни в коридоре, после обмена еще более теплыми приветствиями и взаимными воспоминаниями Лефарж спросил:

– Ты действительно так сильно устал? Не хочешь хотя бы что-то сделать, не откладывая на завтра?

– Хочу, разумеется. В чем конкретно состоит твое предложение?

– А вот в чем. Сначала мы отправимся на бульвар Бульмиш и поужинаем у Жюля. Это по пути к дому, адрес которого сообщил нам шеф. Значит, потом мы без особых хлопот посетим его и удостоверимся, может ли тело, найденное тобой в бочке, принадлежать мадам Мари Лашез.

Они неспешно перешли через мост Сен-Мишель, пересекли набережную Сены и оказались на бульваре. Когда Бернли находился в Лондоне, он в любой момент готов был поклясться, что в мире нет города лучше. Однако стоило ему попасть в Париж, как от той уверенности не оставалось и следа. Боже, до чего же он был рад вернуться сюда! И как ему повезло вновь повстречать своего проверенного друга Лефаржа! Он предчувствовал, что перерывы между делами – пусть самые краткие – смогут теперь доставить ему особое удовольствие.

Они очень вкусно и недорого поужинали, засидевшись за кофе с коньяком и сигарами до девяти часов. Затем Лефарж, взглянув на часы, напомнил, что им пора идти.

– Не стоит являться в гости к незнакомым людям слишком поздно, – сказал он. – Не возражаешь, если пойдем сейчас же?

Они поймали такси, а затем, оставив Люксембургский сад слева, быстро проехали около мили до бульвара Араго. Мсье Лашез согласился встретиться с ними немедленно. Они объяснили печальную цель своего визита и показали фотографию тела. Адвокат порывисто вцепился в нее и поднес ближе к свету, внимательно всмотревшись. Через какое-то время вернул снимок со вздохом явного облегчения.

– Хвала Всевышнему, – произнес он. – Это не моя жена.

– Та женщина была облачена в светло-розовое вечернее платье, на руках носила несколько колец с драгоценными камнями, а в волосах – заколку с бриллиантом.

– Говорю же, она нисколько не похожа на Мари. У моей жены никогда не было розовых платьев, как и бриллиантовых заколок для волос. Более того, она покинула дом в простом уличном наряде, а все вечерние туалеты по-прежнему висят в платяном шкафу.

– Вы исчерпывающе ответили на наши вопросы, – сказал Лефарж, и они, рассыпавшись в благодарностях и пожеланиях спокойной ночи хозяину, покинули его жилище.

– Я знал, что мы потратим время впустую, – произнес разочарованный Лефарж. – Но необходимо исполнять любые указания начальника.

– Само собой. И вообще – никогда и ничего нельзя предсказать заранее. Послушай, старина, вот теперь я чувствую настоящую усталость, и мне хотелось бы отправиться в отель, чтобы набраться сил на завтра.

– Никаких проблем. Поступай так, как считаешь нужным. Давай пройдемся до конца бульвара, а там спустимся в метро на авеню д’Орлеан.

Они добрались до «Шатле» – пересадочной станции для обоих, откуда инспектор сел в поезд до «Конкорд», а Лефарж поехал в противоположную сторону к своему дому близь площади Бастилии.

Глава 10
Кто же написал письмо?

На следующее утро ровно в десять часов Лефарж зашел за Бернли в отель на рю Кастильон.

– Теперь отправимся на поиски мсье Альфонса Ле Готье, виноторговца, – сказал французский сыщик, когда они ловили такси.

Путь до рю Валлорб оказался совсем коротким. Они сразу же узнали, что господин, который был им нужен, является не вымышленным персонажем, а реальным человеком из плоти и крови. Он занимал квартиру на втором этаже большого углового дома, просторный холл и его элегантная обстановка указывали, что владелец апартаментов был человеком культурным и материально обеспеченным. Впрочем, консьерж сказал, что мсье Ле Готье отправился к себе в контору на улицу Генриха Четвертого, и приятелям не оставалось ничего, кроме как последовать вслед за ним.

Это был мужчина лет тридцати пяти, черноволосый, черты его бледного лица напоминали хищную птицу, что дополнялось чуть нервной и настороженной манерой держать себя.

– Мы пришли к вам, мсье, – объяснил Лефарж, когда детективы представились, – исполняя приказ шефа Сюрте, чтобы попросить вашей помощи в проводимом расследовании. Мы наводим справки о джентльмене, которого вы, возможно, знаете. О некоем мистере Леоне Феликсе, постоянно проживающем в Лондоне.

