Текст книги "Страна непуганых невест"

Глава тридцатая

Из алых уст Таисии бескультурно вывалился ломтик огурца и тихонько шлепнулся обратно в тарелку, но этого кроме меня никто не заметил – Алла вышла вместе с Алисой в соседнюю комнату с креслами и ковром. Мы переглянулись и быстро допили вино, а затем я поспешно наполнила бокалы до половины, чтобы не было заметно, как быстро мы допили свое вино. Тая снова взлохматила челку и кудри, стараясь, чтобы как можно меньше ее прекрасного лица являлось миру, я тоже солидарно растрепала перья, в надежде, что Алиса нас не признает. Да и видела она нас довольно давно, может и вовсе уже забыла о визите двух милых чудачек, фонтанировавших враньем.

– Извините, девочки, – вернулась Алла. – Что-то вы плохо кушаете.

Да что-то не лезет в горлышко угощеньице, застревают кусочки, вы уж простите, мамочка родненькая.

– Итак, девочки, – Алла заботливо подлила нам еще винца, а я сунула руку в сумку за сигаретами, заодно навестила и кнопку диктофона, – если мы хотим найти подходящих во всех отношениях небедных женихов, нам придется основательно поработать, не так ли?

Мы согласно закивали: конечно, конечно, так, так.

– А пока что давайте подпишем договора, – словно из воздуха в ее волшебных руках возникли бумажные листы, – это чистая формальность, прочтите, если хотите.

Мы хотели. Ничего себе формальность! Нам запрещалось все: звонить по телефону, выходить за пределы пансионата, не поставив в известность администратора, выходить из здания, не поставив в известность, рассказывать о себе кому бы то ни было, включая других девушек, выходить в интернет, общаться с родственниками, принимать лекарственные препараты, не поставив в известность… и в таком духе 34 пункта!

– Э-э-э-э… – начала Тайка.

– Девочки, я же сказала, это чистая формальность.

– А что же нам можно? – Тая подняла последнюю страницу, заглядывая в конец.

– Вам можно и нужно прилежно учиться и слушать своих наставниц, и тогда все в вашей жизни устроится наилучшим образом.

И в ушах у меня зазвучал похоронный марш, причем так громко и отчетливо, что я невольно посмотрела по сторонам – не включил ли кто радио?

С видом поселковых дур мы старательно подписали договора, и они тут же исчезли, как растворились. М-да, Копперфильд отдыхает.

– Ну что ж, дорогие мои, – улыбка, судя по всему, больше Алле Геннадиевне не требовалась, – распорядок дня таков: в 9 завтрак, потом расходитесь по преподавателям, в 13 обед, получасовой отдых и занятия. В 19 ужин, часовой отдых, занятия, в 23 сон. Перед ужином в 18.30 каждодневный общий сбор в холле на этаже, это обязательно. Все необходимые вам товары пишите списком и отдавайте мне или Алисе, я вас позже познакомлю, да вы ее видели, она заходила. Так, сейчас у нас без пятнадцати шесть, так что через сорок пять минут милости прошу на сбор. Есть вопросы?

– Нет, – ответила я и мысленно добавила: «Герр офицер».

– Идите, отдыхайте.

И мы пошли. Запершись в номере, я быстренько наговорила на диктофон все, какие запомнила условия договора, и выключила запись.

– Сен, ты видела, – Тайка плюхнулась в кресло и закурила, – на последней странице крошечными буквами?

– Видела, – хмыкнула я, – в случае невыполнения нами условий контракта, договор растрогается в одностороннем порядке, и мы обязуемся выплатить агентству неустойку в размере пятидесяти тысяч условных единиц.

– И капкан захлопывается, – невесело усмехнулась подруга, – о-хо-хо. Давай, звони Шведову, докладывай о нашем местонахождении.

На всякий случай мы пошли в санузел, открыли в кране воду, вкупе с льющейся в унитазе, создавался отличный шумовой эффект. Я присела на бортик ванной и выбрала из «записной книжки» мобильный Шведова.

