Текст книги "Танго с призраком: Орильеро. Канженге. Милонгеро"

И сделал ручкой, выходя за дверь.

Пес с ней, с испорченной курткой. И с рубашкой. Дома переоденется. А пока он еще не ушел домой…

Серхио наверняка еще на работе. Надо к нему заглянуть.

* * *

Тони медленно смешивала соль и травы.

В окно заглядывала луна, девушка подставляла смесь под лунные лучи и шептала наговор.

Старый, ведьминский…

Долорес хорошо ее научила.

– …двери затворяю, силу закрываю, как тень от креста, все, дочиста…

Дверь она предусмотрительно подперла стулом.

Ведьминская ворожба – тихая. Никто не узнает, если не увидит. Вот и пусть не видят, так спокойнее будет. Пусть не слышат…

Антония Лассара не должна так поступать?

Наверное…

Маги с презрением относились к ведьмам, пожимая плечами. Да что могут эти тупые деревенские бабы? Кому нужны их убогие травки?

А ведь эти бабы знали не меньше иного мага, и не всегда хорошее и доброе. Знали, практиковали, учили, передавали свои знания другим. Книги передавали по наследству.

Долорес учила Антонию больше из жалости. Кусок хлеба заработать разве что. Мало ли какая беда случится… пусть ту силу в обряды она не вложит, какую надобно, но хоть внешний вид покажет. Так и сложится…

Сила магов и сила ведьм шла от разного корня. Маги управляли стихиями. Ведьмы черпали свои силы от земли, от природы. Если сравнивать – маги рубили топором, ведьмы вышивали гладью. Сил у них было куда как меньше, чем у самых слабых магов, но именно поэтому они могли… многое.

Можно убить человека мечом.

А можно – и иголкой. Надо только знать, куда эту иголку воткнуть. И ведьмы накапливали знания. Медленно, уверенно, поколение за поколением… с тех пор, как на них перестали охотиться. Сейчас ведьм карали только за конкретную и доказанную вину. И церковь уже так не кидалась…

Долорес учила, Тони училась, но ведьминские заклинания в ее устах обретали новый смысл. Все же сила, которая их наполняла, имела смысл.

Вот и сейчас…

Изначально это был заговор от воров.

Двери запираю, засовы замыкаю, злу не войти, добра не найти…

Но с вложенной в него силой некроманта заговор от воров превратился в нечто новое. Всем, кто спросит, Тони говорила, что это знания Лассара, так было проще.

Вот и готов мешочек с солью. Может, сейчас тану Риалону будет легче?

Тони вспомнила лицо его супруги, сына…

Нет, легче не будет. Не намного. Но это лучше, чем ничего.

А этот… Карраско!

Тони отлично знала эту фамилию. Лассара были некромантами. Карраско были некромантами. Между собой они, кстати, не роднились. Связей вообще не было. Это Тони помнила, но не знала – почему?

Хотя какая разница?

Рядом с таном Эрнесто ей было спокойно и уютно.

Рядом с Карраско…

Как же ее раздражал этот… этот гад!!! Может, он не гад? Он хороший?

Тони об этом и задумываться не собиралась. Ей Карраско НЕ НРАВИЛСЯ! До сжатых кулаков, до желания пнуть в колено…

Антония искренне надеялась с ним никогда не пересекаться! Вот!

* * *

Паулина предвкушала замечательный день.

Сегодня они едут на море!

В Хрустальный грот!

Паулина бывала там пару раз, но с родителями, а это, согласитесь, совершенно не то! Вот когда с любимым человеком… с мужчиной…

Амадо ей в любви не признавался? Так может, все еще впереди? Паулина была твердо уверена, что рано или поздно, так или иначе…

Конечно, Амадо ее полюбит! Просто он такой робкий, нерешительный… ему все объяснять надо! Вообще все-все!

И намекать! Мама постоянно учила Паулу, что мужчины, как дети. Их надо хвалить, что бы они ни делали. Им надо говорить, какие они умные и хорошие. О них надо заботиться.

Тогда мужчина из категории «мужчина вообще» перейдет в категорию «твоего мужчины». И никуда не денется. В качестве примера ритана Розалия приводила своего супруга. Который уж сколько лет не собирался никуда деваться. Любовницу – и ту не заводил.

А зачем? Ему и дома хорошо было!