– О Леоне Феликсе? Конечно же, я с ним знаком. И что же он умудрился натворить, чтобы привлечь внимание полиции?

– Ничего противозаконного, мсье, – с улыбкой заверил Лефарж, – или, по крайней мере, у нас есть основания так думать. Но, к несчастью для него, в процессе расследования другого дела вскрылась необходимость проверить некоторые из сделанных им заявлений и убедиться в их соответствии действительности. Именно в этом, как мы предполагаем, вы и способны оказать нам содействие.

– Едва ли я смогу многое сообщить вам о нем, но постараюсь ответить на любые вопросы.

– Благодарю вас за готовность сотрудничать с нами, мсье Ле Готье. Тогда перейдем к делу, чтобы не растрачивать понапрасну вашего времени. Однако начать придется с самого простого. Когда вы в последний раз виделись с мистером Феликсом?

– Мне очень просто ответить на этот вопрос, поскольку у меня была особая причина запомнить дату и даже пометить ее. – Он открыл небольшую записную книжку с календарем. – Мы встречались с ним в воскресенье четырнадцатого марта. То есть в следующее воскресенье будет ровно четыре недели со времени нашей встречи.

– Какова же особая причина, упомянутая вами?

– В тот день мы с мистером Феликсом решили совместно приобрести билеты государственной лотереи. Он передал мне пятьсот франков в качестве своей доли. Я добавил еще пятьсот франков, чтобы осуществить задуманное. Естественно, что все подобные расходы я заношу в записную книжку.

– Не могли бы вы рассказать, при каких обстоятельствах вами было принято такое примечательное решение?

– Разумеется. Это стало результатом совершенно праздного поначалу разговора о системе государственных лотерей во Франции. Мы сидели с группой общих знакомых в кафе «Золотое руно» на рю Руаяль, когда эта тема стала предметом нашей беседы. Возникли споры, и чтобы положить им конец, я заявил о своей готовности попытать счастья. Потом спросил у Феликса, не пожелает ли он присоединиться ко мне, на что получил его согласие.

– И вы приобрели билеты?

– Приобрел. Написал письмо с заказом на них тем же вечером, приложив чек.

– Надо полагать, все обернулось успешно?

Мсье Ле Готье улыбнулся.

– Я пока ничего не могу вам сообщить об этом. Розыгрыш состоится только в четверг на будущей неделе.

– В следующий четверг?! Тогда мне остается лишь пожелать вам успеха. Вы писали мистеру Феликсу, что осуществили задуманное?

– Нет. Я посчитал это само собой разумеющимся.

– То есть вы никоим образом не связывались с Феликсом со времени той встречи в кафе более трех недель назад?

– Именно так.

– Понятно. Перейдем к другому вопросу, мсье Ле Готье. Вы знакомы с мсье Дюмарше, биржевым маклером, у которого офис на бульваре Пуассонье?

– А то как же! И, между прочим, он тоже присутствовал при нашей беседе о системе розыгрышей лотерей.

– После этой беседы вы заключили с ним некое пари?

– Пари? – Ле Готье резко вскинул голову. – Не понимаю, о чем вы. Я не заключал никаких пари.

– Разве вы не помните, как обсуждали с Дюмарше хитроумные уловки, которые преступники пускают в ход, чтобы обмануть полицию?

– Нет, не припоминаю ничего подобного.

– То есть вы готовы утверждать, что разговор на эту тему между вами не происходил?

– Именно это я и утверждаю. А теперь мне очень хотелось бы выяснить причину возникновения подобных вопросов ко мне.

– Сожалею, мсье, если они причиняют вам беспокойство, и спешу заверить, что вопросы отнюдь не праздные. Дело крайне серьезное, хотя я не вправе сейчас исчерпывающе объяснить его суть. Но если вы по-прежнему готовы оказывать нам содействие, мне необходимо спросить вас еще кое о чем. Например, мне необходимо узнать имена всех, кто присутствовал в «Золотом руне» при вашей дискуссии о лотереях. Вы можете их назвать?

Мсье Ле Готье надолго замолчал, а потом сказал:

– Не думаю, что сумею в полной мере удовлетворить ваше любопытство. Поймите, там собралась достаточно большая группа людей. Кроме Феликса, Дюмарше и себя самого, могу припомнить мсье Анри Бриана и мсье Анри Буассона. Были и другие, но я уже забыл, кто именно.