– Да? – сразу же отозвался он.

– Мы в доме отдыха «Планерное», – отрапортовала я.

– Понял. Как дела?

– Пока все идет по плану.

– Держите в курсе.

– Ага.

И нажала на отбой.

– Фух, – Тайка набрала пригоршню воды и смочила лоб, – теперь мне спокойнее.

– Еще бы. Слушай, – я оглядела помещение санузла, – не исключено, что наши вещи еще раз захотят осмотреть, мало ли что. Предлагаю сообразить какой-нибудь тайничок и спрятать в него парики. А с сумочками вообще никогда не расставаться, чтобы не отобрали мобильники и не увидали диктофон.

– А чтобы телефоны не зазвонили некстати, давай переведем их в режим виброзвонка.

– Вибро… чего?

– Функция там есть такая, он не звонит, а молча вибрирует. Давай, сделаю.

Все-таки Тая очень умная.

Мы тщательно осмотрели апартаменты и не нашли ничего лучшего, как засунуть пакет с париками в щель между мебельной стенкой и стеной.

Времени до «общего сбора в холле» оставалось все меньше. Чтобы уж нас точно ни одна Алиса не узнала, мы решили облачиться в убойные наряды от «Потного Коротышки».

– Тай, – натягивая колготки, принялась я вещать чарующим голосом, – не хочешь мой розовый комбинезончик примерить? Такая стильная вещица, вдруг на тебе будет неотразимо смотреться?

– Нет уж, дорогая, спасибо, – Тайка тщательно расправляла на кровати платье цвета красного вина.

– Таюш, – захныкала я, – ну хоть попробуй!

– Сен, с моей фигурой я в такой розовой гадос… в таком розовом комбинезончике буду смотреться как бешеная хрюшка, что-то вроде мисс Пигги, может, помнишь эти кукольные шоу про лягушонка Кермита?

Я помнила, но с трудом… Я тоже хочу красное пла-а-атье!!!

– Значит, пускай я смотрюсь как бешеная хрюшка?

– Сена, ты худая, ты не будешь как хрюшка, уверяю. Давай, одевайся, время поджимает.

Плохой она, все-таки человек. Отвратительный.

Влезла эта коза толстопопая в свое платье и давай красоту наводить: губы подкрашивать, глазки подрисовывать, тени обновлять – тоже мне, Синди Кроуфорд выискалась!

– Сеночка, – Тайка подняла на меня взгляд, – ну не надо меня ненавидеть, я же не виновата, что у нас кроме этих двух вещей больше нет ничего. Если бы имелось, неужто думаешь, я бы тебе не уступила?

– Конечно, нет, – ядовито улыбнулась я, влезая в комбинезон, – а то я тебя не знаю.

– Значит, плохо знаешь.

– Слушай, не надо мне тут нотации сейчас читать, или ты не видишь, в каких я нервах пребываю?!

Тайка махнула на меня рукой и принялась закручивать ресницы специальными щипчиками. Чтобы, значит, как у коровы были. До самых бровей.

Продолжая сердиться, я взяла плойку, воткнула вилку в розетку и принялась завивать обвисшие прядки.

– Вот ведь гадство, – вздохнула за спиной Тайка, – лак с ногтя облупился…

Ой, ратуйте, ратуйте, горе-то какое! Вызывайте МЧС!

– Сена, – пыталась наладить отношения Тайка, – вроде у тебя была жидкость для снятия лака?

– Я должна следить за всем без исключения? И помнить обо всем на свете?

Тая молча полезла в мою сумку.

– И посмей там только все перемешать и измять!

– Сена! – Тая бросила мою сумку на пол. – Если хочешь, давай переоденемся в штаны и свитера! Только прекрати!

– Уже времени нет на всякие там переодевания, – с достоинством отрезала я, и случайно прижгла щипцами себе лоб. – Аа-ай! Это все из-за тебя! Из-за тебя!

– Сеночка, Сенчурия ты моя любимая, ну хочешь я тебя духами своими побрызгаю? У меня такие духи отменные. Ну не будь ты вздорной крысой, я тебя, пока еще, по-хорошему прошу!

