Текст книги "Оттенки души. Жизнь глазами психолога"

На завитке судьбы

Совместное пребывание в больничной палате создает эффект, близкий к путешествию в купе поезда дальнего следования. Так же случайно жизнь сводит здесь людей, никогда бы не встретившихся в иных обстоятельствах.

И то ли от того, что вынужден жить с чужим человеком бок о бок на безбожно маленькой территории, то ли от того, что становишься невольным свидетелем интимных духовных и телесных страданий другого человека, образуется в атмосфере палаты какая-то особая форма душевной близости.

Она не длится дольше больничного срока пребывания, никто не ищет потом друг друга в соцсетях и не продолжает знакомство, но забыть этих людей, с судьбами которых ты соприкоснулся в самые трепетные моменты их жизни, уже невозможно.

Наблюдать, как человека везут из операционной на скрипучей каталке, и затем перекладывают на больничную койку, отдавая ему, четверть часа назад располосованному и заштопанному хирургами, распоряжения, с которыми он, еще не вышедший толком из наркоза, никак не может справиться, – это сильное переживание, которое не может оставить тебя прежним.

На таком завитке судьбы, в одной из обычных палат провинциального городского стационара, я и познакомилась с Ириной Николаевной.

В свои 54 года она выглядела на 60, но при этом ни минуты не могла усидеть спокойно. Все что-то перекладывала, поправляла, приводила в порядок. Уже на следующий день после операции она ходила по палате, опираясь на стенку в то время, как мы, молодые и сильные, валялись под ворохом одеял.

Молодость ее была обыкновенной. Училась на ткачиху, познакомилась с парнем, в 18 лет уже работавшим водителем. Сыграли свадьбу, нарожали двоих детей, зажили. Работали много и трудно, денег было мало, но как-то жили. Резкий поворот ее судьба сделала, когда сыну исполнилось 11 лет. Однажды придя из школы, он упал на пол в эпилептическом припадке, его увезли в психиатрию, и после этого она никогда его уже не видела нормальным. Внезапная болезнь сделала из мальчугана овоща, враз уничтожив все достижения интеллекта, накопленные им за предыдущие годы.

Сыну дали инвалидность, и с тех пор Ирина Николаевна, вынуждена быть при нем сиделкой. Муж не выдержал долго такой жизни и через два года ушел к другой женщине с двумя пухлыми абсолютно здоровыми близнецами, которых он и записал на себя.

Работать Ирина Николаевна могла мало, только когда дочка подменяла ее вечерами и сидела с братом. Денег катастрофически не хватало, и через 2 года такую жизнь не выдержала дочка. Достигнув пятнадцатилетия, она сбежала с разбитным хулиганом в лучшую жизнь. Из которой, еще через год, она вернулась беременной, и заново обосновалась на шее матери. Беременность протекала тяжело, на пятом месяце отказали почки, и оставшийся срок дочь почти не вставала с постели. Теперь матери пришлось смотреть уже за двумя. На свой страх и риск она оставляла сына дома, чтобы сбегать помыть полы на своей работе, и заработать хоть что-нибудь.

Не раз бывало, что придя домой, она находила его, биологически уже достигшего 20 летия, сидящего на полу, и жалостно подвывающего – он периодически падал туда с кровати, а подняться сам уже не мог.

Дочь родила, зажили втроем. Еще через несколько лет, у дочери появился новый ухажёр, алкоголик Коля, который недавно вышел из тюрьмы, где он отсидел за убийство матери, которое было классифицировано как «убийство по неосторожности».

Через полгода романтических встреч с дочерью, во время очередной ссоры он избил ее до полусмерти, сломал два ребра и оставил многочисленные синяки и подтеки на всем ее теле. Отношения закончились, но угрозы через товарищей Коля шлет регулярно и связывать свою жизнь с кем-то еще дочка боится.

Девчонки из палаты, слушали молча, не рискуя прерывать рассказ героини и только нетерпеливая Валя вскрикнула: «Ну как же, как же можно так жить?!?». На что Ирина Николаевна совершенно искренне удивилась и ответила: «А что теперь – не жить?».

