Текст книги "Водоворот"

– Я пыталась, – голос дрожал. – Он мне не поверил. Он никогда мне не верил. Однажды утром он пришел ко мне и сказал, что начнет копать там, где, как я думаю, лежит Линея.

– И что? – спросил Никлас, так как Хайди замолчала.

– Я не знала, где именно. Только чувствовала, что это у моря на одной из лужаек. Он сказал, что этого недостаточно. Сказал, что ему придется прокопать семь километров и он не может копать наугад.

Никлас решил вернуться к куклам.

– И этим летом вы… снова что-то почувствовали?

Она вытерла слезы большой ладонью.

– Море вымывает землю, уже несколько метров смыло с тех пор. Я знала, что время настало, что и ее тоже скоро вымоет на поверхность. Поэтому я отправила в море ее кукол, чтобы они встречали ее. Все забыли о Линее. Все, кроме Конрада. А над ним смеялись. Я хотела, чтобы люди заговорили о куклах, начали выяснять, чьи они. Чтобы они были готовы к ее появлению.

Никласу никак не удавалось до конца поверить в то, что он слышал.

– А как же женщины, одетые как куклы?

– Они все испортили, – Хайди зарыдала. – Куклы стали символом смерти. А должны были стать чем-то прекрасным. Ведь это куклы Линеи.

– Тавана и Табу?

– У нас было много кукол, но Тавана и Табу были особенными. Их подарили нам – мне и Линее. Мы играли с ними каждый день. Когда нас разлучили, она приносила ее каждый раз, когда приходила ко мне. Они всегда были вместе. Потому что принадлежали друг другу.

– То есть вы не знаете, кто желал женщинам зла или почему их одели, как кукол, которых вы отправили в море?

Хайди покачала головой.

Никлас верил ей, хотя это означало, что он вернулся к началу расследования и был очень далеко от разгадки. Похоже, Хайди взяла себя в руки, и он протянул ей меховой воротник, который она прятала двадцать пять лет.

– Я пыталась выяснить, чья эта вещь. Ходила от дома к дому.

Никлас начал понимать.

– Те взломы – это были вы, да?

– Я ничего не брала.

– Я знаю. Вас никто не собирается наказывать.

Она взяла в руки куклу, которая лежала у нее на коленях.

– И в этот раз – опять вы?

В знак согласия Хайди промолчала. Она, уверенная в том, что воротник принадлежит убийце, не думая о том, насколько сложно проникнуть в чужой дом, искала пальто с оторванным меховым воротником. И именно Хайди, убежденная, что морская вода скоро размоет землю и Линея появится, в последней отчаянной попытке отыскать владельца воротника вновь залезла в чужое жилище. Никлас посмотрел на сидящую перед ним женщину – многие видели в ней лишь несчастное создание, но, подобно Конраду, она обладала могущественной силой – верной любовью. Он многому научился у них обоих.

К тому моменту, когда Никлас вернулся домой, Кари-анне уже подыскала место для рыси и поставила ее в углу гостиной.

– Ну как тебе? – она улыбнулась той же гордой улыбкой, которая когда-то, наверняка, украшала лицо охотника.

– Не совсем в моем стиле.

– Как думаешь, тебе понравится? – Карианне отступила на пару шагов и с довольным видом разглядывала чучело. Пасть у зверя была приоткрыта, как будто доказывая, что животное дикое. Ведь основное оружие рыси – молниеносный бросок. Сильного укуса вполне достаточно, чтобы мгновенно лишить жертву жизни, а когтями она может быстро и умело разорвать зайца или лисицу. Никлас поежился от этой мысли и снова почувствовал сильную колющую боль в животе.

– Все хорошо, Никлас?

– Мне нездоровится.

– Ты такой бледный. В чем-то сомневаешься?

Никлас покачал головой, он ненавидел себя за то, что жена заметила. Страх превратился в физическую боль.

– Я налью чай, – Карианне успокаивающе погладила мужа по плечу, проходя мимо, и он понял, что она все понимает.

