Текст книги "Алмон"

– А ты не берешь во внимание, что эти приступы могут быть опасны?

– Ну, допустим, возьму во внимание, а дальше что? Тут-то они меня и раздавят окончательно.

Патриций замолчал, разглядывая перстень на безымянном пальце.

– Может тебе уехать куда-нибудь на время? – не зная, что предложить, сказал Снекторн.

– Куда, например?

– Да хоть бы в Бич, давно ты у меня не бывал.

– И что я там нового увижу?

– Одна звезда вот-вот должна взорваться, со всех ближайших Систем соберутся посмотреть…

На губах Патриция возникла кривая ухмылка.

– Понимаю, тебе это не интересно, – тяжело вздохнул Снекторн. – Но ты только скажи, только намекни, чем я могу тебя увлечь? Заинтересовать? Развлечь? Я все сделаю.

– С чего ты взял, что я вообще нуждаюсь в развлечениях?

– Да потому что тебе скучно! Тебе надо куда-нибудь съездить…

– Куда, Снекторн, куда? – Патриций встал и принялся мерить шагами залу. – Куда я смогу выбраться из своей тюрьмы? – Он ударил себя кулаком в солнечное сплетение. – Из своей личной тюрьмы, которая всегда со мной? И весь остальной мир, Снекторн, это тоже тюрьма, аккуратно разделенная на клетки! Я слишком хорошо знаком с ее архитектурой, чтобы питать иллюзии!

– Твоя беда в том, что ты всемогущ! – Снекторн тоже поднялся и стал ходить вокруг бассейна. – Ты находишься на такой вершине, откуда можно только падать!

– Я далеко не все могу…

– Это ты сам себе придумал, чтобы твое всемогущество окончательно тебя не задушило! Но, вынужден тебя огорчить, это не так! А, между прочим, всемогущество – страшная вещь! Как ты мог допустить, чтобы с тобой случилось такое?

Патриций остановился и посмотрел на Снекторна с озадаченностью во взгляде.

– Тебе не кажется, что ты глупости говоришь? У меня, почему-то сложилось такое впечатление.

– Может быть, – он подставил ладонь каплям фонтана и охладил лоб. – В запальчивости я порою не логичен. Пойми, я беспокоюсь о тебе и хочу хоть как-то, хоть в чем-то быть тебе полезен.

– Ты оставил свои дела, свою Систему и примчался по первому зову, чтобы просто поговорить со мной. И большего не нужно.

* * *

Ближе к обеду Леброн попробовал разбудить Сократа.

– Отстань, – пробормотал толстяк, пряча голову под подушку, – отстань, а то покусаю!

Завязав потуже широкий пояс сиреневого одеяния, напоминавшего просторный длинный халат, Леброн раздвинул шторы и посмотрел в окно, выходящее в сад. Солнечные лучи щедро вызолотили цветущие деревья и богатую зелень кустарников. И так ему захотелось выйти на воздух, согреться в ласковых солнечных объятиях, что Леброн на свой страх и риск снова попытался добудиться Сократа.

– Ну что тебе надо от меня, монстрище? – сердито пробубнил толстяк, пытаясь отвоевать одеяло, которое Леброн упорно стаскивал с него.

– Вставай, просыпайся, – тормошил его юноша, – пойдем в сад погуляем.

– Найди себе девушку и погуляй с ней! И не тронь мою подушку!

– Сократ, ну, пожалуйста, – Леброн присел на край кровати. – Мне нужно на воздух, но я не хочу идти один. Пойдем со мной.

Толстяк сурово взглянул на печальное лицо Леброна, широко зевнул и без особого рвения стал выбираться из кровати. Его всклокоченные волосы торчали во все стороны, рубашка и штаны безнадежно измялись.

– Одевайся! – бросил он и поплелся в ванную комнату.

Леброн помчался в гардеробную, выбрал простой прогулочный костюм, и когда толстяк выполз из ванной, уже поджидал его в полной готовности.

* * *

В Деревянной Столовой царило молчание. Ластения смотрела в свою нетронутую тарелку, обдумывая услышанное. Аргон с Олавией ждали ее слова.

– Думаю, не имеет никакого значения, родной он нам по крови или не родной, – наконец произнесла девушка, – но это должно остаться тайной нашей семьи.