– Например, мсье Добиньи. Он сидел за вашим столом?

– Верно. О нем я как раз запамятовал. Да, Добиньи присутствовал при разговоре.

– А Жак Роже?

– Не могу точно сказать. – Мсье Ле Готье снова овладели сомнения. – Полагаю, он там был, но не уверен на сто процентов.

– Вы можете продиктовать нам адреса упомянутых джентльменов?

– Только некоторых. Дюмарше живет в пяти домах от меня на рю де Валлорб. У мсье Бриана квартира ближе к концу рю Вашингтон, где она вливается в Елисейские Поля. Адреса остальных не вспомню сразу, но могу помочь найти их в справочнике.

– Большое спасибо. А теперь позвольте вернуться ненадолго к одному из первых вопросов. Вы дали понять, что не писали мистеру Феликсу писем по поводу лотереи, так?

– Да. По-моему, я ответил вполне определенно.

– Но мистер Феликс утверждает обратное. Он заявляет, что получил письмо от вас, датированное четвергом первого апреля, то есть его отправили ровно неделю назад.

Мсье Ле Готье удивленно посмотрел на сыщика.

– Что означают ваши слова? Феликс говорит, будто он получил письмо от меня? Но здесь какая-то ошибка, поскольку я ему не писал.

– И тем не менее он даже показал нам письмо.

– Это невозможно, мсье. Он не мог показать вам того, что не существует. Какое бы письмо он вам ни показал, оно было не от меня. Хотелось бы взглянуть на него. Оно у вас с собой?

Вместо ответа Лефарж протянул ему листок, переданный Бернли мистером Феликсом во время полуночного разговора в поместье «Сен-Мало». По мере того как Ле Готье вчитывался в печатные строки, выражение недоумения на его лице становилось все более заметным.

– Невероятно! – воскликнул он. – Вот ведь загадка! Я не писал этого письма, не отправлял его и даже не подозревал о нем. Оно не просто фальсифицировано. Здесь все – выдумки. Нет ни слова правды в изложенной истории о пари и бочке от начала до конца. Вы просто обязаны рассказать мне больше. Откуда у вас это письмо?

– От самого мистера Феликса. Он передал его присутствующему здесь мистеру Бернли, заявив, что оно от вас.

– Во имя всего святого! – Мужчина вскочил и начал мерить комнату шагами из угла в угол. – Ничего не понимаю. Феликс – порядочный человек. Он не стал бы утверждать, что письмо от меня, не будь сам убежден в этом. Но откуда у него такая уверенность? Все это совершенно абсурдно. – Ле Готье остановился, немного подумал и продолжил: – Вы говорите, мсье, что Феликс считает письмо моим. Но как он может это знать? Здесь нет ни строчки, написанной от руки. Отсутствует даже подпись. Он должен понимать, что такое письмо мог напечатать кто угодно, поставив внизу мое имя. И потом, неужели Феликс поверил в мою способность нагромоздить столько лжи?

– В том-то и загвоздка, – заметил Лефарж. – Здесь далеко не все так лживо, как вам кажется. По вашим собственным словам, разговор о лотереях и совместное с Феликсом решение купить билеты – это правда.

– Да, но только малая часть. А все остальное – о мнимом пари, странной затее с бочкой – сплошная ложь.

– Боюсь, относительно бочки вы ошибаетесь, мсье. Бочка действительно прибыла по указанному в письме адресу и в упомянутый день.

Молодой виноторговец вновь изумленно вскрикнул.

– Бочка была ему прислана? – переспросил он. – Значит, она вполне реальна? – Он взял паузу. – Нет, как ни стараюсь, не могу ничего понять. Хочу лишь повторить, что не писал подобного письма и не имею ни малейшего понятия обо всей этой истории.

– Должен согласиться с вами, мсье. Любой мог напечатать письмо и отправить от вашего имени. Но вы должны принять во внимание другой очевидный аспект дела. Только человек, посвященный в ваши планы относительно лотереи, был способен сфальсифицировать послание. Вы утверждаете, что не писали письма, и мы готовы принять на веру ваши слова. Но вынуждены снова вернуться к поставленному вопросу: кто еще располагал необходимой информацией?

– Мой ответ прежний. Каждый из тех, кто присутствовал при разговоре в «Золотом руне».

– Совершенно верно. Теперь вы понимаете, насколько важно получить полный список этих людей?