Паулина собиралась добиваться того же самого с Амадо. Просто пока Риалон не понимал своего счастья. Но ничего, она ему объяснит…

Хотя…

Если уж совсем честно, ночью, в подушку и шепотом…

Амадо Паулине не слишком-то нравился. Она понимала, что из него получится хороший муж. Домашний, управляемый, кстати говоря – богатый. Удобный и послушный.

А сердце упрямо отстукивало свое. Сердцу хотелось любви. Романтики!

Вот, как у Эудженио и Альбы! Хотя бы! А если уж как у Раймона и Доротеи…

Любовь – это ТАК романтично… а любить Амадо – это как любить манную кашу. Никаких особых чувств он у Паулы не вызывал, и сердце в груди часто не билось, и то, о чем рассказывала Альба – как будто земля из-под ног уходит, и ты плывешь на громадном облаке, и никого нет, кроме любимого…

У Паулы такого не было.

А хотелось. Очень хотелось. Но с Амадо такого никогда не будет. А кто-то другой…

Никого другого рядом не было. Достойного, подходящего… как так получается? Кому-то все, а кому-то…

Паула тихонько позавидовала сестре. Еще раз позавидовала, что уж там! Альба красивая, умная, яркая, броская, любимица… А сама Паула? Родители ее любят, но сравнивая с Альбой, ставят всегда на второе место. Да Паула и сама это видит! И волосы у нее хуже, и фигура…

Да, на фоне Альбы Паулина выглядит бледно. А вот на фоне той же Антонии… Там Паула выигрывает! У нее и кожа чистая, и улыбка хорошая, и фигура…

Ничего, вот Альба замуж выйдет, и настанет черед Паулы. И она за все отыграется! И платья у нее будут самые лучшие, и туфельки…

Мечты оборвало явление молодых людей. Стукнула в дверь служанка, и Паула побежала по лестнице вниз. Альба уже была там, и так смотрела на Эудженио… и он на нее!

Паула опять позавидовала, но недолго. И подала руку Амадо для поцелуя.

У нее свои радости! Вот!

Короткого взгляда, которым обменялись двое мужчин, она и не заметила.

* * *

Хрустальный грот…

Там, где есть романтичное место – есть влюбленные парочки. А значит, должен быть и смотритель. И оградка, маленькая, но заметная. И фонарики на стенах грота.

Эудженио вручил сторожу, деду лет шестидесяти, несколько монет и что-то шепнул на ухо. Дед кивнул – и заковылял к сторожке.

Все правильно, нечего ему под ногами болтаться!

Компания отправилась в грот.

Сначала они просто ходили и все рассматривали. Потом Альба и Дженио начали отставать то здесь, то там… все чаще слышался смешок Альбы, кокетливый и призывный, все чаще они пропадали из вида.

Паула взглянула на Амадо.

Вот болван!

Идет, нудит какую-то глупость про историю, керамику… да какая ей разница?! Она эту подглазурную роспись век бы не видела… даже не представляет, что это такое! Нет бы девушке комплимент сказать! Или хотя бы под руку взять… ну хоть что-то!

Зануда!

Альба и Дженио в очередной раз отстали. Амадо замолчал и шел рядом с таким тоскливым видом, что Паула поняла – надо спасать ситуацию. И затрещала сама, как сорока.

– Амадо, смотрите! Какой интересный потек! И такая структура… как вы думаете, это похоже на что? Нет, правда… вы такой умный, вы должны мне это сказать… как вы думаете, сколько лет растут эти сталактиты? Или сталагмиты? Или… как их вообще называют? Я вечно забываю…

Она оборачивалась то к спутнику, то от него, но в полумраке пещеры, который скорее подчеркивали, чем скрывали цветные фонарики, не замечала сосредоточенного выражения на лице спутника.

Амадо считал повороты… вот… уже!

Все сложилось бы хорошо и удачно в их розыгрыше, если бы днем раньше сюда не пришла весьма… разгульная парочка, которая захотела любви. Сторожу они заплатили, сторож им уединение обеспечил. Но одну из оградок, которая закрывала опасные пещеры – с провалами, трещинами и кавернами, они таки сломали. Сторож как раз собирался ее починить.

А пока вход в пещеру был ничем не перекрыт. А зачем? Никто ведь туда не пойдет, правда? Незачем же…

Паула вдруг ощутила сильный толчок в плечо. Охнула – и полетела в темноту.