В общем, в атмосфере любви и согласия мы прибыли на общий сбор.

В большом квадратном холле по периметру располагались диваны, кресла, стулья и банкетки, у окна, зашторенного светлыми полосатыми занавесками, размещалась кадка с фикусом. Собралось пока что человек десять: симпатичные молоденькие девушки сидели рядком и тихонько между собой переговаривались. Стоило нам появиться на горизонте, как девушки притихли и уставились на нашенские персоны. Мы с деревянными лицами проследовали в самый дальний угол и чинно уселись поближе к фикусу. Девушки нас рассматривали и шушукались, мы же, с одинаковыми выражениями профессиональных ботаников на лицах, изучали фикус.

Народ постепенно подтягивался. Тайка украдкой посмотрела на часы, желая определить лимит на опоздание, но ни тут-то было: 18.25. Еще пять минут до «часа икс».

– Се… Яна, – Тайкин локоть врезался мне в бок.

– Чего?

– Тебе вон та девушка не кажется знакомой?

– Какая?

– Да не верти ты башкой хуже вентилятора! Смотри украдкой! Вон та шатенка с короткой стрижкой, ну вон, только что вошла.

– Почему она должна мне быть знакомой? В первый раз вижу.

– А мне вот кажется… – Тая задумчиво рассматривала девушку из-под полуопущенных коровьих ресниц.

– Крестись, – посоветовала я.

Появилась Алиса. Она присела на стул у самого входа, и буквально следом нарисовалась Алла Геннадиевна с тремя тетками и тощим мужичком гомосексуального вида.

– Так, все в сборе? – деловая и серьезная Алла Г. обвела острым взглядом всех присутствующих. – Прекрасно. Так, кто у нас новенький, подойдите сюда.

В нашу сторону она даже не взглянула. Естественно, после подписания такого «чисто формального договора» все сюси-пуси автоматически заканчивались. Мы с Таиской и две девицы – ядерные блондинки снялись с мест, и подошли к Алле и сотоварищи, с краешку к нам прибилась еще одна какая-то несчастная провинциальная лохушка

– Знакомьтесь, это Антонина Михайловна, преподаватель актерского мастерства и психологии, Вероника Юрьевна – иностранный язык, этикет, компьютер, Жанна Дмитриевна – парикмахерское искусство, визаж, домоводство, и Лорис Витольдович – физкультура, шейпинг, культура секса.

Я чуть слюной не подавилась.

– С Антониной Михайловной завтра у вас состоится первое занятие, – кивнула Алла Г. на квадратно-гнездовую тетку с воловьим взглядом, – удачи, девочки. Идите пока в столовую, занимайте места.

И мы поняли, что на сегодня лично для нас собрание закончилось, нас выкидывали в сторону ужина, чтобы не мешали и лишний раз не подслушивали. Мы покорно потрусили по коридору. Молчаливая и какая-то испуганная лохушка в сером брючном костюме увязалась за нами.

– А как вас зовут? – пискнула она, заглядывая поочередно то мне в лицо, то Тайке.

– Яна и…

– Света, – подсказала Тая. – А тебя?

– Ксюша.

«Ксюша, Ксюша, Ксюша – голова из плюша…»

Тая приоткрыла дверь «столовой» и заглянула внутрь. Никого.

– Ксюша, – Таиска вошла внутрь и показала девушке на дверную арку, ведущую непосредственно к длинному столу, – ты туда иди, а мы сейчас.

Серое создание покорно заторопилось в указанном направлении.

– Сена, – поманила меня Тая, – иди чего скажу. Ты можешь называть меня психопатичкой, но эта девушка… помнишь, я тебе на девушку указывала?

– Помню, – насторожилась я, – а что?

– Если это не Мила Розовская, супруга нашего обожаемого Шведова, то можешь застрелить меня на месте.

– Мне нечем тебя застрелить… – я малость опешила. Говорила Тайка с полнейшей уверенностью.