– Разумеется, – кивнул Аргон, – если все откроется, невозможно будет предсказать всех последствий.

– А как сам Леброн отнесся к этой новости?

– Ему требуется время, чтобы осознать и примириться.

* * *

Сад благоухал летним цветением и щебетал пестрыми птицами. Леброн шагал по тенистой тропинке, следом плелся зевающий Сократ. Мысли юноши витали далеко от Сатурна, перед ним снова и снова возникал образ девушки с золотистыми волосами и глазами редчайшего цвета…

Вспомнился тот день, когда он увидел ее впервые. Аргон взял Леброна на прием к лунным королям, так юноша впервые в жизни оказался на Луне. Как же его поразила красота этого маленького мира! Необычной архитектуры, словно целиком отлитый из серебра дворец правительства Луны, окружали тонкие гибкие деревья. На их голых ветвях покачивались крупные голубые и пепельно-розовые цветы, похожие на удивленно и радостно распахнутые глаза. Столы для гостей расставили прямо в саду на бледно-голубой матово светящейся площадке, огороженной едва заметной серебряной оградкой, исчезающей в темно-синей траве. В кронах деревьев прятались фонарики, огни больших фонарей, приглушенные ажурными плафонами, отбрасывали легкие тени на лица гостей. До начала ужина Леброн вышел побродить по королевскому парку, – после яркого Сатурна, серебристый призрачный лунный мир казался таинственным, заповедным чудом.

Гуляя по тропинкам в зарослях сине-зеленых цветов, он заметил идущую к дворцу пару: высокого статного мужчину с белыми волосами и юную девушку в голубом платье с синеватым отливом. Корону ее золотистых волос украшали нитки прозрачных бусин, казавшиеся каплями росы. Спутник девушки был одет во все черное или темно-синее, Леброн не помнил точно. Тогда юноша решил, что они представители какого-нибудь знатного лунного семейства, но позже, на приеме, узнал, что мужчина в темном – Владыка Марса, а девушка – его дочь Анаис.

Весь вечер пара притягивала Леброна. Зачем-то хотелось понять, седые у Патриция волосы или нет? Если это седина, то почему она такого яркого цвета? Глядя на Анаис, Леброн забывал, что может показаться невежливым. Ее удивительные глаза, мягкие плавные движения, каждый поворот головы гипнотизировали юношу. Леброн никак не мог связать ее с Марсом, девушка чудилась воплощением лунных снов и фантазий…

– Лебрончик, – душераздирающе зевнул Сократ, – давай ты погуляешь, а я пока посплю под кустиком?

Леброн очнулся, возвращаясь под теплое солнце Сатурна. Толстяк плюхнулся в траву под сень тенистого кустарника с гроздьями желтых цветов. Леброн присел рядом.

– Сократ, ты хорошо знаешь Анаис?

– Надеюсь, да.

– Расскажи мне о ней.

– Что именно?

– Всё.

Толстяк посмотрел в лицо, обрамленное жесткими черными кудрями, в янтарных глазах читался такой мучительный вопрос, что Сократу расхотелось спать.

– Хорошо, – он сорвал травинку, растер ее в пальцах и начал рассказывать историю Анаис. Вернее, историю Алмона и Анаис.

* * *

Проводив Снекторна, Патриций вернулся в кабинет и долго курил, устремив в окно невидящий взгляд. Затем, тяжело ступая, прошел через сообщающиеся залы во внешний коридор. Поправив светильник на стене, Георг направился к лестничному маршу, ведущему к верхним этажам. Поднимаясь по золотистым ступеням, Георг остановился на одной из площадок и посмотрел на одинокого, замершего изваянием стражника.

– Как тебя зовут?

– Лэгва, – ответила живая декорация.

– Ты любишь вино, Лэгва?

– Да, – кивнул высокий, стройный, молодой стражник. – Конечно.

Георг окинул медленным взором его простую, строгую, но одновременно дворцовую одежду и посмотрел в ясные зеленые глаза на открытом лице.

– Выпьешь со мной вина, Лэгва?

Стражник осмелился взглянуть на Патриция, в надежде уразуметь скрытый смысл предложения. Но, похоже, Владыка действительно звал его простовыпить вина.

– Могу я оставить это здесь? – Лэгва кивнул на подобие изогнутого меча в своей руке.

– Оставь.