Все бы обошлось, но Амадо…

Альба рассказала Дженио про удобный поворот в пещере. Дженио объяснил Амадо. И получился испорченный телефон. Им нужен был следующий поворот, а Амадо перепутал. Точнее, просчитался. Альба не сказала про закрытый загородкой вход, понятно же, его надо пропустить. А вход-то оказался открыт.

И получилось то, что получилось.

Паула пролетела несколько шагов – и оказалась в темноте. Потому что Амадо резко затушил светильник на стене. А потом и еще один.

Он-то видел, куда идти. А она – нет.

А уж наличие трещины в стене никто не принял во внимание.

Паула была в туфлях на каблуке. Так ее ноги выглядели намного лучше. Вот, каблук и подвернулся, неудачно потянув свою хозяйку в сторону. Паула дернулась, чтобы не упасть – и рука не ощутила опоры. Она полетела куда-то вниз, даже не успев толком завизжать, стукнулась головой – и потеряла сознание.

Амадо развернулся – и направился в противоположную сторону.

Он как раз за собой вины не чувствовал. Альба сказала, что там будет небольшая пещерка, да, темная, но очень маленькая и почти круглой формы. Выйти из нее несложно… ну, шлепнется Паула пару раз, но выход найдет – и быстро.

А потом – что сложного? Дойдет и до главного выхода, светильники на стенах горят, дурак выйдет… вот и она тоже выйдет.

Истерика?

А вот дальше пусть Альба сама справляется со своей сестричкой. Обе Аракон одинаково не нравились Амадо. Обе пустые, вздорные, наглые и трескотливые, словно сороки на базаре… пусть сами разбираются! Вот!

Амадо развернулся и зашагал к выходу из пещеры.

Альба и Дженио задержались. И появились… растрепанные. У Альбы были взъерошены волосы, а от ветра припухли губы и щеки. Да и шеей она за что-то зацепилась. Синячок там получился очень выразительный.

Дженио имел вид сытого довольного котяры.

Одежда была… более-менее в порядке, если не приглядываться. А так надо бы пару пуговиц все же застегнуть правильно. И на платье, и на рубашке.

Амадо этого говорить не стал, но глазами повел вполне выразительно. Дженио понял и привел себя и Альбу в более-менее приличный вид.

– А где… прилипала?

Альба сделала вид, что ничего не слышит, и вообще занята. Что-то там поправляет в своем туалете. Шляпку, что ли?

– Пока еще не вышла.

– Вот и отлично. Предлагаю пока перекусить, – Эудженио широким жестом показал на корзину для пикника, которую не потащил с собой в пещеру. Она так и стояла у входа. Благо здесь были оборудованы несколько небольших столиков с навесами, для тех, кто пожелает устроить пикник. Вот за одним из них и устроилась компания.

Пока все разложили, расставили, пока то да се…

Когда они спохватились, что Паулины все нет – прошел почти час.

Долго Паула в обмороке не пролежала. И трещина была неглубокая, и ударилась она не слишком сильно. Но…

В том-то и дело, что – но!

Если ты попал в пещеру, если у тебя при себе ничего нет, если тебя будут искать – не уходи! Не уходи со знакомого места!

Так больше шансов, что тебя найдут быстро.

Конечно, варианты бывают разные. И завалы, и землетрясения, и выхода другого нет, и потопы, и рудничный газ… да, бывает всякое. Но для Паулы все было безопасно.

Подожди она какое-то время, за ней бы пришли, и ее бы вывели наружу! Но в том-то и беда, что Паула сейчас не могла адекватно соображать.

Она закричала, но крик ударился о стены и попросту рассеялся.

Темнота.

Вокруг была темнота.

Тот, кто никогда не был в полной темноте, тот не поймет этого ощущения. Когда она физически давит на тебя, когда она плотная, непроглядная, когда рассеять ее нет возможности, когда тебя словно пожирает громадное злобное существо…

Паула кричала несколько минут. Пока горло не засаднило. А потом приняла решение обследовать место, в котором оказалась. Она просто не вспомнила, что провалилась вниз!

Последнее что она помнила – толчок Амадо. И все.

В ее памяти засело, что где-то рядом выход, а значит – что?

Надо в него выйти. И все.

Повела руками вокруг себя. Камень, еще камень… пустота.

Проход…

Туда Паула и направилась в четкой уверенности, что идет к выходу. А искать ее начали только минут через двадцать. И то…

– Мы так Пауле ничего не оставим! – спохватилась Альба. Эудженио ласково коснулся ее руки.

