Текст книги "Оттенки души. Жизнь глазами психолога"

Замужем, это когда…

В ванной теперь две бритвы: бирюзовая и черная.

Ты дуешься на него за то, что в твоем сне он от тебя ушел.

На холодильнике висит рейтинг домашних вкусняшек.

Когда ты приходишь домой, то кричишь в пространство «Ты дома..?»

Тебе есть, кому рассказать все тревожки.

Вы соревнуетесь на скорость, чей способ чистки картошки более результативный. Твоя зарплата тратится на тебя, а его – на вас.

Когда твои одинокие подруги кичатся независимостью, тебе жаль их.

Для тебя кто-то идет в круглосуточную аптеку.

Ты не знаешь, как в твоей машине открывается капот, и с какой стороны заправочный бак.

Аккуратно развешенное тобой белье комкается и уплотняется, потому что «так больше влезет».

Когда ты утром идешь в ванную, приходится переступать через отжимающегося мужчину.

Ты хочешь назвать хомячка Пузик, а он ОчУмХо, и чтобы избежать катастрофы, приходится зареветь.

Под кроватью теперь живут не только тапочки с помпошками, но и две железные восьмикилограммовые гантели. Т

Ты уходишь сушить волосы в ванную, чтобы его не будить.

Твой розовый заяц навсегда изгнан из кровати.

Даже, когда села на диету, ты продолжаешь готовить шарлотку и пельмешки.

Ты не можешь встать и уйти домой, если вы поссорились, потому что у тебя дом там же, где у него.

Тебя раздражает, что все время кто-то влазит в твои решения.

Но когда он уезжает, ты ничего не можешь решить.

Из твоей жизни навсегда ушли личное пространство, трудоголизм и одиночество.

Я против матрицы

Я читаю и буду читать бумажные книги, потому что они шуршат, и в них можно загибать листочки.

Я не разговариваю короткими статусами, я изъясняюсь длинно и с удовольствием, потому что я не хочу экономить на выражении себя.

Я получаю удовольствие от пробок, потому что в них я могу разглядеть облака.

Я не пью чай для похудения, я занимаюсь спортом, потому что от спорта мое тело поет, а от химического чая – дуреет.

Я выкинула телевизор на помойку, потому что я хочу думать свои мысли.

Я не обсуждаю новости, я берегу эмоции для близких.

Я пеку торты сама, потому что тогда они заправлены нежностью.

Я верю, что наш мир создан Всевышним, и мне плевать на то, что быть праведником не выгодно.

Я не слушаю радио, я хочу песен, а не низкопробных шоу.

Я хожу в магазин пешком, а не на машине, потому что так я слышу, как скрипит снег и вижу как искрятся сугробы.

Я не поддерживаю разговоры про кризис, потому что мне надоело бояться.

Я ненавижу планшет, потому что когда его не было, мой сын со мной разговаривал.

Я смотрю некассовые отечественные фильмы, потому что у них есть душа.

Я против матрицы.

А что делаете вы, чтобы не превратиться в жертву маркетинга, политики и СМИ?

Не говорите мне

Не говорите мне, что это – лапша. Это плод воображения китайского технолога, вынужденного в рамках технического задания делать из пластмассы макаронные подобия. Ни убойные вкусовые добавки, ни кипяток, от которого они мгновенно вспухают, не могут вытравить из них привкуса туалетной бумаги и денег. Денег, ради которых эта макаронная подделка создана и тоннами продается населению.

Лапша – это другое. Моя бабушка делала лапшу. Вымешивая тесто так, что казалось, она хочет вытряхнуть из него душу, затем раскатывая его тонюсеньким пластом, разделяя на широкие ленты, и только потом приступая к самому главному – нарезке. Ее теплые морщинистые руки делали свою работу безо всякого усилия. И совершенно завороженная, я могла смотреть на это часами.

Вдоволь налопавшись макаронным супом, заправленным бабушкиной любовью, мы мчались на снежные горки навстречу приключениям. А иначе и быть не могло – бабушкин суп, теплом растекаясь по телу, снабжал нас такой кипучей энергией, что усидеть на месте было просто невозможно.

Скажите, на вас когда-нибудь нападала кипучая энергия после поедания лапши быстрого приготовления? Нет? Вот и не говорите мне, что это – лапша.

