Текст книги "Мученики науки"

В самый день коронации императора, 2 декабря 1804 года, изобретатель был подло убит. Его труп нашли в Елисейских полях с 13 кинжальными ранами в груди. Кто нанес эти удары – навсегда осталось тайной.

За несколько месяцев до этого происшествия несчастный пылкий и увлекающийся Лебон, говорил своим согражданам в Браше: «Добрые друзья мои, через несколько времени я буду освещать и отапливать вас здесь, в Браше, из Парижа». И действительно это было возможно, но добрые люди пожимали плечами и говорили друг другу: «вот сумасшедший!» И в самом деле, он был сумасшедший, если справедливо, что безумие и гениальность близко граничат между собою. Но это был один из тех безумцев, о которых говорит поэт:

 
Combien de temps une pensеe,
Vierge obscure, attend son еpoux!
Les sots la traitent d’insensеe,
Le sage lui dit: Cachez vous!
Mais, la rencontrant loin du monde,
Un fou, qui croit au lendemain,
L epouse elle devient fеconde
Pour le bonheur du genre humain.
 

(«Идея, эта скромная девственница, долго, долго ждет своего суженого. Глупцы считают ее безумной, мудрец говорит ей: спрячься! Но встречает ее вдали от света сумасшедший, который живет надеждой на будущее, соединяется с ней. Тогда мысль приносит плод для счастия человеческого рода»).

Филипп Лебон был именно одним из тех, о ком говорит Беранже. Он так же соединился с великой идеей. Он был несчастлив в жизни и умер жертвой самого гнусного преступления. Но брошенное им на ниву открытий зерно дало обильную жатву. Его великая, благородная личность не должна быть забыта. Оставшиеся после Лебона портреты представляют его стройным и хорошо сложенным, хотя несколько сутуловатым, вследствие усидчивых занятий, с блестящими задумчивыми глазами, с бледным выразительным лицом, с длинными, спустившимися на лоб волосами. Пылкий и честный, с доверчивым и благородным сердцем, он легко привязывался к людям, потому что видел в них только хорошие стороны, и часто бывал обманут, потому что не обращал внимания на дурные. Таков нравственный образ Филиппа Лебона, к которому можно применить слова Вольтера о своем герое, Задиге: «ему изумлялись и однако же его любили». Один из почитателей Лебона, совершенно верно охарактеризовал его жизнь, сказавши, что «он сумел приобрести более уважения, чем богатства».

Вдова Лебона получила пенсион в 1200 франков и хотела продолжать дело покойного мужа, но не смотря на все усилия и настойчивость, она только понапрасну потратила свою энергию, которая разбилась, наконец, о новые неудачи.

Какое развитие получила теперь фабрикация светильного газа, открытого Филиппом Лебоном, видно из того, что парижское газовое общество ежедневно доставляет его для столицы 125 тысяч кубических сажень. На заводе общества работает 6 тысяч человек, не считая 2 тысяч агентов, наблюдающих за газопроводными трубами и рожками.

Таким образом, индустрия доставляет обществу не только новые и полезные продукты, но и дает средства к жизни целой армии рабочих. Поразительны результаты распространения машин и развития промышленности. По официальным статистическим документам сила паровых машин, действующих в настоящее время в одной только Франции, доходит до 1 500 000 паровых сил, представляющих 4 500 000 лошадиных сил и равняющихся работе 32 миллионов человек, т. е. числу в 10 раз превосходящему способное к труду промышленное население нынешней французской республики. Так как это население доходит теперь во Франции до 8 400 000 человек, считая в том числе женщин, детей и стариков, то настоящих работников следует считать не более 3 200 000.

Если бы пришлось прясть руками всю хлопчатобумажную пряжу, которая вырабатывается Англией в течении года при помощи механических станков (self-acting), вытягивающих до тысячи нитей зараз, то потребовалось бы не менее 90 миллионов человек т. е. половина населения Европы. Искусная вязальщица делает до 80 петель в минуту, тогда как на круглой вязальной машине она сделает их до полумиллиона.