Через три дня меня выписали и я успела узнать еще один эпизод этой истории. Оказывается, не так давно у Ирины Николаевны появился кавалер, сосед по улице, где расположен ее дом. Два месяца назад Петра Андреича, пенсионера, потерявшего уже десять лет назад одну ногу, выгнала жена за то, что он нигде не работает, на его пенсию прожить невозможно, а «жрет он больше, чем приносит пользы».

Петр Андреич поселился неподалеку в леске, соорудив шалаш и натащив туда мягких тряпок. Там и обнаружила его Ирина Николаевна, однажды возвращаясь с работы домой. Поговорили, поплакали и разошлись. А по пути на работу она стала заносить ему то кашки, то хлеба. Через месяц они уже жили вместе. И, как оказалось, звонила она именно ему, отдавая распоряжения по хозяйству, по тому, как переодеть памперс старшему, каких продуктов наказать купить младшей, и как заплести косу внучке.

Когда люди лезут в петлю от того, что «меня никто не любит» или «у меня сложности на работе», или «моя болезнь лишила меня полноты жизни», я всегда вспоминаю Ирину Николаевну и думаю, как бы было целительно, если бы однажды этих любителей сбежать из реальности жизнь свела с ней или похожей на нее женщиной. Может быть, тогда жгучий стыд смог бы растопить толщу отчаяния, которое они выбрали и в них заново зародилась бы дерзость жить.

Мы не выбираем то, что с нами произойдет. Но мы выбираем, как распорядиться тем, что с нами произошло. И когда мне кажется, что в жизни наступила полная задница, я говорю себе: «И что, теперь не жить, что ли?» и беру себя в руки.

Чего и вам желаю.

Ненавистная коллега

У Маши есть коллега, в которой все «так». В смысле «так, как надо». Во-первых, изумительная фигура. А еще у нее ангельский голос, который очаровывает мужчин. И в обед все хотят пойти с ней, а не с Машей, хотя Маша одинока – а у той и муж, и любовник… И обоих она использует…

И грудь у Маши – одно название… И Маша не умеет ТАК откидывать волосы… А с последним бой-фрэндом Маша разошлась из-за морковки, которую уронила на его любимый палас… А она – из-за того, что он не разделял ее желание сделать карьеру… Она даже расходится красиво….

Машу коллега страшно раздражает еще и от того, что та умеет виртуозно выставить Машу в самом нелепом виде, причем так тонко и завуалировано, что и придраться не к чему, а чувствуешь себя – полным офисным посмешищем.

Маша ненавидит ее с каждым днем все больше.

А вчера… вчера был корпоратив. И Маша случайно увидела, как коллега плачет в туалете. И невольно узнала, что у ее ненавистной соперницы есть серьезные основания, чтобы плакать. Посерьезней, чем у Маши. Потому что она не может иметь детей. Никогда. Даже если очень захочет. И подавая ей платок, Маша вдруг отчетливо поняла, что может стать ей. Может отрастить волосы, научиться их откидывать ТАК, встретить хорошего мужчину и даже грудь может увеличить… А вот она – Машей – никогда не станет… И никогда ни один ребенок в мире, разметавшийся во сне на диване, не отзовется в ней той самой, особой нежностью…

Маша подарила ей свой платок и обняла.

– Зато у тебя есть друзья, – сказала Маша.

– Друзья? – да меня все ненавидят, – всхлипывая пробормотала коллега.

– Не все. Я, например, тебя люблю.

Маша сказала это и прислушавшись к себе, почувствовала, что это правда.

«Потреблятство» в любви

На ее правой лодыжке капиллярная сеточка, синюшными ручейками ползущая вверх, она совсем не идет сильной статной икре. Этими ногами она выстояла сотни часов в кондитерском цехе, изо дня в день создавая одни и те же завитушки на поверхности пышных, еще теплых тортов.

Ее грудь давно потеряла округлые формы. Когда-то в молодости она вплывала в комнату вперед своей хозяйки, и подруги с завистью провожали ее взглядом, а теперь она укладывается в скромный второй размер. Этой грудью она выкормила сына и дочь, стискивая зубы от боли, рождающейся каждый раз от прилива молочных соков, имеющих единственную цель – насытить новое дитя, и от того безжалостно рвущихся наружу, безразличных к тому, какой ценой это достается матери.