Они спустились обратно и прошли к кабинету Георга. Толкнув дверь, Владыка переступил порог, и немедленно вспыхнул приглушенный матовый свет, будто бы льющийся откуда-то из-под мебели.

– Присаживайся, – Георг кивнул на кресло рядом с письменным столом. – Какое вино предпочитаешь?

– Всегда хотел попробовать «Самертон-Самертон», – неуверенно улыбнулся стражник. – Говорят, оно из самого сердца лета?

– Да, – Георг посмотрел в хрустальное окно, – из сердца… лета… Сейчас принесут. Ты располагайся.

Лэгва присел на самый край кресла у хрустально окна и украдкой смахнул со лба капли пота. Вошел слуга с подносом и, расстелив на столе золотистую ткань, расставил бокалы, легкие закуски и бутыли с вином. На чинном боку каждой светилась одна единственная надпись: «Самертон-Самертон». Патриций сам откупорил бутыль, наполнил бокалы и потянул один стражнику. Тот взял и осторожно, словно боясь расплескать, поднес к губам и вдохнул аромат.

– Изумительно, – с восхищением произнес он, – просто удивительно!

– Мне самому именно это, подчас, кажется самым удивительным на свете, – отстраненно улыбнулся Владыка. – Аромат вина… что может быть совершеннее и проще?

Стражник прикоснулся губами к краю бокала.

– Оно прекрасно. Я обязательно расскажу жене о том, что мне довелось его попробовать… в вашем обществе, Владыка. Она, конечно же, мне не поверит.

– У тебя есть жена? А дети?

– Скоро будет, надеемся, – дочь.

– Ты же не всегда стоял на дворцовой лестнице, – Патриций закурил. – У тебя есть другая работа?

– Я историк и археолог, занимаюсь лингвистикой, моя профессия – Системные языки. Я был в группе разработчиков совершенного ключа расшифровки всех Системных языков. Потом на базе этого создали Универсальный Переводчик…

– И теперь ты стоишь на лестнице во Дворце, – закончил Патриций.

– Да, – кивнул Лэгва, – мне повезло.

* * *

Рассказ Сократа произвел на Леброна сильное впечатление, такое сильное, что он долго молчал, разглядывая древесные стволы напротив. Толстяк попытался поймать его взгляд, но безуспешно.

– Идем, – Леброн поднялся с травы, – идем скорее.

– Куда?

– Домой. Мне надо переговорить с отцом.

* * *

Порою на Марсе выдавались удивительно тихие, светлые дни. По аллеям парков и скверов бродили парочки, заполнялись посетителями многочисленные увеселительные заведения, казалось, все жители Марса стремились отдохнуть и почувствовать себя такими же счастливыми и благополучными, как и родная планета.

* * *

Распахнув дверь, Леброн буквально ворвался в Деревянную Столовую.

– Добрый день, сынок, – Олавия улыбнулась, но глаза ее остались тревожными. – Как тебе спалось?

– Спасибо, превосходно.

– Присаживайся, поешь с нами.

– Не хочу, мам.

Следом за Леброном в Столовую вошел мучимый предчувствиями Сократ. Поприветствовав семейство, он сел за стол и сразу же потянулся к винному кувшину.

– Отец, – Леброн положил ладони на высокую резную спинку кресла, – мои глаза, они на самом деле какого цвета?

– Сине-серо-голубого, – чуть помедлив, ответил Аргон. – Четко цвет не обозначить, редкая цветовая гамма.

– Как у Патриция?

– Да. К чему вопрос?

Сократ допил бокал и снова его наполнил. Маленький желтоглазый слуга поставил перед ним тарелки, разложил приборы.

– Патриция нужно остановить, – в голосе юноши прозвучали нехарактерные металлические ноты, – необходимо прекратить кошмар, который сеет вокруг себя этот странный человек, правда, я не уверен, что это существо является по своей природе человеком. Первым делом необходимо забрать из Дворца мою сестру и ее друга… как ты сказал, его зовут?

– Алмон. – тяжело вздохнул Сократ.

– Да, и Алмона. И только я смогу это сделать, потому что я его кровный родственник.

– Каким же образом? – Аргон задумчиво смотрел на юношу.

– Что у меня здесь? – Леброн коснулся пальцем уголка своего глаза.

– Это вживленные цветные странзы.