Ле Готье снова зашагал по комнате, но уже размеренно и неторопливо, погруженный в глубокие размышления.

– А знаете, я не совсем понимаю, – признался он, вдруг замерев на месте. – Предположим, все в письме правда. Допустим это, чтобы облегчить задачу. Даже если бы я написал письмо, что с того? Каким образом оно заинтересовало полицию? Я не вижу здесь никаких нарушений закона.

Лефарж улыбнулся.

– Не видите? Но это же очевидно. Рассмотрите факты еще раз. В Лондон пароходом компании «ОКП» прибывает бочка, адресованная мистеру Феликсу. Запрос показывает, что по указанному адресу данный человек не числится. Далее. На бочке отчетливо начертано ее содержимое: «Скульптура». Но обследование выявляет в ней вовсе не произведения изобразительного искусства, а деньги. Точнее – соверены. Затем появляется некто, назвавшийся Феликсом, утверждающий, что живет по фальшивому адресу – первая ложь; что он ожидал прибытия именно с этим пароходом бочки со скульптурой – вторая ложь, и указывает на эту самую бочку. Представители пароходства, у которых возникают обоснованные сомнения, отказываются немедленно выдать груз, но Феликс обманным путем все же завладевает бочкой, доставляя ее по совершенно другому адресу. При допросе следователем полиции он предъявляет это письмо в качестве оправдания своих странных действий. Так почему же вас удивляет наш интерес и желание выяснить, кто был автором письма и насколько его содержание соответствует действительности?

– Да, теперь я вижу, насколько все резонно. Я просто не мог представить последовательности развития событий. Но вынужден повторить: мне ничего не известно об этом совершенно необычном деле.

– Это в самом деле странно. Скажите, мсье Ле Готье, у вас когда-либо случались ссоры с мистером Феликсом? Вы можете предположить, что он затаил на вас подлинную или воображаемую им обиду?

– Ничего подобного между нами не было.

– Вы никогда не давали ему повода – может, сами того не сознавая, – завидовать себе?

– Никогда. Но почему вы задаете такие вопросы?

– Мне пришло в голову, что он мог сыграть с вами злую шутку, а письмо напечатал сам.

– Нет, уверен, такое невозможно. Феликс – честный и, как я уже говорил, глубоко порядочный человек. Он не стал бы делать ничего подобного.

– Тогда прикиньте, нет ли у вас на примете кого-то еще, кому доставило бы удовольствие причинить вам неприятности? Взять хотя бы ту компанию, что присутствовала при разговоре о лотерее. Или любого другого человека.

– Не могу себе даже представить никого, способного на такое.

– Еще один вопрос, мсье, и мы закончим. Вы когда-нибудь брали у мистера Феликса в долг пятьдесят фунтов стерлингов или эквивалентную сумму во французских франках?

– Я ни разу вообще не одалживал у него денег.

– Тогда не припомните ли кого-либо, кто мог попросить его о ссуде?

– Нет, не припоминаю, мсье.

– В таком случае позвольте принести вам наши извинения за причиненное беспокойство и поблагодарить за терпение и вдумчивость при ответах на вопросы. – Лефарж бросил быстрый взгляд в сторону Бернли. – Однако вынужден предупредить. Если нам вновь понадобится, то, с вашего дозволения, мы попросим присоединиться к нам мсье Дюмарше, чтобы обсудить дело совместно с ним.

– Превосходная идея! Непременно поступите так в случае необходимости.

Коллеги ранее уже обсудили вероятность того, что Ле Готье станет отрицать заключение пари с мсье Дюмарше. В таком случае им станет важно допросить Дюмарше раньше, чем виноторговец сумеет связаться с ним. А потому Лефарж оставил Бернли в компании Ле Готье, а сам поспешил, чтобы потолковать с его соседом.

Не успел детектив добраться до двери конторы биржевого маклера на бульваре Пуассонье, как она распахнулась, и на пороге появился средних лет джентльмен с длинной светло-русой бородой.

– Простите, вы мсье Дюмарше? – спросил Лефарж.

– Он самый. Вы хотели меня видеть?

Полицейский представился и коротко изложил суть дела, для выяснения обстоятельств которого нанес свой визит.

– Тогда нам лучше зайти внутрь, – пригласил собеседник. – У меня назначена встреча в другой части Парижа, но, думаю, смогу уделить вам минут десять.

Он провел гостя в свои апартаменты и жестом указал на кресло.