Иногда она срывается на крик, бессильно сжимая кулаки до побелевших костяшек, некрасиво выпячивая трясущуюся нижнюю губу, и в порыве гнева, бессвязно выдавая несправедливые, обидные претензии о том, что ты опять… и как всегда… и другой бы давно уже…

Ее нервы впервые сдали, когда невинная ранка на нежной пяточке дочери оказалась предвестником жуткой инфекции, подло пробравшейся в кость и грозившей забрать жизнь у ее кровиночки.

Тогда, сидя в реанимации, она за 2 часа как-то ссохлась, будто уменьшившись в размерах, и в свои 34 выглядела маленькой старушкой. Она качалась на стуле, и, казалось, горе волнами расходится от ее сердца, накрывая отчаянным безмолвным SOS больницу, район, город, планету; вливаясь в нефтяные сосуды Земли так, как будто надеясь, что беда может в них раствориться, и все станет как раньше.

Она уже не та. Не та, которая заворожила тебя искристым смехом. Не та, которая заглядывалась на тебя снизу вверх, вслушиваясь в каждое слово, как наивное дитя. Не та, которая манила неразгаданностью и обещала приключение.

На ее переносице пролегла складка, которая сильно старит ее. Рыжая копна волос поредела и не встречает тебя каждый день затейливой прической, как раньше. Ты давно разгадал ее и можешь предсказать почти каждое действие. И вместо обожания, она нет-нет да и подтрунит над твоими слабостями.

Но она все равно осталась собой. Той, которая выбирает тебя, даже, если ты не на коне. Ворчит и смотрит с укором, но выбирает. Той, которая сплетена вселенной в неповторимый рисунок души; расшита уникальными, только ей свойственными привычками; задумана и проживает свою судьбу по неповторимой композиции, отыгрывая каждую ноту своего бытия так, как это может делать только она.

Если ты не любил в ней – ее с самого начала, и все, что тебе нравилось – было всего лишь измеряемыми параметрами внешних данных и функциями, дающие тебе удовлетворение, то зачем ты вообще с ней?

Едой можно разживаться в кафешках, белье может мыть стиральная машина, секс может дарить случайная знакомая, а обожание можно добирать у любой малолетки, нуждающейся в спонсоре.

Если ты не любишь в ней само ее естество, то лучше брось, оставь ее сейчас, когда она еще может встретить того, кто нуждается в рисунке прожилок ее души; кого может заворожить особый оттенок ее глаз; чей душевный жар она способна будет утолить просто тем, что находится рядом. Оставь ее тому, кто ищет, ищет ее песню, всем существом желая обладать именно такой женщиной.

Посмотрите на вашего спутника или спутницу, – они не будут молодеть. Их тела с каждым днем будут дряхлеть, а здоровье давать сбои. Их небольшие недостатки со временем превратятся в закоренелые привычки. А душевная близость наряду с радостью узнавания подарит и скуку изведанности. Ваши ссоры и стычки оставят неизгладимые шрамы, доверять с каждым годом будет сложнее, а количество решаемых проблем будет все больше.

Каждый из нас живет с другим в том числе, потому что это удобно. Но если это единственное, что удерживает вас рядом – то какая же это любовь, это – потреблятство, и такие отношения обречены на разочарования и боль для обоих.

Если вас не тянет к другому человеку необъяснимым велением сердца; если вы не готовы служить и беречь, чтобы ни случилось; если вас не увлекает, помимо внешнего антуража внутреннее устройство души вашего избранника или избранницы, я вас прошу, не создавайте псевдосемью. Все, чем это может кончиться – разочарование, поломанные судьбы и несчастные дети.

Ищите того, вопрос соединения уз с которым, не нуждается в аргументах и доказательствах; того, кто включает в вас это странное чувство родственной души; того, кто ощущается как недостающая деталька вашего жизненного полотна; того, кого вы четко мыслите как вашу женщину или вашего мужчину, и вам не надо себя уговаривать, чтобы объяснить, почему вы хотите с ним быть. Того, с кем вы просто хотите быть и точка.

