Текст книги "Смертельный груз"

Он отправился на главную товарную станцию, представился дежурному, объяснив причину своего появления. Тот проявил исключительную доброжелательность, и после небольшой паузы в его кабинет вошли те же два грузчика, с которыми некоторое время назад беседовал Лефарж. Ла Туш подробно расспросил их, но не получил никакой новой информации. Они повторили прежнее утверждение, что легко узнали бы кучера, если бы довелось встретиться с ним опять, но к описанию его внешности не смогли ничего добавить.

Потом Ла Туш перебрался на Северный вокзал. Здесь ему повезло найти того самого кладовщика, который выдал бочку чернобородому мужчине по имени Жак де Бельвиль. Но сыщика подстерегало очередное разочарование: ни кладовщик, ни его подручные, которых тщательно опросил Ла Туш, не помнили кучера, правившего телегой, забравшей бочку, а потому не могли сказать, был ли он похож на мужчину, доставившего груз на товарную станцию.

Несколько сбитый с толку, Ла Туш зашел в кафе, заказал бокал пива и принялся обдумывать следующий шаг. Лефарж поступил правильно, когда дал объявление в газетах. По сведениям, полученным от французских властей, он помнил, что все объявления, помимо других изданий, были опубликованы в газете «Ле Журналь», и понял, что ему необходимо просмотреть тексты и понять, почему объявления не принесли ожидавшихся результатов.

Ла Туш отправился в редакцию и попросил разрешения взглянуть на старые номера. Объявления были составлены толково и грамотно. Он захватил с собой копию каждого, а их набралась почти дюжина. Затем, вернувшись в отель, лег на кровать и принялся просматривать снова.

Они отличались формулировками, размерами и типами шрифтов, расположением на газетных полосах, но их содержание сводилось к одному. Необходима информация о личности кучера, который примерно в шесть часов вечера в четверг первого апреля доставил бочку на товарную станцию близ рю Кардине. В каждом объявлении была обещана награда от одной до пяти тысяч франков, содержалось заверение, что кучеру предоставленные о нем сведения не причинят никаких неприятностей.

После двух часов скрупулезной умственной работы над объявлениями Ла Туш пришел к выводу, что никаких очевидных изъянов они не содержали. Он не нашел возможности улучшить тексты, составленные Лефаржем, и не заметил в них недостатков, из-за которых могла быть неудача с их публикацией.

Почувствовав усталость, Ла Туш решил до конца дня полностью выбросить из головы все мысли об этом деле. Он совершил продолжительную прогулку по бульварам, неспешно поужинал в ресторане, а потом отправился в кабаре «Фоли-Бержер», где провел приятный вечер.

На обратном пути в гостиницу ему пришло в голову, что до встречи с мсье Дюфрейном в офисе фирмы «Эврот» он вполне может отправиться ненадолго в Брюссель и проверить другую часть алиби Буарака. И следующее утро застало его уже в поезде, направлявшемся в бельгийскую столицу, куда он прибыл около полудня. Сразу же взяв такси до отеля «Максимилиан», Ла Туш там пообедал, после чего провел тщательную работу с персоналом гостиницы. Ему показали копии карточек постояльцев, которые каждый бельгийский отель обязан заполнять и предоставлять полиции. Он бесспорно убедился, что Буарак действительно снял здесь номер на указанную им ночь. Еще памятуя о визите Лефаржа, сотрудник службы размещения без труда вспомнил о звонке Буарака и твердо держался своей прежней истории до последней детали. Ближе к вечеру Ла Туш сел в поезд на Париж, весьма разочарованный результатами своей поездки.

На тот случай, если управляющий заводом насосов вернулся к работе раньше, чем предполагал, сыщик отправился туда. Снова дождался ухода мсье Буарака и попросил о встрече с мсье Дюфрейном. Тот же проворный клерк встретил его, сообщил, что мсье Дюфрейн действительно этим утром уже на рабочем месте, опять попросил присесть, взяв визитную карточку посетителя. В ожидании Ла Туш вдруг вспомнил о девушке, которая так понравилась ему в прошлый раз, но о чьем существовании он успел напрочь забыть. Сыщик посмотрел в другой конец комнаты.