Умоляю вас, не называйте это скромностью. Скромный человек совсем другой. Он не презирает себя, а, напротив, влюблен в себя так же, как и гордец. Отличие скромности от гордости лишь в том, что она не приписывает себе своих талантов, а четко осознает, что каждое свойство характера, равно как и каждое умение рук – всего лишь подарки Всевышнего. Поэтому все благодарности, направленные к скромному человеку, он перенаправляет к Богу.

А человек, который ставит себе в заслугу осознание своего ничтожества, это не скромник. Это преступник. Преступник против себя, ибо нет ничего более разрушительного для личности, чем постоянное отрицание своего права быть. Преступник против Бога, ибо что есть самобичевание, как не критика божественного проекта, в рамках которого и был создан сам человек. Преступник против близких, ибо позиция «Вот такое я говно», отменяет необходимость развивать в себе что-то, что было бы близким полезно.

Декларирование своего ничтожества – это жалкая подделка под скромность, сотканная из нежелания радоваться жизни и себе – как ее проявлению.

Не говорите мне, что это любовь. Желание иметь человека в своем распоряжении, чтобы пользоваться им по необходимости – это не любовь, а услада. Если вы время от времени или даже постоянно находите в себе потребность быть с конкретным человеком, отдаваясь пылкой страсти или душевной беседе, а может быть, даже совместно воспитывая наследников, то не спешите называть это любовью. Любовь – это служение близкому, а не развлечение себя его присутствием.

Выбирая, что есть, кем быть и как относиться к людям, так легко обмануться. Но не говорите мне, что вы неспособны называть вещи своими именами. Хотя, быть может, вам это просто – не по зубам?

Когда цель становится фетишем

Где-то там, в самой сердцевине, есть потайная комната с комочком света, питающим твое бытие. Этот трогательный солнечный зайчик – есть чистая квинтэссенция Жизни в тебе. Он не отягощен смыслом, не нагружен целями и причинами, не знаком с цивилизациями и религиями, не сведущ в том, что правильно, а что не законно.

Я думаю, каждый угадывает его присутствие внутри, как маленького ребенка в себе, которого можно запрятать под наслоения характера и пафосный социальный статус, но невозможно заставить повзрослеть. Сколько бы вам ни было лет, он робко выглядывает из отведенного ему чулана, с надеждой ожидая, что придет день, и вы его выпустите.

Это он вызывает предательское щипание в носу, когда нужно держаться и быть сильным. Это он издает внутренний писк и колошматит маленькими нематериальными кулачками по струнам вашей души, когда вы снова и снова кладете на алтарь достижений отдых и творчество, очередной вечер убивая на работу. Это от его нервной дрожи расходятся волны страха, так мешающие вам решиться на очередной марш-бросок. Это он звучит в вас внутренним голосом, умоляющим: «Остановись, пожалуйста, хватит!».

Если бы вы только захотели послушать его дальше, то услышали бы: «Оставь все это, оно такое скучное. Давай поиграем, а? Сделаем то, что ты любишь или вовсе ничего не будем делать, разглядывая снежинки за окном. Помечтаем о том, о сем, или почитаем что-нибудь бумажное, захватывающее, не деловое и не модное, а так – для души. Давай поиграем, а то у меня совсем уже нет топлива для радости…»

Он – жизнь, и все, что он может – жить. Быть, чтобы ни случилось. Светить столько, сколько получается. Радоваться, если светится легко. Бояться, если светить трудно. Если его свет ослепил вас, он не чувствует вины, ведь все, что он делал – жил. Если он почувствовал угрозу, испугался и сжался, оставив вас в темноте, он не жалеет об этом, ведь все, что он делал – защищался.

Безжалостно выкорчевывая из себя слабости, как того требует наш быстротечный век, выковывая деловую хватку и силу характера, с каждым днем обрастая все большими «должен» и «надо», вы запросто можете заодно подмять и своего солнечного зайчика, «выплеснув вместе с водой и ребенка».

И тогда однажды, сидя на груде трофеев, добытых вами в нелегкой борьбе за что-либо, будь то возвышенные идеалы или земные блага, вы рискуете обнаружить, что этому не рады; потому что радоваться внутри вас больше некому – солнечный зайчик, зажатый в тиски установленных вами правил, не выдержал и погиб.