Чудесный папа

Нина грозила Богу кулаком и называла его убийцей. Гнев, столько месяцев не находивший выхода, достался Творцу Вселенной. Нине казалось, что он равнодушно взирает на нее своим всевидящим оком и ни капли не желает помочь.

Обессилев после вспышки ярости, Нина бросилась на скрипучую кровать и зарывшись в причудливые изгибы покрывала, зарыдала навзрыд. Ее худенькие плечи ходили ходуном, а маленькие кулачки бессмысленно сжимали упругую ни в чем не повинную ткань наволочки.

В этот день Нина узнала, что у ее дитя уже несколько дней не бьется сердце. Вчера, когда она разговаривала с малышом, нежно гладя располневший живот, рассказывая чудесные истории про его папу, беременность уже была замершей, и ни слышать, ни чувствовать ее малыш уже не мог.

Чудесная история про папу началась год назад, когда тот, кого она любила уже несколько лет, случайно столкнувшись с ней в столовой, завязал с Ниной разговор так дружественно и непринуждённо, что против обыкновения, она не почувствовала стеснения и откликнулась на его легкий тон улыбкой.

Обед получился совместным и был продолжен вечером в небольшом кафе. Разговор лился легко, ее герой был человеком веселым, славившимся своим отменным чувством юмора на всю компанию. Когда он предложил Нине заглянуть к нему домой, она согласилась, не думая. И хотя почувствовала какую-то перемену в нем – то ли его покоробило от такой отзывчивости, то ли обрадовало, но точно удивило; но Нина не могла сказать ему «нет». Для нее это означало бы сказать «нет» мечте.

Утром ее возлюбленный записал телефон, обещал звонить и нежно поправив ее завиток, вечно выбивавшийся из копны русых волос, откланялся.

Нина хорошо знала его репутацию любителя легких, ни к чему не обязывающих отношений, и чувствовала, что он не позвонит. Но не винила его, сама мысль о том, что она могла бы его в чем-то упрекнуть казалась ей кощунством, ведь она любила его таким, какой он был – с его непрочными страстями, веселым нравом и нетерпением к обыденному.

Первые недели она еще надеялась, кладя телефон всегда в зоне доступности, чтобы не пропустить звонок от своего героя, проигрывая в уме, как она ему ответит и репетируя перед зеркалом самую очаровательную из своих улыбок; но с каждым днем надежды становилось все меньше. Зато Нина обрела радость другого рода – в ее утробе зародилось продолжение того, кто был единственным светлым пятном в ее серой и скучной жизни.

Нина ни за что бы не решилась написать ему о ребенке, ведь тогда он мог счесть ее обманщицей и даже если бы анализы показали, что это не так, вечная тень сомнения в чистоте ее намерений нависала бы над их отношениями; и со временем он стал бы ее ненавидеть, как раб ненавидит своего хозяина, с которым связан обязательством.

Нет, такой любви Нина не хотела. Поэтому несмотря на грозящее сокращение с работы и финансовые затруднения, Нина не решилась написать ему об этом. Не известила о своем положении она и мать, не желая расстраивать ее новостями о приблудном дитя.

Все трудности Нина встречала стойко, с любовью приветствуя каждый новый день, и хотя ее немного кололо, что герой ее романа проходит мимо и теперь даже не замечает ее, эта грусть меркла перед осознанием того, что дитя их короткой любви навсегда останется с ней.

А сегодня она узнала, что Бог, отобравший у нее ее любимого, отобрал и его дитя, и все ее жертвы, и молчание, и надежды оказались напрасны.

После выхода из больницы Нина заперлась в квартире и не выходила из нее 2 недели. Обеспокоенные коллеги забили тревогу и отыскав ее дома, поблекшую, осунувшуюся и безразличную ко всему, почти силом привели ее ко мне на консультацию.

Ее первыми словами были: «Я презираю его». – Кого? – уточнила я. – Бога, – ответила Нина таким обыденным тоном, как будто рассказывала о своем завтраке.