Он смотрел на чучело, сначала неприязненно, затем к этому ощущению прибавилось еще кое-что – подсознание предупреждало о каком-то злодеянии. Когти, по пять штук на каждой лапе, были длиннее, чем он думал. Перед глазами Никласа появилась картинка – дежурный врач откидывает одеяло и видит раны на коже. Пять царапин, между ними расстояние в палец. Полицейские, в принципе, согласились с тем, что хищный зверь вряд ли бы остановился на этом, так что царапины явно были искусственными. В горах вокруг Бергланда большие хищники не водятся, так говорили все жители, но вот трофеи – чучела – вполне.

Он слышал, как Карианне суетилась на кухне. Она что-то напевала, очень довольная собой, казалось, она и забыла о том, что серьезно больна. Она была рада, что отцу стало лучше. Они очень близки, это вполне естественно. Все ее детство он был ей и отцом, и матерью. И болезнь еще больше сблизила их. Жертвенная любовь Рейнхарда достойна уважения, хотя порой он переходил границы. Рейнхард. Если он действительно снова начал руководить жизнью дочери и симулировал болезнь, чтобы заставить их переехать на север… Мучаясь угрызениями совести из-за одной только этой мысли, Никлас достал из кармана зубочистку в пластиковой обертке. Он обычно брал парочку после ужина в кафе, так что в карманах у него всегда были залежи. Никлас немного приподнял зверя и провел зубочисткой по внутренней стороне когтя. На дереве осталось темное густое вещество. Никлас решил отправить его на анализ, только лишь для того, чтобы опровергнуть свои опасения.

Глава 33

Часы пробили одиннадцать. Рино все еще сидел у Тор-кила Брюна, акушера, который когда-то принял роды у матери Эвена Харстада, а сейчас, не отрываясь, смотрел на огонь в камине. Врач только что нарушил врачебную тайну, и его чувство самоуважения серьезно пошатнулось.

– Такие секреты хранятся надежнее, чем просто врачебная тайна, – Брюн строго взглянул на инспектора, словно говоря, что он должен разделить с ним угрызения совести.

– А Эвен знает об этом?

– Не думаю, – Торкил сменил позу и сразу показался более приземленным. – Но я уже давно не удивляюсь, что могут выяснить люди. Мне часто сообщают такие вещи, которые, как я думал, никогда не покинут больничные стены. Но слабые звенья есть везде.

– Сестры? – поинтересовался Рино.

– Это вы сказали, не я. Может, и они. Те, кто прикасается к тайне – акушеры, хирурги, – серьезнее относятся к ее соблюдению. А сестры немного отстранены от процесса, не говоря уж о секретарях, бухгалтерии и прочих бумажных червях. Для того, чтобы врачебная тайна соблюдалась, все должны уважать ее одинаково.

Пальцы старого врача подрагивали. Он уже во второй или третий раз подносил ко рту пустую чашку. И проповедь о морали он сейчас произнес, прежде всего чтобы укрепить свое собственное ощущение справедливости.

– Я до сих пор не уверен, стоило ли мне все вам рассказывать.

– То, что вы сделали, не только правильно, но и очень полезно, – я это знаю. И вы в этом убедитесь! – Рино действительно так считал, а не просто хотел поддержать старика. – Его сводная сестра…

– Да?

– Вы помните, как ее зовут?

– Ингеборг, как-то так… – Брюн жестом показал, что подобные сведения слишком незначительны, чтобы обращать на них внимание. – Она когда-то там тоже жила, но что-то подсказывает мне, что ей повезло вовремя уехать. Кстати, именно она является формальной владелицей дома, насколько я знаю.

Рино решил не продолжать расспросы, понимая, что Брюну нужно успокоить собственную совесть. К тому же он был потрясен рассказом старого врача.

Глава 34

Во время заседания следственной группы Никласа трясло. Рассказывая историю Эдмунда и Андреа, ему приходилось останавливаться и переводить дух. Когда Никлас, наконец, дошел до самой сути – визита к Хайди, пот градом стекал по лбу. Хотя слушатели, несомненно, были удивлены и захвачены его рассказом, он заметил, как они переглядывались. Им не понравилось, что он действовал в одиночку и не поделился своими открытиями раньше.