– Их можно снять? Удалить?

– Леброн…

– Мама, прости, нет времени, это нужно сделать как можно скорее.

* * *

Алмон неплохо знал способности таких вот Серых Обителей на подземном уровне, они отличались большим разнообразием – в них выдерживали людей, могущих оперировать энергиями. Подобный человек мог исчезнуть из любого помещения, только не отсюда. Беглого осмотра хватило, чтобы определить это помещение, как одно из несложных. Просто комната, откуда нельзя выйти.

* * *

Когда за Лэгвой закрылась дверь и слуги очистили стол, Патриций подошел к окну и долго стоял, глядя в никуда.

– Георг, – откашлялся за спиной голос Палача, – вы простите, что это… отвлекаю, но, думаю, надо доложить: через закрытую площадку Вихря прибыл какой-то молодой человек и просит, нет, даже требует разговора с вами.

– Зови сюда, – безразличным тоном ответил Патриций, не оборачиваясь.

Палач вскоре вернулся с высоким статным юношей, одетым в богатые черные одежды и совершенно неподходящие к ним солнцезащитные очки. Патриций обернулся посмотреть на гостя.

– Кто таков?

– Меня зовут Леброн, мне необходимо поговорить с вами.

– Да? Ну, говори.

– Мы могли бы поговорить наедине?

Палач прямо дар речи утратил от подобной наглости. Однако, Патриций движением руки приказал ему выйти. Когда они остались вдвоем, молодой человек сказал:

– Уверен, нам нужно кое-что обсудить. Дело в том, что я ваш сын.

Патриций вяло усмехнулся. Но, Леброн убрал с глаз очки, и усмешка Владыки застыла.

* * *

– Что же мы натворили, – Олавия подошла к балконной балюстраде, и легкий ветерок коснулся ее заплаканного лица. – Что же мы наделали, Аргон…

Король обнял ее за плечи, рядом неловко топтался ненавидящий самого себя Сократ.

– Олавия, – откашлялся толстяк, – он бы все равно все сделал по-своему. Его бесполезно было отговаривать, не забывай, чей он сын…

– Не надо снова напоминать, чей он сын! Я и так прекрасно помню!

– Хорошо, хорошо, – закивал Сократ лохматой головой. – Никогда и ни за что больше не напомню.

– Что же теперь будет? – проговорила Ластения, ни к кому не обращаясь. – Что будет с Леброном и со всеми нами?

* * *

На Владыку смотрели два голубых огня, буквально разбрызгивающих потоки энергии. Всю жизнь глаза Леброна находились в плену странз, сдерживавших силу их жизни и цвета, а теперь все скрытое вырвалась на свободу. Патриций молча разглядывал юношу, мысленно он немного изменил его лицо, представил вместо черных волос белые и молодой человек стал его точной копией.

– Если вас интересует, откуда я взялся, – упредил вопрос Леброн, – могу рассказать, если, конечно, у вас найдется немного времени.

– Найдется, – кивнул Патриций. – Присаживайся.

– Спасибо, что согласились выслушать, – Леброн устроился в кресле и стал рассказывать все, что он узнал от Олавии и Аргона. Ничего не утаивая.

* * *

– Мы отправили нашего мальчика на погибель, – отсутствующий взор королевы был устремлен в чистое вечернее небо. – Нет прощения ни мне, ни тебе, Аргон.

– Ничего ему Георг не сделает, – с твердостью заявил Сократ. – Какой правитель не мечтает о наследнике? Ничего плохого не случится.

– Я иду за ним, – Аргон развернулся и направился к выходу с балкона. Толстяк едва успел поймать его за рукав.

– Погоди, Аргон, ты совершишь непоправимое.

– А что ты предлагаешь? Просто сидеть?

– Да, просто сидеть и ждать. У нас пока нет другого выхода.

* * *

Закончив рассказ, Леброн посмотрел в лицо Георгу. Оно ничего не выражало, а глаза Владыки удивительно быстро меняли свой оттенок от голубого к металлически-серому и снова к голубому. Леброн не мог понять, что это означает. Весь облик юноши выражал спокойное почтение и невозможно было догадаться, какую же холодную ненависть испытывает он к сидящему напротив Владыке величайшей Империи Солнечной Системы.