Молодая особа сидела на прежнем месте, но лица ее сейчас невозможно было разглядеть, потому что она склонилась над своей внушительного вида печатной машинкой. Ла Туш, поддавшись на мгновение романтическому настроению, сказал бы: нет, она не печатала, а играла на ней, как на прекрасном музыкальном инструменте. Но сейчас что-то явно случилось с механизмом, и девушка возилась с какой-то его деталью, подкручивала один из винтов. Но сыщику не дали времени вдоволь полюбоваться красотой молодой женщины. Клерк поспешно вернулся и объявил, что мсье Дюфрейн готов его принять. Ла Туш послушно проследовал за ним в кабинет начальника.

Мсье Дюфрейн выразил полнейшую готовность помочь сыщику, но не смог сообщить ему ничего, что уже не было бы известно Ла Тушу прежде. Он повторил сказанное Лефаржу почти слово в слово. Управляющий подтвердил звонок Буарака около половины третьего во вторник. Голос он узнал безошибочно и нисколько не сомневался в дате.

Ла Туш вышел на улицу и медленно побрел в сторону своего отеля. Теперь уже становилось ясно: алиби Буарака выглядело неопровержимым, и сыщик в этот момент не представлял себе, что еще может предпринять для его проверки. Ничего не дали и все усилия Маллета и Фэрола – тех двух своих агентов, которых он приставил незаметно следить за Буараком. Тот вел себя безукоризненно и до сего момента не совершил ни единого поступка, способного вызвать малейшие подозрения. Когда Ла Туш писал подробный отчет о проделанной работе для Клиффорда, он впервые отчетливо ощутил сомнение в возможном благоприятном исходе своего расследования.

Глава 26
Первая важная улика

Завершив свой рапорт, Ла Туш надел шляпу и вышел на рю де Лафайет. Опустив письмо в почтовый ящик, он собирался перейти на южный берег реки и провести вечер с давними друзьями. Разумеется, сыщик пребывал в самом мрачном настроении. Выводы, к которым Ла Туш неизбежно пришел под давлением обстоятельств, станут источником огромного разочарования для Клиффорда, а если версия виновности Буарака рассыплется, сыщик, как и адвокат, не видел, на чем еще можно построить защиту обвиняемого.

Ла Туш медленно двигался вдоль тротуара и мысленно продолжал прокручивать подробности дела. Заметив на противоположной стороне улицы ящик для почты, он повернулся, чтобы пересечь проезжую часть. Но стоило ему сделать первый шаг, как словно молнией его пронзила мысль, заставившая буквально окаменеть. Пишущая машинка, которой пользовалась молодая красавица в офисе Буарака, была совершенно новой. В силу своей профессии Ла Туш, обладавший особой наблюдательностью, обратил внимание на этот факт. Как обычно, он подмечал даже мелкие детали окружавшей его обстановки. Но только сейчас до него дошло, какое невероятно важное заключение из этого следует. Лефарж в поисках машинки, на которой могли отпечатать письмо Ле Готье, проверил все, к каким имел доступ Буарак. А если эта новая машинка как раз и заменила старую? Вдруг письмо Ле Готье отпечатали на старой машинке, а потом избавились от нее, чтобы Лефарж – этот вечно всех подозревавший полицейский – получил совершенно другие образцы шрифта? Это давало обильную пищу для размышлений. Сумей Ла Туш подтвердить внезапную догадку, и ему не придется разочаровывать требовательного работодателя. Он сунул конверт с отчетом в карман, задержав отправку до того, как изучит открывшиеся перед ним возможности.

На мгновение им овладели сомнения. В конце концов, любая контора рано или поздно заменяла старые пишущие машинки новыми, и пока нет никаких оснований полагать, что и в данном случае замена не была продиктована элементарными интересами бизнеса. Но все же идея оказалась слишком заманчивой, и от нее сыщик не мог так просто отмахнуться.

Он решил провести дополнительное расследование, прежде чем отправить в Лондон свой рапорт. Ему всего-то и требовалось установить, когда приобрели новую машинку, и если дата не вызовет подозрений, эту ниточку тоже придется посчитать никуда не ведущей.