– Я тебе клянусь! С другой прической, другим цветом волос, но это она. Я ее хорошо знаю, я ведь столько сериалов с ее участием пересмотрела. Это Мила Розовская. Живая и невредимая. Осталось еще Инну Величковскую увидать, и будет вечер встречи живых мертвецов.

– Тая, мне страшно, – честно призналась я. И вовсе не из-за живых мертвецов. Мне было страшно от непонятного.

– Не боись, лягуха, прорвемся… – Таиска схватила мою ладонь и крепко сжала в своей сильной дружеской руке.

Глава тридцать первая

– Идем, дорогая, – не выпуская моей руки, Тая повела меня в столовую. Ксюша – голова из плюша сидела за столом и смотрела по сторонам. Мы присели рядом.

– Ксюша, как ты сюда попала?

– А что? – она испуганно уставилась на Таиску.

– Да ничего, так просто, для поддержания беседы.

– О себе нельзя рассказывать…

Господи, да где они откопали такую? Только вчера выкупили из рабства?

– Как хочешь, – пожала плечами Тайка. Она вытянула шею, желая рассмотреть, что же там происходит на кухне, но видимость была нулевой, доносился лишь невнятный шум и запахи.

– Я слышала, в этом доме отдыха начался съезд писателей, – нерешительно начала Ксюша. Страх страхом, но видать очень уж сильно хотелось пообщаться. – Писателей фантастов. Вы любите фантастику?

– А разве об этом можно говорить? – выкатила глаза Тайка.

Юмора Ксюша не понимала. От таких людей я стараюсь держаться подальше. Как можно дальше. По-моему, они хуже сексуальных маньяков. Хотя, что может быть хуже сексуальных маньяков? Я призадумалась, но тут в столовую попер народ и с мысли я сбилась. Преподаватели столовались вместе с нами, что ж, демократия приветствуется. Вот только Аллы Г. не виднелось, наверное, уехала отлавливать новых ксюш. Как на зло, Алиса уселась прямо напротив нас. Экая незадача… Из кухни вышла немолодая женщина в белом халате, она катила тележку, заставленную тарелками. На ужин нам полагался рис, но на этот раз с овощами. Если нас все время будут пичкать рисом, то придется включить в список покупок слабительное. К тому же оказалось совсем невкусно: сухо, пресно, тоскливо. Но, делать нечего, пришлось давиться, ближайший магазин, наверное, в трех днях пешего пути, а писать «списочек для Толика»: «Хлеба, колбасы, шампанского полусладкого 18 бут.» – как-то не хотелось. Прямо и не знаю почему.

Отужинав, ретировались в свой номер. Первым делом переоделись в уютные брючата и свитерки. В номере было довольно жарко, поэтому облачились в декольтированные. Мне вообще как-то не особо хотелось тут располагаться, рядиться в ночнушку и халат, хотелось спать в ботинках и куртке, чтобы в любой момент задать отсюда стрекоча. Тайка плюхнулась в кресло и тоскливым взором обвела комнату, видать в поисках бара с запасом виски и колотого льда.

– А он был вором, и уехал от меня, – мрачно пропела подруга, – а я осталась, страсть свою храня…

– Не надо! Если ты не замолчишь, я завоплю «Владимирский централ»!

– Прости, дорогая, просто привязалось.

– Еще бы, кажется, мы эту проклятую кассету раз сто пятьдесят прослушали. Тай, насчет Милы Розовской – ты серьезно?

– Абсолютно. За ужином я ее как следует рассмотрела, это она. Без сомнения.

– Так, я звоню Шведову, спрошу, своими ли глазами он видал ее в гробу.

– Идем в ванную.

– Если здесь и есть какие-то прослушивающие штуки, то нас уже давно рассекретили.

– Идем в ванную, мне так спокойнее!

О, Господи, ну если спокойнее…

Присев на весело журчащий унитаз, я позвонила Шведову на мобильный.

– Да, Сена.

– Привет, Саш. Слушай, скажи, пожалуйста, ты сам Милу в гробу видал?

– …Чего?