– Ты поверил тому, что говорили твои рассказчики? – нарушил тишину Бё.

Поверил ли он? Мог ли он с уверенностью утверждать, что Лилли Марие рассказала ему полную и чистую правду? А Хайди? Физически она действительно была ущербной, как и говорили окружащие, но, общаясь с ней, Никлас чувствовал, что она не так проста, как принято считать.

– Да, – твердо ответил Никлас. – К тому же не сложно подтвердить, что Лилли Марие действительно дочь Андреа.

– Я помню, кто-то говорил о женщине, провалившейся под лед, но не могу ее вспомнить, – Бё прикрыл глаза, как будто вновь копался в глубинах памяти. – Ходили разные слухи. О муже-алкоголике и о том, что дома у них все было очень неблагополучно. Кажется, люди начали болтать уже после несчастья, и все это подтверждает твой рассказ. Ведь детей распределили по разным семьям.

– Если история подтвердится, по крайней мере, то, что рассказала Хайди, мы в тупике, – Брокс словно кого-то в этом обвинял. На его лице проступила усталость, меньше всего ему сейчас было нужно, чтобы те тоненькие нити, которые наметились в расследовании, оборвались.

– Я думаю, мне стоит самому с ней поговорить, Сандсбакк тоже наверняка захочет присоединиться.

Через полчаса должны были приехать следователи из Центрального управления, и Броксу явно не хотелось рассказывать им о том, что среди них есть одиночка.

– То есть ты считаешь, что из-за кукол эта история превращается всего лишь в ностальгическую чепуху? – Линд покачал головой. То ли он не поверил тому, что рассказала Хайди, то ли подозревал, что убийца использовал кукол, чтобы сбить полицейских со следа. – Я, конечно, ничего не хочу сказать, но то, что через двадцать пять лет Хайди вдруг почувствовала, что останки ее младшей сестры скоро проявятся, звучит весьма неправдоподобно.

Все замолчали, Никлас хотел было еще раз сказать, что и Лилли Марие, и Хайди говорили вполне убедительно, но промолчал. Он сказал достаточно.

– Нужно допросить обеих. Хочу получить еще одно мнение помимо твоего, Никлас, – Брокс не смотрел Никла-су в глаза, было ясно, что он рассержен из-за вольностей, которые тот себе позволил. А может быть, он просто разозлился, ведь теперь у них не оставалось никаких версий.

* * *

– Кажется, я сегодня не слишком популярен.

Никлас пил кофе в кабинете Линда.

– Если твоя история подтвердится, станешь звездой.

– Но…? – Никлас чувствовал, что Линд скептически отнесся к услышанному.

– Я готов поверить в историю об Эдмунде и Андреа, многие из нас что-то слышали об этом. Но я очень сомневаюсь в сверхъестественных способностях Хайди.

– Она кажется гораздо более адекватной, чем мне рассказывали.

– Судя по ее рассказу, так оно и есть, и все-таки… – Линд махнул рукой, показывая, что готов принять любые варианты, но по выражению лица было ясно, что это не так.

– Не знаю, – Никлас задержал дыхание из-за новой волны спазмов, заставившей его согнуться. – С первого же дня я чувствовал, что мы идем по ложному пути и что разгадка совсем не там, где кажется на первый взгляд.

– Что с тобой, Никлас? – Линд отставил чашку с кофе и передернул плечами, как будто стряхивая с себя мошку.

– Кажется, подцепил вирус. Живот крутит.

– Ты бледный как смерть. Поезжай домой – отлежись. Я скажу Броксу, что ты ужасно выглядел.

– Спасибо за комплимент.

– Моя дружба безгранична.

* * *

Сначала Никлас отказался от предложения Линда, но из-за новых спазмов ему пришлось уехать. Дома никого не было. Скорее всего, Карианне опять вызвали в банк. Похоже, дела у нее налаживались. И все благодаря ужасному преступлению.

Спазмы накатывали регулярно, но уже не были такими сильными. Он лежал на диване и смотрел на рысь. Невероятно – он отправил зубочистку на анализ, опять не поставив в известность Брокса. Если Карианне когда-нибудь об этом узнает, она решит, что он сошел с ума.