Ла Туш задумался, с какой стороны лучше взяться за такое дело. Сначала ему показалось, что проще всего будет встретиться с машинисткой и задать ей свой вопрос в лоб. Но потом он понял: если ее ответ подтвердит его версию, потребуется дополнительный поиск, о котором никак не должен узнать Буарак. Следовательно, приходилось пускать в ход дипломатию.

А дипломатические способности были заложены в Ла Туше самой природой. Ему не потребовалось много времени, чтобы разработать план. Он посмотрел на часы: 17.15. Поторопившись, он имел все шансы еще застать хорошенькую машинистку на работе.

И вот из окна кафе, которое уже не впервые служило укрытием для детективов, преследовавшим свои цели, он взялся наблюдать, как сотрудники конторы стали постепенно расходиться по домам. Но избранная Ла Тушем особа долго не появлялась, и он уже начал опасаться, не упустил ли ее, когда она все же показалась в воротах предприятия. С ней шли две девушки. Осмотревшись на улице, все трое повернулись и грациозными походками направились в сторону центра города.

Дав им отойти на некоторое расстояние, Ла Туш двинулся следом. Девушки ненадолго задержались перед входом на станцию метро «Симплон», после чего миленькая машинистка начала спускаться по ступенькам, а ее подруги пошли дальше. Ла Туш тоже бросился вниз как раз вовремя, чтобы заметить, как фигурка в сером платье свернула в проход с указателем в сторону «Пор-д’Орлеан». Он купил билет и проследовал на нужную платформу, где собралось много народа. Разглядев в толпе девушку, Ла Туш сразу затерялся в гуще людей, наблюдая, но держась на почтительной дистанции, чтобы не быть замеченным.

Вскоре пришел поезд, и девушка вошла в вагон. Ла Туш расположился в соседнем. Стоя в самом конце его, он мог видеть свой объект сквозь стекло, оставаясь, как он знал наверняка, вне поля ее зрения. Они миновали одну, две, пять станций, когда она поднялась с сиденья и направилась к двери, собираясь выйти. Ла Туш совершил аналогичный маневр, заметив на схеме на стене вагона, что следующая станция не являлась пересадочным узлом. Как только поезд с рывками и скрежетом тормозов остановился, Ла Туш стремительно выскочил из вагона и быстро поднялся на улицу. Перейдя на противоположную ее сторону, он заметил киоск, где купил вечернюю газету. Остановившись, опираясь на стойку киоска, заметил, как девушка вышла из метро и двинулась вдоль улицы. По-прежнему держась другой стороны, он осторожно направился вслед и продолжал наблюдение до тех пор, пока через два квартала она не вошла в маленький и очень скромный с виду ресторанчик.

«Если она собирается ужинать одна, – подумал Ла Туш, – то мне невероятно повезло». Он выждал, когда ей подали уже второе или третье из заказанных блюд, и только потом зашел в ресторан.

Зал оказался узким, длинным, уходившим далеко от окон, и его дальний угол освещали электрические лампы. Ряды столов с мраморными столешницами выстроились по обе стороны от прохода, и у каждого стояли по шесть плетеных кресел. Стены украшали зеркала с грязноватыми рамами белых и золотистых тонов. В другом углу располагалась крохотная эстрада, на которой выступало музыкальное трио девушек.

Заведение оставалось полупустым. Ла Туш быстрым взглядом окинул помещение и заметил машинистку, в одиночестве сидевшую за третьим или четвертым столиком от эстрады. И он направился к ней.

– Надеюсь, мадемуазель не имеет возражений? – пробормотал он и поклонился, избегая встречаться с ней взглядами, усаживаясь в кресло почти прямо напротив нее.

Ла Туш сделал заказ, а затем с совершенно беззаботным видом огляделся по сторонам. Его взгляд остановился на девушке. Словно неожиданно узнав ее, он изобразил невероятное удивление и склонился в еще одном поклоне.