Молчал Патриций долго, Леброну даже показалось, что он забыл о его присутствии, целиком и полностью погрузившись в свои размышления. Неожиданно Георг встал и вышел из кабинета, оставив своего гостя в одиночестве. Леброн перевел дух, положил руки на подлокотники кресла и огляделся. Интерьер, выдержанный в золотисто-древесных тонах, камин, массивный письменный стол, кресла, округлые стеллажи с книгами и рукописями, улетающие ввысь многоуровневые потолки… Несмотря на то, что для кабинета помещение было слишком велико, ощущения пустоты не возникало.

Патриций вернулся с бутылкой вина и двумя бокалами. Поставив бокалы на стол, Георг принялся разливать вино. Леброн смотрел ему в спину, чувствуя, как его начинает охватывать какое-то странное напряжение. Тугой пружиной сжималась внутри ненависть, она сдавливала виски, теснилась во лбу, колола глаза, не находя выхода… Он весь подобрался, как для прыжка, но тут Патриций обернулся. Леброн спокойно сидел в кресле, его лицо, покрытое золотистым загаром неповторимого оттенка, которым одаривает только солнце Сатурна, выражало почтение. Георг протянул ему бокал. Леброн привстал и благодарно кивнул, принимая его. Вино юноша употреблял крайне редко и в исключительных случаях, потому как боялся, что под винным воздействием может обостриться его мнимое безумие. Патриций присел в кресло и посмотрел на Леброна поверх края своего бокала.

– Пусть вечность вашей жизни покажется вам лишь приятным легким мигом. – Леброн поднес бокал к губам.

Бокал показался бездонным, горло яростно сжималось, отторгая терпкую красную влагу, но, приложив усилия, он допил все до конца и поднял взгляд на Георга. Тот смотрел на него, так и не пригубив из своего бокала. Перед глазами юноши внезапно все поплыло, бокал выпал из ослабевших пальцев, упал на пол, но не разбился. Владыка поднялся и направился к юноше. Леброну показалось, что Патриций летит по воздуху. Подойдя к нему вплотную, Патриций поставил свой бокал на пол, склонился, разглядывая лицо Леброна, затем коснулся пальцами висков юноши, и в его сознание хлынула темнота.

* * *

«Если бы я только мог узнать что-нибудь о Глазе Идола, об Анаис, о чем-нибудь, кроме того, что и так всем известно, возможно Терра и вернулась бы ко мне…» – думал Дракула, глядя на ревущее пламя камина. Поймав себя на этих чудовищных мыслях, он разозлился, выплеснул в огонь остатки вина из кубка, едва не швырнув туда и сам кубок, и, покинув Большую Каминную, отправился в свои покои.

* * *

Над дворцом во всем своем великолепии наливался красками закат. Закаты на Сатурне прекраснейше глубоки, их палитра изменчива и многообразна. Упершись лбом в оконное стекло, Сократ сумрачно наблюдал эту красоту. Аргон и Олавия отправились на переговоры с правителями планеты Верон Системы Лик, а толстяк поднялся в свои апартаменты.

– Сократ? – послышался голос Ластении.

– Здесь я, – ответил он, не оборачиваясь.

Прошелестел по полу подол золотисто-оранжевого платья, в стекле отразилась изящная головка с гладко убранными под золотой венец черными волосами.

– Ты себя во всем винишь, да? – взгляд девушки скользнул по погасшему лицу толстяка. Он не ответил.

– Сократ, – пальцы Ластении коснулись его лица и легонько погладили щеку, – все равно нечто подобное случилось бы рано или поздно, ты и сам это знаешь. Ты же сам говорил, что теперь мы можем только ждать.

– М-да, – вздохнул толстяк. – Есть в жизни моменты, которые лучше перепить, чем пережить, или того хуже – переждать.

– Сказать, чтобы тебе принесли вина?

– Да ну его, это ваше вино! Пьешь, пьешь, а толку никакого. Покрепче что-нибудь в доме водится?

– Конечно. Что именно ты хочешь?

– Все равно, маленькая моя, абсолютно все равно.

* * *

Алмон не мог определить, сколько они с Анаис пробыли в этой серой комнате – время во Дворце являлось понятием весьма относительным, на разных уровнях, в различных сторонах Дворцового света время текло по-своему.