– Ну, ты видел ее мертвой? – рассердилась я на непонятливость Шведова.

– Разумеется. Когда я ее нашел, я позвонил в скорую, очень быстро приехала бригада, ее увезли, и вскоре сообщили, что ничего уже нельзя поделать.

– А мертвой, в гробу ты ее видал?

– Ну, конечно, я же ее хоронил.

– То есть, ты видел, как закрыли крышку и закопали ее в землю?

– Сена, в чем дело, а? Что такое?

– Ничего… – я задумчиво нажала на отбой. – Тай, а может это какая-нибудь сестра Милы?

– Это она. У Милы Розовской немного искривленный передний зуб, ее из-за этого недостатка не взяли в какую-то английскую комедию, она отказалась исправлять этот зуб. Об этом все газеты писали.

– Хм-м-м…

Вот ведь какие, наверное, захватывающие репортажи были о кривом зубе Милы, без валокордина и не прочтешь.

– Это она, Мила Розовская собственной персоной.

– Тогда я ничего не понимаю. Шведов уверяет, что закопал ее собственноручно.

– Странно… – Тайка задумчиво изучала кафельную стену. – Эх, сейчас бы коньячка рюмочку или винишка бокальчик, чтобы в мозг поступили проблески идей, а то я ничего не понимаю. Я просто тупо ничего не понимаю.

– Слушай, – меня и без коньячка осенило, – помнишь дядьку такого, Шекспиром звался?

– Ну?

– Помнишь чем «Ромео и Джульетта» заканчивалось?

– Все умерли, а что?

– А помнишь, как они умерли?

– Отравились и застрелились, нет, застрелились – потом отравились…

– Тая, – тяжело вздохнула я, – тебе нельзя смотреть современное кино. Они отравились и закололись кинжалом. Брат Лоренцо дал Джульетте снадобье, от которого она впала в летаргический сон – типа умерла, а потом ожила на свою голову…

– Сена, ты гений!

На радостях она меня чуть с головой в унитаз не затолкала. Отбившись от объятий подруги, я призадумалась.

– Тай, у тебя есть знакомый врач?

– Есть один, мы с ним вроде дружим.

– Надо же, а я думала, что бескорыстно дружить можно только с патологоанатомом.

– Дура ты, Сена.

Надо же, а только что гением была.

Тая долго и мучительно вспоминала номер бескорыстного врача, но так и не вспомнила.

– Слушай, – опять осенило меня, нет, сегодня явно мой вечер, – эти два кекса, с которыми мы в «Космосе» пили шампанское, они, кажется, хирург и анастезиолог?

– Сена, ты гений!

Ох, ну слава Богу, все вернулось на свои места.

Тайка поскакала на поиски бумажных огрызков с пьяными записями телефонов и письменными заверениями в вечной дружбе.

– На, держи! – возникла подруга на пороге ванной. – Ты глянь, и мобильники тоже записали!

– В том состоянии, в коем прибывала наша теплая компания, странно, что они не записали и домашние адреса с почтовым индексом.

Я набрала номер Сергея анастезиолога.

– Я слушаю! – неожиданно крикнули мне прямо в ухо. На заднем плане раздавалась музыка и радостный звон стаканов.

– Сережа, привет! – завопила я в ответ. – Это Се… Яна из гостиницы «Космос», помнишь?!

– Ой, девчонки, привет! А вы где?

На эти подробности я решила не тратить мобильные деньги.

– Слушай, Серёж, как медик, можешь ответить на один вопрос?

– Только про Шекспира не заводи, – вмешалась Таиска.

Я отмахнулась и продолжила:

– Серёж, можно ли каким-то образом сымитировать человеческую смерть?

– В каком смысле?

– В буквальном! Чтобы все выглядело, будто человек умер! Похоронили, а потом откопали! Слушай, только не задавай лишних вопросов, а то я по мобильному звоню! Просто скажи, реально ли это?

– Ну-у-у-у… – загудел он, – надо подумать, я прямо так и не соображу…

– Можно тебе перезвонить минут через десять?