Мысли вертелись вокруг событий последних дней, ощущение, что он что-то упустил, становилось все сильнее. Он попытался обдумать все еще раз, прошелся по всем событиям, начиная с того дня, когда нашли Эллен Стеен и заканчивая беседой с Хайди. Он представлял себе картину вновь и вновь, все сильнее убеждаясь в том, что разгадка у него перед глазами, в чем-то, на что они давно уже не обращают внимание. Вспоминал, как лежали на песке распростертые женщины, одетые как куклы, которых Андреа подарила своим детям. Неужели убийца действительно использовал прибившихся на пляж кукол лишь для того, чтобы сбить их со следа? Ведь он не только повторил их одежду – поза, в которой лежала Сара Халворсен, была неестественной, ее специально уложили так, чтобы она указывала куда-то рукой. Никлас вспомнил, что проследил взглядом за направлением руки – горы, вершина, Брокс назвал ее Рог. Тогда это не навело его ни на какие мысли, да и сейчас тоже… А в какой позе лежала Эллен Стеен? Когда они с Линдом приехали на место происшествия, врачи уже пытались реанимировать женщину. Они вполне могли упустить почерк преступника.

Он вспомнил, как звали пожилую пару, которая обнаружила женщину – Ада и Юлиан, но вот фамилию он не запомнил. Никлас взял телефонный каталог и принялся искать. Бергланд занимал в каталоге всего шесть страниц, так что через минуту он набирал номер телефона единственного Юлиана в городе. Ответила Ада. Никлас представился и попросил ее описать позу, в которой лежала Эллен Стеен, когда они ее нашли.

– Она лежала на животе, – ответила Ада и добавила недовольным тоном: – Вообще-то я это уже говорила.

– Я знаю. Я хотел бы узнать детали: как были расположены ее руки? Они были вытянуты вдоль тела?

– Повторюсь: одна рука была вытянута вперед, как будто она пыталась ползти или…

Он почувствовал, что она еще под впечатлением от случившегося.

– Постарайтесь представить себе, как она лежала. В каком направлении была вытянута рука?

– Господи! – Ада глубоко вздохнула, как будто вопрос был безнадежным. – Юлиан! Юлиааан!

Когда Юлиан взял трубку, Никлас ожидал худшего. Он повторил свой вопрос и услышал, как старик задал его жене, потом они немного пошептались:

– Моя жена все никак не может отойти от того происшествия.

– Понимаю. Поверьте, я не стал бы вас беспокоить, если бы не интересы следствия.

– Ада подошла первой, но мы оба уверены, что одна рука у женщины была вытянута.

– И куда указывала?

– Послушайте, ну откуда же нам знать?

– В сторону гор или…

– Да, да, в сторону гор…

У Никласа перехватило дыхание – новый приступ скрутил его.

– Пожалуйста, сделайте мне одолжение. Давайте съездим на пляж сейчас, и вы попробуете показать, как она лежала.

– Ну, хорошо…

Никлас почувствовал, что старик сомневается, и представил себе, как он ищет поддержки у жены.

– Прямо сейчас?

– Нам нужен дневной свет. Я за вами заеду.

– Вы знаете, у нас много дел…

– Где вы живете?

– Прямо у школы. Красный дом с белыми окнами.

– Буду через десять минут.

* * *

– Примерно так, – Ада немного походила туда-сюда, словно прислушиваясь к себе, потом остановилась, поставила ноги вместе и посмотрела на горы вдали.

Огораживающую ленту давно убрали, но металлический штырь все еще стоял на том месте, где нашли Эллен Стеен.

Ада Хермансен подняла полы пальто и при поддержке заботливого супруга опустилась на колени. Она разглядывала песок, а потом посмотрела вдаль. Потом немного отодвинулась и сделала то же самое.

– Да, – она кивнула, самой себе подтверждая, что уверена в своих словах. – Рука указывала в этом направлении.

Никлас встал на колени возле нее и посмотрел туда, куда показывала женщина.

– На среднюю вершину?

Она опустила руку, видимо, еще сомневаясь.

– Я не совсем уверена, но думаю, что да, – Ада обернулась. – Юлиан, как по-твоему?