– Мадемуазель должна заранее извинить меня, если я ошибаюсь, – сказал он самым светским тоном, – но, как мне кажется, мы уже встречались прежде. Хотя формально не познакомились.

Девушка вопросительно вскинула брови, но промолчала.

– Это было в офисе мсье Буарака, – напомнил сыщик. – Вы, надо полагать, не обратили на меня внимания, зато я заметил, как вы работали на замечательной новой пишущей машинке.

Мадемуазель явно не испытывала желания поощрять продолжение разговора. Она лишь передернула плечиками, но ничего не сказала. Ла Тушу пришлось взять всю инициативу на себя.

– Должно быть, большая дерзость с моей стороны так навязывать себя, мадемуазель, но спешу заверить, что вовсе не собираюсь к вам приставать. Дело в другом – я изобрел новое устройство для пишущих машинок и теперь стремлюсь узнать мнение специалиста, как только встречаю такого человека. А кто лучше разбирается в подобных вопросах, чем машинистка? Позволит ли мне, мадемуазель, описать устройство и выяснить ее точку зрения?

– Почему бы вам не обратиться со своим изобретением прямо к производителям машинок? – холодно поинтересовалась девушка.

– А потому, мадемуазель, – ответил Ла Туш с видом искренней симпатии к собеседнице, – что я пока сам не уверен в ценности своего новшества. Оно обойдется производителям недешево, и они пойдут на расходы только в том случае, если машинистки сами изъявят желание пользоваться им. Именно поэтому я и хочу собрать как можно больше отзывов профессионалок.

Теперь она его слушала, хотя все еще не слишком заинтересованно. Но Ла Туш не стал дожидаться более живой реакции, а тут же взялся за чертеж на оборотной стороне меню.

– Вот в чем состоит моя идея, – он принялся на словах описывать последнюю модель табулятора, с конструкцией которого случайно оказался знаком. Девушка смотрела на него снисходительно и с некоторым подозрением во взгляде.

– Ваше изобретение в точности напоминает табулятор «Ремингтона», – все так же холодно заметила она.

– Простите, мадемуазель, но вы можете ошибаться. Меня заверяли, что ничего подобного пока не существует.

– Вас ввели в заблуждение. Я точно знаю, потому что пользуюсь вашим так называемым изобретением уже несколько недель.

– Не может быть! Но ведь это значит, что меня кто-то опередил, и все мои усилия потрачены совершенно впустую!

Ла Туш выглядел таким огорченным, что девушка невольно немного оттаяла.

– Вам будет лучше зайти в магазин фирмы «Ремингтон» и попросить показать их новейшую машинку. Тогда вы сможете сравнить свой табулятор с тем, который ставят они.

– Спасибо, мадемуазель, я непременно так и поступлю завтра же. Значит, вы сами работаете на «Ремингтоне»?

– Да, на их десятой модели.

– И что, это уже старая модель? Простите мое любопытство, но давно ли ваша фирма пользуется ею?

– Не знаю, давно ли ее купили для нашей конторы, поскольку приступила к работе там всего шесть или семь недель назад.

Шесть или семь недель! А убийство было совершено уже более шести недель назад! Простое совпадение? Или нечто большее, чем обычная случайность?

– Должно быть, бизнесмену приносит огромное удовлетворение, – продолжал более расслабленным тоном Ла Туш, – когда его дело разрастается и приходится нанимать дополнительных машинисток. Могу только позавидовать тому чувству, которое испытал мсье Буарак, давая объявление о приеме на работу, и его удаче, что на объявление откликнулись именно вы.

– Завидовать тут совершенно нечему, – в голос девушки, наоборот, вернулись чуть снисходительные и холодные интонации, – поскольку вы ошиблись дважды. Бизнес мсье Буарака вовсе не расширился, и я всего лишь заменила уволенную девушку. Кроме того, никакого объявления он не давал. Меня просто прислали к Буараку из школы машинисток «Мишлен» на рю Скриб.

Ла Туш понял, что получил необходимую информацию: по крайней мере, всю, какую могла ему дать эта девушка. Он продолжал в основном одностороннюю беседу еще несколько минут, а потом, энергично распрощавшись и с многочисленными поклонами, покинул зал ресторана. До отеля он добрался, уже зная, как ему продолжить расследование.