И бродить тогда вам по свету, с ясным мозгом, но темным сердцем, и скорбеть о том, что никто больше в нем не живет, и хотеть заплакать, и не мочь – потому что, тот трогательный комочек, который в вас умел плакать, был самолично вами же и изничтожен на пути к цели и во имя ее…

Делай, что должен и будь что будет

Когда мир вокруг сгущается и пытается выдавить меня из капсулы вдохновения, хочется все бросить.

Когда те, которым пытаешься помочь, обвиняют в корыстных мотивах, у меня опускаются руки.

Когда дело, затеянное для того, чтобы люди ЗНАЛИ, называют никчемным, меня точат сомнения.

Когда вслед крутят пальцем у виска от того, что я не в рамках, зарождается страх.

Когда люди отворачиваются, от того, что ты их лишаешь покоя, мне хочется плакать от бессилия.

Но когда мне предлагают все закончить, убраться и не высовываться, я протестую.

Я – буду. Даже если мне будет страшно. Даже если я не уверена, что так – лучший способ. Даже если не будет одобрения тех, для кого это делается.

Я – буду. Потому что обладая, я не имею права удерживать. Потому что зная, я не имею права молчать. Потому что умея, я не имею права не делать.

Я обязана этим не тем, для кого. А тем, кто мне это дал.

А потому – я буду делать то, что должна. И будь, что будет.

Спасибо тебе за то, что ты есть…

Спасибо тебе за твое несовершенство. За то, что наткнувшись на него, распушив от возмущения перья, и раскудахтавшись, я осознаю потом, насколько безобразной ворчливой особой я могу быть.

А осознав, стыжусь, исполняюсь раскаянья и начинаю подкатывать к тебе с разных сторон с неважными разговорами, меж которыми пытаюсь понять – простил ли ты мое нападение, или придется, наступив на что-то выпяченное внутри себя, просить прощения. Не серчай на то, что мои извинения обычно скомканы и невнятны. Так уж легли звезды, что мне, матерому скорпиону, пусть даже и в женском обличьи, совсем непросто поклоняться другому.

Спасибо тебе за твое несовпадение со мной. За инаковость, пробуждающую протест, но вместе с ним и интерес. За то, что мне есть с кем схватиться мнениями, и в горячем диспуте, проходящим на типовой кухне ленинградской планировки, забыв про кипящий суп, спорить о судьбах мира и основах мироздания.

Спасибо и за то, что столкнувшись с моей твердолобостью, ты остаешься корректным, как остаются снисходительными к неразумному дитя, а иногда даже делаешь вид, что согласен. Я всегда чувствую, что это именно так, но признать этот факт в момент завязавшейся кухонной дискуссии, для меня почти невозможно.

Только увидев в тебе пример, который ясно показывает, что мир в семье важнее правоты, я понимаю, какой нелепой была развязанная мной кухонная война. И пусть я не всегда в этом признаюсь, но почти каждый раз я потом думаю, что ты был прав, тысячу раз прав.

Спасибо тебе за твой интерес ко мне. Ко всем моим граням. И к тем приятным глазу, которые сияют неземной красотой; и к тем потухшим, которые никогда уже не обретут былое великолепие; и к тем темным, щербатым и рассохшимся, которые тоже являются частью меня; и к тем нераскрытым, пока больше похожим на придорожную гальку, чем на драгоценный камень. Спасибо за то, что ты веришь, что хороших граней во мне все-таки больше.

Я хочу, чтобы ты знал: для меня в нашем танце отношений драгоценны не только романтические вечера, чувство локтя на жизненном пути и прочие красивые «па». Для меня не меньшую, а может и большую ценность имеют неровности и шероховатости.

Я люблю каждую нашу ссору, все – от большой до маленькой обиды, каждую нотку раздражения, проскользнувшую между нами и каждый завиток несогласия, иногда омрачающий наше совместное пребывание в этом мире. Пусть в нашей паре будут изъяны, я хочу, чтобы было так. И ни за что не променяла бы ни один их них, на безупречную, и от того невыносимо тоскливую идиллию безоблачного счастья на двоих.

Не разменивайте себя в бездарных отношениях

Не разменивайте себя в бездарных отношениях.