Ее супругу явно было не по себе, он вытянул шею и внимательно посмотрел на горные вершины.

– Средняя из вершин Онестинд? Вообще-то, я не обратил внимания, куда указывала рука, заметил только, что она была вытянута вперед. Вполне возможно, именно в этом направлении.

– Да, я уверена, – женщина попыталась встать, и Никлас поспешил ей помочь.

– Думаете, это что-то значит? – спросила она, стряхивая песок с коленей.

– Нужно перевернуть все камни.

– Я всегда говорила: куклы о чем-то предупреждают.

В этот момент Никласу пришла в голову идея.

– У вас случайно нет карты Бергланда?

– Даже несколько, – Юлиан явно пытался понять, о чем думает полицейский.

– Можно я одолжу одну?

Через полчаса Никлас вернулся домой. Он отвез Аду и Юлиана домой и забрал у них карту времен семидесятых, она была самой подробной. Он разложил стол и полностью раскрыл карту. Пляж, на котором нашли Сару Халворсен, находился севернее того, на котором он только что побывал. На карте были отмечены вершины Онестинд и Рог, он проверил это перед тем, как взять карту. Женщин положили так, чтобы они куда-то указывали, Никлас не мог поверить, что это получилось случайно. Линейки у него не было, так что ему пришлось довольствоваться куском плинтуса. Никлас как можно точнее отметил те места, где нашли женщин, учел погрешность высоты и провел линию между вершинами и отмеченными точками. Он довел линии до пересечения. Они встретились на восточном побережье Бергланда в одной из многочисленных бухт. Хотя Никлас не очень хорошо был знаком с окрестностями, он сразу же узнал эту бухту и понял, что там находится всего один дом – дом отца Карианне.

В этот момент он понял, что разгадка всегда была у него перед глазами. Все дело в Карианне. Несмотря на то, что болезнь лишила ее возможности жить обычной жизнью подростка, удача всегда ей сопутствовала. Все началось с места в колледже. В этот момент отец решил – нет, не управлять жизнью дочери, а контролировать ее окружение, чтобы все было ей на пользу. Ему пришлось ненадолго ослабить поводок после того, как она уехала из дома, а все попытки заманить ее обратно заканчивались ничем. Никлас понял, что Карианне рассказала отцу о первых симптомах своей болезни, о том, что что-то опять не так. Скорее всего, Рейнхард узнал все задолго до Никласа. И стремление держать ситуацию под контролем снова проснулось. А для этого требовалось заманить ее домой. Поэтому появилась его болезнь. Правильно? Картинки мелькали перед глазами, странные, невероятные, от них у него закружилась голова. Он не хотел им верить, но не мог отделаться от мысли. Мотивов нет, связи между жертвами нет – прямо как в сценарии фильма ужасов, мелькающего на экране. Кари-анне сейчас на работе. Заменяет Эллен Стеен. Живот снова скрутило. Он вспомнил, как тетка хвалила свою племянницу, утверждала, что нападение на нее было актом слепого и бесцельного насилия. Потому что никто не мог желать Эллен зла. Разве что тот, кто недавно переехал в их городок, сидит без работы и располагает достаточными знаниями и опытом, чтобы занять ее место. В этот момент комок в животе перерос в приступ тошноты, и Никлас побежал в ванную. Его неистово рвало в унитаз, а перед глазами вставал образ Карианне. Она показывала ему полуостров, каждую бухточку, каждый закуток. И привела его к дому своей мечты, сказала, что в таком доме она, не задумываясь, осталась бы навсегда. Это был дом Сары Халворсен.

Глава 35

Никлас сидел, уставившись в окно, шокированный тем, какой оборот приняло это дело. Внезапно его внимание привлек свет фар. Он подумал о том, что скажет Карианне, и запаниковал. Увидев, как к дому поворачивает старый «вольво» полицейского из Будё, Никлас почувствовал облегчение. Через полминуты раздался стук в дверь.

– Входите! – сказал он и сложил карту.

Рино заглянул внутрь:

– А вы домосед!