На следующее утро он повторил тактический прием предыдущего вечера. Заняв наблюдательную позицию в кафе рядом с насосным заводом незадолго до полудня, он следил за тем, как работники один за другим отправлялись обедать. Сначала показался Буарак, потом Дюфрейн, после чего потянулась целая толпа рабочих, служащие, машинистки. Он вновь увидел свою знакомую в компании тех же двух девушек. За ними следовал шустрый старший клерк. Наконец поток совсем иссяк. Минут через десять детектив пересек улицу и снова зашел в контору компании. Там уже не было никого, кроме оставшегося дежурить младшего клерка.

– Добрый день, – сказал Ла Туш приветливо. – Я хотел видеть вас, чтобы получить некоторую информацию, а за доставленные хлопоты готов заплатить двадцать франков. Вы мне поможете?

– Какая информация вас интересует, мсье? – спросил мальчик, который едва ли вышел из подросткового возраста.

– Я работаю управляющим на целлюлозно-бумажной фабрике, и мне сейчас очень понадобилась хорошая машинистка. Как я узнал, недель шесть назад от вас ушла одна квалифицированная молодая дама, верно?

– Да, мсье. Мадемуазель Ламбер.

– Точно, теперь я вспомнил ее фамилию, – сказал Ла Туш, который, напротив, только сейчас постарался запомнить ее. – Но мне необходимо навести о ней конфиденциальные справки, – продолжил он, понизив голос, словно их могли подслушивать. – Скажите, почему она ушла?

– Она не сама ушла, мсье. Ее уволили, хотя я толком не понял за что.

– Уволили?

– Да, мсье. У нее случилась размолвка с мсье Буараком, нашим исполнительным директором. Но ни я сам, ни другие сотрудники – никто не знает, из-за чего они так крупно повздорили.

– Признаюсь, я слышал об увольнении. Потому-то она меня и заинтересовала. Дела моей фирмы идут сейчас из рук вон плохо, и я подумал, что если найду машинистку с несколько подмоченной репутацией, она может согласиться пойти ко мне на зарплату, которая окажется меньше обычной. Вот и выгода для нас обоих. Ведь так она получит хотя бы какую-то работу.

Юный клерк молча кивнул, и Ла Туш продолжил:

– А информация мне требуется самая простая. Нужен лишь адрес этой молодой особы, чтобы встретиться с ней. Вам он известен?

Юнец помотал головой:

– Боюсь, что нет, мсье. Я понятия не имею, где она живет.

Ла Туш изобразил глубокую задумчивость.

– Так как же мне разыскать ее? – спросил он. Но поскольку клерк не предложил никаких вариантов, после паузы Ла Туш сам себе ответил: – Наверное, для начала хорошо бы выяснить, когда именно ее уволили. Это будет полезно. Вы можете помочь мне узнать дату?

– Вы же сами знаете – шесть недель назад. Впрочем, точную дату установить нетрудно. Нужно лишь поднять старые ведомости по зарплате. Только вам придется подождать. Присядьте пока.

Ла Туш поблагодарил его и сел, надеясь, что поиск закончится прежде, чем вернутся другие служащие конторы. Ожидание не затянулось. Буквально через три или четыре минуты младший клерк вернулся.

– Она покинула нас в понедельник пятого апреля, мсье.

– А долго она здесь проработала?

– Почти два года, мсье.

– Весьма вам признателен. Скажите только, как ее имя?

– Элоиза, мсье. Элоиза Ламбер.

– Тысячекратное спасибо! Но я вынужден умолять вас не упоминать о моем визите в разговорах с коллегами. Мне сильно повредит, если пойдут слухи, что мое предприятие переживает кризис. Вот то, что я вам обещал, – и он протянул юноше двадцать франков.

– Этого слишком много, мсье. Я был рад оказать вам услугу совершенно бесплатно.

– Уговор дороже денег, – небрежно бросил детектив и, сопровождаемый ответными благодарностями, покинул офис.