Эти громадныя цифры красноречивее всяких разсуждений показывают, каким почтением, какой благодарностью мы обязаны энергии и гению великих работников, благодаря которым у нас наступило царство машин. А между тем большинство этих людей были непризнаны, несчастливы и в большей или меньшей степени гонимы.

Одним из примеров этого рода может служить история знаменитого Престонского цирюльника, изобретателя прядильной машины.

Ричард Аркрайт, родившийся в графстве Ланкастерском в Англии, 23 декабря 1732 г., так нуждался и бедствовал в молодости, что должен был поступить в услужение к цирюльнику. Скопив несколько денег, он открыл в Манчестере собственное заведение под вывеской «Подземная цирюльня. Бреют за 2 коп». В виду такой конкуренции, другие цирюльники тоже понизили цену. Аркрайт не хотел уступить товарищам по ремеслу и, чтобы сделать всякую конкуренцию не возможной, так изменил свою вывеску: «Хорошее бритие за 1 коп.». Но должно быть ремесло было не особенно выгодно при такой цене, потому что Аркрайт вскоре сделался лошадиным барышником. Он перепродавал лошадей, покупаемых у молодых крестьянок и в то же время торговал краской собственного изделия. Чувствуя сильную склонность к механике, Аркрайт посвящал все свои досуги устройству маленьких моделей машин. Случайная встреча в городе с часовщиком, по имени Кэ, доставила ему возможность приобрести необходимые элементарные сведения и всецело посвятить себя любимому занятию. Аркрайт был чрезвычайно деятелен. Он работал каждый день с четырех часов утра до девяти вечера и, не смотря на свою нищету (его платье было все в лохмотьях), ему наконец удалось, с помощью Кэ, устроить первую машину для прядения хлопчатой бумаги. Он выставил свое изобретение в приемной бесплатной школы в Престоне. По видимому счастье улыбнулось, наконец, настойчивому работнику: в 1769 году несколько богатых промышленников помогли ему своими капиталами. Аркрайт взял патент на изобретенную им машину и устроил бумагопрядильные фабрики, сначала в Нотингеме, потом в Кромфорде, в Дербишире и, наконец, неподалеку от Чорли. Но ланкаширские фабриканты составили против него настоящий заговор. Подстрекаемые ими рабочие начали смотреть на изобретателя как на врага, который своими машинами убьет ручной труд, и решились погубить смелого новатора. Мастерская Аркрайта была разрушена толпой безумцев, но он, не смущаясь, продолжал свою фабрикацию. Его пряжа была лучше, чем у всех его конкурентов, и он терпеливо ожидал, когда ему будет оказана справедливость. Ланкаширские купцы отказались покупать его пряжу, перестали употреблять его станки и соединенными усилиями привлекли его к суду. Но ничто не могло поколебать настойчивости великого изобретателя. Мало помалу он восторжествовал над своими врагами, и к концу своей жизни добился полного успеха: несколько бумагопрядилен прочно организовались под его руководством в некоторых округах Шотландии, после чего его конкуренты должны были покориться и ввести у себя изобретенный им станок.

Какой громадной силой воли обладал Аркрайт видно из того, что он пятидесяти лет, без посторонней помощи, выучился грамматике и орфографии. Механика и устройство фабрик до такой степени поглощали время знаменитого труженика, что до этого возраста он не имел возможности приобрести даже элементарных сведений по литературе.

Основатель современных мануфактур, одно время, как мы уже видели, испытавший немало преследований и несчастий, умер окруженный почестями и богатством. После его смерти (3 августа 1792 г.) остался капитал в 12 миллионов. Изобретение Аркрайта дало такой сильный толчок фабрикации хлопчатобумажной пряжи, что ввоз хлопка в Англию, едва достигавший с 1771 г. по 1780 год 6 миллионов фунтов, поднялся с 1817–1821 года до 144 миллионов, из которых 130 обрабатывались исключительно в Великобритании. Невозможно даже приблизительно определить, до какой степени уменьшился ручной труд вследствие употребления станка Аркрайта, но это уменьшение дало возможность приготовлять бумажные ткани в громадном количестве, немыслимом ни в какой другой отрасли промышленности.