Никлас опять удивился тому, насколько не похож этот неопрятный человек на полицейского. Он явно не причесывался после сна – с одной стороны шевелюра была примята, а с другой торчала пучком дикого чертополоха. Недельная щетина уже не казалась симпатичной, а джинсовая куртка устарела как по времени года, так и по столетию.

– Неважно себя чувствую.

– Я просто хотел попрощаться.

– Вы получили ответы на свои вопросы?

Рино прислонился к дверному косяку и ухмыльнулся.

– Я не совсем уверен в том, что увидел, но картина начинает проясняться. На какие-то вопросы ответы я получил. Например, узнал, что Ингеборг, женщина, у которой вы снимаете дом, сестра Эвена. Может быть, именно поэтому она и захотела, чтобы подвал был закрыт. Она знала, что там происходило, может быть, даже сама это ощутила.

Скорее всего, так. Мрачная глава ее жизни, которую она хотела запереть на замок. А может быть, сам Эвен настоял на этом. Ведь она сопротивлялась и с трудом позволила себя уговорить, чтобы они использовали подвал, с оговоркой, что там будут только храниться вещи.

– Зло порождает зло, – сказал Никлас.

– Да, и это тоже. Но, я думаю, Эвен во всем винит отсутствовавшего биологического отца. Мать умерла в результате… я бы сказал, весьма сомнительного несчастного случая, он родился всего за несколько часов до ее смерти. Насколько я понимаю, никто не знает, кто отец ребенка, а Эвен попал к садисту Лоренцу. Я думаю, больше всего он ненавидит именно своего биологического отца, который так и не появился в его жизни и позволил сыну в одиночестве сражаться с адскими волнами своей судьбы. Вряд ли Эвен стал защитником сирот случайно, – Рино скрестил ноги, и ботинок закачался на ноге, свободной от тяжести тела. – Думаю, именно поэтому он преподает такие жестокие уроки, заставляет нерадивых отцов проходить через те мучения, которые когда-то перенес сам.

– Иначе говоря, сочувствующий мститель?

– Думаю, он перешел границу. Мне только что сообщили, что последней жертве пришлось отнять руку.

– Господи боже!

– Господь, похоже, упустил их из виду – и мальчика, и его невольную жертву.

Никлас повернулся на стуле.

– Вы сказали, сомнительный несчастный случай?

В этот момент зазвонил мобильный телефон. Он увидел, что звонит Карианне. Мысли закрутились в голове, но он не успел ничего придумать и ответил на звонок.

– Привет, это я, – голос был веселый и радостный. – Как дела?

– Я, видимо, подхватил какой-то вирус.

– Тебе опять плохо?

– Думаю, скоро пройдет.

– Я просто хотела сообщить, что звонили из больницы, – Карианне немного помолчала. – Пробы тканей совпали. Ты можешь быть донором.

Никлас услышал слова, понял их смысл, но ему показалось, что все вокруг внезапно померкло и исчезло.

– Замечательно, – он услышал свой голос, было явно слышно, что радость неискренняя.

– Я понимаю, Никлас. Мне тоже очень жаль, хотя у меня нет выбора.

– Мне не жаль.

Она засмеялась.

– Ты отдаляешься и становишься странным каждый раз, когда мы начинаем говорить на эту тему. Не нужно притворяться. Все, кто соглашаются на донорство, сомневаются. Ведь это серьезное вмешательство.

Вмешательство. Его опять затошнило.

– Когда…когда это станет актуальным…

Она снова засмеялась. Она смеялась не над ним, а потому что была рада, чувствовала облегчение.

– В этот раз мне не нужно полагаться на случайность и удачу. Я буду ездить к врачу каждую неделю, так что посмотрим. Думаю, в ближайшее время ничего не будет. Но к Рождеству я кое-что еще у тебя украду.

Комната все еще кружилась перед глазами.

– Кое-что еще?

– Я ведь уже украла у тебя сердце, правда?

– Что?

– Господи, Никлас. Думаю, тебе нужно несколько минут, чтобы прийти в себя. Я сейчас должна подготовить несколько отчетов для руководства. Давай я тебе перезвоню попозже?