– Ага, давай.

Отключившись со связи, я вздохнула и посмотрела на задумчивую Таю.

– О чем размышляем?

– О коньяке. Если это дом отдыха, значит, внизу должен быть какой-нибудь бар или ресторан?

– Тай, давай мы не будем в первый день тут по барам расхаживать. Или тебе совсем невтерпеж?

– Невтерпеж, – печально кивнула подруга, – я в стрессе пребываю.

– Пойди, покури.

– Когда я курю и ничем не запиваю, у меня противно пересыхает в горле и начинает болеть голова.

– Тай, тебе во что бы то ни стало нужен алкоголь? Прямо вот сейчас?

– Да!

– Когда мы отсюда выберемся, я отвезу тебя в наркологическую клинику, пусть тебе в попу вошьют торпеду.

– Я согласна, но только сейчас пойдем, выпьем малость чего-нибудь?

– Тая, ну как ты не поймешь, что не в наших интересах в первый же вечер привлекать к себе повышенное внимание, лазая по этажам в поисках кабака!

– А зачем лазать? – уже пылали вдохновением глаза Таисии. – Можно пойти в эту столовку на этаже и свистнуть бутылочку винца, я заметила, в каком шкафчике у них там всё это хранится.

– Я даже слушать твои бредни не желаю.

Я снова набрала номер анастезиолога.

– Сереж, ну что?

– Я в принципе покопался в памяти, в справочнике, – послышался звук закрывшейся двери, видать он вышел или на кухню или в соседнюю комнату, покинув развеселое гуляние, – чтобы человек выглядел как мертвый, можно сделать следующее: 5-6 таблеток клофелина, уколом или в капельницу 10 миллилитров наркоза или дроперидол, так же эффективен ГОМК.

– Что такое ГОМК?

– Гамма-аминомасленная кислота, 7-10 миллилитров.

– А что с человеком делается?

– Снижается давление, урежается пульс, человек как будто засыпает.

– То есть можно человека принять за мертвого?

– Вполне.

– А как долго такое состояние длится?

– Семь – восемь часов.

– Не дольше?

– Нет.

– А врач может определить, что человек не помер, а наклофелинился?

– Ну, разумеется.

– Хм-м-м… – я призадумалась, – семь-восемь часов говоришь? А есть какое-нибудь средство, способное вырубить человека, допустим, на день?

– Не знаю, может и есть, но я не припомню. А зачем тебе это?

– Да просто так. Большое тебе человеческое спасибо.

Отключившись, я слезла, наконец, с унитаза.

– Пойдем в комнату, что ли.

– А что он тебе сказал?

– Идем.

Прихватив диктофон, я упала поперек кровати, нажала на запись и наговорила все, что услышала. Таинственное слово: «ГОМК» я произнесла раз пять с особым удовольствием.

– Ну, прекрасно, прекрасно, – я отложила диктофон и потянулась со скрипом.

– Вина, – напомнила надоедливая Тая-алкоголик.

– Ты нас погубишь, – я встала, потянулась за сумочкой и бросила в нее диктофон. – Идем, зараза.

– Возьми сумку, – оживилась пьяница.

– Зачем? Унесем с собой все запасы?

– Договорились же не выходить из номера без сумки на случай обыска!

– Хорошо, – не стала я спорить с Таей-параноиком, – возьму сумку. Черные очки и парик надевать?

– Издеваешься, что ли?

– Спаси Бог, кто бы посмел.

Набросив на плечо ремешок сумочки, я пошла к дверям, следом радостно топала Тая. Я погибну когда-нибудь из-за неё.

В пустынном коридоре мы никого не встретили. Я была уверена, что «столовая» заперта, Таисья покусает дверную ручку, и мы чинно-благородно отправимся спать. К несчастью, мои тайные надежды не оправдались: удивительно, но дверь оказалась открыта. Мы скользнули внутрь и, не зажигая света, как последние жулики прыснули в сторону кухни. Распахнув дверцы навесного шкафчика, Тайка схватила бутылку «Изабеллы», сунула в сумку, следом пихнула еще и флакон «Мерло». И тут я услышала шаги. Волосы у меня на голове мгновенно вздыбились. Тайка тут же ретировалась в темный угол к двери туалета, вытаращила круглые глаза и возмущенно уставилась на меня. Будто это именно я специально притащила ее сюда среди ночи воровать вино. Как можно вообще дружить с таким человеком?