Чем Аркрайт был для Англии, тем явился для Франции Ришар-Ленуар. Жизнь этого великого двигателя промышленности представляет настоящую эпопею, подобно тому как и жизнь его английского собрата.

Франсуа Ришар, сын бедного фермера, родился 16 апреля 1765 г. в Треле (община Эпинэ, Кальвадосского департамента). Перебывав последовательно приказчиком в магазине новостей, разносчиком лимонада в Руане и гарсоном в парижском кафе, он, благодаря своей экономии, успел скопить небольшую сумму денег и употребил их на покупку нескольких штук английского канифаса, который перепродавал в розницу. Через полгода он уже имел шесть тысяч франков, но, сделавшись жертвой обмана и бесчестных поступков со стороны какого-то дельца, принужден был провести несколько лет в тюрьме Лафорс, куда в то время сажали за долги. Выйдя на свободу, в 1790 году, и снова заручившись кредитом, Франсуа Ришар стал бойко торговать полотном и вступил в компанию с молодым купцом Ленуар дю Френом. Одна из выгодных сторон их предприятия состояла в перепродаже бумажных материй, покупаемых в Англии. Ришару пришла тогда смелая мысль самому ткать эти материи. При помощи нескольких английских рабочих, он горячо принялся за дело. Успех превзошел его ожидания. Под фирмой Ришар-Ленуар он устроил прядильню, которая пошла так хорошо, что оба компаньона стали получать по 40 тысяч франков в месяц чистой прибыли и нажили большое состояние, освободив в то же время Францию от весьма убыточного налога.

В 1806 года Ленуар умер. Ришар сохранил имя своего компаньона и один продолжал начатое ими вместе производство. Когда дела его достигли цветущего положения, он вздумал заняться еще и разведением хлопчатника: выписал семена из Америки, посеял их в Италии и в 1808 году привез во Францию более 50 тысяч тюков хлопка. В это время у нашего замечательного предпринимателя было занято не менее 20 тыс. рабочих и он расходовал по миллиону франков в месяц. Но вскоре, когда Наполеон, желавший поощрить разведение хлопчатника в южных департаментах Франции, обложил ввоз хлопка пошлиной, для Ришара-Ленуара начались затруднения. Чтобы не остановить своих прядилен, он принужден был сделать заем в несколько миллионов. Бедствия 1813 года еще более пошатнули его дела. Во время событий 1814 года он, в качестве начальника 8-го легиона, выказал замечательную энергию, что значительно увеличило его популярность. Но в это же время повелением от 23-го апреля, вызванным отчасти требованием иностранцев, ввозные пошлины на хлопок были уничтожены без всякого вознаграждения для владельцев плантаций. Это нанесло смертельный удар нашему фабриканту. Еще 22 апреля Ришар считал себя обладателем 8 миллионного капитала, а на другой день он сделался нищим.

Не смотря на всю свою выносливость, энергию и настойчивость, смелый предприниматель не мог оправиться после такого удара. Глубоко несчастный, принужденный жить на пенсию, выдаваемую ему зятем, он поселился в уединении и жестоко страдал вследствие необходимости сдерживать порывы своей теперь уже бесполезной деятельности. Он умер 19 октября 1839 года. Толпа рабочих сопровождала гроб этого бедного труженика, которым может гордиться французская индустрия[104]104
  «Mеmoires de Richard-Lenoir». – «Magasin Pittoresque», 1845. Примеч. переводч.


[Закрыть].

Жакар[105]105
  Родился в Лионе 7 июля 1752 г.