– Я действительно рад, Карианне. Поверь мне…

– Я верю тебе, Никлас. Но думаю, тебе надо признать, что нужно время, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Никто не говорит «да», просто пожав плечами. Вот и все.

– Хорошо.

– Я позвоню, пока!

Никлас услышал за спиной глухой звук, и все вокруг вернулось на свои места. Он совсем забыл о своем госте, который, вытянув ногу, пытался поддеть слетевший ботинок.

– Все хорошо?

– Это Карианне, моя жена. Она сообщила, что мне придется отдать ей почку.

Снова глухой удар. На этот раз ботинок отлетел на середину кухни.

Рино выглядел так, как будто его ударили по голове.

– Отдать?

– Эй, меня собираются разрезать, а не вас.

– Она опять больна? – Рино доковылял до ботинка и всунул ногу.

– Почки. Она… вы сказали, опять? По-моему, я вам об этом не говорил, но это так. Врожденная недостаточность. А теперь она вбила себе в голову, что я этого чертовски боюсь, – Никлас поднял телефон, чтобы объяснить, о чем был только что разговор. – Сейчас столько всего происходит.

Рино остановился посреди кухни. Он, простоватый и неопрятный, внезапно оказался здесь совсем не к месту.

– Я вовсе не хотел этого говорить…

Никлас сразу же понял, что сейчас услышит что-то крайне неприятное.

– Говорите!

– Мать Эвена… черт! Я дал слово, что никому не расскажу об этом, и вот не прошло и часа, как я его нарушаю!

Он замолчал, и Никлас почувствовал, что не хочет этого знать, ведь то, что сейчас скажет инспектор, станет потрясением.

– Мать Эвена стала донором… – Рино смотрел в пол.

– Боже мой!

– Больной девочке из вашего городка оставалось жить несколько недель. Она получила почку. Ведь мать Эвена все равно была уже мертва…

Никлас почувствовал приступ рвоты, но весь вес тела, казалось, сместился под колени, и он не смог двинуться с места.

– Я говорил с врачом, который принимал Эвена. Его мать привезли в больницу…

Ноги все еще не слушались, но Никлас устоял.

– Мир такой маленький…

Он всегда знал, что разгадка лежит гораздо ближе, чем ему бы хотелось. Нападения, которые произошли в последнее время, не были случайностью – время было выбрано точно. Все случилось потому, что они с Карианне приехали в Бергланд. И главная цель – заставить их остаться навсегда.

– Сомнительный несчастный случай, так вы сказали? – Никлас без сил опустился на стул.

– Сомнительные обстоятельства, – Рино тоже присел. – Она съехала на велосипеде с дороги и врезалась в скалу.

– Съехала с дороги, – ничего больше ему знать было не нужно.

– За две недели до родов. Вообще-то, мало кто садится на велосипед в таком состоянии. Врач сказал, что сразу в этом засомневался. Рана по центру головы – вот и все.

По центру головы.

– Если ты врезаешься в гору, то инстинктивно постараешься защитить голову, подавшись вперед. А у матери Эвена даже царапин на руках не было.

Никлас снова подумал о той прогулке, когда они с Карианне прошлись по склону за домом. Она еще раз рассказала о своей болезни, которая наложила отпечаток на все ее детство. Он все это уже слышал, но в этот момент то, что она рассказала, обрело новый смысл. Она говорила об очереди на операцию. «Внезапно я оказалась первой в списке», – сказала она. И поэтому все произошло очень быстро. Отец сам взялся за решение проблемы, отец, от отчаянья решившийся на все что угодно. На все. Даже на то, чтобы самому найти донора для дочери. Каким-то образом он узнал, что мать Эвена дала согласие на донорство, и, видимо, повлиял на нее. Могло ли все быть именно так? Мог ли он использовать ситуацию, в которой они оказались – больная девочка и кто-то при смерти? Сначала заставить одного или нескольких человек согласиться на донорство, потом несчастный случай – так?

– Это, конечно, чистой воды подозрения. Мать Эвена умерла, но подарила новую жизнь вашей жене. Я бы не рассказал вам об этом, если бы…

– Я вас не виню, – Никлас поднял руку, жестом показывая, что инспектору не нужно извиняться, но на самом деле он пытался поймать блуждающую в голове мысль. – Эта травма головы…

– Рана прямо по центру головы. Видимо, ее выбросило вперед, прямо на скалу.