Сидя на кровати, полуволк смотрел на Анаис, от слабости и истощения она могла только спать. Не известно так же было, сколько они обходились без пищи и воды. Сам Алмон чувствовал себя вполне сносно, а вот девушка, отдавшая ему все свои внутренние силы, таяла на глазах. Ее необходимо было хоть чем-то подкрепить, хоть как-то поддержать. Алмон прокусил вену на своем запястье и поднес руку к пересохшим губам Анаис.

* * *

Патриций стоял у необъятного ложа и смотрел на мертвенно-бледное лицо юноши, оно казалось почти голубоватым на черном шелку подушек – загар, подаренный солнцем Сатурна, испарился с его кожи. Леброн все еще находился без сознания. Глаза Патриция были печальны. Его сын… он пришел сюда, чтобы обмануть его. Его обмануть… «Какое он носит имя? – текли мысли Георга. – Леброн? Леброн… Леброн… Ах, да, Леброн… Бог Ясности Ума, Знаний и Света, один из богов Сатурна». Постепенно всплыли значения других имен: Аргон – Бог Мудрости и Справедливости, Олавия – Богиня Любви и Материнства… Ахун, – вспомнилось Георгу, – Бог Постоянства. Патриций усмехнулся и снова посмотрел на юношу.

– Имя тебе я выбрал давно, – произнес Георг. – Как же я мог не знать, не чувствовать, что ты есть? Что ты живешь?.. Пусть поможет нам Нэскей – Бог Торжества Мщения.

Пальцы Патриция коснулись лба юноши и едва заметно дрогнули, высвобождая потоки энергий.

* * *

Напиваться Сократ предпочел в одиночестве, он не выносил публичных переживаний. Как только нужный результат был достигнут, толстяк дополз до кровати, рухнул и отключился.

* * *

– Дракула, по-моему, ты впал в уныние, – констатировал Палач, созерцая старого вампира, сидящего в кресле. Дракула молча тянул вино, не реагируя на потуги молодого человека завести разговор. – Может, пойдем, отколемся где-нибудь так, чтобы небу стало жарко?

Вампир так же молча вылез из кресла, подошел к Палачу, взял его за плечо и подвел к большому напольному зеркалу в серебряной раме.

– Смотри, – сказал он.

– Куда? – удивился Палач. – Ты чего?

– Туда, – Дракула кивнул на отражение. – В зеркало.

Палач – довольно высокий, крепкого телосложения молодой человек с вьющимися волосами каштанового цвета, правильными чертами лица рыцаря-крестоносца, темными порочными глазами, и старый вампир, похожий на выбеленную временем древесную щепку, являли собою разительный контраст.

– О чем ты говоришь, Палач? – с яростью произнес Дракула. – «Отколемся»! Я уже отколол от этой жизни всё, что мог, куда ж больше? Ты что, во всем Дворце не можешь найти себе подходящую компанию и оставить меня в покое?! Ах да, теперь здесь больше нет этого толстого мерзавца, обобравшего меня до нитки, с которым ты был настолько дружен, что и вовсе позабыл о моем существовании! Тебе даже в голову не приходило поинтересоваться, чем я живу, что со мной происходит! Ты вспомнил обо мне только теперь, когда заняться тебе больше нечем и некем!

Палач с удивлением смотрел на взбесившегося вампира.

– Да чего я такого сказал-то? Я же хотел…

– Оставь меня в покое! В по-ко-е!

* * *

– Сократ! Проснись!

Некто тряс его за плечи и взволнованным голосом требовал немедленного пробуждения. Приподняв веки, он сфокусировал взгляд и увидел встревоженное лицо Олавии.

– М-м-м? – толстяк попытался приподняться.

– Сократ, от Леброна до сих пор нет никаких известий! Понимаешь – никаких!

– А что, уже утро? – он принял сидячее положение и помассировал гудящие виски.

– Уже вторая половина дня!

– Вот это я поспал…

– С ним что-то произошло! Я сердцем чувствую! Произошло что-то плохое! – Олавия разрыдалась. – Что делать, Сократ, что же нам делать?

– Вот слезы – это лишнее, моя хорошая, совершенно лишнее, – забормотал Сократ, мгновенно просыпаясь. Он слез с кровати и обнял дрожащие плечи королевы. – Для нас Леброн все еще маленький мальчик, однако, он давно уже взрослый парень, способный постоять за себя.