– Меня интересует главным образом ваше пари, мсье, – начал Лефарж. – Испытуемый не справился с задачей, но полиции необходимо установить, действительно ли бочка была отправлена с указанной целью.

Дюмарше в недоумении уставился на него.

– Не понимаю, о чем вы, – сказал он. – О каком пари идет речь?

– О пари, заключенном между вами и мсье Ле Готье. Поскольку все манипуляции мистера Феликса с бочкой стали якобы результатом пари, то, как должно быть очевидно для вас, нам необходимо подтверждение правдивости его слов.

Маклер помотал головой так решительно, словно собирался на этом и закончить беседу.

– Здесь какая-то странная ошибка. Я не заключал с мсье Ле Готье никакого пари, а обо всем остальном, упомянутом вами, мне вообще ничего не известно.

– Однако мистер Феликс сделал недвусмысленное заявление, что вы заключили с мсье Ле Готье пари. Суть его: сумеет ли Феликс завладеть бочкой. Если он говорит неправду, последствия для него могут стать самыми серьезными.

– Я понятия не имею ни о какой бочке. И что за мистер Феликс имеется в виду?

– Мистер Леон Феликс, владелец усадьбы «Сен-Мало» в окрестностях Лондона.

Теперь на лице биржевика промелькнула тень заинтересованности.

– Так это Леон Феликс? Я, конечно же, с ним знаком. Прекрасный малый, если хотите знать мое мнение. Но вы пытаетесь уверить меня, будто он сообщил вам о моей причастности к делу, связанному с какой-то бочкой?

– Именно так. Хотя свое заявление он сделал не мне лично, а моему лондонскому коллеге инспектору Бернли.

– Мой дорогой друг! Ваш коллега, вероятно, все перепутал. Феликс мог упомянуть о ком-то другом.

– Спешу заверить, что никакой ошибки быть не могло. По словам Феликса, поводом для пари стал разговор о государственных лотереях, состоявшийся в кафе «Золотое руно» более трех недель назад в воскресенье, и вы там присутствовали.

– Что касается разговора, то все сказанное правда. Его я очень хорошо помню, но для меня непостижимо, о каком пари речь. Сам я уж точно ни с кем не бился об заклад.

– В таком случае, мсье, могу лишь принести извинения за доставленное беспокойство. Теперь ясно, что произошла ошибка. Вот только прежде чем удалиться, не могу ли я просить вас об одолжении? Не сочтите за труд назвать мне людей, которые также присутствовали тогда в кафе. По всей видимости, мне следовало посетить не вас, а одного из них.

После недолгого размышления Дюмарше назвал всего три фамилии, которые уже значились в блокноте сыщика. Потом, извинившись и сославшись на необходимость явиться на назначенную заранее встречу, Дюмарше поспешил уехать, а Лефарж вернулся, чтобы рассказать о своем разговоре Бернли и Ле Готье.

Вторую половину дня коллеги посвятили посещению тех людей, чьи имена упоминались в числе присутствовавших при разговоре о лотереях в кафе «Золотое руно». Только мсье Бриан оказался в Италии, зато им удалось встретиться с остальными, и в каждом случае результат получался одинаковым. Все помнили содержание беседы, но недоумевали по поводу пари и злополучной бочки. Расспросы официантов кафе тоже ни к чему не привели.

– Мы не слишком далеко продвинулись вперед, – заметил Бернли, когда двое друзей сидели тем же вечером за чашкой кофе после ужина. – И я склоняюсь к выводу, что все люди, с кем мы сегодня беседовали, действительно ничего не знают о бочке.

– Согласен с тобой, – отозвался Лефарж. – Но нам, по крайней мере, не составит труда проверить часть полученных показаний. Организаторы лотереи сообщат нам, действительно ли Ле Готье приобрел билетов на одну тысячу франков в воскресенье три недели назад. И если так, то мы сможем окончательно убедиться, что разговор в кафе «Золотое руно» в самом деле состоялся, а они с Феликсом решили сыграть совместно.

– В этом уже сейчас не приходится сомневаться.

– Кроме того, мы проверим время розыгрыша. Тираж в будущий четверг может привести к однозначному заключению: все, что говорилось в письме о крупном выигрыше и проверке, задуманной в связи с получением бочки, явная ложь. С другой стороны, если тираж уже состоялся, то в письме содержится правда, а лжет Ле Готье. Хотя мне это представляется маловероятным.