По центру головы.

– Она была жива, когда ее доставили в больницу?

– Она умерла через несколько часов после того, как извлекли Эвена.

Человеческие органы можно использовать в течение всего нескольких часов после смерти донора. Все должно происходить быстро. В идеале донора нужно привезти в больницу еще живым. Идеальный несчастный случай. Потому что не повезло в первый раз?

– Когда это случилось? Когда произошел несчастный случай?

– Вам нужен точный ответ?

– Дата и год.

– 20 сентября 1983 года.

Через неделю после исчезновения Линеи. Сначала донором должна была стать Линея. Но что-то пошло не так. Видимо, ее состояние могло вызвать подозрения, а может быть, от удара она внезапно умерла. Так все и произошло, да?

– Вы правы. Мир очень маленький. И все вокруг взаимосвязано.

– Что вы хотите сказать?

– Это происшествие имеет глубокие корни.

– Стало намного понятнее.

– Думаю, это убийство. И оно связано с останками, которые мы обнаружили. Полагаю, с матерью Эвена убийце удалось то, что у него не получилось с Линеей.

Рино сменил позу.

– Боюсь, я не совсем понимаю.

– Мне кажется, подчеркиваю, кажется… – он немного помолчал, собираясь с силами, чтобы высказать свои подозрения. – Что план был такой: почка должна кому-то послужить.

– Что?

Никлас встал и прошелся по кухне.

– Думаю, она попала в аварию именно потому, что согласилась стать донором. Вы знаете, сколько людей в кармане носит карточку донора?

– Немного.

– Почти никто. С точки зрения статистики, это должно означать, что и в Бергланде таких людей нет. В лучшем случае – один человек. И этот самый единственный умирает таким образом, что его орган можно использовать. К тому же Карианне была в критическом состоянии. Ей нужна была почка. И внезапно она оказалась первой в очереди.

– Господи!

– Можете оказать мне услугу?

– Конечно.

– Скорее, даже две. Мне бы хотелось, чтобы эта версия осталась между нами.

Рино кивнул.

– А еще я хочу знать, кто нашел ее и привез в больницу.

– Совсем необязательно это имеет значение.

– Необязательно. Но тот, кто подстроил этот несчастный случай, должен был позаботиться, чтобы она оказалась в больнице быстро. Очень быстро. То есть либо он сам ее отвез, либо подстроил, чтобы ее нашли.

– Не уверен, что мой пожилой врач откроет мне дверь еще раз. Боюсь, его до сих пор терзают угрызения совести за то, что он вообще что-то мне рассказал.

– Если все было именно так, как мы думаем, ему придется рассказать – хочет он этого или нет.

– Я использую все, что вы мне сказали, как только смогу.

– Я знаю, вы собирались отправиться домой…

Рино достал жевательную резинку из кармана куртки.

– Забудьте об этом! Не уеду, пока не докопаюсь до самой сути.

Через пять минут Никлас остался на кухне один. Он думал о Карианне и о той почке, которая поддерживала в ней жизнь целых двадцать пять лет. Если бы все сложилось так, как, по его опасениям, было задумано, это была бы почка Линеи. Ему нужно было знать наверняка, выяснить, как все было на самом деле. Никлас прошел в спальню и включил интернет, связь шла через модем, и для того, чтобы что-то найти, пришлось набраться ангельского терпения. Он не знал фамилии Лилли Марие, поэтому решил поискать просто гадалок. Результаты оказались на удивление многочисленными, но уже через пару минут он ее нашел. Лилли Марие – вижу ваше прошлое, предсказываю будущее. По-настоящему.

Конечно, номер не личный. Никлас набрал коммерческую службу 815. Мягкий женский голос сообщил ему, что он второй в очереди, и Никлас понадеялся, что это означает, что линия работает. Прошла вечность, и он уже пожалел, что не сел в машину и не поехал к ней сам, но в этот момент на другом конце провода он услышал ее голос.