[Закрыть], скромный, благородный – еще один из тех людей, к которым нельзя относиться без уважения и симпатии. Уже в ранней молодости он является образцом трудолюбия, изобретательности и настойчивости. Находясь на службе, сначала в переплетной, потом в словолитне, он постоянно наблюдал, комбинировал и усовершенствовал попадавшиеся ему на глаза инструменты. Однажды Жакар случайно зашел к ножевщику и заметил, что нож, прежде чем его прикрепят к ручке, должен перейти через руки двух или трех рабочих. На другой же день он сделал чертеж машины, которая в пять минут могла выполнить работу четырех рабочих, занятых целый день. Ножевщик был слишком беден, чтобы заказать себе такую машину и ограничился только ее моделью, да и ту вскоре уничтожили рабочие из опасения, что изобретение, упростив точение, дурно повлияет на заработную плату.

Жакар родился изобретателем; идеи усовершенствования развивались в его голове без всяких усилий, как бы самопроизвольно. Еще в ранней молодости он обратил внимание на ткацкое искусство и стал мечтать о средствах упростить его. Отец Жакара занимался тканьем парчи и штофа (материй, затканных серебром, золотом и шелком), а по смерти матери в этой работе принял участие также и сын. Через несколько времени отец умер и молодой человек сделался совершенно самостоятельным. Получив небольшое наследство, он женился на дочери оружейника Буашона. Хотя Жакар и любил эту девушку, но все-таки рассчитывал получить за нею приданое, обещанное ее отцом, в чем однако ошибся. По счастью, скромный ремесленник нашел в своей жене нечто лучшее, чем богатство: бескорыстную любовь, преданность и твердость в перенесении несчастий. Ему удалось найти себе подругу, верившую в него и всегда умевшую поддержать в нем бодрость духа в трудные минуты жизни.

Жакар вздумал устроить мастерскую узорчатых материй, но, не обладая практическим умом, он скоро потерпел неудачу, наделал долгов, разорился и поступил на службу к фабриканту извести Де-Лабресс. Надо было жить и вот, для добывания насущного хлеба, Жакар, превратившийся в простого рабочего, подбрасывает дрова в печи для обжигания извести, между тем как его жена занимается в Лионе плетением соломенных шляп.

Но изобретателя ожидали еще более тяжкие, более ужасные испытания. Начался 1793 год. Великая революция, уклонившись от своего правильного течения, породила террор. Жирондистов приговаривают к смертной казни. В Лионе, Каэне и многих других городах население ропщет и возмущается. Жакар тоже в числе недовольных. Сторонник революции, но враг террора, он оставляет партию «горы», присоединяется к своим собратьям и в качестве рядового принимает участие в той геройской борьбе, которую лионцы в продолжении 60 дней вели против Конвента. Лионцы побеждены. Гильотина не перестает работать на площади Терро; все участники восстания подвергаются преследованиям и казни. Выданный кем-то, Жакар принужден скрываться вместе со своим семнадцатилетним сыном. Потом они оба бегут и поступают в рейнскую армию. Жакар мужественно сражается за Францию. Тут ему приходится испытать новое страшное горе: его единственный сын смертельно ранен неприятельской пулей и умирает у него на руках.

Отчаяние сломило силы несчастного отца, он захворал, пролежал несколько времени в больнице и, наконец, вернулся в Лион, где узнал, что дом его, подобно многим другим, сделался жертвою пламени. Не без труда разыскал он свою жену и стал жить с нею вместе. Волнение стало утихать, а вслед затем мало помалу возродилась и шелковая промышленность, которой Жакару предназначено было дать новый толчок.

Идея великого изобретателя, осуществленная им лишь после многочисленных изысканий, состояла в том, чтобы заменить механическим двигателем взрослую работницу или ребенка, которые при тканье двигали нитченки[106]106
  Нитченки служат для того, чтобы поднимать один ряд нитей основы и опускать другой, для пропускания между нитями челнока.