– Да, действительно… что может так долго делать в пещере твоя сестрица?

– Сидеть и реветь, – сморщила хорошенький носик девушка. – Дуться и обижаться!

– Она уже давно дуется, – осторожно заметил Амадо.

– Ладно, – Альба с неохотой поднялась из-за стола, – я пойду, приведу ее.

– Я с тобой, любимая.

– Дженио, не надо. Пауле будет неудобно…

– Мне это безразлично. Но одну тебя в пещеры я не отпущу, – мужчина проявил властность и заботу. Альба просто растаяла. Ах, какой он…

Замечательный! И такой… такой…

Просто – ах! И внутри все сладко замирает!

Как неохота в такой момент идти за этой дурочкой Паулой! А надо…

Дженио помог своей девушке выбраться из-за стола. Амадо решил не ходить с ними и занялся паштетом. Он успел съесть два бутерброда, прежде чем из пещеры вылетела белая, словно песок, Альба.

– Амадо! Паулы нигде нет!!!

Еще около получаса ушло на прояснение всей ситуации. Амадо показал пещеру, в которую толкнул Паулу. Собственно, и узнать ее было легко – напротив не горели светильники. Горели они дальше по коридору – и по направлению к выходу, а напротив пещеры были потушены. До конца освещенного коридора Дженио уже пробежался.

Покричал, позвал…

Никого.

– Именно эта пещера? Это ответвление?

– Ну да…

Альба потерла лоб.

– Но это не та пещера! Мне кажется, та дальше… – девушка прошла по коридору еще несколько шагов. – Дженио, посвети мне, прошу!

Эудженио снял со стены горящий светильник и подошел к Альбе.

Ну да!

Вот эта пещера была правильной. Круглой, аккуратной, и любой, кого толкнули бы сюда, очень быстро нашел выход наружу.

А та?

Молодые люди вернулись к предыдущей расселине.

Дженио осторожно просунул руку внутрь, осветил все перед собой…

Альба ахнула – и было отчего. Эта пещера была узкой, вытянутой, и буквально в трех шагах от входа зияла большая расселина. В которую запросто мог провалиться человек.

– Паула!!!

Эудженио едва успел удержать дурочку, чтобы она тоже не полетела вниз.

– Ина! Стой!

Альба дернулась, но вырваться из его хватки не смогла.

– Дженио!

– Стой, говорю! Я сам посмотрю…

Эудженио предусмотрительно снял пиджак, расстегнул жилет и лег рядом с расщелиной на пол. Протянул в нее руку со светильником, посветил вниз…

– Паула! Вы там?!

Ответа не было.

Дженио встал и на правах старшего принял решение.

– Мы сейчас пойдем к сторожу. У него должны быть факелы, веревки, может, лестница. Спущусь и осмотрю расщелину. А без снаряжения здесь делать нечего.

Альба закивала. Вот уж не думала она, что ее шуточка окажется с такими последствиями!

Ой, мамочки… что же теперь будет?! Что будет?!

Веревки нашлись.

И в расщелину Дженио спустился.

И…

На самом дне лежала маленькая жемчужная сережка. Она, видимо, сломалась при падении, может, Паула неудачно головой дернула… Альба сережку опознала.

Дженио спустился вниз еще раз. Огляделся.

И выругался.

Потому и была закрыта пещера. Каверна уводила вниз, а из нее шла расщелина. Мужчина пригнулся и попробовал по ней пройти, благо вода за века такие коридоры промыла, хоть ты тут бал устраивай!

Увы.

Его путь оборвался через пять минут, на первой же развилке. Куда могла пойти Паула? В темноте? Одна?

Непонятно…

И Дженио решил не искушать судьбу. Еще ему заблудиться не хватало! Паулу, конечно, жалко, но себя ему было еще жальче. А потому…

Паула давно сбилась с пути.

Темнота окружала ее со всех сторон, давила, заставляла паниковать, она бестолково дергалась то вправо, то влево, кое-как нащупывала проходы… несколько раз падала, поднималась, шла дальше…

На упрямстве?

Нет.

Слезы у девушки лились потоком.

Она думала, что никогда, никогда уже не выйдет из пещеры! Не увидит небо, солнышко… она умрет здесь. Одна, в темноте, в этой жуткой тишине, всеми покинутая, и ее никогда не найдут… и родители будут плакать, и Альба… и она еще так молода!

И никогда никого не любила…

Это так несправедливо!