Ведь где-то рядом отношения, которые могут принести вам множество даров.

Не дарите себя тем, кто кривится от того, что вы ему в себе несете.

Ведь где-то в той же вселенной бродит тот, кто так нуждается именно в таких хромосомках, ушках и причудах, как ваши.

Не тратьте время на попытки понять, почему об вас вытирают ноги.

Для того, чтобы смыть грязь – не обязательно изучать ее состав.

Не врите себе, что вы не сможете жить без Него или Нее. Это лжекумирство.

Вы прекрасно обходились без них раньше. Не зависайте в страданиях и тоске.

Пока вы это делаете, вы не замечаете осень, старательно разворачивающую свое представление за вашим окном, и безвозвратно утекающую в прошлое.

Не вручайте ваш свет тем, кто так и норовит избавиться от вас. От каждой такой попытки вашего света становится все меньше, и когда вы встретите Того Самого, чем вы будете освещать его Путь?

Не мучайте своего внутреннего ребенка унизительным сосуществованием с тем, для кого вы – всего лишь комфорт, секс или батарейка. Разве малыш внутри вас этого заслужил?

Не заставляйте вашу душу плакать по тому, кто находит ваш плач смешным. Не надо, ей же больно… Не давайте лапать драгоценный храм души – ваше тело, тем, кто не видит в нем храма.

Если вы позволите грубой страсти измочалить и измять ваши ложбинки и изгибы, то как вы потом сами сможете любить их?

Не бросайте величайшее чудо – пульсирующую, многогранную, удивительную Жизнь, заключенную в вас на алтарь потребительства и равнодушия. Не становитесь душевной проституткой, готовой за дозу внимания, вывернуться наизнанку, задавив в себе достоинство.

Не отдавайте себя так дешево. Не надо. Пожалуйста…

Почти правдивые истории

Скороспелка

Виолетта нашла свою любовь рано. Подоспев к 20 годам во всех отношениях, став фигуристой и видной, Виолетта быстро обросла вниманием мужчин, несмотря на то, что особой красотой не отличалась. Первая любовь поглотила Виолетту с головой, и ничто – ни маленький рост Андрея, ни его сомнительный способ заработка, ни полное различие интересов, не смогло ее остановить от скороспелого брака.

Брак случился через полгода их знакомства, по случаю огромной любви и ее зародившегося в утробе Виолетты плода.

Только будучи уже сильно в положении, Виолетта начала замечать, что что-то в их отношениях не так. Виолетта с каждым днем становилась все полнее, а муж приходил домой все позже. Разговоры о том, как они друг друга любят, уже себя исчерпали, а больше, как оказалось, поговорить им было не о чем. Виолетта пыталась завязать то один, то другой разговор, но муж только смотрел на нее с недоумением и скукой, переключая телевизор на очередной канал.

С каждым днем Виолетта становилась все изобретательней, пытаясь вернуть отношениям былую живость, а муж становился все мрачней. Приготовленное ей по новому рецепту мясо встречало упреки за необоснованную растрату, развешанные к приходу мужа сердечки с милыми посланиями, остались незамеченными, а фонарь для машины, подаренный на тщательно сэкономленные деньги, был молча заброшен в багажник.

День сменял день, Виолетте все сложней было двигаться и жить. 4 стены, в которых она в одиночку проводила почти все свое время, навевали тоску, а будущее вселяло страх. Рождение ребенка, белокурого Димки, ненадолго вернуло заботливость и нежность мужа, но через пару недель все стало как прежде, с той лишь разницей, что муж переселился на диван, чтобы «ей было удобней вставать к ребенку».

Однажды вечером в квартире раздался телефонный звонок.

– Але, Виолетта?

– Да, подождите секундочку, я сына успокою, – Дима никак не хотел брать соску, упорно отмахиваясь от нее пухлыми ручонками.

– Виолетта, я не займу у вас много времени. Я ваша доброжелательница, и звоню спросить – почему вы позволяете мужу встречаться с этой шалавой? Неужели у вас гордости совсем нет? В конце концов, вы не боитесь, что он вас заразит? Вы в курсе, что с ней полкомпании переспало? – Что? Ничего не понимаю… Кто Вы?

– Я все сказала, что хотела, до свидания.