[Закрыть], род шнурков, привязанных к веревкам. Остроумные комбинации, придуманные им для устройства нового станка, несомненно доказывают его гениальную способность к механике. Система движущихся стержней и крючков заменяла у него прежнюю утомительную работу дергальщиц нитченок, упрощала наведение рисунка в узорчатых тканях и, устраняя из дела совершенно непроизводительный труд, сокращала расходы фабриканта почти наполовину. Новая машина имела большой успех на выставке произведений национальной промышленности в 1801 году. Эта выставка показала, что для Франции наступила эра обновления труда и капитала. Восторженные отзывы посетившего ее англичанина Фокса могут служить мерилом важности сделанных тогда усовершенствований. Станок Жакара, названный им «Tireuse de lacs’ получил бронзовую медаль. Другая машина того же изобретателя – для вязанья морских рыболовных сетей – была удостоена большой золотой медали.

Жакар

Богатство находилось теперь в руках Жакара, но он им не воспользовался, он был одним из тех людей, которые предоставляют извлекать выгоды из своих открытий другим, а сами предпочитают трудиться над новыми изобретениями. К тому же Жакар больше всего заботился об усовершенствовании своего станка и вскоре устроил модель его в Лионе. В 1802 г. этот станок осматривал собравшийся в главном городе Ронского департамента совет под председательством министра внутренних дел, знаменитого Карно.

Раньше министр не хотел верить удивительным результатам нового изобретения и не без иронии сказал Жакару: «И ты рассчитываешь завязать узел на нитке с несвободными концами (натянутой)!».

Теперь, к своему изумлению, Карно убедился, что это возможно.

Ронский префект, оценивший всю важность Жакардова станка, одобрил труды изобретателя и помог ему отправиться в Париж для продолжения его работ и исследований. Жакара определили в Консерваторию Искусств и Ремесел, где он прожил более двух лет, занимаясь починкой машин и моделей. Среда была самая благоприятная для развития механических талантов изобретателя: он не только разбирал и поправлял машины, но также усовершенствовал, переделывал, даже нередко заменял их новыми, более удобными. Так, Жакар построил здесь ткацкий станок для приготовления бархатных лент с двойной лицевой стороной и машины с тройным челноком для тканья бумажных материй. Кроме того он трудился над исправлением и приведением в порядок знаменитых приборов Вокансона, известного механика, приводившего современников в изумление своими неподражаемыми автоматами.

Вернувшись в Лион в 1804 г., Жакар встретил честного, вполне доверявшего ему капиталиста, Камилла Пернона, который решился, наконец, открыть станку великого изобретателя доступ в область практической индустрии. При содействии Пернона Жакар вступил в сношение с Коммерческой палатой и муниципальным советом. Комиссия, состоявшая из самых опытных фабрикантов, рассмотрела новую машину и единогласно дала о ней самый благоприятный отзыв. Вскоре лионский муниципалитет был уполномочен императорским декретом купить у Жакара привилегию на его станок за годовую ренту в 3 тысячи франков. Таким образом, патент на ткацкий станок сделался общественным достоянием, а несчастный изобретатель променял на кусок хлеба открытие, стоившее ему 15 лет труда, лишений и нужды. Он просил правительство дозволить ему кроме того получать пятьдесят франков за каждый станок его изобретения.

«Вот человек, довольствующийся малым», воскликнул Наполеон, подписывая декрет.

Тогда-то начались ужасные испытания для несчастного Жакара. Появление его машины произвело страшное смятение в рабочем классе. Везде говорили, что новая машина осуждает на бездействие и нищету всех, кто добывает средства к жизни тканьем узорчатых материй. Против изобретателя поднимались угрожающие крики. Его называли изменником, который продал бедного рабочего богатому фабриканту и продался сам иностранцам. Бедный Жакар! Он продался иностранцам! Он предал своих братьев и обрек их на несчастие! Вот какую награду получил самоотверженный труженик за свое гениальное изобретение, за свои бессонные ночи, за свои слезы, за свое бескорыстие, за свой патриотизм!

Ненависть росла вокруг изобретателя подобно бурному потоку, грозившему унести его в своем течении. Жакар уже не мог показываться на лионских улицах. Его провожали свистками, его публично оскорбляли. Однажды, возле Сенклерских ворот, разъяренная толпа даже бросилась на него и потащила его на берег Роны.