Олавия плакала, уткнувшись ему в плечо, Сократ неловко поглаживал ее по неприбранным волосам и думал о той глупости, которою он только что сказал.

Дверь приоткрылись, в спальню заглянул Аргон.

– Сократ, – немного растерянно произнес он, – там явилась какая-то дама и требует тебя, причем немедленно.

– Аргон, прямо сейчас не могу, ты же видишь – я занят. Я успокаиваю твою жену.

– Простите меня, я сейчас приду в себя, – Олавия отстранилась. – Все хорошо.

Толстяк спешно поискал по карманам платок, но не нашел ничего подходящего.

– Идем, милая, – Аргон взял ее под руку, – тебе необходимо немного отдохнуть. Сократ, твоя гостья в зеленой гостевой зале.

– Если бы я еще знал, где находится эта зала.

– Хорошо, я сейчас вернусь и провожу тебя.

Аргон с Олавией вышли, а Сократ бросил взгляд в зеркало.

– М-да, – пробормотал он, – и зачем только поместили столь омерзительный портрет в интерьер королевского дворца? Опять уснул в одежде, на башке лесоповал, морда мятая… мрачный мрак.

И толстяк поплелся в ванную, на ходу стягивая с себя рубашку и штаны.

* * *

Над Дворцом полыхало утро. Патриций вошел в спальню, выдержанную в белоснежных, лазурных и светло-синих тонах, и принялся раздвигать портьеры на всех пяти окнах.

– Пора просыпаться, – сказал Георг, – утро в самом разгаре.

Юноша с трудом разлепил веки и увидел склоненное над собою лицо Патриция.

– Как спалось? – Патриций взял со спинки кресла заранее приготовленный халат, расшитый серебром.

– Отменно, – улыбнулся юноша, спрыгивая с кровати и потягиваясь.

– Что-нибудь снилось? – с ответной улыбкой Патриций окинул взором его превосходно развитое поджарое тело.

– Какая-то ерунда, точно не помню, – он сунул руки в широкие рукава халата, и Георг набросил одеяние ему на плечи. – Слушай, как все-таки хорошо, что весь этот глупый кошмар закончился. Даже не верится, что наконец-то я дома.

– Да, признаюсь, для меня твое появление оказалось полнейшей неожиданностью, – Георг наблюдал, как юноша завязывает синий пояс, как запускает пальцы в жесткие черные кудри, выравнивает пряди, отбрасывая их назад. – Я ведь жил с уверенностью, что навсегда потерял тебя. Ты был таким маленьким, когда тебя выкрали из Дворца…

– Несмотря на то, что я был очень мал, я все прекрасно помню, и всегда знал, кто я и откуда. Всю свою жизнь я шел обратно, пытался вернуться, видишь, для этого мне пришлось пройти через две Системы и четыре созвездия. Уничтожить бы всех, кто к этому причастен.

– Не беспокойся, уничтожим. Так, мальчик мой, сейчас тебя оденут и проводят завтракать в Бриллиантовую Залу. Дел у нас очень много, сегодня даем большой прием в твою честь.

– Ты знаешь, я как-то не очень привычен к большим приемам в свою честь, – усмехнулся он. – Как бы не растеряться.

– Не тревожься, Нэскей, теперь я смогу позаботиться обо всем, что касается тебя, абсолютно обо всем, вплоть до твоей растерянности. Жду тебя в Бриллиантовой.

Патриций закрыл за собой двери спальни, покинул апартаменты сына и быстро пошел прочь.

* * *

К возвращению Аргона Сократ успел отмыться до блеска, причесаться, переодеться, и его облик перестал так сильно диссонировать с интерьером.

– Как Олавия?

– Врачам пришлось дать ей успокоительных трав.

– Что, так плохо?

– Идем скорее, твоя знакомая, должно быть, уже заждалась.

– Слушай, а кто она вообще такая? Нет у меня особых знакомых на Сатурне, кроме вас.

– Не знаю я, кто она такая, – устало произнес король. – Идем же.

Только когда они миновали центральный зал заседаний, Сократ вспомнил, где именно располагается зеленая гостевая.

– Аргон, дальше я сам, спасибо, дошло до меня, где это.

– У меня все равно есть свободное время, провожу.