И так больно…

Паулине хотелось упасть и умереть. Но в том-то и дело, что сидеть неподвижно на одном месте было намного страшнее, чем идти. Когда она шла, была хотя бы иллюзия действия. А когда она просто сидела…

Пещеры.

И тишина.

Страшная, обволакивающая, давящая… тишина, лишающая рассудка. Хотелось кричать, петь, да хоть ногтем по камню царапать, лишь бы что-то слышать… Паула просто не могла остановиться. Она шла не из упрямства. Вперед ее гнал дикий неуправляемый страх, тот самый страх, что заставлял первобытных людей жаться к костру.

Во мраке обитают чудовища.

Пока Паула шла, чудовища прятались. Но стоит ей остановиться – и они выйдут, и накинутся на нее… и сожрут, наверное!

Как же страшно!

Как жутко, и больно, и…

Паула шла и плакала. Она не думала о том, что расходует впустую драгоценную воду, не думала ни о чем. Ей было просто больно, плохо и страшно. Очень страшно…

Мама, папа… найдите меня!

Пожалуйста!!!

– Ина, слушай меня внимательно. Мы сейчас едем к вашим родителям.

– Да, Дженио.

– Амадо, тебя это тоже касается. Запомните оба. Мы, все вместе, осматривали пещеры. Потом мы с Иной решили уединиться. Паула устроила нам скандал, раскричалась – и направилась к выходу. И наверное, по дороге, забрела сюда. Все поняли?

Амадо поднял брови.

– Ты предлагаешь солгать?

– Нет. И учти – мы ее сначала искали снаружи. Посмотрели в мобиле, потом решили сервировать стол и позвать ее к столу, а потом уж обнаружили, что ее и нет нигде.

– Дженио, ты уверен?

– Ина, лучше, если все сразу начнут разыскивать твою сестру, а не выяснять, кто виноват.

Вот с этим Альба была согласна. И верно… зачем?

– Но когда Паула найдется, – пробормотал Амадо. – Она же скажет правду…

Несколько секунд Эудженио молчал. А потом качнул головой.

– Полагаю, Альба Инес сможет объяснить сестре, что именно надо говорить.

– Да, конечно! – закивала Альба.

– Вот и отлично.

Но Амадо отлично понял, почему Дженио взял паузу.

Когда Паула найдется?

Если найдется.

Доехать до города.

Рассказать все старшим.

Организовать помощь.

Сколько времени на это требуется? Поверьте, немало. Особенно, учитывая, что ритана Розалия упала в обморок, что Альба и Антония захлопотали вокруг нее, что тан Адан тоже почувствовал себя дурно, хорошо хоть ненадолго…

А потом помчался в полицейский участок.

Эудженио и Амадо поспешили с ним. Добровольцами. Надо же найти бедную девочку?!

Альба крутилась рядом с матерью.

Приносила воду, растирала ритане Розалии уксусом виски…

Тони молча смотрела на это.

Слушала, как Альба рассказывала о произошедшем в пещерах. Думала.

Это на Эудженио она не могла смотреть здраво. А вот на Альбу…

Если бы она любила Паулу! Если бы любила дядю и тетю… Если бы разум ей затуманивали чувства… только вот единственным ее чувством была любовь к Эудженио. А он как раз был занят. Сейчас два десятка мужчин собирались в пещеры. Обвязывались веревками, запасались водой и мелом, факелами и спичками…

Паулу будут искать. Не факт, что найдут, но искать будут.

А вот что могла сделать Антония?

Ничего.

Вообще ничего.

Что тут сделаешь?

Никаких идей у Тони не было.

Встать в очередной раз Паула просто не смогла – ноги подкосились. Пол был покрыт слоем влажной липкой грязи, но ее это уже не пугало – сил бояться просто не было.

В грязи было все.

Руки, ноги, платье… разве это важно?

Нет, неважно.

Дико хотелось есть, пить, хотелось к маме… она уже несколько раз… несколько десятков раз падала, рассадила локти и коленки, получила кучу синяков, а протискиваясь в какую-то щель порвала платье. Замерзла?

Пауле казалось, что все ее кости заменили на кусочки льда. Все, до одной. И холод идет откуда-то изнутри нее. Тепло?

Разве в мире где-то есть тепло?

Одеяло, горячий чай, солнце…

Она в это практически не верила.

Я здесь умру – осознала Паула. Вот именно здесь, ляжет и умрет, и ничего она больше не может… истерика вырвалась в диких рыданиях.