– «Топи, топи его!» – кричали исступленные ткачи, толкая бедняка в воду.

Только энергическое вмешательство нескольких сострадательных людей, подоспевших вовремя, спасли Жакара от неминуемой гибели.

Жакар мог бы покинуть Лион, где ему угрожало столько оскорблений и опасностей, он мог бы бежать из своей неблагодарной отчизны и унести с собою свое открытие, этот верный источник обогащения для каждой страны. Но он остался. Спокойствием и мудростью он сумел побороть ненависть. Жакар не сомневался, что наступит день, когда ему будет воздана справедливость, он был вполне уверен, что его машина создаст изобилие и дешевизну, что она увеличит количество работы, а следовательно и количество заработка, что она облегчит физический труд рабочих и что заслуги его будут наконец признаны всеми. Жакар не ошибся в своих ожиданиях.

Станок системы Жакара произвел переворот в ткацком деле, упрочил фабрикацию шелковых материй в Лионе и открыл этому городу источник мануфактурного богатства. Однако не здесь только промышленность обязана глубокой благодарностью Жакару, но также и в Руане, в С.-Кантене, Эльбёфе, Седане, Манчестере, Берлине, Москве, С.-Петербурге, в Америке, Индии и даже в Китае.

Нападение ткачей на Жакара

Заслужив снова всеобщее уважение, скромный изобретатель удалился в Уллен, недалеко от Лиона, и стал заниматься там обработкой своего сада. Когда его посещали иностранцы, он показывал им свои трофеи – медали и крест Почетнаго Легиона.

Здесь, окруженный почтением и любовью он прожил до той минуты, когда ему суждено было заснуть вечным сном. Жакар умер 7 августа 1834 года 82 лет от роду[107]107
  «Mеmoires de l’Acadеmie» 1801, 1806. – «Vie de Jacquard par H. Baudrillard Hachette», 1866.


[Закрыть].

Город Лион хотя воздвигнул Жакару статую, но не позаботился о его бедных родственниках, которым пришлось вскоре сильно бедствовать. 20 лет спустя после смерти Жакара две его племянницы жили в такой нищете, что были принуждены продать за несколько сот франков золотую медаль, пожалованную Людовиком XVIII их дяде.

Еще печальнее сложилась судьба изобретателя машинного прядения льна.

Филипп де Жирар родился в Люрмарене (депар. Во-клюз) 1 февраля 1775 года. Это была одна из тех избранных натур, всеобъемлющий ум которых находит повсюду применение для своей изумительной изобретательности. С самого детства будущий инженер, подобно великому Ньютону, начал задумываться над механическими приспособлениями и устраивать модели в роде, например, маленьких водяных колес, приводимых в движение течением ручья. 14-ти лет он придумал интересный аппарат с целью утилизировать движение волн. Жирар отличался замечательными способностями ко всем наукам и искусствам, он с одинаковым успехом занимался механикой, ботаникой, живописью, скульптурой и даже поэзией.

События, сопровождавшие Великую Революцию, заставили Жирара покинуть мирную жизнь в родительском доме. После своего участия в борьбе с революционерами южных провинций, будущий изобретатель должен был оставить Францию. Принужденный жить и содержать родных исключительно одним только физическим трудом, он занялся живописью в Магоне, на острове Минорке, а потом устроил мыловаренный завод в Ливорно. Уже в это время Филипп де Жирар, которому было тогда не более 18 лет, обратил на себя внимание своими открытиями: он изобрел машину для гравирования на твердых досках, аппарат для приготовления статуй в уменьшенном размере и электрический конденсатор.

Вернувшись на родину после 9-го термидора, он основал химический завод в Марсели надеялся, что, наконец, может жить спокойно, но 13 вандемьера принудило его во второй раз оставить отечество. Молодой инженер скрылся в Ниццу, где занял кафедру химии и только что введенной тогда в курс преподавания естественной истории. По возвращении в Марсель, после 18 брюмера, он читал там курс химии и вскоре отправился в Париж.