Виолетта ошарашенно смотрела на трубку, в которой, безразличные к ее горю, раздавались однообразные короткие гудки. Димка истошно вопил, но Виолетта не замечала его, она прокручивала в голове услышанное и отказывалась этому верить, и снова прокручивала, и снова отказывалась…

Вечером пришел муж, и был скандал, и было вымученное признание, и был уход мужа и попытка Виолетты остановить его истошным воплем, и его равнодушный взгляд, и последняя брошенная им фраза «Я думаю, что Димка заслуживает лучшего отца, и ты его найдешь». Месяц Виолетта жила как во сне, двигаясь и перемещаясь, как сомнабула, на последние деньги закупая каши Димке, на автомате выполняя свои материнские обязанности.

Казалось бы, что могло быть хуже ее положения, но жизнь оказалась изобретательней всех, даже самых страшных ее фантазий. Из ступора ее вывел еще один звонок.

– Але.

– Виолетта?

– Да, слушаю вас.

– Виолетта, мы с Андреем решили пожениться, он попросил меня позвонить тебе, чтобы уговорить не сопротивляться разводу. Я думаю, как женщина женщину ты меня понимаешь. Никто не виноват, что вы друг другу не подошли. Ты же не будешь против?

Второй раз за этот месяц Виолетта ошалело смотрела на трубку. Мне что – это снится? – думала Виолетта.

Разве так бывает? Это неправда. Андрей не может быть таким жестоким, чтобы подослать эту змею…

– Але! – пищала трубка. – Виолетта, вы меня слышите, милочка? Виолетта положила трубку. И вдруг, вся невысказанная за последний месяц боль, обрушилась на нее. Как будто прорвало кран, и нестерпимое душевное горе побежало по ее телу, мыслям, сердцу, раня и царапаясь, выгибая жилы и высасывая жизнь. И от этой невыносимой боли Виолетта закричала, забилась в истерике, заколотила подушку, потом стену и с разбитыми костяшками бросилась на колени. На глаза ей попалось сердечко с милым посланием, сделанным когда-то для мужа, а теперь висящим на стене.

– Ты! Закричала Виолетта. Ты во всем виновата, проклятая Любовь. Зачем ты появилась в моей жизни?!? Зачем ты меня познакомила с ним и заставила полюбить?!? Чтобы я сейчас сходила с ума в этой чертовой квартире?! Чтобы нам с Димкой не на что было купить кашу? Чтобы это ни в чем ни повинное дитя осталось без отца?!? Чтобы я всю оставшуюся жизнь страдала от унижения и предательства?!! Будь ты проклята, Любовь! Ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу! Виолетта, обессилев, упала на пол. Димка молча и испуганно смотрел на маму. Розовое сердечко, слетев от порыва воздуха, вызванного падением Виолетты, плавно кружась, опустилось на ковер…

– Вот смотри, что ты наделала, – говорила в это время Любовь Страсти, – еще одну девчонку до беды довела. Смотри, как мучается, сколько черной обиды гложет ее душу, сколько ненависти кипит в ее сердце. А если бы не ты, может она и дождалась бы свою настоящую любовь.

– Да ладно тебе, сестренка, – отвечала ей Страсть. Ты же не хуже меня знаешь, что дело не в том, что я пришла к ней, а в том, что она меня с тобой перепутала, потому и не стала проверять меня на прочность.

Ты же сама мне говорила, что я тоже нужна. Если бы меня не было, то люди вообще бы не сходились вместе, тебя ведь не так-то просто разглядеть в обыкновенном человеке с кучей недостатков, вот я и прихожу, чтобы сблизить людей, дорогу тебе выстилаю. Ну, ошиблась в этот раз, не с тем человеком ее свела, так ведь на то ей и дана Женская Мудрость, чтобы временем отношения проверять.

– Ладно, что теперь судить, – примирительно сказала Любовь. – Просто грустно мне от понимания того, сколько времени еще теперь пройдет, прежде чем Виолетта сможет освободить свое сердце от обиды и ненависти. Ведь пока они в ее сердце живут, мне там места нет и я никак не могу прийти к ней, чтобы свести с настоящей любовью.

Ей не хотелось жить

Маше было 24 года, и она не хотела жить. Потому что ее счастье, к которому она так долго шла, разваливалось на куски.