Девушка забилась на полу, как рыба без воды, колотя кулачками по полу и стенам, но сил у нее было намного меньше, чем у той рыбины.

Крик, второй, третий… и тишина.

Паула попросту потеряла сознание.

Глава 12

Двенадцать групп по три человека.

Собаки.

Мужчины, сосредоточенно проверяющие снаряжение. Фонари, веревки, мелки… одежда, обувь, одеяла. Это – пещера.

В ней очень легко замерзнуть, заболеть, потеряться… Адана Аракона с собой не взяли. Как он ни просил, как ни ругался, как ни умолял – полиция осталась непреклонна. Еще им не хватало с родителями потеряшки возиться. С ней-то хлопот полно будет, если найти удастся.

Если собаки возьмут след.

Если…

Это – пещеры. И случаи там бывают самые разные. Не просто так в Хрустальном гроте открыто для посещения только несколько пещер, и все они проверены. А бывает… всякое.

К примеру, шла группа из десяти исследователей. А потом одному поплохело. Мужчина решил вернуться к выходу… и – всё.

Никто и никогда его больше не видел.

Нашли фонарик, рюкзак и след, словно нечто тяжелое волокли… в стену. Возле стены след волочения оборвался.

Где пропавший?

Нет пропавшего.

Шел опытный исследователь пещер, профессор, доктор наук… точно известно – в пещеру он вошел. Хотел собрать редкий вид лишайника и тут же выйти. А что потом?

А ничего.

До определенного места нарисованы стрелки, кое-где они выложены из камня. В одной из пещер расстелено одеяло, на нем расставлена нехитрая еда – сухари, вяленое мясо, вода… рядом стоят сапоги, в которых ушел ученый. Лежит куртка.

И никого.

Что с ним случилось – до сих пор никому не известно.

Группа из пяти исследователей – погибла в пещере. Вошли внутрь, но тут их хоть нашли. Они мирно прошли по маршруту, дошли до пещеры, легли спать. И – не проснулись. На лицах печать ужаса, на телах никаких следов.

А что произошло?

Неизвестно. И таких случаев можно рассказать не одну тысячу[4]4
  Автор не претендует на истину в последней инстанции, данные истории она слышала в свое время от спелеологов и геологов. Сколько в них правды – неизвестно.


[Закрыть].

Тан Адан обещал ждать у входа в пещеру. Не один, конечно, кто б его там одного оставил? Уйдет еще в пещеру – ищи потом двоих.

Один за другим мужчины проходили в ту самую пещеру, спускались в расщелину, помогали друг другу…

Найдут ли они девушку? Найдут ли живой?

Не факт. Но искать все же стоило.

– Я должен! Ты понимаешь?! Должен!!!

Амадо зло смотрел на Эудженио, который не проявлял никакой тревоги.

– Что ты должен – и кому?

– Я должен хотя бы принять участие в поисках.

– Зачем?

– Это я виноват…

– В том, что Паула – тупая курица?! В том, что она идиотка, которая всех достала?! В том, что Альба решила разобраться с сестрой?

Амадо засопел. Определенная правда жизни в этом была. Но…

– Я ее туда толкнул.

– И забудь об этом! Навсегда!

– О чем должен забыть мой сын?

Тан Эрнесто Риалон вошел в самый неподходящий для него момент. Или – для парней?

Амадо отвел глаза. Эудженио пожал плечами.

– Ни о чем, тан…

– Мне повторить вопрос?

Эрнесто не повысил голос. Не стал ругаться. Не шелохнулся…

За него все сделала аура некроманта, которой он обычно старался не давить. Но сейчас парням так хлестнуло по нервам, что еще чуть-чуть и испортил бы тот же Дженио хорошее кресло.

– Мы не хотели, – сознался Амадо.

– Чего не хотели?

– Это был просто розыгрыш. Мы хотели завести Паулу… Паулину Аракон в пещеру и оставить там ненадолго, а потом прийти за ней. А она куда-то делась…

Тан Риалон слушал молча, только скулы побелели, так крепко он стискивал зубы. И подвел жесткий итог:

– Мой сын вырос дураком и мерзавцем. А мой гость – мерзавец и дурак. Тан Валеранса, с этой секунды вам отказано от дома. Потрудитесь собрать вещи.

Эудженио вспыхнул.