Нам ничего не оставалось, как присохнуть к стене и претвориться рисунком на обоях. В соседней коврово-диванной комнате зазвучал женский голос, он произнес:

– Считай ты нас погубила, тварюга!

– Ну, еще толком-то ничего не ясно, – заблеял голос Аллы Г.

Тайкина лапа сунулась ко мне в сумку, вытащила диктофон и пихнула аппаратик в мою охладевшую руку. Я машинально нажала на запись и выставила механического дружочка поближе к дверному косяку.

– Что ж неясного? Ты должна была сразу пробить по компьютеру документы этих девок! Какого черта ты их сразу сюда потащила?

– Черненькая – просто идеальна для Петровского…

– Ты поторопилась, Леночка, – ужасным свистом-шепотом вещала незнакомка, – ты пожадничала! Никаких таких Ян и Свет в Майкопе не проживало и не проживает! Не те ли это сучки, которых пытались обработать ребята из ментовки?

– Не зна-а-а…

– А я знаю! Это наверняка они, других вариантов нет. Возможно, те самые журналистки, или за кого они еще там себя выдают. На кого они работают? Пробей недавно умерших девушек, не могли родственники нанять этих скотин?

– Понятия не имею. Но как же так? Ведь Сваныч сам, лично звонил, сказал – его девочки. Если бы не Сваныч, я бы, разумеется, сразу бы их проверила!

Потянуло сигаретным дымом.

– Что ты заладила: «Сваныч, Сваныч»? Если этому порнодеятелю денег отсыплют или менты в затылок дышать начнут, думаешь, он будет стоять насмерть? Молчать, как Зоя Космодемьянская? У него самого рыло в пуху, сколько раз он нам девочек поставлял?

– Не помню, кажется, раз или два…

– Четыре! И все, заметь, все до одной мертвы! Хотя Сваныч все равно выкрутится, скажет, что не знал ничего, просто давал своим актрискам возможность карьерного роста, но лишние неприятности устраивать себе не станет, что ему сказали, то он и сделал. Что ж ты так опростоволосилась-то? Надо было сразу мне их показать, хоть издалека!

– Но я…

– А теперь я! Я теперь на ночь глядя мчусь сюда! Завтра я обязательно должна взглянуть на этих девчонок.

– А если они Вас увидят, узнают еще чего доброго?

– Не увидят, я уж постараюсь.

– Что же нам теперь…

– Их надо срочно убирать, может еще удастся выкарабкаться.

– Каким образом? Их видел администратор.

– Пару дней пусть помелькают на глазах, к понедельнику-вторнику вместе с группой девочек вывези их, и отсортируй.

Тая тихо икнула, и я наступила ей на ногу. Рука с диктофоном слегка затекла. Мне даже думать не хотелось, о том, что эти две благородные особы захотят внезапно в туалет… а тут мы подпираем собою двери. С диктофоном.

– Переезжать будем?

– Разумеется!

– Жаль, такое место удобное.

– Что поделать, ты все испортила. Да, от Шведовой тоже не мешало бы избавиться.

– Но почему? Она очень полезна, практически незаменима.

– Нам не нужны незаменимые, она слишком много знает и в последнее время не внушает мне доверия. Слишком самостоятельная да скрытная стала.

– Жаль, я к Алисочке привыкла.

Вскоре голоса стали удаляться. Они вышли. Мы, обалдев от услышанного, молча смотрели друг на друга.

– Кем Алиса приходится Шведову? – почти беззвучно произнесли Тайкины губы. – Однофамилицей?

– Узнаем, спросим. Надо уходить отсюда поскорее.

А вот теперь дверь оказалась заперта.