Вот теперь это уже становится интересно, подумал Ла Туш, когда снова вышел на улицу. Буарак увольняет машинистку в тот самый день, когда бочка прибывает к пристани Святой Екатерины. Интересно, не в тот ли день в конторе появилась новая пишущая машинка? Нужно разыскать эту Элоизу Ламбер.

Но как ее найти? Несомненно, где-то в недрах конторы сохранилось личное дело с адресом, но поскольку он считал крайне нежелательной любую утечку информации о своих подозрениях, то предпочел не прибегать к этому источнику данных. В таком случае каков выход из положения? Он видел только один – объявление в газете.

Зайдя в ближайшее кафе, сыщик за бокалом пива набросал такой текст: «Мадемуазель Элоизу Ламбер, стенографистку и машинистку, просят срочно связаться с мсье Джорджем Ла Тушем в отеле «Швейцария» на рю де Лафайет, чтобы узнать приятные для нее новости».

Он перечитал написанное, и ему тут же пришла в голову иная идея. Ла Туш взял другой лист бумаги и сделал новый вариант: «Мадемуазель Элоизу Ламбер, стенографистку и машинистку, просят срочно связаться с мсье Гийомом Фанелем в отеле «Сент-Антуан», чтобы узнать приятные для нее новости».

– Если Буараку ненароком попадется на глаза это объявление, мое имя не должно в нем фигурировать, – сказал он сам себе. – На пару дней я перестану быть Джорджем Ла Тушем и заодно поживу в «Сент-Антуане».

Сыщик отослал текст объявления в несколько газет сразу, а потом отправился в гостиницу «Сент-Антуан» и заказал апартаменты на имя Гийома Фанеля.

– Комнаты понадобятся мне только с завтрашнего дня, – предупредил он службу размещения.

Следующим утром Ла Туш заселился. И уже скоро в дверь его гостиной постучали. Вошла высокая изящная девушка лет двадцати пяти. Она не блистала особой красотой, но обладала приятной внешностью и улыбчивым, добрым лицом. Ее со вкусом подобранное, хотя и неброское платье свидетельствовало о том, что потеря работы не повергла ее в глубокую нужду.

Ла Туш поднялся навстречу и приветствовал гостью поклоном.

– Мадемуазель Ламбер? – спросил он с радушной улыбкой. – Я мсье Фанель. Не желаете ли присесть?

– Я прочитала ваше объявление в «Ле Суар», мсье, и вот – пришла.

– Весьма признателен, что откликнулись на мой зов так скоро, мадемуазель, – сказал Ла Туш, опускаясь в кресло, – и я не отниму у вас много времени. Но прежде чем объяснить суть дела, можно ли мне узнать, та ли вы самая мадемуазель Ламбер, которая еще недавно работала машинисткой в конторе завода фирмы «Эврот»?

– Да, мсье. Я работала там без малого два года.

– Простите, но чем вы можете подтвердить это? Простая формальность, уж извините, но в интересах своих клиентов я обязан соблюсти ее.

На лице девушки появилось удивленное выражение.

– Даже не знаю, как мне это сделать, – сказала она. – Видите ли, я совсем не ожидала такой необходимости.

Между тем Ла Туш вообразил, что, вопреки всем предосторожностям, Буарак мог пронюхать о его затее и подослать к нему девушку с придуманной историей. Но последний ее ответ как раз вполне удовлетворил его. Будь она подставным лицом, девушку заранее снабдили бы нужными документами.

– Ладно, к черту формальности, – он улыбнулся. – Думаю, ничем не рискую, доверяясь вам. Могу я задать вам еще один вопрос? Пока вы еще работали там, была ли приобретена новая пишущая машинка?

На лице девушки отразилось еще более заметное удивление.

– Странный вопрос. Но да, мсье, «Ремингтон» десятой модели.

– А можете точно сказать, когда это произошло?

– Конечно. Я покинула офис пятого апреля в понедельник, а новая машинка появилась за три дня до того – в пятницу второго числа.

Вот это уже была очень важная новость! Ла Туш теперь не сомневался, что надо продолжать беседу дальше. Ему следовало выяснить у девушки всю необходимую информацию, но опять-таки возникала потребность в дипломатии, поскольку он должен был соблюдать полную конфиденциальность.