– Вы…

– Я, – согласился некромант. – В своем доме. У вас есть время до вечера, потом вас выкинут отсюда.

Эудженио сверкнул глазами – и вылетел из комнаты.

Эрнесто обратил внимание на сына.

– Я думал, ты умнее. Ты понимаешь, что сделал подлость?

– Да.

– Что смерть Паулы будет и на твоей совести?

– Да.

– Может, ты и не безнадежен. Собирайся.

– К-куда?

– Поедешь на взморье. К спасателям. Будешь ждать результатов вместе с Аданом Араконом.

Амадо кивнул головой.

– Сейчас. Это справедливо.

– Справедливо? – прищурился его отец. – Отнюдь. Вот тебе справедливость. Если Паула окажется жива – ты на ней женишься. Или хотя бы сделаешь предложение.

– Я ее не люблю!

– И что?

– Я вообще люблю другую!

– И кого же? – вкрадчиво уточнил некромант.

Амадо покраснел.

– Ты… ты видел… Антония Лассара.

– Лассара, – кивнул согласно некромант. – А она?

– Не знаю. Мы не говорили еще… все из-за этой дуры! Араконы нам ее просто на голову навязали!

– И вы решили развязать этот узел одним ударом. Нет дуры – нет проблемы?

Амадо потупился. Но возразить было нечего.

– Дорогой, что происходит?! – ритана Барбара вплыла в комнату, словно корабль о сорока восьми пушках. Величаво и непобедимо. Эудженио рядом не оказалось. Разумно, а то бы и ему досталось.

– Ничего страшного, – пожал плечами тан Риалон. – Наш гость уезжает чуть раньше.

– Эрнесто! Как ты можешь?! Выгонять бедного мальчика на улицу, из-за… нелепой случайности!

Эрнесто Карлос Риалон сделал шаг к супруге.

Один.

Второй.

Барбара отшатнулась, вжалась в стену.

– Ты…

– Ты забыла, дорогая, кто хозяин в этом доме? Придется напомнить. Советую убрать из моего дома эту гадину, пока я его не раздавил.

– Ты не можешь…

– Я? Не могу?

Барбара побледнела, как мел. Супруг не так часто показывал свой характер. Она уж и забыла, когда… дом был на ней, а Эрнесто все было безразлично. Но сейчас…

– Я…

– Я не расскажу Араконам об их проделке только потому, что не хочу опозорить своего сына на всю страну. Но запомни, дорогая, стихийный выброс у некроманта преступлением не считается.

– Я…

– Я надеюсь, ты об этом не забудешь. Амадо, собирайся. Барба, у вас есть время до вечера.

Учитывая, что до вечера было буквально пара часов, выглядело это откровенным издевательством. Но Эрнесто было плевать.

Навоз не стоит тащить домой! Но если уж получилось так…

Выкинуть, вымыть дом и забыть! И никаких разговоров!

* * *

Тони чувствовала себя отвратительно ненужной.

Даже не бесполезной. Хуже.

А что тут можно сделать? Что сказать?

Когда женщина, в доме которой ты живешь, то заливается слезами, то впадает в истерику, то рвется куда-то бежать, то хватается за одну дочь, то зовет другую…

А ты стоишь с флаконом нюхательных солей и чувствуешь себя дура дурой…

И уйти вроде как нельзя, все же… Тони удивилась себе, но… она волновалась за Паулу! Паулина была дурехой, избалованной и ленивой дочкой богатых родителей, Тони ее почти презирала. Но… в том-то и дело!

Заблудиться в пещерах…

Наверное, это страшно.

Тони как-то в лесу заблудилась, два дня проплутала. Но там был свет, было солнце и звезды, там была роса, она нашла ручей, там была жизнь.

А в пещерах?

Там же даже света нет! Как там должно быть страшно такому тепличному растению, как Паулина! А что чувствует Альба, которая не уберегла сестру? Тони видела – Альба вся просто растерзана! Еще бы…

У Тони не было ни сестер, ни братьев, но разве простила бы она себя в такой ситуации?

Никогда.

А что можно сделать?

Да ничего она не могла! Оставалось сидеть и ждать вестей от дядюшки, который где-то на побережье организовывал поисково-спасательные группы…

Тони первая и увидела Риалонов. И даже обрадовалась. Хоть что-то… кто-то без маски скорби на лице. Паулину в доме любили.

Выглядели отец и сын достаточно странно. Амадо явно не хотел идти в дом Араконов, а его отец… хотел? Нет, кажется, тоже нет. Но сына упорно тащил за собой.