Нам предстояла большая работа. Работа по проживанию боли и отпусканию ее восвояси, по переосмыслению «чудесного папы» и психологическому отделению от него, по поиску новых смыслов и деланью первых робких шагов обратно в мир, по прощению себя и позволению своей измученной душе попробовать стать счастливой еще раз…

Сильная тряпка

Сильная женщина, живущая во мне, неуклюжа, но норовита, как заправский рысак. Она защищает меня от интриг других сильных женщин, и от зависти слабых. Она вытирает мне сопли огрубевшей рукой, осушает слезы резким порывом ветра и заставляет увидеть еще один путь к достижению цели. Она смеется над моими горестями раскатистым эхом, чтобы снизить их значение до пустяка.

Когда она опеленывает меня своей любовью, я чувствую, как жилы во мне твердеют, а кожа становится непроницаемой. От меня за версту разит непобедимостью. А мой внутренний стержень очевиден настолько, что уже торчит из меня наружу, распугивая врагов еще до того, как им в голову взбредет на меня напасть.

Я заправлена, начищена, собрана, готова к удару и глубоко несчастна.

Отпусти меня, Сильная Женщина, я не хочу больше быть тобой. Да, без тебя я растекусь и обмякну, и любой сможет меня расплескать и выжать. Но зато у меня будут воланчики на подоле, а не тяжеленные латы на икрах. Кружево мыслей, а не генеральная линия плана. Легкое недоумение, а не справедливая ярость. Мягкое сердце, а не острый интеллект.

Я не хочу быть Успехом, Эталоном и Призом, отныне и навсегда я хочу быть Собой…

Твоя Тряпка.

Маленькие причины больших драм

Одна знакомая рассказала историю о том, как под ее руководством муж вешал картину, и когда процедура была выполнена, и он с волнением спросил жену: «Ну как?», та ответила: «Очень хорошо. Но чуть-чуть кривовато». С тех пор присказка «Но чуть-чуть кривовато» – стали притчей во языцех в этой семье, и ироничным способом намекнуть неблагодарному человеку о его нетактичности.

Эта семья справилась с неловким моментом, и даже сделала его ресурсом для мирного разрешения подобных ситуаций. Но, к сожалению, такой подход скорее редкость, чем исключение.

По роду деятельности я часто вижу семьи, которые находятся в кризисном состоянии, большая часть из них на грани развода. И, вопреки, расхожим представлениям, не так уж часто семьи рушатся из-за предательств, измен, и угасших чувств. Большинство пар расходятся из-за вещей, которые многие причислили бы к разряду несущественных или даже смешных.

Из-за «Хорошо, но чуть-чуть кривовато». Из-за не прибитого плинтуса, об которого уже год запинается супруга. Из-за ботинок, которые она решила сдать в ремонт тогда, когда у него встреча с друзьями, на которую он хотел пойти именно в них. Из-за собаки, с которой не гуляет никто, кроме нее. Из-за крана, который она забывает переключать, вынуждая его по утрам встречаться со струей воды, бьющей в висок. Из-за плинтуса, об торчащий угол которого она запинается уже год.

За этими кажущимися мелочами стоит очень значимая потребность – потребность в принятии. В том, чтобы радовались любому твоему полезному действию, даже если оно «кривоватое». В том, чтобы уважали твое личное пространство, не устанавливая в нем без спросу свои порядки, даже если эти порядки относительно дурацких ботинок. В том, чтобы проявляли заботу о тебе, давая иногда отдохнуть, даже если гулять с собакой – твоя прямая обязанность. В том, чтобы слышали твои просьбы, замечая, что ты – существуешь, даже если просьба касается того, что другому кажется сущим пустяком.

Обеспечивать семью и растить детей – то, чем обычно супруги доказывают свою любовь другому – штука, конечно, важная. Но не менее важной является и другая сторона любви – простое человеческое внимание к нуждам другого. То, что вы несете в семью деньги, вызывает уважение, но не может заменить эмоциональное тепло, которого от вас ждут. Равно как и то, что вы ухаживаете за детьми, никак не отменяет потребности супруга в ласке и ощущении собственной значимости.

Вот прямо сейчас, возьмите и напишите второй половине, как вы рады то, что он или она есть в вашей жизни. Просто так, без повода. И вы обязательно почувствуете, как огонь семейного очага сегодня вечером согреет вас чуточку больше…