Выставка 1806 года наглядно показала замечательную изобретательность Филиппа де Жирара. Он выставил новые ахроматические стекла, окрашенное под лак по новому способу листовое железо и знаменитые гидростатические лампы с постоянным уровнем, которые произвели тогда настоящую революцию в деле освещения. Они были впервые снабжены шарами из матового стекла, впоследствии распространившимися повсюду.

Несколько времени спустя, Жирар получил от Общества Поощрения (Societе d’encouragement) большую золотую медаль за паровую машину, устроенную им по данной программе.

В 1810 году Наполеон, желая нанести последний удар английской хлопчатобумажной промышленности, для которой ему удалось при помощи континентальной блокады запереть все европейские порты, издал следующий декрет, появившийся в «Монитере», от 12 мая.

«Усиленно заботясь о процветании в нашей империи мануфактур, для которых лен составляет материал первой необходимости и находя, что повсеместному их развитию существенно препятствует неимение для прядения льна таких машин, какие существуют для хлопка, мы признали необходимым и постановили:

Ст. 1. Назначить премию в миллион франков изобретателю (к какой бы нации он ни принадлежал) наилучшей машины для прядения льна.

Ст. 2. Сумма в миллион франков, назначенная для этой цели, предоставляется в распоряжение нашего министра внутренних дел.

Ст. 3. Декрет этот перевести на все языки и отправить нашим посланникам, министрам и консулам в иностранные государства, для опубликования.

Ст. 4. Исполнение настоящего декрета поручается нашим министрам: внутренних дел, финансов и иностранных дел».

Через несколько дней после обнародования этого декрета, Филипп Жирар, которому было тогда 35 лет, гостил у своего отца в Люрмарене. Во время завтрака принесли газету, где был напечатан декрет, или вернее вызов на состязание в изобретательности, обращенный ко всем народам без исключения. «Вот, Филипп, посмотри, – сказал Жирар, передавая газету своему сыну, – это по твоей части!» После завтрака Филипп Жирар долго гулял один и принял твердое намерение разрешить предложенную задачу. Он никогда не занимался той отраслью промышленности, о которой шла речь, и поэтому думал, не следует ли ему предварительно изучить все прежние системы льнопрядильных машин. Но вскоре он оставил эту мысль, находя, что назначение миллионной премии доказывало полнейшую несостоятельность таких попыток. Чтобы сохранить за собой полную самобытность, он решил совсем не знакомиться с чужими работами. Вернувшись домой, Ф. Жирар велел принести в свою комнату льну, ниток, воды, лупу и, рассматривая попеременно лен и нитки, сказал себе: «из первого должно сделать второе». Потом он долго рассматривал лен в лупу, размачивал его в воде и на другой день за завтраком объявил своему отцу: «миллион за мной». После этого он взял прядь льна, размочил ее в воде, чтобы разделить на элементарные волокна и, скрутил очень тонкую нить. «Остается только сделать механическим способом то, что я сделал руками, и машина изобретена», сказал наш пытливый исследователь. Для него она действительно была изобретена. Зерно открытия дало росток в его мозгу[108]108
  «Notice nеcrologique sur Philippe de Girard par Ampеre», в «Journal des Dеbats du 30 Novembre 1845».


[Закрыть].

Два месяца спустя Филипп Жирар взял первый патент. Чтобы ознакомиться с идеей этого изобретения, всего лучше будет описать положенный в основу его принцип, со слов самого изобретателя:

«Вся моя система машинного прядения льна, говорит он, зиждется на двух главных манипуляциях. Первое – это трепание и вытягивание льна посредством ряда бесконечных подвижных гребней. Оно служит основой всех подготовительных операций, которым подвергается лен, начиная с чесания и оканчивая прядением тончайших нитей. Вытягиванье есть единственный, найденный до сих пор способ, однородно располагать по какой угодно длине волокна чесаного льна, не нарушая их параллельности. Второй способ, благодаря которому только и сделалось возможным машинное прядение льна до неограниченной степени тонины пряжи, состоит в разложении сырых волокон посредством вымачивания их в щелоке или просто в воде. При помощи этой операции, лен превращается как бы в новое вещество, которое можно вытягивать подобно хлопку между сближенными цилиндрами и приготовлять из него несравненно более тонкие нити, чем те, которые получались при прядении льна невытянутого, как это делалось по старинному английскому способу. Эти два основных принципа, совершенно не известные в применении к прядению льна до назначения Наполеоном премии, изложены в первый раз в моем патенте на изобретение от 18 июля 1810 года».