Он снова улыбнулся и кивнул.

– Простите великодушно, мадемуазель, но мне хотелось убедиться, что разговариваю именно с той девушкой, которая мне нужна. И я задал вам три вопроса, проверяя, знаете ли вы ответы на них. А теперь настало время сообщить вам о себе и в чем суть дела. Однако прежде всего я должен попросить вас сохранить в секрете все, что вы от меня узнаете.

Гостья выглядела все более изумленной, но ответила:

– Хорошо, мсье, даю вам слово.

– В таком случае могу сообщить вам следующее. Я – частный детектив, нанятый компанией, торгующей пишущими машинками, чтобы расследовать случаи весьма необычного… Я стараюсь подобрать другое определение, но не могу, – необычного саботажа и мошенничества, имевшие место в последнее время. Непостижимым образом у некоторых из купленных у нас машинок стали возникать непредсказуемые дефекты. Казалось бы, мелочи, которые не мешают пользоваться ими, но не позволяют создавать наилучшие образцы машинописи. Вы меня понимаете? Неравномерность печати, отклонение некоторых букв от строго горизонтальной линии и прочее. Моим клиентам очень не хотелось бы подозревать своих конкурентов в стремлении ухудшить репутацию своей компании, но другого объяснения не найти. Мне подумалось, что такой человек, как вы, способны дать необходимую информацию, и фирма уполномочила меня передать вам сто франков в качестве вознаграждения за оказанную помощь.

Выражение удивления все еще не покидало лица девушки, когда она ответила:

– Я с радостью расскажу вам все, что знаю, мсье, без всякого вознаграждения. Но пока не понятно, что именно от меня требуется. Боюсь, я не обладаю той информацией, в которой вы нуждаетесь.

– Думаю, мадемуазель, при желании вы вполне способны мне помочь. Только разрешите задать вам еще несколько вопросов. Согласны?

– Конечно.

– Тогда первый вопрос. Не могли бы вы описать ту машинку, которой вы пользовались до приобретения новой?

– Это был «Ремингтон» номер семь.

– Меня интересует несколько другое, – отреагировал Ла Туш, фиксируя в памяти новую подробность. – Я, разумеется, знаю, что речь идет о седьмой модели, поскольку с ней-то и возникли проблемы. Мне же надо выяснить, не имела ли та машинка каких-то изъянов или других особенностей, отличавших ее от других таких же.

– Нет, не думаю, – задумчиво ответила девушка. – Хотя были кое-какие дефекты. Например, изображение буквы S на клавише слегка развернулось вправо, а еще я заметила три царапины вот здесь, – и она в воздухе указала ладонью на боковую сторону воображаемой пишущей машинки.

– Значит, вы сможете узнать ту машинку, если увидите снова?

– Безусловно.

– А теперь припомните, пожалуйста, мадемуазель, какими были особенности шрифта. Возможно, дефекты букв, отклонения строки от горизонтали или нечто подобное?

– Ничего такого, что бы сильно бросалось в глаза. Машинка была уже старая и не современная, но все еще исправная. Правда, мсье Буарак считал иначе, но я придерживаюсь своего мнения.

– Что именно говорил об этом мсье Буарак?

– Он обвинил меня в небрежности. Но на самом деле все получалось совершенно нормально, а в некоторых мелочах уж никак не было моей вины.

– Я абсолютно в этом уверен, мадемуазель. Но, быть может, вы расскажете мне, что произошло?

– Здесь и рассказывать особенно не о чем. Мне поручили большую работу – длинный список спецификаций для завода насосов в Аргентине. Я закончила и, как обычно, положила материалы на стол мсье Буараку. Через несколько минут он вызвал меня и спросил, как я посмела дать ему на подпись столь неопрятно отпечатанный документ. Не понимая, в чем заключается неопрятность, я поинтересовалась, на что конкретно он жалуется. Мсье Буарак указал мне на совершенно незначительные дефекты – главным образом на неровность некоторых строк, на чуть размытые контуры двух или трех букв. Думаю, ни я сама, да и никто другой не обратил бы на это внимания.