– Мне тоже. Но позволь не сойтись с тобой во мнении по поводу письма. Нам уже известно, насколько оно лживо. В нем написано об отправке девятьсот восьмидесяти восьми фунтов, а на деле мы обнаружили в бочке труп и только пятьдесят два фунта и десять шиллингов. Вопрос с хитроумным тестом остался мне не до конца ясен. Ведь бочка все-таки дошла до Лондона описанным в письме способом – то есть с подложными адресом и описью содержимого, и если ее отправили не с указанной целью, то какое другое объяснение ты можешь предложить?

– Признаюсь, пока ничего не приходит в голову.

– В таком случае давай прикинем, что нам известно об авторе письма. Во-первых, он должен был знать о разговоре про систему лотерей, как и о решении Феликса с Ле Готье принять участие в розыгрыше совместно. Значит, он либо сам присутствовал в кафе «Золотое руно», либо кто-то из той компании детально все ему пересказал. Во-вторых, он обладал всеми сведениями об обстоятельствах отправки бочки. По крайней мере в том, что касается фальшивого адреса и заведомо неверной описи вложения. В-третьих, он имел доступ к старой пишущей машинке, которую, как мы полагаем, нам удастся найти и идентифицировать. И в-четвертых, у него была бумага французского производства или возможность приобрести ее. Это все, что мы знаем наверняка. Но можно также предположить, хотя данный аспект дела особенно важным не представляется и нет никаких доказательств, что машинкой он воспользовался лично, поскольку едва ли подобного рода письма запросто диктуют машинисткам.

– Все верно, но, насколько я вижу, единственным человеком, полностью подходящим под твое описание, является сам мистер Феликс.

– Не думаю, что Феликс стоит за этим. Мне кажется, он сказал нам правду. Хотя ты прав в одном – у нас пока недостаточно информации для вынесения окончательных суждений. Надеюсь, когда мы определим происхождение бочки, то сможем связать с ней одного из людей, с кем встречались сегодня.

– Весьма вероятно, – сказал Лефарж, поднимаясь из-за стола. – Если мы хотим успеть в Сюрте к девяти, пора отправляться туда немедленно.

– У твоего шефа есть привычка устраивать совещания в девять часов вечера? Мне это представляется не самым лучшим временем. Несколько экстравагантно.

– А он вообще личность экстравагантная. Лучший в нашей профессии, при этом вполне ровен в общении с подчиненными. Но, конечно, не без своих странностей. Он уходит с работы сразу после обеда, а возвращается, уже покончив с ужином, чтобы трудиться до глубокой ночи. Говорит, что так его ничто не отвлекает.

– Могу допустить наличие рационального зерна в подобном подходе, хотя привычка чудаковатая, как ни взгляни.

Мсье Шове выслушал их отчет о проделанной за день работе с глубочайшим вниманием, а когда Лефарж закончил доклад, некоторое время сидел совершенно неподвижно, погруженный в раздумья. Затем тоном человека, привыкшего принимать решения и из всего делать собственные умозаключения, он произнес:

– Пока в деле, в его нынешнем виде, открытыми остаются три основных вопроса. Первый – действительно ли примерно четыре недели назад в кафе «Золотое руно» состоялся разговор о лотереях? Полагаю, уже сейчас мы можем ответить в данном случае утвердительно. Второй – на самом ли деле Феликс и Ле Готье договорились о совместном участии, и если да, то отправил ли Ле Готье чек для оплаты билетов в тот же день? Это легко проверить, наведя справки в управлении государственных лотерей, куда я сам отправлю другого сотрудника завтра утром. Третий – состоялся ли уже розыгрыш? Ответ получим тем же способом. Двигаться дальше в этом направлении пока некуда, а потому я придерживаюсь мнения, что следующим шагом с нашей стороны должна стать попытка определить происхождение бочки. Данная линия расследования может вновь привести нас к одному из тех мужчин, с кем вы беседовали сегодня, или же подскажет личность другого человека, который, как выяснится, тоже присутствовал при разговоре в кафе. Какова ваша точка зрения, господа?

– Мы оба пришли к приблизительно аналогичным выводам, мсье, – ответил Лефарж.

– Значит, уже завтра вы начнете наводить справки относительно бочки, не так ли? Отлично! Я же буду ждать вас у себя вечером.

Назначив друг другу встречу следующим утром в восемь утра на Северный вокзал, детективы распрощались, и каждый отправился своей дорогой.