Машины Филиппа Жирара, устроенныя вскоре на двух прядильных фабриках в Париже, осуществили эти два основных принципа. С тех пор прошло 70 лет, а первоначальные изобретения Филиппа Жирара остались нетронутыми и в настоящее время, как и тогда, они служат необходимым условием существования машинного прядения льна.

Вскоре случился гнусный факт. Правительство, изумленное тем, что один человек так быстро сделал открытие, за которое были обещаны такие громадные деньги, издало новую программу и, раздробив императорскую премию на несколько частей, требовало от изобретателя в числе других невозможных условий настоящего чуда: чтобы 400 тысяч метров пряжи весили не более килограмма[109]109
  Киллограмм около 2½ Ф.; 400 тысяч метров – мера более 180 тысяч сажень.


[Закрыть], и чтобы при этом получалась экономия в 0,8 сравнительно с ценой ручной пряжи. Филипп Жирар протестовал, но империя вскоре пала, и когда наступило время выдачи премии, то «одного только миллиона и не оказалось налицо», – как остроумно выразился Тьер, говоря о нашем несчастном герое.

Не смотря на такую возмутительную несправедливость, Жирар все-таки продолжал посвящать свой гений для блага Франции. В 1813 году, когда ей угрожало вторжение иноземцев, он изобрел паровые пушки, которые на пробной стрельбе, в присутствии генерала Гуро и нескольких артиллерийских офицерах, оказались вполне практичными. Эти смертоносные орудия представляют поразительную аналогию с теперешними митральезами и послужили для них образцом. Модель паровой пушки делала 180 выстрелов в минуту, причем на расстоянии 10 шагов пробивала железную кирасу, а на 100 – деревянную доску в 1½ дюйма толщиной. Вследствие благоприятного отзыва комиссии, правительство предписало устроить такие машины в большем виде и тотчас же ассигновало на этот предмет необходимую сумму. «Но как ни быстро явилось изобретение и осуществление его, – говорит Ампер, – быстрота событий была еще значительнее».

Чтоб разработать, как следует, машинное прядение льна, Филипп Жирар потратил на опыты не только все свои средства, но также состояние своих братьев, гордившихся своим участием в его деле. Мало того, этот полезнейший человек, составлявший научную славу Франции, был арестован в своей мастерской за долги, сделанные им для продолжения опытов, и посажен в тюрьму Сент-Пелажи. Факт невероятный, но совершенно верный!

Тогда-то, измученный равнодушием и несправедливостью соотечественников, изобретатель принял предложение Австрии устроить в Вене льнопрядильную мануфактуру. Он уехал с растерзанным, сердцем и увез с собой половину своих машин, предоставив остальные братьям для эксплуатации на его неблагодарной родине. Однако и теперь правительство отказало им в займе, без которого они не могли поддержать свою маленькую фабрику, которую скоро принуждены были закрыть. В Вене Филипп Жирар был принят далеко не с тем сочувствием, на которое имел полное право рассчитывать в силу данных ему обещаний. «Тем не менее, он с изумительной настойчивостью продолжал трудиться над своими изобретениями. Так, он дополнил свою прядильную машину прибором для чесанья льна, опередив пароходное сообщение, существующее теперь на Дунае, он пустил по этой реке между Пештом и Веной судно, приводимое в движение паровой машиной, к которой впервые применил свое изобретение трубчатых котлов, делающих разрыв паровика безопасным»[110]110
  Ampеre: «Notice biographique».


[Закрыть].