Мсье Буараку пришлось объяснить, что причина не в моей небрежности. Просто машинку нужно было немного подновить. Но он обвинил меня в том, что я печатала, слегка нажимая на клавишу верхнего регистра, сама того не замечая, но, мсье Фанель, уверяю вас, я не делала ничего подобного. Когда я сказала об этом мсье Буараку, он сначала задумался, потом извинился и заявил, что мне необходима новая машинка. Он почти сразу позвонил в магазин, и в тот же день после обеда нам доставили «Ремингтон» десятой модели.

– А что сталось со старым седьмым номером?

– Тот же мужчина, который привез новую машинку, забрал старую с собой.

– И на этом ваш спор закончился.

– Да, закончился, мсье.

– Простите, если я ошибаюсь, но ведь вас уволили из-за какого-то недоразумения и разногласий с мсье Буараком, не так ли?

Девушка покачала головой.

– Вовсе нет, – ответила она. – Ничего подобного не было. Просто в следующий понедельник, то есть через два дня после переполоха с машинкой, мсье Буарак уведомил меня, что начинает реорганизацию офиса, и ему отныне нужно иметь одной машинисткой меньше. А поскольку я нанялась на работу позже остальных, то мне и предстояло уйти. Он сказал, что приступает к изменениям немедленно, и потому хотел, чтобы я подала заявление об уходе сразу же. Компенсируя отсутствие положенного предварительно уведомления, он велел выплатить мне вперед месячное жалованье, а потом написал великолепную рекомендацию, которая, кстати, у меня с собой. Мы с ним расстались вполне по-дружески.

В документе, показанном девушкой, говорилось:

Настоящим я имею честь и удовольствие засвидетельствовать, что мадемуазель Элоиза Ламбер работала в моей фирме стенографисткой и машинисткой в период с августа 1910 по 5 апреля 1912 года, полностью удовлетворяя всем требованиям, предъявляемым мной и моим управляющим. Она проявила себя аккуратной, трудолюбивой сотрудницей, в совершенстве владеющей своей профессией, обладая превосходными манерами в общении и безукоризненной дисциплиной. Она вынуждена покинуть нашу компанию по причинам, которые не зависят от нее, а лишь в силу сокращения нами штата работников. Я расстаюсь с ней с величайшим сожалением и готов с уверенностью рекомендовать ее любому будущему работодателю.

(Подпись): Рауль Буарак,

исполнительный директор.

– Рекомендация действительно весьма лестная для вас, мадемуазель, – прокомментировал прочитанное Ла Туш.

Он ненадолго вышел в соседнюю комнату апартаментов, служившую спальней, и прикрыл за собой дверь. Затем достал из блокнота образец почерка Буарака и сравнил подпись с той, что тот поставил под своими показаниями. Тщательный анализ удовлетворил его: подпись на рекомендательном письме была подлинной. Он вернулся к девушке и отдал ей документ.

– Спасибо, мадемуазель. А теперь не могли бы вы постараться припомнить кое-что еще? Не приходилось ли вам в последние дни работы печатать письмо несколько необычного содержания? О крупном выигрыше в государственную лотерею и об отправке денег в Англию в некой бочке?

– Нет, мсье, ничего подобного я не печатала, – ответила машинистка, откровенно пораженная таким вопросом.

Ла Туш пристально следил за ней и удостоверился, что у нее не возникло подозрений в правдивости его истории, и в том, за кого он себя выдавал. Однако странность его вопросов и дотошность сыщика могли позже породить у девушки подозрения. А потому, чтобы этого не случилось, он продолжил разговор о седьмой модели «Ремингтона». Спросил, не заметила ли она каких-либо признаков, что механизм кто-то втайне разбирал на части, а закончил заявлением: вероятно, в данном случае произошла ошибка, и подвергнувшаяся столь детальному обсуждению машинка не относилась к числу тех, которые интересовали детектива. После чего Ла Туш записал ее домашний адрес и вручил сто франков. Сперва для вида отказываясь, деньги она все же взяла.