– Тан Риалон, – поздоровалась Тони.

– Антония, рад вас видеть, – тан Эрнесто тепло улыбался. – Как дела? Известно что-либо о Паулине?

Тони помрачнела.

– Нет, тан Риалон.

– Плохо, Антония. Я надеялся… скажите, где сейчас находится штаб спасателей?

К счастью, Тони это знала.

– Около Хрустального грота, тан.

– Как ритана Розалия?

– Ужасно, – созналась Тони. – Она просто на части рассыпается.

Некромант помрачнел и поглядел на Амадо.

– Я оставлю сына с вами, Антония. И отправляюсь в штаб.

Тони поняла, что сейчас в картину мира добавится еще и Амадо – и едва не передернулась. Вот еще не хватало. А потом сообразила…

– Тан, можно мне с вами?!

– Куда? – даже опешил от неожиданности тан Риалон.

– На берег моря! Если Паулину найдут, я могу оказаться кстати. Раздеть, побыть рядом… и с женщиной ей может быть легче…

Аргумент был так себе, но тан Риалон посмотрел на Тони и хмыкнул.

– Собирайтесь, Антония. Оденьтесь потеплее, возьмите что-нибудь для вашей кузины и приходите… где сейчас ваша тетушка?

– В будуаре.

– Я сообщу ей, что мы уезжаем, а Амадо остается.

– Но я…

Тан Риалон пригвоздил его ледяным взглядом. И Тони даже под защитой почувствовала, как давит аура некроманта.

– Его любовь к Паулине столь велика, что он даже на шаг не отойдет от вашей тетушки.

Тони не поняла, но кивнула.

– Тетушка в малой гостиной, тан. Я буду готова через пять минут. Анита!!!

И девушка вылетела из комнаты.

– Но почему?! – тихо возмутился Амадо. – Я тоже хочу на берег… и пользы от меня может быть больше…

Эрнесто поднял бровь.

– А ты, сынок, посмотришь на мать девушки, которую ты, скорее всего, убил. Полюбуешься. Будет тебе впредь урок.

– Но…

– Антония это не заслужила. А вот ты – и не такое заслужил.

На этом месте воспитательную беседу пришлось прервать, потому что появившийся лакей проводил мужчин в малую гостиную.

Как может измениться человек!

Амадо не видел ритану Розалию… сколько? Пару дней, не больше. И… не узнал ее.

Куда исчезла очаровательная моложавая ритана?

В кресле скорчилась, сжимая в руках сумочку дочери, полуседая старуха. Иначе и не скажешь.

Альба сидела рядом, на полу, держа мать за руку, но та, кажется, даже этого не замечала.

– Паула, дитя мое…

– Тан Риалон, – Альба едва не подскочила на полу. – Вы…

Эрнесто пригвоздил ее взглядом.

Чего он не собирался делать, так это разговаривать с самодовольной глупой девчонкой. Да, в его глазах были примерно равны все трое. И наказать бы стоило троих. Но…

Эудженио поплатился за всех.

Несправедливо?

Но Амадо был единственным сыном некроманта, а узнай кто… ему не подадут руки. Разве что плюнут в нее.

Альба Инес… выпороть бы маленькую дрянь. Но лишать ее родителей двух дочерей сразу… смогут ли они простить старшую, если младшая умрет по ее вине? Эрнесто не знал, и решил не рубить сплеча. И поэтому ограничился кратким:

– Альба. Мы с Амадо поговорили о его чувствах к вашей сестре.

Альба поняла – и побелела, словно мостовая.

– Тан Риалон, вы…

– Амадо любит вашу сестру. И останется здесь, пока ее не найдут.

– Д-да…

– Ритана Лассара едет со мной. На берег.

– Тан Риалон? – вдруг очнулась ритана Розалия. И вся подалась вперед. – Тан!!! Моя девочка…

Эрнесто шагнул вперед и опустился на колени перед несчастной матерью. Мягко взял ее ледяные руки в свои, растер, стараясь хоть чуточку согреть.

– Я еду сейчас на берег, ритана. Мы найдем ее, верьте.

– Да, конечно…

Иногда аура некроманта может быть и полезна. Эрнесто намеренно выпустил ее из-под контроля, окутывая ритану Розалию – и это оказалось для нее уже непомерным усилием. Женщина обмякла в кресле, словно тряпичная.