Она сидела напротив соперницы, укравшей ее избранника. Маша, располневшая после родов, с синяками под глазами от недосыпания и сморщенной кожей на руках от постоянных стирок. И соперница – стройная, как тростинка, вкусно пахнущая чем-то дорогим, и невыразимо свежая. Машины складки обтягивала видавшая виды водолазка, застиранная и в катышках.

И почему-то именно этими катышками она ощущала свою поношенность, нелепость и то, как проигрывает ЕЙ – такой роскошной и холеной.

Сказать, что Маше было больно – ничего не сказать. Юная женская душа, не знавшая боли, совсем еще не умеющая защищаться, не имеющая границ с окружающим миром, приняла в себя без остатка все, что этот мир преподнес.

Маша впитала в себя каждую деталь образа этой девочки напротив, и с этого момента начала мучить себя постоянным сравнением с ней. Машины обстриженные ногти и ЕЕ маникюр, Машина опавшая от кормления грудь и ЕЕ грудь, никогда не наполнявшаяся молоком, и от того нежная и упругая. Маша мучила себя, прокручивая воображаемые сцены секса своего мужа с ней, и не могла остановиться.

Каждую ночь Маше снилось, что ее муж вернулся и все наладилось. И каждый раз, просыпаясь, она заново проживала боль предательства от осознания реальности. Естественно, в Машиной картине мира, эта женщина заслуживала самой страшной кары. Поэтому, когда ей предложили обратиться к колдунье, она думала недолго. В условленное время собрала ребенка (а куда ж его было деть…), и приехала к обозначенному дому.

Поднявшись в квартиру, Маша увидела толпу выходящих из нее женщин с дурными глазами. Что-то внутри нее сжалось, здравый смысл попытался остановить ее. Но, вспомнив количество боли, испытанной за последние месяцы, она шагнула вперед. Полумрак, странные запахи, коптящие свечи, и из темноты вышла она – колдунья.

Встреть ее на улице – не обратила бы внимания, – подумала Маша. Невысокая, несимпатичная, со спутанными волосами, обвешанная дешевыми блестящими штуками. А потом Маша увидела ее глаза – пустая, практически прозрачная радужка с маленькой черной точкой внутри.

Казалось, они врезается в душу и просверливает ее насквозь, обнажая самые сокровенные уголки.

Малыш у Маши на руках заплакал, она вздрогнула, очнулась и непреодолимая сила погнала ее из этой квартиры.

Машу гнал страх. За себя и за ребенка. Страх спас ее. Инстинкт самосохранения, помноженный на материнский инстинкт, заставил Машину душу осознать черноту ситуации и унести оттуда ноги…

Когда отношения никак не складываются, все валится из рук, невольно начинаешь задумываться – а вдруг меня просто сглазили? Или на моего избранника сделан заговор?..

Очень сильная душевная тоска и боль вкупе с не пониманием последствий толкает девочку на то, чтобы обратиться к потустороннему. И она лихорадочно начинает искать ворожею местного значения или мага регионального уровня, который несложными пассами и заклинаниями все исправит…

Желающие заработать на вас субъекты, промышляющие на жизнь колдовством, конечно же, вам объяснят, что есть «белая» и «черная» магия. И они-то, конечно, «белые». Заговоры у них «правильные» и «безопасные». Кроме того, не моргнув глазом, продолжат они, если вы делаете приворот/отворот в «хороших» целях, то это как бы вообще не колдовство, а такая «защита» бедной девочки от тяжелых жизненных обстоятельств.

Женщина от одиночества становится поистине безумной, и соглашается на то, чтобы подавить волю другого человека… А именно это она и желает, решаясь на такой шаг.

Мужчине можно найти замену. И замуж можно выйти столько раз, сколько захочется. А вот душу свою вы можете продать только один раз. И потом, как бы вы ни хотели, возврата к счастью быть не может. Ни одна живая душа не сможет жить спокойно с такой историей за душой.

Вы величайшее из чудес, сотворенное природой. Вы – созидающая сила Вселенной. Ни у кого больше нет таких ушек и ресниц как у вас, такой же ямочки и родинки. Вам не нужны привороты. Вы прекрасны, и с помощью этой силы вы обязательно найдете мужчину и будете счастливы. Никакой другой силы вам не нужно.