Аргон распахнул светло-зеленую дверь, декорированную тонкими серебряными цветами, и они вошли в небольшую гостевую, с пола до потолка выдержанную в двух цветовых тонах – зелень и серебро. Полукруглые диванчики, стол, по форме напоминающий продолговатый древесный лист, изящные легкие кресла и невесомая ткань занавесей в тон стенам.

В кресле у «древесного листа» сидела Терр-Розе Голубая Птица. Золотые гребни с черными камнями приподнимали упрямую гриву ее волос, черно-золотое платье облегало совершенную фигуру, золотое колье, браслеты, подвески… – казалось, вся она состоит из тьмы и золота.

– Здрасссьте, – казалось, Сократ ничуть не удивился, увидев ее. – Это же надо, сколько счастья нас посетило, боюсь не выдержать, скончаться на пороге!

Терра не ответила, она даже не смотрела на Сократа, ее взгляд был устремлен на высокого, статного короля Сатурна. Драгоценный обруч с камнями в цвет янтарных глаз сиял на голове Аргона, черты его лица были чуть резковаты, но вместе с тем царственны и благородны.

– Сократ, ты не хочешь нас представить? – сказал Аргон.

– Не хочу! – отрезал толстяк. – Терра, вот только тебя еще не хватало! Не могу понять, госпожа, я зачем тебя вообще тут вижу?

Терр-Розе не успела ничего ответить, в зеленую гостевую заглянула Олавия.

– Я не помешаю? Нет сил находиться в одиночестве, – она виновато улыбнулась.

– Может, стоит оставить вас одних? – Аргон подошел к супруге и бережно взял ее под руку.

– Ни в коем случае! – неожиданно воскликнула Терр-Розе. – Прошу вас, только не уходите!

Аргон с Олавией переглянулись и присели за стол.

– Нет, ну ты можешь ответить, что за интерес тебя привел? – медленно, но верно толстяк начинал закипать.

Ко всем горестям вдобавок, Терра слишком уж внимательно смотрела на королевскую чету, избегая встречаться взглядом с толстяком. Веки Олавии были все еще покрасневшими, однако мучение, терзавшее ее душу, она скрыла, как могла. Тени под глазами Аргона выдавали тяжелую бессонную ночь, но его, словно выточенное из золотистого камня лицо, было спокойно, лишь огоньки погасли в ясных янтарных глазах.

– Нет, ну это какой-то парадокс! – Сократ плюхнулся в кресло рядом с Аргоном. – Я ведь могу и не посмотреть на традиции и просто вышвырнуть тебя отсюда!

Терр-Розе и бровью не повела, она снова взглянула на королей и произнесла:

– Похоже, случилось нечто серьезное. Могу ли я быть вам чем-то полезна?

– Терра, а ведь я и вправду могу тебя вывести отсюда прямо сейчас! – Процедил толстяк.

– Погоди, Сократ, – сказал Аргон. – Мы так и не представились друг другу. Король Сатурна Аргон, моя супруга королева Олавия.

– Королева Параллельных Миров Терр-Розе Голубая Птица.

– Большая честь с вами познакомиться, – сказал Аргон, и мягко улыбнулась Олавия.

– Ну, всё! – Сократ резко хлопнул ладонями по столу. – Сейчас ты вылетишь отсюда, птица голубая!

– Сократ, выслушай, меня! – воскликнула Терра. – Прошу, просто выслушай! Мне необходима твоя помощь! Если бы я окончательно не заблудилась, я никогда бы вас не побеспокоила!

– А ну-ка, повтори, что ты сказала? Я плохо расслышал.

– Мне нужна твоя помощь! Твоя помощь и твоих друзей!

– Ну-ка, еще раз, я не понял. Тебе нужна моя помощь? Моя и моих друзей?

– Да! Понимаю, Сократ, что назревает час твоей звездной мести, да мне и самой было не просто пойти на такой шаг… но мне даже не с кем посоветоваться! Мало того, что от постоянного, ни на миг не отпускающего страха, я потеряла всяческий покой, нечто ужасное начало происходить и с моими мирами! Они будто бы начали истончаться, терять свои силы, и я не могу понять, отчего это происходит!

– Знаешь что, – прорычал Сократ, – сама разбирайся со своими вампирскими делами и дремучими мирами! Еще ведь наглости хватило сюда заявиться! Нет, ну парадоо-о-окс!

– Сократ…